Выбор сердца

Как только Асока ушла, Энакин бросился к Падме. Та продолжала стоять на коленях на полу и вцепившись пальцами в растрепанные волосы, дергать за них и раскачиваться. Она выглядела совсем потерянной и обессиленной. Сердце Скайуокера в очередной раз облилось кровью от чувства вины перед ней, что стало еще острее. Он осторожно поднял ее за руку и поскольку Падме, будучи не в силах стоять, почти привалилась к нему, Энакин подхватил ее на руки и по лестнице внес в комнату. Там же заботливо уложил на кровать и положив подушку к себе на колени, устроил на ней голову Амидалы и укрыв ту одеялом, боялся отпустить. Девушка, оставаясь к этому долгое время безучастной, в какой-то момент внезапно резко дернулась и если бы Скайуокер не успел ее придержать, непременно свалилась бы с его колен. — Зачем ты делаешь это? — спросила она глухим голосом — Ты не понимаешь того, что случилось? — Как это почему? — не понял ее Энакин — Ты моя жена и я должен заботится о тебе, я буду с тобой все время, буду рядом всегда… Но Падме не слушала его, продолжая вырываться, пока не освободилась, садясь рядом с ним. — Ты действительно не понимаешь, — сказала Амидала со злостью — Не нужно тебе со мной сидеть, не нужно заботится! Все кончено, ясно? Ты все сломал! — Падме, не надо так, — отчаянно взывал к ней Скайуокер — Я не хочу оставлять тебя. Я понял, только сейчас осознал как ты дорога мне, как ты важна в моей жизни, я не смогу без тебя. Падме взглянула на него с холодным презрением и почти сквозь зубы произнесла: — Как жаль, что ты сделал это слишком поздно. Что это сделать тебя заставила не моя любовь, а твоя измена. Ты никогда не сможешь себе представить, что это значит. Как это на самом деле больно. — Поверь, я знаю это, — продолжил убеждения мужчина — И я обещаю, что отныне все будет по-другому. — Ты сейчас же позвонишь моим родителям и скажешь, что мы разводимся! — почти прокричала Падме, не слыша мужа и не желая делать это. На ее громкий голос явилась Сабе и как всегда поняла все без слов. Она движением руки велела Скайуокеру выйти и как только он покинул комнату, села рядом с Падме и взяв ее руку в свою, принялась уже привычно уговаривать: — Послушай меня, я понимаю твои эмоции сейчас, знаю, как сильно ты хочешь скрыться от правды и не стану даже тебя отговаривать. Ведь я всегда была на твоей стороне и сейчас продолжаю оставаться на ней. — Хорошо, что ты понимаешь, — тихо проговорила Падме — Собери мои вещи, я сегодня же улетаю на Набу. — Вполне объяснимое желание, — не стала спорить Сабе, однако и с места тоже не сдвинулась — Ведь когда нам плохо мы всегда стремимся к родным, к маме, но подумай сама, сейчас уже поздно, куда ты ночью полетишь, да еще в таком состоянии. Останься здесь до утра и если, проснувшись, ты будешь по-прежнему этого хотеть, то я не стану тебя удерживать, обещаю. — Но мне просто невыносимо здесь находится, — произнесла Падме исступленно — Здесь все пропитано ложью. — Вероятно ты права, — согласилась с ней Сабе — Но это не значит, что ты должна себя угробить скоропалительными решениями, прошу тебя, останься до утра, а там уже будет видно, сделай это ради меня, во имя нашей дружбы. — Хорошо, — неожиданно согласилась девушка — Я сделаю это, но сейчас прошу оставить меня одну, я хочу спать. Сабе вышла из комнаты, надеясь, что к утру Падме успокоится и примет верное решение. И когда утром настало время завтрака, Дорме принесла ей в комнату поднос. — Госпожа Амидала, — сказала она, увидев, что та не спит — Я принесла вам завтрак, вы должны хорошо питаться, иначе вам никогда не станет лучше, поверьте мне, вкусная еда способствует хорошему настроению, вот, съешьте кусочек и сразу станет легче. Дорме уговаривала Падме как маленького ребёнка. Та реагировала вяло, продолжая утверждать, что от разбитого сердца ничто не спасет. Тогда верная прислуга оставила поднос на тумбочке и предложила то, чего раньше не решалась: — А давайте после завтрака прогуляемся, вам нужно бывать на свежем воздухе, отвлечетесь и настроение улучшится. — Спасибо, но я сейчас не хочу, — ответила Падме вяло и апатично — Может быть, позже. Пришлось Дорме признать свое поражение и оставить свою госпожу в столь желанном ею одиночестве. Вероятно так ей было сейчас комфортнее. Что ж, наверно должно пройти время, чтобы Падме оправилась и стала прежней. Тем более Энакин почти не отходил от нее, а любовь лучше всего поможет в этой ситуации. Он считал аналогично и через пару часов, когда по его меркам Амидала должна была уже проснуться, Скайуокер заглянул к ней. Девушка и правда уже не спала и посмотрев на вошедшего мужа, улыбнулась одними уголками губ: — Привет. Выражение лица не излучало никаких эмоций. Отрицательных не было, как и положительных, но Энакин был рад и тому, что Падме не прогоняет его. Он присел на кровать и поправил на ней одеяло, после спросил: — Ты как себя чувствуешь? — Хорошо, намного лучше, — ровным и спокойным голосом ответила Падме — Расскажи мне что-нибудь. Про Орден, про то, что происходит в мире, какие новости вообще есть… — Главная новость для меня, это ты, — уверенно сказал Скайуокер, обнимая ее и целуя в щеку — То, что мы с тобой вместе и я тебя люблю. — Наверное ты прав, — сказала она безразлично — Знаешь, мне все время хочется спать и я не знаю когда это пройдет. — Ты просто еще не окрепла и тебе нужно как следует отдохнуть, — с пониманием произнес мужчина — Я буду с тобой пока ты спишь. Он старался не спорить с Амидалой, но ее стремление так часто спать начинало тревожить. И когда та в очередной раз заснула, поделился этим с Сабе, взяв у той обещание выяснить это. Ей тоже не нравилось состояние госпожи, а когда та, придя днем, нашла поднос с завтраком нетронутым, встревожилась еще сильнее. — Ты даже не притронулась, — произнесла она с волнением — Падме, но так нельзя, у тебя совсем не будет сил. — Мне просто не хочется, — ответила та и вдруг улыбнулась — Просто я видела такой сон, как никогда…Я думаю про него все время… — Что же это за сон? — удивленно спросила Сабе, присаживаясь на край кровати — Ты расскажешь мне про него? — Конечно, об этом, должны знать все, — улыбка Падме стала еще ярче, а глаза загорелись каким-то странным блеском — Я видела моего мальчика, знаешь, он был маленький, года два или три, он бегал по двору в поместье, там все для него преобразили, повесили качели, поставили горку и сделали маленький бассейн. Он ему особенно понравился. Ведь он бегает совсем голеньким. Как бы и не замечает этого. А я стою и смотрю на него и вижу, какой он беззащитный. Он не понимает этого, бегает, сменится, а я вижу, что его надо спасти. Он не знает, а я вижу. Хороший такой сон, я хочу снова его увидеть, пожалуйста, не мешай. Падме не стала дожидаться ответа и отвернувшись от Сабе, закрыла глаза и накрылась с головой одеялом, ясно давая понять, что разговор завершен. Это совсем не понравилось верной Сабе и когда она выйдя, нашла Энакина, то первым делом ему сообщила: — Мне не нравится ее состояние, что-то с ней не так. — Ей стало хуже? — мигом встревожился Энакин — Нужно срочно вызвать врача. — Нет, я не о физическом состоянии говорю, а о душевном, — поправила его Сабе — Она слишком спокойная. Как будто бы ничего не случилось. Даже про измену не говорит ничего. Энакину это странным не показалось, но ведь он и не видел Падме в момент, когда она рассказывала сон. Тем неожиданнее будет то, что он увидит чуть позже.