Выбор сердца

Там, наверху, приведя Падме в комнату, Сабе с бережной заботой уложила ее в кровать. Она помогла своей госпоже устроиться и укрыла ее покрывалом. Сама же присела рядом и принялась ласково поглаживать Падме по волосам. — Я не могу поверить, что это произошло, — сказала она Сабе — Не знаю, как вот так можно поступать с людьми… Слез у Падме не было, лишь глухое, жгущее изнутри отчаяние, неверие в то, что это случилось с ней. Что это в принципе могло быть, что ее мир мог вот так разрушиться, а крепкая семья оказаться иллюзией. Любовь Энакина была не настоящей, а всего лишь актом жалости, желанием сохранить отношения ради ребенка, которого теперь нет. Как нет почти уже и самой Падме. Зачем ей быть, когда ничего не осталось? Однако, Сабе считала иначе, она задалась целью во, что бы то ни стало успокоить свою госпожу и внушить ей чувство уверенности в себе. В том, что жизнь не окончена, а впереди может еще быть очень много хорошего. Она все продолжала гладить волосы подруги и уговаривать ее как малого ребёнка: — Падме, я понимаю тебя, но такова участь всех женщин, что верят мужчинам безоговорочно, а этого нельзя, пойми, у них другое отношение к таким вещам. Это у нас, женщин, любовь и секс часто идут об руку, а вот у мужчин - нет. Для них переспать возможно и без чувств, чисто ради самой физиологии. То же самое, если бы сам с собой или с резиновой куклой. Просто пойми это и научись не принимать близко к сердцу… Падме не отвечала, молча слушала подругу и мысленно готовила слова возражения, когда дверь едва слышно скрипнула и в комнату вошел Энакин. — Сабе, я прошу прощения, — начал он вежливо и довольно робко — Ты можешь ненадолго выйти? Мне нужно поговорить наедине с женой. Падме на его слова резко дернулась и сев на кровати испепелила Скайуокера огненным взглядом. Она хотела многое ему сказать сейчас, но его умоляющие, просящие глаза заставили ее проглотить слова праведной злости. Они что-то сломили в ее душе и заставили в итоге сказать совсем не то, что хотелось изначально. И когда Сабе послушно вышла, Амидала произнесла, не сводя глаз с мужа: — Хорошо, Энакин, я готова с тобой поговорить, но только в том случае, если ты будешь стоять там, где стоишь и не подойдешь ближе. Иначе, разговора не будет. — Падме, но зачем же… — Энакин бросился было к жене и попытался взять за руку, но она резко отпрянула и почти крикнула ему в лицо: — Стой, где стоял или пошел вон! Стало понятно, что Падме не переубедить. Скайуокер покорно встал у двери и начал новый виток убеждений: — Падме, я просто хочу объяснить тебе, что я все осознал, я понял, что ты для меня значишь и я не хочу потерять тебя. Я не прошу простить мне то, что я сделал, это сложно, но все-таки попробуй меня понять. Ведь главное то, что люблю я тебя одну и полюбил еще в детстве, помнишь, как я в десять лет предложил тебе пожениться? Тебе четырнадцать было, ты так улыбнулась недоверчиво, потом сказала мне Да. И я так был счастлив, ты просто не представляешь. А потом, когда мы выросли и я сказал, что люблю тебя как и прежде, ты тоже была счастлива, я видел. Ты и сейчас меня любишь я точно знаю. Скажи, неужели любовь исчезнет только потому, что я однажды оступился? Что один раз шагнул не туда? Но я все понял и вовремя остановился, я хочу быть только с тобой и никто мне больше не нужен. Скажи ты могла бы простить меня? Падме слушала молча, низко пригнув голову, не позволяя Энакину увидеть своего лица, потом подняла его и произнесла размеренно и четко, давая понять, что настроена решительно и переубедить ее не удастся: — Энакин, ты мне больше не муж, а я тебе не жена.

***

Энакин весь день не знал как теперь быть, как вести себя с Падме. И не придумав ничего лучше, он вечером просто пришел в их комнату, держа в руках поднос. И увидев, что та не спит, сказал как ни в чем не бывало: — Падме, я принес тебе чай с твоими любимыми конфетами. Девушка не спеша села на кровати и посмотрев на мужа все теми же пустыми и холодными глазами спросила: — Зачем ты это делаешь? Я же все знаю. — Тебе лучше выпить чай, остынет, — спрятался за отговорку Энакин, но жена и не думала переключатся, ее волновало лишь то, что она хотела сказать и Падме сказала: — Неужели ты правда не понимаешь, что произошло? Не понимаешь, что ты меня предал? Что ты разрушил все то, что связывало нас? Так чего ради ты сейчас разыгрываешь тут заботливого супруга? Пошел вон отсюда и чай свой забирай! — Но, Падме, я просто не знаю как еще подступиться к тебе, — беспомощно произнес Скайуокер, но та внезапно резко толкнула ногой поднос и тот взлетел, расплескивая чай и разбрасывая конфеты. — Вот так понятнее? — крикнула она зло и Энакину просто не осталось ничего другого как спустится вниз и заперев у окна гостиной, молча смотреть на пролетавшие аэрокары. — Почему вы здесь? — обратилась к нему вошедшая неслышно Сабе — Почему не рядом с Падме? — Мне тяжело находится возле нее, — ответил Энакин, повернувшись — Она не желает слушать меня и не хочет ничему верить. — Но все равно следует быть с ней рядом, ей сейчас тяжелее всех, — настаивала на своем Сабе — Сейчас к ней пошел Магистр Кеноби, быть может у него получится все объяснить. — Ну еще бы, — Энакин скептически поджал губы — Он у нас прирожденный дипломат. Этого у Оби-Вана было не отнять и едва поздоровавшись с Падме, он начал объяснять ей суть мужской природы и самой измены в целом. Та ожидаемо прервала мужчину на полуслове: — Не надо, я уже достаточно слышала всего на эту тему, но это нисколько не утешает, потому, что я знаю и другие примеры, где, как вы все говорите, секс и любовь бывали неотделимы друг от друга. Вот, мой отец, я совершенно точно знаю, моей матери никогда не изменял, муж моей сестры тоже. Здесь дело не в природе мужчин, а в том, какой человек есть сам по по себе неважно, какого он пола. — Я понимаю тебя, — мягко сказал Кеноби — Измену сложно принять как событие, но можно отнестись к ней как к проверке ваших чувств. Пускай ты не желаешь слушать меня как друга Энакина, то выслушай просто как мужчину, которому не чуждо ничто человеческое. Я знаю, что такое измена. И ты знаешь тоже, о чем я говорю. Видел своими глазами. — И что ты хочешь сказать? — произнесла Падме скептически — Что эти люди прожили много лет и это испытание сделало их только ближе? Но, чтобы простить такое надо быть очень сильной женщиной, я не такая! У меня не получится! — Получится! — уверенно произнес Оби-Ван — Ты же любишь Энакина, а он тебя, в твоей душе сейчас не только обида, прислушайся и ты поймешь, тем более он все понял и просит прощение. — Думаешь, это так легко? — Падме сложила руки на коленях и сжала их — Вот так просто предать человека, что доверял тебе, плюнуть ему в душу, а потом попросить прощение и все! И будто бы ничего не случилось, продолжать жить как прежде! Но это невозможно, для меня невозможно! Моя жизнь закончилась. Недавно у меня умер ребёнок, а сегодня умер еще и муж, тот Энакин, которого я знала, его больше нет, я никогда не смогу верить ему как раньше. — Попробуй отнестись к этому как к испытанию, — сделал новый заход Оби-Ван — Проверке вашей любви. Ведь Энакин сейчас страдает так же как ты, не находит места от того, что ты не хочешь с ним говорить. — То есть, он переживает? — слегка недоверчиво спросила Падме. — Да и очень сильно, — закрепил успех Кеноби, видя сомнения в глазах Амидалы — Мне можно позвать его сюда? — Нет, — ответила Падме, но не успел мужчина разочарованно вздохнуть, признавая провал своих усилий, как она добавила — Я сама к нему сейчас приду. Однако, не стоило бы ей это делать.