Чернила

Это свежее чувство, внезапное, хрупкое, как крыло бабочки. Сетт пробует его на вкус не торопясь. Он давно уже не доверял кому-то настолько, чтобы влюбиться и это осознать, настолько, чтобы дать этому чувству пустить корни, осесть внутри, хоть Сетт пока и не знает, что с ним делать. Но он точно знает, что не хочет торопиться.  — Постарайся не двигаться сегодня. Хорошо? - Афелий смотрит на него своими безмерно чёрными глазами, и Сетт в них теряется. — Хорошо. Он улыбается, а потом поднимает руки Сетта за запястья и прислоняет их к спинке кровати. — Будешь хорошим мальчиком сегодня? — Буду. — Какой послушный. Это даже настораживает. Сетт хочет сказать: делай со мной всё, что только вздумается. Мне просто нравится проводить с тобой время.  Но он не говорит. Афелий улыбается с прищуром, мимолётно кусает щеку Сетта и выпрямляется, стоя над ним на коленях - ноги по обе стороны от талии Сетта. — Ты не против, - Афелий снимает ремень со своих брюк, глядя в глаза напротив, — если мы малость тебя свяжем? — Не против. — Тебя уже когда-то связывали? Сетт чуть не пропустил вопрос мимо ушей, но по серьёзному лицу Афелия догадался, что ответить надо. — М. Нет. — Понял. Не всем людям комфортно, когда их движения ограничены. Скажи мне, если начнёшь нервничать, и я всё уберу. Понял? — Да. Понял тебя. Афелий чуть нахмурил брови, склонив голову вбок. Он сегодня надел белую струящуюся рубашку - настоящая редкость; она удачно подчеркивает его широкие плечи, притягивает взгляд после всех его чёрных свитеров и водолазок, но всё равно у Сетта пробегает эгоистичная мысль о том, что его футболки идут Афелию больше всего.  — Ты сегодня какой-то... Он сомневается, хмурится сильнее, размышляя, и через пару секунд говорит: — Будто не здесь. Всё хорошо? — Да. Просто всякие мысли крутятся. — Мысли? - он заулыбался, хитрый, будто сейчас сожрёт, и стал медленно склоняться к лицу Сетта, завязывая его запястья ремнём. — Давай-ка я попробую тебя от них избавить. Его холодные руки уже под майкой, заставляют поджать живот от контраста температур; зубы дразняще покусывают уши, подбородок, нос, губы. Сетт сглатывает, сводит брови; Афелий так легко, играючи сбивает его дыхание, что хочется взять его щёки и притянуть к себе, чтобы наконец поцеловать - но Сетт дёргает руками и вспоминает о скрепившей их полоске плотной кожи. Афелий тихо посмеивается прямо над ним. Дьявол. Сетт поднимает глаза. — Тц-тц. Первое предупреждение. Второго не будет. — И что ты мне сделаешь? - его уши предательски разъехались в стороны. — М-м, - колечко в его губе блеснуло в полутьме. Ночь так ему к лицу. — Что-нибудь придумаю. Он вдруг проводит большим пальцем по соску Сетта, выбивая весь воздух из лёгких. Да, его руки уже согрелись, да, они уже давно блуждают под майкой - но Сетт отвлёкся и замечтался. Афелий мягко щипает его там же, оттягивая и отпуская - Сетт вздрагивает и сжимает зубы, пока не уверенный, нравится ли ему, - и неожиданно бережно сжимает его грудь ладонью, задумчивый. — Почему она такая мягкая? — К-качественные мышцы мягкие, - Сетт сглатывает, чувствуя, как щёки теплеют - он не привык к такому вниманию, — они не должны... Афелий эффективно затыкает его поцелуем. Хочется хотя бы закинуть связанные руки на его шею - но Сетт сдерживается, скуля, когда Афелий больно прикусывает его губу. Контраст агрессивного, настойчивого, подчиняющего поцелуя и нежного массирования груди сводит с ума. Сетт задыхается, извивается, когда Афелий короткими ногтями невесомо водит по коже, а потом незаметно раздвигает его ноги коленом и прижимает его к паху. Сетт судорожно вздыхает, смотрит в его улыбающиеся чёрные глаза. Люблю его. — Ну как? Мысли ушли? — А. Н-нет. Не совсем. — Хм, - он двигает ногой, и Сетт вздрагивает, — а твой член так не думает. Как тебе связанные руки? — Нормально.  — Это хорошо. Ну, то есть... — Поцелуй меня? Афелий замолкает и смотрит на него, приподняв брови, а потом улыбается. — Конечно.

***

Его руки рассеянно перебирают волосы Сетта, и лежать на плече Афелия головой так непривычно. В груди бурлит мурчание, почти незаметное; почему-то, бодрствуя, он никогда не мог мурлыкать громко. Впрочем, Афелий говорил, что чувствует вибрацию кожей, и ещё говорил, что Сетту очень не хватает собачьего хвоста, чтобы им вилять и ещё очевиднее показывать, насколько Сетт доволен. Афелий не любит прямо говорить о проблемах, не любит болтать после секса, не любит объяснять свои чувства - но он старается это делать, потому что Сетт однажды сказал, что ему очень это важно. Это вселяет небольшую надежду. Может, у Афелия всё-таки есть чувства к нему? Может, это странное покалывающее предчувствие на краю сознания - пустая тревога? — Фел? — М? Сетт хочет сказать. Но он не говорит. — Нет, ничего. Афелий гладит шерсть на его ухе и целует в макушку.