Озеро Золотого Лотоса

      Озеро Золотого Лотоса принадлежало Киттисаватам.       Возможно, это громко сказано, но не слишком сильно. Небольшой семейный дом Порша стоит на этом озере с тех пор, как его прадед, Панкрит Киттисават, унаследовал семейное имущество и перестроил дом, который теперь стоит на берегу. Поскольку это было маленькое озеро на окраине ещё более маленького городка, куда местные жители приезжали только на сезонный отдых, спасаясь от городской суеты, Порш смог заработать достаточно денег в качестве гида и инструктора по плаванию, чтобы прожить весь год и оплатить учёбу своего брата в Бангкоке. Он нашел идеальный баланс — только осведомленные местные жители посещали маленький, но живописный городок в нескольких часах езды от Бангкока, и еще меньше людей отправлялись на катере по озеру, чтобы днем порыбачить или поплавать. Ему приходилось сталкиваться со случайными группами местных подростков, которые приходили пошалить на берегу озера, оставляя там пустые пивные банки, которые Порш придирчиво убирал уже на следующий день. Он не мог не чувствовать себя хозяином маленького озера, хотя ему принадлежала только половина береговой линии, включая землю, на которой стоял его дом, и сельскохозяйственные угодья, где он выращивал чай и держал скот. Никто никогда не претендовал на вторую половину. На Озере Золотого Лотоса всегда стоял только дом Киттисават, и горожане всегда считали озеро их личной вотчиной.       Поэтому Порш был шокирован, когда однажды в конце зимы проснулся от звуков стройки. Там было только небольшое двухполосное шоссе, от которого отходила просёлочная дорога с табличкой, сообщавшей название города. В межсезонье редко можно было услышать автомобильный двигатель. Тишина окружавшего озеро леса была почти нерушима.       Но однажды утром, когда рабочие появились из-за высокой травы на берегу озера, за ними последовали краны, бульдозеры и грузовики с цементом, с грохотом направляясь к участку земли в дальнем конце озера эллиптической формы. Порш как угорелый помчался в здание городской администрации, чтобы пожаловаться на потенциального захватчика. — Нет, Порш, — ласково сказала Скай. Она была одной из девушек, с которыми он встречался в старших классах, и всегда была очень мила с ним, когда он заходил в администрацию по какому-либо делу. — Земля была куплена на публичном аукционе. Она принадлежит государству. — Кто указан в документах? — настаивал он, зная, что обычные сквоттеры не могут позволить себе тяжёлую технику, которая каждый день въезжает и выезжает из его тихого дома. Но это не мешало ему представлять новых нарушителей закона беспринципными людьми, которые пользуются тем, что, по их мнению, является заброшенной землёй.       Порш был готов первым сказать им, насколько они ошибались. — Она принадлежит трасту недвижимости, — Скай подняла взгляд на Порша, и на её лице появилось озадаченное выражение. — Это странно. Обычно трасты используются для коммерческой недвижимости, но разрешения, выданные на текущий проект, предназначены для жилых домов. — Она закрыла папку и положила её на тележку рядом со своим столом. — Любопытно, но не противозаконно.       У Порша засосало под ложечкой. Какими бы ни были их мотивы для покупки земли, к сожалению, они были законными. Он не мог просто подойти и надрать им задницы, как ему хотелось. — Спасибо, Скай. Ты мне очень помогла, — сказал он с наигранным весельем. — Не за что, Порш. Эй, ты ведь всё ещё предлагаешь уроки плавания, да? Ты выглядишь так, будто снова тренируешься. — Она скользнула взглядом по его груди, не пытаясь скрыть восхищения. Она всё ещё была одинока и привлекательна. Но Порш знал, что она из тех, кто привязывается к человеку и не отпускает его. У него не было ни времени, ни желания заводить долгосрочные отношения. — Да, я даю уроки рыбалки и плавания на озере, когда не работаю в центре отдыха. Просто подрабатываю. Туристам, кажется, нравится. — О, я бы с удовольствием освежила свои навыки плавания. У тебя есть окошки? Может, я могу записаться на урок? — Её щёки раскраснелись, а глаза горели от волнения. Нет. Ни за что. Ему это не нужно.       Он посмотрел на свой телефон, изображая удивление. — Ой! У меня ещё одна встреча. Береги себя, Скай!       Он пошёл прочь, посылая ей воздушные поцелуи, а она сделала вид, что поймала его. Затем он развернулся и убрался оттуда так быстро, как только могли нести его ноги. Он был задумчив, когда запрыгнул на свой мотоцикл и поехал домой.       Он ничего не мог с этим поделать. Каждое утро в течение следующих трёх месяцев краны, бульдозеры и грузовики с цементом с грохотом направлялись к участку земли в дальнем конце небольшого озера. Фундамент, стены, причал, палуба, крыша, даже подъездная дорога, частично заасфальтированная, которая вела к озеру, — домик материализовался из глубин воды, словно монолит из дерева и стекла.       Родители Порша внезапно погибли в автомобильной катастрофе, когда он был маленьким, оставив на нем ответственность за воспитание его младшего брата Чея. Он с трудом сводил концы с концами, чтобы прокормить их обоих, и в конце концов организовал свое небольшое дело «Путеводитель по природе», которое увенчалось некоторым успехом. Он был похож на свою покойную мать, которая любила бродить по лесу вокруг озера и сидеть на его берегу, делая наброски всего, что видела. Она заполняла альбом за альбомом, запечатлевая меняющуюся красоту окружающей их природы и используя магию своего воображения. Теперь Порш изучал эти рисунки, сравнивая вид на озеро, которым он теперь владел, и снова злился на людей, которые посмели просто прийти со своими тяжелыми машинами и деньгами и украсть вид, который когда-то так любила его мама       Растительность была вырублена, чтобы освободить место для великолепно нового дома, который так контрастировал с непритязательным, потрёпанным фасадом семейного дома Порша. Теперь они смотрели друг на друга через озеро, которое Порш когда-то считал своим. Новое здание насмехалось над ним, как и строительство, которое его разозлило, — отвратительная бородавка на некогда первозданной природе. А когда приехал грузовик с вещами, неприязнь Порша усилилась. Он злился на своих новых соседей за то, что они просто существуют, хотя он не обменялся с ними ни словом. Он так и не смог смириться с тем, что его озеро присвоили и осквернили. Поэтому он решил полностью игнорировать их. Он будет заниматься своим делом, давать уроки и просто притворяться, что их не существует.

*****

      Когда Чей вернулся из Бангкока, где учился, на каникулы, Порш ожидал, что он будет так же раздражён, как и он сам, из-за новых жильцов, которые даже не удосужились показаться. К большому разочарованию Порша, новые соседи не только не раздражали Чея, но и заинтриговали его. — Не «они», — объявил однажды Чей, подпрыгивая от волнения, пока Порш готовил обед для них обоих. — Он. — Ты хочешь сказать, что в этом гигантском доме живет только один человек? — Спросил Порш, ставя на стол рис, жареную свинину и тушеные овощи, а также яичницу-глазунью с ярким желтком, искусно выложенную на каждую тарелку с рисом. Если бы здесь была семья с детьми, которым понравилось бы озеро, Порш, возможно, был бы более склонен смягчить свою позицию в отношении обитателя дома. Но один человек? Создающий столько потрясений? Это было расточительно, и Порш решил, что «он» ему нравится чуть меньше. — Не круглый год, — быстро добавил Чей, усаживаясь на стул и глядя в большое кухонное окно, выходившее на озеро, где виднелся объект их разговора. Если бы Порш на мгновение отложил свою враждебность, он был бы вынужден признать, что сам дом был потрясающим — застеклённая комната с видом на воду, сделанная из великолепного дерева, которое, казалось, сливалось с окружающим лесом. Она была соединена с деревянной террасой, которая вела к причалу, спускавшемуся прямо в озеро. — Это дом для отдыха. Судя по всему, владелец — какой-то крупный бизнесмен, которому захотелось уехать, когда в городе стало слишком жарко. — Чей пожал плечами, удерживая на палочках гору риса. — Он даже не будет здесь круглый год.       Порш застонал. — Но когда он это сделает, то привезёт сюда всяких шикарных людей, чтобы устроить вечеринку на моём озере. Или, что ещё хуже, у него может быть скоростной катер или что-то в этом роде. — Он уже невзлюбил этого человека, даже не зная его. От мысли о том, какой шум он принесёт на озеро, ему захотелось что-нибудь разбить. Чей, который встал, чтобы достать из холодильника графин с соком, поставил его на стол и обнял Порша за плечи. — Ну же, не капризничай, Хиа! Может, он окажется по-настоящему милым человеком, которому просто нужно тихое место, чтобы побыть в одиночестве. Может, ты даже, не дай бог, с ним подружишься. — Он наклонился и прошептал брату на ухо: — Один мой друг сказал, что он красавчик. — Конечно, — нахмурился Порш. — Так и есть! И он выглядит на твой возраст… — Чей многозначительно замолчал. — Вы что, пока занимались этим, сделали ему сканирование сетчатки глаза и определили группу крови? — огрызнулся Порш. Как его родной брат мог не понимать серьёзности ситуации? — Нет, но держу пари, что смог бы, если бы ты очень сильно этого захотел. — Чей рассмеялся и ткнул Порша пальцем в живот, пока тот не рассмеялся в ответ. Он был единственным, кому это сходило с рук, и вскоре Порш смеялся вместе с ним. — Думаю, нам следует за ним понаблюдать, — предложил Чей. — Думаю, нам не следует, — возразил Порш. — Пока он не нарушает общественный порядок, я собираюсь полностью игнорировать его. Я совершенно не заинтригован и не заинтересован в нем. И, может быть, лето быстро закончится, и он сможет вернуться туда, откуда приехал, и оставить нас в покое, чтобы мы спокойно наслаждались нашим озером.

*****

      В течение следующих нескольких недель Порш успешно игнорировал одинокого жильца дома на другом берегу озера. Он водил группы в долгие походы по тропам, которые полностью огибали новый дом. Когда Порш утром плавал в озере, он даже не удостаивал новый дом взглядом. Сделав двадцать кругов, он сидел на крыльце, попивая кофе и подставляя себя солнцу. Он закидывал ноги на перила и читал местную газету онлайн, на время забывая о том, что на другом берегу сидит заноза в заднице. Он мог притворяться, что всё как раньше, и Порш был почти доволен.       Но время от времени что-то вторгалось в его мир, напоминая о его существовании. С дороги доносился шум двигателя автомобиля, за которым следовал хлопок двери. Возможно, музыка — ничего раздражающего, если честно. Нежные фортепианные концерты или бодрая поп-музыка в течение дня, плывущая по озеру, как утренний туман по поверхности воды. Большую часть времени Поршу удавалось забыть о его присутствии, даже сидя так, чтобы он мог видеть озеро из своего дома, но при этом не видеть его дом, как будто его там и не было.       Однажды воскресным утром, когда у Порша не было занятий и ему некуда было идти, он решил поплавать подольше. Он нырнул в спокойные воды, наслаждаясь ощущением тёплой воды на коже. Его озеро питалось горными реками далеко от города, течения были слабыми, а вода — особенно чистой. Порш проплыл несколько кругов, контролируя свой стиль плавания, как дельфин, рассекающий морские волны. Затем он сменил стиль на брасс. На спине. Он плыл и плыл, пока не проплыл все круги и не решил задержаться ещё немного. Он плыл под поверхностью воды, наслаждаясь видимостью и редким ощущением, что ему не нужно куда-то спешить, пока он не устанет. Он провёл неопределённое время, плавая на спине и закрыв глаза от яркого солнца. Его щёки горели от напряжения, тело было мягким и расслабленным.       Порш опустил ноги на каменистое илистое дно озера, чувствуя, что он не один. Он бросил взгляд на ненавистный дом, который успешно игнорировал в течение нескольких месяцев. Он увидел мужчину, задумчиво склонившегося над деревянными перилами сверкающей новой террасы. Порш не мог разглядеть его в деталях — он был слишком далеко, и с его ресниц капала вода. Но у него были тёмные волосы, стильно убранные с лица. На нём была белая футболка и повседневные бежевые брюки, и он явно смотрел на Порша. Он понятия не имел, как долго стоял там, наблюдая за Поршем, как какой-то проклятый извращенец, но это раздражало Порша. Кто стоит и пялится на незнакомых людей в их собственном пространстве?       Затем мужчина помахал ему, прервав его мысленную тираду. Вместо того чтобы помахать в ответ, Порш быстро нырнул под воду и поплыл к берегу. Он снова вынырнул, когда оказался недалеко от своего берега, и выбрался на сушу, чтобы взять полотенце. Когда он снова обернулся, мужчина уже ушёл.

*****

— Тебе стоит прийти сегодня вечером. Там будут все, — сказал Джом, когда они выходили из крошечного офиса Порша в «Счастливых тропах Пачары». Джом управлял небольшим рестораном в нескольких домах от них, и они часто проводили время вместе, болтая о всякой ерунде. Он также любил гулять по лесу и часто составлял Поршу компанию во время его вылазок, если мог встать с постели достаточно рано утром. — Сегодня вечером? — Спросил Порш. — Конечно! Разве Чей тебе не сказал? У Тэма сегодня день рождения, и мы собираемся встретиться у Йок, чтобы отпраздновать.       Что-то промелькнуло в памяти Порша. — Да, конечно. Сегодня вечером. В восемь часов. Кажется, я что-то припоминаю, — ответил он невнятно.       Тёмные глаза Джома сверкнули. — Не заставляй меня тащить тебя туда.       Порш рассмеялся. Он никогда не пропускал вечеринки, особенно с друзьями. — Нет-нет, я буду там. — Отлично. Тогда увидимся.       Порш помахал на прощание, прежде чем перейти дорогу и сесть на свой мотоцикл. Однако, прежде чем он достал ключи, он понял, что не может прийти на день рождения Тэма без подарка. Он ломал голову, вспоминая, что уже покупал ему в прошлом, чтобы не повторяться. Решение пришло к нему, когда он вспомнил о маленьком сувенирном магазине неподалёку.       Он вошёл внутрь и оглядел ассортимент, вдыхая ванильный аромат короткими вдохами, чтобы не закружилась голова от сильного запаха. Хозяйка, вдова по имени Парфун, которая, сколько помнил Порш, всегда была в этом магазине, разговаривала с другим покупателем. Её высокий голос звенел, как колокольчик, который звонил каждый раз, когда открывалась дверь магазина.       Просматривая стеклянные витрины, он услышал её смех, а вскоре и низкий хрипловатый мужской голос. Парфун была самовлюблённым павлином, и тот, кто был с ней наверху, явно знал, на какие кнопки нажимать.       Порш нашёл то, что, по его мнению, могло понравиться Тэму, — фартук и набор для корейского барбекю, которые он мог бы использовать по назначению. Он подошёл к прилавку, чтобы попросить Парфун открыть шкаф и упаковать подарок для него.       Подойдя ближе, он заметил, что она увлечённо беседует с высоким, темноволосым, поразительно красивым мужчиной. У него были широкие плечи и сужающаяся к талии фигура — идеальные пропорции для подтянутого мужчины. Поршу было всё равно, что он пялится — они всё равно не обращали на него внимания. Он смеялся, когда Порш прислонился к прилавку в надежде, что Парфун заметит его и поможет завернуть подарок, чтобы он мог пойти домой и начать готовиться к сегодняшнему вечеру. Порш не узнал этого человека и решил, что это просто турист, проезжающий через город. — Я так давно не смеялась! — прощебетала Парфун, тряхнув головой с начёсом и светло-розовыми волосами, с ярким и безупречным макияжем. Порш вежливо улыбнулся, когда она переключила внимание на него. — Порш, дорогой! — она хлопнула в ладоши. — Я вела прекраснейший разговор с твоим соседом. Ты уже познакомился с Кхуном Тирапаньякуном? Он владелец нового дома на озере! — Кинн, пожалуйста, прости, — сказала она тем же медовым голосом, и Порш был поражен. Конечно, это был он. То же телосложение, те же темные волосы, тот же рост. Только теперь, когда гоблин его гнева наконец предстал перед ним, ему также пришлось неохотно признать, что Чей был прав — он был чертовски красив. Когда он перевел взгляд с Парфун на Порша, его встретили темные глаза, почти однотонного цвета. Они были обращены к лицу, которое тоже было чертовски привлекательным: бледная кожа, высокие скулы, сильная челюсть, задумчивые глаза, обрамлённые самыми выразительными бровями, которые он когда-либо видел. Порш не знал, чего ожидал, но явно не этого потрясающего мужчину с глазами, которые, казалось, видели тебя насквозь. — Я… я не знаю, — ответил Порш, слишком долго стоя и слишком долго ожидая, его неловкость проявлялась в затянувшемся молчании. — Приятно познакомиться. Я — Кинн. — Он протянул Поршу руку и улыбнулся, что было вежливо, но ещё больше лишило Порша дара речи. — Я, э-э, я Порш, — выдавил он, заставляя свой бесполезный мозг работать, и предложил взамен вай. — Кажется, я тебя помню, — сказал Кинн, задумчиво кивая. Он окинул взглядом Порша, и день на озере вспомнился ему в потоке жара и осознания. — Ты плавал в озере.       В памяти Порша всплыл тот день. — Да. Я помню. И ты был на своей террасе. — Верно, — улыбнулся Кинн и снова вывел его из равновесия. Он был из тех людей, которые улыбаются не только лицом — они улыбаются глазами, ямочками на щеках, смешинками в уголках глаз. — Ты молодец.       Порш неожиданно покраснел. — Я… я плаваю с тех пор, как научился ходить. Меня научил отец. — Что ж, я бы хотел, чтобы кто-нибудь научил меня этому, — сказал он с немалым сожалением, задержав взгляд на лице Порша, отчего тот покраснел.       Парфун, не привыкшая к тому, что её игнорируют, снова вмешалась в разговор: — Господин Тирапаньякун согласился на небольшую выставку своих картин в моём магазине. — Картин? — переспросил Порш, и его разум помутился. Разве Скай не говорила, что он бизнесмен или что-то в этом роде? — Это… это здорово, — заикаясь, сказал он. Ему нужно было убираться отсюда. Его сердце бешено колотилось, желудок переворачивался, и ему было трудно сосредоточиться. Его заклятый враг был здесь, перед ним, во плоти, и он оказался совсем не таким, как ожидал Порш. — На витрине есть кое-что, что мне бы хотелось. Для Тэма. У него день рождения.       Парфун взвизгнула и снова захлопала в ладоши от восторга. — О да, как мило. Я сейчас подойду.       Кинн оттолкнулся от края прилавка, на который тоже опирался. — Тогда я вас оставлю. Спасибо, Парфун. Порш, — он протянул руку, ожидая, что тот её пожмёт. Рука была такой большой и такой невероятно тёплой. — Приятно было познакомиться. — Мне тоже, — ответил Порш, выдавив из себя вежливую улыбку. Тот несколько раз моргнул и улыбнулся в ответ, но уже не так уверенно, как раньше. Взгляд, в котором раньше было столько дружелюбия и веселья, исчез, сменившись чем-то более напряжённым, от чего у Порша волосы на затылке встали дыбом. — У тебя редкая и красивая улыбка, Порш Киттисават, — сказал он. Он ещё немного подержал его руку в своей, прежде чем отпустить и повернуться к Парфуну. — Увидимся завтра. — Да! До завтра, — она рассмеялась, улыбаясь так широко, что Порш подумал, что её лицо вот-вот треснет. Он смотрел, как мужчина уходит, и у него кружилась голова, пока он разглядывал его подтянутое, стройное тело и лёгкую походку. Парфун сказала что-то, чего Порш не понял. К счастью, когда она говорила, ей было всё равно, отвечает ли ей кто-нибудь. Звука её голоса было достаточно, чтобы это можно было назвать разговором. Порш был благодарен, потому что в тот момент он не вынес бы даже половины разговора.       Его сосед, господин Кинн Тирапаньякун, оказался совсем не таким, как он ожидал. Ему придётся отступить, перегруппироваться и пересмотреть свою парадигму. Его план игнорировать его бесконечно долго оказался не таким простым, как он думал.

*****

      На следующее утро, ещё до начала рабочего дня, Порш спустился к озеру к своему излюбленному месту для заплыва — мягкому ковру из зелёной травы, плавно переходящему в озеро. Он сбросил шлёпанцы и огляделся в поисках соседа. Он не хотел, чтобы это было заметно, но стеснялся, зная, что, пока он плавал, сосед мог всё это время наблюдать за ним из своего дома.       Погружаясь в воду в очках, он попытался выбросить из головы мысли о Кинне Тирапаньякуне и отдаться удовольствию от утреннего заплыва. Он начал, как всегда, с кругов и гребков, стараясь хорошенько размяться в спокойной воде. Но он не мог не думать о том, что за ним наблюдают, и это нервировало его. Он представлял, как эти пронзительные тёмные глаза следят за каждым его гребком, пока его не стало раздражать то, что он не может сосредоточиться.       Рыча на себя и проклиная мужчину, из-за которого он не мог вдоволь накупаться в озере, он упорно работал над каждым гребком, решительно выбросив из головы этого глупого горячего парня. После двадцати минут попыток он наконец-то достиг стабильного ритма. Утомившись, он расслабился, погружаясь в воду снова и снова. Он не собирался позволять этому захватчику испортить его любимое озеро, каким бы великолепным тот ни был. Порш высунул голову из воды и вызывающе посмотрел на дом Кинна Тирапаньякуна, но там было тихо. Сам не понимая почему, он почувствовал смутное разочарование из-за того, что тот не наблюдает за ним. Ему пришлось напомнить себе, что это хорошо, что это его озеро и что этому человеку лучше не попадаться ему на глаза.

*****

      Ужас от диких вечеринок с ультрамодными артистами так и не воплотился в нечто реальное. По-прежнему слышался шум двигателя автомобиля, который то появлялся, то исчезал, и музыка, которая иногда доносилась из-под воды. Но в остальном Кинн не появлялся и не давал о себе знать. Прошла ещё одна неделя, Порш вернулся домой и увидел, что Чей готовит, а от восхитительного аромата риса и фруктов у него заурчало в животе. Он бросил рюкзак на стул и прошёл на кухню. — Что ты задумал? — спросил он, откусывая кусочек манго и урча от сладкого вкуса тающего во рту фрукта. — Я готовлю клейкий рис, — торжествующе сказал Чей. Он не был выдающимся поваром, но, когда брался за дело, часто придумывал очень вкусные блюда. — Выглядит великолепно, — сказал Порш, протягивая руку, чтобы попробовать. — Э-э-э, Хиа. Можешь взять всё, что останется. Эти красавчики под запретом.       Порш скрестил руки на груди, недовольный тем, что ему отказывают в еде. — Почему? — Потому что мы отнесём их Кхуну Тирапаньякуну. К ним идеально подойдёт кокосовый соус.       Порш опустил руки. — Мы? Почему МЫ несем клейкий рис этому человеку?       Чей скорчил гримасу. — Потому что это по-соседски. — По-соседски? Его вообще не должно было там быть. — Порш, — сказал Чей самым успокаивающим голосом. — Эта земля по закону принадлежит ему. И было бы невежливо не поприветствовать его. Мы всегда так делали с людьми, которые переезжали в город, когда мы росли. — Он вытер руки о фартук. — То, что это не наша земля, не значит, что он должен там находиться. Все знают, что это наше озеро, — Порш почувствовал, что начинает злиться, и выпрямился. — Видимо, не все, — усмехнулся Чей. — Не агенты по недвижимости, не земельный комитет и не наши соседи, так что мы собираемся пойти и проявить дружелюбие. — Я не хочу быть вежливым! — возразил Порш. — Он уезжает в конце лета. Какое мне дело, чувствует он себя желанным гостем или нет? — Честно говоря, я рад, что он здесь, — сказал Чей, раскладывая рис и манго по керамическим тарелкам. — Приятно знать, что мы здесь не совсем одни. Если нам что-то понадобится, мы можем обратиться за помощью. Это неплохо. — Раньше нам никто не был нужен, — сказал Порш, прекрасно понимая, что ведёт себя раздражённо. — Хиа, пожалуйста. Будь готов выйти через десять минут.       Порш выругался про себя. Чей редко о чём-то просил, и Порш по своей природе не мог ему ни в чём отказать. Он собрался, всё время ворча.

*****

      Порш старался держаться позади Чея, хотя и был старшим из братьев. Он участвовал в этой затее против своей воли и не хотел, чтобы возникло недоразумение.       Когда Кинн открыл дверь, Порш снова испытал то же сжимающее, выворачивающее наизнанку чувство, что и в мастерской Парфун. На Кинне был забрызганный краской фартук, под которым он носил джинсы и простую белую футболку. Над его бровью виднелось пятно коричневой краски, возможно, там, где он вытер лоб. Порш представил, как берёт край его фартука и вытирает пятно, пока оно не исчезнет. Он тут же прогнал эту мысль из головы. Кинн вежливо пригласил их войти, и его лицо выдало удивление при виде Порша.       Чей повернулся к Поршу, выказывая уважение к нему как ко старшему брату. Поршу хотелось взвыть от досады. — Мы не представились официально, — процедил Порш. — Я Порш, а это мой младший брат Чей. Мы твои соседи по этому озеру.       Чей улыбнулся и протянул ему керамическую тарелку, аккуратно завернутую в бумагу. Кинн принял ее с вежливой улыбкой. — Спасибо. Но я уже знаком с твоим братом. Мы встречались в сувенирном магазине. Я прав? — Серьезно? — Чей повернулся и незаметно бросил на Порша свой самый свирепый взгляд. — Он вообще об этом не упоминал.       Порш покраснел от такого внимания. — Это были выходные в честь дня рождения Тэма. Наверное, я просто забыл.       Кинн посмотрел на них обоих, затем на блюдо. — Не хотите ли зайти? — сказал он, отступая в сторону, чтобы пропустить их. Он быстро убрал брезент, холсты и другие принадлежности для рисования с простой кожаной мебели в своей гостиной, чтобы освободить для них место. — У меня есть кофе, чай, пиво… — Не утруждай себя… — начал Порш, желая поскорее закончить этот визит, но Чей перебил его. — Мы будем чай, спасибо, — сказал Чей, помогая ему переставлять посуду, пока диван не освободился, и похлопал по месту рядом с собой. — Садись, Хиа.       Порш злился на своего младшего брата, но взгляд Кинна, следившего за каждым его движением, не давал ему возможности выплеснуть своё раздражение.       Когда Кинн извинился и пошёл готовить чай, он повернулся и прошипел брату: — Что с тобой не так? Нельзя просто так врываться к людям. Он явно был чем-то занят. — О, пожалуйста, Порш. Разве ты не видел, как он был рад тебя видеть? — Чей слегка ухмыльнулся. — Ты так сильно сопротивляешься, Хиа. — Кто научил тебя так себя вести?       Чей хихикнул. — Ты и научил, Хиа. — Он отвел взгляд от Порша и оглядел гостиную. — Такой милый дом, правда?       Порш чувствовал, как у него на шее бьется артерия, а кровяное давление все время повышается. Он скрестил руки на груди и нахмурился в молчаливом протесте, стараясь не восхищаться деревянными балками, пересекавшими потолок крест-накрест, или уютным камином, который, казалось, согревал комнату, хотя его и не топили. Его меньше всего заботила просторная терраса за стеклянной комнатой, которая на самом деле была продолжением гостиной, так что центр дома представлял собой огромное открытое пространство. Однако, несмотря на это, ему было любопытно взглянуть на задрапированные картины, которыми были увешаны комната и коридор, а также на мольберт, стоявший лицом к озеру. Единственным интересным объектом, нарушавшим бесконечную зелень леса, были озеро и дом Порша, хорошо видимые даже оттуда, где они сидели.       Разве он не был каким-то бизнесменом? Что это было за обустройство всей этой художественной студии? Через несколько минут Кинн вернулся с подносом с чаем и поставил его перед ними. Он снял фартук, чтобы продемонстрировать своё телосложение. Несмотря на раздражение Порша, он не мог не восхищаться тем, каким подтянутым и спортивным был Кинн, как поношенные джинсы обтягивали его явно накачанные и мощные бёдра, как рельефно выделялись мышцы живота и груди под облегающей футболкой. Это было не тело офисного работника. При виде него в Порше пробудилось что-то первобытное, и ему пришлось встряхнуться, чтобы не расплескать чай. — Это правда, что ты пробудешь здесь только до лета? — спросил Чей, изящно потягивая чай. Поршу захотелось дать ему подзатыльник. — Да, — ответил Кинн, устраиваясь в кресле. — Я планировал использовать это место как летний дом.       Глаза Чея заблестели так, что Поршу показалось, будто он вот-вот запрыгнет к Кинну на колени, чтобы подлизаться ещё немного. Желание дать пощёчину этому маленькому вредителю вернулось с новой силой. — Мы рады, что у нас наконец-то появился сосед. В том старом доме только мы вдвоём. Я как раз сегодня говорил, как здорово будет присматривать друг за другом.       Говори за себя, подумал Порш.       Кинн вежливо кивнул, прежде чем повернуться к Поршу. — Здорово, потому что мне уже нравится это место, а я здесь всего несколько недель. Я даже гулял по лесным тропам. — Порш знает эти леса как свои пять пальцев, — вмешался Чей. — Он руководит компанией «Счастливые тропы Пачары», которая организует походы по здешним лесам.       Порш натянуто улыбнулся. — Мой отец научил меня ориентироваться по всем маршрутам, и я просто следовал его указаниям.       Кинн кивнул, и на его лице отразилось восхищение. — Значит, ты что-то вроде натуралиста. Ты определённо плаваешь как русалка, — сказал он, опуская взгляд и делая глоток чая. — Раньше он участвовал в соревнованиях. На самом деле он очень хорош в плавании. Он берёт уроки в плавательном центре, — продолжил Чей. Поршу хотелось сказать ему, что молчание тоже бесплатно. — Я почти не умею плавать. Я пытался, но у меня никогда не было такой возможности. Наверное, поэтому я купил дом у озера — я подумал, что мог бы попробовать научиться.       На лице Чея появилось выражение, от которого у Порша кровь застыла в жилах. Он узнал его и понял, что Чей собирается сделать что-то, что в итоге втянет его в эту историю. Порш попытался покачать головой, как-то предостеречь его, но Чей уже заговорил. — Может, Порш научит тебя плавать? Он так хорошо это делает, и тебе даже не придётся ходить в общественный центр. Озеро идеально подходит для обучения. Что думаешь, Порш? Разве это не отличная идея?       Кинн поставил чашку на стол и вытер руки о брюки. — Я бы не хотел навязываться…       Порш не мог отказаться от предложения, не выставив себя полным придурком. Он пообещал себе, что как только останется с Чеем наедине, бросит его в озеро. — Это не проблема, — мило сказал Порш, бросая на Чея убийственный взгляд. Ты покойник, братик. — Я с удовольствием помогу Кхуну Тирапаньякуну научиться плавать. — Ты уверен? — спросил он, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на волнение. — Я не хочу тебя утруждать. — Никаких проблем, — вмешался Чей, и Порш представил, как тот мысленно ликует. — Нет, вовсе нет, — ответил Порш, проявляя вежливость, о которой и не подозревал. — Давай запланируем на эти выходные. Встретимся на твоей террасе. — Да! Ох… спасибо, — искренне сказал Кинн. — Сколько это будет стоить?       Порш взглянул на своего брата, который был слишком увлечён этим разговором. — Нет, не волнуйся. Ты можешь просто оказать мне услугу, если она мне понадобится. Я имею в виду, очевидно, что ты умеешь рисовать, верно?       Кинн улыбнулся, и от этого его лицо стало мягким и располагающим. Поршу пришлось заставить себя перестать пялиться. — Не все так думают, но я стараюсь.       Уладив дело, они задержались ещё на несколько минут, болтая о пустяках. Каждый раз, когда Порш поднимал взгляд, он ловил на себе взгляд Кинна, который оценивал его или, возможно, пытался понять, о чём он думает, поскольку Порш давно решил, что Чей будет вести разговор. Это сбивало с толку и мешало ему расслабиться. Он почувствовал облегчение, когда Чей наконец последовал его примеру и сказал, что пора идти. — Рад был встрече, Кхун Тирапаньякун. Надеюсь, вам понравится город. Он небольшой, но люди здесь добродушные и отзывчивые, — сказал Чей. — Пожалуйста, зови меня Кинн. И мне уже здесь нравится, — сказал он, поворачиваясь к Поршу. — Я с нетерпением жду встречи с тобой в эту субботу. — Я буду здесь около 9:30, пока не станет слишком жарко для купания, — сказал он, пытаясь не поддаваться влиянию своих невероятно тёмных глаз. Когда он смотрел на Порша, в его глазах было что-то такое, что заставляло Порша нервничать и трепетать, как будто он был в такой же опасности, как журавль, сидящий на носу аллигатора. Ему совсем не нравилось это чувство.

*****

      Суббота наступила слишком быстро, и обязательства Порша казались такими же серьёзными, как и человек, с которым он должен был встретиться. Чей заставил его нервничать, придираясь ко всему: к его плавкам, к тому, как он расчёсывал волосы, даже к чёртовым шлёпанцам. — Боже, ты ведёшь себя так, будто я иду на свидание, — возмутился Порш, пытаясь выпроводить Чея из своей комнаты.       Чей упрямо сидел на его кровати. — Формально, нет. Но ты видел, как он смотрел на тебя всё то время, что мы были у него дома?       Порш почувствовал, как по коже побежали мурашки. Он не обратил на это внимания. — Нет, я был слишком занят, втягиваясь в твои планы. А теперь перестань пытаться заставить меня переодеть шорты. Я просто иду плавать. — Я просто хочу, чтобы ты хорошо выглядел, вот и всё. И он кажется хорошим парнем. Хорошим богатым парнем. — Здесь Чей пошевелил бровями. Порш бросил рубашку, которую держал в руках. — О чём ты? Ты же знаешь, что я не хожу на свидания.       Выражение лица Чея стало грустным. — Не все будут такими, как Нарин.       Порш напрягся при звуке имени Нарина. Чей был прав. Никто не был похож на Нарина, потому что Нарин был таким засранцем, с которым люди сталкиваются, может быть, раз в жизни, если им особенно не везёт. Но Поршу не везло во всём. Он отказывался говорить о Нарине с братом или с кем-либо ещё. — Я не стану тебя слушать. Это ты виноват в том, что я общаюсь с врагом.       Порш схватил свою сумку для плавания, чувствуя на спине пристальный взгляд брата, и убежал, прежде чем брат надавил на рану, которую оставил его бывший.

*****

      Порш прошёл небольшое расстояние от своего дома до дома Кинна. Он едва успел спуститься к подъездной дорожке Кинна, как увидел тёмную голову, дрейфующую в воде. Он обогнул дом, пройдя по расчищенной дорожке, ведущей к берегу. Кинн расчистил берег за своим домом, добавив песчаный пляж вместо травы и грязи, которые окаймляли озеро. Песок был белоснежным и покрывал его часть берега.       Порш положил сумку с полотенцами и солнцезащитным кремом на песок и стал наблюдать за Кинном, который плыл на спине. Он был без рубашки, и Порш с трудом сглотнул. У него были широкие плечи — шире, чем у Порша. Мышцы его живота выглядели так, будто кто-то нарисовал их на нём тонким пером, особенно манящая дорожка волос, исчезавшая под поясом. Мышцы его ног были толстыми и рельефными. Для предполагаемого бизнесмена-художника-городского жителя его телосложение было очень близким к идеальному.       В разгар разглядывания Кинн открыл глаза и помахал ему. Порш оживился, словно очнувшись от сна. Его щёки внезапно покраснели, но он снова с трудом сглотнул, стараясь сохранять спокойствие. — Привет, — сказал он, направляясь по воде к Поршу. — Это… э-э… избавит нас от множества проблем, — сказал Порш, когда Кинн откинул мокрые волосы со лба. От того, как вода стекала по его плечам и груди, у Порша слегка закружилась голова. Он наклонился, чтобы достать из сумки очки. — Что именно? — спросил Кинн, выходя из озера. На какое-то мгновение он показался Поршу богом воды, поднимающимся из волн, и вдруг воздух стал слишком разреженным, чтобы дышать. — То, что ты уже плаваешь. Ты умеешь плавать. Это избавит нас от многих проблем, — сказал Порш, пытаясь взять себя в руки. Почему этот придурок должен быть таким чертовски сексуальным? — Я уже бывал в воде, — сказал он, подходя и останавливаясь прямо перед Поршем. Его взгляд скользил по Поршу, оценивая его, и Порш почувствовал себя ещё более неодетым, чем был. — Я хотел сказать, что есть новички, которые даже не умеют держаться на воде. Поэтому им требуется немного больше времени, чтобы научиться. Ты освоишься гораздо быстрее. — Это очень плохо, — сказал Кинн. — Почему? — Спросила Порш, сбитый с толку. — Потому что я хотел бы получить дополнительные уроки плавания, — серьезно сказал он.       Сердце Порша бешено колотилось в груди, а мозг решил отключиться. Он не мог придумать, что бы возразить. — Что ж, тогда, эм, давай начнём.       Утро пролетело быстро, пока Порш сначала учил его плавать под водой, заставляя его практиковаться снова и снова, корректируя, моделируя, иногда придерживая его за талию, чтобы поправить осанку. Это было самое сложное — стоять так близко к нему, прикасаться руками к его прохладной от воды коже. Он был одновременно шёлковым и каменным, пальцы Порша легко скользили по его бледной коже и напряжённым мышцам под ней. Это было пьянящее чувство, и он задумался, когда в последний раз прикасался к мужчине с чем-то более интересным, чем похоть. Не со времён Нарина. Годы назад. Порш не был монахом. Конечно, такой симпатичный парень, как Кинн, должен был возбудить его. Это не имело никакого отношения к его внешности. Порш был благодарен за воду и укрытие, которое она обеспечивала.       После пары часов тренировок они устроились отдохнуть на полотенцах, расстеленных на песке, и дали коже высохнуть на солнечном тёплом воздухе. — Ты отлично справился, — сказал Порш, пытаясь сосредоточиться на плавании, а не на том, как мокрые шорты Кинна облепили его округлые ягодицы. — Если ты продолжишь тренироваться, у тебя получится лучше.       Кинн откинул голову назад, обнажив изящную шею. Порш быстро отвел взгляд. — Может, в следующий раз, когда приедешь, научишь меня плавать на спине, — сказал он.       Порш замер. Он был уверен, что это разовая сделка. — Ты имеешь в виду, на следующей неделе? — Если ты не слишком занят, — сказал он, внезапно смутившись. — У меня в запасе всё время мира.       Порш размышлял о своём уровне дохода и о том, что мог бы быть не таким занятым где-нибудь в другом месте, но он держал эти мысли при себе. Несмотря на эти неблагодарные мысли, Порш согласился на ещё один урок плавания. — Хорошо. На следующей неделе я научу тебя плавать на спине.              Кинн кивнул. — На этот раз я настаиваю на том, чтобы заплатить тебе.       Порш пожал плечами. — Это необязательно. Это всего лишь один-два урока, верно? — Теперь их кожа высохла, так что не было смысла оставаться на пляжных полотенцах. Порш встал и стряхнул песок.       Кинн тоже поднялся на ноги, все два метра изящества развернулись перед ним. Поршу нужно было придумать способ не испытывать такой жажды каждый раз, когда он оказывался в присутствии этого человека. — Один-два урока. Конечно. Но если бы я захотел большего, у тебя ведь есть веб-сайт, не так ли? — Да. Но ты быстро учишься. Ты не… — Я хочу научиться хорошо плавать, — объяснила Кинн. — На самом деле, я верю, что могу быть лучшим во всём, что делаю. Я забронирую дни на сайте. Будет справедливо, если я заплачу за твою работу.       Порш вздохнул. — Что ж, я не откажусь от денег, но вот мой номер, так что ты можешь забронировать время напрямую у меня.       Кинн взял свой телефон и ввёл номер, который ему дал Порш. На экране появилось уведомление с сообщением от Кинна. Закрыв его, он протянул руку. — Увидимся на следующей неделе, Кхун Тирапаньякун.       Кинн взял его за руку и не отпускал, пока Порш не разжал пальцы. — Пожалуйста, зови меня Кинн. Просто Кинн. — Ладно, просто Кинн, — сказал Порш, стараясь не обращать внимания на тепло и силу, исходящие от крепкого и продолжительного рукопожатия Кинна. Кинн крепко сжал его руку. Теперь он должен был отпустить его.       Кинн рассмеялся, настоящим смехом, в котором не было ни капли вежливости и хорошего воспитания. Он был ярким и мальчишеским, отчего на его щеках появились ямочки. Улыбка Кинна была сногсшибательной, и Поршу пришлось собрать все силы, чтобы не поддаться ее магнетическому притяжению. — Что ж, — выдохнул Порш.       Кинн наконец сжалился и опустил руку. — Э-э, до встречи.       Порш развернулся и помчался прочь от песка, но через несколько метров понял, что оставил шлёпанцы на песке. Он бросился обратно к озадаченному Кинну, виновато улыбнулся ему, поднял шлёпанцы и убежал по тропинке вдоль берега озера к своему дому.

**

      Порш вернулся в другой день недели, так как в субботу у него было запланировано два тура подряд. Обмен номерами был хорошей идеей, хотя Порш раздражал сам себя, с надеждой поглядывая на телефон в ожидании любого сообщения от Кинна, каким бы незначительным оно ни было. Он снова увидел Кинна в воде, тренирующегося в свободном стиле. Он был в хорошей форме, хотя он всё ещё немного сильно плескался на гребке вниз. Порш пообещал себе, что не будет так реагировать на то, как красивое тело Кинна, теперь чуть более загорелое, чем при их первой встрече, движется в воде, на игру мышц или на его невероятно красивую улыбку. — Порш! — Кинн позвал его, махая рукой. Он спустился в воду, плеснув себе по грудь. Глаза Кинна были прикованы к каждому его движению, но он активно предпочитал игнорировать эффект, который производили на него эти глаза. — На спине, да? — сказал он вместо приветствия, прежде чем нырнуть в воду и без усилий доплыть до середины озера, а затем вернуться туда, где снова оказалась Кинн. — Ты демонстрировал свою форму или хвастался? — спросил Кинн, не сводя глаз с Порша, который выгребал из воды. — Определённо хвастался, — улыбнулся он, удивляясь тому, как легко это у него получилось, а затем снова разозлился на себя. — Давай начнём.       Урок прошел почти так же, как и неделю назад: Порш моделировал, направлял, а затем исправлял форму Кинна. Прикасаться к нему было гребаной пыткой, и его стояк никак не успокаивался, о чем бы он ни думал. Порш молился, чтобы Кинн ничего не заметил — если бы он это заметил, ему пришлось бы оставаться в своем маленьком домике и прятать лицо до конца лета.       Наконец Порш объявил, что они закончили, хотя Порш знал, что они опоздали как минимум на двадцать минут. Его тело немного расслабилось, и Кинн, казалось, был доволен его успехами. — Ты быстро учишься, — сказал Порш, когда они вытирались полотенцами.       Кинн пожал плечами.       Я просыпаюсь с рассветом и тренируюсь на озере.       Порш был озадачен. — Я тоже выхожу по утрам, но никогда тебя не вижу.       Кинн сунул полотенце под мышку. — Ты выходишь позже меня. Я люблю выходить на рассвете, чтобы не терять утренний свет для рисования.        — Я подумал, что ты, будучи городским жителем, будешь всю ночь устраивать вечеринки для своих друзей и спать полдня напролёт.       Кинн покачал головой. — Нет. Это перечеркнуло бы цель моего приезда сюда: побыть одному. Я люблю город, не пойми меня неправильно, но… — он сделал паузу, подыскивая нужные слова, — но с возрастом я все чаще чувствую необходимость уезжать отсюда. Я жажду тишины и спокойствия, чтобы исследовать другие интересы, которые у меня всегда были, но я никогда не давал себе шанса исследовать их. — Почему? — с искренним любопытством спросил Порш. — Почему ты раньше не дал себе шанса познать себя?       Кинн обратил свой горящий тёмный взгляд на Порша, и тот попался в его сети, застыв на месте. — Мой покойный отец готовил меня к тому, чтобы я возглавил семейную компанию, ещё с подросткового возраста. В его образовании не было места таким вещам, как хобби или увлечения, за исключением тех, что служили поддержанию определённого имиджа. — Он опустил взгляд и зарыл пальцы в песок. — После его смерти я переосмыслил многое. Этот дом — компромисс между тем, чего я хочу, и тем, что я должен делать. Понимаешь?       Порш кивнул. — Так и есть. Тебе росто нужно принять несколько решений, которые не имеют ничего общего с вашей компанией. — Ты прекрасно меня понимаешь, — Кинн мечтательно улыбнулась. — Ты удивишься, узнав, как много людей принимают близко к сердцу то, что я, возможно, хочу жить немного по-другому.       Порш на мгновение задумался. — Я тоже не веду обычную жизнь, так что не мне судить. — В этот момент у Порша так громко заурчало в животе, что это было похоже на звук двигателя его мотоцикла. Ему хотелось умереть от унижения, особенно при виде ошеломлённого выражения на лице Кинна. — Прости, — Порш поспешно собрал свои вещи. — Наверное, мне пора идти. — Постой, — сказал Кинн, и властность в его голосе пробежала по нервным окончаниям Порша прямо к его члену. Он заставил себя успокоиться. — Я могу приготовить нам что-нибудь поесть, — сказал он, поднимаясь на ноги и протягивая Поршу руку, чтобы помочь ему встать. Он почти незаметно сжал её, прежде чем отпустить. В его сознании вспыхнул образ этой же руки, скользящей вверх и вниз по спине Порша, и ему пришлось отогнать его. — Ты не обязан… — запротестовал он. — Пойдём, — настоял Кинн, ведя его к дому. — Просто перекусим, чтобы утолить голод.       Он тряхнул полотенце и последовал за ним внутрь. — Я могу помочь… — Начал было Порш, но Кинн остановил его одним взглядом. Честно говоря, впечатляло, сколько авторитета Кинн смог вложить в один взгляд. — Садись, — сказал он, указывая на кухонный стол, стоявший у эркера с видом на озеро. Порш наблюдал, как он готовит овощной омлет и рис на пару, который уже был полуготов. На гарнир были обжаренные овощи, куриные кебабы с карри, суп из морепродуктов и яичная лапша. — У тебя есть шеф-повар или кто-то в этом роде? — спросил Порш, пока Кинн расставлял еду на столе. Невозможно было приготовить такое количество блюд за то время, которое требовалось для приготовления овощного омлета. — Сегодня утром я кое-что приготовил заранее, — загадочно сказал Кинн. Его тёмные волосы, теперь сухие, торчали в разные стороны, и когда он протянул Поршу тарелку с дымящимся толстым куском омлета, Порш с трудом подавил желание поправить густые каштановые пряди, спадающие на лоб. Было страшно от того, что все эти желания вернулись к нему после стольких лет. Порш зажал свободную руку между коленями, чтобы не выдать своих желаний. — Ты умеешь готовить, — сказал Порш, наслаждаясь омлетом с травами, который был сочным и свежим. Вкус раскрывался у него во рту. — Ты умеешь рисовать. Ты управляешь крупной корпорацией. — И я учусь плавать. И скоро завоюю весь мир.       Порш рассмеялся. — Я умею готовить, но мой кулинарный репертуар ограничен.       Кинн вытер рот, его пухлые губы отвлекали. — Ты молод. Когда я был в твоём возрасте, мне тоже не хотелось быть гурманом.       Порш отложил палочки для еды и посмотрел в обсидиановые глаза Кинна. — Можно спросить, сколько тебе лет?       Кинн откинулся назад, вытирая губы полотенцем. — Ты перестанешь приходить, если я скажу тебе?       Порш растерянно уставился на него. — Ты ненамного старше меня. И вообще, я давал уроки клиентам намного старше тебя. — Мне тридцать шесть, — он сложил руки на груди, наблюдая за Поршем. — А тебе двадцать восемь.       Порш прищурился, глядя на Кинна: — Не помню, чтобы я говорил тебе, сколько мне лет. — Ты не говорил, — сказал Кинн, сложив пальцы домиком перед собой. — Я поспрашивал. — Какой ты любопытный, — парировал Порш, но улыбка, тронувшая его губы, выдавала возможное оскорбление. — В любом случае, почему я должен перестать приходить?       Кинн пожал плечами. — Может, ты думаешь, что я слишком стар, чтобы со мной было весело. — Так и есть.       Глаза Кинна так комично расширились, что Порш не смог продолжать притворяться. Он громко расхохотался, увидев реакцию Кинна, и даже хлопнул по столу от восторга. — Ты просто невыносим, ты это знаешь? — пожаловался Кинн.       Смех Порша перешёл в хихиканье. — Так мне сказали. — Он взял ещё один кебаб. — Ты стар, но довольно талантлив.       Кинн выдержал его взгляд и понизил голос. — Ты даже не представляешь, насколько.       Взгляд, которым одарил его Кинн, и тон его голоса вызвали у Порша редкую дрожь, словно от заклинания. Он встряхнулся и, взглянув на свою тарелку, увидел, что она пуста. — Мне пора идти, — сказал Порш, молясь, чтобы ноги не подвели его. Он вдруг почувствовал себя очень слабым рядом с этим человеком. Соблазнительное настроение, охватившее его ранее, испарилось так же быстро, как и появилось. — Хорошо, — ответил Кинн, вставая, чтобы отнести свою тарелку в раковину. Порш поднялся со стула и вышел через большие двери на крыльцо, чтобы забрать вещи, которые оставил на маленьком пляже. Он встряхнул полотенце, прежде чем убрать его в сумку. — Спасибо, — сказал он, когда Кинн закрыл за ним стеклянную дверь. — Нет, это тебе спасибо, — хрипло ответил он. — Для меня это очень важно. Я всегда чувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что плохо плаваю. — Ты быстро учишься. Ты научился плавать всего за одно утро. Если ты будешь тренироваться, твоё тело не забудет. Ты всегда будешь знать, как плавать. — Порш коснулся его груди. — Ты должен создать мышечную память.       Кинн посмотрел вниз, туда, куда тыкал его пальцем Порша, прежде чем снова взглянуть ему в глаза, и от их пристального взгляда Поршу стало не по себе. — Я над этим поработаю.       Порш отступил назад, прежде чем его взгляд встретился со взглядом Кинна. — Я… э-э… увидимся на следующей неделе. — На следующей неделе, — повторил Кинн, как обещание.       Чувство, которое испытывал Порш, возвращаясь домой, было настолько редким, что ему было трудно дать ему название. Он понятия не имел, чего ожидать, когда впервые пришел давать уроки, но каждый раз после этого Кинн неизменно удивлял Порша. Ему не хотелось признавать это, но ему нравилось проводить время с бизнесменом, который построил дом в поисках своей цели.       Когда Чей спросил о Кинне позже в тот же день, Порш рассказал ему лишь в общих чертах — его всё ещё раздражало то, с какой лёгкостью Чей заставил его давать уроки плавания. Но Чей был наблюдательным, и Поршу даже не пришлось говорить об этом. Он хорошо провёл время. И на какое-то время даже был счастлив. И это само по себе было маленьким чудом.

*****

      Это всегда было одно и то же: они плавали, шутили, отдыхали, ели. Порш пытался рационально использовать время, которое они проводили не на уроках плавания. Он брал Кинна на дополнительные уроки плавания в качестве компенсации за вкусные обеды.       Время, которое они проводили с Поршем, и их бесконечные и разнообразные разговоры были лишь дополнительным преимуществом этого соглашения.       Так что каждую неделю в течение шести недель, когда Порш не водил группу в поход и не давал платных уроков в плавательном центре, он давал Кинну уроки плавания, а потом несколько часов обедал с ним. Порш даже стал показывать ему дорожки вокруг озера, иногда не возвращаясь до позднего вечера. Это было просто его занятие, и оно не имело никакого отношения к тому, что Поршу на самом деле нравилось проводить время с Кинном. Это не имело никакого отношения к тому, что его что-то привлекало в Кинне. Это было совсем не так. Это было не весело. Это была сделка. Работа. Не более. — Ты уверен, что не делал этого раньше? — Спросил Порш однажды, когда Кинн попросил научить его плавать баттерфляем. Кинн был великолепен в этом, как в плавании на спине и вольным стилем. Его широкие плечи, казалось, были созданы именно для этой конкретной техники. — Ты кажешься прирожденным спортсменом.       Кинн нырнул под воду и вынырнул с лёгкостью рыбы. — Это только потому, что у меня лучший учитель в городе. — Я единственный учитель в городе. И ты знаешь, что это неправда. Я почти не давал тебе указаний, и посмотри на себя. Ты просто будущий Олимпийский чемпион.       Он засмеялся, брызнув водой в Порша: — Тогда не верь мне. Я же говорил тебе. Мама и папа были слишком заняты, чтобы учить меня. — Кинн подплыл ближе к Поршу, его взгляд был тёмным и напряжённым. — Потом моя мама умерла, и я, наверное, перестал существовать и для отца, пока не понадобился ему, чтобы возглавить компанию.       Порш смотрел в его темные глаза, игнорируя пустой голод, который, казалось, преследовал его каждый раз, когда они были вместе. — Звучит как дерьмовое воспитание, — сказал Порш.       Кинн вздохнул. — Так и было. — Он снова плеснул в Порша, чтобы поднять настроение. — Вот почему я сейчас учусь плавать. Почему я практикуюсь в готовке. Снова учусь рисовать. Мне многое нужно наверстать.       Он исчез под водой и появился с впечатляющей скоростью, разбрызгивая капли, которые взлетали над поверхностью и попадали на Порша. Несмотря на то, что они были одного роста, казалось, что Кинн возвышается над ним. — Уверяю тебя. Я совершенный новичок.       Кинн стоял всего в нескольких сантиметрах от него. Порш позволил своим глазам лениво скользить по его телу, начиная с груди, поднимаясь к плечам и шее, следуя за изгибом подбородка. Его широкие, полные губы приоткрылись под выступающим носом. Когда он был счастлив, как, похоже, сейчас, ямочки на его высоких скулах становились заметнее. А ещё у него были глаза, глубокие и тёмные, глаза, которые смеялись и морщились по краям, но затягивали в свои тёмные глубины на целую вечность. У них был свой собственный язык, и то, что они говорили сейчас, заставило Порша напрячься всем телом. В их глазах горел огонь, и он был достаточно сильным, чтобы поглотить его. — Если ты так говоришь, — прошептал Порш, мысленно сдаваясь. Тёплая вода плескалась вокруг его бёдер и талии, словно руки, скользящие по влажной коже. Под поверхностью воды скрывалась молния — что-то яростно электрическое, лихорадочно гудевшее в ожидании идеального момента, чтобы взорваться. Кинн поднял руку и провела пальцем по плечам Порша и вниз по его руке, следуя за каплей, стекавшей с его волос. Это была просто подушечка его пальца, на ногте которого всё ещё оставались пятна краски — зелёной и жёлтой, судя по тому, что Порш заметил ранее. Всего лишь кончиком пальца, но он думал, что может взорваться с силой гейзера. Если бы это произошло, между ними могло бы случиться что-то грандиозное — и ужасное.       Глаза Кинна были прикрыты тяжёлыми веками, он бесстыдно и беззастенчиво смотрел на губы Порша. Порш покачнулся, загипнотизированный им. В этом желании был страх, и ни одно из этих чувств не отпускало его.       Конечно, как это обычно бывает, время не всегда благоволит удачливым. В животе Порша так громко заурчало, что он широко раскрыл глаза, разорвав ту чувственную нить, которой Кинн его заарканил. Порша охватило разочарование, но он сдержал его, позволив вместо этого расцвести своему смущению. — Это было грубо, — Порш отвернулся от Кинна, глядя прямо перед собой, чтобы не встречаться взглядом с этими притягательными глазами. — Очень грубо с твоей стороны. — Думаю, у тебя просто иммунитет к этому. На самом деле твой желудок урчит уже два часа. Пойдём, на этот раз я приготовил кое-что особенное.       Он взял Порша за руку, и от этого прикосновения его кожа вспыхнула, и повёл его на крыльцо, а затем на уже знакомую кухню. Он поднял крышку кастрюли одной рукой, продолжая держать Порша за руку другой. — Что это… о! — улыбнулся Порш. В какой-то момент он сказал ему, что любит рагу, но нечасто его готовит, потому что это занимает много времени.       Кинн разжал руку, взял чистую ложку и окунул её в кипяток. Он подул на кипящую жидкость, прежде чем предложить её Поршу. — Попробуй.       Он посмотрел на густой бульон, в котором булькали кусочки говядины и овощей. Взяв протянутую ложку, он отхлебнул немного, а затем проглотил ложку целиком. Бульон был густым и ароматным, как объятия или тёплое одеяло, накинутое на плечи. Травы придавали ему особый аромат. — Это потрясающе, — прошептал Порш с искренним восхищением. Он сделал это. Он сделал это для него. — Тебе нравится? Я приготовил к нему клецки, иначе было бы не так сытно, — сказала Кинн, заглядывая Поршу в лицо в поисках одобрения. Он хотел, чтобы ему понравилось, хотел произвести на него впечатление. — Превосходно, — сказал Порш, ополаскивая ложку в раковине, прежде чем снова окунуть ее, на этот раз выуживая кусок мяса. Он застонал от чего-то близкого к экстазу. Кинн улыбнулся его глупой самонадеянности и взял ложку, прежде чем тот успел попробовать в третий раз. — Мы должны подать это на стол до того, как ты встанешь здесь и съешь всю кастрюлю.       Прежде чем Кинн успел отойти, Порш взял его за руку и сжал её. Прикосновение согрело его так же, как и рагу. — Спасибо.       Кинн улыбнулся, и в его тёмном взгляде появилось что-то более тёплое, менее коварное, но такое же напряжённое. Он убрал прядь волос со лба Порша, прежде чем отпустить его руку, чтобы подать еду. Глядя на него, Порш удивлялся, как он мог его ненавидеть.       Порш помог ему накрыть простой стол. Им многого не нужно было. У них было солнце, озеро под ними, рагу, горы клецек и компания друг друга. Кинн даже включил что-то тихое и мелодичное на заднем плане — хрипловатая женщина пела о бледной луне под аккомпанемент фортепиано. В тот день они преодолели барьер и нашли что-то тёплое, лёгкое и совершенное.

*****

      Пока Чей и Порш шли по местному супермаркету, телефон Порша снова завибрировал. Он посмотрел на экран, улыбнулся и напечатал ответ, а Чей прищёлкнул языком. — Что? — Спросил Порш, раздраженный тем, что его прервали. — Это уже третье сообщение, которое ты получил от Кинна с тех пор, как мы вошли в этот магазин, — сказал Чей. — Откуда ты знаешь, что это Кинн? Это мог быть Тэм. Или Джом. Знаешь, мне постоянно пишут люди. — Хм, да, но ты не выглядишь таким глупым каждый раз, когда тебе пишут друзья, — сказал он, выхватив телефон из его рук как раз в тот момент, когда тот снова зазвонил. — Видишь? — сказал он, показывая ему экран. Конечно же, в уведомлении о текстовом сообщении было имя Кинна. Порш выхватил у него телефон и провёл пальцем по экрану, читая сообщение. — Мы просто планируем наш следующий урок, — проворчал Порш. Он не хотел говорить с Чеем о Кинне. Он бы просто поддразнил его и сказал, что в конце концов был прав, заставив его давать уроки Кинну. — Правда? У него было много уроков. Вы, ребята, вообще плаваете? — Он заговорщически наклонился к ней. — Каково это, ну, знаешь, делать это в озере? — Ты что, с ума сошёл? — практически выкрикнул Порш, заслужив странный взгляд старого мясника. Он понизил голос, но говорил с той же горячностью. — Я не говорю о с-е-к-с-е с моим младшим братом! — Порш отвернулся, чувствуя, как по спине пробегает дрожь отвращения. — Ну и ладно, когда ты меня поблагодаришь? — спросил Чей, когда они направились к продуктовому отделу. Порш управлялся со списком и толкал маленькую тележку, как они всегда делали с детства. — За что? — Парировал Порш. — Ты и Кинн. — Нет никаких… — Порше оборвал себя, стараясь, чтобы его голос не повысился. — Нет никаких «нас с Кинном». Мы просто, ну, знаешь, соседи, вот и всё. — Соседи? Ты хотел поджечь его дом, когда он только въехал, а теперь проводишь с ним целые дни и просто называешь его своим соседом? — Чей стиснул зубы и покачал головой. — Соседи так не ведут себя. — Значит, мы, наверное, друзья, — парировал Порш, отвечая на его очередное сообщение. Может, Кинн почувствовал, что они говорят о нём? — Что ж, за это ты тоже можешь меня поблагодарить. Приготовить клейкий рис с манго — моя идея. — Он драматично развёл руками. — Если у тебя есть «приятель на лето», то это целиком моя заслуга.       Порш скривился, отходя от брата, но его слова пронзили Порш насквозь. — Приятель на лето, надо же. И всё же лето подойдёт к концу. Кинну придётся вернуться в город. Что будет с их летними «уроками»? Что станет с теми странными днями, которые они проводили за плаванием и играми, с домашней едой и часами, которые, казалось, становились всё длиннее и длиннее с каждым уроком?       Порш мрачно сунул список покупок в карман и молча последовал за Чеем к кассе. Чей болтал о чём-то, связанном с ютубером, в которого он, похоже, был влюблён, но Порш слушал вполуха. Из-за Кинна Тирапаньякуна у него скрутило живот, но на этот раз не в хорошем смысле. Лето закончится, и это тоже. Он должен был радоваться. Он отказался от серьёзных отношений после того, как всё так катастрофически пошло по пизде с его бывшим. Если бы Кинн остался, у него могло бы возникнуть искушение снова совершить ту же ошибку. Будет лучше, если он уедет.       Он не забывал об этом решении в течение дня. Но оно никак не помогало ему справиться с меланхолией, которую он испытывал.

*****

      Порш не избавился от этого чувства, когда шёл по берегу озера к дому Кинна, хотя и старался подбодрить себя. Кинн утверждал, что ему нужна помощь, и что ему обязательно нужно научиться этому приёму. — Когда вообще тебе может понадобится трудген? Вот только честно? — проворчал Порш наблюдая, как он накрывает брезентом картину, над которой работал. — Никогда не знаешь наверняка, — сказал он. — Лучше быть готовым. — Знаешь, всегда есть YouTube. Он научил меня почти всему, что я знаю, — возразил Порш, изо всех сил стараясь избавиться от ощущения пустоты, поселившегося в его душе.       Глаза Кинна сверкали, яркие и счастливые, как день на улице. Он положил руки на плечи Порша, словно для наглядности. — Мне нужно практическое обучение. Учебных пособий недостаточно.       Поршу вдруг захотелось умолять его не останавливаться, позволить рукам Кинна скользнуть по его рукам и упереться в бедра, сжать их своими большими, покрытыми мозолями от краски руками. Он хотел, чтобы Кинн прикасался к нему с желанием, а не просто по-дружески. Порш хотел его привязанности, его тепла и его отчаяния, прежде чем он ускользнет навсегда.       Но он оставил эти мысли при себе. Не было смысла в том, чтобы желать чего-то. Это только причинило бы ещё больше боли, когда он уйдёт. — Как скажешь, — Порш окинул взглядом комнату с её многочисленными холстами, некоторые из которых были накрыты, а некоторые находились на разных стадиях завершения. — Можно мне посмотреть твои картины?       Кинн тоже оглядел комнату. — Э-э, конечно. Я покажу тебе те, над которыми я работал. Порш последовал за ним, пока он показывал разные картины. На каждой из них так или иначе было изображено озеро. Некоторые были простыми натюрмортами с изображением деревьев и растительности или этюдами, изображающими какое-то измерение леса. Но другие были фантастическими созданиями — в основном русалками и водяными, в разных ракурсах. — Это место действительно вдохновило тебя, — заметил Порш, подходя к серии полотен, которые казались незаконченными. — В этом месте… так много всего, что вдохновляет меня, — сказал он дрожащим голосом. Он подошёл к самому большому из холстов — крупному плану русала, выпрыгивающегт из воды, с развевающимися тёмными волосами и смеющимся лицом. В этой фигуре было что-то знакомое. Поршу потребовалось мгновение, чтобы понять, кто это. У него перехватило дыхание. — Золотой мальчик с озера, — прошептал Кинн. — Центральная фигура моей серии. Надеюсь, ты не против.       Его сердце колотилось в груди и отдавалось эхом в горле. — Для большинства, — продолжил Кинн, — он известен просто как Порш Киттисават. Но для меня он — причина, по которой это озеро называют Золотым. — Но я совсем не такой.       И это было правдой. Его кожа была смуглой, а не золотистой, глаза не кристально-янтарные, а плоские, скучные, карие. Порш был красив, но он не был тем прекрасным, неземным созданием, которое Кинн изобразил на холсте. — Конечно, есть небольшая проблема с хвостом, — поддразнил Кинн. — Но во всём остальном он точен. Он повернулся к Поршу. — Ты потрясающий и даже не знаешь об этом.       Сердце Порша должно было возрадоваться такому комплименту, но вместо этого ему стало невыносимо грустно. — Это прекрасная картина, — наконец сказал Порш.       Кинн глубоко вдохнул. — Она… она хранит тебя, и это лучшее воспоминание, которое у меня останется об этом месте.       Слова Кинна задели Порша гораздо глубже, чем он ожидал. Воспоминания живут в прошлом. Они принадлежат фотографиям и картинам. Они принадлежат местам, которые люди оставляют после себя. Кинн уезжает, он перейдёт к следующему пункту своего списка желаний, и он будет как эта картина, застывшая и брошенная на стене или полке. И Порш понял, что не может продолжать влюбляться в этого мужчину. — Я просто вспомнил, что мне нужно кое-что сделать, — сказал Порш, быстро выходя из комнаты. — Прости. — Порш! — окликнул его Кинн. — Ты злишься из-за картины? Он последовал за Поршем, который собирал свои вещи. — Боже, нет, это самая красивая картина, которую я когда-либо видел. — Произнес Порш, жалея, что не может заставить свой глупый, измученный любовью мозг сказать ему, где он оставил свою сумку для плавания, но потом решил, что к черту все это, в любом случае это не имело значения.       Отчаянно пытаясь не обращать внимания на удивление и боль в глазах Кинн, Порш направился к входной двери. — Прости. Это… это не имеет к тебе никакого отношения, — сказал он, выскользнул на улицу и побежал к своему дому. Ему нужно было как можно дальше уйти от этого дома, полного проклятых воспоминаний.

*****

      Телефон Порша был забит сообщениями от Кинна, но он игнорировал их все и продолжал заниматься своими делами, отягощённый печалью, которая была глубже, чем озеро. Эти воды больше не приносили ему утешения. Вместо того, чтобы напоминать ему о долгих летних днях, проведённых за плаванием с отцом, они теперь напоминали ему о Кинне. Он ходил на работу и оставался там как можно дольше, чтобы не заходить в дом, который наполнил его озеро воспоминаниями о новом разбитом сердце.       Чей быстро понял, почему Порш был подавлен. Однажды он пришёл в его спальню и увидел, что Порш лежит на кровати, раскинувшись, в безмолвном море страданий. Он забрался на кровать и лёг рядом с ним, наблюдая за ним какое-то время.       Порш уставился в потолок и заговорил. — Нарин тоже ушёл. Помнишь? Он решил уехать и жениться на той девушке из соседнего города. — Я помню, — тихо ответил Чей. — Да, — сказал Порш. — Кинн скоро уедет. Единственная разница в том, что я знал это с самого начала. Он никогда не был жестоким. — Он сухо усмехнулся. — Не думаю, что он вообще хотел, чтобы я… — Он закрыл лицо руками.       Чей придвинулся к нему и обнял за талию. — Мне так жаль. Я не должен был так сильно давить на тебя. — Ты не мог знать, что я буду таким глупой. — Порш вытер глаза, смахивая солёные капли, которые он обнаружил на пододеяльнике. — Это всегда был просто дом для отдыха. Он никогда не предназначался для постоянного проживания. И я не собираюсь менять это ради него. — Это всё моя вина, — сказал Чей, смахивая слезу, скатившуюся по его щеке. — Я потерял голову. Я просто очень хочу, чтобы ты был счастлив. — И я был. Какое-то время я был по-настоящему счастлив, — и из-за этого всё стало ещё хуже.

*****

      Через какое-то время сообщения перестали приходить, и машина Кинна больше не ехала по просёлочной дороге. Время медленно шло, лето сменялось осенью, но погода оставалась тёплой. Чей вернулся в Бангкок на следующий семестр учёбы, оставив Порша наедине с болью в сердце. Но боль постепенно притуплялась, превращаясь в постоянную пульсацию. В конце концов, это было всего лишь увлечение. Это была не вина Кинна, что он влюбился в него. Никто ничего не мог с этим поделать. Порш всегда будет вспоминать это лето как болезненный урок сожаления и ностальгии.       Он занялся ремонтом фасада дома, не обращая внимания на воду, простиравшуюся перед ним, как брошенный друг, и на дом, возвышавшийся на противоположном берегу. Он хотел, чтобы его маленький дом гордо возвышался перед домом воспоминаний на другом берегу озера. Это был летний дом, и он был новым, так что он всегда будет красивым, но ремонт сломанных частей его дома был для него способом пережить события последних нескольких месяцев. И, может быть, если ему повезёт, он разберётся с собой до возвращения Кинн в следующем году. Тишина на подъездной дорожке и отсутствие света в доме по ночам окончательно убедили его в том, что он уехал, но эта тишина всё равно отзывалась в глубине его души.       Порш думал, что идёт на поправку, чувствуя себя немного лучше, чем за последние несколько недель. Поэтому, когда Кинн появился у его двери в один из осенних дней, он был шокирован не только его внешним видом, но и своей реакцией на него. Всё было намного хуже, чем он себе представлял. Ему было трудно дышать, а голова кружилась, как будто у него была галлюцинация. — Привет, — сказал он, жалея, что Чей не дома, чтобы он мог передать его ему и спрятаться в сарае. — Эй, можно я… можно мне войти? — спросил Кинн. В его глазах больше не было ни веселья, ни кривой ухмылки. — Да, конечно. Как дела?.. — Я скучал по тебе, — без предисловий сказал Кинн.       Его слова застали Порша врасплох. Он ответил на его простые слова своими простыми словами. — Ты уехал. Это было прямолинейное заявление, но в нём была вся правда. — Ты уехал. — Ты поэтому убежал? Потому что я должен был уехать? — спросил Кинн. В тот момент Порш чувствовал себя более уязвимым, стоя перед ним в полной одежде, чем когда они плавали вместе, полуголые в воде.       Он не ответил. Он вспомнил картину, которую Кинн показал ему, — себя, прорывающегося сквозь воду, как бог. Существо, которым он никогда не мог себя представить. Этот образ был его прощальным подарком, напоминающим ему, что он был всего лишь местным мальчишкой, с которым Кинн провёл причудливое лето, мальчишкой, который со временем поблекнет и станет частью фона его жизни. Было невыносимо быть таким незначительным. — Ты сказал, что эта картина — воспоминание о времени, проведённом здесь. Ты сказал, что приехал сюда только на лето…       Кинн схватил Порша за плечи и притянул к себе, впившись в его губы с настойчивостью прибоя. Озеро не могло его удержать. Он был открытым морем, и Порш тонул в нём. Однажды он назвал Порша Золотым мальчиком из озера, но тот мерк в сравнении с Кинном.       Кинн отстранился, на его лице отразился гнев. — Ты не дал мне ничего объяснить тебе. — Я был напуган.       Кинн издал недоверчивый звук, прежде чем поцеловать его снова, с большей силой. Порш растаял, растворяясь, как грязь в воде. Он не смог устоять перед его поцелуем. И он не дал ему возможности убежать. Он держал Порша в тисках между шелковистой кожей своих губ и своей железной волей, и Порш знал, что он не позволит ему сбежать от этого снова.       Губы Порша приоткрылись, и язык Кинна проник в его рот, пробуя его на вкус, успокаивая его, овладевая им, и Порш уже не мог оторваться от этого.       Когда Кинн отпустил его, они оба тяжело дышали, пытаясь вернуться в безопасное место, где они не будут терзать друг друга голодом. Но это было невозможно. Порш хотел отступить назад, из его рук, но вместо этого шагнул ближе. — Поплыли со мной, — прошептал он. Это был не вопрос и не приглашение. В течение нескольких недель Порш был его учителем, а Кинн — учеником, и пришло время для следующего урока.       Кинн кивнул, пристально глядя на него. — Хорошо.       Порш раздевался на его глазах. Он делал это методично, без изящества и притворства, пока не остался в одних трусах. Кинн сделал то же самое, добавив свою одежду к куче, которую Порш оставил на полу. Он последовал за Поршем, когда тот выскользнул через заднюю дверь своего дома и спустился к озеру.       Они забрели в ещё тёплую воду. Когда вода коснулась его ног, Порш почувствовал, как его успокаивает это нежное прикосновение. Он всегда ассоциировал комфорт с водой, открытым небом и грязью под ногами. Когда они зашли по пояс в воду, Порш повернулся и снова поцеловал Кинна, на этот раз с обжигающим и жгучим огнём, который проникал прямо в его живот и сильно тянул вниз в поисках облегчения. Он изнывал от желания прикоснуться к Кинну, и Кинн дал ему это, крепко прижав к своей груди, его возбуждение упиралось в Порша.       Без предупреждения Порш откинулся назад, позволяя воде поглотить его, и поплыл назад, прочь от него. Кинн последовал за ним, и они оба танцевали в ритме своих желаний — тянулись, хватали, целовались, а затем ускользали, пока им не становилось достаточно. — Перестань убегать от меня, — прорычал Кинн, грубо притягивая Порша к себе. — Я остановлюсь, если ты останешься, — парировал Порш, снова ускользая из его рук.       Кинн бросился за ним и поймал его, когда тот уходил под воду. Он вытащил его из воды. — Хорошо, — ответил Кинн. — Хорошо, что? — Настаивал Порш, отчаянно желая поверить ему. — Я останусь.       Кинн притянул его к себе, и на этот раз Порш не увернулся от него. Его руки скользили по влажной коже Порша, большой и указательный пальцы сжимали его напряжённые в воде соски. Его губы заменили пальцы, язык согревал охлаждённую кожу.       Порш застонал, и ветер донёс этот звук до деревьев. Они были одни, если не считать дома на другом берегу озера, который стоял слишком далеко, чтобы разглядеть оттуда, как они пожирают друг друга. Порш целовал все интересные места на теле Кинна — его соски, складки мышц и кожи на широкой груди, мокрый пупок, капли воды, упрямо цеплявшиеся за волоски, которые исчезали под ними. Порш стянул с него трусы, толкнул его, пока вода не дошла до бёдер, и увидел, как его эрекция поднимается из воды. Он не колебался — он хотел попробовать его на вкус больше всего на свете. Он брал его в рот до тех пор, пока его впалые щёки не перестали вмещать его. Кинн громко застонал, произнёс его имя и погрузил свой член глубоко в рот Порша. — Порш, — прошептал Кинн, поднимая его на ноги, их члены пульсировали от возбуждения. Он крепко поцеловал Порша, наслаждаясь вкусом его члена на своих губах. Медленно он повёл Порша не к пляжу, а к илистому берегу, нетронутому машинами, которые построили дом, приведший его в это место. Грязь была здесь всегда, ещё до того, как прадед Порш пришёл сюда с дровами и топором, чтобы заявить права на это место, которое было так тесно с ним связано. Прохладная грязь ласкала спину Порша, когда Кинн уложил его, проведя языком и зубами по его телу. Порш стискивал зубы при каждом укусе, но вместо того, чтобы остановить Кинна, молча умолял о большем.       Влажная голова Кинна скользнула вниз по его бедрам, зарываясь между бедер Порша, его язык облизывал твердый кончик члена, и капельки преякулята покрывали кончик. Его покачивающаяся голова между его ног была великолепием, о котором Порш и не мечтал. Его сердце бешено колотилось, пока Кинн всё сильнее и сильнее возбуждал его, пока Порш не кончил мощными толчками в рот Кинн, и его крик удовольствия не разнёсся по поверхности воды.       Когда Порш пришёл в себя, Кинн исчез, вызвав у него панику, но вернулся с большим тяжёлым членом, покрытым смазкой и тонким материалом презерватива, и встал над ним на колени с благоговейной улыбкой на лице. — Ты не представляешь, как долго я хотел взять тебя вот так, — сказал Кинн, зачерпнув рукой грязь и размазав её по его груди. Порш вздрогнул от холодного прикосновения, когда Кинн размазал грязь и землю по его плечам, напряжённым соскам, плоскому животу. Запах плодородной земли окутал их, и Порш никогда не думал, что он может быть таким эротичным. Но ощущение зернистой земли на коже заставило его отчаянно желать член Кинна. — Не думал, что ты увлекаешься лепкой, — процедил Порш, пока Кинн размазывал грязь по его бёдрам.       Его сосредоточенное выражение лица исчезло. — Я всегда хотел пометить тебя таким образом. — Пометить меня? — повторил Порш, подавляя стон и поглаживая себя по бёдрам. — Да. Пометить тебя. Как свою собственность. — Он откинулся на пятки, изучая свою работу. — Я вернулся, потому что мне нужно было заявить на тебя свои права.       Порш сел, зачерпнув горсть влажной земли. — Тогда возьми меня, — он размазал грязь по его широкой бледной груди и широким плечам, рисуя свою потребность в Кинне на холсте его кожи. Это было странно и дико, и к тому времени, как он закончил, он едва мог дышать. Порш потянул его вниз, и между ними оказалась влажная земля. Он прикусил губы Кинна, мочку его уха, шею. Своей благословенно чистой рукой Кинн приставил свой член к отверстию Порша и медленно, очень медленно вошёл в него. Земля и кожа скользили друг по другу, пока Кинн двигался в нём. Они стали частью пейзажа, благоухающей земли, облаков и растительности. Когда Кинн растягивал его и жёстко трахал, он выкрикивал имя Порша, сжимая его пальцами, испачканными грязью и краской. Когда Кинн гладил его по лицу, грязь осыпала его щёки и волосы, и Порш наслаждался новым, декадентским ощущением, которое могло принадлежать только этому озеру, которое они делили.       Тело Порша металось рядом с телом Кинна, поднимаясь в его ритме. Порше откинул назад копну волос Кинна, чтобы поцеловать его в висок. Он смотрел, как облака проплывают над плечом Кинна, и, дыша ему в ухо, расходился волнами воды, грязи и солнца, пока не стал единым целым с дном озера вокруг него. — Это не… закончится… здесь… Порш… мой Порш, — повторял Кинн, его движения становились всё более неистовыми. Он резко двинул бёдрами, вдавливая спину Порша в грязь. Он кончил с криком, который эхом разнёсся среди деревьев и в лесу, в земле под коленями Кинна.       Кинн навалился на Порша, вдавливая его в грязь. Он провёл руками по щеке и шее Порша, размазывая подсыхающую грязь. — Ты прекрасен, даже в грязи. — Теперь я сомневаюсь в твоём художественном видении, — пробормотал Порш, извиваясь от переполняющих его ощущений. Но он снова был счастлив, и это было так приятно. Через некоторое время Кинн неуверенно поднялся на ноги и потянул за собой Порша. Он посмотрел на Порша и рассмеялся, увидев, во что они превратили свои тела. — Давай приведём себя в порядок, — сказал Кинн, подводя их обратно к воде. Нежными руками он смыл грязь с тела Порша, и Порш сделал то же самое. Порш задумался, были ли его слова просто следствием мимолетного порыва или они были искренними. Он мучительно стеснялся, пока они плескались в воде, смывая грязь с волос. Без предупреждения Кинн притянул его для очередного поцелуя. — Я думал, ты уехал навсегда, — наконец сказал Порш. — Я так и сделал. Я был так зол, потому что ты даже не позволил мне объясниться. Ты игнорировал мои звонки и сообщения. Это было действительно глупо с твоей стороны. — Хотя его слова были резкими, тон его был нежным. — Но когда я успокоился, я подумал об этом и понял, как это звучало, когда мы разговаривали в последний раз. Это было не то послание, которое я пытался донести, когда показывал тебе картину.       Порш вслушался в его слова. — Мне не понравилось напоминание о том, что ты уезжаешь. — Я заметил, — улыбнулся он. — Я имел в виду, что, хотя я приехал сюда ради озера, покоя и безмятежности, ты — лучшая часть этого опыта. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Если я уеду, то только для того, чтобы вернуться к работе, открыть свою галерею и выполнить другие обязательства. Но я не хочу уезжать ни от тебя, ни из этого места, где я наконец-то чувствую себя самим собой. — Наверное, я слишком остро отреагировал, — сказал Порш, перебирая пальцами. — Нет. Я был неосторожен в своих словах, и я сожалею, — Кинн скользнул глубже в воду, увлекая его за собой. Он зашел по грудь в воду и приподнял Порша, чтобы было легче обхватить ногами его бедра. Он целовал его шею, плечи, щеки — везде, где его губы могли найти опору. Кинн поднял свои темные глаза, чтобы завладеть взглядом Порша. Теперь Порш больше не боялся попасть под пристальный взгляд Кинна. — Я почувствовал, что ты возмущен моим пребыванием на этом озере. Мне и в голову не пришло спрашивать разрешения — все было улажено через моих адвокатов. Если это было законно, это все, о чем я заботился. — Выражение его лица стало таким мягким, что Поршу захотелось осыпать поцелуями это прекрасное лицо. — Теперь мне нужно твое разрешение. Я хочу больше этого. Я хочу больше тебя. Я хочу попробовать. Ты позволишь мне это?       Порш откинулся назад так, что его голова погрузилась в воду. Он мельком увидел небо и невероятно яркое солнце, прежде чем выпрямиться и утонуть в тёплом взгляде Кинна. Вполне возможно, что это сработает, и смутное чувство счастья, которое преследовало его, когда они ещё не были уверены, стало таким же ярким, как солнце. Он ни капли не сомневался. Он крепче обнял его за плечи и прижался лбом к его лбу. — Конечно.