Сплетение судеб

Казань

11 декабря.

      Рита бледна как снег и невольно в голову приходит сравнение с Белоснежкой и спящей красавицей одновременно… Кощей осторожно проводит рукой по её волосам и тихо проклинает сам себя ведь перед происшествием она заходила к нему, вполне возможно, что она чувствовала, то-что произойдёт что-то плохое, а он её не выслушал и нагрубил. От мысли о том-что тот разговор мог быть последним становится тошно, но к счастью, главврач, который лично её оперировал гарантирует то-что она выживет и даже в будущем всё будет хорошо, осталось лишь дать ей время прийти в себя и восстановить организм который сейчас из-за большой потери крови сейчас очень слаб… вот только она уже как девять часов не просыпается, даже не даёт знака что слышит их хотя все эти часы после операции Иван просидел возле неё держа за руку так-как её отец сейчас лежит в соседней палате после инфаркта который случился после новости о том-что произошло с Ритой.       Её изнасиловали. От самой мысли о том-что ей пришлось пережить хочется убить всех и вся, особенно Жёлтого которому правила оказались важнее Маргариты, но отойти от неё что-бы начистить тому сукиному сыну рожу Иван не может, она может прийти в сознание в любое время и сейчас ей как никогда нужна поддержка ведь сколько девушек после изнасилования убивают себя, не найдя поддержки в родных? Много. Очень много.       Он сам один раз изнасиловал по пьяни молодую девчушку у которой вся жизнь была впереди, и которая убила себя в туже ночь от чего у Кощей тогда впервые проснулась совесть, он не просыхал около двух месяцев пока наконец не осознал, что ничего уже не вернуть… мать всегда говорила, что все действия всегда возвращаются бумерангом, но этот бумеранг полетел не в него, а ту которая за несколько месяцев стала ему ближе всех.       Тук-тук-тук. Нарушает звенящую тишину тихий стук в дверь, из-за которой вскоре появляется Наталья, сестрёнка недо-парня Риты которого за эти часы он ни разу не видел. — Держи. — Это что? — Крепкий сладкий чай. Ты сейчас бледностью от Риты не отличаешься. — Спасибо. Как там её отец? — Пришёл в себя и рвётся сюда… ты куда? — Помогу ему дойти. А-то ещё больше волноваться будет. — Не стоит ему видеть дочь в таком состоянии. Ты её матери звонил? — Да, она выедет сюда первым-же рейсом. А вот дядю Володю я всё же приведу. — П-па-па… — Я за врачом! – Рудакова резко поднимается со стула, на который только села и вылетает из палаты совершенно забыв о правилах поведения в больнице. — Рита, ты меня слышишь? — Да. – глаза Рита открывает медленно и не сразу, чуть морщась из-за света, которого в палате много. — Давно ты здесь? — Часов семь-восемь, как только тебя перевели из операционной в палату. — А где папа? Мама знает? — Твой отец в соседней палате малышка, ему стало плохо… но не волнуйся, он в порядке. А твоя мама выезжает первым рейсом. Мы все за тебя волновались. — Я. Должна кое-что сказать. М-меня изн… — Знаю милая, врач сказал. Но ты не бойся, всё будет хорошо. — Вы-же… вы от меня не отвернётесь? — Нет конечно! Мы семья, и как говорит твой отец, вместе навсегда. Пойду помогу ему дойти…       Кивнув Рита ничего не ответила, лишь чуть заметно улыбнулась, но её улыбка тут-же исчезает стоит в палату войти врачу, больницы она никогда не любила и всё-что её сейчас успокаивает так это стоящая за врачом Наташа, которая тут-же отворачивается стоит им встретиться взглядом. — Вы очень сильная девушка, Маргарита. Не каждый человек после такой большой потери крови сможет выжить. — Сдаваться не в моих правилах. — Вот и правильно. Так-с, раны ваши в порядке, со временем останутся лишь маленькие шрамы… уверяю, через несколько месяцев вы о них и забудете. — До тех пор, пока не посмотрю в зеркало. Но за столь аккуратные швы спасибо. — Это моя работа.             Спустя ещё минуты две, врач вышел из палаты, вслед за ним вышла, и Наташа вместо них в палату вошли Кощей с отцом Риты, который тут-же осторожно заключил её в объятья шепча что всё будет хорошо и тех ублюдков непременно посадят.