Дикий вереск

После этой ночи всё в жизни Юнги стало меняться. Дом наполнился жизнью и новыми людьми: появились помощники, которые присматривали за хозяйством и почти незаметно для хозяев выполняли всю необходимую работу по дому. Теперь каждый день Мина ждал горячий обед и ужин, а иногда и он сам баловал Пака нехитрыми блюдами из мяса и риса. Вечерами они вместе проводили время то за ужином у очага, то гуляя по округе, то вместе с друзьями у кого-то из них. Юнги узнавал данов – даны узнавали Мина. Чаще всего свободное время с ними разделяли Тэхён и Чонгук, и Юнги как-то неожиданно понял, что отношения с младшим Кимом у них стали дружескими. Но в первую очередь поменялся Чимин. Юнги и не представлял, что его омега будет таким… разным, и что его придётся узнавать заново. Откровения о детстве, дружбе с Тэхёном и совсем немного воспоминаний о Намджуне открыли для Мина спрятанные и болезненные чувства его омеги. Он не расспрашивал – Чимин сам хотел, чтобы между ними не стояло его прошлое. А Юнги… боялся рассказать о себе самое важное, боялся, что Чимина оттолкнёт его статус: быть снова омегой наследника клана – не ударит ли это по их такому ещё хрупкому взаимопониманию? И потому вместо рассказов о семье, Юнги делился лишь детскими воспоминаниями о маме, сёстрах, братьях, а ещё много рассказывал об удивительной природе родного края и животных, которых не водилось у данов и которых ему довелось видеть в других местах. Днём Мин всё больше вливался в заботы клана и подготовку к зиме: сбор урожая, сенокос, заготовка леса и постройка новых домов – он пробовал себя везде и не отказывал никому, кто просил о помощи. А еще его занятия с альфами, которые стали уже такими привычными и нравились ему всё больше, особенно когда заканчивались приходом Чимина. Их личные уроки один на один были наполнены предвкушением и приводили всегда к одному – жаркому продолжению в постели. И Юнги не был уверен, что выходил победителем в этих поединках. Тело его омеги было на удивление крепким и жилистым, но под руками Юнги ставало мягким и податливым, а сам он отзывчивым и чувствительным. Исчезали его колкости и недоверие, появлялась расслабленная нега и ласка, которую он дарил Юнги всё чаще и всё охотнее. А однажды… после очередного праздника у кого-то из Кимов, они порядком выпили и после весёлых танцев у костра Чимин утянул его на поле. В стоге душистого сена Чимин впервые был таким: страстным, напористым, решительным и полностью открытым для желаний Юнги В ту ночь Мин увидел в нём совершенно другого омегу, и эта его сторона безумно нравилось и влекла. А на рассвете Юнги проснулся от мягкого поцелуя и в глазах цвета моря увидел отблески первых солнечных лучей. После ночного приключения коса Чимина растрепалась, в светлых волосах застряли сухие травинки, лицо немного бледное, а губы яркие и припухшие. Он молча смотрел на Юнги какое-то время, а потом неожиданно произнёс: – Я люблю тебя… – и поджал губы, пожав плечами, мол «Ну, вот так получилось, что теперь поделаешь». Юнги улыбнулся во все дёсны и почувствовал себя самым счастливым человеком – его чувства разделил тот, кому он сам принадлежит теперь без остатка: – И я люблю тебя, мой дикий вереск. – Мне кажется, или Мин хочет перегрызть тебе горло, но у него пока не получается? – скривился Тэхён, глядя на очередные наливающиеся синяки на шее друга. Они лежали на поле со свежескошенной травой и присматривали за ребятнёй: сегодня омеги ходили в лес и весь день собирали голубику, а к закату возвращались домой и по пути решили отдохнуть. Корзинки с ягодами стояли рядом, а уставшие дети сидели кружочком на траве и рассказывали друг другу волшебные истории. Чимин посмотрел на них, и видя, что те не слышат, фыркнул, откинулся назад и улыбнулся: – У него непонятная тяга к моей шее, – он коснулся кончиками пальцев места, которое особо пострадало от губ Юнги. – Ты бы ему сказал, что никто не сомневается в том, что у вас… – Тэхён неопределённо помахал рукой, – …всё хорошо, и не стоит так тебя обсасывать, чтобы всем это показывать. – Хватит, Тэ, – Чимин неожиданно смутился и отвёл взгляд, – давай лучше поговорим о вас с Чонгуком. – А говорить не о чём, – так же ровно ответил Ким, смотря в небо и покручивая в длинных пальцах травинку. – Нас как не было, так и нет. – Скоро закончится лето, Тэтэ, надо что-то делать… – Надо. – И? – И он делает, – в голосе младшего зазвучала горечь, которую он не собирался прятать. – Сейчас он с твоим Мином в кузне – пробует новую ковку мечей. Вчера они вдвоём ходили в горы, а до этого в лес на охоту. И если раньше я видел Чонгука каждый день, то сейчас… – Тэхён разорвал травинку и со злостью отбросил её в сторону. – …Я скучаю без него, Мини. Без его улыбки и этого взгляда, знаешь? Когда звёздочки в глазах и хочется в них смотреть очень долго? Пак придвинулся к другу ближе и обнял его: – Он нравится тебе, Тэтэ. – Очень. И я, наверное, решусь поговорить с братом, но… Он… скажи он мне хоть слово, и я бы… Он замолчал и уткнулся носом в плечо Пака, а тот погладил его по волосам и прижался щекой к макушке: – Эти альфы… – он вздохнул с пониманием, – как же с ними трудно… – Чимини!.. – через поле бежала Соён – раскрасневшаяся и тяжело дышащая. Она махала рукой, привлекая внимание и выискивая глазами Пака. – Соён? Что случилось? – вскинулся Чимин и приложил руку ко лбу, высматривая девочку. – Там… там… – она рвано дышала и не сразу смогла ответить. – Там юты! – Что? – переспросил Ким. – Какие юты? – Приплыли, – сказала девочка и плюхнулась на траву рядом с Паком. – Глава Ким меня послал за тобой. А Юнги уже к ним на пристань пошёл, встречать. Омеги переглянулись, и Тэхён сразу засуетился: – Иди, я сам справлюсь, – он подталкивал Чимина вперёд, а тот неуверенно осматривался, не решаясь оставить друга. – Ну, же, давай… Когда Чимин прибежал на пристань, то увидел ладью ютов, с которой снимали на берег какие-то тюки и коробы, но ни гостей, ни Мина тут не было. – Эй, Чимини, – окликнул его юный альфа, помогающий носить вещи, – ищешь своего юта? Пак кивнул, остановившись и стараясь отдышаться. – Он с гостями пошёл к главе Киму, а потом, я слышал, собирались к вам. – Спасибо, Джону – кивнул ему омега и уже спокойнее направился домой, обдумывая успеет ли приготовить для гостей стол. Позвать Харин в помощь было бы самым правильным, но терять время на её поиски – летняя пора для всех была жаркой – он не стал, полагаясь на свои силы. Посыльный мальчишка из дома Кимов прибежал на кузню и позвал Юнги на пристань встречать приплывших ютов. Мин был удивлён: он знал, что Канхо должен был привезти его вещи, но не предполагал, что тот вернётся так быстро. А когда с ладьи на берег сошёл Сокджин – Юнги понял, что случилось что-то плохое. И догадки его подтвердились: после всех формальных поклонов и знакомства с Усоном сдержанность и необычная серьёзность старшего брата не рассеялись, а лишь усилились, когда он пригласил его к себе. – Так вот где ты живешь… – Джин зашёл в дом вслед за Мином и осмотрелся. Его интерес читался на лице еще с первого шага на землю данов, но он упорно делал вид, будто его не интересует здесь ровно ничего. Высоко поднятый подбородок, пухлые губы сжатые в подобие улыбки, полуопущенные веки и острый взгляд из-под черной чёлки – властный, надменный, скользящий поверх голов тех, кто его окружает. Высокий рост и гордая прямая спина, облачённая в одежду багровых тонов, делали его фигуру ещё более величавой – на берег сошёл сын главы ютов, и каждый должен об этом знать! Оглядев комнату и почти открыв рот от удивления, когда Юнги принёс кувшин браги, кружки и закуску, Сокджин всё же выдохнул и не стал ничего говорить, хотя вид суетящегося у стола Мина его просто огорошил. – Присаживайся, – Юнги жестом пригласил Сокджина за стол. – Ты проделал такой долгий путь и, наверное, устал? Сокджин отложил свои мечи на лавку, снял хаори, и поняв, что помощников никаких тут не будет, повесил его на спинку кресла. Первую кружку они выпили молча. От неожиданно крепкого напитка Сокджин кашлянул, но сдержался и заел брагу куском мяса, как сделал это Юнги, а тут же налитая вторая пошла ему уже легче – он быстро учился и выдавать свои эмоции не желал. Мин не спешил расспрашивать, зная, что не в характере Джина молчать, и он сам всё разболтает, но тот был на этот раз молчалив, что Юнги такая сдержанность не понравилось совершенно. – Где твой омега? – неожиданно спросил Сокджин, расслабившись от выпитого и поглядывая по сторонам. – Прячется от гостей? – Чимин в лесу с другими омегами – сегодня они собирают голубику, – ответил Мин, снова наливая брагу. – Его зовут Чимин, – кивнул Сокджин, потянувшись за сыром. – И как вы тут живёте? С твоим Чимином. – Хорошо живём, – Юнги стрельнул в него потемневшим взглядом и откинулся на спинку стула. Молчание стало настолько напряжённым, что он не стал его затягивать: – Почему ты тут, Джини? – По тебе соскучился, братик, – улыбка альфы была ядовитой, как и слова, что он произносил. – Ты так быстро уехал и даже не попрощался – я был в растерянности. Дома ты оставил столько незаконченных дел и так безрассудно отправился с торговыми ладьями к данам – вся семья переживает о тебе, Юнги. А когда Канхо вернулся без тебя… – Что со стариком? – прищурился Юнги, подаваясь вперёд и впериваясь в Сокджина вопрошающим взглядом. – Он не приехал с тобой, почему? – Потому что сидит под стражей? – удивлённо спросил Сокджин. – Или потому, что глава Мин решил его публично наказать? – Он не виноват, что я остался здесь, – зло процедил Юнги, понимая, что его слова всё равно сейчас ничего не изменят. – Не виноват, – согласно кивнул Сокджин. – Никто, кроме тебя, не виноват. Чимин уже подходил к дому, когда услышал голос Юнги и чужака из открытого окна. Мужчины громко разговаривали, и до Пака доносились недовольные слова, которые он поневоле услышал, а когда произнесли его имя, Чимин медленно подошёл к дому и незаметно сел под окном, опираясь спиной о стену. – Ты струсил, Юнги! – произнёс Сокджин уже не сдерживаясь. – Всего лишь маленькая глупость, а ты уже сбежал на другой конец света! – Маленькая глупость? – гаркнул Мин. – Эта глупость сейчас спит в постели нашего отца и скоро родит нам с тобой очередного родственника! – И кто в этом виноват? – съязвил Сокджин. – Хочешь сказать снова я? – прищурился Мин в неверии. – Твоя омега – это твоя проблема, – уже спокойнее ответил Сокджин. – Надо было лучше смотреть за своими наложниками, дорогой мой. Все эти твои поездки на окраины, многие дни вдали от своих омег ни к чему хорошему привести и не могли. Им постоянно нужно твоё внимание, твоя забота, твоя любовь – им нужен ты, а не одинокие ночи и непонятно где таскающийся альфа. К тому же, – он выдержал паузу и ухмыльнулся, – я тебя предупреждал не брать омег из главных семей, но ты поступил по-своему. На это Юнги ответить было нечего. Он действительно сглупил, когда повёлся на яркую красоту омеги и на уговоры советников укрепить положение семьи Хон, взяв к себе их старшую дочь. И ещё большей глупостью было уехать на границу после очередной их ссоры, оставив эту истеричку одну. – Мейри – это не та омега, что будет довольствоваться положением наложницы, ты должен был понимать это, когда брал её в свой дом. – Я её предупреждал, что метку от меня она не получит, – огрызнулся Мин. – Это отец метит всех, кто от него понесёт. Моя метка – только для одного единственного человека, и это точно не Мейри. – Ну, если не от тебя, то от другого Мина она всё же её получит, если родит отцу альфу. Эта девочка всегда знала себе цену и своего почти добилась, – голос Сокджина был уже обычным – каким его всегда знал Юнги, но слова частенько били в самую точку, в больное место, которое не оставишь без внимания. – А Чимина ты уже пометил? Канхо говорил, что обряд ты провёл не весь, это правда? – Это не твоё дело, Джини, – глухо ответил Мин. – А вот тут ты не прав, – улыбка Сокджина снова стала злой. – Если ты не провёл обряд и не пометил своего омегу, ваш брак не действителен, и ты это знаешь. – Мы женаты по законам данов… – Не смеши меня, братец, – перебил его Сокджин, – никакие другие законы для нас не имеют значения. – Они имеют значение для меня! – Если ты так чтишь законы, то возвращайся домой и выполни свой долг, Юнги, – требовательно сказал Джин. – Отец передаст тебе власть уже следующим летом. Тебе надо всего лишь преклонить перед ним колени и попросить прощения – старик всегда любил и ценил тебя, остаётся всего лишь… – Я не хочу, Джини, – спокойно ответил Мин. – Не хочу возвращаться, не хочу власти, не хочу быть главой. – Ты его единственный сын-альфа и не смеешь так поступать с нами… – Ты такой же его сын, как и я, к тому же старше меня и намного умнее. Тебя уважают в клане, и ты лучше умеешь разбираться во всех этих… – Ты – единственный законный сын-альфа! – почти выкрикнул Сокджин, прекращая их перебранку. И уже спокойнее добавил: – Сын наложницы никогда не сможет быть главой для них. Юнги вздохнул и потёр пальцами глаза: – Я не вернусь. – Тебе придётся. Юнги поднял голову и вопросительно приподнял бровь – подобного он от брата никак не ожидал. – Ты попытаешься меня заставить? – с угрозой спросил он. – Нет, сам же знаешь – это не в моих силах, – старший брат поджал губы и внимательно посмотрел на Мина, прежде чем продолжить: – Канхо схватили сразу же, как только он спустился на землю. Хорошо, что я увидел и остановил отца – старик мог остаться без головы уже за то, что оставил тебя здесь. А когда отец узнал о твоей женитьбе, то впал в бешенство: собирался отправить сюда войско, чтобы вернуть тебя силой, а если ты не согласишься, то уничтожить всех, кто тебя тут удерживает и кто будет сопротивляться. Я чудом смог его отговорить и пообещал, что сам привезу тебя домой. Юнги слушал и не верил: развязать войну? Ради того, чтобы вернуть блудного сына домой? Это, конечно же, было похоже на главу Мина, в гневе тот принимал резкие и часто жестокие решения, но война кланов… – Я не хочу с тобой ругаться, Юнги, но мне кажется, что ты просто был зол на Мейри, когда связал себя с этим даном. Ты же сам всегда говорил, что ни один омега не сможет тебя изменить, и что всегда будет кто-то другой. Так почему он, Юнги? Чем он привлёк тебя? Снова повёлся на красивое личико? Мне говорили, что он очарователен, а ещё… что он уже был чьим-то… – голос Сокджина стал резче. – Я считаю, что ты опрометчиво спрятался за брак с этим несчастным омежкой, даже не думая о нём: что он почувствует, когда он узнает, что для тебя всё это просто удобная сделка?  – Нет, Джин, это не сделка для меня! – произнёс Юнги, насупившись и отвернувшись от брата: показывать ему свои чувства он не привык, как и не привык вообще делиться ими с кем-то. – Тебе не понять, потому что ты сам не чувствовал ничего подобного. – Юнги, братишка, поверь мне: скоро вся эта новизна от его редкой красоты быстро уйдёт, и ты заскучаешь, поймёшь, что погорячился с этим браком, и захочешь вернуться домой. «Они все одинаковы», – это твои слова, и я знаю тебя всю твою жизнь: ты не поменяешься от одной встречи, а в итоге останешься с очередным надоевшим омегой в чужом для тебя мире. Так почему бы тебе не мучить Чимина и сразу прекратить всё это – потом, когда он прикипит к тебе, ему будет больнее, гораздо больнее, дорогой мой, – Сокджин подошел и ладонью сжал его плечо, как делал это в минуты поддержки или доверительной близости между ними. Юнги замотал головой, дёрнул плечом и скинул руку брата – он был не согласен и готов отстаивать себя и своего любимого. Но Сокджин всегда умел говорить нужные и правильные слова: – Ты не сможешь привести в наш дом такого омегу – отец тебя не простит, а клан его не примет – уже меченого кем-то, грязного никогда не примет, – и увидев растерянность в глазах брата, добавил: – Если уж тебе так хочется его трахать – забери его с собой как наложника или на худой конец слугу, но никак не мужа, Юнги, это недопустимо. – Не смей о нём так, Ким Сокджин, просто заткнись… – Юнги сжал кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не ударить старшего брата. – Я-то заткнусь, а вот что ты будешь делать… – Мини!.. –  на улице послышался громкий окрик Тэхёна. – Ты нашёл его?.. Юнги словно молнией прошибло от внезапной догадки. Он вскочил на ноги и в два шага оказался у окна. Сердце бешено заколотилось, а во рту пересохло, когда он увидел спину Чимина, уходящего в сторону леса. – Чимини!.. – позвал он, но Пак дёрнулся и, не поворачивая к нему головы, лишь ускорил шаг. – Подожди, Чимини, не уходи… Юнги бросился из комнаты на улицу, по всему понимая, что Чимин мог слышать их разговор. Но что именно услышал и как понял… По его побегу сомневаться не приходится – понял всё неправильно. И теперь нужно поскорее ему всё объяснить. Сокджин не стал его останавливать, а остался у окна, с любопытством наблюдая за стройной фигуркой с длинной белой косой, бегущей в лес, спешащим за нею Юнги, а следом за ними ещё одной парой – высоким красивым омегой с каштановыми кудрями и… – … Заба-авно… – протянул Ким, присматриваясь к молодому альфе, – малыш Чон тоже тут…

Within Temptation – Angels

Всё время, что Чимин слушал разговор братьев, ему хотелось биться головой о стену: как же глуп он был, Боги, как глуп. Сын главы ютов… Уничтожить всех, кто тебя тут удерживает и кто будет сопротивляться… Моя метка – только для одного единственного человека… Ваш брак не действителен… Уже меченого кем-то, грязного… Для тебя всё это просто удобная сделка… Услышанное мелькало в его мыслях по кругу, никак не желая остановиться и всё больше наполняя их огнём. Пак мотал головой и сильно сжимал ладонями горящие щеки, заставляя себя отвлечься, но услышанное снова и снова звучало, выбивая другие мысли. Где-то сзади послышались знакомые голоса: Юнги, Тэхёна, снова Юнги. Но отвечать не хотелось, и останавливаться тоже. Он спешил туда, где сможет спрятаться. От всего и от всех. – Чимин! – его дёрнули за руку, останавливая и притягивая к себе. – Остановись, пожалуйста. Он остановился, но выпутался из объятий и выставил руки вперёд, не давая к себе прикоснуться: – Не трогай меня, – просипел он, – я не хочу… не надо… – Чимини, я люблю тебя, не уходи… – Не надо, замолчи… – Родной мой, послушай я всё тебе объясню… – Объяснишь? – понемногу в голове прояснилось, и слова приобрели смысл, как и мир вокруг. Юнги стоял напротив и испуганно вглядывался в его лицо. Казалось, он готов сорваться в любой миг и снова оплести Пака собою, не дать ему двигаться, не дать дышать… А дышать было трудно почему-то. И пить хотелось – во рту сохло и каждое слово царапало горло. – Тут нечего объяснять, Юнги, всё и так ясно. – Послушай меня, Сокджин не прав… – В чём же? В чем он не прав? – Он видит всё только со своей стороны и не понимает… – Не понимает… – повторил Чимин и согласно кивнул, а спустя мгновение спросил на удивление спокойным и тихим голосом: – Ты провёл ваш обряд, Юнги? Мы женаты по законам ютов? Юнги сглотнул и медленно мотнул головой: – Нет, но я… – Меня примут в твоей семье? – прозвучало уже резко и зло. Мин замолчал, опустив голову. – Почему ты не рассказал мне раньше? – Я не хотел тебя отпугнуть своим статусом, – ответил Юнги, подняв голову и виновато глядя на мужа. – Ты и так не доверял мне… – Сначала – да, а потом? Ты так много говорил о доверии, так часто просил меня… а сам? Юнги, ты сам мне доверился? – Чимин, я собирался тебе рассказать, но как-то сразу не до этого было, а потом... Да и что бы это поменяло? – голос Юнги стал громче и настойчивее. – Что бы поменяло? Ты смеёшься? – Чимин нервно хохотнул и посмотрел на Тэхёна с Чонгуком, стоящих неподалёку и не решающихся подойти. – Я считал тебя мужем, Юнги. Я доверился тебе, хотя только Боги знают, как тяжело мне было это сделать. А ты… – А я люблю тебя, – настойчиво сказал Мин, словно эти слова смогут изменить всё, что омега услышал ранее. – И я хочу быть с тобой. Мне нужно всего лишь на время вернуться домой и уладить всё с отцом. А потом я уже всегда буду с тобой, Чимини. Я обязательно вернусь к тебе… – Не нужно, Юнги, – Пак опустил голову и смотрел куда-то в землю, чеканя каждое слово и не давая прервать себя: – Уезжай и не возвращайся. Оставайся в своём клане и найди себе того, кого люди посчитают достойным тебя. Кто не будет в их глазах «грязным». И кому ты поставишь свою метку. – Я поставлю её тебе… – Нет. – Чимин? – Нет! – Ты не можешь со мной так поступить. Не после того, как у нас всё получилось! – Всегда будет кто-то другой, Юнги, ведь так? Сколько омег уже было у тебя? И сколько ждёт тебя там, в твоём доме? О них ты тоже не собирался мне рассказывать? – Чимин, послушай, в нашем клане так принято – у каждого альфы может быть наложник… – Чимин поднял голову и почему-то улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся. – И сколько их у тебя? – Не нужно, прошу тебя… – Так сколько омег ты… обхаживаешь, Юнги? – Прекрати! Ты сейчас зол, я понимаю, но не нужно делать всё только хуже… – А хуже уже не сделать. Для меня уж точно. Я понимаю, что ты достаточно взрослый и мог быть с кем-то. Но наложники, Юнги! – Хватит, Чимин, тебя я тоже не трепетным девственником взял, да и после… – его острый взгляд пронзил стоящего неподалёку Тэхёна. Достаточно было слететь с его губ этим словам, как Юнги понял, что всё покатилось в бездну. Перед ним стоял уже не тот омега, что с горечью выплёвывал ему упрёки – перед ним был тот Пак Чимин, что гарцевал на коне после победы над бойя – гордый, надменный, решительный. – Нет, я не то хотел сказать, прости, Чимини… Всё произошло так быстро, что Юнги не успел даже дёрнуться: поворот головы и светлая коса из-за спины перекинулась через плечо, резкий взмах рукой и отблеск садящегося солнца отразился на маленьком остром лезвии. – Вы двое… – громко и чётко произнёс Чимин, держа в руке отрезанную косу и показывая её Тэхёну и Чонгуку. – … свидетели. Я даю свободу альфе Мин Юнги – мы больше не супруги. Он разжал пальцы, роняя на траву косу и следом маленький ножик, когда-то подаренный ему альфой. Юнги, в порыве протянувший руку, чтобы остановить его, бессильно её опустил и прикрыл глаза: – Чимин… – Не смей ко мне приближаться, ют, – ответил тот и, развернувшись, пошёл в лес, всё быстрее и быстрее, пока не сорвался на бег. Первым опомнился Ким, тихо сказав Чонгуку: «Не иди за мной», и побежал за другом. А грув растерянно смотрел сначала вслед омегам, а потом на Мина: – Как же… так… – только и смог он произнести, когда Юнги наклонился и поднял с травы косу Чимина и свой подарок. Мин не бросился догонять и что-то доказывать Паку – это не имело смысла. Сейчас не имело. Омега был рассержен настолько, что не услышит его и не поймет. И то, каким упрямым он мог быть только всё портило. А ещё это – Юнги сжал в ладони косу, постепенно понимая что сейчас произошло – Чимин от него отказался. Тэхён нашел друга на том самом утёсе, что и всегда. Пак сидел обняв колени и смотрел вдаль на садящееся за море солнце. Ким заглянул в его глаза и испугался: они были сухими и потухшими. Снова. Как в первые зимы после… – Мини, – он коснулся плеча Чимина осторожно, словно боялся, что тот испугается или бросится с утёса вниз, – что случилось? – Всё, что и должно было когда-то случиться, Тэтэ, – ответил Пак. Голос его был тихим и почему-то спокойным, что пугало Кима сильнее, чем слёзы или крики, которые он уже когда-то видел. Чимин опустил голову на колени и обнял ее руками, словно старался так спрятаться от всего. – Я не понимаю, всё ведь было так хорошо… – Было, – глухо донеслось до него. – И прошло. Ким обнял друга и молча сидел с ним до самого вечера. Чимин молчал. Тэхён не спрашивал. А когда солнце совсем село, они вернулись в дом Кимов и так же молча легли спать. Усон проводил их тяжелым взглядом и не сказал ни слова – он уже обо всём знал.

Martin Kesici feat. Tarja Turunen - Leaving You For Me

Ночь Юнги провёл в их доме, дёргаясь от каждого звука и прислушиваясь к любому шороху на улице. Он понимал, что Чимин не придёт, но всё же ждал его, желая ошибиться, желая увидеть и объясниться, желая вернуть всё назад и никогда не проживать этот проклятый день. С рассветом он уже стоял у дома Кимов и ждал хоть кого-то, чтобы узнать здесь ли Чимин. и первым он увидел Усона. Глава Ким вышел к нему и встал, скрестив руки на груди: – Уезжай, – первое, что он произнёс – без надежды на разговор или попытки объясниться. – Я хочу поговорить с Чимином, мне нужно… – Уезжай, – повторил Усон, всё так же смотря на него тяжелым взглядом. – Чимин вернулся в свою семью, и вас больше ничего не связывает. – Я не… – Если бы ты был тем, кем мы тебя знали и кем приняли… я бы просто набил тебе морду, – скривился Усон, – но с будущим главой ютов так дела вести нельзя. И потому… просто уезжай. – Я хочу жить здесь, – уверенно возразил Мин, – и жить с Чимином. Он не может вот так всё прекратить, он просто не понимает… я смогу его убедить… – Чимин принял решение, всё кончено, и тебе лучше вернуться к своей семье, – Ким начинал терять терпение. Он много думал над случившимся и не мог себя простить за ту выходку, что привела к таким событиям, а ещё он был зол: на себя, на Юнги, на судьбу, что так несправедлива к его маленькому другу, которого он по-прежнему любит. А когда Усон зол – ему нужно дать выход этой злости, иначе… – Я уеду, на время, чтобы уладить дела в семье, – кивнул Мин, – но скоро вернусь. И буду просить Чимина простить меня – этого мне никто не запретит. – Даны всегда рады любому гостю, который приходит к нам с добром, – ответил Ким. – Много зим наши кланы ведут торговые дела и прочее, это не изменится. Но вам, будущий глава Мин, здесь рады не будут, не нужно испытывать судьбу и возвращаться. Ждать ответа от Мина Усон не стал и вернулся в дом, закрыв за собою дверь. А Юнги простоял под нею до обеда, всё ещё надеясь, что Чимин к нему выйдет. Не случилось. Зато случился Тэхён. Одарил ненавидящим взглядом и молча прошёл мимо. – Тэхён, – позвал его Мин, – послушай, это важно. – Для меня ты неважен, альфа, – резко ответил Ким, не поворачиваясь и не убавляя шаг. – Просто послушай, – схватил он омегу за запястье, но тот резко выдернул руку и зло зыркнул на Мина. – Я сегодня возвращаюсь домой. – Лёгкого пути, – незаинтересованно ответил омега, дуя губы и сдерживаясь, чтобы не наговорить этому юту гадостей. – Пожалуйста, Тэтэ, – Юнги сказал это самым мягким и просящим голосом, на какой был способен. – Помоги мне увидеться с Чимином. – Нет! – Всего лишь поговорить… – Нет! – Попрощаться. Ким замолчал, стараясь не смотреть на Мина, но слушая внимательно. – До заката я буду ждать его, а потом ладья отплывёт. Но… – Юнги всё же увидел в глазах Тэхёна интерес, – … я вернусь, и мы обязательно поговорим, пусть не думает, что я отступлю. И ещё… передай ему это, – он протянул Киму чандо, оплетённый бордовой тесьмой – маленький серебряный нож – тот самый, с которого всё началось и которым… Юнги не хотел даже думать, что закончилось. Тэхён нехотя забрал нож и спрятал в кармашке: – Не жди, – всё же сказал Ким еле слышно, – он не придёт. Юнги хотел было ещё что-то сказать, но Тэхён широко улыбнулся и помахал рукой кому за его спиной. «Наверняка увидел Чона», – подумал он и отошёл от омеги – вряд ли он добьётся от Кима ещё хоть слова. – Он уезжает сегодня на закате, – произнёс Усон, заходя в комнату и видя, как Чимин смотрит через окно на Тэхёна и Юнги, пытающегося с ним заговорить. – Это хорошо. Ким подошёл и обнял омегу, положив подбородок на его макушку и незаметно вдыхая с детства любимый аромат. – Ты уверен, что между вами всё кончено? – Да. – Может, всё же дашь ему шанс объясниться… – Он первый отказался от меня, – произнёс Чимин, всё ещё испытывая боль в груди от вчерашних воспоминаний. – Даже не захотел попробовать отстоять нас. – Может, он просто не успел? – Он уезжает один, Сони, даже не думает о том, чтобы взять меня с собой. Я лишний в его мире, грязная омега, ошибка. – Ты – лучшее, что было в его жизни, Мини. Он поймёт это однажды. Усон обнял друга крепче и окутал запахом скошенной травы с едва уловимой сладостью медуницы, как всегда делал это в детстве. А Чимин хлюпнул носом, и слёзы обиды всё же потекли по его щекам. Они стояли молча и смотрели как Тэхён обрадовался приходу Чонгука, как младший альфа поклонился Мину и как тот ответил ему поклоном, как потом Юнги медленно уходил, оборачиваясь и всё посматривая на дом Кимов, и как двое молодых людей спешили куда-то, плохо скрывая свою влюблённость. – Прости меня, Мини, – вздохнул Усон, поглаживая кожу на кисти Чимина большим пальцем, – я так виноват перед тобой… – Так должно было случиться, это судьба, Сони, – ответил Пак, откидывая голову на его грудь и вытирая мокрые щёки. – И всё же… – Пообещай мне, что с ним ты не поступишь так, как со мной, – Чимин словил взгляд Усона, запрокинув голову назад. – Я тебе обещаю, Мини. – Вот и хорошо, – кивнул омега, снова смотря в окно на Чонгука, ловящего убегающего Тэхёна с самым счастливым взглядом.