Меланхолия

Больше шести лет назад — Так ты у нас не только шапки воруешь, но и книги! — Мацуда громко расхохотался. — Все во благо знаменитого клуба, да? Парни за его спиной поддержали лидера визгливым смехом. В тусклом школьном коридоре Каэдэхара стоял перед толпой старшеклассников, в руке у него переливалась позолоченным орнаментом та самая злополучная вещица. А что если это вовсе не книга Мацуды? Что если теперь Кадзуха станет посмешищем всей школы и уже никогда не отмоется от позора как после того дурацкого случая? Ноги у него предательски задрожали, и он сильнее закутался в темно-синий кардиган, пытаясь согреться и прижав книгу к груди. «Зачем я только не попросил Хэйдзо самому разобраться с ним... — мысленно он начал было жалеть себя, но опомнился и попытался вернуть былое самообладание. — Нет, это я ее подобрал, мне и отвечать!». Виновато опустив голову, Кадзуха свободной рукой дотронулся до галстука-бабочки, бордового объемного банта из гладкой атласной ткани, который всегда теребил, когда сильно нервничал. — Ладно, пацаны, — вдоволь насмеявшись, произнес наконец главарь банды. — Смех смехом, а томик я действительно на днях обронил. — Он грубо вырвал книгу у парня из рук, повертел в огромных лапищах и спрятал за пазуху. Этот мощный детина с зализанными назад волосами и глуповатым лицом за долгие годы учебы успел прославится многим: и связями с якудза кого-то из родственников, и богатыми родителями, готовыми решить любой вопрос, а больше всего выходками своей небезызвестной шайки. Вместе с тем, он был одним из немногих, кого оставили на второй год, его отметки редко дотягивали до удовлетворительных, а общий рейтинг всегда был одним из самых низких, и все это несмотря на влиятельные связи его родни, без которых он, вероятно, даже не попал бы в элитную школу Наруками. «Если бы Хэйдзо не сказал мне, что это его книга, я бы ни за что не догадался, даже если бы нашел подпись... да что там, я бы ни за что не подумал, что кто-то вроде него вообще умеет читать!» — заключил Кадзуха и вздохнул с облегчением, обрадованный и удивленный он наконец отпустил галстук, края которого сжимал все это время. Заметив, что и ребята за его спиной, судя по их неловким улыбкам и перешептываниям, поражены не меньше, он тоже слегка улыбнулся. — Хули ты лыбишься?! — взревел Мацуда, его маленькие глазки мгновенно налились гневом. — Вали отсюда, пока не наподдавали, мышь... — Его зовут Кадзуха, — произнес проходивший мимо парень в полузаправленной рубашке и чокером на шее, его голос звучал спокойно и уверенно во внезапно образовавшейся тишине. — Ка-дзу-ха, запомнил Мацуда-кун? Тот недобро сверкнул глазами на смельчака, и Кадзуха вновь почувствовал, как липкий комок страха подступает к горлу. Стоило этому парню появиться рядом, и обстановка накалилась до предела, казалось будто воздух вокруг них стал таким густым и вязким, что его можно резать ножом. «Хэйдзо... сейчас что-нибудь скажет и сделает только хуже! Эта горилла вместе со своими прихвостнями будут травить меня до самого выпуска!» — подумал Каэдэхара, опустив глаза и не проронив при этом ни слова, лишь сильнее закутавшись в кофту. — Кадзуха-кун нашел вещь, которую ты потерял, и вернул ее тебе в целости и сохранности, — невозмутимо продолжил Сиканоин. Если бы Каэдэхара мог видеть его лицо в тот момент, то заметил бы блуждающую по нему хитрую усмешку. — Что нужно говорить в таких случаях, Мацуда-кун? Обезьяноподобный верзила сверлил оппонента глазами, полным ненависти, которая все больше и больше улетучивалась от пристального взгляда зеленых глаз напротив, а сам он будто все сильнее и сильнее скукоживался, как проткнутый анемо слайм. — Я думаю, что мы уже все выяснили... — произнес было Каэдэхара несмело. — Ладно, чё бучу-то из-за фигни разводить, да пацаны? — неожиданно дружелюбно сказал Мацуда, повернулся к своим парням, и те согласно закивали, все еще находясь под впечатлением от странного парня с растрепанными рыжими волосами. — Пасибки.. ээ.. — он почесал огромный затылок, испортив при этом прическу, — Кадзуха! Глава банды похлопал себя по груди на том месте, где у него была спрятана книга, неуклюже поклонился, все остальные торопливо поклонились вслед за ним, и все вместе они скрылись из виду. — Ничего себе, — только и смог выдавить из себя Кадзуха, пораженный внезапным разрешением конфликта, но стоило ему увидеть довольное лицо одноклассника, привычное чувство раздражения вновь овладело им. — Ну и зачем ты полез, я бы сам с ним разобрался?! — Ничуть не сомневаюсь, — губы Хэйдзо растянулись в лукавой улыбке, но его глаза не улыбались, будто говоря: «ничуть не сомневаюсь, что тебе бы таки наподдавали». Каэдэхара вдруг устыдился и отвел взгляд: «Уж не ты ли трясся как лист на ветру еще минуту назад, а теперь вдруг смелым стал? Что нужно говорить в таких случаях тому, кто тебе помог, Кадзуха? — подумал он и нахмурился, задумавшись. — Но все же как-то странно все это, что-то здесь нечисто. Чтобы Мацуда и струсил... Взять бы этого лиса да и встряхнуть как следует, чтобы не смел больше лгать!». Разрываясь между «поблагодарить Хэйдзо» и «потребовать от него объяснений», Кадзуха все же выбрал первый вариант, оставив второй на потом. Когда он почти повернулся к нему лицом, чтобы бормоча извинения, произнести наконец те самые слова благодарности, Сиканоин внезапно сделал шаг вперед и оказался прямо перед ним на расстоянии вытянутой ладони. Кадзуха замер оторопев: «Тебе не кажется, что ты слишком близко?» — хотел было спросить он, но все слова вдруг застряли у него в горле. Он чувствовал даже сквозь слои одежды, исходившее от его тела тепло и легкий аромат парфюма с нотками цитруса и мяты. И когда все внутри Кадзухи уже готово было сжаться в тягуче-сладкий ком, расползающийся по телу легкими искрами, он усилием воли прогнал наваждение и хотел уже было заглянуть тому в его бесстыжие зеленые глаза, но взгляд парня блуждал по его груди. Хэйдзо протянул руку, будто собирался дотронуться до его банта, но неожиданно вместо этого сжал его плечо, развернул и положил уже обе руки на его плечи, оказавшись у него за спиной. — Я нашел потеряшку, Мидори-тян! — протянул Хэйдзо веселым голосом подошедшей к ним девушке, ощутимо сжал плечи Каэдэхары, и тот ясно понял, что сбежать не удастся. — Добрый день, Кадзу и Х-хэйдзо-кун, — поприветствовала она их и легким движением хотела было по привычке поправить очки, но вспомнила, что сегодня их на ней не было. Сиканоин отстранился от Кадзухи и обратился к ней, все еще стоя у него за спиной: — Помнишь, ты спрашивала меня об одной книге? Я ее нашел, называется «Монохромная весна». — Правда? — чуть слышно произнесла Мидори, обрадовавшись то ли книге, то ли тому, что именно Хэйдзо сделал это для нее. Она так густо покраснела, что румянец стал заметен даже сквозь густой слой неумело нанесенного тонального крема. — Ага, — Хэйдзо довольно улыбнулся, — могу отдать ее тебе, только вот незадача... — он смущенно потер затылок, взъерошив и без того растрепанные волосы, — я оставил ее в клубе. — Вот как... — немного расстроено произнесла она, задумавшись, но вдруг вспомнила, что у нее же есть ключи. — Т-тогда пойдем, я открою. Кадзуха хотел уже было уйти, но быстро передумал: нельзя оставлять их вдвоем... мало ли что там у Хэйдзо на уме? Он был уверен, что ничего хорошего. Так они шли друг за другом по коридору: Мидори впереди, сутулясь и щурясь, Кадзуха прямо за ней, а Сиканоин в нескольких шагах последним. «Ну зачем ты не взяла очки, Мидори-тян? — думал Каэдэхара, глядя как неуверенно девушка поднимается вверх по лестнице. — Хотела произвести впечатление на Хэйдзо? Да у него таких дурочек как ты...». Он легко подхватил ее, когда она споткнулась на ступеньке, повел дальше под руку и пообещал себе поговорить с ней на эту тему позже, не при Хэйдзо. Когда они оказались у двери кабинета, Мидори открыла ее своим ключом, и они прошли внутрь. Это была небольшая комната с книжными стеллажами вдоль стен и большим столом в центре. Кадзуха сразу же отошел к окну, туда, где находилось его рабочее место, но садиться не стал, вместо этого он внимательно следил за парочкой у противоположной стены, сложив руки на груди. — Вот она, — Хэйдзо галантно протянул девушке книгу в красивой обложке, которая сильно отличалась от старых потрепанных экземпляров, преимущественно стоявших на полках. — Вау, какая милая! — Мидори сжала ее в руках, будто боялась, что книга, которую она так долго искала окажется лишь сном. — Такая же милая, как и ты, — подмигнул ей Хэйдзо. Кадзуха устало вздохнул и закатил глаза: «Вот это подкат... как раз уровня Хэйдзо! Хорошо, что Мидори не такая глупая девушка, чтобы вестись на это...». И не успел он и глазом моргнуть, как Мидори уже визжала от восторга, и красная как рак, рассыпалась в благодарностях Сиканоину, обещала обязательно тоже сделать что-нибудь для него и прочие глупости, в которые Каэдэхара даже не вслушивался. Когда они наконец закончили обмен любезностями, и Мидори вспомнила о присутствии Кадзухи и повернулась к нему, то встретилась с таким суровым взглядом бордовых глаз, что стушевалась и поникла. — Эм.. я-я пойду, пожалуй, — промямлила она, заправив выбившуюся от многочисленных поклонов прядь за ухо. — Кадзу, сдашь ключ на вахту? — Не беспокойся, он сдаст, — заверил ее Хэйдзо и осторожным движением забрал у нее ключ. Их пальцы соприкоснулись, и девушка, покраснев пуще прежнего, выскочила в коридор, визжа от радости и едва не сбив подходившего к клубу Горо с ног. — Что это с ней? — спросил тот, зайдя во внутрь, в руках он вертел баскетбольный мяч. — Да так, — ответил Кадзуха, махнув рукой, — весна. — «Монохромная весна», если быть точнее, — добавил Хэйдзо, хитро улыбаясь. — А-а... ну ясно, — протянул Горо с глуповатым видом. На самом деле он ничего не понял, но виду подавать не хотел. Он подошел к Каэдэхаре, и после привычного приветствия кулачками, сказал: — Кадзу, пошли в мяч погоняем? Сегодня придурки из «Золотого тигра» на трене, — он похлопал друга по плечу. — Давай зададим им жару! Если бы Кадзуха мог видеть как опасно сверкнули глаза его странного одноклассника, он вероятно, испугался бы, но ребята были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на посторонних. — Не слишком ли ты много играешь в баскетбол, Горо? — спросил Хэйдзо, голос его был спокоен, даже слишком. — На что это ты намекаешь? — тут же ощетинился тот. — Да ни на что, — в его голосе появились стальные нотки. — На той неделе ты играл четыре дня подряд по пять часов и на этой столько же... суммарно по 20 часов в неделю. — Ну и что? Я готовлюсь к соревнованиям! А ты что, следишь за мной? — разозлился Горо. — Просто наблюдаю, — спокойно ответил Хэйдзо и улыбнулся. — А готовиться к экзаменам ты планируешь? Если нет, то тогда дай хотя бы Кадзухе-куну такую возможность... или ты хочешь, чтобы он вместе с тобой барахтался в конце списка? Списком называли рейтинговую таблицу всех учеников школы, которую вывешивали в холле после сдачи экзаменов. От упоминания «списка» Горо стало не по себе: он вспомнил выражение лица отца, который суровым армейским тоном в конце прошлого месяца сообщил ему: «Если не собираешься учиться, забирай документы! Я не для того тебе старшую школу оплачиваю. Если провалишься на экзаменах, отправлю к тетке на Ватацуми! Будешь там с солдатней бегать!». Хоть это и было серьезным предупреждением, Горо держал хвост пистолетом: до итоговых экзаменов еще далеко, и он успеет наверстать упущенное... а Кадзу, его верный друг и тот, кто стабильно держится в первой десятке списка, обязательно поможет ему с этим. Пусть его и задели слова Хэйдзо, он не подал виду: — Не в конце, а в середине! — заявил он гордо. — А ты я смотрю зазвездился после того как занял первое место... Выскочка! Они стояли друг напротив друга как два сумоиста на ринге, испепеляющих противника взглядом. Каэдэхара решил вмешаться, пока не случилось непоправимое: Горо играл в баскетбол, пока Хэйдзо практиковал каратэ, в случае боя понятно за кем будет победа. — Горо, хватит! — Кадзуха встал между ними. — Иди найди Мидори-тян и проводи ее до дома, — и на его немой вопрос добавил, — она забыла взять очки. Горо, прожигавший в Хэйдзо дыру взглядом, в итоге сдался, увидев немую мольбу в глазах друга. Со словами «ай ладно, фиг с ним» и ворча себе под нос, он хлопнул дверью... которую тут же закрыл изнутри Хэйдзо оставленным ему Мидори ключом. Он ловким движением покрутил его на пальце, подбросил, и поймав, спрятал в карман. Кадзуха на секунду просто остолбенел, удивленно наблюдая за ним. Что вообще все это значит? В повисшей тишине он слышал удаляющиеся торопливые шаги Горо и свое гулко стучащее сердце. Он огляделся кругом: комната маленькая, всего шесть шагов от окна до стены, и пять – от одного шкафа до другого. Бежать ему было некуда: разве что в окно, но на третьем этаже все же высоковато для подобных действий. Хэйдзо, насвистывая себе под нос, медленно приближался к нему. — Ч-что ты... — Каэдэхара отступил на шаг, пока не вжался в шкаф: несколько книг глухо упали на пол. Сиканоин же как ни в чем не бывало прошел мимо оторопевшего одноклассника и взял штатив, который стоял в углу, — ...собираешься делать? — несмело спросил он, наблюдая как Хэйдзо устанавливает на нем свой телефон. — А ты не догадываешься, Кадзуха-кун? — спросил он его игриво и потянул за рукав. — Садись сюда, — он усадил не сопротивляющегося Каэдэхару за стол. — Предупреждаю тебя сразу, — заявил пришедший в себя парень, когда Сиканоин настраивал камеру перед ним, — я не собираюсь играть в твои дурацкие игры! — Ну что ты! Какие игры, Мышонок..., — он протянул ему книгу с полки и произнес это последнее слово таким мягким голосом, что у парня чаще забилось сердце и сладко потянуло в груди. — Мне просто нужно твое фото для газеты, — закончил Хэйдзо фразу серьезным тоном. Каэдэхара не сразу понял о чем это он, однако в голове быстро всплыла та встреча в кафе-мороженом и другая, уже дома у Хэйдзо. — Ну а ты о чем подумал? — видя замешательство на его лице, вкрадчиво спросил Сиканоин, усмехнувшись. — Ни о чем я не подумал! — сложил руки на груди Кадзуха и попытался заставить сердце биться хотя бы немного медленнее. — А почему тогда так покраснел? — спросил Хэйдзо полушепотом, наклонившись к нему, отчего тот налился краской еще больше, под цвет своего банта. — Я всегда знал, что ты извращенец... но я никому не скажу, — он заговорщически подмигнул ему. — Ничего я не покраснел! — настаивал на своем Кадзуха. — И я не извращенец! Будешь издеваться, сам будешь делать свои ебанные фотки! — он смутился, поняв, что последняя фраза прозвучала грубее, чем он хотел. — Вау, а я слышал, что Каэдэхара Кадзуха никогда не ругается матом, — задумчиво протянул Сиканоин, — выходит, что врали... но мне определенно нравится! — он все так же довольно ухмылялся, но все же отступил от парня, встав за «фотоаппарат». «Перестань вестись на его провокации и успокойся, Кадзуха!» — сказал он себе мысленно, глубоко вздохнул и попытался сделать то, что от него просит Сиканоин: открыл книгу и закрыл ее лицо, сделав вид, что читает. — Ну нет так не пойдет, Кадзуха-кун, — Хэйдзо снова подошел к нему. — Вставай, покажу как надо, а ты фоткай. Кадзуха с радостью освободил ему место и встал возле камеры. — Нужно сесть вот так, — Сиканоин развалился на стуле, — книгу держать одной рукой и... эхх, — и он вдруг зевнул прямо с раскрытой книгой на груди, весьма двусмысленно приоткрыв рот. Каэдэхара сделал несколько снимков и дал посмотреть Хэйдзо. — Вот этот возьмем и в печать, — объявил он. Кадзуха пригляделся повнимательнее и понял, что он просто не может допустить подобного... выражения лица в газете своего клуба. — Только через мой труп, — возразил он. — Это еще почему? — Ты только посмотри на себя! Что подумают люди? — Нормальные люди подумают, что я зевнул, а если что-то другое, то они просто грязные извращенцы, — легко рассмеялся Хэйдзо. — Вижу тебе весело! — воскликнул Кадзуха, почти крича. — Тебе весело обманывать девушку ложными надеждами, издеваться над теми, кто тебе ничего плохого не сделал, провоцировать людей... — Погоди минутку, — остановил льющийся на него поток обвинений Хэйдзо. — Я не обманывал никаких девушек. — А как же Мидори-тян? Ты же ей нравишься, она же ради тебя сегодня принарядилась и... — Я многим девушкам нравлюсь, так и что? Неужели ревнуешь? — подмигнул ему Хэйдзо, но увидев, что тот лишь сильнее нахмурился, продолжил спокойным тоном. — Ты уж меня прости, но такому книжнему червю как Мидори-кун пойдет только на пользу смена образа... Она как никак лицо нашего клуба, так пусть это лицо будет красивым! — Каэдэхара не нашел, что ответить. — И вообще как ты не понимаешь, Кадзуха-кун, что кислой миной нельзя привлечь внимание публики, другие ребята думают, что мы кучка душных задротов и неудачников, и так оно по факту и есть... но в наших силах изменить ситуацию. Постепенно пазл в голове у Каэдэхары начал складываться: Мидори, газета, фото. Если фото опубликуют, сюда же повалят толпы, не ради литературы конечно же, но ради Хэйдзо. А если так, то тогда всему придет конец. Больше никаких чаепитий с рисовым печеньем, которое делает мама Мидори, никаких посиделок втроем, игр в карты и настолки, обсуждений всего на свете — ничего этого больше не будет. Кадзуха неожиданно даже для самого себя толкнул Хэйдзо к стене, взяв того за грудки: — Ты не станешь публиковать это... нигде! Понял? — произнес он сквозь зубы, глядя на Хэйдзо полными ненависти глазами. И хотя он понимал, что аргумент «или я не буду с тобой дружить» звучит очень по-детски, но других козырей у него попросту не было. — Иначе... помнишь про «правила»? Хэйдзо не выглядел напуганным, хоть его и прижали к стене, скорее наоборот: его голос звучал намного увереннее слабого, дрожащего голоса Кадзухи: — Оу, Каэдэхара Кадзуха действительно может угрожать кому-либо? — иронизировал он. — Просто предупреждаю: лучше не лезь к нам! — Ты такой жестокий, Кадзуха-кун, — жалобно протянул Хэйдзо, — ты так несправедлив ко мне! Ты сказал, что мы друзья, но сам прогоняешь меня, не ценишь того, что я для тебя делаю, не доверяешь мне... Разве после этого нас можно назвать «друзьями»? И хотя Хэйдзо выглядел глубоко несчастным, а на глаза у него наворачивались слезы, в то же время эти самые проклятые зеленые глаза хитро улыбались. Потому что Кадзуха думал... нет, знал совершенно точно, что как бы сильно он ни запугивал Сиканоина, ни угрожал ему, именно этот парень – тот, кто может запросто превратить всю его жизнь и жизнь его близких в ад. — Так что же ты хочешь? — в его голосе уже не было прежней злости, лишь отрешенность и легкая усталость; он ослабил хватку и почти убрал руку с его рубашки. — Ты уже знаешь ответ, — Хэйдзо перехватил его ладонь и прижал к себе, придвинувшись ближе и прошептав это ему прямо в губы, — Мы-шо-нок. У Кадзухи от неожиданности перехватило дыхание и, казалось, остановилось сердце, когда он почувствовал мягкое прикосновение чужих губ к своим. Все внутри него перемешалось, обострилось, сплелось в единый пульсирующий шар внутри его живота, отдающий трепетной дрожью до самых кончиков пальцев. Остатки разума кричали ему в его затуманенной голове, что нужно оттолкнуть Хэйдзо, нужно держаться от него подальше, что он опасен, и все это не закончится ничем хорошим. В то же время он не хотел, чтобы этот сладостный, волнующий и трепетный миг запретного удовольствия заканчивался. И все же он предпринял слабую попытку отстранится, но Хэйдзо лишь притянул его ближе, потянув за бант, и углубил поцелуй, страстно впившись в его губы так, что Кадзухе стало немного больно. Тогда он окончательно понял, что попался, угодил в ловушку, расставленную хитрым лисом... и к своему удивлению, сейчас он совсем не жалел об этом. Он робко и осторожно, будто ступая на зыбкую почву, ответил на его поцелуй. Они оба изучали друг друга, будто знакомились впервые, наслаждались друг другом, сплетаясь в объятиях, в льющихся из окна лучах закатного солнца.

***

— О-он сказал, что я к-красивая и умная, — всхлипывала Мидори на следующий день, когда они троем сидели у себя, и утирала падающие из под очков слезы рукавом, — и что я д-достойна лучшего парня, чем он! — Ой, да он же просто козел! — воскликнул Горо. — Подлый, наглый, высокомерный, зазнавшийся засранец! Мидори-кун, такой нежный цветочек как ты действительно достойна лучшего парня, чем этот проходимец! — утешал он ее, поглаживая по плечу. — Хорошо все таки, что он больше не с нами... а ты чего молчишь, Кадзу? Кадзуха встрепенулся, когда услышал свое имя: — Я абсолютно согласен с Горо, — сообщил он уверенно, но в действительности прослушал все о чем они говорили. Погруженный в раздумья, он дотронулся до бордового банта из атласной ткани и мягко огладил его. Под рубашкой на плече у него немного зудел засос, но внутри себя он был странно спокоен, его губы горели, все еще помня чужие прикосновения, но в то же время он всем своим существом ощущал удовлетворение и даже некоторую гордость. «В конце концов, — убеждал он себя, — это все во благо клуба. Нашего клуба. Клуба неудачников».