Сквозь лето

Следующие несколько дней стали для Унхака странной вехой в его жизни. Он по-прежнему избегал разговоров с большинством детей, но каким-то образом начал больше уделять внимания Джэхену. Вечерами, после общих мероприятий, они часто сидели вдвоём у костра, и хотя разговоров почти не было, Унхак всё больше доверял ему своё молчание. Однажды вечером, когда лагерь затих, а остальные дети уже разошлись по корпусам, Джэхен заметил, что Унхак не ушёл. Он сидел на старой скамейке возле костра, скрестив руки на груди, и смотрел в темнеющий лес. Было что-то в его позе, что говорило о напряжении. Джэхен, не зная, что ещё сказать, просто сел рядом, оставив пространство для молчания. Но молчание, которое длилось несколько минут, стало для Унхака тяжким. — Почему ты вообще меня слушаешь? — вдруг спросил Унхак, не поворачиваясь. Джэхен задумался. Вопрос был настолько искренним, что на мгновение он растерялся. — Я не могу просто оставить тебя одного, если я могу хотя бы чем-то помочь, — ответил он. — Ты не должен проходить через всё это в одиночку. Унхак медленно повернулся к нему, в его глазах была усталость и что-то ещё — возможно, признание, что он был неправ в своих оценках. — Ты думаешь, что можно просто взять и “помочь”? — с усмешкой сказал Унхак. — Что ты, в самом деле, знаешь о том, каково это — быть всегда в одиночестве? Джэхен почувствовал, как его собственное сердце сжимается от этих слов. Он понимал, что ничего не знает о жизни Унхака, о том, что привело его сюда, в этот лагерь, в этот момент. — Я не могу знать, — сказал он тихо, не пытаясь оправдаться. — Но я могу выслушать, если захочешь рассказать. Унхак долго молчал, его лицо было закрыто, как всегда. Но Джэхен чувствовал, что что-то меняется. Он не пытался больше уговорить Унхака, не давал ему “советы”. Он просто сидел рядом, в тишине, с уважением к тому, что подросток сам решит, когда будет готов поделиться. Через некоторое время Унхак вздохнул и сказал: — Это не так просто, как ты думаешь. Люди, которым ты доверяешь, всегда уходят. И когда ты остаёшься один, ты понимаешь, что никто не придёт, чтобы помочь. Не в том смысле, что они не хотят, а в том, что ты для них — просто кто-то, а не кто-то важный. Джэхен молчал, давая Унхаку время. Он знал, что каждая его фраза — это шаг в сторону откровения. — Моя семья… — Унхак продолжил, глядя в темноту. — Они никогда не интересовались мной. Я всегда был на второстепенном плане, всегда что-то не так делал. Я думал, если буду хорошим и послушным, то они хоть раз меня заметят. Но они не заметили. Так что я просто… перестал стараться. Джэхен внимательно слушал, не прерывая его. В голосе Унхака была отчаяние и тоска, которая становилась всё более явной с каждым словом. — Ты не один, Унхак, — сказал Джэхен, когда тот замолчал. — Ты не такой, как тебе кажется. Ты можешь быть кем угодно, ты заслуживаешь того, чтобы тебя ценили. И я буду рядом, если захочешь. В этот момент Унхак не сказал ничего, но Джэхен заметил, как его плечи немного расслабились. Возможно, это было небольшое начало — начало доверия, которого так не хватало этому подростку. Он не знал, что ждёт впереди, но знал одно — между ними начали появляться трещины в той стене, которую Унхак воздвиг вокруг себя. И пусть это был только первый шаг, но для Джэхена он значил больше, чем что-либо.