Репетитор французского

Рома подъехал к указанному адресу, плавно останавливая машину перед многоэтажной новостройкой, которая моментально привлекла его внимание своим внешним видом. Это было не просто здание – это было настоящее произведение искусства, явно спроектированное с учетом самых современных архитектурных тенденций, но при этом дышащее классикой. Не бедная многоэтажка, где стены уныло сереют под слоем штукатурки, а настоящая жемчужина элитной застройки. Открыв дверь машины, Рома вышел, и его ноги слегка скрипнули на припорошенном снегом тротуаре. Морозное дыхание обжигало лицо, но он не мог не остановиться, чтобы рассмотреть здание повнимательнее. Оно было высоким, монументальным, но при этом не подавляло своим масштабом. Светло-молочные стены, тёплые, словно сотканные из сливок, выглядели безупречно чистыми даже в зимний день. Этот цвет подчёркивал утончённость архитектуры, мягко выделяя фасад на фоне серого декабрьского неба. Фасад был настоящим шедевром. Сложные узоры, выложенные на стенах, напоминали витиеватую вязь, где каждый завиток казался продуманным до мелочей. Это не были просто декоративные элементы – они добавляли зданию глубину и харизму. Казалось, что в этих орнаментах скрыта какая-то история, и если смотреть достаточно долго, можно разгадать тайну, заложенную архитектором. Крыша была тёмно-коричневой, с лёгким отблеском черепицы, которая красиво блестела под светом зимнего солнца. Её цвет идеально гармонировал со светлыми стенами, создавая образ уюта и завершённости. Тонкие дымоходы, прорезающие линию крыши, выглядели словно часть европейского городского пейзажа, добавляя ещё больше шарма. Рома перевёл взгляд на окна. Они были огромные, панорамные, с тонкими рамами, которые практически исчезали из вида, подчёркивая простор внутри здания. Некоторые окна были открыты взгляду, за ними угадывались строгие, но элегантные интерьеры – всё выполнено в минимализме, но с изюминкой. Другие окна были слегка прикрыты шторами, и эти лёгкие, почти невесомые ткани колыхались от слабого сквозняка. Балконы тоже не оставили Рому равнодушным. Каждый из них был словно выставка кованого искусства. Перила украшены сложными орнаментами: от нежных цветов до строгих геометрических линий. На некоторых балконах были установлены маленькие горшки с зимними растениями – хвойные композиции, которые привносили в общую картину яркие зелёные мазки. Где-то виднелись гирлянды, горящие мягким тёплым светом, которые словно приглашали остановиться и почувствовать себя дома. Рома стоял, запрокинув голову, и его взгляд задержался на верхнем этаже. Там балкон был особенно просторным, с массивными дверями и стеклянной перегородкой. Отсюда доносился приглушённый свет, отчего создавалось впечатление, будто кто-то уже ждёт внутри, в этой теплой, закрытой от мира жизни. Он опустил взгляд на экран телефона, сверяя адрес. Всё сходилось. Привычная серьёзность на лице слегка дрогнула, уступив место недовольному изгибу губ. «Так, это ещё точно про репетитора?» – подумал он, тяжело выдохнув. «Какой-то бизнесмен скорее живёт здесь, а не преподаватель». Собравшись с мыслями, Рома поправил пальто, застегнул верхнюю пуговицу и двинулся к входу. Его ботинки мягко ступали по дорожке, заботливо очищенной от снега, и на мгновение он почувствовал лёгкий укол зависти – он бы не отказался жить в таком месте. Поднявшись по широким ступеням, выложенным светлым мрамором с золотистыми прожилками, Рома оказался перед массивной дверью из тёмного дерева, украшенной изящной резьбой. Орнамент на её поверхности напоминал изысканную виньетку – тонкие линии переплетались в замысловатые узоры, словно отражая внутреннюю роскошь этого места. Вставки из матового стекла с выгравированными цветочными мотивами лишь усиливали впечатление. Даже массивная ручка двери была произведением искусства – серебристая, с тонкими гравировками, она выглядела скорее как экспонат из музея, чем функциональная деталь. Рома ещё не успел поднять руку, чтобы открыть дверь, как дверь сама плавно отворилась, словно по мановению невидимой руки. Этот жест, одновременно вежливый и слегка настораживающий, заставил его замереть на мгновение. Он шагнул внутрь – и тут же почувствовал себя чужаком в мире утончённой роскоши. Первое, что бросилось в глаза, – простор и свет. Потолки были настолько высоки, что казались бесконечными, а светлые стены, украшенные тонкими лепными узорами, напоминали декорации старинных дворцов. Пространство было залито мягким золотистым светом, льющимся из изящных люстр, инкрустированных хрустальными подвесками. Пол, выложенный идеально отполированным белым мрамором, отражал это сияние, добавляя всему помещению ещё больше блеска. Каждая плитка словно дышала совершенством – на её поверхности не было ни единой пылинки. Рома осторожно ступил вперёд, ощущая, как мягкий шелест его шагов теряется в этом обширном пространстве. Но главное внимание привлекали стены. На них гирлянды из крошечных золотистых лампочек были развешаны с утончённым вкусом. Они не просто освещали помещение, но создавали причудливые узоры, которые напоминали каллиграфию, выполненную светом. Между гирляндами висели картины в тяжёлых позолоченных рамах, каждая из которых была произведением искусства – то ли абстрактным, то ли классическим, но неизменно захватывающим взгляд. Изящные колонны из белого мрамора с золотыми капителями разделяли пространство, придавая ему величественности. Их гладкие поверхности сияли в свете, отбрасывая мягкие тени на стены, украшенные декоративными панелями. Рома оглядывался с растущим ощущением тревоги. Всё это не просто выбивалось из его представления о стандартной квартире – это место напоминало холл элитного клуба или резиденцию для избранных. Он начал сомневаться, правильно ли понял адрес, пока не заметил узкие лестницы, ведущие вверх – каждая ступенька была обрамлена ковровой дорожкой с золотистыми узорами. «Если бы здесь стояла стойка администратора, я бы подумал, что это отель класса люкс» – пронеслось у него в голове. Он напряжённо провёл рукой по затылку, борясь с ощущением абсурдности происходящего. Всё это казалось совершенно чуждым его привычной реальности. Каждый элемент интерьера, от сверкающих стеклянных дверей до идеально выверенных деталей декора, говорил о богатстве и изысканном вкусе. Пространство буквально дышало утончённостью и совершенством. Но чем больше он смотрел, тем сильнее росло ощущение, что он ошибся адресом. Его мысли метались между вопросами: неужели Полина направила его сюда? Или это какая-то ошибка, и он вот-вот столкнётся с хозяином этого великолепия, который вызовет охрану? Несмотря на внутреннюю тревогу, Рома сделал ещё шаг вперёд, надеясь, что скоро всё прояснится. Рома медленно оглядывался, позволяя себе ещё раз оценить обстановку. Каждая деталь этого места выглядела как из дорогого дизайнерского каталога, но даже в самых роскошных журналах порой встречается лёгкая избыточность или хотя бы след намёка на человеческую привычность. Здесь же всё было настолько безупречно, что казалось почти нереальным. Он снова посмотрел на идеально вычищенный мраморный пол, сверкающий в свете хрустальных люстр, на лепнину под потолком, которая, казалось, выполнена вручную мастерами из другой эпохи. Да даже воздух здесь пах неуловимо приятно – смесью ванили и чего-то древесного. Всё это словно говорило: "Ты тут случайный гость". И этот репетитор живёт здесь? У Ромы внутри зародилось ощущение лёгкого абсурда. Какой-то репетитор французского, человек, который обучает школьников или таких как он взрослых, – и в таком доме? Он скривился, пытаясь представить, сколько стоит содержание одной только этой лестницы, не говоря уже о квартире в таком здании. Даже он, владея крупной компанией, человек, привыкший к комфорту и высоким стандартам, не позволил бы себе ничего подобного. Конечно, его московская квартира была просторной, стильной, но всё-таки сдержанной. Он всегда считал, что роскошь должна быть функциональной и не кричать о себе. А здесь... Здесь всё будто нарочито выставлялось напоказ, играя на публику своей утончённостью. С этими мыслями Рома добрался до лифта, расположенного у одной из лестниц. Сам лифт тоже впечатлял – его двери были выполнены из полированного металла, блестящего, как зеркало, с узорными золотыми вставками. Кнопка вызова, словно драгоценный камень, переливалась в приглушённом свете. С лёгким звуком двери разошлись в стороны, и Рома вошёл внутрь. Внутреннее убранство лифта ничем не уступало холлу. Стены, отделанные тёмным деревом с инкрустацией, потолок с тонким матовым освещением, создающим мягкий, уютный свет, и даже перила с бархатистой обивкой вдоль стен. Он нажал на кнопку 10 этажа, позолоченные цифры которой приятно холодили подушечку пальца. Лифт мягко тронулся с места, бесшумно поднимаясь вверх. Рома прислонился к стене, тяжело выдохнув. Всё происходящее казалось ему всё более сюрреалистичным. Он, мужчина, привыкший к строгому порядку и деловому стилю жизни, стоял сейчас в каком-то чересчур шикарном лифте, направляясь к человеку, который, по идее, должен был научить его французскому. «Господи, где я вообще оказался?» – мысленно пробормотал он, глядя на зеркальную панель напротив. Его отражение казалось каким-то потерянным на фоне всего этого великолепия. Лифт замедлил движение и остановился с едва уловимым толчком. Полированные металлические двери разошлись в стороны, открывая перед Ромой широкий коридор с высокими потолками. Он вышел, краем глаза замечая идеальную отделку стен – пастельные тона, лёгкая золотая лепнина, которая не казалась вычурной, а лишь подчеркивала утончённость интерьера. На полу – мягкий ковёр с изысканным орнаментом, приглушающий шаги. Свет, льющийся из подвесных светильников, создавал мягкую, тёплую атмосферу, не позволяя пространству стать излишне холодным. В воздухе витал едва уловимый аромат – смесь цитрусовых и чего-то древесного, наверное, дорогих ароматических свечей или диффузоров. Всё здесь кричало о роскоши и вкусе, который явно был слишком хорош для простого репетитора французского. Рома шагал по коридору, на секунду замедлившись у массивных дверей. Их тёмное дерево с матовой отделкой и искусной резьбой выглядело так дорого, что ему стало не по себе. Он сделал ещё пару шагов и внезапно остановился, услышав, как массивная дверь впереди тихо приоткрылась. Её движение было почти бесшумным, но достаточно выразительным, чтобы привлечь его внимание. Из щели вырвался мягкий, золотистый свет, рассекая приглушённую тень коридора. Свет упал на ковёр, тонко подчеркивая его роскошный узор – завитки, переплетающиеся в сложные формы, словно напоминающие орнаменты старинных дворцов. — Au revoir, Monsieur Anton Borissovitch. - раздался женский голос, звенящий и мелодичный, словно лёгкий колокольчик. В нём звучал французский акцент – изысканный, тонкий, но всё же чувственно живой, с той самой тягучестью, которую невозможно спутать с чем-либо другим. Рома машинально замер, почти перестав дышать, чтобы не упустить ни единого звука. Ответ последовал спустя мгновение. — Au revoir, ma chère. Этот голос был совершенно иным – мужской, глубокий, бархатистый. Его акцент был удивительно чистым, безупречным, будто каждая буква, каждый звук, слетая с губ, вплетались в мелодию. Французский в его исполнении звучал настолько естественно, что можно было поклясться – говоривший вырос в самом сердце Парижа. Но при этом в его тоне было что-то своё, особенное. Роме даже почудилось, что слова, произнесённые этим голосом, будто окутаны лёгким теплом и изяществом, которое редко встретишь даже среди тех, кто всю жизнь говорил на этом языке. Тревожное чувство охватило его ещё сильнее. Эта атмосфера – странно утончённая, богатая, наполненная чуждой ему элегантностью, – всё больше внушала ощущение, что он ошибся адресом. «Чёрт возьми, Полина, что за репетитора ты мне нашла?» – промелькнуло у него в голове, но он заставил себя сделать ещё пару шагов вперёд. Дверь впереди закрылась с тихим, почти мелодичным щелчком, будто подводя черту под тем коротким моментом. Девушка, та самая, что только что прощалась на прекрасном французском, вышла в коридор, лёгкая и уверенная в своих движениях. Она шла, чуть приподняв подбородок, будто перед ней был не просто длинный коридор, а красная дорожка на каком-то модном показе. Высокие каблуки её туфель мягко стучали по дорогому напольному покрытию, отзвучивая в тишине здания, как маленькие акценты в музыке. Её идеальная осанка и едва заметный аромат, который тянулся за ней, словно шлейф, могли бы вызвать восхищение, но Рома лишь мельком взглянул в её сторону. Она не удостоила его даже короткого взгляда, будто он был ничем примечательным, частью декора. «Ну и ладно» – промелькнуло у него в голове, когда её фигура исчезла за поворотом коридора. Он шагнул дальше, приближаясь к нужной двери, отмечая, как с каждым его шагом внутри нарастает странное напряжение. Сначала лёгкая тревога, едва заметное беспокойство, но с каждым метром оно крепло, будто кто-то нарочно закручивал пружину у него внутри. Рома остановился напротив двери. Она выглядела почти обманчиво простой: тёмное дерево, аккуратная латунная ручка, никаких изысков, если не считать крохотной таблички с номером. «Ну конечно» – подумал он, пытаясь отвлечься от внутреннего смятения. «В такой-то квартире наверняка и дверь могла бы быть из чистого золота. Но нет, видимо, хозяин предпочёл скромность.» Он медленно поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но задержался на долю секунды. Дыхание стало чуть глубже, будто тело само готовилось к какому-то рывку. «Господи, ну что за детский сад? Двадцать семь лет. Директор компании. Я провожу собрания, решаю судьбы сделок, руковожу людьми. И вот сейчас... стою, как идиот, перед дверью какого-то репетитора и чувствую себя школьником перед кабинетом завуча. Позор, стыдоба. Взрослый мужик, а трясусь.» Сердце пропустило удар, когда он наконец нажал на кнопку. Щелчок звонка был едва различимым, но этого хватило, чтобы внутри у Ромы что-то сжалось ещё сильнее. Он опустил руку и снова попытался выровнять дыхание, но толку от этого не было. Наоборот, странное чувство неловкости только усилилось. Его мысли забегали по кругу. «А вдруг Полина всё-таки напутала адрес? Вдруг это вообще не тот человек? Или я приехал не в тот день? Или...» – Рома быстро прервал себя, услышав, как кто-то подошёл к двери изнутри. Щелчок замка вывел его из этой гонки мыслей. Дверь медленно приоткрылась, и Рома, затаив дыхание, почти вцепился глазами в образовавшуюся щель. Его охватила дурацкая паника, как перед прыжком в ледяную воду. Ещё мгновение – и всё начнётся. «Господи, дайте сил. Это какой-то фарс.» Дверь открылась плавно, и перед Ромой предстал тот, кого он совершенно не ожидал увидеть. Молодой человек. Нет, не просто молодой – едва ли старше двадцати, и выглядел он так, что сердце невольно сбилось с ритма. Первое, что притянуло взгляд, – это волосы. Белые. Не платиновые блондинистые, не искусственно обесцвеченные, а именно белые. Они были словно свежий снег под утренним солнцем, мягкими и слегка взъерошенными, будто ветер нежно играл с ними, прежде чем он открыл дверь. Эта легкая растрёпанность выглядела не случайной, а изящной, как деталь тщательно продуманного образа. Но главной особенностью были его глаза. Изумрудные, глубокие, сверкающие так, словно внутри них скрывался целый мир. Они светились на контрасте с белизной кожи и волос, завораживая своей яркостью. В этих глазах не было ни тени смущения, ни намёка на неловкость – только лёгкая, едва заметная улыбка и спокойная уверенность, которая сбивала с толку. На нём была белоснежная рубашка, мягкая, лёгкая, подчёркивающая изящество фигуры. Верхняя пуговица была расстёгнута, обнажая чуть больше, чем положено, а сверху висела трикотажная кофта, которая соскользнула с плеч и теперь просто висела на локтях. Казалось, ему совершенно всё равно, что она вот-вот упадёт. Но это "всё равно" выглядело так естественно, что превращалось в изысканную деталь образа, придавая всему его виду непринуждённое очарование. У него были тонкие черты лица – ровный нос, красиво очерченные губы, которые слегка дрогнули в лёгкой улыбке. Не дерзкой, не самодовольной, а скорее любопытной, словно он сам наслаждался этим неожиданным моментом. Рома остолбенел. Его привычная уверенность улетучилась. Он, человек, который привык руководить, контролировать и всегда знать, чего ожидать, впервые за долгое время почувствовал себя потерянным. Это был не просто сюрприз – это было что-то за гранью его понимания. Перед ним стоял кто-то, кто не вписывался ни в один привычный образ, кто выглядел слишком идеально, слишком необычно для обычного репетитора. Рома перевёл дыхание, пытаясь справиться с нахлынувшим волнением, но даже это казалось невозможным. — Роман Алексеевич, если не путаю? - голос прозвучал мягко, с едва заметной ноткой уверенности, почти ненавязчиво, но при этом так, словно парень, стоящий в дверях, уже давно знал ответ на свой вопрос. Рома моргнул, удивлённо переводя взгляд с его лица на его одежду и обратно. Этот парень выглядел совершенно не так, как он себе представлял репетитора. Слишком молодо, слишком легко и... слишком уверенно для своего возраста. — Да. - выдавил Рома, пытаясь избавиться от лёгкой растерянности. Парень улыбнулся – лёгкая, едва заметная улыбка, словно он и не ожидал другого ответа. В его изумрудных глазах мелькнул едва различимый огонёк, добавляющий тепла к уже располагающей манере общения. — Здравствуйте. Я вас ждал, проходите. - он отошёл в сторону, плавным движением пригласив войти. Рома с некоторой долей сомнения перешагнул порог. Всё внутри выглядело так, словно здесь даже воздух был заранее подготовлен для гостей: безупречная чистота, лёгкий аромат чего-то свежего и немного сладкого, и даже свет ламп казался каким-то особенно тёплым. — Снимайте пальто, разувайтесь и проходите, вот, прямо. - парень указал в сторону коридора с таким видом, будто уже давно привык принимать у себя людей. — Я сейчас подойду. Рома медленно стянул пальто, всё ещё с трудом веря, что оказался здесь. Он не успел даже сделать шаг в указанном направлении, как хозяин дома вдруг замер, уже готовый исчезнуть за дверью. — Ах, да. Будете чай, кофе, moi? - последнее слово парень произнёс с лёгкой интонацией шутки, едва приподняв брови. Рома замер на месте, удивлённо нахмурившись. — Что? - он не смог скрыть растерянности в голосе, явно понимая, что не понял последнего слова. Парень повернулся полностью, и на его лице снова появилась эта лёгкая улыбка, будто всё происходящее было абсолютно естественным. — Чай, кофе будете? Или покрепче что-то: вино, виски? — Я после работы, поэтому от виски, если можно, не откажусь. - бросил Рома с оттенком усталости, но стараясь не терять своего делового тона. Парень кивнул, абсолютно спокойно, без тени удивления, будто такой ответ был для него самой обыденной вещью. — Хорошо. - коротко отозвался он и скрылся за дверью, оставив Рому в одиночестве. Рома помедлил, оглядываясь. Всё в этом доме продолжало поражать его. Каждый уголок, каждое светлое пятно выглядело так, будто сошло со страниц глянцевого журнала. Он глубоко вдохнул, пытаясь избавиться от лёгкой нервозности, и направился в указанную сторону. Просторный коридор, по которому он шёл, был залит мягким, но ярким светом, исходящим от встроенных в потолок светильников. Полы – идеально отполированный паркет с лёгким янтарным оттенком. На стенах висели картины – не безвкусные репродукции, которые можно встретить в любом офисе, а, судя по всему, оригинальные произведения искусства. Одну из картин Рома даже узнал: абстрактное полотно, выполненное в сдержанных, тёплых тонах, принадлежало известному современному художнику. В конце коридора он вышел в просторную гостиную, которая тут же захватила его внимание. Светлые стены, мягкий оттенок слоновой кости, изысканный лепной декор под потолком, словно отголосок классической европейской архитектуры. Центром комнаты был большой диван молочного цвета, обтянутый дорогой тканью. Рядом с ним располагался стеклянный журнальный столик на металлическом основании, отражающий свет от роскошной люстры над ним. На полу – пушистый ковёр кремового оттенка, явно ручной работы. Он идеально сочетался с текстурой диванных подушек и стоящей в углу высокой лампы с абажуром в винтажном стиле. Большие окна от пола до потолка пропускали свет, за их пределами открывался вид на город, его огни искрились, создавая ощущение тепла даже за пределами этой уютной квартиры. На одном из подоконников стояли аккуратные кашпо с живыми растениями, а рядом, на консоли, блестели вазы и какие-то мелкие детали декора, излучающие утончённость. В углу комнаты стоял небольшой барный шкаф с идеально выставленными бутылками. Прямо рядом с ним стояли два кресла, обтянутые кожей цвета горького шоколада. Между креслами находился небольшой столик, на котором лежала стопка книг. Рома прошёлся взглядом по всей комнате и невольно усмехнулся. «Репетитор.» - подумал он. «Если уж я такого себе не позволяю, то кем же нужно быть, чтобы жить вот так?» Немного поодаль он заметил ещё один проём, ведущий в, судя по всему, обеденную зону. За массивным деревянным столом с идеально выровненными стульями стояла фарфоровая ваза с букетом свежих цветов. Всё выглядело настолько гармонично, что напоминало не просто дом, а выставочную экспозицию, где каждая деталь была продумана до мелочей. Почувствовав себя немного неуютно в этой роскоши, Рома выдохнул и двинулся вперёд, осторожно прислушиваясь к звукам в соседней комнате. Рома опустился на диван, чувствуя себя неловко в этой обстановке, словно чужак. Однако диван оказался удивительно мягким, его молочная обивка буквально обнимала, но Рома лишь скользнул взглядом по интерьеру, стараясь не дать волю мыслям, которые уже кружились в его голове. Его внимание привлек стеклянный журнальный столик, стоявший перед ним. На его поверхности хаотично валялись предметы, явно связанные с работой: стопка тонких тетрадей с мягкими обложками, несколько ручек и карандашей, пара цветных маркеров и несколько листов с заметками. Среди этого беспорядка выделялись два пустых бокала, стоявшие чуть ближе к краю стола. Они были чистыми, но их присутствие почему-то придавало всей этой сцене намёк на нечто личное, как будто здесь недавно закончилась встреча, которая никак не вязалась с образом "репетитора". Рома не стал задумываться об этом – слишком уж странным казалось то, как складывался этот день. Он просто откинулся на спинку дивана, стараясь не выказывать своего внутреннего напряжения. — Устроились? - голос, мягкий, тёплый, с лёгкой ноткой иронии, заставил Рому обернуться. В комнату вошёл тот самый парень. Рома всё ещё пытался свыкнуться с мыслью, что это его репетитор. Но выглядел он настолько неформально и... привлекательно, что назвать его "репетитором" было почти невозможно. Парень подошёл к нему, держа в руке бокал с янтарной жидкостью, в которой плавали кубики льда. Он протянул его Роме, а другой рукой аккуратно собрал со стола пустые бокалы, словно это было его привычное дело. — Очень извиняюсь за лёгкий беспорядок. - спокойно произнёс он с лёгкой улыбкой, кивая на хаос на столике. — Совсем не успел привести всё в надлежащий вид. Рома, принимая бокал, едва заметно кивнул, чувствуя, как холод стекла приятно охлаждает ладонь. — Ничего страшного. - произнёс он, стараясь говорить непринуждённо, хотя его взгляд всё ещё следовал за движениями парня. Тот вышел из комнаты с лёгкостью, неся бокалы. Через несколько секунд он вернулся, беззвучно ступая по ковру, и опустился на противоположный конец дивана. Двигаясь плавно и уверенно, он повернулся к Роме, не сводя с него взгляда изумрудных глаз. — Мне Полина уже всё о вас рассказала, но мне нужно уточнить. - спокойно начал парень, и в его голосе звучала лёгкая отстранённость профессионала, для которого это ещё одно заурядное задание. Он легко выудил из стопки на столе тетрадь, взял ручку, и его движения были настолько плавными и уверенными, что Рома на миг даже залюбовался. — У вас нет никаких знаний, правильно? Слова были сказаны совершенно будничным тоном, но в голове Ромы тут же вспыхнуло раздражение. Какой-то двадцатилетний репетитор, пусть и выглядящий до неприличия привлекательно, заявляет это так, будто читает лекцию ребёнку. "У вас нет никаких знаний" – звучит как обвинение, так, словно ему самому нужно стыдиться. — Правильно. - коротко ответил он, стараясь удержать нейтральный тон. Чтобы хоть немного отвлечься, он бросил взгляд на стол, где вперемешку лежали книги, ручки, несколько листов, исписанных мелким почерком. Однако зацепиться за мысли о беспорядке ему не удалось. Он вдруг почувствовал, как кто-то берёт его за подбородок. Неожиданное прикосновение заставило его вздрогнуть. Голову развернули легко, но настойчиво, и он оказался лицом к лицу с этим парнем. — Пожалуйста, смотрите в глаза, когда разговариваете. - мягко, но твёрдо сказал тот, пристально глядя прямо в его лицо. Эти изумрудные глаза. Роме показалось, что они излучают какую-то магическую силу – настолько глубокими и пронизывающими они были. Глаза не просто смотрели, они словно врывались в его личное пространство, заставляя замереть. Рома почувствовал себя... уязвимым. Это было странно, даже абсурдно. — Хорошо. - выдавил он наконец, голос прозвучал хрипло, словно застрял в горле. Парень не ответил. Он лишь слегка улыбнулся – уголки его губ изогнулись едва заметно, но от этого он стал выглядеть ещё более ослепительно. Лёгкое прикосновение исчезло, словно его и не было, и Рома остался сидеть на диване, напряжённый, с бешено стучащим сердцем, пытаясь осознать, что только что произошло. Парень тем временем снова расслабленно откинулся на подлокотник дивана, лицом повернувшись к Роме, подмяв ноги под себя и вернувшись к своей тетради. — Вам за два месяца нужно выучить язык минимум на уровне делового стиля? - спросил он, не поднимая головы, будто только что не поворачивал лицо Ромы к себе, не смотрел в упор своими глазами. — Да. - Рома с трудом собрал мысли. — Это будет сложно? Парень на мгновение замер, задумчиво постукивая ручкой по тетради, словно обдумывая ответ. Затем он поднял глаза, снова встретив Рому своим уверенным, немного игривым взглядом. — Нет. - сказал он наконец. — На самом деле, если вы будете выполнять всё, что я скажу, - он сделал лёгкую паузу, добавив тончайшую улыбку, от которой внутри Ромы что-то дрогнуло. — мы справимся. Рома не смог удержаться от нервного выдоха. Всё происходящее было для него чем-то новым. Это была не та встреча, к которой он готовился. И уж точно не тот репетитор, которого он ожидал. — Ах да, я же не представился. Где мои манеры? - мягкий, с лёгкой ноткой шутливости, голос репетитора прозвучал так, будто он собирался преподнести себя как главный сюрприз вечера. Он откинулся чуть назад, подхватил тетрадь с коленей и аккуратно положил её на стол. Его движения были плавными, почти ленивыми, словно он был уверен, что контролирует каждую секунду этого момента. Затем он подался вперёд и протянул руку, улыбнувшись. — Меня зовут Антон. - представился он. Рома замер на мгновение. Эта простая фраза, поданная с такой уверенностью и лёгкой, но чарующей улыбкой, почему-то вызвала у него странное ощущение. Рома чувствовал себя так, будто участвует в игре, правила которой ему пока не объяснили. Он ответил на рукопожатие, его ладонь соприкоснулась с тёплой и ухоженной рукой Антона. Этот контакт почему-то показался ему чуть дольше обычного. Рукопожатие Антона было уверенным, но не чрезмерно сильным – будто он знал, где проходит грань между слишком властным и излишне расслабленным жестом. — Приятно познакомиться. - проговорил Антон, отпуская его руку. Рома опустил ладонь, поймав себя на мысли, что тепло от прикосновения всё ещё ощущается. Он откинулся чуть назад, чтобы отстраниться и вернуть себе контроль над ситуацией. Но Антон снова заставил его насторожиться. — Вас Полина предупредила, что моя методика может не всем понравиться? Вопрос прозвучал спокойно, но в то же время так, будто Антон знал нечто большее, чем готов был сказать прямо. Его глаза, сверкающие зелёным огнём, пристально смотрели на Рому, будто пытаясь что-то из него вытащить. Рома замешкался, пытаясь осмыслить услышанное. "Методика"? Какая ещё методика? В голове начали всплывать последние разговоры с Полиной, но ничего подозрительного или необычного он не припомнил. — Нет, не говорила. - наконец произнёс он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Его рука бессознательно поставила бокал с виски на стол. Напряжение росло. Он уже встречал людей, которые любили устраивать загадочные вступления, но в Антоне было что-то, что заставляло чувствовать себя неуютно. Антон, наблюдая за его реакцией, словно впитывал каждую деталь. Его губы слегка дрогнули, намечая почти насмешливую улыбку. Он опёрся локтями о колени, сцепив пальцы перед собой, и наклонился чуть ближе. — Отлично. - его голос звучал как-то… слишком спокойно. Словно он что-то скрывал или, наоборот, наслаждался реакцией Ромы. — Тогда вам всё понравится. Или... - он сделал театральную паузу, изогнув бровь. — Не понравится. - усмешка скользнула по его лицу, отчего стало непонятно, то ли он дразнит, то ли говорит это вполне серьёзно. Антон откинулся назад, расслабленно раскинувшись на диване. Его взгляд оставался пронзительным, и это ощущение, что его как будто изучают, вызвало у Ромы лёгкую дрожь внутри. — Но я могу вас заверить: результат будет. Это я вам обещаю. - добавил он, и голос его снова стал мягким и обволакивающим, будто этот юноша не просто преподаватель, а мастер переговоров, привыкший добиваться своего. Рома кивнул, но чувство тревоги так и не отпустило. Ему было сложно понять, что именно его беспокоит – манера общения Антона или тот странный намёк на "методику", о которой он ничего не знал. — Что ж, начнём, наверно. Будут вопросы – задавайте. - голос Антона звучал мягко, но с таким оттенком уверенности, что это невольно цепляло. Он поднялся с дивана, плавно, без суеты, будто каждое его движение было тщательно рассчитано. Обойдя диван, он остановился у Ромы за спиной, не нарушая личного пространства, но создавая какое-то неуловимое ощущение присутствия. — Так как у вас нет никаких знаний, начнём с самых азов. Алфавит. - проговорил Антон с лёгкой паузой в конце, словно наслаждаясь моментом. — Настолько с азов? - спросил Рома, повернув голову через плечо. В этот момент Антон протянул ему небольшую книгу. Рома взял её, машинально скользнув взглядом по яркой обложке с крупными буквами и весёлыми картинками. Это явно было что-то вроде детской азбуки, и чувство лёгкого раздражения кольнуло его где-то внутри. — Если вы знаете алфавит и умеете читать на французском. - продолжил Антон, его губы чуть тронула улыбка, еле заметная, но с какой-то игривой искоркой. Он наклонился, опираясь локтями на спинку дивана за спиной Ромы, так что теперь его голос звучал прямо над ухом, будто между ними и вовсе не было преград. — То мы можем это пропустить. Рома почувствовал себя так, будто его проверяют. Будто вся эта ситуация – некий тест на терпение и самообладание. Он медленно обернулся, взглядом встретившись с изумрудными глазами Антона. Они смотрели на него так внимательно и с таким лёгким, почти дразнящим прищуром, что у Ромы невольно сбилось дыхание. — Похоже, начнём с алфавита. - сухо заметил он, пытаясь скрыть собственное смятение. Антон чуть кивнул, уголки его губ снова тронула та самая улыбка. На этот раз в ней появилась почти незаметная насмешка, но не оскорбительная, скорее, забавляющая. — Умный выбор. - проговорил он, выпрямляясь. Его голос звучал мягко, но в нём снова мелькнула та игривость, которая, казалось, выводила Рому из равновесия. Антон отошёл на шаг, но взгляд его всё ещё ощущался – цепкий, пронизывающий, как будто он читал не только эмоции Ромы, но и его мысли. Урок начался с предельной строгости, но быстро окрасился в странное сочетание педантичной профессиональности и еле уловимой игривости со стороны Антона. Его подход к обучению оказался одновременно методичным и живым, словно он находил удовольствие в этом процессе. Антон начал с диктовки алфавита. Его голос звучал мелодично, каждую букву он произносил с такой чёткостью и расстановкой, что звук буквально зависал в воздухе, оседая в сознании Ромы. Он водил пальцем по страницам книги, плавно переводя взгляд на своего ученика, оценивая, как тот воспринимает информацию. При этом в его движениях было что-то лёгкое, почти танцующее, как будто сам процесс был для него естественным и увлекательным. Рома старался сосредоточиться, повторяя за Антоном, но каждый раз, когда что-то выходило не совсем так, как нужно, Антон с мягкой улыбкой склонял голову набок, как бы говоря: «Ну, давай ещё раз». Он никогда не осуждал и не спешил, но его взгляд, чуть прищуренный и внимательный, ясно давал понять, что он ждёт большего. Антон часто наклонялся ближе, чтобы указать на определённую букву в книге или поправить интонацию, и его близость создавалась так ненавязчиво, что это ощущалось как естественная часть урока. Временами он словно играл с Ромой, давая тому чуть больше свободы для самостоятельного повторения, а затем неожиданно поправляя, внезапно вернувшись к серьёзности. Словно в подтверждение своего мастерства, Антон легко перемещался по комнате, то возвращаясь к книге, то отходя, чтобы взять другую, раскрыть её и снова вернуться. Он облокачивался на спинку дивана, смотрел на Рому сверху вниз, отчего тот чувствовал себя не столько учеником, сколько объектом пристального внимания. Казалось, что Антон интуитивно угадывает, когда Роме нужно больше времени на понимание, а когда – толчок вперёд. Каждую букву Антон сопровождал объяснениями её звучания, указывая на мелкие нюансы произношения. В его движениях и интонации сквозила непоколебимая уверенность, что даже самые сложные звуки можно освоить, если подходить к этому с правильным настроем. Но при этом он иногда позволял себе короткие, почти мимолётные улыбки или лёгкий кивок, как бы говоря: «Вот видишь, у тебя получается». К концу урока стол оказался завален различными пособиями: тетради, книги, листки с примерами слов. Антон на удивление легко справлялся с этим хаосом, ни разу не потеряв хода своих объяснений. Его энергия словно не иссякала, а, наоборот, подпитывалась от каждого момента, когда Рома, хоть и с трудом, но справлялся с новым заданием. Когда же занятие всё же подошло к концу, Рома ощутил себя полностью вымотанным. Голова гудела от нового объёма информации, а язык, казалось, окончательно запутался в сложных звуках французского. Антон же выглядел так, будто всё это доставило ему удовольствие. Он аккуратно сложил пособия, проверил, всё ли успели пройти, и, подняв взгляд, в последний раз сегодня мягко улыбнулся – уже без тени иронии, а с каким-то почти теплом. — Z тоже отпрактикована. Можете расслабиться. - произнёс Антон, снова одарив Рому своей фирменной, мягкой, но чуть-чуть насмешливой улыбкой. Его голос был размеренным, словно он заключал какую-то сделку, где результат очевиден, но партнёр должен почувствовать себя вовлечённым. Он мельком взглянул на наручные часы, а затем вновь вернулся к Роме, задержав на нём взгляд чуть дольше, чем того требовала бы обычная вежливость. — Вы торопитесь? Рома ощутил лёгкое напряжение, почти мгновенное. Этот вопрос застал его врасплох, словно он ожидал совершенно другого завершения занятия. Ему было трудно разобраться, почему простой интерес Антона звучал так... неуместно? Нет, скорее, излишне личностно. В голове мелькнуло, что, возможно, он что-то упустил, а может, просто придирается. — К чему вопрос? - сухо уточнил он, выдавливая из себя ровный тон. Но взгляд, который Антон буквально требовал удерживать, начинал выводить из равновесия. Эти глаза были слишком цепкими, слишком живыми, с таким странным блеском, который не позволял уклониться. И это раздражало. — Просто интересуюсь. - Антон чуть пожал плечами, словно в жесте "ничего важного". Его слова звучали буднично, но в этом "интересуюсь" крылось что-то большее. Он встал с дивана, и его движение было одновременно ленивым и изысканным, как у человека, знающего себе цену. — Так торопитесь? Рома не ответил сразу. Его взгляд на миг упал на свои руки. В воздухе комнаты словно повисло что-то невидимое, почти осязаемое, заставляя его внутренности скручиваться в нечто непонятное. — Не особо. - выдавил он наконец, стараясь придать голосу уверенности. Но внутри было совсем не так. Ему вдруг стало некомфортно от собственной реакции, от того, как он позволил Антону этой фразой и этим взглядом загнать себя в угол. Антон улыбнулся снова, уже чуть шире. Его голова чуть склонилась набок, и он выглядел... довольным. Но чем именно? Рома не мог понять. Казалось, этот юноша буквально наслаждается ситуацией, а может, даже самим своим воздействием. — Хорошо.