Гербера Поттер

В маленькой комнате дома номер четыре на Тисовой улице, в своей кровати, в ужасных судорогах выгибалась крошечная худенькая девочка, которой на вид не было и десяти лет. Из свежего шрама в виде молнии на ее лбу сочилась черная кровь, заливая лицо и подушку. Спустя несколько мучительных минут, когда смердящая субстанция полностью вытекла, тщедушное тело девочки наконец перестало сотрясаться. Эта маленькая девочка, никогда не знавшая тепла родительских рук, мучительно умирала от того, что яд василиска разрушал крестраж, а тот, в свою очередь, пытался завладеть телом своего носителя. Гарриет отчаянно молилась о том, чтобы уйти. Она лишь мечтала обнять своих родителей и попасть в мир, где ее мама и папа живы, где тете Туни и дяде Вернону не приходится разрываться на части ради того, чтобы обеспечить сытую и комфортную жизнь двоим детям. Закрыв в последний раз свои зеленые глаза в комнате, которую она так старательно украшала, Гарриет открыла их в сказочно красивом месте, похожем на парк. Она знала о магии и великолепном волшебстве, но за два года обучения в Хогвартсе поняла, что ее жизнь далека от сказки. В глубине души девочка осознавала, что она умерла и попала в мир мертвых, но не могла до конца поверить в это. В какой-то момент рядом с ней на лавочку кто-то сел. Девочка повернула голову и увидела красивую женщину лет тридцати. Ее черные кудрявые волосы были распущены и спускались ниже лопаток. Круглые очки, такие же как у Гарриет, светились магическим светом, словно отражали огоньки волшебных фей, коричневая плотная мантия скрывала фигуру новой соседки. От разглядывания женщины Гарриет отвлек солнечный зайчик, который отразился от золотой птицы на коричневом лацкане. — Здравствуйте, мадам, — тихо поздоровалась Гарриет, ее голос звучал как шепот ветра. — Здравствуй, юная мисс, — ответила незнакомка, мило улыбаясь. — Как ты здесь оказалась? Ты ведь очень мала для Садов, — ее слова звучали с едва различимым акцентом, и Поттер не решалась гадать о том, откуда родом эта загадочная женщина. — В школе меня укусила змея, и хоть феникс плакал над моей раной, яд все равно остался во мне. Когда я вернулась в дом тети Туни, яд начал атаковать что-то в моем шраме, — девочка подняла тонкую ладонь и откинула густую челку назад, показывая на некрасивый шрам. — Мне было так плохо, что я захотела уйти. А как вы здесь оказались? — Я погибла на войне. Мы с целительским пунктом уходили в тыл, когда в нас попало разрывное пушечное ядро. Жалею лишь о том, что больше не увижу глаза своего возлюбленного, Генри, — произнесла ее собеседница, и в ее голосе послышалась горечь. Гарриет было жаль эту женщину, которая потеряла любимого человека. Очевидно, что она его любила и тосковала по нему. Девочка тоже любила своих родителей, хотя почти не помнила их. Ей было тяжело без них; она любила Лили и Джеймса по факту, но эта любовь была простой и естественной. Гарри также любила тетю и дядю, даже чуть вредного, но всегда защищавшего ее кузена Дадли. Она их любила, но была готова покинуть. Гарриет было страшно думать о том, как отреагируют родные, когда найдут ее мертвое тело. Мысли об этом причиняли ей боль, словно острыми иглами пронзая сердце. Она не хотела, чтобы кто-то страдал из-за нее, особенно те, кто любил ее. Тетя Туни много раз говорила, что Гарриет — последнее напоминание о Лили, единственное, что осталось от ее сестры. А сейчас и этого больше нет. Гарри часто видела в глазах тетушки боль, когда их взгляды пересекались. Одним вечером девочка подслушала разговор за закрытой дверью. — Когда я вижу эти зеленые глаза, у меня возникает ощущение, что сестра смотрит на меня с того света. Она ушла, а я так и не смогла извиниться. Мы так и не помирились, Вернон. Я так виновата перед ней... Но она же знала... Знала, но все равно поступила по-своему... Мама так хотела, чтобы ее последние дни мы провели вместе... А Лили... В тот вечер тетя плакала, а перед сном дольше обычного обнимала Гарри и рассказывала интересные истории о маме. — А вы не можете вернуться, чтобы еще раз встретиться со своим Генри? — спросила Гарриет после недолгого молчания, касаясь своей ладонью руки красивой, но печальной женщины. — Это вряд ли, юная мисс. Я умерла, и даже если бы мне дали второй шанс, это невозможно. Мое тело слишком повреждено для возвращения, — женщина вытащила из глубокого кармана чистый носовой платок и промокнула набежавшие слезы. — А может быть, вы станете мной? — робко спросила Поттер, ее голос дрожал от надежды. Пусть она еще маленькая, но несколько лет для мага ничего не значат. У тети Туни будет Гарриет, пусть и чуть-чуть другая. — Как это? Я уже пожила, выучилась, немного путешествовала. Каким бы ни был волшебный мир, нельзя нарушать естественный ход жизни. — Мне там сложно, — тяжело вздохнула Гарриет. — Я девочка, которая выжила после смертельного заклятья. У меня нет родителей. Хоть тетя Туни и воспитывает меня, она не моя мама. Тетушка любит меня, но не как свою дочь. Да и не обязана в принципе — у них с дядей Верноном есть сын, Дадли. В школе взрослые не помогают мне; два года подряд вокруг меня происходят какие-то странные события. Они думают, что я ничего не понимаю, а я вижу. Директор приходит на помощь в самый последний момент, как будто знает, когда все закончится. Я читала газеты за прошлые годы: люди превозносят меня как какую-то святую и ждут от меня великих свершений, а я просто хочу спокойно уйти к родным. В прошлом году в школе было зеркало желаний, и больше всего я хотела увидеть свою семью. И сейчас я все жду, когда меня заберут. Гарриет подвинулась ближе к собеседнице, которая внимательно слушала ее с широко открытыми глазами. Вдруг девочка крепко обняла собеседницу и личиком уткнулась ей в плечо. — Возможно, вы справитесь лучше, чем я, и найдете своего Генри. А еще будете рядом с моей семьей. Я не хочу, чтобы они думали, что меня больше нет и страдали из-за этого. — Послушай это дитя, Гербера! — раздался голос за их спинами. Обе девушки от неожиданности подпрыгнули на лавочке. Они развернулись и увидели высокого мужчину; его черная мантия касалась сочной зеленой травы, полностью скрывая ступни и открывая лишь кончики пальцев. Худое бледное лицо мужчины было исполнено необычайной серьезности. — Ты хочешь жить и найти людей, которые тебе дороги. А Гарриет хочет умереть и обрести покой рядом со своими родными. Ты не демон, что вселяется в пустую оболочку; у тебя есть разрешение и искреннее желание помочь от хозяйки этого тела. — А что я буду должна взамен? — настороженно спросила она. В этом мире никогда нельзя заключать сделки с существами такого порядка, не зная всех тонкостей договора. — Живи за двоих, продолжи род Гарриет, найди свое призвание. — перечислял Смерть — За столько лет своей борьбы ты спасла сотни людей, подарив им время и жизнь; ты, как никто другой, заслуживаешь счастья. А моя маленькая Гарриет пойдет дальше по пути перерождений. — А если люди вокруг Гарриет догадаются о подмене? — Гербера сжала девочку крепче. Гербера была человеком и, как любой другой человек, она хотела жить долго и счастливо, хотела иметь второй шанс, но было нечестно забирать жизнь маленькой девочки и притворяться ею, даже по ее просьбе. — Впереди три месяца каникул; дети растут и меняются. Все контракты на имя Гарриет превратятся в обычные бумажки, и твое будущее теперь только в твоих руках. — Ты точно не против? — спросила Гербера, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Нет, мадам. Я хочу, чтобы вы были счастливы; ведь я тоже буду счастлива. Только в другом месте. Как только девочка произнесла эти слова, тьма накрыла Герберу, словно волна холодного моря. Вдалеке она услышала голос своего проводника, который звучал настолько отчетливо, что практически оглушил ее. — Удачи тебе, Гербера Поттер.

***

Гербера Тодор родилась в Шумле, маленьком городке на северо-востоке Болгарии, в день, когда солнце ярко светило над бескрайними золотыми полями — 31 июля 1847 года. Ее отец, Димитар Тодор, служил Чорбаджиром [1] в армии Османской империи, и его жизнь была подчинена строгому распорядку и осознанию своего долга. В Шумле, где жила семья, располагался штаб армии, потому их будни проходили под эгидой военной дисциплины и постоянной боевой готовности. Гербера была младшей дочерью в семье. Ее мать, Анна Тодор, добрая и заботливая женщина, всегда старалась создать уют в доме, несмотря на суровые реалии жизни. С раннего детства, Гербера проявляла живое любопытство к окружающему миру. Она часто убегала в поля, собирая цветы и наблюдая за птицами, мечтая о свободе и приключениях. Их семья принадлежала к определенному классу людей. Все ее родные были чистокровными волшебниками, и каждый ее старший брат с семи лет учился в Дурмштранге. Гербера родилась со слабым Даром, но это не мешало ей изучать фундаментальные магические практики: нумерологию и руны. В десять лет Анна отправила свою дочь в пансионат для сквибов и слабых волшебниц. Хотя Гербера была в душе бунтаркой, она училась так же усердно, как и другие молодые девушки. Риторика, языки, этикет, история, танцы, нумерология, руны, зельеварение, домоводство, чары, магозоология, каббалистика, астрономия и ритуалы — все это было обязательным для получения достойного образования. В пятнадцать лет Гербера выбрала специализацией основы целительства, ведь это была приличная профессия для девушки в Османской империи. С каждым годом, ее мечты становились все более смелыми. Она слышала от отца истории о героях и подвигах, о борьбе за свободу и независимость. Эти рассказы зажигали в ее сердце желание стать частью чего-то большего. Она понимала, что ее судьба не должна ограничиваться рамками традиционной жизни женщины своего времени. Когда Гербере исполнилось семнадцать, она узнала о зарождающемся национальном движении в Болгарии. Вдохновленная идеями свободы для своей страны, она начала тайно посещать собрания местных активистов. Умение слушать и понимать людей быстро сделало ее ценным союзником. Благодаря своей будущей профессии колдомедика и постоянной практике в госпиталях и в вакфах, благотворительных домах для малоимущих, Гербера стала собирать информацию и передавать ее тем, кто был готов действовать. Однажды, когда она возвращалась в пансионат после очередной встречи, ее остановили местные османские солдаты. Они были недовольны, что молодая девушка так активно интересуется политикой. Герберу запугали, но она и не думала сдаваться и бросать все. Османы не знали, что такое жизнь не под гнетом и постоянным контролем, они думали, что могут зайти в любой дом и забрать женщину, мужчину или ребенка в рабство. Гербера не хотела так жить, она знала: свобода стоит борьбы и за нее не жалко отдать жизнь. С годами ее деятельность становилась все активнее. Она стала известной среди местных патриотов как «Квезаль — птица свободы». Брошь с изображением этой птицы позже стала единственным украшением, которое она носила. Ее храбрость вдохновляла других, и вскоре вокруг нее собралась группа единомышленников. Они начали планировать действия против османских властей, мечтая о независимой Болгарии. В 1876 году началась апрельская революция. Гербера понимала, что это их шанс изменить ход истории. Она бросилась в самую гущу событий, помогая раненым. К двадцати девяти годам, она уже была дипломированным колдомедиком и активно ассистировала целителям во время операций. К сожалению, ее магического резерва не хватило для поступления в Академию Целителей в Италии, но девушка не отчаивалась и с полной страстью отдавала себя работе. Гербера первой записалась добровольцем в ряды Болгарской армии в 1877 году. Именно там, на поле боя, где она выхаживала раненых солдат, Гербера познакомилась с Генри Поттером. Сорокалетний вдовец и второй сын сам пошел на войну добровольцем. Генри, как и все Поттеры, был азартен и безрассуден до такой степени, что решил ввязаться в чужую войну. Он был магически силен и невероятно харизматичен. Генри не давал Гербере повода для мечтаний о любви, но его доброта и невероятные зеленые глаза покорили ее сердце. В январе 1878 года, когда их целительский корпус уходил в тыл, Гербера погибла. В кармане ее формы лежало первое и последнее письмо к ее возлюбленному — прощальное послание о любви и надежде на то, что они когда-нибудь встретятся и смогут быть близкими друзьями. ____________________________________________________________ [1] Чорбаджи (по-турецки "подавальщик супа") был командиром орты (полка), что приблизительно соответствует званию полковника (турецк.: Албай) в наши дни. В морском деле этот термин использовался для обозначения начальника корабельной команды, роль которого была схожа с ролью боцмана.