Отношения не интересуют

      Субин пошел домой пешком. Обычно прогулки помогали ему прояснить мысли, но в этот раз он только замерз. Окоченевшими пальцами он с трудом расстегнул молнию на куртке, когда зашел в темную прихожую своей квартиры. Субин плюхнулся на низкую скамеечку у дверей и откинулся на стену, глухо ударившись головой. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Запах дома всегда придавал ему сил и успокаивал. Было тихо, только мерно гудел на кухне холодильник.       Немного отогревшись, он снял обувь и вытащил из кармана телефон. Оказалось, что тот выключился от холода, и Субин пошел искать зарядный провод. Тот был воткнут в розетку у кровати. Он подключил телефон и бездумно поплелся на кухню. Там он налил в чайник воды и щелкнул кнопкой. Постепенно комната начала наполнятся шумом закипающей воды. Субин просто стоял рядом со столом и ждал. Заполняя время простыми действиями, он прогонял из головы тяжелые мысли.       Чайник вскипел и отключился, и в образовавшейся тишине Субин услышал звонок входящего вызова. Он вернулся в спальню, его телефон вибрировал и жуком ползал на тумбочке. Фотография смазливой мордочки с диснеевскими глазами светилась на экране. Субин скривился и отклонил вызов. Тогда Бомгю начал закидывать его сообщениями, на что он напечатал только: «с предателями не разговариваю».       Телефон затих на пару минут, за которые Субин успел вернуться на кухню и заварить себе чай, а потом снова начал разрываться сообщениями и звонками. Искренне жалея о том, что он вообще включил эту штуку, Субин поплелся в спальню, выдернул шнур из розетки и занес палец, чтобы зажать кнопку отключения, но краем глаза зацепил сообщения Бомгю, которые кричали, что если он не ответит, тот придет к нему домой.

«я не открою»

      «у меня есть ключ!»       Субин вздохнул и отругал себя за то, что когда-то дал этому засранцу дубликат.       

«я подопру дверь стулом и вызову полицию»

      «совсем крышей поехал?!»       

«хочешь проверить?»

      «ну ты и придурок! Я же помочь хочу!»       

«ты уже достаточно помог»

      «вообще-то я ради тебя старался!»       

«только меня об этом не спросил. Все, Бомгю, хватит. Увидимся завтра в мастерской»

      На некоторое время сообщения перестали приходить, Субин вздохнул с облегчением и встал с кровати, чтобы пойти и выпить уже свой остывающий чай, но телефон опять завибрировал:       «прости. Я не должен был вмешиваться. Но ты был очень несчастный, а когда появился этот апельсиновый, будто чуть ожил. А последнее время и вовсе расцвел… Прошу тебя, Субин~и, не принимай поспешных решений!»       Субин помедлил, глядя на буковки, которые почему-то начали расплываться перед глазами, и нерешительно напечатал:

«ладно»

      А потом добавил:

«я тебя люблю, даже когда злюсь»

      И отбросил телефон на край кровати, чтобы тот не беспокоил его больше и не заставлял читать сообщения, от которых щипало в носу и мокли глаза.       Он вернулся на кухню и взял кружку. Пар от нее уже не поднимался, но едва различимый запах апельсинов был. Субин подошел к окну и выглянул наружу. Свет был зажжен только в прихожей, потому он мог разглядеть улицу внизу. Он поднес чашку к губам и замер. Машина на противоположной стороне улицы показалась знакомой. После признания Ёнджуна, что тот сидел под его дверью, Субин не удивился бы этому. Он присмотрелся и понял, что машина была совсем другая, и стыдно, что Субин не понял это с первого взгляда.       Он отошел от окна и поставил кружку на стол, так и не отпив из нее. Чай остыл, а Субин бездумно смотрел на свисающий с края чашки ярлычок заварочного пакетика.       Из-за входной двери донесся какой-то шум. Субин насторожился и прислушался, но все стихло. Ему вспомнились слова Ёнджуна. Неужели тот действительно приходил, стучал, сидел под дверью, и все это ради того, чтобы увидеть человека, с которым он был знаком несколько часов? Субин представил, как господин Пак пригрозил Ёнджуну полицией, и усмехнулся, старик умел пустить страху.       Но Ёнджун не испугался.       Мысли о нем наполнили Субина теплом. Он улыбнулся, а потом со стоном сел, опустил голову и уткнулся лбом в столешницу. Что же он наделал? Как там сейчас Ёнджун? Наверное, не находит себе места, как и он сам.       Захотелось позвонить, написать сообщение, а лучше вызвать такси и поехать к нему, обнять и попросить прощения снова, но теперь не за вранье, а за то, какой же он беспросветный болван! Вот только адреса Ёнджуна Субин не знал. А вот Бомгю наверняка был в курсе, этому омежке в правительстве надо работать, а не в автомастерской.       Вспомнив про мастерскую, Субин вспомнил и про бывшего мужа, с которым так и не удалось найти способ поговорить. Зато письма с требованиями от его юриста приходили на почту регулярно. Пока Бомгю удавалось от них уклоняться, но это не могло продолжаться бесконечно. Хотя в последнее время омежка не упоминал эту их большую проблему. А может, упоминал, да Субин не слушал, поглощенный своей любовью.       Он опять страдальчески застонал, обхватил себя руками за плечи и несколько раз ударился головой о стол. Он должен думать о том, как спасти мастерскую, а не упиваться встречами с Ёнджуном. Но как же приятно было расслабиться и позволить морю баюкать себя на волнах и нежить теплой водой. Субин сел ровно, продолжая обнимать себя, но глаза не открыл.       У старика Пака включился телевизор. Тот часто смотрел вечерние новости, потому что мучился бессонницей, а еще был глуховат, потому и Субин был в курсе последних политических новостей. Этот ворчливый омега жил один, и за два года Субину ни разу не приходилось видеть, чтобы к нему приходили дети или внуки, а социальных работников тот сам гнал в шею. Представив одинокие дни на закате жизни, Субин поежился.       Переполненный противоречивыми мыслями, что давили на него камнями, Субин пошел в спальню и спрятался под одеялом, как в детстве. Тогда ласковые руки папы успокаивали его и не подпускали плохие сны. Он решил, что обязательно позвонит ему утром, и с этими мыслями провалился в тревожное забытье.

      ***

      На следующее утро Субина разбудил звонок телефона. Ему казалось, что он выключил эту чертову штуковину, но оказалось, что нет. Он с трудом открыл глаза и смахнул вызов, а потом, туго соображая, смотрел на часы, что показывали начало одиннадцатого. Телефон снова ожил, и стандартная заставка сменилась фотографией Бомгю.       — алло, — ответил Субин нехотя, — прости, я, кажется, проспал.       — ты проспал, а у меня чуть сердечный приступ не случился! Я собирался звонить в полицию и вместе с ними ехать к тебе! — Бомгю откровенно истерил, а Субин не мог понять причину столь бурной реакции.       — что-то случилось? — выдавил он, медленно садясь в кровати.       — это ты мне скажи! С тобой что-то случилось?!       — Бомгю, прекрати истерику, ради бога! — Субин надавил на виски пальцами, ощущения в теле были такими, будто по нему проехал каток. — Я забыл поставить будильник и проспал! Больше ничего не случилось! Сейчас соберусь и приеду! Возьму такси, так что буду примерно через полчаса.       Субин, качнувшись, встал с кровати и почувствовал неприятный кислый ком, что подкатил к горлу.       — ладно, — омежка сказал это намного спокойнее, и попробуй разбери он действительно так успокоился или просто до этого давал показательное выступление. — У меня новости есть.       — хорошие? — сюрпризы Субин не любил.       — да, — в голосе Бомгю звучала уверенность, — минус одна проблема! Прям подарок на Рождество!       — точно, сегодня же Рождество, — Субин медленно и осторожно пошел в ванную, чтобы не устроить своему организму лишнюю встряску.       — не переживай, я прекрасно знаю, что ты забыл о подарках, — Бомгю перешел на беззаботный щебет, быстро забыв о своей прежней истерике. — Вечером устроим посиделки у нас с Каем.       — а вы не хотите побыть вдвоем? — спросил он. — Все-таки семейный праздник.       — а ты часть нашей семьи! Прекращай болтать и тащи скорее свою задницу в офис! — и отключился.       Субина всегда бесила эта его привычка, эта категоричность, с которой омежка заканчивал разговор! Но Бомгю все заканчивал категорично, полумеры были ему не знакомы, и Субин порой завидовал этой его способности, ведь сам всю жизнь страдал от неуверенности.       Он быстро вымылся, оделся и вызвал такси. В машине противно пахло какой-то тухлятиной, и не спеши Субин так сильно, вышел бы сразу, а не давился рвотными позывами. Хорошо, что благодаря празднику дороги были свободны и доехал он быстро. Главный вход в мастерскую приветливо встретил его подмигивающими фонариками, а внутри ощущалась атмосфера праздника. Сотрудников было меньше, чем обычно, некоторые попросили выходной, чтобы провести время со своими семьями, Субин не препятствовал. Но клиентов было достаточно даже сегодня, потому что не у всех были семьи, а многие из тех, у кого они были, не ценили своего богатства. Субин вздохнул и отогнал от себя мысли, которые только и ждали возможности забраться в его голову.       Из дальнего угла цеха донеслось веселое: «С Рождеством, босс!» — Кай с широкой улыбкой махал ему рукой. На нем был яркий свитер с оленями прямо поверх спецовки и колпак с бубенчиком на голове, тихий звон которого дополнял музыку из колонок громкоговорителя. Субин помахал ему в ответ и начал подниматься по лестнице в офис.       Бомгю оделся наряднее обычного, красиво уложил волосы и благоухал сладостью больше, чем обычно. А Субин умудрился запыхаться от подъема на один этаж и плюхнулся на диван, пока омежка разговаривал по телефону, делая пометки в своем ежедневнике.       В офисе было душно, он снял куртку и кинул рядом, шапку запихал в карман, а вот шарф снимать не захотел и думать, почему не захотел — не захотел тоже.       Бомгю деловито закончил разговор и положил трубку, крутанулся на кресле, вскочил и начал танцевать нелепый победный танец. Его движения были забавными, и Субин мог бы рассмеяться, вот только обида на этого предателя еще не остыла. Но Бомгю его кислая мина не остановила. Омежка, напевая бодрый мотивчик популярной песни, в несколько па приблизился к дивану и схватил Субина за руки, намереваясь поднять:       — нет, — запротестовал он, — я не буду с тобой кривляться.       — не будь букой! — Бомгю надул губы и продолжил тянуть его на себя, но силы были неравны. — У нас есть повод повеселиться!       — те самые хорошие новости? — Субин видел, что омежке не терпелось поделиться информацией, у того по жизни язык за зубами не держался. — Но сначала мы поговорим о твоем предательстве.       Бомгю мгновенно сдулся, улыбка пропала с миловидного личика, и ей на смену пришло хмурое и даже злое выражение:       — не драматизируй!       — ты меня обманул! — кипел Субин.       — а ты обманул Ёнджуна! А он обманул тебя! Круг замкнулся! Выдохни и успокойся!       — ты вообще себя слышишь?!       Они так кричали, что Субин не удивился показавшемуся в дверях Каю.       — босс… — он выглядел как испуганный ребенок, заставший ссору родителей, и Субину стало его жаль.       Он глубоко вдохнул, сел обратно на диван, сложив перед собой руки, и замолчал.       — стыдно стало? — продолжил бесноваться Бомгю.       — мне и было стыдно! — у Субина свело челюсти и хотелось хорошенько встряхнуть омежку, чтобы перестал задираться. — И я набрался смелости во всем сознаться!       — какое благородство! — Бомгю закатил глаза. — Только кому от этого легче, кроме тебя?!       — ты хочешь сказать, что лучше жить во лжи?       — ты откуда фраз таких понабрался? Книжек перечитал? Лучше бы подумал, как Ёнджун будет себя чувствовать после того, как на его признание в любви ты вывалил всю эту правду и свалил нахер с туманным обещанием перезвонить!       Субин задохнулся от возмущения, а потом закашлялся, потому что сладость в воздухе сменилась жгучим перцем. Кай осторожно подобрался к омеге и аккуратно потянул к себе за рукав, но тот вырвался и продолжил плеваться праведным гневом:       — ты беспросветный болван, Чхве Субин! Заладил песню эту дурацкую про вранье! Навесил на себя крест мученика и доволен! А то, что во всем этом не было злого умысла, подумал? — Бомгю навис над ним и ткнул пальцем в грудь. — Ты соврал Ёнджуну, потому что не хотел навредить, ведь он тебе сразу понравился, и не смей мне говорить обратное! Ёнджун соврал по той же причине! А еще, вероятно, догадываясь, что омега, которого ему не посчастливилось полюбить, с бешеными тараканами в голове! А мы с Каем не сказали ничего, потому что любим тебя такого и желаем счастья! И тоже в курсе твоих задвигов!       Омежка тяжело дышал, был красный и злой, но постепенно его лицо поменялось и наполнилось сочувствием, а Субин вдруг заметил, что у него намокли щеки.       — ну какой же ты болван, Чхве Субин, — Бомгю сел с ним рядом и обнял, а Кай примостился с другой стороны.       — откуда ты знаешь, что Ёнджун мне признался? — спросил он тихо, когда эмоции отпустили, а воздух снова наполнился легким запахом сладости.       — он звонил мне, — омежка прижался к его боку и положил голову на плечо. — Просил тебя поддержать.       Субин зажмурился. Как же ему было стыдно.       — почему ты от него сбежал, босс? — спросил Кай.       — не знаю… Я растерялся.       — накрутил себя и загнался, — добавил Бомгю и Субин даже не стал спорить.       Они молчали. Из приоткрытой в цех двери звучали рождественские песни, телефон не трезвонил, факс не гудел.       — что собираешься делать? — Кай в отличие от Бомгю выглядел по-настоящему обеспокоенным. На самом деле Субин заметил, что они с Ёндужном неплохо поладили, возможно, даже подружились.       — не знаю, — повторил Субин и сполз по спинке дивана, закрыв лицо руками.       Запах перца опять начал щекотать ноздри и хотелось чихать. Бомгю рядом кипел, но молчал.       — говори, — простонал Субин, понимая, что иначе он может лишиться друга, который просто взорвется от невысказанных возмущений.       — давай я расскажу тебе хорошую новость, — голос Бомгю звучал на удивление спокойно.       Субин кивнул, а омежка встал и отошел к столу.       — у нас теперь есть юрист, который, ознакомившись с документами, предложил вариант, при котором твой бывший может ни на что не рассчитывать, — Бомгю оперся на край стола и хищно улыбнулся.       Субин некоторое время смотрел на него и хлопал глазами, пытаясь осмыслить услышанное. Было похоже на чудо, что проблема, которая висела над ними столько времени и грозила раздавить и завалить обломками, вдруг разрешилась. Он не мог поверить.       — откуда у нас юрист? — в горле пересохло, он закашлялся, и Кай участливо похлопал его по спине.       — это друг Ёнджуна — Кан Тэхён.       Субин поджал губы.       — откуда у нас деньги на услуги юриста?       — мы договорились, — Бомгю придирчиво осматривал свой маникюр, будто это было в сотню раз важнее того вопроса, который они обсуждали. — Наша мастерская будет бесплатно обслуживать его мотоцикл в течение года, — Субин вспомнил, что белый мотоцикл на самом деле принадлежал не Ёнджуну, а его другу.       — и все?       — нет, — недовольно вздохнул Бомгю, — на каждой нашей посиделке он не будет скидываться на еду. И это грабеж, хочу заметить!       — какие еще посиделки?.. — Субин перестал хоть что-то понимать.       — как сегодня вечером, ну же, Субин~и, не тупи, — омежка закатил глаза.       — ты хочешь сказать, что теперь мы проводим свободное время не втроем, — он обвел их рукой, — а вчетвером? Когда этот Тэхён успел стать нашим близким другом?       — пока ты бегал на свидания с Ёнджуном? — поднял брови Бомгю.       Субин покраснел. Почему-то упоминание того, что все его встречи с Ёнджуном на самом деле были свиданиями, смутило его.       — и вы променяли меня на парня, с которым знакомы без году неделю? — язвительно выпалил он.       — вообще-то мы надеялись, — подал голос Кай, — что скоро мы будем проводить время все вместе, впятером…       Он опустил голову и снова стал похож на ребенка, мама и папа которого поссорились. Смотреть на его неподдельную скорбь было абсолютно невозможно, но Субин не знал, что сказать.       — и что этот Кан Тэхён предлагает? — и позорно ушел от вопроса, который так волновал Кая.       — этот Кан Тэхён, — Бомгю сел рядом со своим парнем и обнял того, успокаивая, — предлагает тебе перестать быть засранцем.       — что? — Субин опешил.       — ладно, это я тебе предлагаю! — сверкнул глазами Бомгю и шепнул что-то Каю.       — пойду работать, босс, — тот встал и направился к выходу. — Не кисни! — Кай улыбнулся и вышел за дверь.       Они с Бомгю остались в офисе вдвоем, и рядом с недовольным омежкой Субин почувствовал себя как в клетке с тигром.       — а ведь я говорил апельсиновому, что рано еще тебе в любви признаваться, — Бомгю тяжело вздохнул и покачал головой.       Субин задохнулся от возмущения. У него на языке вертелось множество претензий, которые он хотел высказать своему теперь уже бывшему лучшему другу, но смог выдавить только одно слово:       — предатель.       — заладил, — скривился Бомгю, — я знал, что будет именно так.       — если знал, то зачем сделал?! — Субин встал и начал мерять шагами комнату.       — сердце у меня мягкое, а вы оба придурки, вот почему! — выпалил Бомгю и подтянул колени к груди, от чего уменьшился вдвое и стал просто крошечным.       — у тебя-то сердце мягкое? — усмехнулся Субин. — Да ты акула в образе феи!       — да! И я за близких кого угодно порву! — омежка вскочил и оказался рядом с Субином слишком быстро, чтобы тот успел что-то сделать. — Потому бывшенького твоего на порог не пустил!       — он приходил?.. — Субин почувствовал, что липкий страх прошелся пальцами по плечам, заставляя напрячься.       — приходил! Когда понял, что мы так просто не сдадимся! Подумал, видимо, что, как раньше, получится надавить на тебя! Еблан!       Бомгю плевался ядом, а Субин похолодел весь и сжался. Он собирался встретиться с бывшим мужем, хотел поговорить с ним, но это должна была быть подготовленная встреча, а не случайная.       — эй, Субин, успокойся, — теплая рука все еще лучшего друга мягко легла на плечо, — он больше не придет, — Бомгю погладил его. — Тэхён сказал, что не понимает, на что рассчитывал твой бывший, кроме счастливого случая. А если тот будет тебя донимать, мы пойдем в суд и добьемся, чтобы этому уроду, запретили к тебе приближаться!       — прекрати, Гю, — Субин плюхнулся на диван, его бросило в холодный пот, и он начал обмахиваться ладонями, — ты так говоришь, будто он маньяк или преступник.       — и я не преувеличиваю! — бесновался омежка. — Он абьюзер!       Субин не стал отвечать. Да, у него были проблемы, были страхи, но он мог о себе позаботится и мог себя защитить.       Зазвонил телефон, и Бомгю взял трубку. Он долго разговаривал о какой-то поставке, Субин слушал краем уха, испытывая чувство стыда от того, что он за последние недели совершенно не интересовался административными вопросами, полностью погрузившись в отношения с Ёнджуном. Он, который с пеной у рта доказывал, что отношения его не интересуют. Субин сполз по спинке дивана и лег, свернувшись калачиком, потому что иначе не смог бы на нем поместиться.       — передай Кан Тэхёну спасибо, — простонал он, когда Бомгю закончил разговаривать по телефону. — Я рад, что мастерской больше ничего не грозит.       — сам скажешь, — омежка примостился рядом и обнял.       Они часто лежали так в детстве на маленьком диванчике в спальне Бомгю. Уже тогда Субин с трудом на нем помещался, потому что в какой-то момент резко вымахал и стал крупнее всех своих одноклассников альф, и Бомгю капризно ворчал, что он ему всех кавалеров распугает. Но, несмотря на это, мир казался большим, деревья — высокими, а будущее — бескрайним и светлым, как море. Как море… Субин глубоко вдохнул и втянул слабый запах соли, который еще держался на его шарфе.       — чего ты боишься, ванилька?       Бомгю назвал его старым прозвищем, видимо, тоже вспомнил их детские годы. Субин улыбнулся.       — он хороший, апельсиновый твой.       — почему ты так его называешь? — усмехнулся Субин.       — а в чем я не прав? Апельсином разит, что пиздец! А когда ты рядом, так хоть нос затыкай! Я цитрусы теперь в жизни есть не смогу!       Субин рассмеялся. Даже упоминание Ёнджуна вызывало в нем так много чувств.       — серьезно, — продолжил Бомгю, — он тобою очарован!       — это и плохо…       — почему?       — очарование пройдет, и он поймет, какой я на самом деле.       — какой?! Ну вот какой, можешь мне объяснить?! Хороший? Добрый? Заботливый? Нежный? Веселый? Сногсшибательно красивый? — Бомгю начал его щекотать при каждом слове.       — хватит! — Субин задыхался от смеха. — Мы же серьезно разговариваем!       — серьезно ты будешь разговаривать с апельсиновым! — не унимался Бомгю. — Серьезно скажешь, как сильно ты в него влюблен! И не пытайся спорить со мной, я тебя как облупленного знаю! И взгляд этот, и вздохи, и страдания, и все остальное!       Омежка перестал щекотать, только когда Субину удалось схватить его запястья. Он тяжело дышал, весь взмок, но улыбался.       — ладно! Вот скажу я ему, а дальше что?       — в смысле что? Будете вместе! Да я уверен, что он тебе сразу предложение сделает! У него вообще крыша отъехала! Хочет семью, дом, детей и все вот это!       — детей?.. — выдохнул Субин, отпустил Бомгю и обхватил себя за плечи.       — ну прямо так он не сказал, — стушевался омежка, — но упоминал, что в его возрасте уже пора заводить семью.       — в его возрасте? Да он мальчишка! — отмахнулся Субин.       — я тебе сейчас тресну, ей-богу! Может, тогда твоя голова дурная прояснится! — Бомгю замахнулся, но только ткнул кулаком Субину в плечо. — Все! Я устал! У тебя рейс через пару дней! Лично отвезу тебя в аэропорт, запихну в самолет и буду стоять у трапа до взлета! — а потом кинулся ему на шею, да так резко, что Субин вздрогнул. — Просто доверься своим чувствам! Потом спасибо скажешь, бестолочь… Ты же любишь его? Признайся!       Субин помедлил, но врать не было смысла. Он кивнул.       — горе ты мое, — вздохнул Бомгю.

      ***

             В тот же день Субин написал Ёнджуну, что приедет. Альфа ответил сразу же, написал, что очень ждет. Оказалось, Ёнджун уже улетел, чтобы привести в порядок дом, увидеться с братом и уладить какие-то дела, это рассказал Субину Бомгю, который, конечно, был в курсе всего.       В день вылета омежка, как и обещал, приехал ни свет ни заря, сам упаковал вещи Субина, не обращая внимания на сопротивления, вызвал такси, отвез в аэропорт за два часа до вылета и стоял рядом при регистрации на рейс. Остановить его смогла только служба паспортного контроля.       Прежде чем отпустить Субина, Бомгю повис у него на шее, обнимая и чуть не плача, словно они расставались на годы, а не на несколько дней.       — удачи, ванилька, — шмыгнул он носом. — И не наделай глупостей, умоляю! Жду тебя обратно в отношениях и желательно с кольцом на пальце! Помолвочным! Не смейте пожениться без нас! — пригрозил он, а потом стушевался: — Но, если что… Ты же понимаешь, что я на тебя не давлю? Я не давлю! Просто очень переживаю! Все, иди!       Омежка вытер глаза и вытолкал Субина за ограждение, не дав и слова сказать.       Зал вылета был переполнен, что неудивительно, ведь начались праздничные выходные. Все вокруг Субина двигалось, шевелилось и шумело, но ему посчастливилось найти местечко за дальним столиком в каком-то кафе и выпить апельсиновый чай.       Он ужасно волновался и закутался в шарф как в спасительный кокон. Теплую куртку Субин поменял на длинное шерстяное пальто — прогноз погоды утверждал, что у моря, куда он летел, было не холодно. Но что важнее — так утверждал Ёнджун. Он писал Субину каждый день, а еще заказывал доставку еды, десертов, цветов. Субин краснел, смущался, застенчиво благодарил, а внутри пищал от удовольствия — эти маленькие знаки внимания много для него значили.       Лететь было недолго, но рейс задержали. Субин написал Ёнджуну сообщение, что приземлится позже, чем должен был. По прилете он довольно быстро сориентировался в незнакомом аэропорту и сел на поезд до города, где жил Ёнджун, они договорились встретиться именно там. Внутри все трепетало от предвкушения их скорой встречи. Всю дорогу Субин не мог ни спать, ни читать, ни слушать музыку, а только смотрел в окно. И виды за стеклом того стоили.       Сначала поезд мчался по ровной местности, а потом впереди замаячили горы, которые они плавно обогнули и перед Субином раскинулся фантастический вид — каменные склоны полого тянулись навстречу морю, и то ласково встречало их песчаными пляжами. День был ясный, и солнце щедро дарило лазурным водам свое золото. Субин заметил, что ниже железной дороги вилась автомобильная, и подумал, что это та самая дорога вдоль моря, о которой ему рассказывал Ёнджун и предлагал покататься. Теперь Субин был совершенно не против поездки.       Он сошел с поезда на нужной станции. Сумка была легкая, потому что ему украдкой удалось вытащить почти все, что Бомгю в нее положил. На парковке было несколько свободных такси, и Субин быстро добрался до нужного адреса. Небольшой дом с террасой был окружен прозрачным в это время года садом.       Субин толкнул калитку и подошел по выложенной камнем дорожке. Между дверью и косяком он заметил воткнутый белый листочек. В записке ровным почерком Ёнджуна было написано:       «Весь извелся, ушел к морю. С нетерпением тебя жду!»       Субин провел пальцем по строчкам и улыбнулся. Почему-то ему стало легче от того, что волновался не только он.       Бросив сумку на террасе, Субин поспешил к морю. Своему морю…       Дорога от домика была всего одна и вела к берегу. Короткий зимний день постепенно клонился к закату, и солнечные лучи окрасили небо в розовый и оранжевый.       Субин торопился, он почти бежал, и полы длинного пальто били его по ногам. Чем ниже к морю он спускался, тем ярче был запах соли, и он глубоко дышал им. По пути ему попадались магазинчики и рестораны, красиво украшенные к празднику, а на главной площади красовалась огнями высокая ель, но Субин вихрем промчался мимо, замечая на себе взгляды прохожих. Он запыхался, вспотел и развязал шарф и, скорее всего, выглядел просто ужасно, но ему было откровенно плевать, главное — поскорее добраться к морю.       Субин выскочил на набережную. Там было пустынно, и только одна фигура выделялась на фоне синевы волн. Ёнджун медленно шел по песку вдоль кромки воды.       — Ёнджун! — крикнул он, но ветер унес его голос, а волны зашумели сильнее.       Субин спустился по ступенькам на пляж и, утопая в песке, побежал за альфой.       — Ёнджун! — крикнул он снова, и на этот раз парень обернулся.       Расстояние не позволило Субину увидеть выражение его лица, но он увидел, как тот бросился ему навстречу, неловко проваливаясь в песок. В этот момент Субин понял, насколько сильно скучал. Они остановились напротив друг друга, тяжело дыша и улыбаясь.       — привет, — альфа шагнул вперед, объяв запахом апельсинов.       — привет, — улыбнулся Субин.       Он опустил глаза и увидел, что Ёнджун заламывал пальцы. Такая маленькая деталь выдала его с потрохами. Субин взял его руки в свои, те оказались холодными.       — Субин, ты простудишься, — альфа отнял одну руку и поправил ему шарф.       Еще одна маленькая деталь, которая грела лучше шарфа. Субин улыбнулся и опустил глаза. Он гладил пальцы Ёнджуна, а тот молчал. Море шумело рядом, и море было у него в руках, подрагивало и волновалось. Субин не мог перестать улыбаться, он был так счастлив! Счастье его было больше огромного моря, но такое кроткое. Ему хотелось счастьем этим поделиться, но не со всем миром, а только с одним человеком.       Он поднял глаза и посмотрел на Ёнджуна. Губы у того обветрились и покраснели и, наверное, были солеными, как вода.       — Субин…       Начал он, но договорить не успел. Глаза его расширились, губы распахнулись, он посмотрел на их сомкнутые руки и замер — внутри его ладони Субин нарисовал круг. И счастье перетекло из одного сердца в другое.       Ёнджун притянул его к себе и сгреб в охапку, целуя везде, куда мог дотянуться. Субин рассмеялся, море подхватило его смех, а ветер разнес над берегом.       — я тоже, — шептал Ёнджун, — я тоже.       Они до темноты гуляли по берегу, дурачились и много смеялись, продрогли до костей и не размыкая рук пошли домой. Всю дорогу Ёнджун не переставал рисовать в ладони Субина круги.       — это твой дом? — они поднялись на веранду, и Ёнджун зажег фонарь над дверью.       — моего дедушки, — он повернул ключ и пропустил Субина вперед. — Я провел здесь детство.       — а дедушка?..       — умер несколько лет назад, — кивнул Ёнджун и вздохнул. Время прошло, но рана была глубока. — Брат хотел продать дом, но я не согласился. Мы даже поругались на этой почве. Но теперь дом мой.       Субин снял обувь и прошел внутрь комнаты, которая совмещала в себе кухню и гостиную. Было тепло и пахло едой.       — здесь так уютно, — он осторожно сел на диван, с вышитыми подушками.       — мое место силы, — улыбнулся Ёнджун. — Хочешь есть?       — ужасно хочу, — усмехнулся Субин.       Оказалось, Ёнджун прекрасно готовил. Субин мычал от удовольствия на протяжении всего ужина.       — ты так вкусно ешь, — сказал альфа, протягивая Субину салфетку.       — ты изумительно готовишь, — он смутился и вытер рот.       — дедушка научил, — Ёнджун пожал плечами.       — он был омегой?       — да, он меня воспитывал.       Абажур над столом мягко освещал их лица и уменьшал мир до размеров стола. Субин был не против крошечного мира, если рядом Ёнджун.       — а родители? — спросил он осторожно, заметив тень грусти на лице альфы.       — с ними случилось несчастье.       Он не стал продолжать, а Субин не стал настаивать, но протянул через стол руку, чтобы нарисовать внутри теплой ладони круг. Ёнджун улыбнулся.       — пора постигать тактильный язык? — спросил он.       — мне и одного знака достаточно, — улыбнулся Субин.       Бомгю оборвал их телефоны, и пришлось ответить, чтобы тот не вызвал полицию или, еще хуже, не прилетел первым рейсом. Омежка пытался вызнать, что у них происходит, но Субин не собирался потакать его любопытству, отложив допрос с пристрастием на несколько дней. Но он вспомнил кое-что важное.       — Ёнджун? — они сидели на диване и пили чай.       — м-м-м… — альфа был словно под кайфом, он непрестанно касался Субина и нюхал его при каждом удобном случае.       — я хотел поблагодарить тебя за помощь.       — какую? — он наклонил голову набок, и колечки в его очаровательно оттопыренных ушах качнулись.       Субин забыл все, что хотел сказать, и тряхнул головой.       — за Тэхёна, — собрался Субин с мыслями. — Это же ты попросил его помочь нам с мастерской?       — а, да, — кивнул Ёнджун.       — извини, мы не сможем ему заплатить, по крайней мере не сразу, может быть, частями, — он стушевался, вопросы денег, а точнее их малого количества, всегда заставляли его чувствовать себя неловко. — Я уже говорил с ним об этом, но он отмахнулся. Может, хоть тебя послушает…       — не послушает, — альфа взял его за руку. — Тэхён, когда узнал вашу ситуацию, сам вызвался помочь. Он у нас борец за справедливость, — улыбнулся Ёнджун, — а требования твоего бывшего мужа не только не справедливы, так еще противоречат здравому смыслу.       Субин почувствовал надвигающийся шторм.       — не злись, — попросил он ласково.       — как ты узнал? — Ёнджун посмотрел на него и по-детски округлил губы, а у Субина от этого вида все внутри перевернулось.       — почувствовал, — прошелестел он.       — ты просто чудо, — альфа поцеловал его в висок, — не хочу, чтобы тебя расстраивали всякие негодяи.       Эти слова, простые и искренние, тронули Субина. Он прижался к Ёнджуну еще теснее и доверчиво позволил морю укачивать себя на волнах.       — говоришь как в кино, — улыбнулся Субин сквозь сон.       Они провели вместе еще одну ночь, но она отличалась от первой.       Ёнджун уговорами и шантажом заставил Субина умыться и почистить зубы, а потом уложил на широкую кровать в единственной в доме спальне. Сам он собирался уйти спать на диван, но Субин запротестовал и потянул его на себя, укладывая рядом. Никогда он не спал так спокойно и сладко, как в теплых объятиях своего моря. Субину снилась весна, светлая и цветущая, шум волн, яркие апельсины и очаровательно оттопыренные ушки. Он улыбался и был счастлив даже во сне.       Но когда проснулся, еле успел добежать до ванной.       — Субин? С тобой все в порядке? — Ёнджун стоял за дверью, и голос его звучал крайне обеспокоенно.       — да, — он сидел на коленях перед унитазом и был совершенно не в порядке.       — я захожу, — сказал Ёнджун и тут же открыл дверь, которую Субин не успел запереть. — Ты отравился? Но я ел все то же самое…       Альфа смыл воду, сел на пол и потянул Субина, усаживая себе на бедра.       — от меня воняет, — Субин отвернулся и спрятал лицо у альфы на плече.       — ничего не чувствую, кроме ванили, — альфа гладил его по спине, от этих прикосновений становилось намного легче.       — а где же сандал? Где моя сила? — мученически простонал Субин.       — побудь со мной немного слабым, мой сильный омега, — улыбнулся Ёнджун.       Субин расслабился и разрешил баюкать себя и успокаивать.       — тебе лучше?       — кажется, да, — он кивнул и попробовал медленно встать, но его снова начало мутить.       Субин опять согнулся над унитазом.       — прости, — сказал он невнятно, утирая слюни и слезы с пылающего лица.       — прекрати, — отмахнулся Ёнджун. — Нам надо к врачу?       — нет, все хорошо, — Субин встал, опираясь на раковину и включил воду, — иногда меня мутит по утрам.       Тишину ванной нарушал только звук текущей из крана воды.       — давно? — осторожно спросил альфа.       — с месяц, — Субин набрал в ладони воды, прополоскал рот и умылся.       — после нашей первой встречи?       Субин замер, глядя на убегающую в сливное отверстие воду:       — не может быть, — он медленно поднял голову и посмотрел на отражение Ёнджуна в зеркале над раковиной, — я делал тест…       — они не дают стопроцентно точного результата, — отражение покачало головой.       Субин прижал ладонь ко рту и увидел, что стал таким же бледным, как кафельная плитка на стенах.       — эй, Субин~и…       Субин резко развернулся и обхватил себя руками:       — я не избавлюсь от него снова! — он хватал ртом воздух, а комната кружилась перед глазами.       — Субин, — снова позвал альфа, голос у него дрогнул, — успокойся, пойдем в спальню.       Ёнджун уложил его в кровать, укрыл одеялом и лег рядом. Субин почувствовал себя лучше, его не мутило, сердце успокоилось, апельсины перестали горчить.       — снова? — Ёнджн один за другим рисовал круги на его животе.       Субин не смог ответить, только кивнул.       — мне жаль, — альфа обнял его крепче.       Они лежали в кровати, пока шаловливый лучик солнца не заглянул в окно.       — я съезжу в аптеку, хорошо? — Ёнджун гладил его по плечу. — А еще куплю булочек, здесь есть чудесная пекарня, я бегал туда в детстве, когда дедуля давал мне денег, — он улыбался, Субин услышал это.       — что теперь будет? — он повернулся к альфе лицом и посмотрел в глаза.       Тот задумался, будто что-то подсчитывая в уме:       — в конце лета нас будет трое, — и пожал плечами.       Субин растерялся, не зная, что сказать, потому что не знал даже, что думать по этому поводу. Ёнджун помог ему:       — здорово, правда? — он широко улыбнулся.        Он уехал в аптеку и за булочками, а Субин все это время сидел в кровати, пялился в стену и держал руки на животе, пытаясь почувствовать хоть что-то кроме страха вперемешку с восторгом.       Ёнджун вернулся, они съели булочки и выпили чаю. Субин смотрел на него, пытаясь найти признаки недовольства, но альфа светился, как медный таз, пританцовывал и напевал, пока мыл посуду.       Коробочка лежала на столе, но Субин не трогал ее. Ему было страшно поверить в случившееся, но еще страшнее было разочароваться, если это не правда.       — тебе не обязательно это делать, — альфа подошел, опустился на пол и положил голову Субину на колени. — Если честно, я и так уверен.       — как это? Даже я не уверен.       — не знаю, — тот пожал плечами, — чувствую. Уже давно на самом деле, просто не мог понять, что именно.       — сомнительное объяснение, — проворчал Субин.       — Бомгю будет вне себя, когда узнает! — Ёнджун расхохотался и упал спиной на пол.       — я еще не привык, что мои друзья стали твоими друзьями, — вздохнул Субин, но улыбнулся.       — привыкай, — подмигнул альфа, — скоро у нас все будет общее.       Субин посмотрел на него и густо покраснел, от чего Ёнджун снова рассмеялся.       Погода порадовала необычным теплом, и до вечера они гуляли вдоль моря. Ёнджун был в таком хорошем настроении, болтал без умолку и придумывал всякие развлечения, вроде игр с волнами. Он рисовал круги в ладони Субина, улыбался и целовал его, передавая свою радость прикосновениями.       В сумерках они вернулись домой, Ёнджун открыл дверь, пропуская Субина вперед, но тот покачал головой:       — мне надо позвонить.       — хорошо, но возвращайся скорее, не мерзни, — он улыбнулся.       Субин кивнул и сел в одно из кресел, которые стояли на террасе. Он достал телефон, но долго крутил его в руках, глядя в сгущающуюся темноту. Ему казалось, что он слышит море даже отсюда, оно шептало, что все будет хорошо.       Гудки шли и шли, Субин нахмурился, но вдруг из динамика донесся знакомый голос:       — Бини?       — привет, папа, — улыбнулся Субин.       — привет, малыш! Как я рад, что ты позвонил! У тебя все хорошо?       — да, все в порядке, — как же редко они разговаривали, Субин чувствовал иглы стыда, впивающиеся в сердце.       — ты здоров?       — да, а ты?       — в моем возрасте постоянно что-то болит! — рассмеялся он.       — папа, — начал Субин после короткого молчания, — кажется, у меня будет ребенок.       — Бини!.. Это прекрасно! Это просто прекрасно! Но?.. — папа осекся.       — ох, я тебе все расскажу при встрече, — Субин вздохнул.       — он хороший человек? — тот самый вопрос, который больше всего волнует любого родителя.       — очень хороший, — Субин почувствовал, что в носу защипало, и не смог ничего больше сказать.       — я очень рад, малыш! — теплота голоса была такой осязаемой, словно папа касался его своими мягкими руками. — Ты заслуживаешь счастья, мой хороший!       — спасибо, пап, я люблю тебя, — Субин все-таки не удержался и шмыгнул носом.       — я тоже люблю тебя, Бини! И буду любить его и вашего ребенка!       — ох, папа…       Они попрощались, и Субин зашел в дом. Ёнджун расставлял тарелки на стол, мурлыкал какую-то песню и широко улыбнулся, когда увидел его. Неужели так теперь будет всегда?..       Субина не интересовали отношения, но жизнь странная штука — отчаявшемуся омеге она сделала щедрый подарок — две пары очаровательно оттопыривающихся ушек в придачу к целому морю счастья.