Поздно приходящим (остаются) кости

***

День начался как обычно. Шинигами из Двенадцатого и Шестого отрядов разошлись по своим заданиям, исследуя территории вокруг лагеря. Маэко, как и прежде, оставалась на базе, следя за ранеными и поддерживая порядок среди остающихся. Но спокойствие оказалось недолгим. К полудню поступило тревожное известие: группа разведчиков столкнулась с несколькими пустыми недалеко от лагеря. Бьякуя и Маюри немедленно отправили подкрепление, а оставшиеся начали готовиться к возможной атаке. Атака не заставила себя ждать. Со стороны леса донеслись крики, разрывы заклинаний и звон мечей. Потом земля задрожала, и из-за деревьев на лагерь хлынула тень. Несколько массивных аранкаров прорывались сквозь ряды шинигами, сокрушая защиту с пугающей лёгкостью. — Маэко! — крикнул один из офицеров, — Здесь тяжелое ранение! Она тут же бросилась к нему. Грудь шинигами пересекала рваная рана, из которой хлестала кровь. Маэко сосредоточилась, активируя кидо. — Держись, — пробормотала она, прикладывая ладони к ране. Её голос был спокоен, но пальцы дрожали — вокруг начинался настоящий хаос. Глухой удар потряс землю. Голоса снаружи стали громче, к ним добавился злобный смех. Маэко почувствовала, как по спине пробежал холод. Они здесь. Тень скользнула по её лицу, и Маэко замерла, осознав, что на неё смотрит аранкар. Высокий, с устрашающей улыбкой и мечом в руках. Тот самый, что в прошлый раз ранил Бьякую. — Какая беспомощная картинка, — его голос звучал насмешливо, но в глазах горело кровожадное удовольствие. Кто-то крикнул ей, чтобы бежала, но Маэко не могла оставить раненого. Она накрыла его своим телом, зажмурившись, ожидая удара. Но удара не последовало. Раздался металлический визг. Грохот столкнувшихся клинков. Она открыла глаза и увидела перед собой Акона. Он стоял, зацепившись мечом за клинок аранкара, их оружие искрилось от напряжения. Вены на руках Акона вздулись от напряжения, но он не уступал. — Даже не думай, — холодно бросил он, оттолкнув врага назад. Маэко смотрела на него, сердце бешено колотилось. — Акон… Он молча глянул на нее, перехватывая меч обеими руками. В ту же секунду аранкар рванулся вперёд, обрушив на него новый удар. Акон едва успел уйти в сторону, лезвие вспороло воздух в сантиметре от его плеча. Маэко отпрянула назад, лихорадочно оглядываясь. Вокруг кипел бой. Бьякуя сражался неподалёку, его шикай рассыпал в воздухе сверкающие лепестки, отсекая путь другому аранкару. Он мельком заметил, как Акон заслонил Маэко собой, и его охватила волна странных, противоречивых эмоций. Она жива. Облегчение пронзило его, но тут же сменилось раздражением. Почему я не был там? Почему я не защитил её? Ренджи был рядом, яростно отбиваясь от ещё одного врага. — Капитан, осторожнее! — крикнул он, но Бьякуя уже сделал шаг вперёд, направляя потоки своего шикая в сторону приближающегося врага. И всё же, даже продолжая сражаться, он не мог выбросить из головы картину: Маэко, застывшую от неожиданности, и Акона, вставшего перед ней как щит. Его рука крепче сжала рукоять меча. Слишком много вопросов. Слишком много эмоций. И хуже всего было то, что они ему не нравились. Бой закончился, но напряжение в воздухе оставалось ощутимым. Пустые и аранкары были частично уничтожены, но некоторые сбежали. Лагерь понёс серьёзные потери. Несколько шинигами получили тяжёлые ранения, хотя, к счастью, никто не погиб. Это было чудом. Маэко, едва отдышавшись, уже снова склонялась над ранеными, спеша остановить кровотечения и стабилизировать их состояние. Её пальцы дрожали, но она упрямо продолжала свою работу, игнорируя усталость. Рядом стоял Акон. Он незаметно следил за ней, но сам не знал, зачем. Должно быть, остатки адреналина ещё не покинули его кровь. Ему не нравилось это чувство — странная смесь раздражения, беспокойства и чего-то, что он не хотел называть. Маэко почувствовала его взгляд и неловко поправила рукав, прикрывая порез на запястье. — Ты не должен был вмешиваться, — тихо сказала она, не поднимая глаз. — Не говори глупостей, — Акон фыркнул и скрестил руки на груди. — Если бы я не вмешался, тебя бы уже пришлось собирать по частям. — Спасибо за живописное описание, — пробормотала она, закатывая глаза. В этот момент к ним подошёл Маюри, его походка была лёгкой, даже небрежной, будто бой, что только что закончился, его вовсе не касался. На лице играла ехидная улыбка. — Какая самоотверженность, — протянул он, скользнув насмешливым взглядом по Маэко. — Только ты можешь прикрывать собой раненых, зная, что шансов выжить у тебя нет. Почему не использовала свой занпакто? Все еще не можешь его контролировать? Маэко резко подняла голову и метнула в него острый взгляд, но промолчала. Она прекрасно знала, что чем больше ему возражаешь, тем больше удовольствия он получает. Маюри усмехнулся ещё шире, переключая внимание на Акона. — А ты, Акон… всегда был склонен к пацифизму. Как трогательно: спасение бывшей… коллеги, — он сделал паузу, явно наслаждаясь каждым словом. — Что дальше? Будешь бросаться под меч ради неё каждый раз? Маэко почувствовала, как у неё что-то неприятно сжалось внутри. «Бывшей коллеги». Он намеренно не сказал «бывшей жены». Она посмотрела на Акона, не зная, как он отреагирует. Акон вздохнул, словно ему было лень даже вступать в этот бессмысленный разговор, но его голос прозвучал неожиданно твёрдо: — Если придётся. Маэко замерла, чувствуя, как в груди что-то странно сжалось. Маюри прищурился, явно довольный ответом. — Очаровательно, — он хмыкнул, бросив последний взгляд на Маэко, а затем развернулся и ушёл. Бьякуя всё это время молча наблюдал за происходящим. Ему не нужно было вмешиваться — но внутри у него было неспокойно. Почему это его так задевает? Мысль о том, что Маэко могла погибнуть, накатила на него с новой силой. Он видел, как её мечущиеся руки не переставали работать, несмотря на усталость, видел, как в уголках её губ таилась упрямая, болезненная складка. Она взяла на себя слишком много. Не просто бой. Не просто ответственность за жизни шинигами. Она несла на себе груз прошлого. Бьякуя чувствовал это, но не понимал, почему это его волнует. В какой-то момент он поймал себя на том, что уже идёт к ней. — Ты в порядке? — его голос был тихим, но напряжённым. Маэко подняла голову, и в её глазах на миг мелькнуло удивление. Она кивнула, но взгляд её был усталым. — Да, всё хорошо. Спасибо за беспокойство. Он мог бы поверить, но его взгляд зацепился за её пальцы. Они всё ещё слегка дрожали. Ты врёшь. — В следующий раз будь осторожнее, — сказал он, его голос стал чуть строже, чем он намеревался. Маэко слабо улыбнулась, но в её глазах читалась тень иронии. — Постараюсь, капитан. Маэко вернулась к раненым, но Акон не мог не заметить, как её плечи едва заметно дрогнули. Она больше не смотрела на них — ни на него, ни на Бьякую — словно надеялась, что разговор растворится в шуме лагеря. Бьякуя же ещё мгновение стоял, не сводя с неё взгляда. Это было почти незаметно, но Акону не нужно было многого, чтобы понять: в этом взгляде было нечто большее, чем простая обеспокоенность. Он что, правда волнуется за неё? Акон чуть прищурился, внутренне напряжённый. Кучики никогда не опускался до личных разговоров, не интересовался никем, кроме своей семьи и чести рода. Даже если кто-то из его людей получал ранения, он не подходил, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке. Но сейчас… Сейчас он подошёл к Маэко. Акон чуть сжал челюсть, пытаясь не делать поспешных выводов. Это было всего лишь предчувствие, ощущение чего-то неясного и тревожного. Но он знал себя. Его предчувствия редко ошибались.

***

Тусклое пламя костра потрескивало, отбрасывая дрожащие тени на измученные лица шинигами. Воздух был наполнен запахом дыма, лёгкой горечью лекарственных отваров и металлическим привкусом крови, застывшей на одежде бойцов. Вечер казался спокойным лишь на первый взгляд — усталость висела в воздухе, напряжение, накопившееся за день, с трудом отпускало собравшихся у огня. Маэко отсутствовала. В её палатке светились слабые голубоватые вспышки кидо — она продолжала работать с ранеными, не позволяя себе передышки. Бьякуя сидел чуть в стороне, формально присутствуя среди своих подчинённых, но не участвуя в беседе. Он изредка поднимал взгляд, скользя им по палатке Маэко, но тут же возвращался к созерцанию огня, не позволяя себе задерживаться на этом слишком долго. Однако внутри него что-то шевелилось, не давая покоя. Рядом Ренджи, отложив ложку, скрестил руки на груди и задумчиво покосился на Акона. Тот ел молча, не выказывая особого желания поддерживать разговор, но лейтенант не собирался упускать шанс. Маюри отсутствовал, поэтому он мог спросить. — Акон, — заговорил он с напускной небрежностью. — Давно ты знаешь Маэко? Акон не сразу ответил. Он поднял взгляд, в котором читалась лёгкая усталость, и коротко кивнул. — Давно. — Служили вместе? Или… — Ренджи оставил фразу незавершённой, намекая на нечто большее. Акон медленно положил ложку, словно обдумывая, стоит ли отвечать. В его глазах мелькнуло что-то тёмное, прежде чем он спокойно произнёс: — Или. Ренджи с интересом подался вперёд. — Это личное, я понимаю. Но, знаешь, теперь, когда выяснилось, что она сестра Урахары, у меня куча вопросов. Никто ведь не знал. Вот и думаю… может, ты прояснишь кое-что? Акон вздохнул, точно решая, стоит ли поддаваться на этот разговор. В конце концов, он всё же заговорил: — Мы выросли вместе в двенадцатом отряде. Потом поженились. Ренджи замер. — Ого. — Он даже присвистнул, бросив быстрый взгляд на Бьякую, но лицо капитана оставалось непроницаемым. — Вы были женаты? — Да, — спокойно подтвердил Акон. Ренджи поёрзал, чувствуя, что задался неудобным вопросом, но не мог удержаться: — И как? Акон чуть заметно напрягся, но его голос остался ровным. — Недолго. Около десяти лет. Ренджи откинулся назад, почесав подбородок. — Десять лет — это, знаешь ли, совсем не мало. — Всё относительно, — коротко ответил Акон, поднимаясь на ноги. — Если ты закончил с допросом, я отнесу Маэко ужин. Он аккуратно собрал еду и направился к палатке. Ренджи проводил его взглядом, потом медленно повернул голову к Бьякуе, который всё это время казался отстранённым, но не упустил ни слова. — Ты это слышал, капитан? — пробормотал он, словно проверяя реакцию. Бьякуя перевёл на него взгляд. В тёмных глазах мелькнуло нечто холодное, но вместе с тем настороженное. Однако его голос остался ледяным и безразличным. — Ты слишком часто позволяешь себе ненужные вопросы об очевидных вещах, Ренджи. Лейтенант нахмурился, но промолчал. А Бьякуя вновь перевёл взгляд на палатку, куда скрылся Акон. Он не задавал вопросов — в этом не было необходимости. Истина, которую он предпочёл бы не знать, уже была очевидна. Бьякуя не сводил взгляда с палатки, в которой скрылась Маэко. Свет от костра плясал на её блеклых стенах, отбрасывая дрожащие тени — силуэты раненых, её собственную фигуру, мелькающую между ними. Мысль о том, что когда-то она принадлежала другому, глухо отозвалась внутри. Он не позволил бы себе назвать это ревностью — слишком низменное чувство для кого-то вроде него. Но что-то в этом знании оставило в душе едва уловимый, но неприятный осадок. Акон сказал это просто, без эмоций, но Бьякуя не был слеп. В его голосе звучала некая отстранённость, с которой говорят о прошлом, которое пытались забыть, но так и не смогли. Было ли там сожаление? Привязанность? Или лишь остатки старой боли? Он опустил взгляд на свою чашу с недопитым чаем. Тёплая жидкость давно остыла, как и его желание продолжать этот разговор. Всё, что следовало узнать, уже стало очевидным. У Маэко был свой путь. Её жизнь, её прошлое — всё это не имело к нему никакого отношения. И всё же Бьякуя поймал себя на том, что снова смотрит в сторону палатки. Прошлое… оно никогда не исчезает окончательно. Внутри медицинской палатки царила полутемнота, освещённая лишь несколькими лампами. Раненые шинигами лежали без сознания на простых матах, их дыхание было тяжёлым, но стабильным. Маэко склонилась над одним из пациентов, проверяя повязки и накладывая очередное исцеляющее заклинание. — Всё будет хорошо, — прошептала она, больше себе, чем раненому. Шелест шагов за пределами палатки заставил её на мгновение поднять голову. Вошёл Акон, держа в руках поднос с едой. Он осторожно поставил его на ближайший стол, глядя на Маэко с лёгким напряжением. — Ты должна поесть, — тихо сказал он, но в его голосе ощущалось нечто большее, чем простая забота. Маэко мельком взглянула на поднос, затем вернулась к перевязке. — Спасибо. Но я пока занята. Акон подошёл ближе, его движения были медленными и осторожными, словно он боялся спугнуть её. — Маэко, ты не можешь продолжать так без отдыха. Она наконец выпрямилась, откинув с лица выбившуюся прядь волос. — Акон, — произнесла она устало, но с благодарностью, — я ценю твою заботу. И… за то, что ты сделал сегодня. Спасибо. Мужчина опустил взгляд, будто собираясь с мыслями. Затем тихо произнёс: — Это был единственный правильный выбор. Я бы не смог снова потерять тебя. Маэко напряглась, её взгляд стал более серьёзным. — Акон… прошло много времени. Я… не хочу возвращаться к этим разговорам. — А я хочу, — перебил он, поднимая глаза. — Если бы я мог вернуть время назад… Если бы я тогда не сделал той ошибки, может, всё было бы иначе. — Мы оба тогда сделали ошибки, — тихо ответила она, отводя взгляд. — Ты не обязан каждый раз извиняться. — Но я буду, — твёрдо сказал он. — Потому что каждый раз, когда я вижу тебя, я понимаю, что разрушил нечто, что было лучшим в моей жизни. Маэко посмотрела на него, и в её глазах мелькнули тень печали и смирение. — Прошлое не изменить. Но я ценю твоё признание. И… ещё раз спасибо за то, что спас меня сегодня. Акон кивнул, его лицо вновь приняло нейтральное выражение. — Береги себя, — коротко сказал он, разворачиваясь и направляясь к выходу. В этот момент Бьякуя, проходя мимо палатки, невольно услышал часть разговора. Его шаг замедлился, когда он уловил слова Акона о раскаянии и сожалении. Он замер на мгновение у входа, его взгляд стал холодным и напряжённым. Однако капитан Кучики не позволил себе задержаться слишком долго. Сжав руку на рукояти своего меча, он молча продолжил свой путь, скрывая за безупречным самообладанием вспыхнувшие в груди чувства. Но они не исчезли. Позже, когда ночной воздух уже охладил раскалённые стены палаток, Бьякуя остановился у небольшого водоёма на окраине лагеря. Лунный свет отражался на водной глади, и его собственное отражение смотрело на него — непроницаемое, бесстрастное, но внутри словно появилось крошечное смятение. «Я бы не смог снова потерять тебя.» Эти слова Акона эхом отдавались в сознании. Впервые за долгое время Бьякуя поймал себя на том, что сравнивает свои чувства с чужими. Ему было безразлично к прошлому Маэко? Или он просто не позволял себе задумываться об этом? Кучики Бьякуя всегда считал себя неподвластным эмоциям. Но эта женщина, своим терпением, своей стойкостью, своей человечностью, задела нечто глубоко внутри него. Он чувствовал это, но не позволял себе признать. Однако то, как в голосе Акона звучало раскаяние… вызывало ли это в нём ревность? Его пальцы непроизвольно сжались, пока он смотрел в воду. Ему нужно было успокоиться, вернуть контроль над мыслями. Он сделал шаг назад, стряхивая эти ненужные размышления, и скрылся в темноте лагеря, оставив водоём и собственные сомнения позади.