17

      «Походу, пивас всё же был палёный,» — мрачно думает Руслан, поправляя тёмные очки на глазах. Он скучающе гоняет пальцем по столу крошку хлеба, наблюдая за тем, как Дугар пытается не уебаться лицом прямо в стоящую перед ним тарелку. Кажется, Ангарскому не мешает вырубаться ни гул в столовке, ни отвратный запах прилипшего к тарелке пюре.       — Если бы ты был мемом, ты был бы тем Томом, который глазами спички ломает, — подмечает Енисейский с усмешкой. И добавляет издевательски. — Что такое, Ангарский, аппетита нет?..       — Завали, Енисейский, башка и без тебя раскалывается, — тянет Дугар, косясь на солнечные очки на лице парня. — Я хотя бы не пытаюсь играть в гения маскировки. Что за секретное задание Вам поручили на этот раз, агент 007?       — Отвали, — Руслан отмахивается и достаёт телефон, ухмыляясь уголком рта. — Ты ещё скажи, что о чём-то жалеешь?       — Не скажу, — Ангарский кивает и, кажется, снова ловит микросон.       — Да хорош уже бедной пюрехе своей физиономией угрожать! — Енисейский толкает его в бок. — Я знаю, что тебя взбодрит. Глянь, чё нашёл в ТикТоке. Про тебя песню написали.       Дугар без особого энтузиазма приоткрывает один глаз, глядя в экран протянутого Русланом телефона. Там какой-то чувак с синтезатором поёт песню про своего любимого младшего брата.       «Спи, мой братишка, спи-засыпай, Тот, кто перегрыз домашний вай-фай…»       Дугар открывает второй глаз.       «Тот, кто телевизор пробил головой, А сейчас тут лежит… беззащитный такой…»       Ангарский понимающе ухмыляется.       «Тот из-за кого все в нашей семье Ходят на стройку поспать в тишине…»       Руслан вскидывает бровь, когда ловит на себе взгляд, но решает токсично промолчать.       «Когда ты подрастёшь и сядешь в тюрьму,       Носить сигареты ты сможешь в носу.       Поверь мне, я помню, сколько всего доставал…       Орехи, маслину, запонку, пробку от шампанского, кусок шашлыка…»       Енисейский сначала не понимает, чего там Дугар руками делает, а потом понимает… Ангарский начинает играть в сраное бинго и загибает пальцы!       К концу песни пальцы обеих рук у Дугара загнуты. И, Руслан готов поклясться, на ногах он их тоже загнул.       «Но, если честно, я очень рад, Что у меня есть младший брат!       …Жалко не сводный и отказаться нельзя.»       Дугар, не меняясь в лице, медленно вдыхает воздух… а потом начинает смеяться. Руслан каждый раз пугается, что он так умеет.       — Скинь мне. Я буду Сэсэг на ночь включать. Может, хоть это её вырубит.       Руслан хочет переспросить, как зовут сестру Дугара, но не успевает — к их столу летящей походкой подруливает Илья.       — Чё кого, мужики? — он такой бодрый. Аж противно.       — Чего тебе, Томин? — за тёмными очками не видно, как Руслан закатывает глаза, так что он старается вложить максимум глазозакатывательной интонации в голос. — Опять домашку тебе дать списать?       — Если очень хочешь, можешь и дать. Но я сегодня не за этим, — Илья загадочно улыбается и наклоняется поближе, понижая голос. — У меня предки сваливают на выходные. Смекаете?..       — Мои поздравления, — Енисейский складывает руки на груди. — И что?       — И то! Весь наш класс, да и не только, у меня на хате собирается. Одни вы остались. Не дело от коллектива отбиваться, а?       Руслан с подозрением косится на Дугара, потом на Илью.       — Спасибо за предложение, конечно, но у меня на выходные есть планы поинтересней, — Енисейский сразу даёт от ворот поворот. Вот ещё. Ему общения с дорогими одноклассниками хватает и в школе.       — Ну, как хочешь, — Илья, видимо, и не ожидая другого ответа, просто пожимает плечами, тут же переключаясь на соседа Руслана. — А вот тебя, Дугар, мы будем очень ждать, — он заговорщически подмигивает.       — Какие ещё «мы», а главное — нахуя? — Ангарский задаёт весьма правильные вопросы, Енисейский одобряет такой подход. Аж самому интересно стало.       — Да так… — Томин лукаво ухмыляется. — Ты же к нам недавно совсем пожаловал. Как раз повод есть познакомиться с классом поближе в неформальной обстановке, так сказать. Особенно с его прекрасной половиной. У тебя ж девушки нет?       — С утра не было, вроде, — безразлично отвечает Дугар.       — Ну вот и исправим этот косяк! — Илья хлопает его по плечу. — Давай, погнали, отказ не принимается! Я тебя в конфу добавлю ща, там место-время-выпивон уже обсудим! Ну, бывай!       Протараторив всё это скороговоркой, Томин вихрем уносится куда-то в неизвестном направлении. Енисейский провожает этого массовика-затейника пренебрежительным взглядом.       — М-да уж… — Руслан хочет добавить, что с его постоянными тусовками, на которые Руслана, кстати, не зовут уже очень давно, и вряд ли бы позвали сейчас, не сиди он просто поблизости с Ангарским, Илюхе после одиннадцатого светит только факультет строевого пения. Как там в песне поётся? «Здравствуй, юность в сапогах?».       Но Руслан решает токсично промолчать, взглянув на Дугара. Тот больше не выглядит таким сонным и задумчиво пялится в свой телефон.       — Чё, реально пойдёшь? — Енисейский вскидывает бровь. Томин его уже и в беседу добавил, что ли?       — Почему бы и нет? — Дугар пожимает плечами. — В чём-то он прав. Мне ещё целый год с этими людьми учиться, а я даже имён их не помню. Если будет скучно, просто свалю да и всё. А ты чего не идёшь?       Руслан пренебрежительно фыркает и вздёргивает подбородок.       — Делать мне больше нечего.       — Ну, как хочешь, — Ангарский не настаивает, но вслух подмечает, что без Енисейского и правда будет скучно.       «Ну так не иди!» — даже в голове Руслана это звучит как-то глупо и по-детски, так что он эту прекрасную идею не озвучивает. С чего бы ему вообще должно быть дело до того, пойдёт Дугар на эту попойку или нет?       — Зато на информатике, на которую мы уже опаздываем, скучно не будет, — Руслан поднимается. — Пошли уже, а то пропустим, как Рафаил Фёдорович опять с Романовым сцепится.       — Каждую пятницу одно и то же… — вздыхает Дугар, убирая телефон в карман.       На информатике и правда не скучно. Учитель объявляет, что с сегодняшнего занятия и до конца четверти всем ученикам будет нужно в паре подготовить проект, от которого и будет зависеть четвертная оценка. А именно — сделать полноценный сайт со всякими штуками-дрюками в виде гиперссылок, плавных переходов между страницами, оглавлением и прочим. Тема свободная.       — Нам нужно что-то оригинальное… — тянет Руслан, задумчиво пялясь в монитор.       — Ну, у меня идей аж целое нихуя, так что с меня техническая часть, а с тебя — творческая, — Ангарский потягивается и складывает руки за головой. — Есть какие-то светлые креативные идеи в твоей голове?       Руслан переводит взгляд на одноклассника, на его сложенные за головой руки, как всегда облачённые в длинные рукава черной толстовки. И хитро прищуривается.       — Кажется, есть одна.       — Она мне понравится?.. — настороженно уточняет Дугар, вскинув бровь. Хоть они общаются не так уж давно, Ангарский проявляет чудеса проницательности — ему даже не нужно видеть глаз Руслана, чтобы вычислить пляшущих там чертей.       — О, уверяю, ты-то как раз будешь в восторге… — Енисейский многообещающе ухмыляется.

***

      — Как в такой красивой голове помещается столько охуительных идей… — выслушав идею Руслана, заключает Дугар.       — Сам не знаю, дорогой, — Енисейский пожимает плечами. — А вот ещё одна!       — Твою мать, что ещё?       — Нам же папку с проектом надо как-то обозвать, да?       — Рафаил Фёдорович сказал, что можно просто имена написать. Чего ты удумал?       — Фу, как скучно! — Руслан отмахивается и сразу принимается за воплощение своего плана: создаёт на рабочем столе новую папку и начинает что-то набирать в названии. — Раз уж ты у нас переселенец, предлагаю взять не наши имена. А города.       Дугар пару секунд молча смотрит на название папки, где теперь красуется звучное «Иркукрасы».       — Я без понятия, сколько грамм нужно употребить для такого эффекта. Звучит, как название пейринга на Фикбуке.       — Ну, значит, придётся кому-то теперь писать про нас голубую «Повесть временных лет» на двести страниц, — Енисейский усмехается. — Я бы такое чтиво заценил.

***

      После информатики они выходят из кабинета, договорившись сегодня после уроков продолжить работать над сайтом у Руслана, когда того внезапно окликает Татищев.       — Енисейский!       — Юрочка! — радостно хлопает в ладоши Руслан. — Как носик, не болит?       — Твоими молитвами. А чё ты на вписон не идёшь? — Юра явно находится в приподнятом настроении. Но это поправимо.       — А ты что, расстроился, что меня не будет? — Енисейский надувает губы, сюсюкая как можно противнее. — У, малыш, извини, ты не в моём вкусе. Тебе я даже под водкой не дам.       — Зато остальным уже, походу, дал, — Татищев сплёвывает на пол. — Я думаю, что ты не идёшь, потому что на всех хуях школы уже посидел, кроме моего. Два раза на один и тот же член садиться не в твоих правилах?       Руслан чувствует, как Ангарский напрягается за его спиной, но он лишь медленно поднимает руку, мол, спокойствие, только спокойствие. Собственная репутация для Енисейского никакой не секрет. Он даже развлекался порой тем, что вёл своеобразный топ неизвестных авторов, наиболее красочно описавших его бурную половую жизнь на стене школьного туалета. Порой так интересно узнавать о себе что-то новое!       — А ты, Татищев, как я погляжу, читать научился? — Енисейский удивлённо вскидывает брови. — Поздравляю, похвально! Очень советую хотя бы изредка разбавлять свой список внеклассного чтения чем-то кроме надписей в туалете. Или ты по старинке, как баба базарная — из уст в уста информацию получаешь?       — Да на каждом углу только твои блядки и обсуждают, — Юра хмыкает. — Нужно быть слепо-глухо-немым, чтобы не знать о том, кому ты и в каких позах давал.       — Я даже и не знал, что у меня так много поклонников… — Руслан расплывается в ехидной ухмылке. — Завидуешь моей популярности? Ну извини, не всем суждено умереть девственниками, как тебе, сладкий.       — Было бы чему завидовать! — Татищев усмехается, оглядывая его с ног до головы полным отвращения взглядом. — Ночь прошла продуктивно, раз ты сегодня не только в шмотках с закрытым горлом гоняешь, но ещё и очки нацепил эти? Сидеть-то хоть не больно?       Руслан мельком оглядывается по сторонам. Их светская беседа привлекла внимание — любопытная публика уже подтянулась. Кто бы сомневался. Татищев определённо зализал раны и пришёл за реваншем. Ты глянь-ка, подготовился даже! Наверное, долго голову пришлось ломать над таким длинным текстом. И как выучил только?..       Ну что ж. Народ хочет хлеба и зрелищ? Они его получат!       — Спасибо за заботу, милый, — Енисейский посылает Юре воздушный поцелуй. Того аж передёргивает, от чего Руслану становится ещё веселее. Но после он становится максимально серьёзным и повышает тон, чтобы все собравшиеся слышали. — А теперь, Татищев, прекрати косить под дурачка. Не делай вид, будто ты не знаешь, почему я сегодня в солнечных очках.       Енисейский оглядывает толпу зевак и очаровательно улыбается благодарным слушателям.       — Ушлый пидор! Решил выколоть мне глаза, когда узнал, что его противнику есть, что сказать…       — Ты чё несёшь, припадочный?! — Татищев тут же оскаливается. — За пидора и гнилой базар свой поясни!       Но Руслан его слушать не намерен.       — Я вхожу в туалеты без стука! — Енисейский обводит руками заинтересованную толпу и снова поворачивается к Юре. — Твоя мать — мой туалетный шнырь! Заметь, я не говорил, что твоя мать — сука, но твой отец — моя собака-поводырь!       Собравшиеся издают протяжное «ооооу!», и, кажется, Руслан слышит из толпы знакомый голос, который кричит «пошумим, блять!».       — Ты куришь только лёгкий Кэмел, — он склоняет голову набок, глядя на всё больше охуевающего от происходящего Татищева. — И называешь это жёсткий трип. Чувак, если бы я украл твои анализы спермы, то обнаружил бы блёстки в них!       По толпе проносится нарастающий гул и смех, пока Руслан на ходу пытается выдумать какую-нибудь ещё подъёбку. В затянувшейся паузе он снова слышит голос, на этот раз уже точно принадлежащий Белоярскому.       — Бля, братан, я чёт не расслышал… Давай ещё раз про туалеты!       — Я вхожу в туалеты без стука! — уже почти кричит Руслан, чеканя слова, и толпа скандирует вместе с ним. — Твоя мать — мой туалетный…       — Шнырь! — заканчивают собравшиеся.       — Заметь! Я не говорил, что твоя мать — сука! — он делает жест руками, как заправский дирижёр, и зрители охотно подхватывают строчки. — Но твой отец — моя собака-поводырь!       — И в следующий раз, требуя меня пояснить за мой «гнилой базар», тщательней вытирай лицо от спермы, ведь она у тебя, походу, в обоих глазах! — Руслан ногтем стучит по своим тёмным очкам. — Раунд, мразь! — напоследок выплёвывает Енисейский прямо в лицо застывшему, часто дышащему через нос Татищеву, пока толпа гудит и улюлюкает.       А Руслан уже тише, вкрадчиво и почти на ушко добавляет:       — На будущее, дам тебе совет: если выучил парочку новых слов и язык чешется посоревноваться в красноречии — не прыгай выше головы, выбирай в оппоненты детсадовцев. Кстати, помаши ручкой своей Анютке, вон она, стоит и видосик даже снимает, как я тебя опустил.       Честно говоря, Аню в толпе Руслан не заметил. Да и не искал особо. Но, как он и рассчитывал, эта фраза становится последней каплей.       Удар приходится сначала в зубы, потом в живот. Очки слетают в лица, и уже поваливший Руслана на пол Юра успевает вмазать ему прямо в глаз прежде, чем его оттаскивают.       — Татищев! — сквозь шум в ушах Енисейский слышит низкий голос Уралова.       — Твою же блядскую мать, Руслан! — Дугар кидается к нему и помогает подняться. — Я так и знал, что ты довыёбываешься!       Руслан не пытается кинуться на Юру, но Ангарский всё равно оттаскивает его за ворот водолазки назад, пока Енисейский, откровенно жутко скалясь окровавленным ртом и зажимая подбитый глаз одной рукой, другой показывает фак Татищеву, брыкающемуся в руках Кости.       — Что тут творится?! — все в момент затихают, когда слышат голос их дорогого классного руководителя.