Тихий вечер

Пыль арены, казалось, прилипла ко всему, даже к воздуху в их общем общежитии. Джозеф, весь тихий и грациозный, рухнул на потёртый диван, тяжесть дня, проведённого в воплощении праведной силы, наконец, легла на его плечи. Фред, как всегда, был вихрем нервной энергии, меряя шагами комнату и теребя край своей огромной футболки. Грохот их общего пространства — лязг сброшенных доспехов, шёпот далёких разговоров других членов актёрского состава — приносил странное утешение. — Это был долгий день, — сказал Джозеф, его голос был низким рокотом, который, казалось, всегда успокаивал Фреда. Он провёл рукой по своим тёмным волосам, жест, который каким-то образом умудрился быть одновременно усталым и несомненно очаровательным. Фред прекратил мерить шагами, прислонившись к дверному косяку. — Можешь сказать это снова. Клянусь, этот макияж — проклятие моего существования, — он скорчил рожицу, издав мультяшный хмык. Джозеф усмехнулся, мягкий мелодичный звук, от которого у Фреда пробежала приятная дрожь по спине. — Но он делает тебя довольно грозным злодеем, — поддразнил Джозеф, его глаза сверкали от удовольствия. Фред покраснел, тёплый румянец пополз по его шее. — А ты, ну, просто выглядишь… по-королевски. Как будто ты родился, чтобы носить эти сандалии, — он тут же пожалел об этой оплошности, его щёки вспыхнули сильнее. Он поправил стопку сценариев на соседнем столе, его обычная уверенность на мгновение исчезла. — Царственный, не так ли? — голос Джозефа был на удивление нежен, и Фред осмелился взглянуть на него, его сердце забилось немного быстрее. Взгляд Джозефа был прикован к нему, мягкий, почти ищущий взгляд в его глубоких карих глазах. — Фред, ты выглядишь... усталым. Садись, — он похлопал по подушке рядом с собой. Фред колебался мгновение, его застенчивость боролась с желанием быть рядом с Джозефом. В конце концов он сдался, его движения всё ещё были немного неуклюжими, когда он опустился на диван. Близость заставила его вздрогнуть, тепло, исходящее от тела Джозефа, казалось странно успокаивающим. Обычно Джозеф сохранял уважительную дистанцию, ссылаясь на вежливое и профессиональное товарищество. А это было... по-другому. Некоторое время они сидели в уютной тишине, единственным звуком был тихий гул кондиционера. Джозеф, казалось, смотрел на что-то за пределами комнаты, в его глазах был какой-то отстранённый взгляд. Фред наблюдал за ним краем глаза, восхищаясь его сильной линией подбородка и тем, как тусклый свет отражал блики в его волосах. Затем Джозеф повернулся к нему, его взгляд был пугающе напряжённым. Он протянул руку, его пальцы коснулись щеки Фреда, посылая ему дрожь тепла. У Фреда перехватило дыхание. — Знаешь, — пробормотал Джозеф низким и хриплым голосом. — сегодня ты был невероятен. Та сцена в сенате — ты был просто потрясающим. Фред сглотнул, его горло внезапно пересохло. — Правда…? — выдавил он, его голос едва был шёпотом. Он не ожидал такой похвалы от Джозефа, не адресованной так лично. Большой палец Джозефа нежно провёл по щеке Фреда. — Правда. У тебя замечательная способность... вживаться в образ. Это так пленительно. Фред чувствовал огонь на щеках, его сердце колотилось в груди. Он чувствовал слабый запах сандалового дерева и чего-то ещё, цепляющегося за его кожу. Он никогда раньше не чувствовал этого, ни с кем. Затем произошло это. Без всякого предупреждения Джозеф наклонился, его взгляд упал на губы Фреда. Глаза актёра расширились, вспышка замешательства сменилась чем-то другим… надеждой. А затем губы Джозефа оказались на его губах, мягкие и неуверенные, лёгкое, как пёрышко, прикосновение, которое послало волну головокружительного тепла через него. Поцелуй был нежным, мучительно нежным, как будто Джозеф боялся, что может сломать его. Губы Фреда слегка приоткрылись, позволяя Джозефу углубить поцелуй, и тихий стон сорвался с его губ. Он чувствовал, как рука Джозефа движется, чтобы обнять его затылок, притягивая его ближе. В голове Фреда кружился вихрь ощущений. Ощущение губ Джозефа, тепло его кожи, то, как его другая рука теперь лежала на его бедре. Он закрыл глаза, позволяя себе раствориться в поцелуе, забыв об усталости дня. Он почувствовал прилив чего-то, что не мог точно назвать: смесь тоски, привязанности и чистого, подавляющего удивления. Когда они наконец оторвались друг от друга, оба тяжело дышали, их глаза сцепились в молчаливом, невысказанном разговоре. Щёки Фреда покраснели, его сердце всё ещё колотилось о рёбра. Он никогда не представлял, что такое может произойти, ни с Джозефом, ни с кем-либо ещё. Джозеф всмотрелся в лицо Фреда, на его лице была смесь неуверенности и нежности. — Фред… — начал он, его голос всё ещё был хриплым. — я… Я надеюсь, что это не было… Фред протянул руку и положил её на руку Джозефа. Он не мог придумать правильных слов, его эмоции были в беспорядке. Всё, что он знал, это то, что он хотел, больше всего на свете, снова поцеловать Джозефа. Он посмотрел в тёмные глаза Джозефа. Медленная, застенчивая улыбка расцвела на его лице, и он прошептал: — Нет. Всё хорошо. А затем он наклонился вперёд, инициируя свой собственный поцелуй, на этот раз немного смелее, немного увереннее. Пыль, истощение, мир исчезли, сменившись только ими двумя, купающимися в мягком сиянии общего, неожиданного момента.