Be My Home

      Утро не встретило Минхо мягкими лучами солнца или приятным чувством, когда хорошо выспался, нет. Его встретили боль и невыносимое возбуждение, скручивающее всё его существо. Разум затуманен настолько, что через выступающие слёзы на глазах он не видит даже собственных ладоней на расстоянии вытянутой руки.       Он никогда не ненавидел свой саб-гендер так сильно, как в дни течки, потому что чувствовать, как всё внутри становится склизким, а потом будто разрывается на несколько частей, — невыносимое мучение.       Пальцы цепляются за простыни, сжимая их в кулаках, отчего матрас по бокам оголяется. Волосы лежат на подушках спутанными, влажными от пота прядями. А тело метается по кровати в муках. Течка могла бы быть чем-то сладким, приятным и дарящим наслаждение, но пока у Минхо нет альфы рядом, она так и останется болезненной и неприятной.       Вокруг него лежат его самые любимые вещи и, если говорить по секрету, одна толстовка Джисона, которую тот оставил на неделе у него в квартире, потому что было слишком жарко, а потом забыл забрать.       Сейчас же слишком жарко только Минхо. Но он всё равно надевает эту худи на себя, цепляя пальцами края капюшона и натягивая ткань себе на лицо, и зарывается во флисовую подкладку носом. Запаха альфы почти нет, лишь изредка слышатся нотки мороза, но это также может быть очередной волной жара, захлестнувшей тело Минхо волной до онемения конечностей.       Минхо разочарованно стонет, откидывая толстовку в угол комнаты, но случайно попадает ею в стул, который опасно покачивается, а потом вновь встаёт в исходную позицию.       Минхо даже не будет пробовать хоть как-то играть с собой. Это даже на каплю не облегчит его состояния, он лишь потратит силы. До этого он просыпался ночью, чтобы выпить обезболивающее, но они явно не помогли, потому что сейчас он уже не чувствует пальцев на руках, а левое бедро сводит, заставляя жмуриться от неприятных ощущений.       Минхо приподнимается, чтобы лечь набок и свернуться калачиком. Его лицо неудачно оказывается прямо перед телефоном, спокойно лежащим на тумбочке. В голове проскальзывает мысль позвонить Джисону, но он тут же отбрасывает её, ведь чем он тогда будет лучше тех омег из университета?       Ткань подушки оказывается между зубами, когда волна боли, смешанная с жаром, бьёт по всему телу, заставляя слабо вскрикнуть. Слёзы стекают по щекам, хотя Минхо никогда не плачет, но боль слишком сильная, так ещё и не прекращающаяся.       Природная смазка между оголённых ног заставляет кожу скользить, отчего бёдра сами раздвигаются, не в силах держаться друг на друге. У Минхо ещё ни одна течка не проходила настолько болезненно. Он просто не может выдержать это.       Когда проходит пик самых ярких неприятных ощущений, его рука всё же тянется к телефону, быстро пытаясь разблокировать его, но из-за влажных подушечек пальцев устройство не распознаёт отпечаток, и ему приходится со стоном вводить пароль, который он сделал достаточно тяжёлым.       И вот, когда Минхо наконец открывает КаТок, единственное, на что его хватает до ещё более сильной волны боли, — это написать Джисону: «Ты мне нужен», допустив при этом как минимум пять ошибок, получая в конце концов: «Тф мгн нцжнг». Сразу после того, как сообщение отправляется, Минхо скручивает так, что ему кажется, что внутренности связываются в крендель.       Он стонет, вытирая рукой слёзы, текущие по щекам, и в сотый раз проклинает свою омежью сущность, как вдруг слышит под ухом звонок.       «Хан-и», разбирает Минхо, когда слеза скатывается по щеке, давая возможность разглядеть надпись на экране. Он нажимает на «принять вызов», и из динамиков доносится обеспокоенный голос Джисона:       — Хён? Я ничего не понял из твоего сообщения. Что случилось? Что-то купить нужно?       — Джисон-и, — стонет в трубку Минхо, скручиваясь в комочек, дрожа всем телом, когда слёзы вновь скатываются по щекам и он больше не может выдавить из себя и слова без криков.       — Хён?! Что мне привезти?! — слышно, как Джисон встаёт из-за стола, явно переворачивая стул.       — Приедь ко мне, пожалуйста, — стонет Минхо, закусывая подушку, потому что вместе с очередной волной боли и возбуждения от голоса Джисона вновь сводит бедро.       — Минхо, я не могу... Ты не в себе, — тихо говорит парень. Минхо хочет ему ответить, но лишь вскрикивает, отчего младший, кажется, роняет телефон. — Хён…       — Пожалуйста. Ты мне нужен. Сейчас, — умоляет Минхо, сжимая простыни и натягивая их на себя, полностью стягивая ткань с одного конца матраса. Джисон замолкает. Единственное, что говорит о том, что он не отключился, — это тяжёлое дыхание на другом конце.       — Хён…       — Пожалуйста! Я не могу, это такой Ад. Мне ещё никогда не было так плохо, — Минхо вновь вскрикивает и прерывисто дышит в динамик, желая раствориться сразу же после этого звонка, чтобы не видеть белый свет.       — Я еду, скажи код, хён, — сглатывая, говорит Джисон. Парень быстро бормочет ему четыре цифры, и звонок обрывается.       Ждать младшего придётся немало, потому что ехать с Каннама утром до Йонсана долго.       Минхо утыкается лицом в подушку и скребёт ногтями по матрасу. Дышать становится трудно оттого, как сильно ткань перекрывает дыхательные пути. Жар всё так и не проходит, и ему кажется, что он сейчас расплавится.       Такое ощущение, словно проходит половина суток, прежде чем дверь в квартиру открывается. Джисон снимает обувь, а потом очень тихо спрашивает:       — Хён? Ты как?       — Джисон-и, — зовёт Минхо, переворачиваясь обратно на спину. Младший слегка боязливо приоткрывает дверь в его спальню и застывает на входе.       Бледное тело Минхо в лучах уходящего утреннего солнца распласталось на простынях. Тёмные тонкие прядки прилипли к влажным от слёз щекам и губам. Подтянутый животик блестел на свету от пота, а бёдра измазаны природной смазкой. Вся комната пахнет жарким днём с едва слышимыми нотками ромашек. Джисон думает, что если закроет глаза, то вспомнит, как когда-то в детстве ездил за город со своими родителями.       Но закрыть глаза не получилось бы даже с огромными усилиями.       Он ставит на тумбочку противозачаточные. Дело в том, что из-за узла, который всё равно завязывается в любом случае, презерватив просто лопается, поэтому единственным вариантом против нежелательной беременности являются только противозачаточные таблетки.       Минхо смотрит на упаковку, а потом переводит взгляд на Джисона с лёгкой ухмылкой. Наконец он полностью почувствовал запах Джисона. Теперь даже волны боли не такие противные.       — А где тысячи упаковок и разъяснения о них? — спрашивает он, с ухмылкой пялясь на смущённого Джисона, который не понимает, что ему сейчас нужно делать, как подступиться ко всему.       — Тут, уж извините меня, у меня нет опыта, — отвечает Джисон, зачёсывая чёрные волосы назад и снимая свои извечные очки. Он, видать, даже не успел надеть линзы. Минхо чувствует себя таким маленьким сейчас, смотря на парня снизу вверх.       — Значит, всё же фармацевтом тебе нельзя идти, да? — смеётся он, закрывая ладонью глаз от солнечных лучей.       Джисон замирает вновь, бегая взглядом по всему телу Минхо. Его язык скользит по нижней губе и вытянувшимся клыкам. Угольные волосы зачесываются широкой ладонью, когда он ставит колено на кровать, пригибаясь к Минхо. Чёрная водолазка обтягивает всё тело парня, белые джинсы чуть увеличивают тонкие бёдра.       — Получается, что не быть, — загипнотизировано кивает Джисон, оглядывая Минхо с ног до головы вновь. Его рука тянется к телу старшего, теплым пальцем касаясь его ребра, а потом проводя выше, обводя груди, но не задевая соски.       Минхо резко вздыхает и переводит взгляд на очарованного Джисона. Собственная рука тянется к его водолазке, притягивая ближе к себе. Младший всё же не удерживает равновесие и падает на Минхо, едва успевая выставить руки вперёд.       Старший лежит разгорячённый под ним, дёргая его за чёрную ткань, шоколадные глаза смотрят в глаза Джисона, из-за чего дыхание младшего сбивается, а вымученная улыбка горит на лице. Каштановые волосы ореолом разметались по подушке, кроме одной единственной пряди, зацепившейся за мягкую, розовую, блестящую от слюны нижнюю губу. Джисон, тяжело сглатывая, опускает колено, касаясь им бедра Минхо. Он медленно поднимает одну свою руку, нежно убирая мешающие волосы, скользя большим пальцем по красноватой влажной коже.       — Тебе надо снять это, — выдыхает Минхо в губы Джисона, притягивая его ниже за водолазку, и растягивает её так, что через нитки виднеется медовая кожа. — Я хочу коснуться тебя. Прямо сейчас, — говорит он. И сейчас бы Джисону поцеловать его, но тогда это будет неправильно. Для него точно.       Поэтому младший отстраняется, хватаясь за горловину водолазки и стягивая её через голову. Минхо находит в себе силы, чтобы приподняться и рассмотреть всё тело Джисона. Последний раз, когда Минхо видел его без одежды, был года три назад, когда Джисон ещё не ходил в зал и был тонким мальчиком с щёчками.       Сейчас же у него чётко очерченные мышцы груди, бицепсов и торса, так они ещё и эстетично играют под смуглой кожей.       Минхо хочет сказать ему об этом, но Джисон движением руки показывает ему молчать, чтобы он не выговорил случайно того, о чём будет жалеть. Если Минхо сейчас больно физически, то младшему больно морально и очень, очень страшно. Страшно, что что-то поменяется.       — Хён, не надо, — просит Джисон, нависая над Минхо. — Не нужно ничего говорить, — шепчет он, касаясь губами ключицы. Наконец-то он может почувствовать нежную бархатистую прохладную кожу с лёгким оттенком ромашек. Он ставит руки рядом с плечами старшего, почти не касаясь их ладонями. Матрас прогибается, из-за чего сам Минхо поднимается выше.       И старший слушается. Молчит. Не произносит ни единого слова, хотя хочется сказать так много. Джисон по сравнению с ним тёплый, он чувствует это кожей на плечах, где почти невесомо соприкасается с младшим. Хочется, чтобы чужие руки блуждали по всему его телу, оглаживая каждый миллиметр, а, может, ещё и притянули его к себе.       — Касайся меня везде. Мне нужно больше, — умоляет Минхо, выгибаясь навстречу губам, выцеловывающим его рёбра.       Бёдра вновь скользят друг о друга из-за смазки, а комната уже будто и никогда не избавится от чрезмерно сладкой ромашки. Джисон садится на колени и медленно тянет свои ладони к телу старшего. Минхо надоедает ждать, и он просто берёт чужие руки в свои и кладёт почти горячие ладони себе на талию, пытаясь двигать ими вверх-вниз на манер поглаживаний. Голова слегка повёрнута вбок и закинута назад, отчего верхняя губа кажется намного пухлее, чем нижняя. Ресницы подрагивают, пока в них запутываются капельки чистых слезинок, что по щекам не скатываются, хоть и в дрожи угрожают сорваться. Тело бледное, с красными пятнами раздражения от пота. Джисон не может поверить, что чужая кожа настолько чувствительна, хотя это вполне ожидаемо, ведь она такая светлая, что летом Минхо скорее сгорает, нежели действительно загорает.       Джисон задумчиво водит подушечками пальцев по чужим рёбрам, переходя на живот, который подрагивает под касаниями, как и сам Минхо под ним. Мягкие поглаживания превращаются в более уверенные, когда он позволяет себе сжать талию старшего, отчего сверхчувствительный Минхо приглушённо стонет, закусывая ребро ладони.       Джисон опять тяжело сглатывает скопившуюся слюну, подхватывая тело старшего. Его пальцы буквально чувствуют, как парень под ним тает, и это самое лучшее, что чувствовал младший. Минхо полностью доверяет себя ему, чтобы он помог. И Джисон решает, что будет ещё осторожнее, чтобы оправдать чужие надежды.       — Д-Джисон-и, — шепчет Минхо, запинаясь, когда парень наклоняется, облизывая один сосок, пока руки скользят по телу, доходя до ягодиц, обводя их по контуру и останавливаясь под бедром, чтобы закинуть ногу себе на плечо.       Оторвавшись от чужой груди и прижимаясь к внутренней части ляжки шеей, а потом и щекой, Джисон заглядывает в помутневшие глаза Минхо, сжимающего простыни. Парень не в силах держать взгляд, хотя обычно он так смущал Джисона.       Сейчас же роли поменялись.       — Да, хён? — спрашивает он, прижимаясь губами к внутренней части бедра, немного всасывая кожу. — Что такое?       — Ничего. Просто, — тихо шепчет Минхо, приподнимая таз и касаясь возбуждённой плотью чужого подбородка, тут же пачкая его предэякулятом, — мне очень хорошо.       Джисон задерживает свой взгляд на нём, тут же ухмыляясь и привставая, из-за чего правая нога Минхо тоже поднимается вместе с ним. Младший мягким движением скользит через всю нижнюю часть правого бедра парня, чтобы провести двумя пальцами по сфинктеру Минхо, заставляя простонать, закусив губу. Джисон загипнотизированно собирает вытекающую смазку, растирая её между пальцев, а потом поднимает свой взгляд обратно на лицо старшего, чьи щёки и уши, кажется, сейчас покраснеют настолько, что оттенок совпадёт с цветом вина.       Джисону хочется немного подразнить Минхо и попробовать его на вкус, поэтому он чуть отодвигается на постели, зачёсывая волосы чистой рукой назад, потому что угольная чёлка вновь падает ему на глаза.       — Что ты делаешь? — спрашивает Минхо, когда Джисон раздвигает его бёдра. Теперь лица младшего не видно, старшего чуть приподнимают за таз, и тут он чувствует, как язык проходится между его ягодиц, слизывая смазку. — Бля-ять, — хнычет он, выгибаясь, сжимая простыни до того, что в одном месте они действительно рвутся. Лицо Джисона скоро показывается, и он с невинным видом улыбается влажными блестящими от слюны и смазки губами.       — Ты знал, что ты на вкус, как ромашковый чай? Несмотря на то, что запах у тебя сладкий, сам ты совершенно не такой. Это удивительно, серьёзно. Ты удивительный, — шепчет Джисон, целуя бедро Минхо, заставляя его ещё больше краснеть.       — Серьёзно? По смазке так говорить? Ты странный, Джисон-и, — отвечает с полустоном Минхо, откидываясь на подушку, чувствуя, как поцелуи сквозь улыбку покрывают его бёдра уже ниже.       — Я знал, что ты будешь удивительным. Обычно все говорят, что у омег и смазка, и запах до приторности сладкие в течку, но у тебя совсем не так, — отвечает нежно Джисон, ногтями проводя по животику Минхо, заставляя его крупно вздрагивать.       — Давай закончим на этом. Это странно слышать такое в сторону блядской естественной слизи, — шипит Минхо, когда Джисон кивает и прислоняет указательный палец к сфинктеру, поглаживая его по кругу.       — Конечно, хён, — кивает парень, удерживая одной рукой ворочающегося Минхо, который уже сам пытается насадиться на палец младшего.       Через пару жалобных всхлипов Джисон всё же сдаётся и толкает палец вперёд, мягко скользя внутрь Минхо, чувствуя, как мягкие податливые стеночки сжимаются вокруг. Он двигает им не торопясь, когда старший ударяет кулаком по матрасу.       — Перестань! Ты лучше меня знаешь, что меня сейчас не надо так растягивать, — хнычет парень, ближе подтягивая себя к Джисону, который с улыбкой добавляет второй палец, вызывая у Минхо тонкий звонкий стон. Двигая ими на манер ножниц, через минуты две с половиной он спокойно может протолкнуть уже третий палец, а потом ещё и четвёртый. Действительно, растяжка почти не нужна. Минхо был уже почти готовым.       Джисон отстраняется, чтобы снять джинсы. Он совсем забыл о собственном возбуждении, потому что понял, как же сильно боксеры и джинсы давили на член, только когда скинул их на пол.       — Скорее, Джисон-и, — просит Минхо, приглашающе разводя бедра в стороны. — Я хочу тебя, — уже умоляюще хнычет он, протягивая к нему руки.       Джисон подходит вплотную, прижимаясь своим членом к сфинктеру Минхо, а потом сразу же входит в него, вырывая из парня под собой громкий и вызывающий мурашки стон. Младшему чуть не сорвало голову от этого звука, но он послушно даёт старшему привыкнуть к размерам. Когда Минхо едва заметно кивает, Джисон начинает движение, находя сжатые кулаки Минхо и передвигая чужие руки так, чтобы они были на уровне головы. Младший вкладывает свои ладони в ладони парня, сжимая их.       Джисон точно знает, что лучше секса у него ещё никогда не было. Сердце стучит о грудную клетку, пока он наблюдает за тем, как Минхо хмурит брови, закусывает губу и стонет. Только для него. Для него.       — Джисон-и, — шепчет Минхо перед тем, как откинуть голову назад и сжать чужие ладони сильнее. — Джисон-и.       — Что такое, хён? — нежно спрашивает парень, приближаясь к его лицу, как вдруг Минхо приподнимается и касается его губ, утягивая младшего в поцелуй.       У них было молчаливое согласие не нарушать эту интимную границу. Но Минхо всё равно нарушил его. В голове пульсировало кровью слово «ошибка», но сейчас он хотел просто почувствовать чужие губы на своих. Джисон давит на него, придавливая своим телом. Минхо высвобождает свои руки и, скользя по плечам, обвивает шею младшего, притягивая ближе и постанывая тому в губы.       Джисон не хотел целовать Минхо сегодня, ведь он считает, что поцелуи могут быть только между возлюбленными, но от губ старшего оторваться невозможно, крышу срывает. Он сжимает чужую талию одной рукой, а второй зарывается в каштановые волосы, делая при этом мощные толчки, выбивая милые стоны из Минхо.       — Джисон-и, — хнычет парень, также путаясь пальцами в чужих волосах. — Я больше не могу, — пищит он, стягивая волосы младшего на затылке, когда тот выходит и кладёт Минхо набок, ложась за ним и заново входя. Он сразу же берет быстрый темп, чтобы довести старшего до оргазма.       Минхо кончает, пачкая простыни и собственный живот, а следом за ним кончает и Джисон. Старший чувствует, как внутри него набухает узел, пока Джисон обнимает его поперёк талии, выцеловывая шею, задевая кожу зубами, но не кусая.       Дымка возбуждения спадает, и он даже не чувствует болезненной усталости и может нормально что-то делать. Правда, это состояние продлится совсем недолго, может быть, часов шесть, пока очередная волна не накроет его.       И тут в его голове вспыхивает, как он только что поцеловал Джисона. По коже пробегает холод, когда осознание захлёстывает его. Он хочет повернуться и хотя бы извиниться, но младший лишь держит его крепче.       — Джисон-и... — виновато начинает Минхо, когда парень опять прижимается губами к его затылку, всё сразу понимая.       — Тише, хён. Всё в норме. Ты не виноват, — шепчет Джисон в каштановые волосы, прижимаясь носом к коже. — Только не забудь выпить таблетки, когда мы встанем, хорошо?       — Да, — тихо отвечает Минхо, смотря в стену перед собой, пальцами поглаживая тыльную сторону ладоней Джисона на своей талии. — Да, не забуду.       «Я всё испортил», — думает Минхо, желая забиться в угол, но младший опять целует его в шею и успокаивающе трётся щекой.       — Я сам решил помочь. Это не ты затащил меня в постель, хён. Помнишь, я говорил про то, что никогда не помогал омегам? Они мне никто. Ты мой самый удивительный хён. Я никогда не брошу тебя. Не переживай и не считай себя виноватым, — шепчет он, обнимая Минхо крепче, продолжая целовать чужую шею, хотя ему хочется целовать чужие губы. Но это неправильно.       Они не должны были этого делать.

***

      Когда сцепка проходит, Минхо сразу же пьёт противозачаточные. Джисон остаётся в комнате, чтобы поменять постельное бельё. Старший морщится, чувствуя, что смазка засыхает и стягивает кожу. Неприятно.       Как только он выпивает таблетки, он идёт в спальню, где Джисон, запутавшись в пододеяльнике, стоит и с нахмуренными бровями вытаскивает одеяло. Это пробивает Минхо на смех. Он садится на край матраса и поправляет одеяло, чтобы младший мог выпутаться из ловушки, а потом помогает ему надеть новый пододеяльник.       После победы над постельным бельем Джисон говорит, что им нужно сходить в душ. Он открывает шкаф, находя ярус с пижамой, выбирает себе комплект, который потеплее, а Минхо берёт более лёгкий, чтобы было не жарко.       Они заходят в ванную комнату, Джисон вешает одежду на крючок и пропускает Минхо первым в душевую кабинку, настраивая воду до тёплой, согревающей. Младший заходит и сам и направляет душевую лейку на парня, чтобы вымыть его. Взяв мочалку, он аккуратно, начиная с плеч и заканчивая лодыжками, трёт чужую кожу, уделяя внимание бёдрам в смазке.       Сам Минхо пока моет свои волосы, потому что они все грязные после того, как он вспотел. В его голове бьётся только одна мысль, что он точно влюбился в Джисона, но не может так просто сказать ему об этом. Сейчас уж точно.       Младший встаёт с колен, начиная промывать чужие волосы, мягкими движениями массируя голову Минхо. От этого ноги парня чуть не подгибаются, но Джисон его крепко удерживает за локоть, не давая упасть.       Как только они одеваются, то садятся на диван, наконец расслабляясь. С мокрых волос Минхо стекают капельки воды, поэтому младший предлагает их высушить, но тот отказывается, говоря, что так прохладнее.       Они недолго спорят и выбирают дораму для просмотра. На самом деле, Джисон просто уступает парню, из-за чего они сейчас смотрят что-то из разделов детектива и мистики. Младший укладывает руку на спинку дивана, и Минхо кладёт свою голову ему на грудь, из-за чего ткань намокает и неприятно прилипает к телу, но Джисону всё равно.       Лишь бы Минхо был ближе. Ближе к нему.       — Мне нравится Джиа, — говорит старший, сонно жмурясь. — Она сильная и крутая. А Инбом похож на тебя.       — Правда? Мне кажется, что я лучше, — шутливо отвечает Джисон, когда Минхо поднимает голову и внимательно смотрит ему в глаза, уже не смущаясь такого контакта.       — Именно поэтому я сказал, что ты похож. Ты и на Чонсона из «Отель дель Луна» похож очень.              — Подтверждаешь, что я лучше? — с ухмылкой спрашивает Джисон, хотя его сердце сейчас бьётся где-то в горле.       — Я никогда не отрицал этого, — пожимает плечами Минхо, отворачиваясь к экрану и продолжая смотреть дораму, которую до этого уже смотрел несколько раз.       Джисон думает, что его сердце в этот момент перестаёт биться, потому что он не знает, как описать это чувство, когда он не чувствует ни биения сердца, ни дорамы. Зато слышит чужое дыхание и иногда лёгкие хихикания. Его рука сползает с диванной спинки на плечи Минхо, который совершенно не против. Он лишь больше жмётся к Джисону, заставляя его ещё раз убедиться в собственной теории, что сердце его остановилось.       Он всё же не безразличен Минхо? У него есть шансы?