Be My Home

      Джисон листает ленту соцсети, сидя на диване Минхо, который, как только встретил младшего, улёгся спать. Персонажку всё же перекинули на него, из-за чего он забирал последние четыре дня Чонина только к половине одиннадцатого, извиняясь перед Джисоном и пытаясь впихнуть ему деньги за то, что тому приходилось тратиться на еду и для ребёнка тоже, да и за потраченное время. Но тот всегда отказывался, говоря, что ему не в напряг.       На самом деле, Джисону действительно не сложно, тем более оказалось, что ему нравится вот так проводить время. Изначально он это начал, чтобы помочь Минхо, но сейчас он понимает, что ему действительно очень нравится вот так сидеть с Чонином после школы и объяснять ему математику или слушать детские впечатления от какого-нибудь мультика. Это просто что-то очень особенное.       Иногда это отвлекает, когда задача, поставленная перед Джисоном, достаточно тяжёлая, но Чонин смышленый и понимающий ребёнок. Если старший ему скажет, что он занят и не может выслушать мальчика, тот поймёт и займётся своими делами, пока Джисон не скажет, что освободился.

***

      Через час, к двенадцати дня, Минхо сонно выходит с чашкой кофе в коридор к Джисону, когда в дверь звонят. На пороге появляются милый мальчик в шапке с кошачьими ушками, из-под ткани которой выглядывают прядки каштановых волос, и второй, но уже более серьёзный мальчик в серьёзной, серой шапке с помпоном и портфелем за спиной, а за ними заходит высокий мужчина с розовыми, почти вишнёвыми волосами, которые закреплены солнцезащитными очками на манер ободка. Чёрное тяжёлое пальто струится по телу, заканчиваясь у лодыжек. Макияж сделан достаточно ярко, чтобы подчеркнуть черты лица. Несмотря на серьёзное лицо, мужчина дружелюбно кланяется, а мальчики повторяют за ним. Минхо удивлённо косится на розоволосого родителя, думая, что к ним зашёл айдол.       Они здороваются и обсуждают, когда будет лучше забрать Феликса и Сынмина, которые в свою очередь уже убежали за Чонином в зал. Ёнджун-щщи оказывается очень милым и добрым человеком, несмотря на весь свой величественный образ, но также он кажется достаточно занятым, поэтому через несколько минут ему приходится уйти, чтобы помочь мужу на работе.       Как только дверь закрывается, Минхо восхищённо выдыхает, отпивая кофе из чашки, когда к ним подходят три ребёнка.       — Меня зовут Феликс, — кланяется мальчик с каштановыми пушистыми волосами и ангельской улыбкой. В его руках раскраска с супергероями и пара цветных карандашей.       — Меня Сынмин, — второй мальчик с тёмными, приглаженными прямыми волосами также кланяется, и из-за его спины виднеется расстёгнутый рюкзак, в котором находятся ещё какие-то игрушки.       — Это Джисон-хён, я говорил вам, что у него крутая пижама есть! — подбегает к парню Чонин, хватая его за подол футболки, немного дёргая. — Минхо-хён сказал, что мне потом такую тоже купит.       — У вас правда на ней красные белки с огненными волосами? — спрашивает Сынмин, с интересом заглядывая в лицо Джисона. — Просто папа говорит, что таких не существует.       — Э-э, конечно, таких не существует. Это просто такой дизайн. Выдумка, — отвечает Джисон, приседая на корточки, чтобы быть одного роста с детьми.       — Сынмин-и пришлось объяснять, что супер-героев тоже не бывает. Ему просто говорят только то, что есть в реальности. Он однажды увидел мультик про Ариель и потом, когда они с отцом поехали в Пусан, он пытался её найти в море, — смеётся Феликс, жмурясь. Чонин тоже вспоминает это и щёлкает пальцами, тоже хихикая.       — Это было давно, — закатывает глаза мальчик, но обиженным не выглядит.       — Ничего подобного! Это было этим летом, ты сам нам потом звонил и выспрашивал, существует ли Ариель и почему она не выходит к тебе на песню, — Феликс тыкает его под ребро раскраской, на что Сынмин хватает его за плечи и ерошит тёмные волосы. Чонин же встаёт по середине, хватая обоих за лопатки и кладя голову между их лиц, отчего видно только его нижнюю часть в треугольничке между головами двух его друзей.       — А вот призраки существуют, — убеждённо говорит Чонин им. — Я видел видео, где они были засняты. А ещё много легенд слышал.       — А я удивляюсь, почему он так сильно боится любых сквозняков. Теперь всё ясно, — закатывает глаза к небу Минхо, но без раздражения. Он делает ещё глоток кофе, и чашка оказывается пустой.       — Так, ну, как вам сказал Чонин, я Хан Джисон, можете звать просто хёном, — Джисон протягивает каждому ладонь, на что Феликс с радостью протягивает свою.       У Феликса оказывается самое крепкое рукопожатие, потому что Сынмин просто мягко пожимает чужую руку с самым серьёзным выражением лица, словно после этого пойдёт в свой кабинет решать проблемы крупной компании, где он директор.       — Я Ли Минхо, но вы так же можете звать меня хёном, — улыбается старший, трепля троих детей по волосам, заставляя всех хихикать.       Джисон замечает, что старший посматривает в сторону своей комнаты, поэтому пытается поскорее завести всех детей в зал. Как только Феликс укладывает на пол раскраску и карандаши, Сынмин кладёт рядом игрушки лисы, собаки и цыпленка, а Чонин приносит в комнату мармеладки, Джисон одними губами желает Минхо приятного отдыха и закрывает дверь в зал, думая, что предложить ребятам. Но те уже спокойно обсуждают, какой карандаш лучше использовать для Супермэна – голубой или всё же синий, на что Сынмин резонно заявляет, что блики можно сделать светлыми, а тени – тёмными.       В этот момент Джисон думает, что ему тут не место. Он даже уже рассматривает вариант проситься в комнату Минхо, чтобы не мешать детям веселиться со своей раскраской, удивляясь тому, что троица просто спокойно рисует, никого не трогая и не пытаясь разнести квартиру. Чонин привык, что ему приходилось развлекать себя самостоятельно, Феликс просто довольно спокойный ребёнок, которому много не нужно, а Сынмин слишком серьёзный и дисциплинированный, чтобы быть заводилой.       — Хён, хочешь с нами? — спрашивает самый младший, протягивая жёлтый и чёрный карандаши Джисону. Феликс и Сынмин, которые красили костюм поднимают взгляд на парня, а потом согласно кивают.       — Мне раскрашивать эмблему «S»? — спрашивает Джисон, усаживаясь рядом в позу лотоса и рассматривая пока что почти полностью пустую картинку. Только одно левое плечо покрашено Сынмином и Феликсом, а также часть плаща Чонином.       Все трое кивают и продолжают красить, то и дело обсуждая школу и всякую всячину. Джисон с интересом слушает каждого, а потом что-то советует из своего опыта:       — У меня на днях был английский, сонсэнним сказала, что у меня всё прекрасно получается, но я всё ещё не могу запомнить пару слов, — жалуется Феликс, меняясь в лице. Среди детей у Феликса самая живая мимика. По Чонину тоже легко понять, что творится у него в голове, а вот по Сынмину это было невозможно. Он почти всё время сидит с нечитаемым выражением лица, либо с небольшой улыбочкой.       — Я в своё время на протяжении всего дня вспоминал эти слова и проговаривал про себя, — задумчиво отвечает Джисон, разукрашивая тёмным, почти бордовым тени на плаще. — Попробуй каждый день их просто проговаривать. Тогда ты точно их запомнишь.       Феликс отвечает кивком и яркой, почти слепящей улыбкой и с большим энтузиазмом помогает Сынмину с покраской трико. Чонин закидывает в рот червячка в кислой посыпке, немного кривясь от того, как язык сводит, но с удовольствием пережёвывая.       — Хён, а ты муж Минхо-хёна? — через некоторое время спрашивает Сынмин, с интересом косясь на старшего и беря из пакетика парочку мармеладок в виде малины и ежевики, отдирая посыпку и сначала съедая именно её, прежде чем закинуть сам мармелад в рот.       — С чего ты это решил? — удивлённо спрашивает Джисон, переставая красить плащ.       Феликс замирает, и по губам, которые сжимаются в сплошную полоску, понятно, что он старается не рассмеяться над бестактным вопросом друга. Чонин хлопает себя рукой по лбу, а его уши краснеют от стыда. Сынмин всегда просто задаёт интересующий его вопрос, не задумываясь над тем, как это выглядит со стороны.       — Ты каждый раз забираешь Чонина, а ещё он сам рассказывал о том, как вы с Минхо-хёном его одевали. А ещё, сейчас ты тут, — пожимает плечами мальчик, будто говорит самые очевидные вещи в своей жизни. Самый младший из детей со стоном падает на пол, закрывая лицо руками и сворачиваясь в калачик.       — Сынмин, зачем ты ему это сказал, — краснея от стыда немного повизгивает Чонин, но тут же вспоминает, что Минхо скорее всего спит, поэтому снижает голос до яростного шёпота. — В следующий раз я тоже что-нибудь скажу дяде Киму, готовься, — это сказано в шутку, но с толикой обиды.       — О-о, Чонин-и, тут нечего смущаться, это так мило, — Джисон притягивает ребёнка к себе, обнимая и тиская, как маленького кота. Он знал, что племянник Минхо что-то говорил своим друзьям о нём, но не знал, что те знают даже об утренней рутине.       — Сынмин врёт, я ничего такого не говорил, — пытается оправдаться Чонин, немного отодвигаясь, но не слезая с чужих колен полностью.       — Нет! Ты ещё говорил, что лучше бы хён был твоим па... — Феликс не успевает договорить, когда Чонин валит его на пол с громким смехом, начиная перекрикивать его, чтобы Джисон ничего не услышал.       О Минхо все благополучно забывают, кроме самого старшего, который старается всех побыстрее успокоить, но дети всё ещё немного повизгивают в смехе, щекоча друг друга. Как раз когда они уже успокаиваются, на пороге в зал появляется заспанный Минхо, чьи каштановые волосы выглядят как воронье гнездо, а на щеке след от шва на наволочке подушки.       — Что происходит? — немного обеспокоенно спрашивает он, смотря на то, как Чонин и Феликс валяются на полу все красные и взлохмаченные. Глаза в ужасе расширяются, когда он к ним подбегает и начинает осматривать на наличие травм, явно сложив крики, которые его разбудили, и картину перед ним. — Чонин, Феликс, вы что, подрались? Что случилось?       — Нет, просто Феликс начал дразниться, а Чонину нужно было, чтобы он замолчал, потому что ему стыдно перед Джисон-хёном, — пожимает плечами спокойный Сынмин, продолжая красить Супермэна, словно вообще ничего не произошло и, вообще, он не первый начал дразниться.       — Мы тебя разбудили? — спрашивает Джисон, когда Минхо облегчённо опускается рядом с ним, опираясь на руки.       — Типа того, — отмахивается старший, закрывая глаза и пытаясь прояснить сознание, хотя голову кружит, и он просто мечтает опять оказаться в постели и досмотреть сон про то, как ему дают оплачиваемый отпуск и он отправляется куда-нибудь на Гавайи и просто пьёт коктейль на шезлонге под тёплыми лучами закатного солнца.       — Хён, будешь мармеладку? — виновато протягивает пакет Чонин, а потом ещё и подкладывает игрушку лисы ему на колени, безмолвно пытаясь попросить прощения за то, что они разбудили его.       Минхо выбирает себе колечко золотистого и пару плоских сердечек крепкого вишнёвого цвета, когда Чонин пододвигается ближе и достаёт из пакета парочку длинных полосок, пахнущих кока-колой, внутри которых завёрнута жевательная конфета белого цвета.       — Эти очень вкусные, — вкладывает он в чужую ладонь сладости под удивлённые взгляды друзей и под умилённый взгляд Джисона.       — Разве это не твои любимые? — спрашивает Сынмин, поднимая левую бровь в изумлении и откладывая синий карандаш, любуясь на то, что у них выходит. Остаётся только самостоятельно нарисовать фон.       — Хён должен их попробовать, — убеждённо кивает Чонин, после чего его усаживают во второй раз за последний час на колени и обнимают. Чужая рука зарывается в тёмные волосы, ероша их, а потом тут же приглаживая. Минхо обнимает гораздо крепче, чем Джисон, немного не контролируя силу.       — Милашечка.       — Извини, хён, что разбудили, просто Чонин-и очень мило смущается, — хихикает Феликс, на что младший порывается к нему с самым серьёзным выражением лица, но его не отпускают.              — Блин, как нарисовать дома? — говорит Сынмин, рассматривая раскраску и Супермэна, на фоне которого он хочет нарисовать город.       — Сейчас кофе сделаю и помогу вам, — добродушно и даже бодро отвечает Минхо, отпуская Чонина, который переползает поближе к Феликсу. Старший встаёт с пола, но Джисон тут же тянет его назад, усаживая обратно на то же место.       — Давай я сделаю? Как раз думал об этом, — пожимает он плечами, поднимаясь и разминаясь. Минхо удивлён, но лишь кивает, не возражая. Желания что-то делать действительно особо нет.       Джисон удаляется на кухню, и на старшего устремляются три пары глаз. Теперь Сынмин лишь изучает его взглядом, но не задаёт вопросов, как в прошлый раз. Чонин катает карандаши по полу, выбирая самый заточенный, а Феликс, решив, что молчание слишком затягивается, начинает показывать плюшевые игрушки, которые привёз с собой.       — Смотри, хён, это Ёнбок-и, я его так назвал от своего корейского имени, — он показывает цыпленка, а потом берёт в руки бежевого щенка. — А это Сынмин-и, а рядом Чонин-и, — хитрым лисёнком или, как оказалось, фенеком, был самый последний.       — Красивые игрушки, сам выбирал? — спрашивает с интересом Минхо, когда Феликс садится рядом с ним и начинает объяснять историю вещей.       — Когда мы только познакомились с ребятами, это был март, так вот, мы сразу же сдружились. Я ещё говорил, что я попрошу папу перекрасить меня в жёлтый, из-за чего Сынмин сказал, что будет звать меня цыплёнком. Мне не разрешили в школе, но это всё же приелось. В итоге мы все подумали над тем, на каких животных похожи, и выбрали себе их. Правда, идею с фенеком подкинул мой второй папа. Во-от. А ты кем бы хотел быть? — спрашивает Феликс, выкладывая игрушки в ряд на бёдрах Минхо, усиленно думая, в каком именно порядке он хочет их видеть.       — А на кого я похож?       — Котозаяц! Вот! У тебя губы, как у зайца будто, а всё остальное от котов, — Феликс лучезарно улыбается, наконец раскладывая игрушки так, как ему нравится, когда к ним присоединяются Чонин и Сынмин, спрашивающие его о школьных годах:       — А как ты познакомился с Джисон-хёном? — спрашивает Сынмин, заинтересованно склоняя голову набок, жаждая услышать ответ. Ему всегда нравилось слушать про прошлое взрослых. Просто это всегда интересно. Чонин косит на друга глаза и жмурится, отчего на его лице появляются две полоски вместо глаз.       — Так же, как и вы. В школе. Он врезался в меня в коридоре, когда ему лет тринадцать было. А потом привязался, как потерянный щенок, — пожимает плечами Минхо, не видя в этой истории ничего такого необычного, когда рядом ставится чашка с крепким кофе.       — Ты выглядел круто, я сразу же проникся к тебе уважением, — со знанием дела отвечает Джисон, отпивая кофе из другой чашки, которую он держал в руках. — Хотя ты как раз только узнал, что омега, кстати. Я сразу почувствовал твой запах, но всё равно был уверен, что ты альфа, сколько ты мне не говорил, что это не так.       — Да, ты сказал, что тоже будешь таким же крутым альфой, как я, — смеётся Минхо, вспоминая первый год их общения, на что тот приподнимает свободную руку и хихикает.       Чонин, сидящий рядом, отрывается от яростного сверления взглядом Сынмина, чтобы с интересом посмотреть на старших.       — А когда ты понял, что Минхо-хён – не альфа? — спрашивает мальчик, но почему-то на Джисона устремляются три пары глаз детей.       — Достаточно быстро? Наверное, к годам четырнадцати я уже точно знал, что хён омега, — пожимает плечами он, но не придаёт всему этому значения. Всё же это казалось чем-то обычным, не тем, что может удивить.       — Это классно, — заключает Феликс, который сидел до этого достаточно тихо. — Мои родители познакомились в университете, точнее, папа пришёл с другом в кафе, и там они встретились с моим папой.       — Это замечательно, я уже только по Ёнджуну могу сказать, что у тебя точно замечательная семья, — кивает Минхо с улыбкой, спиной облокачиваясь о плечо Джисона. Минхо никогда не был тактильным, но с младшим они действительно так давно знакомы, что это вошло в привычку, что личное пространство каждый раз сжималось, когда они вместе.       — Вы тоже хорошие, Чонину повезло, — говорит Сынмин, начиная красить небо сверху.       Он ничего не говорил о своей семье, ведь в этом не было смысла. Отец не был плохим – он любил своего сына, но они так мало виделись из-за его работы, что Сынмину вообще нечего о нём сказать. Пока все рассказывают какие-то милые бытовые моменты из своих семей, как кому-то надевали на голову шапочку или что-то из прошлого родителей, например, как те встретились, Сынмин не может рассказать ничего, потому что даже не знает, что говорить.       — А ты, кстати, вечно информацию выпытываешь, как я посмотрю, — дразня, начинает Минхо, щипая мальчика за щёчку, — а про себя ничего не рассказываешь, — этого Сынмин и боялся, что его спросят в ответ. Что все поймут, что его семья другая.       — У него только отец, — отвечает Феликс в тишине комнаты. — Он всегда на работе, поэтому Сынмин в основном у меня в гостях, — Минхо выдыхает тихое «оу», а все остальные просто затихают. Через секунд двадцать старший придвигается к раскраске и берёт серый карандаш, начиная выводить контуры домов.       — Ты же город хотел, да? — спрашивает Минхо у Сынмина в будничном тоне.       — Да.       — Отлично! Сейчас я сделаю контуры, а вы раскрасите, ага? — с улыбкой предлагает он, на что Сынмин кивает.       Чонин подбирается к пакету, чтобы вытащить оттуда парочку мармеладок, а Феликс просто подбирает свои игрушки, которые свалились с бёдер Минхо, и усаживает между собой и самым младшим. Джисон, не зная, что ему делать, просто пьёт кофе.       Когда Минхо дорисовывает им целый город, проходит минут тридцать. Мармеладки, от нечего делать, полностью заканчиваются. Феликс решил по второму кругу рассказать историю плюшевых игрушек, но уже Джисону, сказав, что тот бы был белкой, либо хомяком.       — Хотите посмотреть какой-нибудь мультик? — спрашивает Минхо, разгибаясь. Спина хрустит. — Я могу поставить какой-нибудь, если хотите?       — Чип и Дейл! — в один голос восклицают дети, а потом смотрят друг на друга с уважением.       — Я тоже буду! Не смотрел уже лет десять, — присоединяется к детям Джисон, смотря на Минхо, который копается в телевизоре, выбирает мультфильм, а потом садится на диван с пультом.       Дети тут же запрыгивают к старшему. Чонин сразу кладёт голову ему на колени, Сынмин садится посередине двух своих друзей, а Феликс опускается рядом с Джисоном, всё ещё рассказывая о своих игрушках и о том, как ему нравится мультфильм, который они собираются посмотреть.       Заставка знакомого мультфильма тут же играет на экране телевизора. Джисон смотрит на противоположный конец дивана, где сидит Минхо, поглаживая Чонина по волосам, и незаметно вздыхает.       Через серий семь, которые пересматриваются на одном дыхании, Минхо смотрит на часы на экране телефона, а потом поднимается с дивана и подходит к Джисону, что-то шепча на ухо. Через пару секунд глаза парня начинают светиться, и он быстро кивает, а Минхо уходит на кухню, пока все продолжают смотреть мультфильм.       Джисон через серию оставляет детей на диване, а сам уходит к старшему, чтобы помочь ему с неким сюрпризом. Феликс, привязавшись к Джисону, также плетётся за ним, а когда видит, что Минхо что-то готовит, то сразу же предлагает свою помощь, говоря, что часто помогает отцу с выпечкой.       Сынмин и Чонин явно не собираются даже вставать с дивана, полностью увлечённые мультфильмом, а Джисон, в итоге, только мешается, поэтому его отправляют к детям. Феликс, в свою очередь, спокойно разбивает яйца и взбивает их по просьбе Минхо, который позже делает из них ленивые коржи. Через минут двадцать, когда старший вынимает из духовки последний корж, к ним заходят два других мальчика.       — Что вы тут делаете? — спрашивает Чонин, с интересом заглядываясь на медовый корж, сладкий запах которого кружил голову.       — Медовый пирог! Правда, хён его назвал ленивым, — отвечает Феликс, доставая нож из ящика и передавая Минхо, который тут же начинает обрезать неровные края у коржей, чтобы они выглядели презентабельнее.       — Кстати, а Джисон-и где?       — Он уснул, — пожимает плечами Сынмин. Дети полукругом встают вокруг Минхо и рассматривают, как он умело пользуется ножом. — Мы смотрели Чип и Дейла, а потом повернулись к нему, а он уже накрылся диванной подушкой.       — Я наклеил ему на лоб наклейку, поэтому не говорите ему о ней, пожалуйста, — хитренько хихикает Чонин, потирая ладошки. Всё же он тот ещё проказник.       — А тебе не стыдно случаем? — с улыбкой спрашивает Минхо, откладывая нож в раковину, а потом начиная смазывать коржи заварным кремом, который они приготовили до этого.       — Не-а, мы же не отпустим его на улицу в таком виде, — резонно замечает мальчик, ухмыляясь. — Тем более это не обидно.       — Хорошо, идите сюда. Хотите попробовать крем? — спрашивает Минхо, на что полукруг из трёх мальчиков вдруг превращается в очередь, причём так эффектно, будто они репетировали это перед выходными.       — Я его племянник, я первый, — говорит Чонин, скрестив руки за Феликсом, который вполне резонно замечает, что с тортом помогал именно он, а не младший. Сынмину же всё равно, лишь бы попробовать. Минхо берёт три чистых чайных ложки, окунает в крем и передаёт каждому ребёнку, чтобы попробовали.       — Ого! Папа типа такого же крема делал, ты тоже пекарем был, хён? — спрашивает Феликс, облизывая ложку с лицом полного наслаждения.       — Да, хён! Это так вкусно! Я не пробовал ничего подобного, — говорит Чонин, у которого каким-то магическим образом крем оказывается на подбородке. Сынмин устало выдыхает, словно все шесть лет жизни Чонина был его матерью, и вытирает смесь с лица пальцем.       — Я согласен, это очень вкусно! Мы успеем поесть торт? — спрашивает он, пока Минхо продолжает мазать коржи.       — Конечно, я поэтому и начал печь сейчас.       — Джисон-хён сказал, что ты сегодня спать собирался, мы сильно мешали? — спрашивает Чонин, виновато поджимая губы и расчёсывая тыльную сторону ладони, на что Минхо треплет его по волосам и улыбается.       — Разбудили, да, но я просто хотел вас чем-нибудь вкусным угостить. В прошлые выходные мы-то поели пиццу, а раз уж гости, то нужно и вкусным чем-то покормить.       Когда коржи оказываются полностью обмазаны заварным кремом и торт оставляется на столе, за спинами ребят слышатся шаги, и комнату обдаёт лёгким морозным запахом с нотками имбирного печенья. Видать, подавители запаха, которые до этого принимал Джисон, ослабли, отчего запах стал более ярким. Парень с заспанным лицом и наклейкой круга с пауком посередине подходит к ним и кладёт лоб на плечо Минхо, что-то спрашивая о том, чем они тут занимаются, но в его сонном бормотании ничего не понятно.       — Это медовый торт, — говорит Минхо. — Немного ленивый, но через часа два или три, когда он более-менее пропитается, его можно будет есть.       — М-м, будет вкусно, — говорит куда-то в ключицу Джисон, обнимая Минхо за талию. Чонин с опаской смотрит на Сынмина, боясь, что тот что-то выдаст, но мальчик спокойно что-то шепчет Феликсу, который убеждённо кивает.       — Чего приклеился-то, это я должен был спать, — усмехаясь, говорит Минхо, слегка крутясь в объятиях, но Джисон был похлеще банного листа: он лишь сильнее цепляется к старшему, не собираясь отпускать. Спросонья он гораздо более тактильный, чем всегда.       — Голоса этих бурундучков слишком убаюкивают, — отвечает Джисон, наконец отпуская Минхо, но не переставая упираться лбом в его плечо.       — Хён, ты проспал, нам Минхо-хён давал попробовать заварной крем, — прерывает сонные обнимания Джисона Чонин, когда ему надоедает смотреть.       — Чего? Типа ложки облизать? — тут же просыпаясь, спрашивает парень.       Глаза, которые едва были открыты, теперь распахнуты, что туда вполне можно вложить сто вон, если не все пятьсот. Ладони хватаются за плечи Минхо, который вздыхая, шутливо закатывает глаза:       — Ты проспал, правильно тебе сказал Чонин, — отвечает старший, на что Джисон снова падает лицом на чужое плечо, фальшиво хныча. Стоящие рядом Сынмин и Феликс хихикают, а потом перешёптываются, пока Чонин закрывает руками глаза.       — Хён, ну ты же большой, — говорит мальчик, немного потягивая Джисона за подол футболки, заставляя его отпустить Минхо и отойти на шаг или два назад.       — Ну, Чонин-и, за что ты так зол со мной, — Джисон жмурится и фальшиво хнычет, но на ребёнка это не действует, и он не позволяет ему касаться Минхо, который смотрит на них с хитрой улыбкой.       — Чонин-и, ну пожалуйста, я и так его не обнимаю, — просит Джисон, смотря в чёрные глаза-бусинки мальчика, но получает лишь отрицательное качание головой.       — Тогда тебе нужно отнести его в зал так, чтобы мы не видели, и там уже его обнять. А так, я запрещаю, — Чонин горд и немного весел от этого.       — Понятно, меня не любят, — с фальшивой грустью говорит Джисон, потягиваясь в разные стороны, чтобы проснуться. — Всё, Чонин-а, жди, в следующий раз я тебе не оставлю футболку с белками.       Это не прозвучало угрозой, ведь Джисон просто пошутил, но мальчик замер в раздумьях. Всё же футболка ему очень нравилась, но и смотреть на эту приторность он не хотел. Максимум на сладкий торт. Феликс и Сынмин показывают глазами на зал за ними, а потом Чонин поднимает взгляд, серьёзно смотря на Джисона.       — Ладно, но только когда мы уйдём, — соглашается Чонин, отпуская вмиг ставшего счастливым Джисона.       — Ты хочешь сказать, что ты продал своего хёна за футболку с белками? — в ужасе прикрывает рукой рот Минхо, но в глазах пляшут чёртики и смешинки, на что Чонин лишь бесстыдно кивает.       — Ну сам посмотри, хён твой друг, вы и без того много трогались, а футболку с белками мне никто не даст, если я тебя не отдам. Тем более хён неплохой, — мальчик весело отвечает, беря под руки Сынмина и Феликса и уводя их в зал, пока Минхо и Джисон в удивлении пялятся им в спины.       — Он у тебя предпринимателем растёт, — в итоге говорит младший, вставая рядом и не касаясь Минхо, уже полностью пробуждённый.       — Продал хёна за футболку. Прекрасная сделка, — закатывает глаза старший, кулаком стукая Джисона в плечо, но тот лишь хихикает и обнимает его, сгребая в медвежьей хватке.       — Он просто не знает, насколько ты дороже футболки, — отвечает Джисон, на что Минхо фыркает и тыкает его под рёбра.       — Это ещё что за романтика? — старший смущённо улыбается, прищуриваясь и толкая бедром бедро Джисона, который лишь улыбается.       — Не, ну знаешь ли, мы все дороже футболок, — парень хочет договорить шутку, но Минхо его останавливает тем, что хватает чужое лицо в свои руки и сжимает щёки.       — Давай без органов.       — Видишь, ты сам понимаешь, насколько ты дорогой.       — М-да, романтика.       Джисон хихикает и отпускает Минхо, оставляя лишь свою голову на плече, когда чужие ладони соскальзывают с лица. Старший глубоко вздыхает, а потом кладёт свою щёку на его голову.       — В следующий раз надо будет накупить Чонину игрушек, а то сегодня кроме раскрасок и мультиков они ничего не делали, — говорит Минхо, смотря в проход, откуда доносятся голоса из очередной серии Чипа и Дейла и хихиканье ребят.       — Может, мы как-нибудь на днях с Чонином сгоняем в торговый центр после школы? Пусть себе навыбирает игрушек, а? — предлагает Джисон, беря руку Минхо в свою и рассматривая их пальцы, иногда сжимая чужую ладонь в своей, а потом вновь расправляя.       — У тебя работа, у меня тоже. Самое логичное – сходить на выходных. Но, кажется, поспать я не смогу, — смеётся старший, никак не вырывая руки из чужой ладони.       — Ну-у, у меня в отличие от тебя следующая неделя обещается быть разгрузочной, так что я могу, не знаю, забрать Чонина из школы, а потом пойти с ним выбирать игрушки ему в комнату, м?       — Со скольки лет ты меня вечно выручаешь, а? — смущённо спрашивает Минхо, поднимая голову и смотря на Джисона, который тоже поднимает свою и кладёт подбородок на его плечо, рассматривая парня перед собой будто в первый раз.       — Ну-у, давай вспоминать. Наверное, в четырнадцать был первый раз, — говорит Джисон, смотря своими глазами прямо в глаза Минхо. — Помнишь, когда ты забыл сменку для физры на этаже, где у меня проходили занятия? Я тебе её тогда притащил, между прочим.       — Почему мне кажется, что все твои воспоминания можно использовать против меня?       — Можно, но я не буду, — добродушно отвечает Джисон, потираясь щекой о ключицу Минхо, когда в проёме показывается макушка Сынмина и крики Чонина.       — Значит, вы просто встречаетесь? — спрашивает мальчик, пока младший пытается оттянуть его обратно в зал.       — Чего? — в замешательстве спрашивает Минхо, отстраняясь от Джисона под его недовольный гундёж.       — Я раскрасил город! — откуда-то из глубины зала доносится голос Феликса.       Минхо подходит к детям, обоих гладя по головам, и заходит в зал, хотя, на самом деле, он просто смущён вопросом. Он никогда не задумывался над тем, как они выглядят со стороны, ведь это было просто привычкой. Они всегда были такими друг с другом, но при этом их первые поцелуи были с другими, их первые отношения были с другими. Просто Джисон тактильный, а Минхо привык к нему.       К полседьмому вечера торт более-менее пропитывается кремом, поэтому наступает время нарезать его на небольшие квадратики. Чонин стоит за Минхо, держа его за подол футболки, Сынмин и Феликс носятся рядом, рассматривая торт, а Джисон в этот раз встаёт подальше, чтобы у детей не было таких смущающих вопросов. Когда у каждого на тарелке оказывается кусок торта, все садятся на диван, включают Чипа и Дейла и начинают кушать.       — Это так вкусно, хён! — визжит Феликс, начиная быстро отламывать куски торта и закидывать их себе в рот, едва пережёвывая, на что Джисон, сидящий рядом с ним, просит его быть помедленнее, чтобы не подавиться. Сынмин лишь кивает с сияющими глазами, сначала съедая верхний коржик, а потом соскребая крем.              — Да, это мой хён, он умеет всё, — гордо отвечает Чонин, обнимая Минхо одной рукой и хвастливо смотря на друзей, которые лишь шутливо закатывают глаза и продолжают есть.       — Чонин, давай меняться, у тебя моя квартира, работа, пижама с белками, а я живу с хёном вместо тебя. Даже в школу ходить буду, — предлагает Джисон, закатывая глаза от удовольствия, кушая торт, на что Чонин фыркает и смотрит на старшего сверху вниз.       — Это выглядит как какой-то обман. Я не хочу.       — Минхо-о, почему дети в наше время такие умные? Я один в свои шесть думал, что морские огурцы — это огурцы, которые кто-то посадил в море, а потом они ожили, чтобы отомстить за плохие условия? — хнычет Джисон, закидывая голову на спинку дивана, на что все четверо смотрят на него очень удивлённо. — Не говорите мне, что вы так не думали.       — Нет, — отвечают в один голос абсолютно все, отчего уши Джисона краснеют, как и его щёки.       Минхо тихо хихикает, после чего Сынмин с самым серьёзным видом смотрит на старшего:       — Морские огурцы — это голотурии, а те, которые можно есть — это трепанги. Отец мне рассказывал это, когда мы впервые приехали в Пусан и там попробовали их. Мне, кстати, вообще не понравилось. Это противно. Тем более что там их ели живыми. Бедные животные мучаются.       — Хён, мне кажется, или меня только что унизили? — с щенячьми глазками спрашивает Джисон, посматривая на сдерживающего смех Минхо.       — Тебе не кажется. Как раз в этот момент раздаётся звон домофона, и Минхо уходит открывать. Через буквально две минуты в зал заходят два высоких мужчины, один из которых – уже известный Ёнджун. Его розовые волосы теперь завязаны в небрежный хвостик, но очки с тёмными, почти чёрными линзами всё так же красовались в волосах.       — Папы! — подскакивает Феликс, прыгая в чужие объятия, Сынмин тоже встаёт и кланяется им.       — Здравствуйте, с вами мы ещё не знакомы, я Субин, — мужчина протягивает огромную ладонь Джисону, который немного смущённо пожимает её. Не то чтобы у него были комплексы по поводу своего роста, но всё же. Иногда ему хотелось быть таким же высоким.       — Джисон. Приятно познакомиться, Субин-щщи, — кивает парень.       — Взаимно.       — Пап, Минхо-хён тоже вкусно печёт! Он сделал медовый тортик сегодня! — говорит Феликс, с радостной улыбкой смотря на высокого мужчину.       Макушка мальчика едва достигает талии Субина, что выглядит очень забавно. Минхо не может поверить, что когда-то их разница в росте с отцом была точно такая же.       — Ого, это замечательно!       — Не хотите попробовать? Всё равно одни с Чонином мы его не съедим, — хихикает Минхо, на что получает утвердительный кивок и мягкие улыбки мужчин.       Дети тоже берут по второму куску, потому что грех отказываться, когда предлагают. На самом деле, Чонин уверен, что он бы всё смог съесть в одиночку, но ничего не говорит. Всё же делиться нужно. Тем более это дяди Чхве, которые всегда были добры к нему.       Субин оценивает торт и говорит разные похвалы Минхо. За минут десять эти двое очень быстро находят общий язык, пока Ёнджун и Джисон сидят на другом конце дивана, наблюдая за ними.       — У вас, кстати, какая-то любовь к Индии? — спрашивает мужчина с розовыми волосами, с интересом поворачиваясь к Джисону и показывая пальцем на свой лоб.       — В смысле? — Джисон подносит руку ко лбу и чувствует круглую наклейку на собственном лбу. Чонин, сидящий на полу с друзьями резко оборачивается с испуганным видом. Парень вздыхает. — Нет, видать, один проказливый мальчик, сидящий сейчас перед нами, наклеил мне на лоб наклейку, когда я задремал. А другие мне просто ничего не сказали.       Ёнджун, слушающий спокойную тираду, начинает хихикать.       — Вы уже привыкли к таким выходкам? Я сначала злился, когда Ббок-и проказничал, но потом привык, что сейчас реагирую уже абсолютно безэмоционально.       — Нет. Я просто почти не злюсь, — пожимает плечами Джисон, откидываясь на спинку дивана.       — Субин-и такой же. Минхо молодец, что не выбрал какого-нибудь остолопа, — с уважением говорит Ёнджун, улыбаясь Джисону. — Феликс мне рассказывал о родном отце Чонина. Если бы было возможно, я бы ему дал по хребту. Жизнь, по крайней мере, сама его порешала.       Джисон тоже слегка улыбается, смотря на Чонина впереди. Конечно, вряд ли он станет ему настоящим отцом, но по крайней мере у него будет перед глазами пример того, что не всё так плохо и не все альфы плохи.       — Чонин же не видел Субин-щщи до этого, получается?       — Удивительно, но почти нет. Только мельком. Субин со своим братом допоздна в пекарне, очень редко, когда он освобождается так рано, как сегодня, — пожимает плечами Ёнджун, вновь начиная наблюдать за тем, как его муж расслабленно общается с Минхо.       — И всё же ты явно ревнуешь, — шутит шёпотом Джисон, переходя на «ты». Раз его собеседник не очень тактичный, то он будет таким же.       Ёнджун переводит на него взгляд и хмыкает:       — Совсем чуть-чуть. Я знаю, что нечего, ведь это Субин, но я ничего не могу с собой поделать. Скажи ещё, что ты Минхо-щщи не ревнуешь, — старший без труда переключился на неформальную речь, не заморачиваясь по этому поводу.       — А мы не в отношениях, чтобы я ревновал, — отвечает Джисон, ухмыляясь, но поглядывая на двух парней, увлечённых разговором о какой-то выпечке, которую легко готовить.       — Что? — глаза Ёнджуна расширяются, когда он посматривает на Джисона, а потом на Минхо. — Я, конечно, заметил, что ни брачных укусов, ни колец у вас нет, но я думал, что вы хотя бы встречаетесь. Тем более от вас даже запахов нет почти, — шепчет он, чтобы те не услышали.       — Друзья и подавители запахов, — коротко отвечает младший, смотря на Минхо. Его глаза превратились в полумесяцы, а верхняя губа стала тоньше в улыбке. Шоколадные волосы по-домашнему взлохмачены, но не так, чтобы казалось, что это неаккуратно. Пара прядок мило спадают на лоб.       — Сочувствую, Джисон, — говорит Ёнджун рядом, и тема сама собой закрывается, чтобы не причинять младшему боли.       Через час с небольшим, когда Субин и Минхо, наверное, успели обсудить выпечку и десерты разных стран, старшие начинают собираться и собирать Сынмина и Феликса.       — Ничего не забыли? — спрашивает Ёнджун, сидя на корточках и поправляя мальчикам шапки, чтобы волосы и ткань не лезли им в глаза.       — Не-а, — гордо отвечает Феликс, хлопая Сынмина по портфелю, но тут Минхо хлопает его по плечу и показывает пластиковый контейнер с кусочками торта.       — А как же это?       — Хён! Спасибо! — он обнимает старшего и забирает у него сладости, кладя их Сынмину в рюкзак.       — Сынмин-и, папа сказал, что он ещё на работе, так что посидишь ещё часика два с нами, хорошо? — говорит Субин, отрывая взгляд от экрана.       Мальчик смотрит на него, а потом безэмоционально кивает. Джисон, заметив это, кладёт ладонь на голову мальчика, играя с помпоном пальцем, пытаясь развеселить ребёнка.       Через десять минут гости уходят, и в доме наступает тишина. Минхо смотрит к себе в телефон, прожигая дыру в календаре.       — Завтра мы идём в торговый центр, Чонин-и, возьмём тебе игрушек, а то тебе будет скучно со мной скоро, — со смехом треплет по волосам мальчика парень, когда Джисон поджимает губы.       — Ты же хотел отдохнуть, хён-и.       — На следующей неделе отдохну, — пожимает плечами Минхо, понимая, что вряд ли ему удастся, потому что как только он закончит персонажку, ему накинут какую-нибудь ещё противную задачу, ведь на носу обновление игры, а сроки всё меньше.       — Давай я с вами? — предлагает Джисон, на что Минхо хмыкает и отводит взгляд.       — Нет. Я чувствую, что буду должен тебе. На самом деле ты реально много для меня сделал, лучше я завтра позову Хёнджина и мы вместе прогуляемся. Как раз он уже выпрашивал встречу с ним.       Минхо действительно чувствовал, что нагло пользуется добротой Джисона, причём не только сейчас. Абсолютно всегда Джисон предлагает свою помощь, не требуя ничего взамен. Молчание слегка затягивается. Чонин уже сидит перед телевизором и смотрит мультфильм, не желая слушать какие-то взрослые договорённости. Для него было важно лишь то, что они пойдут покупать ему игрушки. — Хорошо, я понял. Всё в порядке, — отвечает младший, натягивая куртку и стараясь скрыть разочарование. Ему было обидно, что Минхо не может принять его помощь, думая, что будет должен, хоть он и понимает, что это просто черта характера. Минхо всегда хочет добиваться всего сам. Чужая помощь просто заставляет его чувствовать дискомфорт. — Тогда встретимся в понедельник? — Конечно, Джисон-и. Спокойной ночи. Отпишись, как приедешь домой, ладно? — с улыбкой говорит Минхо, хлопая парня по плечу. Младший улыбается, завязывая шнурки обуви и, зачесав тёмную чёлку назад, выходит из чужой квартиры. — Спокойной ночи, ребят, — говорит он, после чего из зала слышится детское: «Ночи, хён!» и дверь закрывается. В коридоре становится темно, потому что перегоревшая лампочка не желает работать.