Сад любви

Руи оказался в темной сырой комнате, еле освещаемой светом из окон. Окна были малюсенькие, и защищенные металлической решеткой, свет внутрь через них практически не проникал. Посреди комнаты стоял одинокий стол, на котором были разбросаны какие-то бумаги. У стола же, стояли два стула, один для инспектора, а другой, для допрашиваемого. В углу комнатушки было еще несколько стульев, на случай, если допрашиваемых было бы несколько. Запертая крепким замком дверь, вдруг отворилась. Зашел сам инспектор, он вновь закрыл дверь на замок, чтобы подозреваемый не сбежал, и прошел в комнату. Это был рыжий юноша, довольно молодой для инспектора, у него было до жути серьезное выражение лица. Он сел за свой стул, я взглянул на подозреваемого. – Знакомое лицо я вижу. – С улыбкой на лице произнес Руи. – Неужто Шинономе-кун, уже поднялся по карьерной лестнице так высоко? Могу лишь поаплодировать стоя. Похоже что, у тебя и в самом деле талант. – А я даже не удивлен, что именно ты совершил такое серьезное преступление. Всегда холодок по спине проходил от твоей улыбки. – Ты прекрасно знаешь, что я не виновен, не так ли? Принц все же, сбежал по собственной воле. – Мы допрашивали множество свидетелей, вас видели вместе в саду, в день когда принц пропал, поэтому есть хорошие доказательства твоей виновности. И как бы там ни было, я должен допросить тебя, такова моя работа. – Но исход будет лишь один, я полагаю. Вы просто казните невинного человека. – Того требуют обстоятельства. И к тому же, это приказ короля. Я опять же, лишь выполняю свою работу. – Неужели, сам король желает моей смерти? Я польщен. – Сказал Руи притворно улыбаясь. – Но где же здесь справедливость, за которую и борется полиция? Ты просто словно жалкий, маленький щенок, который должен слушаться хозяина, хотя тот говорит кусать ни в чем не провинившегося. Да и в любом случае, ваше решение лишь сделает принца несчастным. – Его "интрижка" с тобой, мешает необходимому ему браку. Поэтому возможно, королю легче от тебя избавиться, на благо всей страны. Любовь и межличностные отношения тут не имеют значения. – Вы действительно полагаете, что будучи несчастным, наш будущий король, сможет взрастить счастливое государство? – Счастье, не всегда самое главное в жизни. – Возможно, ты просто никогда не чувствовал счастья, чтобы в полной мере понять его ценность, не так ли, инспектор? – Руи широко улыбнулся, словно чеширский кот. Ответа на это не последовало, комната погрузилась в недолгое молчание. Тут же Шинономе вскочил со своего стула, замахнулся, и дал Руи сильную пощечину. – Ненавижу твою самодовольную улыбку. – Сказал он, отводя свою руку. – Ох, как жестоко, инспектор. – Руи приложил ладонь к своей щеке, которая вся раскраснелась. – Неужели, из-за личных обид стоит так относится к допрашиваемому? – Я буду настолько жесток, насколько подсчитаю нужным. Таковы мои методы. К тому же, раз думаешь что ты так умен, то почему же я поднялся до уровня инспектора в полиции, а тебе грозит виселица? – Ответ довольно прост, – Руи вновь улыбнулся. – Люди глупы. Но я так понимаю, что я не в силах изменить чужое мировоззрение. И все же, мне довольно таки интересно, как вы опишите произошедшее преступление в газетах, прекрасно понимая что это от начала и до конца – ложь чистой воды. – Это – не твоего ума дела. Поэтому прошу, дай мне хоть какие-то показания, иначе, в следующий раз будет еще больнее. – Я не вижу никакого смысла этого делать, ведь все равно, вы обернете все в итоге так, чтобы я был виновен. Акито встав одной ногой на стол, схватил Руи за галстук, насильно притягивая его ближе к себе. – И вправду, думаешь что самый умный. Это так раздражает. – Сказав это, Шинономе выпустил его галстук из своей руки. – Но раз тебе нечего сказать в собственное оправдание, то думаю, исход тебе предельно ясен. – Все равно, никакие мои оправдания ничего не изменят. – Сказал Руи, тоже уже с серьезным выражением лица. Допрос оказался неудачным для инспектора, хотя никакие показания Руи, и вправду ничего не изменили бы. Несколько помощников инспектора надели на "виновного" наручники, и повели по темным, тюремным коридорам. Его заперли в отдельной камере, в которых обычно запирали тех, кого готовили к казни. Инспектор самолично запер камеру на крепкий замок, который показался Руи довольно-таки расшатаным. Все ушли, кроме охраны, которая стояла у камер практически круглые сутки. Он остался в полной тишине, и в практически полном одиночестве. Ничего не оставалось, кроме как считать дни до своей кончины.