Мальчик, который просто хотел жить

Между нами импульс тока

Притяжения вещества

Может, физика жестока

Только химия права

(Химия - Mujuice)

*** Том С момента появления на свет Том Реддл рос в стенах приюта Вула, не зная другой жизни. Реддл был спокойным и несколько отстранённым ребёнком, что, впрочем, не привлекало особого внимания ни воспитательниц, ни других детей. По мере взросления, примерно в четыре года, он начал интересоваться своим происхождением, а именно «где мама и папа», и миссис Коул поведала ему, что его мать родила его в приюте и вскоре после этого скончалась, не оставив никакой информации о себе или своих близких. После того как Том услышал это, он не мог уснуть всю ночь. Он сжимал в руках тонкое одеяло и горько плакал от обиды и несправедливости. Он не понимал, почему так происходит, ведь он даже не видел и не знал эту женщину. Однако слово «мама» вызывало у него боль в сердце, как у каждого ребёнка в приюте. Возможно, где-то глубоко внутри него жила надежда, что кто-то придёт и заберёт его от сюда, детская, наивная мечта. Но после рассказа миссис Коул эта надежда исчезла. Остались серые приютские будни и куча таких же детей вокруг. Он не испытывал особого интереса к шумным и активным играм, таким как догонялки, классики, дабл-датч, конкерс и крикет, которыми увлекались дети всех возрастов. Да и в принципе, к шумным компаниям у него скорее было отторжение, чем что-то иное. Реддл любил рисовать. Он рисовал на оборванных листах от старых документов директрисы и в сворованных у других детей альбомах и тетрадях. Мальчик изображал всё, что приходило ему в голову: зверей, пейзажи и, конечно, свои фантазии. Однажды он нарисовал большой дом с садом и решил, что в будущем у него будет такой же, а ещё он станет богатым и сможет есть сладости каждый день, а не только по праздникам. И у него обязательно будет тёплое одеяло и мягкая-премягкая кровать. Точно! Свои желания он обычно записывал на обратном обороте листа, пусть его почерк и был неразборчивым, а слова — с ошибками. Он ещё не посещал школу, но мисс Марта уже начала обучать их письму и чтению. Ах да, Том также любил читать, хотя это было непросто. Чтение было для него настоящим открытием, он словно попадал в другой мир, где герои и их жизни становились реальными. С течением времени Том осознал, что отличается от других детей. Когда ему исполнилось пять лет, произошло первое «странное» событие, которое, по словам миссис Коул, было «дьявольской чертовщиной». В тот день за завтраком в столовой, пока мисс Марта вышла в другую комнату, мерзкий Билли Стабс, который был старше, выше и сильнее Тома, отобрал у него сладкую булочку. Том так разозлился, что закричал на обидчика в попытке вернуть свою еду, и в этот момент все кружки за столом разлетелись на мелкие осколки, ранив других детей. Поднялся шум, дети заплакали, и все обвинили Тома в том, что он разбил кружки, хотя он этого не делал! По крайней мере, он не хотел никого ранить намеренно. В тот же день миссис Коул буквально за шиворот привела его в церковь, где его заставили молиться и исповедоваться, окуная головой в чан с святой водой. Том горько плакал, не понимая, за что он должен просить прощения. Вместо раскаяния он чувствовал страх, обиду и голод из-за того, что пропустил обед и ужин. Том сжимал кулаки от непонимания. Он был ребёнком, которому не объясняли причины наказания. Никто не стал слушать его версию событий, никто не рассказал о чувствах и о том, как с ними справляться. Ему не поверили. После нескольких подобных ситуаций с «странностями» дети начали испытывать страх перед ним, а миссис Коул и мисс Марта стали относиться к нему с недоверием и открыто демонстрировать своё пренебрежение. *** Том, осознав, что окружающие воспринимают его способности как нечто опасное, замкнулся в себе окончательно. Нельзя сказать, что он активно искал общения с кем-либо, но иногда поговорить хотелось.. а такая изоляция вызывала у него чувство обиды. Постепенно он начал думать, что если никто не может его понять и все стараются держаться на расстоянии, значит, он действительно не такой, как остальные. Да, он был уникален. Он — особенный. Так проходили месяцы: Январь, февраль, март... В апреле Том обнаружил на заднем дворе приюта крошечную гадюку, только что появившуюся из яйца. Он прошептал ей, что она прекрасна, и, к его удивлению, она ответила ему! Тогда Том решил, что эта малышка станет его другом и питомцем. Том хотел делиться своими мыслями хоть с кем-то, и он нашёл это общение в лице маленькой змейки, которая с радостью согласилась остаться с ним. Май, июнь, июль... Каждый год в августе миссис Коул отвозила их на две недели к морю, где один из спонсоров приюта предоставлял им жильё в пристройке возле своего дома. Том очень любил это время, ведь в эти две недели мисс Марта и миссис Коул словно забывали о детях, предоставляя им больше свободы и самостоятельности. Не нужно было работать на грядках, чистить картошку в столовой, протирать пыль, мыть пол и окна — всё это оставалось в старом здании приюта в Лондоне. А здесь они могли отдохнуть. В конце второй недели, незадолго до возвращения в приют, детей повели в парк. Том ненадолго выпустил Нагайну, чтобы она могла насладиться свежим воздухом перед возвращением в пыльный Лондон. Однако Билли, увидев змею, начал кричать: «Здесь змея! У Тома змея!!». Он стал бросать в неё палки и камни, и змее пришлось быстро скрыться в кустах и высокой траве. Мисс Марта, услышав о змее, быстро скомандовала всем детям собираться. Какой бы нерадивой воспитательницей она ни была, она не собиралась оставлять детей рядом со змеёй, а возможно, просто сама испугалась, кто знает. Том запаниковал и не успел найти и забрать Наги в этой суматохе, хотя и пытался тихо шипеть ей, чтобы она вернулась. Он почувствовал себя беспомощным и виноватым. В ту же ночь, как они вернулись в приют, Билли Стаббс проснулся с криком и воплем, его левая рука была неестественно вывернута и сломана. Никто не знал, что произошло, но Стаббс обвинил Тома, сказав, что тот угрожал ему. Реддл улыбался и не признавал свою вину, но и не отрицал её, он просто молчал. Мальчика вновь наказали: сначала он получил десять ударов прутом по ладоням, а затем провёл ночь в холодном подвале, пропустив ужин. В душе Тома кипели чувства, а в сердце бурлила магия. Он не понимал, как совладать с ними, как с ними жить и взять под контроль.  Из-за этого он начал ненавидеть этот подвал, ненавидеть наказания, которые часто применялись в приюте, ненавидеть миссис Коул и мисс Марту, ненавидеть детей в приюте, да и сам приют он тоже начал ненавидеть. Его никто не понимал. Он не собирался утонуть в этом. Он больше не будет плакать из-за глупых детей, он дал себе слово. Он станет сильным. Он вырастет, и все они узнают о нём. Обязательно. Сентябрь выдался долгим и тягостным, особенно из-за частых наказаний, выражавшихся в запретах покидать комнату, лишении пищи или телесных истязаниях. Его «дьявольская странность» проявлялась всё чаще, когда он гневался и испытывал другие эмоции. Он пытался обуздать это и научиться контролировать, но безуспешно — чем больше он сдерживал эмоции и накапливал их в себе, тем сильнее становились проявления его странностей. Том злился на всех, а особенно на себя за то, что не мог это контролировать. В середине сентября произошло нечто особенное. Том запомнил этот день на всю жизнь и обязательно отметит его красным в календаре, как обычно делала Марта на «праздники» и «важные даты», когда у него будет собственный календарь. Нагини… Его дорогая Наги словно по волшебству возникла перед ним! Она шипела и рассказывала, что какой-то «Гарри» помог ей вернуться в Лондон и найти его. Мальчик не мог поверить своим ушам и крепко прижимал к себе свою любимицу, боясь, что она исчезнет. После этого его очаровательная змейка сообщила, что упомянутый «Говорящий Гарри» сейчас находится в парке, и Том тут же поднял глаза, осматриваясь. Зеленые глаза Эти глаза были чарующе зелёного цвета. Реддл никогда раньше не видел таких глаз и не мог оторвать от них взгляд. Он не мог найти подходящих слов, чтобы описать этот оттенок. Они словно представляли собой смесь тёмного леса, сочной июльской травы и моря, отражающего солнечные блики. Мужчина — или, скорее, молодой человек, да, он определённо был молод — был стройным, хотя, возможно, даже слишком худым. Но его одежда была хорошо сшита, такие вещи обычно носят спонсоры, которые приходят в приют. Его волосы были забавными: Том сразу заметил эти чёрные кудряшки собранные где-то на затылке резинкой. Если бы незнакомец распустил их, то они, вероятно, были бы похожи на швабру или птичье гнездо.  Этот загадочный незнакомец вызвал у Реддла интерес. Нагини сказала, что он хороший человек и тоже может говорить с ней, значит, он тоже особенный? Мальчик решил не продолжать играть в эти затянувшиеся гляделки. Недолгое молчание прервал Том, решивший действовать первым, поскольку незнакомец не проявлял инициативы. — Это ведь вы помогли Нагайне вернуться? — спросил он, просто чтобы начать диалог. Когда он подошёл к этому странному человеку, то почувствовал что-то необычное — от него словно исходили волны тепла, которые чем-то напоминали его собственные, когда проявлялись «странности». И ему ответили. Гарольд Эванс, он же Гарольд Джеймс Певерелл, рассказал ему о магии. Он сказал, что он — волшебник! Сначала Том подумал, что это шутка, и воспринял это в штыки. Но Гарольд не смеялся, он просто спокойно объяснял и отвечал на любые вопросы. Он делился информацией, и Том впервые за долгое время почувствовал себя счастливым. Он ощутил, что не один в этом мире. Наконец-то нашлось объяснение, что он вовсе не дьявол, а волшебник. Когда пришло время возвращаться в приют, ребёнок воспринял это как конец сказки, словно ему дали конфету и отобрали обратно. Он ещё столько всего не узнал..столько не спросил. Но… Гарри пообещал прийти к нему и даже отдал свой кулон в знак этого обещания! *** Гарри не обманул и пришёл в назначенный день. Гарри рассказывает много необычных вещей о мире волшебства, он не пытается скрыть ничего. Чем больше Гарри рассказывал, тем больше вопросов возникало у ребёнка. Тому это нравится, нравится, что его слушают и отвечают на все его вопросы, ему нравится, когда с ним общаются как со взрослым. А ещё Том заметил, что у Гарри мягкая улыбка. Гарри вообще странный, слишком добрый и открытый. Взрослые не должны такими быть, по крайней мере, так казалось Тому. Вот миссис Коул злая как голодная собака, а мисс Марта ворчливая и от неё плохо пахнет, а ещё она плохо готовит. Батюшка, читающий молитвы в церкви, заставляет молиться и верить в кого-то непонятного, ничего не объяснив, а ещё иногда проводит изгнания дьявола, что злит Тома. А врач, что приходит к ним в приют два раза в месяц, брезгливый и вечно морщится бормоча себе что-то под нос, он противный. Гарри другой. Том был рад, когда Гарри заверил его в своём намерении прийти ещё раз. Теперь они стали друзьями. Теперь они связаны. Тому нравится Гарри. *** Гарри С тех пор как в жизни Гарольда появился Том, время будто бы ускорило свой бег. Дни пролетали так стремительно, что Гарольд не успевал оглянуться, как уже наступал новый месяц, а за окном лежали двухметровые сугробы. Кошмары и переживания о прошлом и будущем больше не тревожили его, ибо все мысли были заняты иными заботами. Например, он посещал банк Гринготтс, где оформлял документы удостоверяющие личность, предназначенные для магловской части Британии. Кто знает, когда они могут потребоваться? Гоблины с готовностью изготовят любое количество таких документов за скромное вознаграждение в виде горсти монет. Примечательно, что они с исключительным вниманием относятся к своей работе и обеспечивают подлинность документов. Как им это удаётся — остаётся загадкой. Юноша также разрешил своему поверенному вложить деньги из хранилища в несколько предприятий. Он не запомнил, в какие именно, но гоблин был в восторге и постоянно повторял: «Лорд Певерелл, я вас не подведу». Гарри не был специалистом в области финансов и работы с документами, поэтому с лёгкостью переложил все эти обязанности на Нагрока и решил не задумываться о них, лишь пожав плечами. Гарольд несколько раз посещал Певерелл-мэнор и был приятно удивлён, обнаружив там новый и уютный интерьер. Ни пылинки! Даже трещины на стенах исчезли! Возможно, это было связано с магическим ядром мэнора. После того как Гарольд зарядил его в первый раз, он чувствовал связь с этим местом. Кажется, что ядро понемногу забирало у него магию, но лишь в небольших количествах, не наносящих вреда. При этом ядро восстанавливало защитную магию дома и внешний вид здания. Это создавало странное ощущение, словно дом был одновременно живым и неживым. Маг решил, что ему нужно обязательно прочитать о родовых поместьях и магических связях с ними. При посещении мэнора, вокруг него постоянно сновали четыре домовых эльфа, спрашивая, когда хозяин вернётся в поместье. Они предполагали, что его отсутствие связано с их действиями, и выражали сожаление, пытаясь понять, как можно исправить ситуацию. Гарри было неловко от их настойчивости и нелепых предположений. Однако, вспоминая Добби, он понял, что большинство эльфов ведут себя именно так. Он поблагодарил каждого домового за их труд и сказал, что будет приходить сюда чаще. Возможно, он даже решит остаться здесь жить, но только чуть позже. Что касается Тома… Он милый ребёнок, немного похож на ёжика: всегда фыркает, когда недоволен, и готов атаковать, если кто-то его обидит. Но если чувствует, что ему ничего не угрожает, и собеседник открыт к нему и добр, то становится милым крохой, с тысячей и одним вопросом обо всём на свете и самыми любознательными глазами. Гарри не заметил, как стал почти каждый день приходить к мальчику. Он приносил еду из магических кафешек, потому что был обеспокоен тем, что Том слишком худой для своего возраста. Рассказывал ему о бытовых чарах и простых заклинаниях, позволяя использовать свою палочку из остролиста, для применения осознанной магии и колдовства, вроде Lumos — Nox. В эти моменты Том буквально светился от радости. Они часто обсуждали вопросы, которые возникали у мальчика после прочтения книг или во время их разговоров. Количество книг росло с каждым разом, Гарри посчитал, что это лучший подарок для юного мага. Поначалу Том прятал книги в шкафу и под кроватью, но потом сказал, что их могут найти взрослые. Тогда старший маг купил ему сумку из драконьей кожи с расширением, как у себя, и объяснил, как ею пользоваться. Все ценные вещи переместились в эту сумку, и Том не просто поблагодарил Гарри, как обычно, а даже обнял его, пусть быстро, но всё же, сделал это сам, по своей инициативе. Гарри всё больше делился с Томом историями из личного опыта. Он рассказывал о том, как впервые попал на Косую Аллею и был так поражён, что едва не потерял сознание от всех волшебных приблуд. Он говорил о волшебных магазинах, о пабе с владельцем, который всегда смеялся, о гоблинах, эльфах и других волшебных существах. Также он рассказал о связи мага с фамильяром, которую, вероятно, Том уже установил с Нагайной, хотя и неосознанно. Хотя уже наступила зима, и все змеи должны были впасть в спячку, Наги, казалось, не собиралась спать, ползала и требовала еды. Именно это натолкнуло Гарри на такую мысль. А ещё у Гарри появилось странное ощущение тепла по отношению к Тому. Он испытывал желание защитить его, уберечь и позаботиться. Когда они были рядом, магия Гарри словно окутывала ребёнка, как одеяло, пытаясь согреть его. Кажется, это происходило на бессознательном уровне, потому что и Том тянулся к Гарри: то садился рядом, то просил остаться подольше. А ведь с другими людьми он проявлял осторожность и напряжённость. Интересно, понимает ли маленький маг, насколько быстро он привязался и открылся Гарольду? Гарри старался убедить себя, что Том Реддл не его ответственность. Однако постепенно он привязывался к мальчику, узнавал его, и больше не мог отрицать очевидного. Спустя чуть более четырёх месяцев общения Гарри осознал, что не сможет оставить его, даже если ему скажут сделать это. Том стал его дорогим ворчливым змеёнышем, который, хотя и старался скрыть это, очень любил объятия и звонко смеялся от глупых шуток или щекотки. Гарри решил, что не бросит его и заберёт к себе.. Это решение было окончательным и бесповоротным. Было ли это импульсивным и необдуманным решением? Возможно. Будет ли он сожалеть об этом в будущем? Возможно. Но разве это имеет значение сейчас? Определённо нет. *** Окончательным толчком к этому решению стал обычный декабрьский день. Пятого декабря Гарри, как обычно, аппарировал прямо в комнату Тома, привычно накидывая заклинания от подслушки и напевая глупости себе под нос. Он поставил сумку с угощениями на стол и только тогда заметил, что Том лежит в постели с красным лицом и дрожащим телом, никак на него не реагируя. Казалось, он спал, хотя был день и прошло уже больше двух часов. — Том? Томми? Ты в порядке? — тихо спросил Гарольд, присаживаясь на стул, уже начиная беспокоиться. Из-под подушки тут же вылезла Наги, малышка обвилась вокруг протянутой руки Гарольда. — {Гар-р-ри, вылечи-c-c Тома, ему больно,} — прошипела гадюка, лишь нагнетая опасения мага. — {Тс, подожди-c, дай мне минуту.} Гарри суетился, несколько раз коснувшись рукой горячего лба Тома. Да, он запаниковал и растерялся, не зная, как поступить в этой ситуации. Конечно, прежде ему доводилось сталкиваться с лихорадкой самому, но он никогда не занимался лечением людей, тем более ребёнка. Он поспешно спрятал змею в карман рубашки и, порывшись в своей сумке, достал платок. Смочив его водой с помощью заклинания Aguamenti, он приложил его ко лбу мальчика. И наконец, он увидел, как глаза Тома начали приоткрываться. — Гар... — тут же всхлипнул Том, обнажая свои эмоции, не в силах сейчас держать маску «я взрослый», которую так любил. — Мне холодно.. — Всё хорошо, всё хорошо, — говорит максимально мягко юноша, скорее успокаивая себя, чем ребёнка. Он осторожно гладит мальчика по волосам, пытаясь приободрить его. — Где же ты успел простыть? Томми? Что случилось? — В... в подвале, — Том закусил губу, не желая выглядеть жалко в глазах Гарри. Но ласковый голос старшего и мягкие поглаживания по волосам действовали на него как снятие всех запретов и ограничений. Слезы предательски скатывались по щекам. — У меня опять был магический выброс, — опять всхлипнул Том, чувствуя, как магия Гарри теплым потоком распространяется по его телу. По щекам вновь и вновь скатывались слёзы, которые тут же утирал пальцами старший маг. — Я разбил лампочку в столовой и тарелку Стабса. Коул... опять наказала.. — Тише..тише, — прошептал Гарри, сжимая вторую руку в кулак. Он не хотел думать об этом, но заметил на ладонях Тома красные полосы, когда мальчик сжимал одеяло. Его догадка подтвердилась. Он сразу же начал лечить раны ребёнка. Единственное, что он знал — это заклинание Vulnera Sanentur, которое он выучил после случая с Драко и которое довёл до автоматизма во время долгих скитаний по лесу и сражений с ПСами. Однако, несмотря на это, заклинание не могло избавить от лихорадки и боли в мышцах. — Томми, всё будет хорошо, обещаю, — мягко проговорил Гарри, хотя внутри него грохотала его собственная магия от переполнявших его эмоций. Гарольд с трудом сдерживал желание немедленно отправиться к Коул и проклясть её до седьмого колена или, что было бы ещё более предпочтительно, подвергнуть её пытке Круциатусом, минут на пятнадцать, а затем бросить её в тот подвал, о котором говорил ребёнок. И заодно с ней Марту, которая должна была следить и ухаживать за больным ребёнком. Почему, чёрт возьми, никто не следит за Томом когда он в таком состоянии? Почему они применяют к детям телесные наказания? Да, возможно, маглы не понимают магию, но ведь нет никаких доказательств того, что виноват именно Том. Как же это раздражало! Раздражало и злило, ведь он сам проходил через подобное. Гарольд, однако, сдержался ради Тома, который сейчас нуждался в его заботе и поддержке. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, быстро обдумывая дальнейшие действия. Гарри и рад бы схватить Тома в охапку и аппарировать в больницу святого Мунго, да только осознаёт, что это может стать сильным ударом для уже и без того ослабленного организма ребёнка. — Я сейчас принесу зелья, после них ты поправишься за ночь, честно, подожди немного, слышишь, Томми? — Угу-м Певерелл быстро переместился в паб, а оттуда со всех ног помчался в магическую аптеку, где скупил множество мазей и зелий, предназначенных для лечения простуды, лихорадки, боли в горле, голове и животе, а также для профилактики других всевозможных недугов. Мистер Дэвид, владелец магазина и зельевар в одном лице, заверил его, что лихорадка у детей — это обычное явление, и что все дети болеют в процессе роста, особенно после магического выброса. Однако это не успокоило Гарри. В ближайшем кафе он заказал куриный суп и молоко с мёдом на вынос. Его пропустили без очереди, очевидно, его вид был настолько бешенным, что внушал опасения у других магов. Когда он вернулся в приют Вула, то сразу же дал Тому несколько зелий, а затем накормил супом с ложки. Молоко он оставил на столе под заклинанием стазиса. Только после этого он смог немного расслабиться. — Всё хорошо, Томми, — шептал Гарри, — зелья помогут, обязательно. Он перебирал чёрные волосы мальчика пальцами, расчёсывая и успокаивая. Стул стоял вплотную к кровати, и Гарри почти наваливался на неё, так как ребёнок придвинулся ближе к краю. — Н-не уходи, — просипел Том в полудрёме. Сейчас мальчику было безразлично, насколько по-детски звучит эта просьба. Ему нужен был Гарри рядом, тёплый, успокаивающий, заботящийся о нём. — Не уйду, обещаю, — сказал Гарри, улыбнувшись. — Хочешь послушать сказку? — спросил он, не зная, что ещё можно сказать ребёнку в таком положение. Том кивнул. Гарри задумался на несколько минут, а затем начал рассказывать тихим, мягким, чарующим голосом, продолжая перебирать волосы ребёнка одной рукой.

Давным-давно жили-были четыре хороших друга.

Они были талантливыми волшебниками, любящими магию и волшебство всем сердцем.

Однако с одним из них произошёл несчастный случай в детстве. На него напал оборотень, ранил и проклял его, и с тех пор каждую полную луну мальчик превращался в страшного и опасного зверя. Мальчик боялся своего состояния, стараясь подавить зверя внутри и скрыть от окружающих, что только усугубляло его проблему. Он стыдился и боялся, никогда не подпуская никого близко к себе.

Узнав о беде своего друга, остальные трое решили поддержать его. Они вознесли молитвы и подношения Великой Магии, прося помочь им обрести облик, который позволил бы им быть рядом с другом в периоды его превращений в зверя. Магия услышала их искренние желания и наделила их особым даром– она даровала им вторые, звериные облики.

Первый из друзей, был храбр, величественен и благороден, поэтому обратился в оленя, взяв имя – Сохатый

Второй друг был юркий, смышлёный и трусливый, поэтому принял облик крысы, взяв имя – Хвост

Третий, так сильно любивший и оберегающий своего друга, принял облик наиболее близкий к оборотню. Он стал Гримом, большим черным псом и взял имя – Бродяга

Четвертый друг, тот самый оборотень, когда узнал на что пошли его друзья ради него был счастлив и благодарен, он взял имя Лунатик

Так, благодаря дарам Магии, друзья обрели возможность принимать облик животных по своему желанию. Зверь внутри Лунатика наконец-то обрёл покой и гармонию с мальчиком. Друзья стали ещё ближе, чем раньше, словно настоящая семья, всегда готовые поддержать и быть верными друг другу до конца жизни.

Гарри переписал в своей голове историю Мародёров, желая, чтобы хотя бы в сказке их четвёрка была счастлива. Сначала он хотел исключить Хвоста из рассказа, но тот ведь тоже был их другом, пусть и недолго, пусть и предал. Это уже не имело значения. Когда Гарри вышел из своих мыслей и посмотрел на Тома, тот уже крепко спал. — Спи, Томми, — прошептал Гарри, накладывая на себя чары, которые отводили внимание. Он не хотел оставлять больного ребёнка без присмотра. Если кто-нибудь войдёт в комнату, его просто не заметят, он будет как мебель для маглов, но не для Тома, который мог легко увидеть сквозь простые чары. Поэтому Гарри не стал использовать мантию-невидимку. *** Том проспал весь оставшийся день и ночь. Марта несколько раз наведывалась в комнату, чтобы проверить, не проснулся ли мальчик, и разбудить его к ужину. Однако, убедившись в тщетности своих попыток, она быстро покидала комнату, не замечая на себе недовольного взгляда взрослого мага. Гарри смог заснуть только под утро, так как обычный деревянный стул не позволял ему устроиться с комфортом, что было вполне логично. — Гарри, Гарри, Гарри! Маг проснулся от того, что Том настойчиво звал его по имени, крепко держа за руку. — Доброе утро, — произнес Гарри, громко зевая. Гарольд улыбнулся заспанному мальчику, потирая свои глаза и снова зевая. За окном было ещё темно, но беспалочковый темпус показывал 5:40. — Ты так рано проснулся, как себя чувствуешь? Том смотрел на него, прищурившись. Возможно, он ещё не совсем проснулся или всё ещё не отошёл от лихорадки. Но когда Гарри заговорил, он улыбнулся, словно подтверждая свои мысли о том, что это не сон. Реддл не стал бы признаваться в этом, но он был очень счастлив, когда открыл глаза и увидел Гарри, дремавшего на стуле. — Хорошо, у меня ничего не болит. — Славно, — кивнул Гарольд, разминая шею, которая затекла от неудобной позы. — Том, почему ты не сказал, что тебя наказывают за магические выбросы? — осторожно спросил старший маг, глядя в карие глаза напротив. — Это не имеет значения, — ответил мальчик, поджав губы и нахмурившись. Он не желал выглядеть слабым в глазах Гарри. — Томми, я не упрекаю тебя. Я… — Гарри глубоко вздохнул. Ему следовало догадаться самому. Разумеется, маглы не могли спокойно относиться к проявлениям «странностей», и он знал это по собственному опыту, но эти воспоминания отошли на второй план, поскольку события происходили давно. — Ладно, прости. — А почему ты спал здесь? Мальчик вновь вздёрнул нос вверх, видимо, полностью позабыв, как вчера лил слёзы и просил не уходить. Гарри от этого весело фыркнул себе под нос. — Потому что я беспокоился. — За меня? — Карие глаза напротив дрогнули и чуть расширились в неверии. Такими элементарными вопросами он буквально требовал подтверждать и без того понятные вещи. — Да, я переживал за тебя и твоё здоровье, поэтому остался здесь. Том на некоторое время впал в легкий ступор, словно ожидал другого объяснения, а затем коротко кивнул, пряча глупую улыбку под одеялом. — Скажи, Том, ты бы хотел пойти со мной? Том сел на кровати, всё ещё укутанный в одеяло, и в недоумении приподнял брови. — Куда пойти? — спросил мальчик. — Ты сводишь меня на Косую Аллею? Том давно хотел попросить Гарри отвести его туда хотя бы на полчаса или час, но не решался сделать это. — Я не об этом, хотя туда мы, конечно, тоже сходим, — улыбнулся Гарри, неловко почесав затылок. — Я про опекунство, — объяснил он. — Ты не против, если я возьму тебя под опеку, и мы будем жить вместе? Хочешь пойти со мной? Это было слишком внезапно. Том не ожидал такого предложения. Конечно, он был счастлив и ему нравился Гарри, но это было неожиданно. Ребёнок сидел с округлившимися глазами и только и мог что смотреть на лохматого мага напротив. — Тебе ведь семнадцать, — выпалил Том, первое, что пришло ему в голову. — И ты сказал, что живёшь в гостинице! — В магловских документах стоит другой возраст. Да и есть много способов заставить подписать человека документы. Ну или просто аппарировать, а потом восстановить документы. — Сказал Гарри сам удивился своим словам — А что касается жилья, я ведь рассказывал тебе про поместье. Его уже привели в порядок домовые эльфы, хоть оно и большое, но там уже стало уютней и можно жить. — Ты не хочешь? — спросил Гарри уже тише, предполагая, что и такой вариант возможен. — Хочу! — громко сказал Реддл. — Я хочу! — Мальчик опять нахмурил брови, уже в попытке показать свою уверенность. — Забери меня! Ты уже предложил, так что не можешь отказать! Пообещай! — Быстро протарахтел кареглазый. Гарри звонко рассмеялся, обнимая ребёнка вместе с одеялом. Том недовольно что-то пробурчал, но почти сразу же крепко обнял старшего мага за шею. — Я заберу тебя, Том, обещаю — прошептал Гарри, нежно гладя мальчика по волосам и продолжая тихо посмеиваться. — {Раз-з-здавите, и-з-ззверги!} — недовольно прошипела змея, которая всё это время спала в нагрудном кармане Гарри, а сейчас выглядывала оттуда. Том и Гарри переглянулись и громко рассмеялись.