Жизнь (с) Мадлен

Месяц пролетел незаметно. По крайней мере, так показалось детям. Ведь остался всего день — и мама с папой вернутся из своего путешествия. А пока, юную малышку Элейн уложили спать. Точнее, Эрик и Кристина лишь думают, что она спит. Но хитрая малышка лишь притворяется. И она видела, что Кристина, собираясь закрыть дверь детской, поцеловала Эрика в губы. Ещё когда они только были детьми, Кристина уже тогда чувствовала симпатию к забавному мальчику в маске, что назвал её ангелом. Добрый, умный, чуткий. Уже тогда она отказывалась называть Эрика братом. И была рада, что он тоже не видит в ней сестру. Кристина наконец-то обрела друга. С некоторых пор Кристина осознала, что они оба повзрослели, краснела рядом с ним. Он стал выше, голос сломался, но не утратил своей красоты, плечи Эрика стали шире, порой Кристина просто не могла отвести взгляд от его худой фигуры. А за этот месяц, пока они возились с малышкой Элейн, создалось впечатление, будто они молодые родители (очень молодые), а Элейн — их дочь. Это всё дало Кристине понять, что ей больше не хочется, чтобы Эрик был другом. Он ответил на поцелуй, но после сказанного ею «я люблю тебя», старался оставаться спокойным, чтобы она не заметила боль в его глазах. Эрик знал, что Кристина его любит. Но она могла сказать это чуть позже, не сейчас? Слыша это, ему будет ещё труднее сообщить, что в консерваторию вместе с ней он не поступит. И он надеется, когда она об этом узнает, то примет эту новость спокойно. Вот только притворяться и натягивать улыбку ему не пришлось — Эрик сосредоточил свои чувства на признании и поцелуе, отчего стало снова легко и тепло на душе. Элейн всё же заснула — её дневной сон обычно длится не больше двух часов, и у Эрика и Кристины есть немного времени, чтобы немного отдохнуть. — Я тоже люблю тебя, Кристина, — Эрик закрыл дверь детской, и пара спустилась вниз по лестнице, пребывая в состоянии лёгкого наваждения, от осознания, что они наконец-то признались друг другу в чувствах. Они прошли вместе в сад и сели на парапет фонтана, который несколько лет назад разбили Эрик и Густав. Погода стояла жаркая, летняя, и одеты они оба в тонкие одежды. Кристина, болтая ногами в воздухе, ухмыльнулась, украдкой от Эрика, и зачерпнула воды из фонтана, плеснув в мальчика. Он вздрогнул, сначала не понимая, что произошло, а после, глядя на хихикающую Кристину, тоже зачерпнул воды из фонтана ладонью, брызнув в ответ. Они плескались словно дети малые несколько минут, прекратив лишь когда даже безжалостное солнце перестало высушивать их одежду. Затем Кристина первой легла на траву, а следом за ней и Эрик, что навис над ней, кратко целуя в губы, пока девочка обнимала его за шею, и вдруг выгнулась и вздрогнула, словно от боли. Эрик отстранился, его глаза в испуге расширились. — Я сделал что-то не так? Тебе больно? — Нет. Просто, — она завела руку за спину и несколько раз прошлась по лопаткам. — Трава слишком колючая. Она впивается в кожу. Эрик виновато обвёл взглядом сад — весь этот месяц они были заняты только малышкой Элейн, и за это время весь сад порос травой. — И ещё… твои штаны, — продолжила Кристина, поёрзав. — Они слишком мокрые, и я чувствую это ногами. Эрик усмехнулся. — А кто в этом виноват? Девочка закатила глаза. — Может, тебе стоит просто убрать свои ноги? Эрик притворился обиженным, но ноги убрал, обняв её поперёк рукой. Эрик больше не может называть Кристину просто подругой. Это сложно, когда его тело уже год, как реагирует на неё и на её прикосновения к нему, так, как раньше не было. И сердце тоже чувствует то, чего не было раньше. Каждое её слово, каждый жест, всё это ему хочется видеть и слышать. Хочется касаться её и целовать. Столь непривычно, ведь раньше ему было достаточно просто её общества рядом. И, как же он был изумлён, узнав, что и сама Кристина испытывает то же самое. — Так лучше? Кристина кивнула, потянувшись к нему за ещё одним поцелуем. Осознание ситуации и обстоятельств к ним пришло не скоро. Они оба вышли в сад, пока малышка Элейн спит. Эрик задумчиво сидит на траве. Кристина плетёт венок из полевых цветов. От мыслей его отвлекло то, что девочка опустила созданный ею венок ему на голову, при этом озорно хихикнув. Эрик вздрогнул. Папа говорил, что в Швеции такой жест означает признание в любви. Девочка села сбоку от мальчика, и её безмятежная улыбка навела Эрика на мысль, что подруга может и не знать о таком. — Кристина, ты знаешь, что это означает? — всё же спросил он. — Да! — уверенно ответила она, но заметив печаль в глазах Эрика, пробормотала. — То есть, я думала… что ты тоже влюблён в меня… ну… и… Эрик поняв, что она неверно растолковала его потухший взгляд, торопливо объяснил. — Нет, наши чувства взаимны, но… я никогда не думал, что ты можешь полюбить меня. Разве я достоин? Разве ты не захочешь быть с кем-то другим, кто будет лучше меня? Девочка рассмеялась. — Ты так говоришь, словно и сам не дружишь с Жаном, Пьером, Валери, Жаклин и Жаком, но мы ведь вместе поём в церкви, а они живут совсем неподалёку. Мальчики, кроме тебя, в нашей компании тоже есть, и мне они нравятся, это правда. Но я не люблю их так, как тебя. И, между прочим, папа также сделал предложение моей родной маме — то был красивый венок из самых ароматных полевых цветов. Вот только пожениться они несколько месяцев не могли — дедушка, мамин отец, был против. Это мне папа рассказывал, очень давно. И, пока это не предложение — лишь признание — мы ещё недостаточно взрослые для женитьбы. Все его сомнения и вопросы разом исчезли после её слов. Эрик хотел что-то сказать, но Кристина резко подалась вперёд, прижавшись губами к его губам. Это их первый, отчего слегка неумелый и короткий поцелуй. И немного болезненный, так как девочка практически врезалась в его губы своими. Отстранившись, Эрик ласковым движением взял её лицо в свои чуть прохладные ладони. Глаза Кристины, как и его, сияли от слёз, так как у обоих чуть пульсирует верхняя губа. — Поцелуй меня, — прошептала девочка, чувствуя, как обжигает её щёки там, где его пальцы касаются её. Эрик мягко приблизил её лицо к себе, нежно целуя её пухлые губы. Нежно и медленно, в этом поцелуе они оба словно пытались залечить боль от первого поцелуя друг у друга. Но этот поцелуй тоже был коротким. На сей раз девочка нежно обняла его за талию, чтобы не причинить друг другу боли снова, и прижалась к его губам своими, проведя языком по его губам. В тот день они были просто счастливы, не думая о последствиях. Он заметил родителей среди толпы почти сразу, а вот они его долго не могли отыскать. Как только взгляд Густава упал на белую маску, Эрик помахал им рукой и подошёл ближе, доказывая, что он их видит. Мама и папа протиснулись к нему сквозь толпу. Вблизи Эрик отчётливо видел, что их кожа загорела, в чём точно виноваты лучи яркого итальянского солнца. Поездка явно прошла не зря. У каждого из них по чемодану, хотя с собой они брали только два — Эрик догадывается, что там — подарки для них. Мама ставит свои чемоданы на землю, и, подойдя ближе, обнимает сына. Это было нелегко — отделить слова «сын» и «проблема», но Мадлен уже давно с этим справилась. Окончательно. Когда Густав сказал, что на месте Эрика могли оказаться Кристина или Элейн. Что это их бы она ненавидела, оставшись одна. Именно тогда Мадлен осознала всю боль Эрика. Раньше Эрик бы растерялся, не знал куда девать руки, может даже оттолкнул бы Мадлен от себя. Но не сейчас. Эрик обнял мать в ответ. Хоть он и перестал быть маленьким мальчиком, но в доме было очень пусто без мамы и папы. — Мама… — прошептал Эрик. — Я скучала по тебе. — Я тоже. Мы все скучали. И по тебе, папа, — его взгляд упал на Густава.