UNDERASH

Альтермедиа: Альфис

      Когда я закрываю глаза, он каждый раз приходит вновь, как ни в чем не бывало, будто бы всё ещё находится здесь. Нет, он точно рядом. Наверное, смотрит на меня сейчас, как в детстве, погладит меня по голове, улыбнётся и укусит за нос, пока я сплю. Надо же, всё ещё помню, как это было тогда. Никак не могу перестать думать о том, что произошло. Не могу поверить, что его больше нет. Каждый раз, открывая поутру глаза, мне просто хочется рыдать навзрыд. Пожалуйста, не уходи, не оставляй меня одну. Я так скучаю. — Всё хорошо, ящерка, — так ты говорил в детстве, когда я начинала плакать. — Ну же, перестань плакать. Я пришёл, видишь? Прости, что припозднился.       Ещё одно воспоминание во сне? Это так часто происходит в последнее время. Этот день я помню. Начальная школа и родительский день. Все мои одноклассники уже счастливо обнимались со своими мамами и папами, даря им самодельные открытки, которые мы изготовили на уроке. Одна я сидела за партой, сжимая в руках этот простенький подарок, и пыталась взглядом выцепить ещё одного рогатого и чешуйчатого монстра, своего отца — Картера. — Альфис, твой папа ещё не пришёл? — мои одноклассники подошли ко мне, заставив меня вздрогнуть. — Н-нет, н-но о-он ск-коро прид-дёт, — я, как всегда, заикаясь, улыбаюсь им, чтобы показать, что всё хорошо. В детстве этот речевой дефект был более явным.       Снова эти лица, говорящие: «Мне так тебя жаль». Даже сейчас, будучи взрослой и вспоминая свою жизнь, не могу понять, почему все вокруг меня жалели. Почему каждый должен был даже без слов посочувствовать мне в такие моменты? Я ведь, как и все, просто ждала, пока придёт папа, чтобы подарить ему подарок. Разве я выглядела грустной в тот момент? — Твой папа снова задерживается, Альфис? — учительница подошла ко мне с жалостливой улыбкой. Может, она это не нарочно, но её «снова» меня очень больно укололо. — Не волнуйся. Я уверена, что он уже спешит сюда. Твой папа ведь очень занятой монстр, — она погладила меня по голове, а я посмотрела на открытку в своих руках.       Над каждым подарком для папы мною было приложено всегда очень много усилий. Не только раскрасить, но и сделать небольшой скрапбукинг, украсить ещё чем-нибудь и аккуратно написать поздравление и его имя. Мне нравилось этим заниматься, потому что видеть то, как этот взрослый и грозный капитан Часовых радуется такому подарку, было для меня самым драгоценным. Мне никогда не было жалко времени на то, чтобы заниматься каким-то рукоделием. У меня никогда не было много друзей, поскольку я всегда была довольно замкнутой и застенчивой. Не знаю, с чем это связано, но я не знала, как поддержать беседу со сверстниками. Картер — это был весь мой мир в детстве, как и любой другой родитель для другого такого же ребёнка, коим я была. — У тебя очень крутой папа, Альфис, — о да, когда речь заходила о том, чей родитель круче, я, даже не участвуя в этом споре, почему-то всегда побеждала. Ну, а кто может победить одного из героев Подземелья и капитана отряда Часовых? Только сам король. — Хотелось бы уметь драться, как он. — Да, его многие ценили за умения и трудовые заслуги, но никто не знал этого монстра лучше меня и то, каким другим он был на самом деле, в отличие от того, как его описывали всегда. — Здравствуйте! — дверь с грохотом распахнулась, напугав всех присутствующих резким хлопком. Мой отец немного запыхался и, когда выпрямился, посмотрел на всех с виноватым и неловким видом, немного кланяясь. — Прошу прощение, я сильно опоздал? — он посмотрел на дверь и аккуратно её подвигал. — Я же её не сломал? — на мои глаза набежали слёзы.       Я была уверена, что папа не придёт. Вечером, перед тем днём, мне не спалось. Когда я спустилась из своей комнаты в туалет, то случайно услышала, как папа говорил по телефону о работе. У него была запланирована с утра тренировка с отрядом, потом встреча в Совете, а затем весь день патрулирование в Сноудине. Я и не надеялась, что он вообще хотя бы заглянет. Такое происходило не в первый раз. Была ли у меня обида на папу? Нет, никогда. Я понимала, какая у него тяжёлая и серьёзная работа, даже наоборот, всегда говорила, что ему стоит больше беспокоиться о ней, чем обо мне.       Мы оба были друг у друга одни. Моей мамы не стало очень давно. Я даже не помню, как она выглядела и каким монстром была. Весь мой мир в детстве — это папа, и в этом мире самым несчастным монстром был он сам, ведь всегда больше беспокоился о других и порой забывал, что сам нуждался в поддержке. Я помню, что ему было нелегко, когда мамы не стало. Серьёзная работа военным и так отнимала много времени и сил, а тут ещё теперь и ребёнка нужно в одиночку воспитывать. Но, как бы тяжело не было, папа всё равно каждый раз ставил в приоритет меня. В такие моменты для маленькой меня он доказывал это в очередной раз. — Папа! — я подбежала к нему, начав плакать. — Альфи! — увидев меня, он так лучезарно улыбнулся, словно ему на голову клад упал. Он обнял меня и погладил по голове, когда я обхватила его шею лапами. — Ну же, ящерка, не плачь. Я здесь. Прости, что припозднился, — он отстранился и несильно укусил меня за нос. Я хихикнула. У папы всегда были очень острые зубы, и многие пугались, когда он так делал со мной, но для меня это было ещё одним проявлением его любви. К тому же, это было щекотно для меня. Пусть почти всех монстров его улыбка часто приводила в ужас из-за острых зубов, для меня она навсегда останется самой светлой, доброй и родной.       Многие сочувствовали мне, ведь у меня не было мамы, а мой папа был очень занятым. Все думали, что мне одиноко. Может быть, но папа здесь точно не виноват. Мне просто трудно заводить друзей. «Будь смелее, ящерка! Ты у меня самая милая и лучшая девочка во всем Подземелье, так зачем стесняться? Покажи всем, что я прав!» — так говорил мне он, когда замечал, что я сижу в стороне от других детей, когда они играют. Мы двое были только друг у друга, но для нас этого было достаточно.       Помню момент, когда вечером на выходных мы играли с папой в мои любимые настольные игры. Папа в тот вечер был каким-то растерянным. Только потом мне удалось узнать, что в тот день была годовщина смерти мамы. — Ящерка, — он посмотрел на меня, делая свой ход. — Могу я задать вопрос? — Ты не можешь отменить свой ход, если ты об этом, — я была погружена в игру. — Ну, блин, жаль, — он посмеялся, немного расслабившись. — На самом деле, я хотела поговорить немного о другом. Тебе не грустно? — Нет, мы весь день с тобой гуляли, вместе готовили завтрак, поели доброженного и теперь играем в настольные игры, — я не понимала, к чему папа клонит этим вопросом, но по его голосу и глазам видела, что его что-то очень беспокоит. — Я не совсем про это спрашиваю, — он вздохнул. — Тебе не грустно, что у тебя есть только этот старый динозавр? Ты меня об этом никогда не спрашивала, но, может, просто стеснялась, — он вздохнул, посмотрев на игровое поле. — Тебе никогда не было интересно узнать про свою маму? — его вопрос меня удивил, но у меня уже давно был ответ на него. — Нет, — я повела плечами. — Я знаю то, что она была доброй, что ты её очень любил и, что она распалась, когда мне было три года. Этого мне достаточно, — мои слова его удивили. — У меня есть ты, есть мои настольные игры и наши совместные выходные. Это всё, что мне нужно, чтобы быть счастливой, — я улыбнулась, но затем вздрогнула. — П-папа? — О, звёзды, прости меня, ящерка, — он улыбнулся, вытирая слёзы. — Я просто так тебя люблю. — Я тебя тоже люблю, папа, — я подошла к нему и обняла. — А ещё ты проиграл. — А? Да блин! — он засмеялся.       Я понимаю, почему папа спросил меня об этом. Он переживал, что не может мне дать того, что могла бы мать. Но Картер просто не понимал, как много он уже делает просто в одиночку. Мне хватало только его, чтобы быть счастливой в детстве. Даже настоящие друзья у меня начали появляться лишь спустя много лет. Папа долгое время был моим единственным лучшим другом. — Ящерка, помнишь, ты мне рассказывала про аниме? Мы сегодня патрулировали на свалке, и я тут нашёл что-то интересное! Ты была права, там правда очень интересно! Может, устроим на выходных в этот раз поиск сокровищ на свалке? — помню его широкую улыбку от предвкушения моего восторга, когда он принёс мне найденную старую мангу. Мне хотелось его поправить, но я не смогла просто не улыбнуться, решив закрыть глаза на эту терминологическую ошибку. Даже плохо понимая что-то из моих увлечений, он делал всё, чтобы увидеть, как я улыбаюсь. — А? Что ты делаешь? — и его восторг, когда я собрала своего первого робота, когда была в средней школе. Мне всегда нравилась робототехника, но сейчас, вспоминая своё первое творение, мне становится так стыдно. Единственное, что успокаивает, это то, как он вилял хвостом, а его глаза горели, наблюдая за движениями маленького тостера на ножках. — Ого! Это невероятно! Ты сама его сделала? Ты настоящий мастер, ящерка! — Ящерка, помнишь, ты показывала мне своё изделие? Так вот, познакомься с моим другом-ботаником. Это Гастер — королевский учёный, и у нас с ним к тебе предложение, — он был так горд, когда привёл доктора Гастера ко мне знакомиться. Я не была уверена, что хоть когда-нибудь буду заниматься механикой и робототехникой на профессиональном уровне, но в тот день папа привёл самого главного королевского учёного, чтобы помочь мне исполнить эту несбыточную, как мне казалось, мечту. — У тебя есть задатки, Альфис, — сказал мне Гастер, смотря на моё изделие с еле сдерживаемым смехом. Спустя многие годы он мне признался, что действительно видел во мне задатки к деятельности королевского учёного, но в тот раз моё изделие вызвало у него смех, и сдерживался доктор лишь потому, что не хотел обидеть своего друга и меня. — Но быть учёным не так просто, как кажется. Что думаешь о том, чтобы попытать удачу в Королевской академии? Если сможешь получить свой сертификат, я с удовольствием возьму тебя в ассистенты, — благодаря папе я стала той, кем была сейчас. Даже, когда я призналась ему в том, что начала встречаться с Андайн, он ничего мне не сказал, а вновь погладил по голове и куснул за нос, улыбнувшись. — Неважно, кто тот, с кем ты хочешь связать свою жизнь, главное, что ты все ещё моя маленькая ящерка, которую я люблю. Я всегда буду на твоей стороне и рядом с тобой. — Я знаю, папа, знаю. — Тогда почему ты плачешь? — Потому что ты солгал. Тебя больше нет рядом. Ты ушёл. — Ну, что за глупости? Я всегда рядом с тобой. Прямо здесь, — он указал пальцем на мою душу.       Мои глаза открылись в момент, когда душу начало сводить болезненной судорогой. Дыхание перехватило, и я подскочила на кровати, почувствовав, будто начала задыхаться. Слёзы вновь потекли по моему лицу. Я обняла свой хвост и укусила его до ран, из которых начала сыпаться пыль. Острые зубки перешли мне от него. Успокоиться получилось не сразу, а когда мне удалось выдохнуть, я сняла старый бинт с кончика своего хвоста, который весь был покрыт ранами от сильных укусов, чтобы наложить новый. — И так каждое утро, — разочарованно вздохнула я и оглянулась.       Место на кровати рядом со мной было пустым и уже успело остыть. «Андайн уже ушла тренироваться», — был сделан вывод. Я протёрла глаза и вылезла наконец-то из кровати, надевая одежду, что лежала рядом на тумбе.       Со Дня независимости прошло полгода. Когда мы с Андайн и Меттатоном покинули госпиталь, то сначала вернулись в свои дома. Оказавшись там, на меня нахлынуло чувство пустоты, которое испытываешь, когда теряешь что-то очень важное. Мой родной дом стал ощущаться таким одиноким и чужим. Мне было тяжело находиться там. Каждый день я засыпала и просыпалась в слезах. У меня не было возможности даже проститься с ним, развеять его прах. Я постоянно заходила в его спальню, где с каждым днём его запах становился всё менее ощутимым, смотрела на предметы вокруг, брала в руки его форму и засыпала на кровати, обнимая подушку. При взгляде на фотографии, где было его лицо, моя душа хотела разовраться на части. Почему ты оставил меня? Почему ушёл? Я сделала что-то не так? Прошу, вернись. Я так скучаю.       Меттатон постоянно был рядом со мной. Оказалось, что он на время прекратил вещание на ТВ и объявил, что уйдёт на перерыв на какое-то время. Я пыталась убедить его, что со мной всё хорошо, но он слишком упрям. — Дорогуша, я остаюсь с тобой, и мы больше это не обсуждаем, ясно? — он обнял меня. — Мне жаль, что я ничего не могу сделать. Прости меня, Альфис, — за что ты извиняешься? Ты не виноват в том, что случилось.       А кто тогда виноват? Я не знаю. Сколько бы ни думала об этом, не могу найти для себя ответа. Когда мною была допущена ошибка? Что лично мною не было замечено? Как до этого дошло? В тот день я была рядом с Андайн, и, когда люди напали на гостей, мы побежали к эпицентру боя. Мы не видели, кто и как это сделал. Перед моими глазами всё ещё была эта жуткая картина, когда Андайн ранили, а я, застыв от ужаса, не могла перестать смотреть на прах, которым обратились мой отец и Кларисса. Почему всё внезапно сложилось так? Почему они уже были там? Почему принцесса, доктор и принц исчезли после всего? — Вопросы поиску ответов не помогут, — я тяжело вздохнула, размешивая в чашке кофе.       Компания Меттатона немного, но помогала мне отвлечься и заставила выйти наконец-то на улицу, чтобы заглянуть на работу и забрать наконец-то свои вещи. Когда я пришла туда, то удивилась тому, каким безмолвным и пустым стало это место. Оказалось, что весь сектор собираются закрыть на реставрацию. «Теперь королём стал Фриск, а доктор Гастер, принцесса Чара и принц Азриель в розыске. Интересно, чем он собирается заниматься здесь? Не трудно догадаться, учитывая то, о чём он без конца говорил с доктором до всего», — мысль о том, что он собирается проводить опыты над душами, казалась не такой дикой после всего ужаса, который произошёл в королевстве. — «В любом случае, это уже не моя забота». Я решила не оставлять ничего после того, как ушла. Думаю, Санс всё передал Фриску после нашей встречи. Мне не нужно оставлять послание, чтобы было понятно, что я не собираюсь возвращаться. Меттатон был для меня очень важным другом. Когда мы познакомились, мне казалось, что всё, что ему нужно, это получить своё роботизированное тело, но он удивил меня, когда начал навещать меня даже без необходимости диагностики механизмов. Я просто в какой-то момент заметила, что мы с ним болтаем, словно ни о чём. Мы вместе смотрели аниме, он даже читал мои фанфики и очень хвалил мой слог, а также не раз давал советы о любви, помогал мне найти то, что точно понравится Андайн.       Тот, что он находился рядом, очень мне помогло. В какой-то момент он даже сделал мне своеобразный сюрприз. В его теле была встроена функция долгосрочной аудиовизуальной памяти. С помощью компьютера он смог скопировать данные и создал большое видео из своих воспоминаний обо мне, но не просто наши моменты дружбы, он включил в него фрагменты, на которых был запечатлен мой отец. Пусть его больше и не было рядом со мной, но я смогла наконец-то увидеть папу. Я до сих пор регулярно пересматриваю этот ролик. — «Альфис-дорогуша, мы с твоей девушкой тренируемся на площадке. После завтрака приходи поболеть за свою рыбку! Её это взбодрит! — твой М.», — висела записка на холодильнике. — Наверное, Блук тоже там вместе с ними, — я достала из холодильника свою порцию завтрака. — Каша? Точно, сегодня же очередь Метта готовить.       Переезд к Андайн был для меня не простым решением. Мы виделись с ней каждый день после того, как покинули госпиталь. Я боялась, что она сделает что-нибудь с собой. Нет, она не из таких монстров, но мне ужасно не хотелось в какой-то момент узнать, что я потеряю кого-то вновь. В основном мы просто обедали или ужинали вместе. Она также ушла в затворничество и даже не стала встречаться со своими бывшими коллегами после выписки.       Сначала нас всё устраивало, но после того, как в Подземелье начали происходить очень странные, как мне кажется, изменения, я почувствовала, что тревога внутри меня вернулась и стала только сильнее. Я не могла спать по ночам. При виде стольких солдат из Королевской гвардии мне становилось попросту страшно. У монстров больше ничего не осталось, кроме местного ТВ и сотовой связи. Поэтому Меттатону пришлось вернуться к работе, чтобы хоть немного, но вернуть в жизнь монстров чувство радости и какого-то покоя. Я искренне не понимала, чем начали заниматься Фриск и Эш. Да, я была уверена, что весь происходящий хаос — это их ответственность. Возможно, мне стоило бы вернуться к работе в команде учёных и помочь хотя бы с ядром, но я не могла этого сделать. Я не верю тому, что они говорили. Что-то не сходится в их версии того, что произошло на балу. Андайн придерживалась того же мнения, но в отличие от меня, она не выбрала просто плыть по течению. Она пыталась найти ответы, но всех, кто что-то мог знать, почему-то не было видно ни в одном из регионов. Хотя, что значит «почему-то»? Эта история стара, как мир, и все знают, что неугодных знатоков всегда берут под стражу. — Сейчас это уже не важно, — когда я закончила завтракать и убрала посуду, то, захватив с собой корзину с водой и перекусом, вышла из дома и направилась к тренировочной площадке.       В день, когда мы приняли решение съехаться, мне вновь не спалось. Меттатон задержался на съёмках, поэтому мне не с кем было поговорить. Я решила выйти прогуляться. Хотленд стал очень молчаливым местом. Из-за стражи граждане боялись покидать свои дома. По словам Меттатона, они стали ужасно грубыми. Не знаю, что он конкретно имел в виду, но мне явно не стоило с кем-то из них сталкиваться. Как думаете, что же произошло в тот день?       Естественно, когда я успела дойти до Вотерфола, сама не поняв как, начался комендантский час. В это время монстры не могли пользоваться энергией от главных генераторов, а также, как оказалось, было ограничено передвижение между регионами. Мне на это тонко намекнула агрессивно настроенная стража, которая окликнула меня уже на территории Вотерфола. Я пыталась объяснить, что у меня нет никаких негативных намерений, но сразу поняла, что их это не особо интересует, когда увидела, как безумно загорелись их глаза, а из-под шлемов начала течь пена. Не знаю, настолько ли силён был мой страх в тот момент, но я бросилась бежать, что есть мочи. Звать на помощь было бесполезно, но я кричала в надежде, что хоть кто-то мне поможет. И один монстр нашёлся.       Андайн, что возвращалась домой из магазина, услышала меня и пришла на помощь. Она спасла мою жизнь. Я была ужасно напугана, когда стража напала на неё. Они явно не понимали, что творят, но ей в тот момент уже было на это плевать. Не моргнув и глазом, она обратила их в прах и отвела меня к себе домой. Она помогла мне успокоиться и на следующий день, когда Меттатон узнал о произошедшем и примчался к нам, предложила нам переехать в Вотерфол до тех пор, пока всё не уляжется. Если бы мы только знали, что ничего уже не придёт в норму.       На площадке для тренировок Андайн проводила большую часть своего времени. Не только боевые искусства, но проверка собственной магии стали для неё необходимостью и отдушиной. Травма, которую она получила в тот день, никак на ней не отразилась, хотя мы очень этого боялись, зная, чем это обернулось для Клариссы. Меттатон стал для неё постоянным партнёром по спаррингу. Я тоже иногда практиковалась, но у меня к этому совсем не было никаких способностей. По большей части я и Напстаблук, который сблизился с нами за прошедшее время, выступали в роли группы поддержки. — Ты сегодня поздно проснулась, Альфис, — призрак посмотрел на меня, когда я села на скамейку рядом. — Что-то хорошее снилось? — Можно и так сказать, — я вздохнула и посмотрела на Андайн, которая была сосредоточена на бое. — Давно они начали? — Ну, прошло уже четыре часа с начала тренировки, — Блук махал флажками с именем Меттатона. — Понятно, — я взяла свисток и подула в него, привлекая к себе внимание. — Время сделать перерыв! — О, дорогуша, добрый день! — Меттатон посмотрел на меня с благодарной улыбкой. Так как он робот, то вряд ли устал, но ему явно уже начал надоедать процесс тренировки. Когда он сделал на мне акцент, Андайн остановилась и оглянулась в мою сторону, заставив меня невольно улыбнуться. — Добрый день, соня, — сказала она, когда подошла и поцеловала меня в нос. — Добрый, ранняя пташка, — я хихикнула и поцеловала её в ответ в щёку. — Может, закончишь на сегодня с тренировкой? Тебе нужно больше отдыхать. — Вот именно! Я ей тоже это говорю! — хмыкнул Метта. — Только потому, что ты не хочешь заниматься тренировками, — Андайн посмотрела на него и нахмурилась. — Ты же робот, как ты вообще можешь устать? — она достала бутылку с водой и отпила. — Что за дискриминация роботов?! Да, я не устаю, но это не значит, что мне не может это просто надоесть! — возмутился Метта, от чего его волосы начали источать искры от статического электричества. — Слабак, — фыркнула Андайн. — Не ругайтесь, ребят, — Напстаблук весь съёжился. Он никогда не любил споры. — Вы оба правы и не правы одновременно, — я вздохнула и обняла Андайн. — Он прав в том, что тебе стоит больше отдыхать, а ты права в том, что он робот и в том, что тренировки нам всем полезны. — Рада, что ты это понимаешь, — она обняла меня в ответ. — Но я не могу просто взять и перестать заниматься тренировками, ты же знаешь. — А если твоя любимая девушка просто попросит тебя проводить с ней больше времени? — я посмотрела ей в глаза и невинно похлопала глазами. Когда я делаю такое лицо, она никогда не может устоять. — Хитрая ящерка, — она хихикнула и поцеловала меня. — Тогда я постараюсь пересмотреть свой график, но только ради тебя. — Ах, любовь, — Напстаблук улыбнулся. — Идите к себе в комнату, — Меттатон лукаво ухмыльнулся.       Однако наша мирная беседа была прервана громким и раздражающим знакомым смехом. Мы тут же притихли. Это стража проходила мимо, что-то бурно обсуждая. Андайн посмотрела на них и помрачнела, напрягая свои уши. — Вы что-то слышите? — из всех присутствующих у меня у единственной не было возможности услышать детали из разговора на расстоянии. Напстаблук, как оказалось, хорошо различал эхо-сигналы и имел слух почти, как у летучей мыши. Как он сам говорит, это есть у всех призраков. Меттатон тоже раньше мог так слышать, но сейчас ему в этом помогают сверхчувствительные сенсоры. Андайн, в свою очередь, от рождения просто всегда хорошо слышала. Может, это особенность тех, кто живёт в Вотерфоле? Кажется, я читала о чём-то таком и даже беседовала на эту тему с доктором Гастером когда-то. — Это патрульные солдаты из Сноудина, — Андайн хмыкнула. — Возвращаются со смены. — И о чём они говорят? — Очередная стычка с Часовыми, которые, цитирую, — Меттатон вздохнул. — Не могут смириться с жалким положением своего региона и тем фактом, что они заслужили все подобное наказание, — мы с Андайн переглянулись. — Изоляция — это самое мягкое, что им досталось за пособничество предателям. — Что? — я посмотрела на Андайн, взгляд которой в момент изменился. — Ты понимаешь, о чём они? — О, точно. Я как раз сегодня хотел вам об этом рассказать, — Напстаблук посмотрел на нас. — Оказывается, кое-что случилось не так давно.       Представьте наше удивление, когда мы все узнали о том, что Сноудин изолировали за сокрытие «врагов государства», только спустя два месяца. Андайн была настолько зла, что в очередной раз сломала стол, ударом своего кулака. Напстаблук узнал об этом только вчера вечером, подслушав разговор стражи, поэтому очень испугался её резкой вспышки гнева. Каждый из нас был в шоке.       Значит, Чара, доктор Гастер и Азриель всё-таки живы и всё ещё находятся в Подземелье, а точнее в Сноудине. Не так давно Блуки нам рассказывал о том, что в секторе лаборатории произошёл какой-то переполох, из-за чего там усилили охрану, но мы и представить не могли, что это может быть как-то связано. По словам нашего друга, положение региона не самое лучшее на данный момент. Что ж, этого и следовало ожидать. — Я должна с ними встретиться, — внезапно сказала Андайн и вышла из-за стола. — Что? Андайн, нет! — я понимала, что это опасно для неё. Мы не можем сейчас просто пойти туда. — Ты с ума сошла? — Меттатон перегородил ей путь собой. — Подумай, что ты сейчас собралась сделать! Тебя убить могут прежде, чем ты приблизишься к границе! — Ты серьёзно говоришь это мне? — она хмыкнула. — Уйди с дороги. Я полгода ждала такой возможности. Мне нужны ответы, и я их получу. — Андайн, послушай! — я схватила её за руку. — Даже если ты сможешь пройти, что, если там на тебя нападут? Они ведь не знают, что ты не имеешь плохих намерений! — Подниму белый флаг, даже на войне этот символ уважают, а там всего лишь горстка военных старпёров, — она вырвала руку. — А как ты выйти оттуда собираешься? Туда нельзя входить и выйти оттуда будет невозможно! — Меттатон помрачнел. — Если не о себе, то подумай хотя бы об Альфис! Стража ведь может прийти за ней! Ты подвергаешь её опасности своими эмоциональными порывами! — А ты здесь тогда для чего?! — крикнула она. — Я не смогу долго продержаться, если кто-то на нас нападёт! С целой толпой из обезумевших солдат уж точно не справлюсь! Я артист, а не боец! — Успокойтесь все, пожалуйста! — внезапно закричал Напстаблук и привлёк внимание всех. — Пожалуйста, давайте не будем ссориться. Сейчас мы все слишком шокированы, чтобы принимать обдуманные решения. Андайн, я понимаю, что ты жаждешь справедливости и хочешь знать правду, но и я, и Метта, и Альфис, — мы все того хотим. Пожалуйста, давай не будем поступать опрометчиво. Мы не хотим, чтобы ты или кто-то ещё пострадал, — я взяла Андайн за руку. Блук, увидев, что мы все немного выдохнули, продолжил. — Давайте так, мы отложим эту идею на завтра, хорошо? Подумаем и, возможно, придумаем, как нам связаться с жителями Сноудина. Может, есть способ сделать это, не пересекая границу. — Вот именно! Блуки дело говорит! Молодец, кузен, — Меттатон улыбнулся, а призрак засмущался от похвалы. Я посмотрела на Андайн, она на меня и, пусть и с неохотой, но согласилась отложить эту затею.       Вечером того же дня, когда Метта и Блук ушли домой, мы с Андайн поужинали и после этого, лёжа в кровати, смотрели аниме. Однако почему-то в последнее время мне всё сложнее сосредоточиться на сюжете. Мне нравится смотреть на неё. Андайн всегда ложится на мой живот, что позволяет мне обнимать её и передними и задними лапами, даже удаётся закинуть на неё хвост, который она всё время гладит. Мне нравится массировать её плечи, гладить ушки. Смотря на её макушку, я чувствую какое-то странное спокойствие, пока не обнаруживаю, что седых прядей почему-то стало больше.       С того дня каждый день я вижу то, как в её прекрасных огненно-рыжих волосах появляется новый седой волос, а чешуя на теле становится менее насыщенного цвета. Это напоминает мне то, как выглядела её сестра, но жабры Андайн всё же выглядели здоровыми. Когда я заметила их нынешнее сходство, мне было очень страшно. Когда Андайн засыпает, мне очень долго не удаётся заснуть. Я смотрю на её лицо, словно пытаясь запомнить каждую его черту. Пока она безмятежно спит, каждую ночь я проверяю её душу с помощью панели «оценить». Никаких изменений нет, она полностью здорова, но изо дня в день страх перед тем, что что-то всё-таки случится становится лишь сильнее. Мысль о том, что Андайн пострадает, и я не смогу ей ничем помочь, — заставляет меня чувствовать себя ужасно. Я учёный в сфере робототехники, и у меня нет такого практического опыта в лечении, как у доктора Гастера. У меня просто не получится ей помочь, если с её душой что-то случится. Я просто жалкая.       От этих мыслей на глазах наворачиваются слёзы. Я обняла Андайн крепче и просто начала целовать её лицо, ища в этом для себя успокоения. — Не можешь думать о том, что происходит на экране? — Андайн улыбнулась и погладила меня по голове. — На самом деле, я тоже, — она вздохнула и выключила телевизор. — Пусть мы и приняли это решение, но мне не даёт покоя тот факт, что мы сидим без дела, когда можем узнать наконец-то, что там случилось. — Меня это волнует так же сильно, как и тебя, — но я слишком боюсь. — Но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Андайн, я не справлюсь, если что-то с тобой произойдёт, — слёзы хлынули из глаз. — Я не смогу без тебя. — Эй, тише, тише, мой милый динозаврик, — она повернулась ко мне лицом и поспешила утереть мои слёзы. — Всё будет хорошо, слышишь? Я не буду делать глупостей. Да, меня терзает жажда справедливости, — она ухмыльнулась и погладила меня по щёкам, посмотрев в мои глаза. — Но я никогда не стану подвергать тебя опасности. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, — Андайн заключила меня в объятия. — Ты всё, что у меня осталось сейчас. Ты самое дорогое, что у меня есть. Я люблю тебя, Альфис. — И я тебя люблю, Андайн, — я обняла её в ответ. Если бы только у меня была возможность сделать что-то для тебя. — Спасибо, что ты всё ещё рядом со мной, — я никогда не буду достойна твоей любви.       Оказалось, что Меттатону следовало переживать не за то, что Андайн сделает что-то безрассудное. Нет, стоило лучше следить за мной. Как только Анди заснула, а я убедилась в том, что у меня этого сделать не получится, я вышла на улицу. К её дому солдаты почти никогда не приближались. Возможно, они просто боялись, но мне хотелось верить в то, что этим ребятам стыдно перед той, кто должна наследовать волю их капитана.       Со стороны Сноудина ветер сегодня ночью поддувал сильнее. Я не думала ни о чём и не собиралась что-то или кого-то искать, но очевидно, что судьба решила, что в эту ночь мне было предначертано это сделать. Представьте моё недоумение, когда за углом я увидела своего старого друга и бывшего коллегу. Он сидел на лавке с потерянным и измученным видом, потягивал сигарету, смотря на эхо-цветы. — Тебе разве не говорили, что курить вредно? — мой будничный вопрос в ситуации, когда мы не виделись уже долгое время, даже не заставил этого парня вздрогнуть, настолько он был физически и морально высушен. — А тебе не говорили, что гулять в одиночку в комендантский час опасно? — он выдохнул дымку и посмотрел на меня. — Не спится ночью, Альф? — Как видишь, — я подошла ближе. — Можно? — он подвинулся, приглашая меня сесть рядом, а затем протянул стаканчик с горячим кофе. — Думала, что ты ненавидишь кофе. — Заткнись и бери. Мне тоже не спится последние полгода, — он хмыкнул. — Ты стал таким грубым, — я невольно усмехнулась, но взяла чашку. — Спасибо, — когда ты и так не спишь по ночам, кофе в это время суток уже не кажется дикостью. — Рада видеть, что ты всё ещё жив. — Взаимно, — он смотрел куда-то в пустоту. Прокрастинация. — Значит, ты переехала в Вотерфол? Слышал, Меттатон тоже сюда вернулся. — Вынужденная мера. В Хотленде стало слишком жарко, даже для меня, — я усмехнулась. — А ты, как погляжу, перешёл в Королевскую гвардию и, — заметила отличительную повязку с символом на его плече. — Я так понимаю, это новый символ особого положения? — Ну, вы с рыбой отказались вступить в обязанности. У короля не так уж и много вариантов, из чего можно было бы выбрать, вот и спихнул всю работу на меня, — он повёл плечами. — Забавно, а как же Часовые? Или, может, твой брат? Уверена, он был бы отличным капитаном, — так странно буднично с ним болтать теперь, словно ничего не происходит. Раньше у нас это было обыденностью, особенно между работой. — Возникли определённые трудности, — он сделал затяжку. — Не смотри на меня так. Ты сама уже прекрасно обо всём знаешь, судя по твоему выражению морды. — Ты всё ещё не хочешь рассказать нам правду, Санс? Мы ведь всё равно всё узнаем. Теперь на это даже больше шансов. Разве не лучше облегчить эту ношу самому себе и сделать это раньше, чем мы сами доберёмся до истины? — мои слова заставили его нервно усмехнуться. — Ты всегда казалась мне забавной, Альфис, — он посмотрел на меня. — Ты думаешь, что это мой выбор, не так ли? — Когда ты так об этом говоришь, то я перестаю понимать, о чём конкретно идёт речь, — я вздохнула и посмотрела на кристаллы над нашими головами. — Не пойми меня неправильно, но я просто знаю, какой ты. Санс — скелет, который всегда на стороне справедливости, очень терпелив, может многое выдержать, но никогда не закроет глаза на ложь, да и сам в ней не очень хорош. Даже твоя улыбка не может обмануть меня, но мне до последнего хотелось верить, что ты сам всё расскажешь, — даже до Дня независимости мне всё-таки не просто так показалось, что что-то не так. Почему-то Санс очень сильно изменился. Я чувствовала это. — Но ты не сделал этого. Ни тогда, ни сейчас. Почему, Санс? — Звёзды, — он тяжело вздохнул и поправил капюшон. — Хватит меня уже так называть. Это серьёзно начинает раздражать. Когда же вы все поймёте, что я давно перестал быть Сансом? Этого сопляка больше нет. — Этот скелет не был сопляком, как ты говоришь, — я посмотрела на него. — Он был добрым, искренним, отзывчивым и моим другом, — из-за капюшона я не видела его лица. Неуверенно, но моя рука коснулась его плеча. — И я верю, что он остался им, даже если его теперь зовут иначе. — Ты так говоришь лишь потому, что не знаешь ничего, — он горько усмехнулся. — Почему ты просто не можешь быть честным со мной? Дело в Фриске? Это связано с ним? Он заставляет тебя молчать? — Дело не только в этом, Альфис. Безусловно, он не хочет, чтобы всю правду знало слишком много монстров, но дело так же и во мне, — наконец-то Санс посмотрел на меня и снял капюшон. Когда я увидела его лицо, моя душа сжалась. Никогда прежде я не видела его таким разбитым. Из его глазниц текли слёзы. — Потому что, как только вы узнаете, что на самом деле произошло, ты точно меня возненавидишь, — он улыбнулся, и я уверена, что почувствовала далеко не всю боль за этим дрожащим изгибом.       Его слова заставили меня задуматься. Это лишь догадки из кусочков информации, которые было невозможно сложить в единую цельную картину, но, кажется, что какую-то долю правды мне удалось понять из его слов. Это больно. Ужасно больно, настолько, что душа начинает гореть. Я пыталась сдержать эти эмоции, но глаза предательски начало щипать от слёз, в горле стал ком, а голос задрожал. — Послушай, знаю, что вопрос, который я сейчас задам, возможно, не имеет смысла, но он поможет мне хотя бы понять кое-что для себя, — я посмотрела ему в глаза. — Если бы всё сложилось иначе, если бы у нас была возможность как-то тебе помочь или появился просто лично у тебя шанс что-то изменить, — он молча слушал меня. — Скажи честно, на какой стороне ты бы оказался? — Эш притих и сжал в руках сигарету, которая с шипением потушилась об его фаланги. Как только он перевёл дыхание, наконец-то сказал: — Я никогда не предал бы свою семью, — он покачал головой. — В какую форму меня не наряди, я навсегда останусь Часовым, и, — он нервно усмехнулся, — если бы мне сказали выбрать между наблюдением за звёздным небом на поверхности и нашим с тобой перерывом с очередным аниме в лаборатории, — я взяла его за руки. Его кости так дрожали. Мой жест заставил его улыбнуться, — я бы попросил тебя заварить мне острой лапши.       Его слова заставили меня засмеяться и заставили почувствовать какую-то мимолётную радость и облегчение, но, тем не менее, его ответ лишь подтвердил некоторые мои худшие догадки. Я отпустила его руки и вытерла слёзы, наконец-то выдыхая. — Спасибо тебе большое за то, что был честным, — я встала, чтобы вернуться домой, но, как только отошла на несколько шагов вперёд, его голос меня остановил. — Завтра я буду следить за границей Сноудина, — он говорил это не просто так. — Если вы пересечёте границу, я не стану вам препятствовать и не позволю другим вам навредить, но, как только вы окажетесь там, дороги назад уже не будет. — Поняла, — я сглотнула и сжала пальцы в кулаки. Видимо, это можно назвать последним «подарком». — Спасибо тебе за всё, — немного подумав, я всё же добавила. — Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Будь осторожен, Эш. — Берегите себя, — ответил он, после чего исчез.       Утром следующего дня я проснулась раньше, чем Андайн, что было удивительно. Когда мне удалось заснуть и как, не помню, но точно знаю, что мне впервые не снилось ничего. Я смотрела на расслабленное лицо своей девушки и размышляла. Сегодня мы должны принять решение и сделать выбор, от которого будет зависеть наше будущее. На самом деле, тут не о чем думать. Я уже знаю свой ответ, но теперь мне нужно как-то объяснить это ей. — Доброе утро, — сказала я, когда она открыла глаза, зевнула и потянулась. — Как спалось? — Непонятно, — Андайн вздохнула и посмотрела на меня. — Что-то случилось? На тебе лица нет. — Можно и так сказать, — невольно отвожу взгляд. — Андайн, насчёт вчерашнего нашего разговора, — мы всё равно заговорили бы об этом. — Я приняла для себя решение, но мне важно знать, что скажешь ты. — Я тебя внимательно слушаю, — она легла на бок и подпёрла щёку рукой. — Если мы отправимся туда, чтобы встретиться с ними, то больше никогда не вернёмся сюда, — эта мысль, конечно, пугает, но мы всё равно не сможем жить так вечно. — Но я хочу перейти на их сторону. Можешь назвать меня сумасшедшей, но я верю в то, что они будут честны с нами. Я доверяю им. — Ты не сумасшедшая, дорогая, — она погладила меня по щеке. — Я всё ещё не понимаю, кому вообще в этой ситуации сейчас можно верить, но, если ты говоришь, что им доверять можно, тогда я пойду с тобой. Мне плевать, что будет потом. Главное, что ты со мной. — Ты всегда была такой романтичной? — на душе стало легче. — Но что насчёт Меттатона и Напсталука? Я не хочу подвергать их опасности. — И не подвергнешь! — дверь внезапно распахнулась с пинка. От страха мы с Андайн даже подпрыгнули. — Я пойду с тобой! И это не обсуждается! — Сколько раз я тебе говорила не вламываться без разрешения в мой дом? Тебя стучаться не учили?! — крикнула на него Андайн.       Вместе с Меттатоном пришёл и Напстаблук. За завтраком мы все успокоились и наконец-то спокойно всё обсудили. Я, Андайн и Меттатон приняли решение перейти через границу Сноудина и остаться там. Напстаблук, в свою очередь, решил остаться здесь. «Не стоит за меня переживать. Они мне ничего не сделают», — сказал он с улыбкой. — «Тем не менее, я должен остаться. Кто-то должен присмотреть за домом. К тому же, вам не помешает друг на другой стороне. Я буду звонить вам, но, пожалуйста, будьте осторожны». Мы всё равно переживали, но меня успокаивал лишь факт того, что Напстаблук призрак и в случае опасности сможет сбежать.       Мы собрали вещи первой необходимости, которые могут пригодиться нам на той стороне и, попрощавшись с домом, выдвинулись к границе Сноудина. Когда мы очутились там, то даже замерли ненадолго. Вокруг было так тихо, словно даже ветер смолк. Под ногами захрустел снег, туман рассеялся и мы увидели огромную стену из синих костей, что преграждала нам путь. Работа Эша, очевидно. На нашем пути не встретилось стражи, но я чувствовала чей-то пристальный взгляд всё это время. Могу предположить, кто за нами следовал, помимо Напстаблука, который, прячась в тумане, провожал нас.       В руке Андайн появилось яркое голубое копьё. Она вышла вперёд, раскручивая его в ладонях, взмахнула и нанесла удар, уничтожая под корень часть костей, создавая проход. Убедившись, что опасности возникновения предупреждающей атаки за нарушение границ не последует, мы перешагнули за периметр. Как только мы оказались по ту сторону, Меттатон резко толкнул меня вперёд, развернулся и выставил руку, трансформировавшуюся в пушку, направляя её в сторону прохода. Позади нас появился Эш, который воткнул в снег свой знак и поправил капюшон. — Это костеголовый! — глаза Андайн сразу же загорелись от злости. Я схватила её за руку прежде, чем она успела что-то сделать. — Стойте! Меттатон, не стрелять! Не делайте ничего! — скомандовала я, пристально наблюдая за действиями скелета.       Он засучил рукава, сделал шаг вперёд, прислонил ладони к земле и затем резко поднял их вверх. Вслед за его руками поднялись синие кости, которые закрыли брешь, сделанную нами. — Ах ты! — Андайн сжала пальцы в кулаки. — Нам надо идти, — твёрдо сказала я и посмотрела на неё. — Забудь про него. Это не важно. — Ты серьёзно? Этот кусок-! — я дёрнула её за руку на себя и схватила второй за лицо. — Подумай! — её взгляд сменился на изумлённый. — Почему он ничего сделал? Почему, когда мы шли к границе, нам не попался кто-то из солдат? Почему Эш позволил нам перейти границу и просто «закрыл дверь за нами»? Он мог просто нас арестовать или убить, потому что мы нарушили запрет, но не сделал этого! — Альфис права, — Меттатон оглянулся на стену и нахмурился. — Сноудин изолирован и с той, и с этой стороны. Можно сказать, что мы нарушили закон прямо сейчас, но он нам ничего не сделал. Эш позволил нам уйти, — он посмотрел на меня, и на него как будто снизошло озарение. — Ты знаешь что-то об этом. — Прошлой ночью я встретила его на улице. Не могла заснуть и решила выйти, — я отпустила Андайн и оглянулась на стену. — Мне удалось прояснить с ним некоторые моменты, но я не расскажу вам, пока мы не встретимся с ними и не выслушаем их. Эш позволил нам уйти. Это его подарок нам на прощание, — Андайн изумлённо посмотрела на меня и встряхнула ушами, после чего хмуро покосилась на стену. — Поэтому у нас больше нет пути назад. — Почему ты не сказал ничего мне? — она посмотрела на меня. — Потому что я знаю тебя, дорогая, — я пошла вперёд. — Не хватает только дропа с микрофоном, — усмехнулся Меттатон. — Заткнись, железка, — цыкнула на него Андайн.       Однако не успели мы приблизиться к городу, как оказались окружены Часовыми. Мы сразу же подняли руки вверх и заявили, что прибыли с добрыми намерениями. Когда в нас признали самих себя, то очень удивились нашему прибытию, но смиренно проводили до города. Было так непривычно, спустя долгое время, здесь находиться. Регион внешне не сильно поменялся, но настроение здесь было совсем другое. — Андайн? Альфис и Меттатон? — нас остановил знакомый голос нашего старого друга. Когда Папирус увидел нас, он улыбнулся и подбежал, заключая нас троих в крепкие объятья. — О, звёзды! Я так рад вас видеть! Словно вечность не виделись! — Мы тоже рады видеть тебя, панк, — Андайн по-доброму улыбнулась и похлопала его по спине — Привет, Папирус. — Ох, дорогуша, ты как будто стал ещё выше, — посмеялся Метта. — Но что вы здесь делаете? Ну, вернее, как вы тут оказались? — он отстранился и посмотрел на нас не верящими глазами, но когда мы хотели ему ответить, я посмотрела ему за спину и вздрогнула, замерев.       Перед нами стояли доктор Гастер, принцесса Чара и принц Азриель. Когда они увидели нас, то также замерли, словно мы не были здесь воочию, а просто являлись иллюзией. Они выглядели ещё хуже, чем мы. Такие измученные и уставшие. В глазах принцессы собрались слёзы. Она подбежала и бросилась на нас с крепкими объятьями. Принц Азриель и доктор были более сдержаны в эмоциях, но когда ни обняли нас, я почувствовала, как ткань на моём плече стала пропитываться влагой.       Когда мы шли в город, я была уверена, что меня будет переполнять злость, но сейчас, в объятьях старых друзей и монстра, что стал для меня важным наставником, у меня не получилось спрятаться от настоящих чувств. Я очень скучала по ним, мне не хватало их компании. Даже если правда сделает мне ужасно больно, у меня получится их возненавидеть. Прямо сейчас моя душа исцелялась рядом с ними. Глядя на Андайн, я понимала, что наши чувства схожи в данный момент. — Я рад видеть, что вы целы, — эти слова доктора заставили моё сердце оттаять. Он переживал за нас по-настоящему.       Однако, как бы мы не были рады встретиться, нам всё равно пора расставить все точки над «и». Для серьёзного разговора мы прошли в бар к Гриллби, где на нас с изумлением посмотрели все присутствующие, но, как только элементаль довольно строго и холодно скомандовал, чтобы все вышли, то молча покинули здание. В помещении остались только Гриллби, Маффет вместе с ним, а также участники предстоящей беседы. — Гриллби, Маффет, — Чара подошла к барной стойке. — Можете приготовить перекус для наших гостей? — Разумеется, принцесса, — Гриллби улыбнулся и посмотрел на нас. — Рад вас видеть. — Приятно видеть вас по эту сторону, — Маффет взяла его под руку. Когда они удалились на кухню, я изумлённо посмотрела на Чару. — Да, это то, о чём ты подумала, — Азриель ухмыльнулся. — Вы многое пропустили. — Это всё очень интересно, но, прежде чем мы с вами станем союзниками, я требую наконец-то покончить со всем недопониманием и тайнами, а также ложью, — Андайн помрачнела и посмотрела на них. — Чара, старик, пожалуйста, расскажите, что произошло в тот день. Что случилось с моей сестрой и Картером? Почему наше королевство стало таким? — на их лицах скользнула тень мрачной тоски. — Прежде, чем мы вам всё расскажем, я хочу, чтобы вы знали, что мы говорим вам правду. Что-то вам может показаться безумным, но это то, что знаем лично мы, — Гастер вздохнул. — Правда может быть очень болезненной для вас, но лично я приму любые ваши чувства, потому что вы обе так же сильно мне дороги, как мои старые друзья.       Возможно, для меня это было чисто формальностью, но тот факт, что они были с нами до конца откровенны, помог мне немного выдохнуть. Во время их рассказа мы внимательно слушали. Я смотрела на их лица, пытаясь уловить каждую эмоцию. Правда, действительно, была трудна для понимания. Во всём оказались виноваты Фриск и Эш. В большей степени первый, учитывая то, какой на нём они делали акцент в рассказе. Жажда познания и одержимость, которая вылилась в хождение по трупам, — это так похоже на людей.       Если вспомнить то, каким всегда был этот парень, то что-то складывается в единую картину, а что-то становится ещё более непонятным. Его желание изучить души — это и есть мотивация, но у меня в голове не укладывалось, как ему удалось всё это провернуть. Да, ему помогал Эш, он получил огромную поддержку от бывшего мирового судьи, но как это всё сложилось? Не может никто обладать такой удачей. — Значит, вот как всё было, — Андайн сжала пальцы в кулаки. — И это всё? Это то, почему моя сестра погибла? Этот котсеголовый убил её из-за этого мелкого подонка? — Мы предполагаем, что в тот момент Санс получил дозу какого-то препарата. Фриск сделал ему инъекцию, после чего он явно не понимал, что творит, — Гастер отвёл взгляд. Пока они говорили, их лица особо сильно не менялись в эмоциях. Вот только кое-что выдало тот факт, что правда была не полная, а точнее кое-кто. Азриель не мог контролировать свою мимику должным образом. — Видимо, он уверен в том, что так сможет защитить тех, кто ему дорог, — я сложила пальцы в замок и посмотрела в глаза Чары. — В любом случае, мы доверяем вам и останемся на вашей стороне. — Мы рады это слышать, — Папирус посмотрел на нас с улыбкой. — Нам стоит держаться вместе. — Звёзды, конечно, мы вас не бросим, панк, — Андайн хмыкнула. — Но прежде, чем мы условимся в нашем союзе, у меня осталось два вопроса, — они внимательно посмотрели на меня. — Вы, правда, рассказали нам всё? — Чара сохраняла хладнокровие, но я чувствовала, как от неё веяло непонятным для меня страхом. — Мы рассказали вам всё. Нам нет смысла вам лгать, — «Зато, видимо, есть смысл укрывать факты», — сделала я заключение. — Спасибо вам, — может быть, потом они приоткроют завесу над этой тайной. — И мой последний вопрос связан с тем злосчастным днём. Уж простите, что донимаем с этим. — Всё хорошо, вы ведь их семья. У вас есть право знать всё, — Гастер снисходительно улыбнулся. — Вы сказали, что мой отец и Кларисса, когда узнали о вашем плане, сами вызвались на роль его исполнителей, — они кивнули. — Вы знали, что всё может закончиться провалом, что в итоге они погибнут? — этот вопрос отозвался у всех неприятной болью на душе. Они не смогли сразу ответить, но всё же подобрали слова, которые могли бы смягчить ситуацию. — Мы предупреждали их обоих о том, какие есть риски, и надеялись, что это сможет их отговорить, но, — Чара горько усмехнулась. — Оба наших капитана были слишком упрямы, — это действительно факт. — Но перед тем, как они ушли, им удалось донести до нас свою последнюю просьбу. Я сделаю всё, чтобы её исполнить.       В тот день и в ту ночь на моей душе появилось странное облегчение, которое таковым не казалось. Я смотрела на небо, на то, как падает снег, и думала об отце. Андайн нашла в себе силы смириться, Меттатон просто приложил все усилия, чтобы нас поддержать, а я ощущала пустоту. Мой отец был героем. Он пожертвовал собой, чтобы защитить наше королевство, в частности меня, но в голове до сих пор крутится эгоистичный вопрос, из-за которого по моим щёкам начали течь слёзы. — Почему? — я обняла свой хвост. — Почему ты не выбрал меня? Почему выбрал долг? Почему ты просто не остался со мной?! — но никто мне не ответил. Это были вопросы, на которые никогда мне не дадут ответа.       Сейчас, когда я вспоминаю ту ночь, мне с трудом верится, что прошло уже четыре года из моей жизни после Дня независимости. За это время произошло одновременно и много событий, и не очень.       Сноудин по-прежнему находился в строгой изоляции, но благодаря усилиям каждого мы смогли сделать этот регионом автономным. Мельница и генератор, что связывал эту территорию с ядром, к сожалению, были уничтожены, но я и доктор Гастер смогли наконец-то закончить работу над новым, что находился в баре. С его помощью нам удавалось обеспечивать жителей энергией. Нам удалось также связать его с блоком питания от генератора на мельнице, который смог уцелеть, что позволило нам получать напрямую энергию от ядра, но приходилось делать это крайне осторожно. Фриск имел возможность следить за тем, сколько и куда уходит ресурсов, поэтому эта авантюра была рискованной, но пока что всё было под контролем. Наших запасов еды и медикаментов хватало. К счастью, доступ к поставкам для нас не был полностью закрыт, пусть и стал сильно ограничен. Гостиницу Сноудина и магазин смогли заново отстроить. Благодаря мои знаниям в области робототехники и небольшим в сфере медицины нам удалось наладить повседневную жизнь граждан.       Жизнь монстров почти не изменилась. Солдаты гвардии продолжали нагонять ужас на жителей, но после того, как Андайн присоединилась к Часовым в защите мирного населения, они словно поумерили свой пыл. Возможно, её они действительно боялись.       Нам отрезали возможность общения с другими регионами, а в Руинах из-за королевской гвардии не получалось организовать хоть какую-то деятельность, но зато у нас был Напстаблук, который с помощью рации всегда мог сообщить нам новости из остальной части королевства. Благодаря нему нам удалось узнать через два с половиной года, что лаборатория и госпиталь вновь начали свою работу. Фриск наконец-то по полной взялся за внутренний контроль. Стражи стало значительно меньше на улицах, но монстры продолжали соблюдать комендантский час. Использование энергии всё так же ограничено, отгрузки провизии в регионы из столицы находятся под строгим контролем. Вскоре Напстаблук также нам сообщил, что многие больные монстры после посещения госпиталя начали исчезать, а флора регионов стала, как будто, изменяться. По его словам, «в Хотленде никогда не было так жарко». Лишь позже мы начали ощущать это и на себе. Морозы в Сноудине стали более суровыми, с хвойных деревьев начали осыпаться даже иголки, а вьюги и метели поднимались всё чаще. Блук также рассказал, что в Вотерфоле всё чаще стали замолкать эхо-цветы, что дышать там становится невыносимо. Прекрасный и любимый всеми регион начал превращаться в болото.       Мы ничего не могли сделать с тем, что происходило с природой, лишь предполагали, что с этим связано то, что происходило за закрытыми дверьми в лаборатории и в ядре. Мы предпринимали попытки связаться с кем-то на поверхности. Мне удалось создать устройство, которое могло ловить сигналы с поверхности. Это был наш шанс на то, чтобы связаться с потенциальными союзниками. Из-за заглушек мы не могли получать напрямую сигнал, но с помощью Часовых нам удалось разместить приёмник на границе с поверхностью рядом с Руинами. К счастью, его пока что не обнаружили.       День, когда с нами вышли на связь, я никогда не забуду. Каким-то образом нам удалось принять видео-сигнал не просто от человека, а от женщины, про которую нам рассказывала принцесса Чара. Нам удалось наконец-то выяснить, что происходило за пределами королевства всё это время. Тот факт, что монстры оказались изолированы, был не просто так. Фриск пытался скрыть свои подковёрные игры от всех. — Боюсь, что вы находитесь в безвыходном положении, принцесса Чара, — лицо человека по ту сторону экрана выражало лишь отчаяние. — Даже, если вы попытаетесь связаться с кем-то ещё и попросить о помощи, никто не рискнёт пойти против него. Вы связались с чудовищем. — Это ваш способ сказать, что вы не собираетесь сотрудничать с нами? — мне казалось, что Чара в тот момент могла дотянуться до шеи этой женщины через экран, настолько в гневе и отчаянии она была. — Это подло. Вы, взрослые люди, пошли на поводу у какого-то мальчишки. — Мне правда жаль, но у нас нет выбора. Мы должны защищать интересы наших государств, — она помрачнела. — Поверьте, если бы у меня только был шанс вам помочь, я бы с удовольствием помогла вам избавиться от этого мальчишки. — Но вы не готовы рисковать своей страной и жизнью своих коллег, — Чара кивнула. — Я не виню вас за это, Шарлотта. — Благодарю вас за это, — она горько улыбнулась. — Вам придётся бороться с ним в одиночку, но знайте, что мои симпатии на вашей стороне, — она ненадолго смолкла, но затем добавила. — Если бы всё сложилось иначе, я бы с удовольствием встретилась с вами на политической арене, принцесса. — Взаимно, Шарлотта, — принцесса проглотила свои слёзы и заставила себя улыбнуться. — Когда мы победим, надеюсь, что вы сдержите своё обещание и пригласите меня на чашечку чая.       Но не только Чара, но и я не была уверена в том, что у нас есть хотя бы невидимый шанс на победу. Мы сами по себе против мальчишки, который игрался с нами, словно с куклами. И больше всего меня раздражал тот факт, что мы не сделали практически ничего. Почему мы не можем напасть? Почему не можем попытаться найти союзников в другом регионе? Почему бездействуем?       У меня есть лишь одно предположение на этот счёт, и это связано с тем, о чём до сих пор не хотел никто мне рассказывать. Последняя тайна, которую скрыли от нас те трое. Это неимоверно раздражает. Почему? Что такого ужасного знают они, чего не могут знать все остальные? Почему они молчат? Они не доверяют нам? Почему просто нельзя рассказать чёртову правду? Почему все мне лгут?       Мне казалось, что после того, как всё прояснится, моя тревога наконец-то уйдёт. Однако, с каждым днём всё сильнее меня одолевают сомнения. Мне кажется, что я приняла неправильное решение.       Когда эти мысли одолели меня вновь, была глубокая ночь. Прямо как тогда, три с половиной года назад я встретила кое-кого, но в этот раз уже в заснеженном лесу. — Если ты пришёл для задушевной беседы, то я сейчас не в настроении, чтобы видеть тебя, Эш, — я сидела под деревом в сугробе и вытирала слёзы. От приступа тревоги мне снова захотелось плакать, но звук шагов немного отвлёк. — Боюсь, ты немного не угадала, — но, когда я услышала голос, мою душу сковал страх. Я подскочила, но запуталась в лапах и упала, отползая назад и не сводя пристального взгляда с улыбчивого лица, обезображенного шрамами. — Давно не виделись, Альфис. Как тебе ночка? — Фриск говорил так непринуждённо, словно только вчера мы с ним вместе пили кофе. Из всех возможных, он последний, кого я ожидала и вообще хотела бы видеть. — Что ты здесь делаешь? Как ты тут оказался? — меня всю трясло, но я нашла в себе силы подняться и оскалить клыки, схватив дубинку, которую я всегда теперь носила с собой на случай самообороны. Из моей груди вырвалось злобное рычание. — Убирайся прочь, если не хочешь неприятностей. — Ну же, Альфи. Разве так приветствуют старых друзей? — он посмеялся, разводя руками и выходя из-за дерева. Фриск вышел на свет и улыбнулся. — Успокойся. Я пришёл к тебе с миром. Даже оружия не взял. — Ага, так я тебе и поверила, — я не сводила с него взгляд. — Мне плевать, с чем ты пришёл. Я видеть тебя не желаю. Возвращайся в Ад, из которого ты выполз и лучше не попадайся мне на глаза. — Не нужно быть такой грубой с тем, кто не желает тебе зла, — он продолжал улыбаться. Больше всего меня беспокоил тот факт, что он появился только сейчас. Я была уверена, что это произойдёт, но почему спустя столько времени? Это было очень подозрительным. Ему было что-то нужно от меня. — Хотя, понимаю, почему ты так злишься. Уверен, Чара в красках и с долей драматизма тебе всё рассказала. — Не нарывайся, — шутки вздумал шутить? — В своё оправдание хочу сказать, что это была вынужденная мера, Альфис. К тому же. Это Чара и наш дорогой наставник подослали твоего отца и капитана Клариссу меня убить. У меня не было особо выбора. Либо они, либо я. Третьего дано не было. — Мне плевать, что за ситуация была у тебя, ты бессовестный больной ублюдок! — рявкнула я на него. — Ты убил моего отца! Ты разрушил наше королевство! Ты уничтожил мою жизнь и всё, что мне было дорого! Ты во всём виноват! Ты сделал это из-за своих безумных эгоистичных целей! Мой отец был хорошим монстром! Он никогда не причинял вреда невинным, даже людям! — из глаз хлынули слёзы. — Мало того, ты использовал моего лучшего друга, чтобы убить его! Я не знаю, что ты сделал, но ты заставил его так поступить! Ты просто чудовище! — Почему вы все так любите драматизировать и кидаться афоризмами? — он вздохнул и скрестил руки на груди. — Слушай, тебе не приходило в голову, что всё это в целом странно, разве нет? Почему вообще Чара решила, что я готовлю на неё покушение, почему они с Гастером были в этом уверены на столько, что собирались убить меня. Почему вообще они решили убить меня, хотя могли просто арестовать? Почему твой отец и Кларисса вообще согласились и вызвались им помочь? Почему прошло четыре года, а вы до сих пор ничего не сделали и как будто смирились с тем, что сидите в изоляции, пока я занимаюсь тем, чем планировал? — Я не желаю с тобой разговаривать, — всеми силами я пыталась показать, что его слова не заставили меня задуматься. — Убирайся. Даю тебе шанс по старой дружбе. Я развернулась и собиралась уйти. — Да брось, Альфис, ты не умеешь врать, — он усмехнулся. — У тебя всё на лице написано. Ты уже давно сомневаешься в том, что делаешь. Ты не веришь ни Чаре, ни Гастеру. Ты вообще не понимаешь, что делаешь. — Засунь свою степень по психоанализу себе в задницу, — мои слова лишь заставили его посмеяться. — Все вы так говорите. Мне даже становится скучно, — он вздохнул и сказал то, что заставило меня замереть. — А что, если я расскажу тебе? Что, если есть шанс вернуть всё, чем ты так дорожила? — когда я оглянулась на него с искренним недоумением, он хитро ухмыльнулся. — Видишь? Я весьма терпелив и настойчив. Хочешь послушать? — Мне плевать, — но, тем не менее, я не смогла заставить себя идти дальше. — У меня всего лишь есть к тебе предложение, Альфис. К тебе и твоей девушке, — он хитро ухмыльнулся. — Моё предложение о том, чтобы назначить вас на пост Королевского учёного и капитана гвардии всё ещё в силе. Я могу рассказать вам то, что скрывают от вас они, а также дать то, чего вы так сильно желаете. Взамен прошу лишь служить мне. Что думаешь? — С чего бы мне тебе верить? Ты можешь просто убить нас, как только мы пересечём границу. — Это правда, — он повёл плечами. — Но от многих меня отличает один факт, который никто даже в такой ситуации не может оспорить. — И какой же? — я нервно усмехнулась. — Я человек слова, Альфис. Каким бы ублюдком вы меня не считали, я всегда сдерживаю свои обещания. Даже наш общий друг может это подтвердить, — скорее всего, он говорил про Эша. — Если ты мне всё ещё не веришь, то я могу тебе это наглядно доказать, если ты пойдёшь со мной, — он протянул мне руку и улыбнулся. — Уверяю тебя, ты об этом не пожалеешь.       Я с опаской посмотрела на его ладонь, а затем оглянулась на огни города позади себя. Фриск для меня не просто враг. Он тот, кто убил самого дорогого моему сердцу монстра. Больше всего на свете мне хочется, чтобы он горел в Аду за свои грехи. Но почему в моей душе столько сомнений? Когда я перестала доверять своим друзьям? Что меня заставило принять это решение. — Рад видеть, что в тебе ещё есть рассудок, — он выглядел довольным, когда я взяла его за руку. — Не обольщайся. Если меня что-то смутит, я перегрызу тебе глотку и уйду, чего бы мне это не стоило, — я нахмурилась. — Не волнуйся, мы сможем обойтись без этого. Я просто провожу тебя обратно до тех пор, пока ты не примешь верного решения, — он хихикнул, и мы выдвинулись к границе.       Когда мы очутились в лаборатории в Хотленде, я почувствовала себя немного неуютно. Меня здесь давно не было, но всё было одновременно и другим, и словно осталось прежним. — Иди за мной, не отставай, — Фриск прошёл к лифту. — Как ты понимаешь, сейчас это место специализируется на новых экспериментах. В основном, я занимаюсь всем в одиночку, но мне не помешала бы помощь более опытной коллеги, вроде тебя. — Я специалист в робототехнике, а не в исследовании душ. Здесь от меня ты много помощи не получишь, — я фыркнула и отвела взгляд. — Всему можно научиться, да и кто сказал, что я стану тебя сильно нагружать? Это, в первую очередь, мои проекты, — он усмехнулся. На лифте мы начали опускаться всё глубже под землю. Всё же, это место сильно преобразилось. — И всё же, не могу понять, — наконец-то мы вышли. — Почему ты так этим одержим? — Фриск посмотрел на меня с лукавой ухмылкой и прошёл вперёд по коридору с множеством тяжёлых дверей. — Причина этому гораздо сложнее, чем тебе может показаться, но, чтобы ты поняла, насколько для меня это важно, ты должна увидеть то, что я подготовил, — с каждым шагом внутри у меня нарастал страх. Руки дрожали, сердце бешено колотилось, по телу бегали мурашки. Хотелось сорваться и сбежать прочь. Тревожные мысли слились в ужасный шум.       Наконец-то мы остановились. Фриск повернулся ко мне лицом, а я начала тревожно озираться по сторонам, не понимая, что происходит. Затем через мгновение я вскрикнула и отскочила от двери, напротив которой мы остановились, потому что что-то со страшной силой врезалось в неё. Мы оба слышали какие-то невыносимо жуткие звуки. Мои глаза стали влажными от набегающих слёз. — Что там? Что там такое? — голос задрожал. — О, не переживай, дорогая. Ты в полной безопасности, — он улыбнулся и приложил к сканеру ключ-карту. — Но то, что ты сейчас увидишь, может быть немного страшнее, чем то, что ты можешь представить.       Неожиданно щиты в стене издали странный звук и раздвинулись, открывая вид на большое лабораторное окно. Сначала там было темно, но затем загорелся свет, а я закрыла глаза лапами и сжалась, боясь приблизиться. Фриск подошёл ко мне и помог встать, а затем поставил прямо напротив. Он встал рядом. — Открой глаза, Альфис, это нечто, — медленно, но я убрала лапы с глаз и открыла их. — Я же говорил, что ты об этом не пожалеешь.       Секундное замешательство для осознания мной увиденного плавно перетекло в целую волну эмоций. Мои губы задрожали, ноги стали ватными, от чего я рухнула на колени. Из глаз полились слёзы, а из груди вырвался истошный крик. Я схватилась за голову и не могла поверить тому, что видела. В ушах стал звон. Я чувствовала, словно моя душа горит. — Твоя реакция превзошла все мои ожидания, — Фриск рассмеялся, но заткнулся. Когда я схватила его за руки и посмотрела на него снизу-вверх. — Что это? Что это, чёрт возьми, такое? Как? Что? Что ты сделал? Что ты такое?! — я кричала, рыдая навзрыд. — Прошу, объясни! Объясни мне хоть что-нибудь! Я больше не могу! Я схожу с ума! — Тише, тише, — он погладила меня по голове. — Это вовсе не так, моя дорогая подруга, — он опустился на корточки, смотря в мои глаза и взяв за плечи. — Ну? Теперь ты понимаешь, что чувствую я? Это то, почему мне так это важно, — он взял меня за подбородок и снова и заставил посмотреть на стекло. — Мне кажется, что это стоящая причина, чтобы начать всё между нами с чистого листа. Что думаешь, Альфис?       В тот момент я узнала, что такое пик отчаяния, и приняла самое ужасное и безумное решение в своей жизни. Что-то в ту ночь сломалось внутри меня.