На их чердаке водятся крысы

            Очевидный факт: рано утром вставать тяжелее, если лёг спать почти в два часа ночи. Несмотря на него, Хикару всё же совершила этот проступок, и в шесть утра необходимость вставать на пробежку скорее раздражала, чем радовала. Даже холодная вода и мятная паста не помогли исправить кислую мину, и она, уставшая и недовольная, вышла из дома — тихо, чтобы не разбудить семью.       Со следующей недели начинались тренировки, и поэтому Хикару пообещала Куроо, что приведёт себя в форму, потерянную за время экзаменов. Каждый день — утренняя пробежка вместе с ним, но сегодняшний день, похоже, уже не задался. Всю ночь Хикару готовила сценарий для выступления класса на фестивале и выспаться, конечно, уже не успела.       Под сенью деревьев на скамейке, прислонившись к мощному стволу липы, сидел Куроо. Чёрные волосы хаотично торчали во все стороны, отчего он смахивал на ёжика, на плечи накинута лёгкая спортивная кофта; со стороны он тоже выглядел уставшим.       Первым заметил Хикару лежавший у ног Куроо пёс — большой белый самоед, любимец не только хозяев, но и всех их гостей, дружелюбный и общительный. Едва не сбив Хикару с ног, пёс кинулся обниматься.        — Акира, солнце, как я рада тебя видеть! — Хикару трепала счастливого пса по холке, пока тот так и норовил лизнуть её щеку.       Недовольно шевельнулся на скамейке друг и, наклонившись, выглядывая из-за скрывавшего скамейку дерева, хитро протянул:        — Ты вообще-то к собаке пришла или ко мне? Я так и обидеться могу!        — Конечно, к собаке! — фыркнула в ответ Хикару и аккуратно спустила лапы пса со своих плеч. — Он рад мне больше, чем ты.        — Это неправда, — насупился Куроо и сложил руки на груди. — Я тоже рад тебя видеть. Отпусти уже собаку и иди сюда!       Хикару шутливо шикнула, в конце концов отпустила собаку и направилась к другу.        — Ты собираешься со мной обниматься после собаки?       Куроо щёлкнул её по носу и крепко сжал в объятиях. Продержав подругу в таком положении, он, похоже, не спешил отпускать, и Хикару легонько стукнула его кулаком по лопатке и заворочала головой, щекоча волосами руки Куроо. Она даже не доставала ему до плеча и потому оказалась плотно прижата к чужой груди, не имея возможности толком даже вздохнуть.       Куроо расхохотался и отпустил подругу. Хикару, потирая нос, недовольно надула губы и прошипела в ответ:        — Мы сегодня бегать будем или нет?        — Будем! Наперегонки с собакой.       Хикару подозрительно взглянула в глаза Куроо, но тот, по обыкновению, выражал всем своим видом искреннюю серьёзность и твёрдое намерение бежать. Не исключено, что от Хикару, когда наконец дошутится.       Секунда, вторая… и Куроо срывается с места с довольным хихиканьем. За ним стартует собака. Хикару, глядя им вслед, ещё несколько секунд стоит, раздумывая, бежать ли за ними вообще, а затем неспешно, трусцой отправляется на пробежку. У Куроо, очевидно, сил много, пусть наматывает больше кругов, а у Хикару нет столько сил.       Спустя десять минут Хикару настигла уставших бегунов на другом конце парка и приземлилась рядом с ними на скамейку.        — Устал так бегать?       Куроо довольно промычал «нет», вытирая рукавом пот со лба. Собака, свесив язык набок, стояла рядом и заинтересованно разглядывала их. Хикару помахала ей рукой, и Акира мгновенно подлетел к ней, играючи прикусив пальцы; поняв, что пальцы больше не шевелятся, пёс оставил их в покое и улёгся рядом, прямо на ноги Хикару.        — Как у тебя с учёбой? — поинтересовался Куроо.        — Пока отрицательных оценок не получила, — шутливым тоном ответила Хикару, правда, получилось у неё, похоже, неубедительно, потому что Куроо выразительно взглянул на неё, строго подняв одну бровь. — Ну, в том смысле, что пока и предметов сложных не было. Скоро должны быть физика и химия, вот тогда пойдёт.        — Они несложные, — возразил Куроо.        — Тецу, они сложные! То, что ты понимаешь все эти формулы, не означает, что их понимают все.        — Да ладно тебе, — Куроо по-дружески толкнул Хикару плечом, — я помогу. Как там Кенма?        — Да он как-то со мной не особо связывается, мы иногда переписываемся, но видимся очень мало. Его как будто беспокоит что-то. Ты с ним не поговоришь?        — Со мной он тоже не особо разговорчив. Ты же знаешь его, он своими проблемами не любит делиться. Даже со мной.        — В любом случае, он всё-таки записался в волейбольный. Будем надеяться, что придёт на тренировку и не сбежит через неделю, как в средней школе.        — Кстати, о тренировках. Тебе же уже сообщили график тренировок? — после тревог о Кенме Куроо резко посерьёзнел. Если до этого он смотрел Хикару прямо в глаза, то сейчас, задумавшись о чём-то, отвёл взгляд и, чтоб не возникало лишних вопросов, почёсывал пса за ушком.        — Пока нет, я думаю, это должен сделать капитан, Андо-сан? Что он вообще за человек?        — Ну-у-у… — Куроо замешкался с ответом, затем почесал затылок, взъерошивая и без того торчащие во все стороны влажные волосы.        — Ну что ты их ворошишь, а? — возмутилась Хикару и тут же схватилась за руку Куроо, потянув её вниз. — И так не причёска, а воронье гнездо.        — На себя бы посмотрела, — прищурился Куроо и перехватил её руку, отведя далеко в сторону. — Тебя тоже будто ёкаи напугали.        — Я на себя посмотреть не могу, зеркало с собой на пробежку не ношу, руку отпусти! — затараторила Хикару, всем корпусом устремившаяся в сторону отведённой руки. Ей не столько было больно, сколько неприятно: сиделось в таком положении неудобно, да и не хотелось чувствовать себя уязвлённой в такой ерундовой ситуации.       Перед глазами повис пушистый каштановый локон и защекотал нос — по всей видимости, наспех сделанный пучок совсем растрепался от бега. Хикару чихнула, и Куроо, довольно хмыкнув, отпустил руку.        — Так вот, про Андо-сана. Неплохой он парень, в общем. Но, на мой взгляд, очень уж либеральный. Ему не столько интересна сама команда, сколько он сам, и в стартовом составе, по-моему, именно поэтому конфликты иногда возникают. Но он сам ни с кем не ссорится, если что. И умный.       Телефон в кармане тихо зазвенел, возвещая о конце тренировки. Хикару, не ожидавшая от него такого внезапного порыва, предательски вздрогнула и подпрыгнула на месте. Напугавшийся пёс с ворчанием слез с её ног. И только Куроо, привыкший к нервным реакциям подруги, ловким движением хлопнул её по плечам, усаживая обратно.

***

      Хикару не зря утром определила этот день как незадавшийся. Обеденный перерыв подтвердил это предположение. В конце перемены в школе сработала пожарная тревога, и всполошившиеся ученики поспешно покидали столовую, разбегались по классам в поисках своих вещей. Хаттори и Ёшида, подхваченные потоком встревоженной толпы, тоже быстро добрались до своего кабинета. Под наглухо закрытыми дверями стояли несколько учениц.        — Почему вы не заходите? — обеспокоенно уточнила Ёшида.        — Там закрыто, — кивнули на двери одноклассницы. — Мы пытались открыть. Но там какой-то шум.       Ёшида подошла к двери и дёрнула за ручку. Та не поддалась. Девушка наклонилась и заглянула в замочную скважину. Видимость через такое маленькое отверстие плохая, и ничего, кроме непонятной суеты, Ёшида не заметила, зато, как только она приблизилась к скважине, в нос ей пахнуло запахом дыма.        — Это же наш класс горит! — воскликнула Ёшида, оглядываясь на одноклассниц. — И там действительно что-то происходит. Надо выбить дверь.        — Чем ты её выбьешь? — засомневалась Хикару и дёрнула подругу за рукав. — Отойди оттуда.        — Чем-чем, ногой, — ворчливо отозвалась Ёшида. — Сама отойди.       Хикару, с подозрением взглядывая на сосредоточенную подругу, отошла и потянула за собой одноклассниц. Ёшида же, отойдя от двери на пару шагов, напряглась, словно приготовившись к прыжку, и вмиг вскинула ногу вверх. «Ничего себе модель и актриса!», — промелькнула мысль у Хикару.       В нос ударил явственный запах дыма. Послышался грохот упавшей двери — та открывалась внутрь и потому легко поддалась.       Ёшида первая впрыгнула в класс. Хикару опасливо выглянула из-за косяка. В кабинете, чистом и просторном, горели шторы — лёгкие и светлые, они легко подхватили огонь от чего-то. Кавасаки-сан стояла к девушкам спиной; в руках она держала большой красный огнетушитель и, с трудом удерживая тяжёлый баллон, направляла раструб на огонь. Ёшида недолго думая схватила ведро воды, стоявшее в углу кабинета, и с ним наперевес кинулась к окну. Она быстро опрокинула воду на окно и чуть не окатила Кавасаки-сан. Та, чуть не опрокинув баллон, краем глаза заметила мельтешащую светлую голову и почти зарычала, приказывая уйти из помещения, но Ёшида её проигнорировала.       Через пару минут пожар потушили, но урок был беспощадно сорван, ведь перед тем, как разложить вещи и писать, необходимо отовсюду убрать воду, пену и обуглившиеся останки штор.        — Жалко шторы, красивые были, нежно-зелёные, — хныкали девчонки в процессе уборки.       А после начался допрос. Все расселись на свои места, внимательно оглядывая друг друга, подозревая всех и каждого. Тишина стояла такая, что слышалось тиканье настенных часов, висящих над доской. Её нарушал только мерный стук каблуков Кавасаки-сан, допытывающейся, кто поджёг спичку, а за ней — и шторы, ведь на полу она нашла полусгоревший уголёк от неё.       Ученики словно в рот воды набрали.       Пожилая учительница биологии, сидящая поодаль от Кавасаки-сан, натянула очки повыше, с предельным вниманием и даже, казалось, с осуждением оглядывала всех учеников.       До конца урока никто так и не признался, но выговор получили все. В особенности — Ёшида, ослушавшаяся классного руководителя и к тому же выбившая дверь в класс. Её ждал теперь не просто официальный выговор от школы, а отстранение от занятий — но этот вопрос решат позже, ведь нельзя же главную актрису их мини-спектакля исключить перед самым выступлением; сегодня им ещё предстояла первая — и единственная — репетиция перед фестивалем.

***

      Вечер четвёртого дня весеннего фестиваля — самый ожидаемый день среди учеников Некомы. Пожалуй, каждый уголок школы тихо гудит в предвкушении традиционного представления классов первогодок — это отличный шанс узнать, кто на что способен, на кого обратить особое внимание, а за кем дополнительно присмотреть.       Старшая школа Некома в своём округе считалась достаточно крупной, включающий в себя весь учебный цикл, и за репутацией тщательно следила. Оно представляло собой светлое просторное здание с несколькими пристройками для спортивных клубов. Однако на поверку оказывалось, что часть из них только с виду красива и светла, но наглухо закрыта: эти пристройки давно не обслуживались и становились своего рода кладовой для разных ненужных вещей, до сих пор не списанных из инвентаря. Перед школой разбит небольшой озеленённый дворик, вдоль которого располагались скамейки; в жаркое время под тенью деревьев и на газонах отдыхали толпы учеников. Поодаль стояло несколько беседок, внутри которых можно было сыграть в шахматы — Некома славилась не столько силой, сколько умом, и шахматный клуб, приносящий кубки с Межшкольных соревнований, быстро стал фаворитом.       Хикару смотрела на беспорядочно носящегося по кабинету Ямамото и его друга и категорически не понимала, как при таких способностях они попали в Некому. Силы им не занимать — а вот с учёбой и усидчивостью беда. Опытным путём Ёшида выяснила, что Ямамото ко всему прочему не знает и большую часть кандзи, что для старшеклассника, стремящегося к хорошему образованию, было не только сложностью, но и позором в какой-то мере.       Час X — час их выступления — неумолимо приближался, и между уроками и мероприятиями ребята подготавливали костюмы для мини-спектакля, такого же лёгкого, доброго, как они сами. По крайней мере, так его обозначила Кавасаки-сан, руководившая всем процессом.       У Хикару даже роль оказалась незначительной — птички, подсказывающей путь герою. Она больше предпочитала работать «за кадром», подготавливая сценарий, направляя актёров. Несколько одноклассниц добродушно принесли косметику, чтобы наложить хоть какой-то соответствующий грим.       Довольная Ёшида как вихрь ворвалась в класс, таща на загорбке что-то мягкое, красное и тяжёлое. Задорно тряхнув светлыми кудрями, она сбросила это что-то на парту, и оно расстелилось по всей поверхности, обнажая пушистый белый мех по краям, — мантия короля. Их сказка про короля и непослушную принцессу, впоследствии похищенную драконом и спасённую отважным пажом, предполагала такую одежду, но никто не знал, где же её достать. Никто, кроме всё знающей и со всеми подружившейся Ёшиды.        — Ёшида, ты у театрального клуба украла королевскую мантию? — всплеснула руками Кавасаки-сан.        — Не-е-е-ет, — довольно протянула Ёшида, с тяжёлым вздохом опускаясь на свободный стул поблизости. — Я честно отжала её в бою!        — С кем дралась? С рыцарем?        — А как вы узнали? — растерянно уточнила Ёшида, широко раскрыв глаза. — С рыцарем. И победила его в бою! Поэтому мантия — моя. Точнее, наша.       Хикару, сидящая за спиной у подруги, тихо и незаметно хлопнула себя по лбу, поражаясь непосредственности и безрассудности Ёшиды. Но делать нечего — если уж мантию добыли, было бы странно её не использовать.       И вот, последние приготовления закончились; вот-вот начнётся фестиваль. Волнение в коллективе становилось всё сильнее — они должны были выступать последними, и всё мероприятие сидеть им как на иголках. Хикару в толпе усердно пыталась разглядеть Кенму — но тот то ли так хорошо спрятался за спинами других, то ли и вовсе не пришёл, хотя обещал. Зато не прошло и десяти минут, как её сами нашли — Куроо. Подкравшись сзади, он шустро ткнул её под рёбра, заставив испуганно подпрыгнуть и ударить локтем ему в грудь.        — Удачи на выступлении, — широко расплылся в улыбке Куроо. Хикару, недовольно заглядывая ему в лицо снизу вверх, мгновенно встала «в позу»: сложила руки на груди и напряглась всем телом, словно ожидала ещё одно нападение от друга.       Пять. Четыре. Задача Хикару — выйти почти под самый конец, чтобы усмирить непокорную принцессу, ведь весь мини-спектакль она просидела за кулисами, озвучивая чудо-птичку. Хикару мелко подрагивала, в спёртом воздухе каморки словно стало нечем дышать, ноги стали ватными, а руки неприятно вспотели. Одноклассник похлопал её по плечу, поддерживая, но она лишь отмахнулась, — когда Хаттори нервничает, её сложно переубедить, что всё будет хорошо. Донёсшийся со сцены порыв свежего воздуха заставил девушку поёжиться, и меж лопатками заскользила холодная капелька пота.       Три. Два. На противоположном конце сцены, следуя нога в ногу за королём в длинной, волочащейся по полу красной мантии, идёт Ямамото и вдруг наступает на ткань, запинается и летит прямо в спину одноклассника. Тот, не ожидавший нападения со спины от пажа, рвано двигается вперёд, стараясь не упасть. Король гордо удерживается на ногах и выпрямляется, а корона укатывается прямо под ноги Ёшиде. Ёшида в поблескивающем голубом платье, так идущем ей, к её «кукольному» лицу, белокурым кудрям, большим синим глазам, смело останавливает корону, затормозив её хрустальной туфелькой.        — Что ж у вас все пажи снимают с короля корону? — язвит в лице Ёшиды непослушная принцесса. Девушка быстро ориентируется в ситуации и импровизирует, понимая, что зрители не могут не отреагировать на этот провал с пажом Ямамото.        — Не все, — возражает король, склонив голову набок и внимательно глядя в лицо принцессы. — Но с кем не случаются ошибки? На ошибках мудрый человек учится.        — А как же такой неуклюжий паж смог меня спасти от дракона? — не унимается принцесса, лёгким движением ноги отправляя корону к ногам отца и топая маленькой элегантной ножкой.        — Смелость человека неизмерима, — философски замечает король-отец и не глядя принимает из рук пажа посох. — Но правила для королевской семьи едины: тот, кто тебя спасёт, получит тебя в жёны и полцарства в придачу.        — Не пойду я за него замуж! — топнула ногой принцесса.        — Я хороший, — пискнул за спиной короля паж — Ямамото, не по сценарию вклинившийся в разговор.        — Разве пажу задавали вопрос? — дерзко бросила принцесса, дёрнув головой, отчего её кудри изящно подпрыгнули на плечах.       Один. Ямамото способен превратить любое событие в комедию — это, пожалуй, главный вывод за неделю. Хикару глубоко вздыхает и выплывает на сцену, расставив руки-крылья, словно на ней не пёстрое жёлтое платье, имитирующее русскую жар-птицу, а пышный кринолин прямиком из девятнадцатого века.        — Сделай, как велит отец, — елейным голосом молвит птичка, плавно подбираясь всё ближе и ближе к принцессе. — Ждёт тебя счастье.        — Какое счастье? — недоумённо переспрашивает принцесса.        — Сделай, как велит отец, — повторяет птица и усаживается почти у самых ног принцессы, вертя головой по сторонам, взглядывая то на неё, то на короля и спрятавшегося за его спиной пажа.       Принцесса криво улыбается и склоняет голову.        — Я покоряюсь вашей воле, отец.       Занавес. Непослушная принцесса усмирена — и в том заключалась главная мораль, а не в том, чтобы превратить сказочное действо в комедию благодаря постоянным запинкам некоторых товарищей, не выучивших слова и очерёдность. Обиднее всего было, конечно, за пажа, который запинался каждый раз, когда шёл за королём в мантии.       Откланявшись, с тяжёлыми вздохами ребята ушли за кулисы.        — Нельзя что ли было слова выучить!        — Вот что ты всё время запинался?        — Я напугался!       Мгновенно в каморке поднялся гам. Хикару, утомившаяся, присела на стул у самого входа и прислонилась к стенке, одним глазом наблюдая за происходящим. На столе, в паре метров от неё, светился экран телефона.        — Эй, Ямамото, передай телефон, пожалуйста.       Ямамото, проходивший мимо, отреагировал оперативно, тут же закинув телефон почти в руки Хикару.        — Можно и поаккуратнее, это же тебе не волейбольный мяч!       Ямамото огрызнулся в ответ, но из-за шума, стоящего вокруг, и сосредоточенности на СМС Хикару его даже не расслышала.       Кенма, 18:15       Не знал, что ты пишешь комедии. Хотя это и не самый удачный опыт, честно сказать.       Хикару улыбнулась. Это действительно неудачный опыт, но Кенма не забыл про неё и даже в такой грубоватой форме попытался поддержать.