Осень. Убийства. Любовь.

      Андрей довольно быстро выздоровел. Два дня нормального питания, десяти часового сна и Мишиных объятий, и все! Андрей как огурчик.       Миша и Андрей шли в отдел, что-то бурно обсуждая.       — Это пиздец, — мрачно говорит Андрей и чиркает спичкой.       Он поджигает сигарету, закуривает и бросает спичку на землю. Миха эту самую спичку затаптывает, молча кивает: тут других слов и не подобрать. У них за ночь — два трупа, а почерк один. Их товарищ.       — Разогнался. Оно, вроде бы, и понятно: у него руки не просто развязаны — они и связаны-то, блин, не были никогда, но лучше то от этого не становится, потому что у них на этого незнакомца, ноль без палочки. Абсолютная пустота. — ответил Миша и вслед за Андреем прикурил сигарету.       — Самое странное, что мужик нарисовался. Чё, скучно с бабами стало? Или он раньше боялся, а теперь сил набрался и решил себя во всей красе показать, что ли? — Андрей выплёвывает слюни на асфальт и вытирает рот рукой. Миша поморщился, отворачиваясь от лужи слюны.       — Может, он и не мужик вовсе. Может, это… нечто другое. Что-то, чего мы не понимаем.       Он затянулся сигаретой, выпуская дым в холодный воздух.       — Или, может, это просто игра. Игра с нами. Чтобы мы боялись. Чтобы мы теряли контроль.       Миша посмотрел на Андрея, в его глазах мелькнуло что-то тревожное.       — Мы должны быть осторожны, Андрей. Очень осторожны.       Когда они дошли до двери, Миша перед Андреем открыл дверь и сказал:       — Дамы вперёд!       — Дурачок! — хохотнул Андрей.       Они вместе посмеялись и вошли в здание. Продолжая обсуждать и смеяться.       Миша улыбнулся, глядя на Андрея.       — Ну, а что? Кодекс рыцаря, — пробормотал он, закрывая за собой дверь. — Хотя, может, ты и прав. Дурачок.       Они прошли по коридору, их смех эхом раздавался по пустым помещениям.       — Давай лучше поговорим о том, как мы будем искать этого… художника, — сказал Андрей, его шутливое настроение немного поугасло. — У нас мало времени, пока он не задумал что-то еще.

***

      Мишка сидел в своем кабинете и от скуки крутился на стуле на колёсиках. Так карикатурно, как будто сбежал из какого-то сериала про американских школьников. Они такие никогда не видели, но в западных странах такие уже крутили по телевидению, наполняя неловкие паузы закадровым смехом. В кабинет зашёл Андрей.       — Мишка! — окликнул его Дюша.       Миша перестал крутится-вертится, и посмотрел на Андрея с улыбкой.       — Что, Андрюш?       — Матвей Иванович, сказал что появилась новая зацепка, и что надо выезжать. — ответил Андрей, Да ещё и тараторил так, как будто читал скороговорку.       — Понял, по коням. — Сказал Миша в приказном тоне. — Подожди, а куда ехать-то?       — Невский проспект, дом 29. — ответил Андрей.       Миша подорвался со стула, они вместе вышли из кабинета, и направились к ментовскому бобику. Миша сел на задние сиденье, Андрей сел туда же.       Миша сидел и уткнувшись в стекло и размышлял о том что происходит.       «Да-а… Бардак. Пока одни люди, не важно какого возраста и пола. Пока одни молчат, другие люди умирают.»

***

      На земле лежит девушка. Родственники опознали её. Девушку звали Екатерина: девятнадцатилетняя умница и красавица была убита. Брат Екатерины вспоминает, Что дед тогда обезумел, как же, он не углядел за любимой внучкой. Дед место в себе не находил. Не понимал, почему его внучка совсем юная, ушла раньше чем он старик.       Судебное — медицинское исследование показало, девушка была на третьем месяце беременности. Эта новость шокировала деда ещё больше. Пенсионер даже не подозревал, что у его внучки был парень. Она была домоседкой, все вечера проводила с книгой, или пекла дедушке его любимые вафли. И дед, и брат знали, что Катя ведёт дневник. Но где она его хранила, нет.       Они все перерыли, но не нашли. Потом Евгений, вспомнил что в доме было место, куда мужчины не полезут. Вафельница. Точно! Прочитали оказалось что над ней, надругался какой-то подонок. Спустя три месяца после того как, это произошло он её убил.       Почерк был тот же что у «Невского Потрошителя»: убить, распотрошить, и после изнасиловать. У сотрудников милиции сомнения не было, это их товарищ.

***

      Миша сидел за столом, рассматривая фотокарточки пытаясь найти разгадку, или хотя бы зацепку. Миша внезапно понял: одинаковые следы от колёс, одно и тоже место, то же время. Миша вспомнил, что хотел сверить следы от колёс, нужно будет сегодня это сделать.

***

      Если учесть новую жертву, то убитых Невским Потрошителем, их уже двадцать три. А сейчас на общем собрании как раз это и обсуждали.       — Бля! Да как же так? Двадцать четыре человека загубил, гандон! — Миша рвал и мечел. Его распирало от ярости и черной обиды на этого нелюдя. — А ведь все они, к чему-то стемились! Хотели добиться чего-то! А… А он, просто отобрал у них эту возможность, пидор!       Все сидели, и ждали пока Михаил Юрьевич успокоиться, некоторым вообще было пофиг. Им было не впервой видеть злого начальника, к нашим дорогим Клинских и Гордееву, Миша и так злой как собака. А вот Андрей его таким видеть впервые: злым и с дергающимся глазом. Но несмотря на это, Андрей знал как его успокоить, приготовить его любимую картошку с лисичками и вся злость спадёт.       Миша немного успокоился и продолжил.

***

      Миша вставил ключ в дверной и замок и проветел в два раза. Он вошёл в квартиру и направился в комнату, где сидел Андрей и поглаживал трёхцветную кошку.       — Опа, а это кто?       — Это Мотота, она теперь с нами живёт. Правда милая?       Миша кивнул направился к Андрею и целовал его в щёку.       — Хм, Мотота… Оригинальное имя. А ты где её нашёл?       — В подъезде сидела. Я её помыл, накормил, спать уложил, вот сейчас проснулась. А кстати, почему ты злой пришёл?       Мотота смотрела на Мишу своими умными, большими глазами. Миша погладил её по голове и после этого Мота ушла по своим кошачьим делам.       — А? Да к родителям в гости приехал, и Лёша опять свои давно не смешные шутки шутит, из ряда «мусор вынеси мусор.»       — Для меня эти штуки смешные, но если это кто-то говорит про тебя, то не смешно.

***

      Как уже было сказано, дело доверили молодому следователю Матвею Уткину. Матвей несмотря на свой юный возраст очень быстро заслужил уважение среди своих коллег следователей. Он всецело отдавался работе не жалея ни времени, ни сил. Выпускник одного из сильнейших юридических вузов России привнёс в арсенал Петербургских сыщиков, изучал и применял на практике психологию. В прокуратуре даже посмеялись мол «если подозреваемый не признавался Уткину значит он точно не виновен»       Матвей Иванович Уткин. Кареглазый, блондин, невысокого роста, двадцать семь лет, есть жена Елена Уткина и сын. Елена бывший следователь, и с рождения имела интуицию опера, и была лучшим следователем в местном отделении милиции, а после того как вышла замуж за Матвея написала рапорт об увольнении, и после ушла из прокуратуры.       В прокуратуре славится своим пытливым умом, который позволил ему довольно быстро раскрыть дело маньяка из посёлка «Петров» по прозвищу «Хозяин леса». Такое прозвище ему дали за счёт того, что он заманивал детей в лес, и там расправлялся с ними, по хозяйски.       Про это дело он узнал от старшего лейтенанта Константина Тихонова. Он рассказал что тридцать лет назад, зимой происходили похожие события, и что он сам был его жертвой, но спасти его от трагичной смерти удалось.       Дело раскрыли также зимой, в самый разгар. Маньяком оказался никто другой, как Даниил Какайкин и его умерший отец Дмитрий Какайкин. Оказалось что это потомственные убийц и каннибалов.       Они такого натворили, что без высшей меры, не обойтись.       

***

      Теперь он работает над делом «Художника», прозвище которого теперь официально за ним закреплено.       Подозреваемых Сергея Па́влова, Иннокентия Лещенко и Георгия Ма́хана опросили несколько раз. Без толку. Конечно, у Сергея Па́влова больше шансов что он и есть Невский, но нужно больше доказательств.

***

      А, познакомились Матвей и Елена, ещё в институте, а свадьбу сыграли когда ещё вместе работали в Московской прокуратуре, и спустя три года у них появилися сын Володя Уткин. Только вот Володя хулиганом вырос. В школу часто приходили, либо Матвей, либо Лена.       А не давно Матвей увидел что, Володя серьгу в ухо вставил. Матвей начал переживать, вроде сына в строгости. Неужели гомосексуалистом вырос? Нет! Господи, только не это!

***

      — Юрий Михайлович, а что бы вы сделали, если бы у вас сын гомосексуалистом стал? — спросил Матвей.       — По ебалу бы тебе дал, что бы вопросов тупых не задавал. — ответил Юра — а чё случилось у тебя?       — Да сын, серьгу в ухо вставил. — ответил Матвей.       Андрей вздрогнул. Он подошёл к ним и спросил:       — Простите, а какое ухо?       — В правое. — ответил Матвей — а причём тут это?       — Ну… Типо в левое, не мужик, а в правое тип рокер. — ответил Андрей.       Юрий Михайлович распахнул глаза, вообще не понимая о чём идёт речь.       — В чё тут вообще обсуждаете, вы охренели?! Князев иди к себе! Все кыш, уйди в ужасе! — злобно приказал ему Юра.       Князев быстро погнал к двери, как будто его сейчас будут бить.       — Ну, зато теперь я понял что Володя не гей. — сказал Матвей и в след за Андреем к выходу.

***

      Миша и Андрей зашли в кабинет к следакам. там у них играла музыка, на столе плясал Клинских.

«из-за леса из-за гор

показал мужик топор

но не просто показал

его к хую привязал!»

      Миша недовольно смотрел на Юру. Он резко гаркнул на него       — Юрий! ну-ка быстро слез со стола! — Юрий, не переставая плясать, протянул Мише средний палец.       — Да пошёл ты, Миша! — прокричал он, продолжая петь самые похабные строчки. Он закружился ещё быстрее, подмигнув Андрею.

«опа, опа!

Срослась пизда и жопа!

этого не может быть,

промежуток должен быть» — Миша закатил глаза, хмуря брови.

      — Юра, хватит! — рявкнул он. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу эту песню! — Он подошёл к столу, намереваясь схватить Юру за шиворот, но Андрей схватил его за руку.       — Миша, успокойся, — прошептал он. — Он просто шутит. — Миша отдернул руку от Андрея, его глаза сверкали.       — Хватит! — зарычал он, стукнув кулаком по столу. — Юра, ты совсем оборзел?       Он шагнул к Юрию, который всё ещё плясал, не обращая внимания на его гнев.       — Или ты хочешь, чтобы я тебя выкинул отсюда? — прошипел он сквозь зубы. Миша схватил Юру за воротник, поднимая его над столом.       — Ты совсем свихнулся?! — прорычал он, его голос дрожал от ярости. — Заткнись, пока я не заткнул тебе рот сам!       Он тряс Юру из стороны в сторону, его глаза были полны гнева.       — Не смей так говорить! — прошипел он. — Это неприлично! — Миша отшвырнул Юру к стене. Тот упал, оглушенно моргая.       — Довольно! — ревел Миша, задыхаясь от ярости. — Я не хочу больше слушать эту мерзость! — Он схватил стул и швырнул его в сторону, разгромив столик.       — Вы оба идиоты! — прокричал он. — Я ухожу отсюда! — Он выбежал из кабинета, не оглядываясь.       Миша уже хотел уйти в свой кабинет но спустя пару секунд до него допёрло. Он вернулся в кабинет к следакам подходя ближе к Юре.       — Ты пьян?       Миша начал обнюхивать Клинских. И учуял запах перегара. Миша резко оттолкнул его в плечо и сказал.       — Я тебя предупреждал? я тебя несколько раз предупреждал что если ещё раз будешь пить на работе будешь искать новую работу. пошёл вон отсюда! — Миша показал на выход. — погоны, оружие сдать.       Юра оторопел. Он перебирал у себя в голове все возможные варианты отговорки.       — Михаил Юрьевич, я… — Миша перебил его.       — Слышать ничего не хочу. Уходи. — Миша сжал кулаки, его глаза сверкали яростью.       — Убирайся! — прорычал он, указывая на дверь. — Не хочу больше тебя видеть!       Он повернулся к Юре спиной, тяжело дыша.       — И не смей больше появляться здесь! — прокричал он, не оборачиваясь. — Ты уволен!       Андрей удивился такой реакции Миши. Когда Юра ушёл он подошёл к Мише и обнял его за плечи.       — Мишка, зачем ты с ним так жестоко? — Миша отстранился, его взгляд был пустым.        — Он сам виноват. Я предупреждал его. — Голос его был хриплым, словно он не разговаривал уже давно. — Нельзя так жить.       Андрей обнял Мишу и прижался к его груди. Он тяжело вздохнув и сказал:       — Когда я работал в соседнем участке… У нас тоже такой был. Имя я не помню, но зато помню фамилию, Фомин. Вот он что-то похожее вытворил.       Миша не отвечал, просто стоял, сжав зубы. Он закрыл глаза, пытаясь заглушить воспоминания.       — Фомин… — прошептал он, словно сам себе. — Его тело содрогнулось, он оттолкнул Андрея.       — Не говори мне об этом, — прохрипел он. — Пожалуйста.       — Тише Миш. Тише, тише, тише… — Андрей погладил Мишу по голове успокаивая. — Не буду. Прости.       Миша направился к выходу к своему кабинету. Он остановился у двери и повернулся к Андрею.       — Андрей, ты не хочешь выпить со мной?       Андрей посмотрел на него. Глаза Миши были уставшими, а под ними пролегли тёмные круги. Андрею не нравилось когда Миша был расстроен. Миша вздохнул, потирая виски.       — Ты выглядишь расстроенным.       — Да, немного. — Он посмотрел на Андрея, его взгляд был уставшим.       — Просто… сегодня не мой день.       Андрею было очень жаль Мишу. И так на нервах каждый день, так ещё и этот Клинских Юра его довел до белого колени.       — Может, я смогу помочь? — Миша улыбнулся, но это была печальная улыбка.       — Спасибо, Андрей. Но я думаю, мне просто нужно немного побыть одному. — Он открыл дверь своего кабинета.       — Может, завтра? — Андрей кивнул головой и обнял Мишу крепко-крепко.       — Все будет хорошо Мишка, я тебя люблю. Я буду рядом. — Миша замер на мгновение, потом обнял Андрея в ответ.       — Спасибо, Андрей. Я тебя тоже люблю. — Его голос был хриплым. — Я знаю.       Андрей поцеловал Мишу прямо в губы неспеша и нежно, обнимая его за шею. Миша ответил на поцелуй, прижимая Андрея к себе. Он зарылся руками в его волосы, чувствуя тепло его тела. На мгновение все плохое отступило, осталась только эта тихая, нежная близость. Хочется затеряться в этом поцелуе навсегда.       Миша прижал Андрея ещё ближе, желая, чтобы этот момент продлился вечно. Его губы двигались в унисон с губами Андрея, а сердце билось в унисон с его сердцем. Мир вокруг них исчез, осталась только эта тишина, наполненная страстью и нежностью.       В этом поцелуе, как будто растворялись все Мишины сомнения и страхи. В этом поцелуе Миша находил успокоение, забывая о проблемах и заботах. Он чувствовал себя защищённым, любимым, нужным. Миша зарылся лицом в шею Андрея, вдыхая его запах. Он чувствовал, как напряжение уходит из его тела, оставляя за собой только тепло и спокойствие.       — Андрей, я тебя люблю… — прошептал он, его голос был хриплым от поцелуя.       — Я тоже тебя люблю, Миша. — ответил Андрей, пытаясь отдышаться после столь долгого и страстного поцелуя. Миша притянул Андрея к себе ещё ближе, тихо шепча:       — Останься со мной.       — Обними меня крепче. — прошептал Андрей прижимаясь к Мише.       Миша обвил Андрея руками, прижимая его к себе так, будто боялся потерять. Его дыхание участилось, а губы искоса потянулись к шее Андрея, оставляя на ней нежные поцелуи.       — Я хочу быть с тобой…       Миша зажмурился, вдыхая запах Андрея, и тихо прошептал: «Никуда не денусь».

***

      Спустя несколько дней, нашли ещё один труп. Широко открытых покрасневших глазах её застыл животный ужас. Жаль, не отражение преступника. Будь так, искать душегуба было бы гораздо проще. Миша горько вздохнул, скользнул взглядом по мертвенно-синюшному лицу, порванной юбке, ссадинам на вывернутых бёдрах. Кулаки сжались сами собой. Нет, надо успокоиться и осмотреть всё внимательно, чтобы не упустить ни малейших деталей.       Миша медленно поднял голову, его взгляд застыл на пустой бутылке водки, лежащей рядом с телом. Он нахмурился, прищурившись, словно пытаясь прочитать в ней какой-то тайный смысл.       — Опять… — прошептал он, откидывая назад прядь волос.       Его пальцы нервно барабанили по карману, где лежал блокнот. Время начинать работу. Он подошёл к телу, присев на корточки, и стал внимательно осматривать одежду жертвы, ища хоть малейший след, который мог бы привести к убийце.       — Кто ты? — прошептал он, обращаясь к мёртвой. — Что тебе сделали?       Его глаза сузились, он заметил на руке жертвы странный узор, похожий на татуировку.       — Интересно… — пробормотал он, доставая блокнот и ручку. — Это может быть ключом. Миша подошёл к телу, осторожно отстраняя пустую бутылку.       Он присел на корточки, достал блокнот и ручку, и начал делать зарисовки, отмечая каждый шрам, каждую царапину.       «Опять водка,» — пробормотал он, — «Что же с ними происходит?» — Миша перевернул тело, осматривая его со всех сторон. — Нет, не просто водка, — прошептал он, замечая тонкие царапины на запястьях. — «Она боролась.» — Его взгляд заострился на оборванных нитках на юбке. — «И кто-то не хотел, чтобы она сопротивлялась.» — Он сделал еще несколько заметок, его брови нахмурились. — «Это не просто случайное убийство. Здесь что-то другое.»       Миша медленно поднялся, глядя на безжизненное тело.       «Что-то другое, да. Но что?» — прошептал он, зажигая сигарету. Дым клубился в воздухе, словно материализуя его мысли. — «Надо найти связь. Что объединяет этих женщин?» — Он задумался, перебирая в памяти детали предыдущих дел.       Миша затянулся сигаретой, пытаясь прогнать назойливый дым из своих легких. — Все они были молоды, — пробормотал он, — все они были одиноки. — Он посмотрел на пустую бутылку водки. — И все они пили. — Его взгляд стал напряжённым.       — Но это не может быть просто совпадением.       Он откинул окурок сигареты и зашагал по комнате, словно пытаясь найти ответ в тенях.       — Есть что-то еще… что-то, что я упускаю.       Миша остановился, его взгляд упал на оторванную, испачканную в крови, лежащую рядом с телом пуговицу.       — Пуговица… — Он подошёл к телу, поднял пуговицу и внимательно ее осмотрел. — Это не просто пуговица. Это… — Миша прищурился, рассматривая пуговицу. — Это пуговица от военной формы.       Он перевернул ее в руках, пытаясь найти какие-либо опознавательные знаки.       — Но от какой формы? И что она делает на теле этой женщины? — Его мысли путались, словно клубок ниток.       — Это ключ к разгадке, — прошептал он, — ключ к разгадке. — Он зажал пуговицу в кулаке, его взгляд стал твердым. — Я найду тебя, ублюдок.       Он прищурился, разглядывая пуговицу. На ней был выгравирован странный символ: переплетённые змеи, образующие круг. — «Я видел этот символ раньше,» — прошептал Миша, перебирая в памяти. — Его взгляд стал остекленевшим, словно он погрузился в пучину воспоминаний. — «Где? Где я видел этот символ?»       Миша зажмурился, пытаясь представить себе эту пуговицу на форме. Какая форма? Откуда она? Он резко открыл глаза, его взгляд упал на блокнот.        — Надо проверить все дела, — пробормотал он, — может быть, там есть что-то, что поможет.       Он сел на корточки, открыл блокнот и начал лихорадочно перелистывать страницы.       Листая страницы блокнота, Миша наткнулся на зарисовки с предыдущего дела. Там была другая жертва, другая история, другая боль. Но на ее одежде, заснятой на фотографии, тоже была пуговица. Та же пуговица. С тем же символом.       — Черт возьми, — прошептал он, — это не просто совпадение.       Его сердце забилось быстрее. В его голове проносились образы, мысли, догадки. Он чувствовал, что приближается к разгадке, но что-то все еще ускользало от него.       — Кто ты? — прошептал он, обращаясь к пуговице, словно она могла ответить. — И что ты хочешь?

***

      Спустя несколько часов. Миша сидел за своим столом, окруженный разбросанными фотографиями, бумагами и пуговицами. Его глаза были красными от усталости, но взгляд его был острым, проницательным. Он перебирал в памяти все детали, все нити, которые он успел собрать.       — Переплетённые змеи… военная форма… одинокие женщины…       Он пробормотал эти слова, словно пытаясь заставить их сложиться в какой-то осмысленный пазл.       Вдруг его взгляд упал на одну из фотографий. На ней была изображена группа солдат, стоящих на фоне старого, полуразрушенного здания. Один из солдат был повернут к камере боком. На его форме была видна пуговица.       — Вот он! — воскликнул Миша, вскакивая со стула.       Его сердце колотилось в груди. Он схватил фотографию и прижал ее к себе.       — Я знаю, кто ты. — тихо прошептал Миша. Миша придвинул фотографию ближе, всматриваясь в детали. На форме солдата, развернутого боком, отчетливо виднелась пуговица с переплетёнными змеями.       — Это он, — прошептал Миша, его голос был напряжённым. — Я знаю его.       Он быстро перелистал страницы блокнота, ища информацию о том старом здании, которое было на фотографии.       — Бывшая военная база, — прочитал он вслух. — Заброшена после войны в Чечне.       Его взгляд заострился на адресе, указанном в блокноте. Он был расположен на окраине города, в заброшенном районе.       — Там, — пробормотал Миша, вставая из-за стола. — Там он прячется.       Он схватил свою куртку и выбежал из комнаты, не оглядываясь. Время было не на его стороне.       — Ты не знаешь, что тебя ждет, ублюдок, — прошептал Миша, застёгивая пуговицы на куртке.       Он направился к двери, его шаги были решительными, полными твёрдой уверенности. В его глазах горел огонь мести. Он знал, что ждет его в этой заброшенной военной базе, но страх не одолевал его. Он был готов к встрече со своим врагом.       Миша вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. Ночь была темная, беззвездная, словно предчувствуя надвигающуюся бурю.       Он сел в свой старенький «BMW» девяносто пятого года, завел двигатель и рванул с места, оставляя за собой клубы дыма. Дорога была пустой, освещаемая лишь тусклыми фонарями, которые едва пробивались сквозь густой туман. Миша ехал молча, сосредоточившись на дороге. Его мысли были о жертвах, о боли, которую он видел каждый день. Он не мог позволить этому чудовищу остаться на свободе.       Миша проехал мимо заброшенных заводов и пустых улиц, город словно застыл в предсмертной тишине. Он чувствовал, как напряжение растет внутри него с каждой минутой, приближая его к цели. Наконец, он увидел вывеску, покрытую ржавчиной и копотью: «Военная база N 17». Миша свернул на разбитую дорогу, ведущую к воротам базы. Они были ржавые, полуразрушенные, словно страж, потерявший силу и волю. Он выключил двигатель, и тишина вокруг стала еще более гнетущей. Миша вышел из машины, окинул взглядом разрушенное строение и глубоко вздохнул. Время действовать.       Он достал из кармана фонарик, его луч прорезал тьму, танцуя по облупившейся краске стен. Миша медленно двинулся к воротам, прислушиваясь к каждому шороху, каждому скрипу.       В воздухе витала атмосфера заброшенности, запустения, словно само место хранило в себе какие-то тайны, какие-то страшные истории. Он пролез сквозь пролом в воротах, стараясь не шуметь, и оказался на территории базы.       Здания были полуразрушенными, окна выбиты, крыши прохудились. Ветер свистел сквозь щели, создавая зловещие мелодии. Миша шел по заросшим травой дорожкам, его сердце билось в груди, словно барабан. Он чувствовал, что приближается к своей цели, к развязке этой страшной истории.       Внезапно, из глубины базы донеслось тихое, хриплое пение. Миша замер, прислушиваясь.       Песня была странной, меланхоличной, будто шепот призрака. Он медленно двинулся в сторону звука, его рука инстинктивно потянулась к ножу, спрятанному за поясом.       Тень от пулемета, застывшего в руке Миши, длинно вытянулась на земле. Он шел осторожно, стараясь не шуметь, его шаги были тихими, как дыхание смерти. Он чувствовал, что приближается к источнику звука, к чему-то опасному, к чему-то, что может изменить его жизнь навсегда.       Пение становилось всё отчётливее, слова всё труднее было разобрать. Миша подошёл к зданию, из которого доносился звук. Это был старый ангар, его стены были покрыты граффити, а крыша провалилась в нескольких местах. Миша осторожно приоткрыл ржавую дверь, пробираясь внутрь. Внутри ангара было темно, лишь узкий луч света проникал сквозь щель в крыше. Миша включил фонарик, и его луч осветил странную картину. В центре ангара стоял стол, покрытый старыми картами и фотографиями.       Рядом сидел мужчина, одетый в военную форму с той же пуговицей, что и на телах жертв. Он пел, не замечая Миши. Его голос был хриплым, но в нём была какая-то странная сила, какая-то боль, которая проникала в самую душу.       — Ты кто? — прошипел Миша, его голос звучал грозно в тишине ангара.       Мужчина медленно повернул голову, его лицо было бледным, с глубокими морщинами, словно высеченными годами и страданиями. В его глазах, темных, как бездонная пропасть, мелькнуло что-то похожее на удивление, а затем — холодное безразличие.       — Ты пришел, — прохрипел он, его голос был хриплым, словно шелест старой бумаги. — Я ждал тебя.       Он поднялся со стула, и Миша увидел, что его руки были покрыты шрамами, а на шее красовался ожог в форме переплетённых змей.       — Ты знаешь, кто я? — спросил он, медленно приближаясь к Мише. — Ты знаешь, что я сделал?       Его взгляд был пронзительным, словно он видел сквозь Мишу, в самую глубину его души.       — Я знаю, что ты — чудовище, — прорычал Миша, сжимая кулаки. — Я знаю, что ты убивал невинных женщин. Я знаю, что ты заслуживаешь смерти. — Он сделал шаг вперёд, его взгляд не дрогнул.       — Ты не сбежишь от меня, — прошептал Миша, его голос был полон ярости. — Твоя игра окончена.       Он достал нож, блеск лезвия отражался в глазах мужчины.       — Ты ошибаешься, — хрипло ответил мужчина, его губы изогнулись в зловещей улыбке. — Игра только начинается.       Мужчина резко выдернул из-за спины стальной штык-нож, его лезвие блестело в свете фонарика.       — Ты думаешь, ты единственный, кто умеет играть в эту игру? — прошипел он, его глаза горели безумным огнем. — Я играю в нее всю свою жизнь.       Он сделал стремительный выпад, его нож просвистел в воздухе, едва не задев Мишу. Миша отпрыгнул назад, увернувшись от атаки. Напряжение в воздухе стало настолько густым, что можно было потрогать.       — Тогда давай играть, — прорычал Миша, его голос был полон решимости. — Но знай, я не проиграю.       Мужчина рассмеялся, его смех был хриплым и зловещим, словно шелест ветра в склепе.       — Ты смел, — прохрипел он, покручивая штык-нож в руке. — Но смелость не победит опыт.       Он сделал ещё один выпад, на этот раз Миша был готов. Он парировал удар, их ножи столкнулись с искрами. Битва началась.       Они сражались в полумраке ангара, их тени плясали на стенах, освещенных лишь слабым светом фонарика. Звуки их борьбы эхом разносились по пустому ангару: звон стали, стоны, тяжелое дыхание. Миша сражался яростно, его гнев давал ему силы. Но мужчина был опытным бойцом, его движения были быстрыми и точными.       Внезапно мужчина подскользнулся на обломке кирпича, упал на колено, потеряв равновесие. Миша увидел свой шанс. Он бросился на мужчину, подняв нож над головой.       — Игра окончена, — прорычал он.       Мужчина поднял взгляд на Мишу, в его глазах мелькнул не страх, а что-то вроде презрения.       — Ты думаешь, это конец? — прохрипел он, его голос был слаб, но в нём всё ещё оставалась та же зловещая сила. — Ты ничего не понимаешь.       Он медленно вытащил из кармана маленькую, старую фотографию. На ней была изображена молодая женщина с грустными глазами. Миша узнал её - это была одна из жертв.       — Ты думаешь, ты можешь победить смерть? — прошептал мужчина, глядя на фотографию. — Ты думаешь, ты можешь остановить то, что уже началось?       Его рука сжала фотографию, и Миша почувствовал, как в его сердце закрадывается холодный ужас.Миша замер, его рука с ножом застыла в воздухе. Он смотрел на фотографию, на лицо женщины, на боль, застывшую в её глазах.       Внезапно он почувствовал, как холодный страх пробирает его до костей. Он понял, что мужчина прав. Смерть не остановить. Но что делать с этой болью? С этой яростью, которая бушевала внутри него?       Миша опустил нож, его взгляд встретился с взглядом мужчины. В глазах мужчины он увидел не злобу, а глубокую печаль, словно он сам был жертвой.       — Что ты хочешь? — прошептал Миша, его голос был тихий, почти неслышный.       Мужчина медленно поднялся на ноги, опираясь на стену. Он смотрел на Мишу, и в его глазах больше не было безумия, только усталость и глубокая печаль.       — Я хочу, чтобы ты понял, — прохрипел он, его голос был слаб, но в нём звучала истина. — Я хочу, чтобы ты понял, что смерть — это не конец, а лишь начало. Он протянул Мише фотографию.       — Она жива, — прошептал он. — Она всегда жива в наших сердцах.       Миша взял фотографию, его пальцы дрожали. Он смотрел на лицо женщины, на её грустные глаза, и в его душе что-то изменилось.       — Что мне делать? — спросил он, его голос был тихим, полным отчаяния. Мужчина улыбнулся, это была грустная, но тёплая улыбка.       — Живи, — прошептал он. — Живи за неё. Живи за всех нас.       Миша успокоился. Но это была его главная ошибка. Мужчина, словно ожидая этого момента, резко выдернул из-за спины спрятанный нож. Его движения были быстрыми, словно змея, нападающая на свою жертву.       — Думал, я тебе верю? — прошипел он, глаза его горели безумным огнем. — Ты думаешь, ты можешь так просто взять и всё изменить?       Нож блеснул в свете фонаря, а потом... всё погрузилось в тьму...