Действительно ли они живые?

Раскрыв глаза по прилично позднему будильнику, ЭД4МК прищурилась на испепеляющее ноябрьское солнце. Отвратительное время, когда светило опускается ниже и каждое утро приходится жмуриться от ярких лучей. Во временной отдыхайке она одна. Омским поездам теперь приходилось ночевать в Новосибирске, как и тем в Омске. С вводом нового графика экспресс сдвинули аж на четыре вечера отправлением, причём в обоих городах. Приезжали на конечную электрички в десятом часу, потому привычные рейсы форматом "дом-чужой город-дом" уже канули в лету.  Надо вставать и собираться в очередной тяжёлый рейс. Хотя, справедливости ради, работать на Омском стало проще, ведь теперь нужно ездить через Транссиб только единожды за день. Какое-никакое время для отдыха от перегрузок, устроенных начальством. Лететь под сто тридцать не давалось в идеале никому из четверых закреплённых на этом маршруте. Везло только ей, Сто пятьдесят второй. Она ещё совсем молода в сравнении с собратьями и не истратила свой экспрессный потенциал. А хуже было Семьдесят девятой, которую из обычной пригородной вдруг переоборудовали в экспресс, так ещё и влепили секции Сорок первой. И так не подготовленная изначально для таких нагрузок, она совершенно не справлялась с такой работой. Даже вечно барахлящий Восемьдесят пятый держался крепче.  0152 слишком тщательно относится к сборам в дорогу. И никогда не понимала, как можно вставать за полчаса до выхода на пути, как это делала Сорок первая или Восемьдесят четвёртая. Вместе со своей лучшей подругой они практически одновременно собирались в дорогу по полтора-два часа, болтая обо всём на свете. Потом разъезжались: одна в Новосибирск, а другая — в Петропавловск.  Сегодня было облачно. Небо совершенно белое с редкими проблесками противной желтизны, а внизу наоборот — грязная серость. Осень слишком надолго задержалась — аж до самого ноября. Погода никак не могла определиться и сделать выбор в пользу зимы. Схватив рубашку и длинную голубую юбку, девушка пошла в местную гладилку. Да, они лежали в прямом состоянии всю ночь, но как можно выйти в свет с хоть каплю помятыми вещами? Совсем не по-экспрессному.  В два-три часа дня в депо всегда был самый низкий процент оживлённости, ведь все работали. Были только отдыхающие. И на одного из них повезло наткнуться в коридоре. — О-о-о, какие люди. Спасибо за подмену. Высокий демих расхохотался, вытягивая спину. — О, и ты здесь. Погнали со мной в гладилку, хоть сплетни все перемусолим.  — Ну я так и планировал, вообще-то. А чё, какие-то другие планы могут быть? — А мне по чём знать куда ты чешешь? Твою голову дурную не разгадаешь. — Да ну тебя. Пойдём лучше почирикаем, мы ж Ласточки. 0152 закатила глаза и саркастично ухмыльнулась. 0085 никогда не упускал возможности припомнить этот маленький нюанс. Сто пятьдесят вторая Ласточкой не именовалась. — Тогда я чирикать не пойду.  — Ну ладно, не бухти. Новостей много. В маленьком помещении было пусто. Оживлённо здесь только по утрам и в праздники, сейчас же даже подоконник чужими вещами не завален. На этот самый подоконник и запрыгнул Восемьдесят пятый, вытянув ноги. ЭД4МК-0152 закинула рубашку на гладильную доску, одиноко стоящую у белёсой стены и ткнула утюг в розетку. Затем расправила свою рубашку по поверхности. Демих озадаченно посмотрел на неё. — А ты что гладить собралась? Она ж у тебя и так не мятая. — В смысле? Она всю ночь так-то на стуле провисела. А эти рубашки мнутся постоянно, не говоря уже о юбках. — Капец вы со Сто одинадцатой с иголочки одеваетесь. Как к начальнику на награждение. — Ну извините, не хочется выглядеть как бомжи вокзальные. Только Сорок первая у нас может олимпийку на рубашку накинуть и при этом в шортах разгуливать.  — О, а ты в курсе, что нам форму новую сделали? — «Нам» — это кому?  — Ну новосибирским. ЭП постарался, даже тёплую сделали. — А остальным ничего, как обычно? — Это не ко мне уже вопрос, — он развёл руками и помотал головой. Утюг щёлкнул, оповещая о готовности к работе. Сразу же он оказался в руках 0152, выслуживаясь по полной.  — Тебе реально не лень гладить шмотки каждое утро?  — Ну я не хочу мятая ходить. И сейчас не утро, кстати. — У меня утро, я только из кроватки. Хотя всё равно планирую обратно вернуться. — Я уже поняла, что у тебя выходной.  — Да я бы прям тут уснул без волнений. Часов на десять и непробудно. — Сильно не хвастайся, завтра ты едешь. И там уже ни кроватка, ни десять часов не спасут. — Ну и чё мне плакать? Я завтра день съезжу, потом ещё день отдыхаю. Стыдно свой же график не знать, балда. 0079 же работает. — Алё, ты в шары долбишься? — МК заведомо победно ухмыльнулась, на секунду отвлекаясь от усердной работы, — Это кто график-то не знает? Ты бы хоть разок в наряд заглянул, умник.  — И что я там увижу? — Свои заветные четыре цифры в графе около двадцать первого числа! Ты серьёзно даже не запомнил за столько времени свои дни работы? Капец вы тут балдеете в своём в Новосибирске. Рубашка была выглажена и отложена на край доски, следом пошла длинная юбка. — Не прикалывайся, Семьдесят девятая послезавтра работает. — Вот давай я сейчас доглажу, мы спустимся вниз и сами посмотрим. Добро? — Да без проблем. Если я отсюда встану вообще. — Встанешь. Ты вообще клялся, что там какие-то новости интересные. Какие? — Ты же в курсе про 0016?  — Что она сгорела? — Ну…да. — Вся дорога уже три месяца как в курсе. Восстанавливают? — Да вот, знаешь…Ощущение, что забили. Не хочу наводить панику, но с ней реально никаких продвижений нет. Пытались что-то намутить с Пятым ЭД2Т, тоже не пошло, как МВЭ доложила. Ну блин, уже осень почти закончилась, а там тупняк. Сейчас хоть с финансами, говорят, получше стало, может и Шестнадцатую на ноги поставят. А то как-то совсем грустно. — А как брат её? Есть же такой, вроде. — Ох, там вообще не спрашивай. Тотальная депрессуха, ну сама понимаешь. Девки с Кузбасского отделения с кем-то из наших в Тогучине трепались, так он практически в человека-то не превращается. Только если домой поспать зайти. Жалко его, на них двоих вообще немыслимо сколько выпало. И Тысяча первый у нас почти не разговаривает. — Это который с галстуком у вас ходил пионерским? — Да, он. Они же лучшие друзья с ней, как никак, он первую неделю вообще рыдал постоянно. Хвали Боже 1013, она как-то умеет такое разруливать. — Да уж попробуй тут не рыдать, такой кошмар творится…Ладно, давай о чём-нибудь хорошем. А то про 0016 и так вся дорога болтает. — Ну, даже не знаю, о чём хорошем. Только то, что я отдыхаю. — Господи, как всегда…Что за форму хоть вам дали? — О, там вообще стиль, закачаешься. Нас втроём с девками фотали в ней вместе с удостоверениями, чтоб в газетах напечатать. Хочешь покажу? — Показать-то хоть как покажешь, а что за удостоверение? — Ну, именное. Вообще-то у всех нас троих имеется.  — В смысле? Бумажка прям о присвоении имени? — Так да, давно ещё выдавали. — Да не ври тут, знаю я твои шутки. — Я клянусь! Щас ко мне пойдём я тебе и его заодно покажу.  — Да ну тебя. — Отвечаю.  0152 закончила со своими вещами, уложив их на предплечье. Она глянула в жёлтые глаза 0085, разыскивая в них хоть какую-то каплю лжи со словами "веди".  Обычно приезжие поезда по чужому депо не расхаживают, сразу уходят на работу из отдыхайки. Но тут случай исключительный: Восемьдесят пятый слишком хитёр и границу между саркастичной шуткой и правдой найти бывает трудно. Но верить на слово уж больно не хотелось. При выходе с маленькой гладилки в довольно просторный коридор, количество света сразу заметно поубавилось. Днём в длинном проходе с тёмными дверьми комнат по бокам свет тусклее, чем вечером. А окно с естественным освещением находилось лишь в самом конце, возле лестницы.  Демих показательно открыл дверь своей комнаты, размашисто махнув рукой в сторону дверного проёма. Выделялась не заправленная кровать, очевидно, Восемьдесят пятого, с которой он недавно вылез. Вообще, его половина комнаты выглядела совсем незаурядно на фоне другой, принадлежащей его соседке.    На стене у левой, расправленной кровати, висело совсем небольшое количество фотографий, изображающих ту или иную компанию бело-синих экспрессов. Зачастую фигурировало «новосибирское трио» в лице его самого, Сорок первой и Девяносто второй. 0072 почему-то появлялся редко.  На полках практически не было литературы, очевидно, 0085 читать не любил. Пылились лишь какие-то технические книги по эксплуатации, инструкции, служебное расписание поездов, видимо, ещё за прошлые года, и совсем немного чего-то художественного. На тёмной прикроватной тумбочке одиноко стояли корпоративные часы, одновременно выполняющие функцию будильника.  Вторая же половина комнаты выглядела куда интереснее. Заметно выделялась стопка книг на краю массивного белого стола, что явно использовались тем, кто их хранил. Полки также усеяны различным чтивом, на обложках которого красовалось либо звёздное небо с планетами, либо созвездия, либо ещё что-либо связанное с космосом. Да и фотографий на правой стене было намного больше.  — Это кто с тобой живёт? — 0058. С чёлкой такой на половину ЭМУ и веснушками. — А-а-а, поняла. Видела пару раз. А что, она в астрономы заделалась? — Ну вот такой бзик у неё, наоборот прикольно, мне кажется. Не каждый из нас способен найти увлечение помимо работы. — Да…необычно. Я думала, ты живёшь с Сорок первой.  — Бог отвёл, я бы с ней не выжил. 1012 пусть мучается. — Ты погоди, покажи свою эту бумажку. А то сейчас заговоришь меня. — Точно-точно, обязательно. Восемьдесят пятый присел у прикроватной тумбочки, нырнув рукой в угол нижней полки. Оттуда он и вытащил маленькую рамку с довольно солидно украшенным документом, в глаза сразу бросился огромный синий логотип компании перевозчика. То самое свидетельство о присвоении столь громкого имени. Следом он вынул из-под рамки фотографию такого же формата. В центре сам 0085, по бокам остальные две Ласточки. И тут даже Девяносто вторая словно заразилась этим "сумасшествием" от Сорок первой и Восемьдесят пятого. Её образ на этом глянцевом фото совершенно не клеился со спокойствием и рассудительностью в жизни, будто здесь её подменили. Все трое в той самой новой форме: ярко-синие куртки, такие же рубашки, поверх которых застегнут строгий белый жилет с красными вставками и логотипом компании. Дополняли образ чересчур деловые брюки такого же синего цвета. А под жилетками отчётливо виднелись красные галстуки с металлической цепочкой. — Ну вы, новосибирцы, даёте. Столько пафоса, нам до вас далеко.  — Может, и на вашей улице праздник будет, чё зарекаться-то.  — Да ну, у нас и именных практически нет. А если и есть, то только среди стариков. В то время у них почёта было побольше, чем просто бумажка — целые надписи на половину состава. Сейчас так не делают. — А ты не завидуй. — Твоим движкам убитым? О да, очень завидую. — Ой, всё, тишина. Ты щас куда? — Желательно собираться и в рейс. Дойдёшь со мной до платформы? Восемьдесят пятый замычал, изображая на своём лице все необходимые трагичные эмоции.  — Алё! Мне идти и шпалы под ногами считать по-твоему? — Тут идти три секунды, ты уже заскучаешь что ли? — Ну да, вообще-то. Мне потом шесть часов в тишине ещё ехать, если ты забыл. — Я так не хочу выходить никуда сегодня, ну пощади. — Никаких «пощади», я вот всегда с тобой ходила и не жаловалась.  — Да Боже, ладно, схожу. 

* * *

В зеркале отчаянно игрались голубые пряди чёлки, которую хозяйка старалась уложить. Пусть с трудом, но результата она добилась. Покрутившись перед отражением пару минут, она сначала накинула шарф на голову, потом завязала его на шее, и снова оценила себя со всех сторон. Осталось просто накинуть пальто, последний, контрольный раз глянуть в зеркало, забрать свои вещи и провернуть ключ в двери отдыхайки.  Взлохмаченный 0085 оказался как раз по ту сторону двери. — Ты реально пришёл?? Думала, что ты спать дальше завалишься. — Да ну, мне все равно скучно. Погнали. На половине пути к выходу из депо демиха замерла в ступоре. Восемьдесят пятый, оглянувшись, задал немой вопрос "Что случилось?". — Это что…снег? Его же пару минут назад вообще не было!    Парень метнул голову в сторону щели между ангарными воротами. — О, и правда, даже в прогнозе не было. Вот и сезон снегоборьбы подъехал. — Да ладно тебе с этой снегоборьбой! Ты посмотри какая метель собирается! — А, то-о-очно, ты же впервые его видишь. Сильно не засматривайся, а то в Омск некому ехать будет, — он посмеялся, вернув взгляд на стремительно падающий белый занавес, — Я серьёзно, пойдём на улицу. — Же-е-есть! Я не думала, что это настолько красиво.  — Красиво-то красиво, только в зеркало потом на свои волосы мокрые не смотри. — Да ладно, высохнут. — Ого, это реально ты говоришь? Даже истерить не будешь? — Реально я говорю. Я вообще-то только первый год живу, дай порадуюсь. — Да я ж шучу, чё ты заводишься сразу. Видимость падала с каждым шагом, свежий снег скрипел под крупными ботинками, смешиваясь с хрустом насыпи. Вокзал огромным угловатым силуэтом возвышался на фоне невидимого под пеленой города. Большие, ватные хлопья кружились прям над головой. На соседнем седьмом пути стоял ещё один бело-синий демих, очевидно, тоже не местный.  — Эу!  Демих тут же обернулся на звук, поставив руки в боки и ехидно улыбнувшись.  — Здарова, чёрт!  — О-о-о, а чё такой парадный? От Сорок первой набрался стиля? — 0051 хмуро оглядел товарища.  — У меня выходной так-то, я решил, что негоже мне марафет наводить. — А чего вылез тогда на пути? — Я вообще-то даму в Омск провожаю, ей скучно одной идти, видите ли, — передразнивая Сто пятьдесят вторую, кривлялся высокий МК. — А-а-а, эта тоже из твоей Омской женской ОПГ?  — Да-да, там мои самые любимые, вообще-то!  — Алё, ты там что уже про меня балаболишь? — 0152 мигом подоспела к обоим, заметив незнакомца, — А ты Кузнецкий что ли?  — Я вообще самый Кузнецкий.  — Ну всё, братья будем. Девушка протянула руку, которую парень тут же пожал в ответ.  — Холодно у вас тут, блин. — Так конечно, стоит в одном пальто и жалуется. Ты ж здоровый, у тебя сил на самообогрев много. — У меня?! 0051, ей Богу, сказанешь порой — я валяюсь, — Восемьдесят пятый поджал руки, сложив их на груди, щуря глаза от летящего снега. — Вот-вот, а девки с Омска потом за него работают.  Она многозначительно погрозила великану пальцем.  — Памятник вам при жизни надо поставить, девочки. Весь Зап-Сиб на ваших плечах. И этот двухметровый тоже. — Я не понял, вы на кого нападаете?  — Всё-всё, мы внизу тебя не слышим.  — Хороша, хороша!  Заливистый хохот трёх экспрессов стоял над всей платформой, даже зеваки-пассажиры обратили внимание на звуки из-под моста. И так каждый раз, даже если на их месте окажутся их сменные товарищи.  Бело-синюю шайку Ласточек, хоть и таковых по бумажкам там всего трое, разогнать по сторонам было невероятно тяжело.  Но даже поврозь, находясь в абсолютно разных сторонах дороги, они все мыслили и шутили одинаково. А ещё одинаково любили первый мягкий снег. Что 0051, по-детски радостно гонявший уже не первый год в заснеженных холмах Кузбасса, что новоиспечённая 0152, несущаяся по Барабинским степям в слепом снежном тумане.