Kiss, Marry, Kill

      — Кто ты?       Это была не Урса. И дело было не в том, что прежде она не доставляла ему неприятностей. За год, проведенный ею во дворце, он успел свыкнуться с её меланхолией и изредка прорывающимися вспышками бессильной ярости. Она напоминала грозовую тучу, не способную пролиться дождем, обреченную вечно кружить вдали; лунный цветок, тихо и безнадёжно увядающий на солнце. Некогда свободная и дикая, подобно лесному оленю, она превратилась в безмолвную лань, раненую заточением. Ее слёзы, проливаемые под сенью цветущей груши, стали привычной мелодией дворцовых садов. Он знал, что в ее сердце пылала ненависть к нему, и вместе с тем тлело горькое понимание тщетности надежды на возвращение в родной дом.       Теперь твой дом здесь, — бросил он однажды.       Она не была глупой; оставаясь к нему равнодушной, Урса никогда не притворялась, никогда не искала его расположения, не заискивала и не пыталась его соблазнить. Озаю не нужна была её привязанность. Любить кого-то — значит быть уязвимым. Как и всем вокруг, ему нужно было, чтобы она покорно играла роль, уготованную ей титулом второй принцессы.       И, если понадобится, стать жертвенным агнцем на алтаре королевской репутации.       В конце концов, не смотря на то, что она внучка Року, она по-прежнему была простолюдинкой из Хира’а. И жизнь ее потеряет всякую ценность в тот миг, когда на свет появится наследник. Она прекрасно знала это, потому медлила, как могла в своём обучении, оттягивала день, когда ей придётся разделить с ним постель. Духи, она не выносила его присутсвие рядом, но едва ли могла так открыто дерзить. Однако сейчас…       — Ваше Высочество, я — принцесса Урса, Ваша супруга.       Нет, это была не Урса.       И дело было не в характере, являющимся полной противоположностью. Притворяться можно годами. Или даже всю жизнь, если ты находишься по правую руку от Лорда Огня. Он усмехнулся про себя: неужели Духи решили подшутить над ним и использовали тело его невесты? Быть может, это месть Року?       В тот момент, когда она не узнала собственную мать, он подумал, что просто будет ждать. Она уже оступилась. И кем бы «она» сейчас ни была, новая ошибка не заставит себя ждать. Если её придётся пытать — он будет её пытать. Если её придётся убить — он убьёт.       «Зачем моей семье пытаться убить нас обоих?»       «Что насчёт твоей?»       Поразительно. У неё действительно хватило наглости сказать это ему в лицо, совершенно не думая о последствиях или о том, кто может услышать подобные высказывания.       — Я не наследный принц.       — Ты можешь им стать.       Делает вид, будто знает чего он хочет. Ему не нужна помощь её ничтожной семьи. Омерзительно и жалко. Как старуха вообще посмела ставить свои условия. Та Мин была уважаема, известна и красива. Но всё это в далёком прошлом. Цветы увяли и яшма потускнела. Теперь же опальная старуха пытается возвысить свою семью с помощью внезапно ставшей в её глазах драгоценной внучки. Только в одном она права — ему всё же нужен ребёнок. От настоящей Урсы.       — Ваше Высочество, господин Цзыя просил передать, что принцесса уехала с наследным принцем в его повозке.       — Что?       Пламя свечей в сырой, холодной темнице полыхнуло неестественным цветом. Лишь на мгновение. Подчинённый Цзыя — совсем юный мальчишка — едва заметно вздрогнул, когда Озай повернулся — длинные рукава его светлого ханьфу были пропитаны кровью.       — Подай мне платок, — приказал он.       Мужчина, закованный в цепи позади издавал тихие, хрипящие звуки. Подчинённый не мог разобрать его слов, но предположил, что тот мычал от боли. Его изуродованное лицо сочилось кровью, нос был отрезан, коленные чашечки вырваны, а грудь исполосана огненной плетью. Тишину темницы нарушал только мерно капающий звук. Подчинённый уставился на залитый кровью пол.       Не повезло тому, кому придётся это убирать, — подумал он.       Пока Озай сосредоточенно вытирал руки, его подчинённый с ужасом разглядывал виднеющиеся куски подгоревшей плоти одного из цыке, которого тот пытал. Мальчишка тяжело сглотнул и перевёл взгляд на своего молодого господина. Во дворце ходили разные слухи, мол, у второго принца плохая репутация, в то время как наследный принц испытывал сострадание к врагам, что второй принц всего лишь марионетка своего брата и выполняет всю грязную работу за него, что второй принц — настоящий монстр, убивший собственную мать. До этого момента этот подчинённый не особо верил каким-либо слухам, но, возможно, абсолютно всё было правдой.       Озай заметил настороженно-изучающий взгляд паренька, и хотя тот тут же опустил глаза было уже поздно.       — Скажи слугам подать повозку до павильона Золотой Орхидеи, — холодно произнёс Озай и платок, вымазанный в крови, исчез в сполохах огня прямо в его ладони.       Когда они вышли из темницы Озай остановился и спросил имя подчинённого.       — Этого слугу зовут Юн Джэ, Ваше Высочество, — ответил мальчишка, поклонившись.       — После того, как Цзыя закончит свою работу с тем цыке — уберись в камере допроса.       Всего за один вечер она успела сбежать с наследным принцем, подраться, устроить пожар в чайной возле озера и встретиться со своим возлюбленным.       Возможно, ему стоило придушить её в день церемонии бракосочетания.       Брат предложил воспользоваться его повозкой, так как она была быстрее, и Озаю не было смысла отказываться. Его подчинённые быстро нашли её, хотя она, кажется и не стремилась скрываться. Учитывая всё, что успела натворить, у неё бы и не получилось. Но если сбежала, чтобы увидеть Икема, то почему вела себя с ним так холодно? Почему не стала сохранять маску? Хотя бы ради приличия, не должна была, рыдая, броситься к нему в объятия? Они были знакомы с детства — деревенский дурачок должен был заметить перемену в её отношений к нему. Как это всё глупо. Они оба — полные идиоты.       — Стой, — холодно отрезал Озай, когда она, едва увидев его, бросилась вон из повозки.       Развернувшись, она осталась стоять на ступенях.       — Садись.       Она покачала головой:       — Может, я лучше…       — Сядь.       Она сердито посмотрела на него и уселась на против, скрестив руки на груди. Недовольна? Какой сюрприз. Он единственный, кто имеет право злиться в этой ситуации.       Повозка тронулась, но она осталась сидеть и, надувшись, провожала взглядом деревенский пейзаж за окном. Солнце садилось, заливая её лицо теплым, оранжевым светом, отчего она щурилась некоторое время, а затем прикрыла глаза, откинувшись на подушки. Озай обвёл её взглядом: грязные нищенские обноски, растрёпанные волосы, разбитый лоб, кровоточащая рана на плече и дурацкая синяя маска на поясе, которую не пойми где достала. Что она за человек теперь, если так открыто подставляет себя-не-настоящую и уничтожает под корень репутацию настоящей Урсы?       — Хорошо провела время? — спросил Озай, разглядывая её.       — Просто замечательно, — пробубнила она с закрытыми глазами. — До этого момента.       Озай не обратил внимания на её колкости и продолжил:       — Тебе плевать на свою репутацию, но ты знаешь, что могла испортить репутацию наследному принцу. Что было бы, если бы «не те люди» увидели вас вместе в повозке? Что они могли подумать?       Она приоткрыла один глаз и лениво произнесла:       — Что у нас хорошие отношения? Я его невестка. Что в этом такого? К тому же, с нами была Хиёко.       — Это не то, чем можно оправдываться.       — Тогда чем мне оправдываться? — она встрепенулась, подавшись вперёд. — Ты запер меня в павильоне!       — Для твоего же блага, — едва сдерживая гнев, ответил Озай.       — И посмотри чем твоё «благо» закончилось! — воскликнула она.       — Ты обвиняешь во всём меня?       Он сцепил зубы. Он придушит её прямо в этой позовке. Её отношение ко всему вновь переходит все границы. Эта маленькая дрянь просто невозможна. Почему ни один разговор с ней не может быть хотя бы немного человеческим? Почему что бы он ни сказал, она всё делает наоборот? Жена должна слушать своего мужа! Инь никогда не противится Ян!       — Нет… — она вдруг замешкалась, опустив голову, и длинная чёлка упала ей на лицо. — Не во всём. Я… немного разозлилась и… перестаралсь кое-где… Послушай, я знаю, что виновата. Я больше так не буду, честное слово. Но если бы ты не запретил мне покидать павильон Золотой Орхидеи, то я бы спокойно прогулялась по деревенскому рынку и вернулась обратно. Ничего бы не случилось!       — Спокойно прогулялась? Что-то я в этом сомневаюсь, — язвительно фыркнул Озай.       — Проблем рядом с тобой тоже хватает! — взорвалась она. — Я и месяца замужем не пробыла, как меня попытались убить!       Повозка затормозила возле павильона Золотой Орхидеи. Слуги столпились возле входа — солнце село, поэтому всюду зажгли огни. Хиёко то и дело беспокойно прыгала, как крохотная собачонка, держа свечу высоко, высматривая свою госпожу вместе с остальными девочками-служанками из дворца. Однако когда юная принцесса появилась в компании второго принца, громко причитая, — вся орава, стоящая возле входа в павильон моментально разбежалась, избегая попадаться им на глаза.       — Да что с тобой не так? — крикнула она на ходу. — Ты всё еще подозреваешь в покушении мою семью?       — Твой дед был предателем Нации Огня! — прорычал Озай. — Брак с тобой — всё равно что пустить волка в дом!       Они остановились возле входа, продолжая ругаться:       — Ну так убей меня! И возьми себе другую жену! Да хоть десять!       — Убить тебя? Зачем мне марать руки? Ты сама с этим справишься! С первого раза не получилось утопиться, но я уверен, получится со второго!       — Как только приедем во дворец — так сразу! Только не видать тебе твоего первенца! — она едко усмехнулась: — и королевского трона тоже!       В последнюю секунду Озай, не жалея силы, толкнул её к деревянным воротам, зажав рот ладонью. Ударившись головой, она поморщилась от вспышки боли за которой последовала следующая, когда он сжал ей челюсть так сильно, что из глаз брызнули слёзы. Его вторая рука обвила её шею, сдавив горло. Её глаза расширились от шока; она захрипела, пытаясь вырваться, схватила его за руку, но всё попытки были тщетны. Он сильнее сжал пальцы на её тонкой, белой коже и угрожающе близко наклонился к её лицу.       Его золотисто-карие глаза источали лютую, черную ненависть.       — Клянусь, я избавлюсь от тебя и всей твоей семьи, едва на свет появится этот проклятый ребёнок, — процедил он шёпотом, оттолкнул её в сторону, и широкими шагами прошёл внутрь павильона.       Откашлявшись, какое-то время девушка стояла, опираясь о ворота и тяжело дыша. Затем она ударила кулаком по дверям и грубо выругалась в пустоту.       Он находился в её покоях всё то время, что королевский лекарь осматривал раны. Взволнованная и заплаканная Хиёко, а так же другие слуги были выставлены вон, и ни один из них не осмеливался даже приблизиться к покоям принцессы. Слухи о кошмарной супружеской ссоре разлетелись моментально. Некоторые говорили, что Озай ужасен, он груб и жесток, и совсем не умеет ладить с женщинами, некоторые что сама юная принцесса — «три беды, восемь несчастий», — так что с ней и злой дух не сумеет сладить. А второму принцу приходится терпеть все её позорные выходки.       — Ваше Высочество, будет немного жечь, — произнёс старый господин Цао. Обмакнув край ватки в белую присыпку, он аккуратным движением нанёс средство.       Принцесса чуть дёрнулась и ойкнула от боли.       — Потерпите, Ваше Высочество, совсем чуть-чуть, — вновь повторил лекарь, мягко улыбаясь и успокаивая её, словно ребёнка.       — Господин Цао, позвольте мне, — скучающим тоном произнёс Озай, выбираясь из тени комнаты.       — Нет, — выпалила она, но лекарь уже послушно отошёл в сторону. Склонившись, он передал ватку и чашу с лекарством в руки второму принцу, и вышел из покоев принцессы. Бросив напоследок беспокойный взгляд на юную девушку, он покачал головой.       — Нет. — повторила она твёрдым тоном, отстраняясь. — Я сделаю всё сама. Уходи.       — Не упрямься, — почти ласково отозвался Озай, опускаясь на корточки рядом. — Ты моя жена. Я должен ухаживать за тобой, если ты ранена, не так ли?       Быстрым движением он обмакнул ватку в белую лекарственную присыпку полностью и грубо прижал её к ране на лбу. Девушка громко зашипела от боли, поморщилась и схватившись за его запястье, попыталась убрать руку, но у неё, конечно же, ничего не получилось.       Озай лишь плотнее приложил ватку и приторно улыбнулся ей:       — Терпи.       Зажав в обеих руках грязную ткань ханбока до побелевших костяшек пальцев, она, не отрываясь, злобно глядела ему в глаза, превознемогая жгучую боль. Он определённо наслаждался этим, беззастенчиво приблизившись к ней. Она чувствовала его дыхание на своем лице.       — Ну разве ты не умница? — тихо усмехнулся Озай.       Отбросив ватку в сторону, он бесцеремонно потянулся к завязкам на её жакете.       — Ты что делаешь? — огрызнулась она, уворачиваясь.       — Рану на плече тоже нужно обработать.       — Я могу сама это сделать. Проваливай, — процедила она сквозь зубы.       — Ты снова упрямишься, — он вновь потянулся к завязкам, разнимая её скрещенные на груди руки. — Я же сказал, что позабочусь о тебе.       — Не нужна мне твоя забота! — она отпихнула его, вскочив со стула, но он, перехватив её за плечи, усадил обратно, с силой надавив на больное место. Она застонала, задыхаясь от острой боли, и завалилась на бок; ему пришлось удерживать девушку, чтобы она не сполза на пол.       — Меньше упрямства — меньше боли, — произнёс Озай и его руки мягко скользнули к завязкам на жакете.       — Ублюдок, — со стоном выплюнула она, хватая ртом воздух. — Ненавижу тебя.       Его губы растянулись в улыбке; он продолжил аккуратно снимать с неё верхнюю одежду, не встречая сопротивления. Когда она осталась в одном дудоу, он развернул её боком, словно безвольную куклу, чтобы удобнее было обработать рану. Она оказалась глубже, чем он думал, но ничем не отравлена и не заражена, что было, впрочем, хорошо, если уж он самолично решил избавиться от неё.       Здесь Озай тоже не выказал ни капли сострадания своей «жене». Ей пришлось до крови прикусить губу, когда он небрежными движениями насыпал жгучего лекарственного порошка и «случайно» надавил большим пальцем на рану, когда перевязвал её бинтом.       У принцессы больше не было сил сопротивляться. У неё не было сил и на что, она просто мечтала потерять сознание прямо на холодном полу комнаты. Возможно, даже умереть здесь было бы для неё счастьем.       — Ну, вот и всё, — поднимаясь, произнёс Озай и широкая ладонь легла на её макушку. — Видишь, как мы хорошо ладим, — его пальцы скользнули к щеке, а затем он взял её за подбородок, заставляя поднять на него взгляд, — когда ты меня слушаешься.       Собрав остатки упрямости и мужества, девушка вырвалась и отвернулась. Ей хотелось плюнуть ему в лицо, обозвать его самыми ужасными словами, которые только существуют, и вонзить в него отравленный кинжал. Сотню кинжалов. Но даже для того, чтобы плюнуть ему в лицо, он должен был снова оказаться на уровне её глаз, а любые движения сейчас давались так тяжело, что хотелось расплакаться. Впервые ей так сильно хотелось расплакаться из-за своей хрупкости и немощности.       — Где твои манеры? — с наигранной разочарованностью произнёс Озай. — Я перевязал твои раны. Разве ты не должна сейчас поблагодартить меня как следует?       Она промолчала, уставившись куда-то в пол, мысленно планируя зверское супружеское убийство.       Он вздохнул, заложил руки за спину и издевательским тоном произнёс:       — Ладно-ладно. Ты, должно быть, устала. Прими ванну и отдыхай. Завтра утром мы отбываем в столицу.       А после, слава всем Духам на земле и небесах, вышел, наконец, из её комнаты.       Ванна действительно помогла ей снять мышечную боль и расслабиться. Хиёко насыпала в горячую воду целебной и ароматной травы, к тому же принцесса выпила какие-то горькие безболивающие пилюли. Рана на плече очень болела. Во время купания Хиёко пыталась развеселить и утешить свою госпожу, но у неё совсем ничего не получалось.       — Я просто устала, цыпа, — шептала её юная госпожа каждый раз, когда Хиёко задавала вопросы или шутила. — Слишком много всего произошло за эти дни.       Хиёко не стала мыть волосы принцессы, чтобы она не простудилась, поскольку эта ночь неожиданно выдалась холоднее, чем должно было быть. Поэтому служанка просто привела в порядок её длинные локоны и расчесала их, пропитав лавандой для успокоения.       — Ваше Высочество, Вам ещё что-нибудь нужно?       — Нет. Спасибо за заботу. Подъём ранний, так что иди и отдохни.       Хиёко чувствовала себя неспокойно. Её госпожа выглядела ещё более измученной, после того, как второй принц остался в её покоях вместо лекаря. Она боялась, что он мог сделать с ней что-нибудь жестокое, поскольку знала, что такое случается, но понимала, что даже если он сделает с ней что-то плохое, она не сможет её уберечь от этого или помочь ей. Она ведь обычная служанка. Но сегодня её госпожа вдруг снова была похожа на ту девушку, которая только-только прибыла во дворец, и сердце Хиёко разрывалось от жалости и преданной любви. Служанка потушила все свечи, кроме тех, что догорали возле постели принцессы и тихо вышла из комнаты.       Какое-то время девушка ворочалась в постели, её мучила ноющая тупая боль в плече, но затем эта боль вдруг отступила, даруя приятное забытье. Ей хотелось заснуть как можно скорее, чтобы забыть всё, что произошло сегодня. Теперь она знала, что всё может быть гораздо, гораздо хуже, чем она себе представляла. Охваченная дремотой, принцесса почти погрузилась в сон, как вдруг почувствовала на своей шее странное, щекочущее прикосновение-предчувствие. Распахнув глаза, она медленно повернулась, ощущая, как теплое одеяло плавно скользит вниз.       Свечи в комнате давным-давно догорели, было темно, но не настолько, чтобы не заметить, как кто-то пытается пробраться в её постель. Тихо и едва неощутимо, словно змея.       Это было уже слишком.       — Решил воспользоваться случаем, чтобы надругаться надо мной? — спокойно произнесла она. — Как низко.       — Хм.       Последовала странная тишина и бездействие. Он чуть приподнялся, молча нависнув над ней. Она отчётливо уловила его запах — в ту злосчастную ночь, в купальне, от него исходил тот же цветочный аромат. Не сладкий, приятный и свежий. Что он пытался разглядеть в ней в темноте? Она разглядывала его силуэт в ответ, но, казалось, просто смотрела в холодную, чёрную пустоту, каким и было всё его существо. Кажется, издевательства на первязываний ран не закончились. Видят Духи, принцесса очень сильно ошиблась, принимая его за того, у кого есть хоть капля человечности. Неужели она всё это заслужила?       Его силуэт вдруг придвинулся ближе; длинные волосы коснулись её лица, и она отвернулась к стене, осторожно запустив руку под цилиндрическую подушку, где лежала острая шпилька с фениксом. Будто прочитав её мысли, он потянулся следом — его ладонь скользнула к её руке, в которой она сжимала помолвочное украшение.       Как символично.       Он крепко стиснул её пальцы под подушкой, а затем вытащил её руку с зажатой шпилькой и приставил к своему горлу:        — Давай. Ну? Не можешь?       Она сглотнула:       — Думаешь, не смогу? — и резко приткнула острый конец, надавив на кожу. Её глаза привыкли к темноте и она уловила, как он медленнно приподнял подбородок, а затем издал тихий смешок. Озай открыто издевался над её попытками быть угрожающей, заставляя вновь укорениться в своем бессилии против него. Это было унизительно и мерзко.       Неожиданно все свечи в комнате одновременно вспыхнули. Из-за этого рука девушки дрогнула, и схватив её тонкое запястье, Озай прижал его к подушке, наклонившись ближе. Шпилька с фениксом всё ещё была зажата в её руке — с воинственно-надменным выражением лица она пыталась вырваться. Снова и снова. Удивительно. Не смотря на сложившуюся ситуацию, у неё оставались жалкие крохи сопротивления. Это было совершенно бесполезно, но наблюдать за этим оказалось весьма забавно. В какой-то степени её бойкость даже похвальна. Интересно, могла ли быть настоящая Урса такой несгибаемой и гордой?       Обжигающе горячие пальцы сомкнулись на её шее:       — Может, мне просто сжечь твоё лицо или другие части тела? Поверь, эти шрамы будут заживать мучительно долго.       — Ты не посмеешь… — прошептала она.       — Думаешь, не смогу? — холодно усмехнулся он, сдавив её горло чуть плотнее. Она с ужасом почувствовала, как меняется температура его тела. Духи, если она не сделает что-нибудь, он действительно сожжёт её. Может, ей закричать и позвать на помощь? Сработает ли это? Что, если он отпустил слуг и они снова совсем одни? На мгновение она прикрыла глаза, чувствуя комок в груди; губы предательски задрожжали. Она не будет плакать. Ни за что не будет. Не из-за него.       Когда принцесса вновь распахнула глаза, лицо Озая всё еще было близко. Достаточно, чтобы… сделать это: она резко приподнялась и коснулась своими губами его губ.       Не смотря на то, что это было слишком целомудренно и слишком быстро — оно всё же сумело выбить Озая из колеи. На мгновение его хватка ослабла, а фениксовые глаза расширились от удивления. Но он быстро вернул самоконтроль, едва она сдвинулась с места. К её огромному облегчению, он больше не пытался придушить её и сжечь одновременно, но его руки всё еще держали её запястья в тисках.       — Пытаешься одурачить меня этим?       — Мужчина забирается к спящей женщине в постель среди ночи, — с вызовом усмехнулась она. — Это ты меня пытаешься одурачить.       В следующую секунду, когда пламя свечей дрогнуло, он полностью оказался сверху. Любая другая девушка из этого мира, быть может и сама настоящая Урса, в такой откровенный момент не посмела бы встретиться с ним взглядом, но она упрямо хмурилась в ответ, и в его потеменевших глазах уловила именно то намерение, которое возникает, когда молодые люди оказываются в такой позе на кровати.       В гробовой тишине, раздавшийся за дверью покоев внезапный шорох отвлёк их обоих. Озай настороженно приподнялся и отвёл пристальный взгляд от её лица. Она затаила дыхание в надежде.       Раздался тихий стук:       — Ваше Высочество? Ты не спишь?       Глаза девушки расширились от осознания, что это был молодой господин Кадзама. Спасение! Духи сегодня всё-таки на её стороне! Воспользовавшись неожиданным поворотом событий, сбившим с толку Озая, она оттолкнула его и вскочила с постели. Её белая, прозрачная накидка спала с плеч и тащилась за ней по холодному полу. Босая, она остановилась напротив письменного стола у кровати, бросив мимолётный взгляд на мужчину, словно прятавшегося в полутьме. Его золотистые глаза подозрительно сузились и подсвечивались неестественно, почти демонически ярко. Не издавая ни звука, он подогнул колено и облокотился об него, спокойно наблюдая за ней. Как если бы ястреб наблюдал за кроликом.       Только сейчас она заметила, что красный халат на нём был почему-то без пояса и вольно спадал, обнажая его грудь и торс. Странное ощущение, возникшее в этот момент было… не к месту.       — Почему у тебя горит свет? — полушёпотом спросил Яхиро, снова постучавшись. — Тебе не спится?       Отлично. Она не подумала о том, что ей делать дальше. Принцесса снова посмотрела на Озая — он беззаботно играл с кисточкой от цилиндрической подушки. Если… если она скажет Яхиро уйти — Озай останется в её комнате и никто не знает, какими изощрёнными способами он решит издеваться над ней дальше. Если скажет Яхиро войти — Озай вправе убить его по… ну по очень многим причинам вообще-то. Она не хочет его смерти. И, конечно, Озай зная об этом, воспользуется подобной слабостью. Из огня да в полымя… Но с другой стороны — что такого сделал Яхиро? Он ведь не чужой ей человек. Возможно, если он близкий слуга старшего брата, наследного принца, Озай не вправе вообще его трогать. И… это был её маленький шанс.       Он разгадал её незамысловатый план быстрее, чем она успела подскочить к двери, чтобы открыть её. Оказавшись рядом в одно короткое мгновение, Озай ухватил её за руку и развернув к себе, опрокинул на постель, зацепив полог, который мягко опустился, отделив их от остальной части комнаты.       И вновь она оказалась под ним. И вновь краткий испуг на её лице сменился решительной воинственностью с которой она пыталась оттолкнуть его от себя.       — Ваше Высочество? Я могу войти?       В голосе господина Каздамы чувствовалось беспокойство, и девушка решила действовать безоглядно:       — Я…       И все последующие её слова потонули в яростном поцелуе.       На миг вспыхнуло чёткое осознание, что это лишь для того, чтобы заставить её замолчать, поэтому она не нашла ничего лучше, чем назло ему плотнее сомкнуть губы. Но едва это могло продолжаться дольше, чем она предполагала. Не смотря на сопротивление, Озай настойчивее пытался углубить поцелуй и когда, оторвавшись на секунду, она сделала краткий вздох сквозь приоткрытые губы, он вновь прильнул к ним — слишком неистово и слишком требовательно, чтобы можно было противостоять с той же яростью, что прежде.       Надвигалось неизбежное, и её тело дрожало вместе с её сердцем. Колкое возбуждение начало разливаться по венам, и ощущения, похожие на теплые морские волны начали одна за другой набегать, захлёстывая, утягивая за собой в водоворот, туда, где она могла чувствовать лишь его пальцы, теперь мягко касающиеся её лица, горячий язык, скользивший по губам, укусы и жадные дорожки поцелуев на шее.       Холодные девичьи пальцы то касались его обнажённой, пылающей кожи, то сминали край его халата, притягивая к себе. Она мучилась — сознание бушевало, отвергая то, что разгоралось где-то внутри, а тело и душа не могли не отзываться на неожиданную ласку.       — Урса?       Она вздрогнула под ним, вспомнив о существовании Яхиро. Казалось, прошла целая вечность между последними словами Кадзамы и тем, что произошло в её комнате после них. Но на самом деле это были лишь несколько минут. Всего несколько минут между ней и Озаем.       Яхиро вновь позвал её по имени.       — Прогони его, — глухо прошептал Озай, и её рваный вздох снова потонул в нетерпеливом поцелуе. — Прогони его, — бесприкословно потребовал он, отстраняясь от неё.       — Я… я неподобающе одета, тебе не стоит входить, — громко произнесла принцесса. — Всё в порядке, можешь идти, — она сглотнула и напряглась, когда Озай небрежно взглянув на неё, прочертил пальцами дорожку от выступающих ключиц до самой ложбинки. На ней всё еще была ночная одежда. — Я ложусь спать. Пожалуйста, уходи, — выпалила девушка на одном дыхании.       — Ты… — начал было Яхиро, но замолчал.       Она схватила Озая за руку, останавливая, и покосилась на дверь. Он криво усмехнулся, вновь наклоняясь к её лицу, но руки не убрал.       — Спокойной ночи, Ваше Высочество, — холодным и дежурным тоном произнёс Яхиро. Принцесса расслышала звук его удаляющихся шагов. О, это полный и окончательный провал её плана.       — Спокойной ночи… — прошептала она, чувствуя дразнящие, невесомые прикосновения губ на своей коже.       И пламя свечей в её покоях растворилось в объятиях ночи.