День, когда он родился

Все его Дни Рождения «до» были одинаковы. Он получал поцелуй от мамы в лоб утром, тихое поздравление и молчаливо вложенную купюру в рюкзак от отца. Они провожали его в школу, улыбаясь, и весь день он проводил в каком-то едва ли различимом шуме. Не было друзей, которые бы поздравляли его. Никто не хотел идти есть муссовый торт в виде большой летающей тарелки, постоянно отказывая ему, и Кен прекратил звать кого-либо. Он каждое своё День Рождения сидел за столом один, поглядывал на дверь и ждал, что кто-то всё же придёт, даже пускай без подарка, но сделает хоть что-то. Его Дни Рождения стали хуже, когда отец начал влажно кашлять, устало упираясь ладонью в стену и всё равно продолжать улыбаться. Кен перестал ждать чего-либо от ненавистного дня, потому что ни желание завести инопланетного друга, ни желание вылечить отца не сбывалось — ничего кроме неприятного шума и разъедающего кости одиночества. Отец всё равно его оставил. Он всё равно остался один. — Всё-таки летом, значит? — Аясе-сан отталкивается от земли и качели снова скрипят вместе с лёгким хрустом карамели у неё во рту. Кен чуть напрягается плечами, но снова толкает её, чтобы выполнить чужое желание лететь повыше. — Откуда ты узнала? — Тихо спрашивает он, поправляя оправу. Аясе-сан задирает голову к нему, смотря снизу-вверх, и улыбается широко, смотря в его глаза ну очень довольная. — Ну, это Айра узнала. Сталкерша, — она хмыкает, не отводя взгляда, и Кен тихо выдыхает, снова толкая её. — Эй, придёшь завтра тренироваться? Кен моргает. Кидает ей неуверенное «мгм» и снова толкает, опуская расслабленно плечи только когда слышит девичий смех. Аясе-сан похожа на любимую им черешню — сливается сладостью с сердцем, позволяя ему чувствовать себя хорошо. Но эта тема как-то замялась. Призраки, инопланетяне, говорящие кошки, безумных размеров червь, Вамола-сан... Когда наступает его День Рождения — он никуда не хочет идти. Смотрит перед собой, сидя на скамье в парке, и устало моргает, мечтая, чтобы день закончился как можно скорее. Самый неприятный. Всё ещё одинокий. Его тянут за рукав рубашки и Кен вздрагивает, отводя взгляд. Лучше бы он этого не делал. На него смотрят большие детские глаза призрака, и Кен громко глотает слюну, судорожно выдыхая через нос. Девочка в старых лохмотьях смотрит на него рыбьими точками на лице, и Кен бегло пытается вспомнить все печати защиты, что Аясе-сан ему показывала. А она дёргает ещё раз, шевеля губами. Любое действие может быть ошибкой, но... Аясе-сан спасёт его. Снова. — Тебе нужна помощь? — Мягко спрашивает. Девочка замирает, а глаза её расширяются ещё больше, вот-вот выпадут. Она шевелит губами и он склоняется к ней ближе, подставляя собственное ухо. — ... Тебе... Помогу... Желание. Он медленно встаёт зачем-то. Она берёт его за пальцы и тянет за собой. Его желание. Его желание. Чтобы этот день никогда не наступал. Но если он больше никогда не увидит Аясе-сан? Дзидзи? Сейко-сан? Айру-сан... Вамолу-сан. Он не может так поступить с ними. Он не должен. — Хэй... Они останавливаются. Кен только сейчас может поднять взгляд к месту, куда они пришли, и медленно моргнуть, не чувствуя детской руки на своём запястье. Это дом Аясе-сан. В окошке горит свет. Его толкают в спину и он переступает ворота Тории, хрипло выдохнув. Обернувшись назад, чтобы задать какой-то вопрос, он никого не видит у порога, и всё, что ему остаётся — это забежать внутрь, чтобы рассказать об этом. Дверь распахивается перед носом. Лоб болит от удара и Кен шикает, отступая назад, бегло извиняясь и смотря на того, с кем столкнулся, сквозь пальцы. — Ты, блин, — пыхтит Аясе-сан, потирая лоб, — я уже думала, что не придёшь! Где ты был, а? — Она хватает его за руку, но в лицо заглядывает куда нежнее, словно увидела что-то. — Эй, Окарун. Ты в порядке? — А-а, пришёл наконец! — Это Дзидзи неожиданно нападает сбоку, закидывая руку на плечо и улыбаясь до ямочек широко. — Хватит держать Такакуру-куна снаружи! — Айра тоже тянет его за руку внутрь. Аясе-сан рычит на неё, чтобы не лезла, а та, кажется, щипает её, потому что Аясе-сан тут же пихает её вбок, крутясь вокруг Кена. Он видит стол как обычно. Видит как обычно краба и чувствует запах угря под терияки. Видит яркие шары, плавающие у самого потолка и огромный, почти нелепо огромный торт в виде летающей тарелки в самом центре, куда повсюду из иллюминатов кто-то натыкал множество свечек. Он видит у картонного и раскрашенного инопланетного кузнечика множество коробок и ему кажется, что впервые за долгое время стало тихо. — Эй, — Момо сжимает его плечо, — эй, Окарун... ну ты чего? — Ах, Такакура-кун, — Айра трогает его локоть, поднимая брови. — Тут что-то не так? Вамола смотрит испуганно с шапочкой конусной на голове, чуть опуская плакат с яркой надписью «С Днём Рождения!» и маленькими рисунками. Дзидзи смотрит на него удивлённо, выставляя ладони, будто собираясь успокаивать. — Это что, — получается из-за дрожащего голоса жалко, — мне? Это для меня? Момо моргает, смотря на него. И улыбается мягко, поддаваясь вперёд. Её руки обхватывают его голову, и она прижимает его к себе, пока он глухо всхлипывает на её яркую жёлтую кофту. Он чувствует, что Айра прижимается сбоку. Чувствует, что его ерошит Дзидзи. Чувствует, что Вамола нежно тянет его за свитер. Слышит откуда-то Сакату с его неловкими вопросами. Слышит мягкий смешок Сейко-сан. — С Днём Рождения, Окарун, — тихо шепчет Момо над бровью, прижимая к себе ближе. — Это всё для тебя. И он плачет. Он не может по-другому. Он плачет и смеётся, крепко обнимая их. Он счастлив. Он счастлив в такой день. Он счастлив есть от Сейко-сан муссовый инопланетный торт с черешней внутри, от которой пачкаются у всех щёки. Он счастлив тому, что Сейко-сан произносит целый длинный тост о том, что он их ценный член семьи, заставляя его уши гореть. Он счастлив сделать пару фото у картонного кузнечика в самых нелепых позах, улыбаясь широко. Он рад стильному свитеру от Сиратори-сан. Он рад фигурке фиолетового робота от Сакаты-сана. Он рад парным брелокам от Дзидзи. Он рад твёрдому печенью Вамолы-сан. Он с улыбкой смотрит на Момо, и она, поправляя волосы, молча тянет его за руку, уводя поближе к окну. — Ну, это... для тебя. Понятно? У неё пальцы в ранках. Она держит омамори в ладонях, где цветы пионов вышиты вручную вместе с пожеланием всегда возвращаться. Кен шмыгает носом, принимая подарок, и улыбается до тёплого мягко, подушечками пальцев приглаживая вышивку. — Ты добрый... Он поднимает взгляд к ней. Она смотрит на него хмуро. — Ты смелый... Ты заботливый. Ты усидчивый. Ты внимательный! Ты честный! Этот день — один из моих любимых дней лета, потому что это день, когда такой, — она греется щеками сильнее, — крутой человек как ты появился! И я рада! Что ты! Появился! Он снова трёт глаза, прижимая омамори к сердцу. Он улыбается. У него болят щёки. Он будет продолжать улыбаться. Маленькая призрачная звезда улыбается в ответ, исчезая у ворот Тории. Она просто подтолкнула его. Он будет улыбаться. Потому что больше не ненавидит день, когда родился.