Custos Cordis

Следующий день принёс Изуку как облегчение, ведь его лечение практически подошло к концу, так и некоторую нервозность, потому что разговор с Шигараки ему всё-таки предстоял. И не только с Томурой. Со всеми остальными тоже. Влип, что тут ещё можно сказать. Он освободился от дел только во второй половине дня и, предупредив Инко о том, что, возможно, может задержаться немного вечером, направился к перекрёстку, где его должен был встретить Курогири. Нервничал ли Изуку? Ещё бы. Было ли ему страшно? Может быть, но это был скорее страх разочаровать дорогих ему людей, нежели получить нагоняй от них же. Хотя, в какой-то степени это равносильно. Он подошёл к месту встречи несколько поникшим, но едва сдержал вскрик, когда его резко дёрнуло назад. Знакомые черные «врата» захлопнулись раньше, чем он успел осознать, что только что произошло. Приоткрывая глаза уже в следующее мгновение, Мидория понял, что сидит посреди комнаты, а вокруг него коршунами стоит вся Лига. — Прежде, чем вы будете негодовать, я могу всё объяснить? — Изуку улыбается нервно, поднимая руки в защитной позиции. — Уж постарайся, юноша. — Сако, без привычного костюма, в домашней одежде, выглядит до странного гармонично, но Изуку старается об этом сейчас не думать. Он перебирается на любезно предоставленный стул. Собирается с мыслями и рассказывает свою версию событий. Дополняя то, что можно было увидеть тем, что происходило за кулисами. — Ты поставил на место Старателя? Ну ты крут, бро! — Твайс тянется отбить ему пять, но останавливается под мрачным взглядом Шигараки. Даби силится скрыть довольную ухмылку, но выходит так себе. Он вздыхает. Злость на то, как безрассудно себя изранил Мидория, всё ещё клокотала где-то в груди, но теперь, когда юный герой рассказал о своих мотивах, принять это было немного проще. Шигараки оставался единственным, кто был чертовски зол на юношу, потому как всё это было уже как-то слишком. Его травмы становятся лишь сильнее с каждым новым разом и это вообще никак не радует Томуру. Раздражает. Злит. Заставляет постоянно ощущать смутное беспокойство. Один стресс с этим наглым ребенком. Он сверлит Мидорию взглядом, понимая, что в данном случае спорить бесполезно. Его не будут слушать, просто отмахнувшись тем, что ему нужно время на освоение. И так он говорит с тех самых пор, как получил эту проклятую причуду. Остальные лишь немного поворчали, но, убедившись, что Мидория в целом чувствует себя хорошо, решили подбодрить. В этом Шигараки отказался принимать участие, скрывшись от надоедливых друзей в спальне, где просто упал лицом в кровать. Он не знает, что ему делать. В целом, ребята правы, и поддержать Мидорию — это то, что он должен сделать как друг. Но что ему делать с клокочущими внутри эмоциями? Никто ему этого не объяснял. Не понимает он, как от этого избавиться. Никто этого не понимает, а может, просто не хотят замечать. А он не особо нуждается в помощи, изо всех сил хочет так думать, но отгородившись от остальных прямо сейчас, он, кажется, сделал только хуже. Теперь злость и какая-то тупая боль крошевом перекатывалась в черепной коробке. Ему бы разрушить что-нибудь прямо сейчас, но он всё ещё держит пальцы в забинтованном состоянии. Как же бесит. Ещё и эти придурки смеются там прямо сейчас над какой-то тупой шуткой. Стены здесь тонкие и он хорошо слышит их голоса. — Томура? — Изуку, обеспокоенный его внезапным уходом, тихо приоткрывает дверь, заглядывая в комнату. — Свали. И без ваших шуточек тошно. Шигараки знает, что не должен злиться на него сейчас, ведь мальчишка столько раз уже просил прощения за то, что заставляет его, да и не только его, волноваться за него из-за всех этих травм. Но, как же, чёрт возьми, раздражает. Шигараки слышит, как закрывается дверь и выдыхает, думая, что Изуку послушал его и отправился обратно в гостиную. Ха-ха, как бы не так. Когда этот подросток тебя слушал, Томура? Правильно, никогда. Кровать проминается под чужим весом и Изуку садится рядом. Он смотрит на лидера Лиги некоторое время, прежде чем лечь рядом с ним, устроив голову на чужой спине. — Ты наглеешь. — Можно подумать, ты очень против. — Я готов убить тебя прямо сейчас. — Я знаю, Томура. И не собираюсь тебя останавливать. Шигараки приоткрывает глаза. — Что это значит? Разве ты не хочешь стать героем? — Хочу. Но какой в этом прок, если мой лучший друг страдает от того, что я не в порядке? Изуку смотрит в потолок с безразличием. Он расслаблен. И, если бы сейчас Томура захотел его прикончить, то он даже не сопротивлялся бы. Мидория рукой находит чужую ладонь и переплетает пальцы, сжимая руку. — Если хочешь, я могу прямо сейчас снять пластырь с твоих пальцев? И, не дожидаясь ответа стягивает с тонкого мизинца первый «ограничитель». Пока только один. Остаётся ещё один и... — Ты действительно хочешь меня убить, Тенко? Шигараки не знает. Он не понимает. Слишком сложно. Много ненужных эмоций. Он выдергивает руку из захвата чужих пальцев и просто укладывает её вдоль тела, снова. Он не понимает... — Я запутался. Как если бы в игре произошёл сильный баг. Но поставить на паузу или перезагрузить её я не могу. Изуку поднимается, садится снова и тянет его за плечо. — Повернешься? — тихий, почти убаюкивающий голос сейчас действует почти как лёгкий наркотик. — Нет. Мне не хочется видеть твоё лицо сейчас. Почему-то Шигараки кажется, что таким образом его только что загнали в ловушку. — Правда? Ну, пожалуйста, Тенко-кун. — Ты меня бесишь. — Пожалуйста. Изуку наклоняется совсем близко, выдыхая одно единственное слово нежно, чуть растягивая гласные и щекоча дыханием его шею. Сердце невольно сдаёт назад от этого. Один ноль, маленький засранец... Шигараки поворачивается на спину, раскинув руки, и прикрывая глаза снова. Ему было самую малость сонливо, даже не смотря на то, что он был вообще-то довольно сильно раздражён. Он хотел поинтересоваться, на кой Мидория заставил его это сделать, но тут неожиданно почувствовал, как парень подвинулся ближе, после словно бы приподнялся, и сделал то, чего Тенко не ждал. Совсем не ожидал. — Ты что де... — Шигараки резко приподнимается, но подросток, что удобно уселся на его бедрах, очень настойчиво укладывает его обратно, приложив палец к губам. Изуку наклоняется, опирается о постель руками по обеим сторонам от головы Томуры. Он спокоен. В отличии от Шигараки, который от подобного контакта чувствует себя пойманным в ловушку. — Позволь мне помочь тебе? — тихая просьба. Но голос... Томура чувствует, как от чужого тембра у него бегут мурашки по спине и рукам. Он должен оттолкнуть его сейчас. Потому что так правильно. Но Шигараки смотрит в глаза Мидории и понимает, что не может. — Попробуй. Горло будто сдавил спазм. Но Изуку его, кажется, и так услышал. — Закрой глаза. В полутьме комнаты ему хорошо видно, как во взгляде Мидории пляшут черти. Озорные. Опасные. Он не уверен, что должен слушать его сейчас, но глаза действительно закрываются, потому что чувство сонливости его доконало окончательно. Он не будет спрашивать, что задумал этот мальчишка. Они ведь доверяют друг другу, верно? Он не может видеть. Это немного странно. Но зато он хорошо ощущает, как Изуку наклоняется ближе. Как скользит носом от его виска до уха. Слышит, как он глубоко и размеренно дышит, хотя сердце у него заходится так же, как и у самого Шигараки. Изуку играет с огнём. Он зарывается пальцами в его волосы на макушке, проходится массирующими движениями ниже, очень нежно касается губами виска. Словно пытается собрать раздражение. Собрать и убрать прочь, чтобы напряжение, не покидающее Лидера даже сейчас, наконец, смогло исчезнуть. Изуку касается губами его лица. Его поцелуи едва ощущаются, но от каждого нового касания сердце заходится в груди так, словно хочет выломать ребра. «Приятно. Приятно. Приятно. Пожалуйста, не смей останавливаться...» Томура жмурится, когда Мидория наклоняется настолько низко, что он чувствует, как трепещущие ресницы касаются его щеки. Хочется открыть глаза, посмотреть, но он себя останавливает. Полагаться на ощущения, да? Поцелуй в уголок губ выходит смазанным и Тенко почти ощущает, как Изуку улыбается. Довольно, но едва заметно. Шимура откуда-то знает, что это так. Он выдыхает с лёгким присвистом, когда Мидория скользит рукой по его лицу, касается кончиками пальцев закрытых век и гладит. Так нежно, едва касаясь. Словно боясь навредить. Каждое новое прикосновение на грани. Мидория собирает поцелуи по его лицу. Он увлеченно целует его везде, словно никак не может насытиться прикосновениями. Словно ему мало того, что он весь сейчас принадлежит ему. Томура думает, что он сходит с ума. Ведь ему приятно, до одури хорошо и гнев, что бился внутри всё это время, пропадает под этими касаниями. Он словно растворяется в этой ненавязчивой ласке, полностью доверяясь. Он не видит, каким взглядом на него смотрит Изуку. Но он чувствует его. В нём столько обожания и нежности, что можно захлебнуться. В какой-то момент горячее дыхание вновь ощущается на шее и Шигараки понимает, что это их точка невозврата. Он сам немного запрокидывает голову назад, давая немое разрешение. В ответ его оглаживают по щеке теплой ладонью. Мидория трётся о его шею носом, словно щенок, он наслаждается тем, каким покорным в его руках сейчас стал Тенко. Теплые губы накрывают бьющуюся жилку. Шигараки прикусывает щеку изнутри, чтобы позорно не заскулить от того, насколько ему сейчас хорошо. Мидория целует его ещё раз, и ещё, скользит губами по коже, заставляя Томуру внутреннее содрогаться от каждого нового прикосновения, и совсем немного прихватывает зубами его кожу. — Тенко, ты вкусный, очень. — тихо-тихо произносит Изуку, словно сознается в самом сокровенном. Шигараки хочет открыть глаза, посмотреть на него, но Изуку не позволяет. Он закрывает ему глаза ладонью, выдохнув тяжело где-то рядом с ухом. — Пожалуйста... Томура сейчас чертовски рад, что пальцы по прежнему перекрыты пластырем, ведь иначе кровать под ними давно превратилась бы в кучку пепла. Он цепляется пальцами в одеяло, стараясь держать себя хоть сколько-нибудь в руках. Получается ли? Он не уверен. Он вообще ни в чем не уверен сейчас, когда Мидория скользит по его шее чуть влажными, нежными и такими ласковыми поцелуями. Касания резко обрываются возле ворота его кофты и Томура ощущает почти физическое разочарование. Но эта мысль не успевает толком собраться во что-то внятное, ведь Мидория проделывает такой же путь обратно. Только теперь он словно бы задумчиво касается губами выступающего кадыка и после целует его прямо под горлом. Смакуя, он делает так ещё раз. Томура надеется, что он не задохнётся, ведь он сейчас практически забыл, как дышать. — Выдохни. — ласково просит Изуку, убирая, наконец, ладонь с его глаз и обхватывая лицо обеими руками. Шимура жмурится снова, пальцы сильнее сжимают одеяло, комкая его, пока он пытается сделать нормальный вдох. Слишком много... Но одновременно хочется больше. Касаний, шёпота, нежности, этой странной ласки. Только для него. Изуку наклоняется совсем близко, выдыхает, прежде чем всё-таки мягко коснуться чужих губ своими. Поцеловать, поглаживая пальцами лицо. Ощутить, как вздрогнул Шигараки и, наконец, получить ответ. Губы у Тенко шершавые, но их приятно целовать. Изуку нравится это. Он с удовольствием отмечает, что глаза Шигараки так и не открыл, хотя веки и подрагивают. Он не заходит далеко, он не уверен, что сейчас это нужно, но касаться чужих губ снова и снова, ловить отголоски чужого дыхания и чувствовать, как расслабленно Томура отзывается на него — это самое лучшее ощущение на свете. По крайней мере, ему так кажется. Он устало опирается на локти, почти полностью укладываясь на Шигараки, не разрывая ленивый поцелуй. В какой момент руки Тенко оказались на нём? Он не помнит. Но с удовольствием выгибается навстречу, когда чувствует, как Томура поглаживает его по спине. Изуку отрывается от губ Шигараки лишь тогда, когда понимает, что немного перестарался. Потому что они оба сейчас выглядят странно. Но, снова сев, Изуку почти с удовольствием отмечает, что Шигараки не просто хорошо. Он ещё и очень возбуждён. Мидория поглаживает припухшие от поцелуев губы парня кончиками пальцев, пока млеет от того, как чужие руки оглаживают его бок и спину. — Ну так что? — спрашивает Изуку, плавно качнув бедрами, тем самым проехавшись прямо по чужому паху. — Ты всё ещё хочешь меня убить? Шигараки рычит. Глухо, но достаточно ясно давая понять, что сейчас кто-то находится на очень опасной позиции. Однако, Изуку плевать. Он делает это снова, уперевшись руками в грудь Томуры. — Да. Хочу. — срывающимся голосом произносит Тенко, а Мидория улыбается. Маленький дьявол. «Слишком, слишком, слишком...» Он снова подаётся вперёд, на этот раз целуя более настойчиво. И Томура умирает, распадается на сотни тысяч частей, отвечая на этот невозможный, дикий и охренительно прекрасный поцелуй. Он глухо стонет, прижимая мальчишку к себе ещё крепче. Он окончательно и бесповоротно сходит с ума. Мидории слишком много. Он повсюду. Его руки в волосах. Губы не дают даже шанса нормально вдохнуть и он, кажется, задыхается. Но ему так хорошо. Он чувствует вес чужого тела, чувствует, как Изуку ненароком снова двигается и его простреливает волной удовольствия. Ему не нужно видеть, чтобы знать, что сейчас в глазах Мидории он бы увидел удовлетворение. Отстраняясь, Изуку прикусывает ему нижнюю губу. В назидание. Теперь он может посмотреть. Но он настолько выбит из колеи всем произошедшим, что пару секунд просто пытается собраться с силами. Когда он смотрит, то жалеет, что не может запечатлеть этот момент в вечности. Изуку дышит сбито, всё лицо покраснело и он старается убрать мешающие пряди волос. А ещё он облизывает губы. Продолжая при этом сидеть на его бедрах. Господи. Это вообще законно? Быть таким красивым... — Я убью тебя в следующий раз. Обязательно. — хрипит Шигараки, ощущая, наконец, как ему всё-таки стыдно. Изуку, кажется, тоже пришёл в себя, но слезать, по всей видимости, не собирается. Он мягко улыбается, сползая немного ниже и опуская раскрытую ладонь на бугор на его брюках. — Но перед этим тебе бы не помешала помощь. Не думаешь? Ответ сдыхает где-то в районе глотки, когда Изуку растегивает его брюки. Ширинка раздражающе громкая, но Шигараки кажется, что у него сейчас сердце колотиться так, что его могут слышать все в радиусе нескольких десятков метров вокруг. Они смотрят друг другу в глаза, пока Изуку не касается его члена. Ах да. Он же без чертового нижнего белья. Блять. Блять. Блять. Он должен что-нибудь сделать. Оттолкнуть. Но не позволя... — Тенко-кун... Изуку ничего больше не говорит, но сколько же восхищения и нежности в одном этом выдохе. У Томуры немного кружится голова. От удовольствия и возбуждения. Ему слишком хорошо и совсем не хочется останавливать Изуку сейчас. Он видит горячее возбуждение в глазах Мидории, осознает, что у самого не лучше. Он проиграл. Он закрывает глаза рукой, когда Изуку начинает двигать рукой. Неторопливо, словно смакует. О господи, дай ему сил пережить это. Шигараки не уверен, сколько он сможет вынести этого, но когда он снова смотрит, то невольно облизывает губы. Голодно. Изуку смотрит на него в упор. И посасывает собственные пальцы. Три, мать его, пальца... По одному погружает в рот и смазывает слюной. Томура чувствует, как у него пересыхает в горле. А потом эти влажные пальцы смыкаются на его члене и скользят вверх-вниз. Вверх-вниз. До губительного хорошо. До ужасного прекрасно. Изуку наслаждается этим. Он снова немного сползает вниз, поджимает ноги и склоняется над животом Шигараки. — Тенко-кун вкусный. — почти урчит Мидория, очень низко и глухо, задирая чужую кофту и выцеловывая низ живота. Господи. Шигараки едва не прошибает озноб, когда Изуку оглаживает головку пальцем, собирая выступившие капли. Ему не должно быть настолько хорошо... Но эта мысль выбивается из него тогда, когда Изуку цепочкой поцелуев опускается ниже. Он весь красный и ему стыдно, но он продолжает, прижимаясь щекой к горячей плоти. Сердце Томуры Шигараки делает абсолютный кульбит и ухает куда-то вниз. — Вкусный абсолютно везде. — тяжело сглатывая, бормочет подросток, а после Томура не смотрит. Он закрывает глаза, но так становится только... Лучше. Острее. Он чувствует дыхание на головке. Чувствует, как неожиданно нежно, словно с опаской, Изуку касается его члена губами. Скользит по нему ниже. Ласкает языком по всей длине. Собственные глухие стоны он распознает не сразу. Ему так хорошо, что, кажется, он сгорит прямо сейчас. Он кончает только от того, как Изуку ласкает его, даже не прикоснувшись к себе. Он чувствует себя лучше. Изуку смотрит на него, пылая даже ушами. Но никто не говорит, что был против. Избавившись от всех следов, Шигараки садится на постели, пытаясь понять, как это вообще пришло к тому, что они почти... Изуку лежит на кровати, завернувшись в одеяло и, кажется, пытается понять, как он вообще смог всё это вытворять... Прислушиваясь, Томура понимает, что в квартире слишком тихо. Голосов остальных не слышно. Покинув комнату, он только убедился, что в квартире они остались вдвоём. — И как это понимать? — укладываясь рядом с большим комом одеяла, спрашивает Томура. — Я не знаю... Оно само... Господи, как же стыдно... — Для девственника ты удивительно хорош... — Томура, пожалуйста! — отчаянно скулит Мидория, пряча красное лицо ещё глубже в одеяло. Шигараки тратит некоторое время, чтобы выкурить Изуку из его убежища, но теперь тот не выглядит так уверенно, как каких-то полчаса назад. У него нервный, бегающий взгляд и руки совсем немного дрожат. — Ты действительно смог меня успокоить. Не важно, как ты это сделал. Главное — это результат. — хрипло выдыхает парень, заставляя подростка всё-таки посмотреть на себя. Изуку бормочет что-то неразборчиво, после чего обнимает, пряча красное лицо. Томура гладит его по волосам, успокаивая. Его Изуку редко показывает такую сторону. Можно даже сказать, что это было нечто из ряда вон. — Но целовать теперь ты можешь и чаще. — Томура! Шигараки не выдерживает и негромко смеётся, пока Мидория пытается скрыть шальную улыбку. Они очень резко перешли со ступени Лучшие Друзья до Лучшие Друзья - Любовники...