Враг мой?..

Сцилла

      До кабинета они шли молча, лишь нить струилась поддержкой, как и рука Эриона, не выпускающая ладонь Сциллы. Уже за порогом, когда дверь захлопнулась, Ремиль позволил себе выдохнуть раздражение, но снова сделался бесстрастным.       — Ты понимаешь, что поступила неразумно? — спросил он Сциллу. На Эриона он даже не смотрел.       — Да, — согласилась она, спиной ощущая незримую опору.       — Давай начистоту: ты могла предотвратить это позорище посреди коридора у всех на глазах?       Сцилла задумалась, прикидывая шансы.       — Единственное, на что я могла повлиять, — медленно проговорила Сцилла, — это на то, что инициатором была бы не я, а она. Но вы учили меня не ждать атаки и бить первой, — взглянула она на Ремиля в упор.       — Я учил тебя, как вести себя с врагами, а не с моими разведчиками, — прищурился Ремиль.       — Если ваш разведчик несет угрозу тем, кого должен защищать, или тем, с кем должен сражаться бок о бок, он становится врагом, — отчеканила Сцилла. — Это измена.       — Это слишком громкое слово для оправдания твоей вспышки ревности, — фыркнул Ремиль.       — Если бы это была только моя вспышка ревности, не она бы меня караулила под центром, не она бы выясняла, чем я занимаюсь, не она бы спланировала — спланировала, Ремиль! — происшествие на миссии и швырнула его мне в лицо под видом жалости и сочувствия, — твердо произнесла Сцилла. — Эрион считал, что это месть ему, но нет. Все это — попытка дестабилизировать и вывести из игры меня. И занять место Эриона, — заключила она очевидное после слов Кэт. — Дело не только в моей ревности. Из ревности я сама бы ее нашла и потаскала за волосы. И уж точно не тогда, когда это увидит пол Убежища, — проворчала тише, ведь и правда собиралась так сделать.       — Чем ты ей насолила? — спросил Ремиль, обдумав сказанное.       — Я всем солю только одним, — невесело усмехнулась Сцилла. — Своим существованием. — Ремиль скептично приподнял бровь. — Я не то, что знакома с ней не была — в глаза ее не видела никогда. Поэтому другого объяснения у меня нет, — сказала она.       Ремиль вздохнул и зажал переносицу.       — Так, ладно. Теперь ты, — обратился он к Эриону. — Ты, как командир, должен был остановить драку.       — И я пытался, — невозмутимо ответил Эрион.       — Более того — ты должен был пресечь конфликт в зародыше, — напирал Ремиль.       — Я был на патрулировании и понятия не имел, что он назревает, — абсолютно спокойно сказал он, и Сцилла ощутила укол благодарности за это лукавство.       Ведь Эрион знал. Но позволил Сцилле разбираться на свое усмотрение. Поступился принципами командира ради нее.       — И тем не менее, твои женщины тебя не поделили и устроили балаган, нарушив дисциплину. Это твоя вина, — отрезал Ремиль, и Сцилла напряглась.       — Женщина у меня одна, — поправил Эрион. — Но я согласен, что мое прошлое поведение наложило отпечаток на нынешнюю ситуацию, и признаю вину за это.       — Выговор, — ударом хлыста прозвучало следующее слово Ремиля, и Сцилла похолодела. — Два часа в камере.       — Есть, выговор, главнокомандующий, — бесцветно отчеканил Эрион, а Сциллу начало потряхивать от ужаса.       — Нет! — воскликнула она, дернувшись. Ремиль опустил на нее ледяной взгляд.       — Что, прости? — приподнял он бровь, а Эрион предупреждающе обхватил локоть.       «Не надо», — обронил мысленно он.       — Вы не можете наказать его за мой проступок! — выпалила Сцилла. — Он не виноват, его там даже не было! — повысила дрожащий от паники голос.       — Ты сейчас оспариваешь мой приказ? — в противовес тихо спросил Ремиль.       — Нет, — сглотнула Сцилла, моментально осознав, на какой скользкой тропе оказалась. — Я дискутирую на тему принимающей наказание стороны. Это я виновата, — обронила она, вцепившись в предплечье Эриона за своей спиной.       — Хочешь признать свою вину? — уточнил Ремиль.       — Я ее и не отрицала.       — Но ты очень аргументированно пояснила свою позицию и свои мотивы. Хочешь отказаться от сказанного?       — Нет, я… — растерялась Сцилла.       — Если принять во внимание твои доводы, то с тебя вина снимается. Но имел место факт нарушения дисциплины, — завораживающе пугающе заговорил Ремиль. — Сержант Беласкес понесет наказание по всей строгости в соответствии с нанесенным ущербом. Ты обосновала свое поведение и отстояла право на защиту себя, своего мужчины и идеалов Убежища, что я уважаю и не считаю поводом для наказания. Но нарушение проистекло из былой неразборчивости командира Римморса в половых связах и его неспособности предотвратить, пресечь или остановить конфликт до нанесения серьезного урона. — Сцилла задыхалась от страха, слушая Ремиля. — Если ты хочешь взять вину на себя и понести наказание вместо командира, ты должна отказаться от всех своих слов, сознаться во лжи и клевете по отношению к сержанту Беласкес и в хладнокровном манипулировании общественным мнением ради собственной выгоды. Что будет означать твою беспринципность, циничность и неуравновешенность, измену мне и Убежищу из-за мелочной бабской ревности и предательство доверия командира Римморса. И, разумеется, повлечет снятие обвинений, освобождение из-под стражи и возвращение в отряд сержанта Беласкес. — Ремиль сделал паузу, прожигая колким холодом своих синих, безэмоцинальных глаз. — Ты действительно хочешь это сделать? — тихо и вкрадчиво спросил он, и Сциллу пробрало ознобом.       «Милая, не пререкайся. Не отступайся от сказанного. Он тебя проверяет. Со мной все будет в порядке», — ласково прозвучал Эрион в мыслях, и Сцилла впервые моргнула за все то время, что Ремиль говорил.       — Нет, — еле слышно выдохнула она и проглотила мерзкий ком, вцепившись в Эриона крепче.       — Ты соглашаешься с моим решением? — приподнял бровь Ремиль.       Сцилла не могла заставить себя ответить. Потому что нихрена она не соглашалась. Это несправедливо!..       «Понятия чести и справедливости оставляй за дверями спортзала, а на маты выходи с преимуществом. Иначе на поверхности ты труп», — говорил Ремиль на тренировках. И руководствовался этим принципом по жизни.       — Давай я тебе помогу, — ухмыльнулся Ремиль. — Римморс, — грозно позвал он Эриона, и Сцилла спиной ощутила, как тот вытянулся по струнке. — Три часа в камере вместо двух.       — Да, главнокомандующий, — беспрекословно подчинился Эрион, а Сцилле захотелось рухнуть на колени и взвыть от безысходности. И молить Ремиля о пощаде.       — Да, — просипела она. — Да, я согласна с вашим решением, — сморгнула она слезу.       — Считаешь ли ты его справедливым? — протянул Ремиль. Сцилла снова впала в ступор и зажмурилась. — Или мне увеличить время…       — Да! Да, считаю, — выпалила Сцилла, глотая всхлипы.       — Отлично, — обронил Ремиль. — Римморс, исполнять. Сцилла, свободна, — махнул он рукой и прошествовал за стол.       Эрион потянул Сциллу за локоть и вывел в коридор. Хотя она слабо уже осознавала себя в пространстве и нихрена не видела из-за пелены слез.       — Солнышко, все в порядке, — спешно заговорил Эрион, обхватив лицо Сциллы ладонями. — Все хорошо.       — Нет, — замотала она головой, вцепившись в его запястья. — Нет, не в порядке! Что я наделала?.. — просипела она и сжалась в комок отчаяния.       — Ты отстояла нашу честь и осталась верна своим принципам, — уверенно сказал Эрион и смахнул слезы со щек большими пальцами. — Ты все сделала правильно. Я горжусь тобой.       — Если я все сделала правильно, почему ты должен страдать? — срывающимся голосом пробормотала она и утонула в стали с небесными переливами.       — Потому что иногда за свои идеалы приходится платить, — успокаивающе произнес он и пригладил волосы.       — Я должна была заплатить! — воскликнула Сцилла и подавилась всхлипом. — Я, не ты!..       — Ты и платишь, — уткнулся своим лбом в ее Эрион. — Ремиль знает, куда надавить, чтобы было больнее.       — Это неправильно, — зашлась в плохо сдерживаемых рыданиях Сцилла, и Эрион потянул на себя, укрыв объятиями. — Неправильно, несправедливо, нечестно! Я должна сама нести ответственность за свои поступки! Я не хочу, не хочу, не хочу, чтобы ты страдал из-за меня!..       — Я знаю, — шепнул Эрион.       — Так не должно быть, — проскулила Сцилла, сжав в кулаках футболку Эриона.       — Но это именно то, что происходит, когда идешь против системы, — сказал Эрион, мягко покачивая в объятиях. — И происходило всегда. Ты должна быть готова к тому, что на пути к цели в первую очередь будут бить по самому больному. Самому дорогому. — Сцилла разрыдалась громче, сотрясаясь от ужаса, противоречий и злостной, лютой несправедливости. — И ты должна быть сильной настолько, чтобы в случае необходимости пожертвовать своей болевой точкой, — добавил Эрион.       — Никогда, — яростно замотала она головой.       — И помнить, что моей болевой точкой являешься ты, — отстранился Эрион и заглянул в глаза. — Я сделаю все от меня зависящее, но и ты не допускай, чтобы поцелили в тебя. — Сцилла судорожно выдохнула. — А теперь мне пора, — чмокнул он в макушку, и Сцилла задохнулась от боли.       — Нет, не надо, не иди, — затараторила она. — Пожалуйста, не надо, я… я возьму вину на себя, — спохватилась Сцилла и взглянула на дверь. — Солгу. Что угодно…       — Так ты сделаешь хуже, — покачал головой Эрион. — Никогда не отступайся от своих принципов, Колючка. И будь смелой, чтобы держать за них удар, — твердо произнес Эрион. — Всего три часа — и я к тебе вернусь. Это не так страшно, как может показаться, — усмехнулся он и коротко приник к губам.       — Эрион… — всхлипнула Сцилла, притянув его за шею. — Я пойду с тобой!..       — Нет, — мягко, но безапелляционно отказал он. — Подними щиты и приготовь какую-то мазь от ожогов, — улыбнулся. — Лучше будь при деле, это поможет отвлечься.       Эрион отшагнул, чмокнул в нос и уверенно направился на муки, которых не заслужил.       А Сцилла пошатнулась и уперлась в стену, чтобы не рухнуть под весом осознания происходящего.

❧❧❧

      Время тянулось неумолимо медленно. И Сцилла вопреки наставлениям Эриона не могла себя ничем занять, не могла отвлечься. Сидела в его комнате, забравшись с ногами в кресло, сжимала в задеревеневших пальцах его наручные часы и гипнотизировала стрелку, отсчитывая секунды его наказания.       Очень хотелось опустить щиты и быть с ним хотя бы так. Проживать боль вместе. Но Эрион попросил держать их поднятыми, и Сцилла держала. Потому что не могла пойти против его воли.       — Можно? — после короткого стука прозвучал тихий вопрос, и Сцилла вскинула взгляд.       На пороге стояла Мира.       — Да, — спохватилась Сцилла и спешно утерла щеки. — Да, входи.       Мира переступила порог и огляделась.       — Так вот, как командир отряда живет, — хмыкнула она, и Сцилла уловила в плохо напускном веселье попытку поддержать.       — Ничем не лучше остальных, — в тон ответила она, и Мира вздохнула.       — Как ты? — спросила и присела рядом на корточки. — Ну, то есть…       Сцилла поглядела на нее с благодарностью и оттенком приятного удивления. Мира обычно не вела подобных бесед и старалась прятаться или за сарказмом, или за подколами.       — Он там мучается из-за меня, — прошептала Сцилла. — Как думаешь, как я?..       — Это неизбежный этап жизни здесь в качестве бойца, действующего или будущего, — вздохнула Мира. — Ремиль будет ломать и проверять тебя и дальше, в особенности имея такой рычаг давления, как командира. И поверь, при необходимости ровно так же он будет давить на него через тебя.       — Это жестоко, — всхлипнула Сцилла и накрыла лицо ладонями, упершись локтями в колени.       — Жизнь вообще жестока, — тихо сказала Мира. — Наш мир жесток. Терять кого-то — жестоко. Не суметь спасти — тоже жестоко. И если ты не столкнешься с этим «жестоко» здесь до того, как окажешься в реальной опасности…       — То я труп, знаю, — невесело хмыкнула Сцилла. — Но мне от того не легче…       — Ремиль преподает всем нам бесценные уроки, и порой они просто бесчеловечны, — осторожно уложила ладонь на плечо Сциллы Мира. — Но только потому, что боремся мы с еще более бесчеловечной системой. И без них ни один из нас не выжил бы столько, сколько мы выживаем.       Сцилла это понимала. Как ни странно, понимала. И не злилась на Ремиля. Он своего достиг: она злилась только на себя.       — А ты, между прочим, красотка, — сжала ладонь Мира. — Кэт все хотели рожу разукрасить, и ты это сделала отменно. — Сцилла горько хмыкнула. — Тем более, она сама нарвалась.       — Спасибо, — подняла Сцилла взгляд, и Мира тепло улыбнулась.       — Все будет нормально, — протянула она с насмешливой интонацией. — Всего три часа… фи! Да командир однажды после шести часов вышел на своих двоих и пошел дальше работать, даже больничный не взял. Для него это все равно, что мизинцем стукнуться о тумбочку.       Сцилла, правда, благодарна была Мире за попытки приободрить. Но все равно косилась на стрелку и не могла отделаться от круговерти разрушающих мыслей.       — Это очень больно? — спросила она абсолютную, беспросветную, жалкую чушь.       — Больно первые минут пятнадцать, — ответила Мира, и в ее темных глазах зажегся огонек сочувствия. — А потом… Скорее, раздражающе неприятно. Но абсолютно точно — терпимо. И с ним там Сэм и Стелз, развлекают в меру сил, — понизила она голос, и Сцилла слабо улыбнулась.       — Меня он не пустил, — вздохнула она.       — Потому что нечего тебе там делать, — отрезала решительно Мира. — Я бы тоже никого не пустила. Это слишком…       — Личное? — приподняла бровь Сцилла.       — Болезненно интимное, я бы сказала. И унизительное. В любом случае, это не то, что хочешь демонстрировать кому-то, а особенно — любимому человеку.       Сцилла понимала и это. Но все равно душа рвалась к Эриону и раздиралась на ошметки от беспомощности.       Сцилла вздохнула и утерла слезу. Уставилась на часы. Прошло два часа тридцать восемь минут семнадцать секунд. Еще немного.       Когда истекли все три, Сцилла на миг выдохнула и стала теперь гипнотизировать дверь.       Когда через пятнадцать минут Эрион не вернулся, Сциллу начало потряхивать.       Когда и через тридцать оглушало тишиной, заволновалась и Мира.       — Почему так долго? — не выдержала Сцилла и подорвалась на ноги.       — Не знаю, — честно ответила Мира, и Сцилла явственно осознала: что-то пошло не так.       Паника врезала под дых с новой силой, и Сцилла сорвалась с места, наплевав уже и на Ремиля, и на нежелание Эриона, и на все. Но Мира перехватила за локоть.       — Не ходи. Это может быть проверка тоже.       — Мне плевать! — воскликнула Сцилла и ринулась к двери, но Мира загородила проход.       — Остановись и подумай! — сказала она. — Если Ремиль хочет пощекотать тебе нервы, он сидит там и ждет тебя. И не преминет наказать командира снова, если ты не проявишь стойкость и сдержанность, которую он явно стремится в тебе воспитать. Ты хочешь, чтобы командир провел в камере еще три часа?       Сцилла замерла и запустила пальцы в волосы. С силой сжала у корней. И начала наворачивать круги по комнате, задыхаясь от отчаяния.       — Как он может так обращаться с родным братом?.. — просипела она.       — Он знает своего брата очень хорошо, — спокойнее произнесла Мира. — И знает, что он примет наказание с достоинством и выдержит его. И ты должна это знать.       — Да знаю я, знаю! — звенящим голосом выпалила она. — Но как это знание должно мне помочь не свихнуться?!       Сцилла метнула расфокусированный взор на часы — прошло четыре часа тринадцать минут. И в этот момент в коридоре послышались шаги.       Переглянувшись с Мирой, она метнулась наружу и остолбенела, наливаясь болью и жгучим ужасом. Сэм и Стелз волокли Эриона под руки. Спина его дымилась. Голова безвольно болталась из стороны в сторону. Сцилла тяжело сглотнула, не в силах осмыслить увиденное.       — Что случилось? — бросила Мира и отодвинула Сциллу с дороги.       — Ремиль дал жару, — фыркнул Стелз. — Повысил и время, и вольтаж. Командир немного… Перегрелся, — пробормотал он, затаскивая вместе с Сэмом Эриона на кровать.       Он слабо застонал, но в себя не пришел.       — Почему его в медблок не отвели? — бросила Мира и кинулась в купальню.       — Ремиль запретил, — пробасил Сэм и выпрямился. — Да и один хрен, кроме как обложить льдом, ничего там сделать не смогут.       Мира вернулась с тазом воды, полотенцем, и оперлась на плечо Стелза — тот поморщился и зашипел.       — Мне тоже полчаса прилетело, — пояснил он и чмокнул Миру в щеку. — Я не удержал язык за зубами и возмутился…       Сцилла медленно моргнула и вывалилась из ступора в суровую реальность. Затаила дыхание и метнулась к Эриону. Упала на колени рядом с кроватью. Всмотрелась в лицо, окинула изувеченную спину… Молнии теперь заползали на ребра справа. Туда, где их раньше не было. И быть не должно. Старые и новые росчерки переплелись в ужасающем хлестком танце и обуглились. Воспалились. Вздулись. Сцилла не сдержала всхлип и потянулась к щеке Эриона — он горел. Литерально горел.       И в следующий миг настигло новое потрясение, выбившее почву из-под ног.       Дар, отозвавшийся на его присутствие, поблуждал по телу хаотичными импульсами, но так и не начал формировать процесс исцеления. Как Сцилла ни тянулась к силе, как ни взывала к ней, не видела ничего.       Сцилла не могла помочь, не могла снять боль или облегчить муки. Ничего не могла. Не ощущала, как.       И не хотела даже мысль допускать, что это из-за того, что помогать уже слишком поздно.       Тем не менее паника захватила в липкие щупальца окончательно. Начало колотить до того сильно, что зубы застучали друг о друга.       Вспомнился Нерей. Его рана, его последние мгновения, его смерть… Тогда Сцилла точно так же не видела, чем помочь.       — Сцилла, — доносилось будто издалека, сквозь гул и муть. — Сцилла!       Затем кто-то рывком поднял на ноги и вытолкал из комнаты. И этот кто-то — Мира.       — Соберись! — хмуро бросила она. — Ты нужна ему сейчас, и нужна сильной!       — Я-я не могу, не могу!.. — затараторила Сцилла, бегая взглядом по стенам, полу, потолку. И не видя ничего перед собой.       — Можешь! — рявкнула Мира, грубо встряхнув. — Ты же нахрен целительница — так исцели его!       Сцилла в ужасе замотала головой и судорожно всхлипнула.       — Не могу, — просипела она. — Я не вижу, чем его исцелить, — произнесла она обреченно.       Нахрен ей этот дар, если она не может помочь самому близкому и дорогому человеку?! В который раз!..       — Хреново, — хмуро обронила Мира. — Значит, будем своими силами… И для начала нужно понизить температуру. У тебя есть что-то от жара?       Сцилла заморгала, силясь побороть приливы истерики и начать соображать.       — Да, — вспомнила она. — Да, есть. И от ожогов.       — От боли? — приподняла бровь Мира.       — От такой боли никакие физические средства не помогут… — прошептала Сцилла.       — Подумай! — снова встряхнула Мира. — У него охренеть какой болевой шок, и если ничего не предпринять, он сгорит, и очень быстро!       Сцилла вздрогнула и проглотила саднящий ком в горле. Поняла, что может сделать, чтобы снять боль.       То, что клялась — Эриону и себе — никогда больше не делать.       Но сделает.       Сцилла вырвалась из захвата Миры и бросилась обратно к Эриону. Его потряхивало, он парил жаром. Сцилла зажмурилась на миг и прижалась губами к его до трясучки горячему лбу.       — Прости меня, — выдохнула еле слышно.       И опустила щиты.       Оглушающая, невыносимая боль, походящая на языки пламени, полилась подобно огненной лавине и заставила удавиться воздухом. Но Сцилла сцепила зубы, проскрипела ими и ухватилась обеими руками за предплечье Эриона, а сознанием — за пульсирующий пылающий поток. Пошла по переливчатой нити, преодолевая себя, и беспрепятственно прошла сквозь ослабевший гранит щитов Эриона.       И потянула его боль на себя.       «Прости, прости, прости меня, — беспрестанно умоляла она, содрогаясь от невыносимого жара, опаляющего и внутри, и снаружи. Ползущего по телу кривыми росчерками, пронзительными и кричащими. — Прости, но я не могу, не могу смотреть, как ты страдаешь!.. Не могу позволить тебе сгореть! Прости, любимый, прости меня… Но я не могу снять твою боль, могу только разделить… Прости…»       Сцилла замычала, глотая слезы, и сгорбилась над Эрионом, не в силах держать ровно изнывающую от острых резей спину. Казалось, что кости выламываются, связки лопаются, а мышцы рвутся, но Сцилла продолжала тянуть, осязая, как понижалась температура Эриона, перетекая в нее.       Она выдержит, сколько нужно, чтобы ему полегчало. Выдержит.       «Хватит», — ворвался в мысли его голос, и Сцилла моментально остановилась.       Всхлипнула и выскользнула из его личного пространства. Наглухо подняла щиты. И припала лбом к полу, дрожа и задыхаясь.       Спина горела до того сильно, будто по ней прошлись раскаленными розгами. Сцилла приподнялась и посмотрела через плечо — майка местами обуглилась, а под ней по коже ползли фиолетово-черные росчерки молний.       — Колючка, — прохрипел Эрион, и от отупляющих спазмов Сцилла не смогла разобрать интонацию.       — Прости меня, — просипела она, подняв мутный взор.       Эрион выглядел пугающе болезненным. Бледным. Взмокшим. Воспаленный взгляд метался от лица Сциллы до ее спины. И прочесть в нем хоть что-то было невозможно.       Но он пришел в себя.       — Охренеть, — синхронно выдохнули Сэм и Стелз.       — Охренеть — не то слово, — пробормотала Мира.       — Не думаю, что то слово существует в принципе, — обронил Стелз, и все согласно замолчали.

❧❧❧

      Убедившись, что помощь больше не нужна, ребята оставили их наедине. И Сцилла боялась пересечься с глазами Эриона, который — она чувствовала всем своим естеством — неотрывно за ней следил.       — Подай, пожалуйста, воды, — хрипло обронил он, и, когда Сцилла протянула ему бутылку, перехватил за запястье. — И посмотри на меня, в конце концов, — добавил устало, и Сцилла не смогла воспротивиться.       Все еще мутная от пережитого сталь с небесными переливами мерцала и блестела, но совсем не от злости.       — Прости, — в сотый раз шепнула Сцилла. — Я бы ни за что, если бы…       — Я не сержусь, — остановил невнятный поток слов Эрион.       Сцилла всхлипнула и прислонилась к его лбу, отпуская на волю душащие давно слезы.       — Я думала, ты знать меня больше не захочешь…       — Зачем тогда сделала то, что сделала? — тихо спросил он, скользнув ладонью к щеке Сциллы.       — Лучше уж потерять тебя морально, чем физически, — просипела Сцилла, судорожно хватаясь за его запястье. — Я не могла допустить, чтобы ты умер.       — Я бы не умер, — возразил Эрион. — Ремиль бы моей смерти не допустил тоже. Я бы промучился просто несколько дней, и все.       — Мне казалось, ты умираешь, — затряслась Сцилла с новой силой. — Дар не видел, как тебе помочь, а такое случается, только когда помочь уже нельзя ничем… Я запаниковала. Не знала, что делать. И не придумала ничего лучше… — сквозь рыдания бормотала Сцилла, заливая соленой влагой лицо Эриона.       — Тише, успокойся, — протянул он, поглаживая скулу подушечкой большого пальца. — Я не сержусь. Понимаю, почему ты так поступила. И, говоря откровенно, поступил бы так же, будь я на твоем месте.       — Я так люблю тебя, — просипела Сцилла и принялась покрывать мокрыми поцелуями его ладонь.       — И я тебя люблю, Колючка, — слабо усмехнулся Эрион. — И… спасибо. — Сцилла встрепенулась и ошарашенно уставилась на него сквозь мутный заслон. — Что? — хмыкнул он. — Я умею благодарить. Да, я бы предпочел, чтобы ты не помогала мне подобным образом, потому что ни за что не пожелал бы тебе пройти через такую боль. Но это не меняет того, что мне теперь гораздо легче благодаря тебе. Спасибо.       Сцилла выдохнула с облегчением и приникла к губам Эриона, очень осторожно обхватив его лицо ладонями.       — Не за что, — обронила она и шмыгнула носом.       — Ты меня сейчас утопишь, — утер слезы со щек Эрион, и Сцилла усмехнулась. — Откуда в тебе столько воды? Еще немного — и можно будет лодку спускать… — Сцилла рассмеялась через всхлипы и прижалась к нему ближе. — Так-то лучше, — ласково обронил он и завел волосы за одно плечо. Отстранился и чуть подвинулся к стене. — Иди ко мне, плаксуля.       Сцилла заползла на кровать и легла на бок, лицом к Эриону, который лежал на животе. Погладила его щеку, и он сделал то же с ее собственной.       — Если я плаксуля, то ты ворчун, — буркнула она, разглядывая любимое измученное лицо.       — Проворчала ты, что я ворчун, — улыбнулся Эрион.       — Ты тоже часто ворчишь.       — Не так часто, как мог бы, между прочим, — приподнял Эрион бровь.       А Сцилла все больше расслаблялась от этого шуточного разговора. Эрион всегда умел разрядить обстановку, и Сцилла была этому очень рада, ведь вряд ли сумела бы прекратить рыдать в ближайший час самостоятельно.       — Денек выдался насыщенный, конечно, — хмыкнул Эрион.       — Это точно, — вздохнула Сцилла. — Слишком насыщенный и не самый лучший, чтобы стать старше, — протянула отрешенно, и Эрион встрепенулся.       — У тебя сегодня день рождения? — растерянно спросил он.       — На самом деле, — потянулась Сцилла за наручными часами, — день рождения у меня через… три минуты, — повернула она циферблат, на котором стрелки указывали на без трех минут полночь, к Эриону.       — Ну, по крайней мере, я его не пропустил, — выдохнул он с облегчением. — И знаю теперь, когда он у тебя. Одиннадцатое июля. Я запомню, — улыбнулся.       — А у тебя когда? — спросила Сцилла.       — Кстати, тоже одиннадцатого, — усмехнулся он. — Только января.       — Я его пропустила, получается? — расстроилась Сцилла. — Почему же раньше не сказал?..       — Ты не спрашивала, — обронил Эрион. — И мы тогда были в разладе. Да и не люблю я этот день.       — Я свой тоже не люблю, — поморщилась Сцилла. — Но твой буду любить. Это же лучший день из всех, ведь ты появился на свет, — поцеловала она Эриона в нос.       — Я испытываю взаимные чувства к твоему дню, — сказал он. — Но все же любимый мой тот, в который ты рухнула мне на голову.       Сцилла смежила веки и прижалась ко лбу Эриона, поглаживая шею и стараясь при этом не задеть травмированную кожу.       — Он, кажется, уже скоро? — тихо спросила она. — Это был конец лета…       — Двадцать восьмого августа, — ответил Эрион, и затопило шероховатой нежностью от того, что он запомнил не только сам день, но и дату. — Уже полночь, — обронил он, взглянув на часы. — С днем рождения, Колючка, — шепнул и нежно чмокнул в щеку.       Несмотря ни на что, это лучший день рождения из всех. Потому что теперь у Сциллы есть Эрион.       Как выяснилось наутро, этот день не только лучший, но и непредвиденный в самом широком смысле этого слова. Ремиль вызвал на «ковер» их обоих, и, как бы Сцилла ни возмущалась тому, что Эриону не стоит подниматься с кровати, сейчас он стоял по правое плечо от Сциллы и держал спину ровно. В то время как Сцилла свою едва смогла разогнуть из-за болезненных росчерков. Но пыталась. Ровнялась на любимого и до невозможности стойкого мужчину, восхищаясь его выдержкой.       Распухшая от слез. Позеленевшая от не прекращающейся ни на миг боли. Вымотанная из-за недосыпа и вечерней нервотрепки. Но прямая, как шпала. Ведь не хотела потерять уважение ни в глазах Эриона, ни в глазах Ремиля. В особенности — после всего произошедшего.       Ремиль окинул их долгим, придирчивым взглядом, прежде чем заговорить.       — Вызвал я вас не для того, чтобы полюбоваться, а по делу, — начал он. — И дело это касается вас обоих. Хотя в первую очередь — Сциллы. — Сцилла в ответ расправила плечи и едва удержалась от того, чтобы поморщиться. — Ситуация следующая: Инсанаполис знает, что ты здесь. Причем довольно давно. — Сцилла, в первый миг вздрогнувшая, вскоре кивнула. — И я предлагаю вот что: отвлекающий маневр. Я просил Эриона сообщить тебе об этом, но он, видимо, этого так и не сделал.       Ремиль вздернул бровь, и Эрион напрягся, Сцилла это ощутила. И мысленно спросила:       «Почему не сказал?»       «Немного не до того было. Ремиль попросил об этом в аккурат перед тем, как на тебя напал Дэн. И я тогда думал…»       «Не продолжай, я поняла», — коснулась его груди плечом Сцилла и вновь устремила внимание к прищуренному Ремилю.       — Ну так вот. Я предлагаю сделать тебя приманкой, — бросил он. — Вывести из Убежища и вынудить врага следовать за тобой. А мы по пути перебьем его.       Сцилла, удивившись, задумалась. Ремиль тем временем продолжил:       — Фактически, мы транспортируем тебя в другое Убежище, поближе к городу. И по пути следования будем планомерно истреблять отправленные по твоему следу группы. От тебя в данной операции требуется одно: не подвергать себя опасности и, крайне желательно, не сдохнуть.       — Меня будут сопровождать? — спросила Сцилла, переваривая подобную перспективу. И отмечая в воображаемом блокноте, что Убежищ, оказывается, больше одного. Об этом в Уставе не написано.       — Разумеется. Отряд Эриона. Потому он и здесь, — ответил Ремиль.       Сцилла глубоко вдохнула. Растерялась. Но понимала, что может принести реальную пользу. Чуть повернула голову к Эриону и спросила:       «Что думаешь об этом?»       «Тебе мнение командира или мнение Эриона?» — вопросом на вопрос ответил он.       «Оба», — коротко сказала она.       «Как командир, я считаю, что это неплохая идея с высокими шансами на успешный результат. Дать врагу то, что он хочет — крайне выгодная стратегия. И почти беспроигрышная. Пока мы будем перемещаться, по твоему следу пустят не одну группу, и ликвидация стольких кадров, — элитных, приближенных к совету кадров, потому что прежде на тебя спускали только следопытов, и сейчас поступят, вероятно, так же, — может не просто сыграть на руку, но и дестабилизировать Совет, ослабить его, — сухо отрапортовал он. — Но как Эрион, — тут же смягчился, — я думаю, что это отвратительная идея. От каждого ее пункта, от самого определения тебя, как приманки, от намеренного подвергания тебя опасности меня литерально тошнит. — протянул с нотками отчаяния. — Но мое мнение здесь не играет особой роли. Потому что это твой выбор. Касается тебя, и решать тебе».       Сцилла едва сдержала улыбку от слов Эриона и того, что он не пытался ее направить или решить за нее. В груди расцвело приятное тепло.       «И ты меня поддержишь?», — спросила с надеждой.       «Поддержу и последую за тобой, что бы ты ни решила».       Сцилла опустила взгляд в пол, примеряясь с этим новым ощущением. Ощущением собственной значимости и безоговорочной поддержки от Эриона. А когда посмотрела на Ремиля, несколько опешила.       Причем, от его же опешившего выражения лица.       — Вы что, — обронил он, — переговариваетесь сейчас?..       — А это разве важно? — нахмурилась Сцилла.       — Как вы это делаете? — подорвался Ремиль на ноги. — Общий ментальный канал Иолая молчит!..       — Не знаю, — честно ответила Сцилла. — Я спрашивала у Иолая, но он сказал, что не знает тоже.       Ремиль нахмурился, видимо, слушая Иолая. И вдруг просиял. Обрадовался так, будто как минимум постиг тайны вселенной или еще что такого же масштаба. Сцилла переглянулась с не менее удивленным Эрионом и совсем растерялась.       — Ладно, не суть, — резко отмахнулся Ремиль и вновь сделался серьезным. — Так что ты решила? Время не ждет. Это не приказ, если что. Я даю тебе право выбора, — уточнил он.       Сцилла вновь оглянулась и окунулась в сталь с небесными переливами. И не увидела в них ни опаски, ни осуждения. Только принятие.       И произнесла со всей уверенности в правильности принятого решения:       — Я согласна.

КОНЕЦ ПЕРВОГО РАЗДЕЛА