Беречь и защищать (18+)

Джину показалось, что мир вокруг странно и растеряно мигнул, у него почему-то ослабели колени — и он тяжело опёрся на стол, у которого стоял. — Что?.. — Это вышло хрипло, едва слышно. — Ч-что?.. — Мой славный… — Почему-то герцог Суджи оказался слишком близко, Джин почувствовал, как руки омеги обняли его, а губы почему-то мазнули ему по щеке и едва коснулись уха. — Ах, какой же ты славный… Мой милый мальчик… Такой славный и такой наивный. Ты же должен выйти замуж за кого-то из близких принцу людей, не так ли? — Джин слабо попробовал вырваться, но сознание, поражённое словами Суджи, почему-то не дало ему сосредоточиться. Он слышал Суджи словно из колодца, гулко и страшно. — А есть ли у принца кто-то ближе брата? Тебе не сказали — никому почти не сказали, потому что в замке назревают против короля дурные настроения. Да и история с его замужеством весьма не проста. Но тебя не тронут, нет… Я смогу защитить тебя, мой чистый и нежный мальчик, не бойся ничего и никого… Мм… странно… ты не пахнешь им, но это ощущение свежести… это потрясающе и так… беззащитно… мне хочется… ммм… А значит, понравится и ему, твоему будущему супругу, поверь мне… Ты нам подходишь, мой бета… Ну, чего ты? А? Джин не понимал, что происходит. Всё внутри его ныло и исходило страхом, у него больно щемило сердце, а в горле стоял чёрная горечь. Он поверил Суджи как-то сразу, таким ведь не шутят. Да и поведение Намджуна, слова его, перед тем как он первый раз обнял Джина этой ночью, — всё объяснялось легко и просто, если поверить в то, что… — Значит… Намджун это знал? — Собственный голос показался ему чужим, слабым и безжизненным. Он попытался вырваться из рук Суджи, который по-прежнему старательно его поддерживал и легко водил носом ему по шее. Омега тут же отпустил его и, показательно вздохнув, сокрушенно покачал головой. — Он совсем с ума сошёл, мой ужасный племянник. Всегда так стойко принимал удары судьбы, а как услышал… Я ведь пробовал Вас предупредить о нём, но Вы меня не послушались, мой милый герцог. Этой ночью я объявил Ким Намджуну волю рода: он должен взять замуж сына маркиза Ян Сочона омегу Ян Чонина, однако он мне ответил, наглец, что Вы уже избрали его своим женихом. Тогда я, конечно, раскрыл глупцу истину о невозможности Вашего с ним брака — и он, словно обезумев, выбежал от меня. Сначала я подумал, что он пойдёт с горя пить, как и все они, эти альфы, что решают свои проблемы выпивкой. Однако позже, не найдя его ни среди пирующих, ни в королевской виннице, ни в саду, я обеспокоился. Слуги не нашли его ни в его покоях, ни в купальнях. И я пришёл к Вам. И, как видите, успел вовремя! Не знай он о том, кому Вас отдадут, может, метка и сошла бы ему с рук. Но он ведь знал. И Вы бы с позором были выставлены из страны, и он бы пошёл на плаху. Какое же счастье, что, несмотря на ваши с ним шалости, Вы не сохранили на себе его отметин! Давайте благословим Звёзды и помолимся Неугасимой и Единой, что не дала глупцу загубить свою и Вашу жизнь! И теперь Вы с почестями будете доставлены в Королевский дворец и Хаб примет Вас как своего Первого Принца, жениха и Истинного оме… ммм… ну, неважно! Главное, что теперь ничто не помешает Вам исполнить своё предназначение и подарить себя и счастье нашему славному королю! Суджи закончил в приподнятом тоне, пафосно и гордо. Но когда Джин вскинул на него взгляд, то невольно зажмурился и отступил: глаза омеги сияли таким откровенным блеском торжества, таким явственным злорадством, что вынести это было невозможно. «Он даже скрывать не пытается, что всё понимает, — болью впивалось Джину в сознание. — Даже не пытается сделать вид, что верит в эту хрень, что говорит мне… Он ненавидит Намджуна — и теперь торжествует над ним. Что он сделает с ним? Что? А что… что будет со мной?..» — Я не… Я не хочу… — сухо прошептал он. — Я не стану… никогда не стану достойным Первым Принцем… Я бета… бета же! — Неожиданно до него до самого дошло то, что, словно в бреду, повторяли его губы. — Я бета! Я никак не могу быть супругом короля! Я никогда не смогу подарить ему и Бантану наследника! Глаза Суджи зажглись ласковой насмешкой, а на губах явилась приторная улыбка. — Не переживайте так, милый, ничего страшного. Сейчас для короля главное — успокоить двор и показать себя достойным славы предков, настоящим семьянином, имеющим достойную пару! А замужество с бетой — это сильный удар по нашим противникам! Бета — это же чудо для нас, у нас они практически не рождаются, и бета на троне, по правую руку от нашего короля, будет большой силой. А наследник… — Суджи манерно вздохнул и покачал головой. — Признаться, мы мало что знаем о бетах. Вы уверены, что не сможете понести? Почему Вы уверены? — Так у нас говорят, — отчего-то растерянно сказал Джин. И неожиданно ему стало по-настоящему страшно и… странно. А почему он был уверен? Ну, да, о беременных бетах он никогда не слышал, да и в книгах был сказано, что забеременеть бете чрезвычайно… трудно… Из-за каких-то там особенностей внутри, из-за отсутствия течек, из-за отсутствия запаха, который помогает в зачатии… кажется… Но нигде и он сам не читал, что это точно — нет и никогда. Однако сейчас именно в этом надо было убедить этого жестокого омегу. — Вот видите, — успел первым Суджи, — это всё — слухи. О таких, как Вы, прекрасный герцог, слишком мало всего сказано даже в Ваших-то краях. Вы просто не похожи на всех остальных — вот и домыслов о вас больше. Так что… — Но если это правда? — упрямо, почти с отчаянием вскрикнул Джин. — Разве не главная цель Первого омеги, Первого Принца — зачать наследника? — Не в нашем случае, — покачал головой, тонко улыбаясь, Суджи. — Нам главное — выдать замуж короля. Понимаете меня? — Он выгнул бровь и со значением уставился на Джина. — Всё остальное не так важно. Сейчас. Именно для этого и был заключён, признаться, договор на брак принцев, именно для этого было создано тайное соглашение. Мы были уверены, что вместе с собой принц Тэхён возьмёт именно Вас, чудесный мой, даже когда вы были совсем детьми, было понятно: Вы без ума от юного принца, так что будете… — Я не понимаю, о чём Вы, — перебил его Джин, — Вы снова повторяете эти слухи… — О, нет, нет! — воскликнул, округляя глаза, Суджи. — Даже если и была какая детская влюблённость, это уже не имеет никакого значения! — То есть вы заманили меня сюда при помощи Тэхёна? — едва дыша, пробормотал Джин, старательно держась на ногах, чтобы не упасть. — И весь этот брак… эти страхи моего принца, это всё… этот обряд… Это всё не имеет никакого значения? Он поднял потрясённый взгляд на Суджи и снова внутренне содрогнулся: в глазах омеги не было ни сожаления, ни стыда, ни сочувствия — там было только пристальное, жадное какое-то внимание, герцог наблюдал за ним, как змея наблюдает за кроликом, которого приметила себе на ужин. — Нет, нет, мой хороший, не совсем так, — чуть помедлив, всё же покачал головой Суджи и вздохнул. — Да, признаться, принц Тэхён не имел для нас такой ценности, как Вы. Мы не могли прямо пригласить Вас: боялись, что Вас убьют ещё на выезде из вашего Королевства: шпионы наших противников, которые спят и видят, как обвинить Его Величество в безответственности и нежелании обрести пару и сместить его в пользу… — Он вдруг замялся и принуждённо улыбнулся. — Неважно. Наши противники всюду — вот, что важно! И я думаю, Вы понимаете теперь, что нападение на Белой горе было вовсе не таким безобидным. Возможно, всё-таки что-то стало этим мерзавцам известно. Не думаю, что они покушались на Его высочество. Джин тяжело сглотнул, ощущая, как дурнота подкатывает к его горлу от осознания, насколько серьёзно то, во что он влип. Дворцовые интриги, внезапные и необъяснимые смерти при дворе, травля завистников, пересуды — всё это было ему знакомо по двору короля Джехуна лишь отдалённо, так как он никогда не ввязывался ни в какие тонкие и далеко идущие политические игрища. Но вот — боги перестали быть к нему милостивыми и он оказался в центре всего этого, да ещё и в чужой ему стране, совершенно не зная, чего и с какой стороны ему ждать! И главное — он будет на этом поле боя один против всех! Потому что никто, совсем никто теперь не сможет ему помочь. Если, конечно, всё что говорит герцог Суджи, — правда. А тот между тем продолжал как ни в чём не бывало: — Так что, мой прелестный герцог, всё должно было выглядеть как можно естественнее и безобиднее. Просто договор между двумя государствами, просто династический брак. Но Вас мы должны были предупредить хотя бы косвенно: Вы должны были выбрать это путешествие осознанно и хорошо знать, что именно ждёт вас по приезду. И вроде бы всё рассчитали, но… — Он тяжело вздохнул и зло нахмурился. — Просто мой поганец-племянник оказался шустрее, да и принц Чонгук взбрыкнул так не вовремя, торопя Вас сделать свой выбор. И вот — видите… Теперь… — Но неужели… — Джин закрыл глаза, ощущая, как жжёт ему под веками от желания заплакать и понимая, что делать этого ни в коем случае сейчас нельзя. — Неужели Его Величество захочет взять замуж того, кто не так… не так чист, кто… — Он мучительно сглотнул. — Его величество щедр душой и великодушен, — мягко и ласково проворковал Суджи, снова внезапно оказываясь рядом. Он взял руку Джина и сжал его пальцы — и тот не нашёл в себе сил выдернуть их из его захвата. — И я прошу вас об этом не беспокоиться, с кем не бы… — Но я не могу! — вышептал Джин, открывая глаза, и невольно отпрянул: Суджи стоял слишком близко. Джин отвёл взгляд и повёл плечами по которым тот начал его снова поглаживать. — Я не… никак не могу! Я люблю Вашего племянника, и он меня любит, я уверен! Суджи хмыкнул и покачал головой: — Его Величество простит Вас легче, если ничего об этом не узнает, не так ли? — тихо сказал он. — Никто и не ждал, что Вы приедете к нам нетронутым мальчиком, но не стоит ему об этом говорить, даже если Вы надеетесь найти в его сердце жалость или сочувствие. Он ведь альфа, герцог. И, решив забрать Вас себе, он не отступит, поверьте мне. Особенно когда увидит, насколько прелестным и соблазнительным Вы стали. — Пальцы Суджи легко прошлись по шее Джина, и тот поёжился от холода, который они принесли. А Суджи между тем добавил, значительно понизив голос: — А мы ведь не хотим, чтобы с моим племянником какая-нибудь беда приключилась? Джин вздрогнул, с ужасом посмотрел на него и тут же сжал губы в тоске: Суджи улыбался хищно и сладко, ему явно нравилось то, что он видел, мучения Джина доставляли ему странное удовольствие, так что он любовно оглядывал несчастного дрожащего бету и едва ли не облизывался. Джин же, тяжело сглотнув, снова заговорил, не умея, не желая отпустить мысль, которая отчего-то казалась ему единственным спасением: — Я ведь с ним… с Намджуном… Этой ночью мы стали с ним супругами, мы… он обещал мне помолвление, свадьбу, он дал мне слово, а я ему и… — О, то, что вы с ним «стали супругами», я почувствовал, едва войдя сюда? — негромко проговорил Суджи и вдруг обнял Джина. Тот испуганно дёрнулся, но омега сжал его неожиданно крепко и прошептал: — Чшш… Не дёргайся, сладкий… Ты такой свежий и всё же такой взбудораженный, горячий… даже сейчас… — Как вы можете… — Джин почувствовал, как замирает всё внутри от ужаса, а щёки заливает нехороший румянец от того, как жарко дышит ему в шею герцог Суджи. — Что вы делаете… хватит… пустите… — Чш… Дитя моё, я всего лишь снова обнюхиваю Вас, чтобы убедиться… — И Джин почувствовал, как нос герцога на самом деле прошёлся по его шее, по уху и виску, а потом горячие губы его чуть коснулись щеки Джина и Суджи промурлыкал, сладко и жадно: — Ммм… Вы просто невероятный, право слово… Бета… На самом деле мечта любого… Ты всю ночь стонал под альфой — а сейчас чист, словно младенец, мой мальчик… Словно островок чистоты, словно глоток воды здесь, где этот жуткий горящий лес полыхает, как будто в этих комнатах у поганого Намджуна гон был… Джин рванул из его рук, словно его ошпарили. Имя Намджуна привело его в чувства мгновенно — и всё завопило от ощущения опасности, завозилось горящими углями у него внутри, в груди перевернулось всё, ломая рёбра, — и он осознал, где именно находится и кто именно держит его в руках и чуть ли не облизывает ему шею. — Хватит! — задыхаясь, шепнул он, глядя на насмешливо щурящегося Суджи. Но тот лишь выгнул бровь и неожиданно прикусил губу, словно досадуя, словно дуясь на него. Словно всё, что было только что, было невинной и ничего не значащей игрой. Вот только Джин в последнее мгновение почувствовал по напряжению внизу, что вовсе герцог Суджи и не шутил! Он был возбуждён, а его объятия были вовсе не милой и ничего не значащей попыткой успокоить расстроенного бету, нет! Он только что нагло и откровенно приставал к Джину! — Вы сказали, что я… что меня везут в Хаб как жениха короля! — всё так же задыхаясь и уже чувствуя подступающую истерику, выговорил Джин. — А сами… Что вы делаете? Суджи вздохнул и укоризненно покачал головой, глядя на него, как на шаловливого и туповатого малыша. — Я пытался вас успокоить, милый герцог, — почти ворчливо сказал он. — А что вам показалось? Смешно же. — Он поиграл бровями. — Но мне кажется, что вам не так чтобы не понравилось то, как я… — Он подался к Джину, и тот пугливо отпрянул, а Суджи снова выгнул бровь. — Я всего лишь хотел, чтобы Вы приняли вашу судьбу, прекрасный мой герцог. А что будет дальше… Что же. Король Монгун — альфа в самом соку, он молод и полон сил. Эта весна была для него тридцать четвёртой, он неутомим и в бою, и в седле, и… — Суджи ухмыльнулся. — …в постели. Не удивлюсь, если, увидев вашу красоту, он потребует добрачия — и все Министры одобрят это, даже рады будут. — Он с интересом прищурился на застывшего от ужаса Джина. — О, да, почему нет? Он не любит ждать и откладывать удовольствия на потом. У него, конечно, есть, с кем приятно провести время, однако поверьте мне: никто в его ближайшем окружении с вами и близко не стоит по красоте лица и тела. — И Суджи окинул пытающегося держаться ровно Джина острым взглядом. Джин поднял на его глаза и сквозь зубы пробормотал: — Кроме вас, очевидно… Суджи засмеялся, чем привёл Джина в ступор: он никак не ожидал, что ответом на эти откровенно неприличные слова будет смех. Но Суджи смеялся — негромко, мягко и по-настоящему весело! А глаза его прикрывались от явного удовольствия, продолжая лапать напряжённую фигуру перед собой. — О, да-а… — протянул он, отсмеявшись, внезапно снова нагнулся к Джину и закусил губу, а потом губы его расплылись в откровенной, жадной улыбке, а голос стал хриплым и низким, почти урчащим: — Но я ведь уже сказал: Вы нравитесь мне, а значит, понравитесь и ему. И мы сможем отлично проводить время вместе, драгоценный мой герцог. Джин туго сглотнул и невольно попятился. В его голове не укладывалось то, что он слышал, ему казалось, что он спит и видит уж очень дурной сон, однако — нет, вот она, пошлая и злая ухмылка герцога Суджи — и его слова всё ещё звучат в голове: «Вместе… проводить время вместе…» «Что это, — мертвея, подумал Джин, — да не может быть, нет… не может быть!» Внезапный и снова такой отчаянный и испуганный стук в дверь, отвлёк его. Суджи, как и он сам, вздрогнул и тихо выругался, недовольный, что кто-то посмел их прервать. — Войдите! — поспешно крикнул Джин. Дверь распахнулась рывком, и на пороге появился смертельно бледный Хосок. — Ваша Милость, беда! Наши принцы… — Омега замер, гладя на герцога Суджи, на него перевёл взгляд и Джин — и успел уловить непонятную, хищную радость в его глазах, она тут же сменилась весьма подобающей тревогой. — Что случилось? — повелительно спросил омега. — Отвечай! И Хосок, вздрогнув, снова кинул взгляд на Джина и произнёс, всхлипнув: — Принца Тэхёна пытались отравить! Вам надо немедленно… Но Джин его не слышал: он был уже в коридоре.