Ведьма. Пять Харгривз

Девушка была близка к тому, чтобы сойти с ума. Она знала, что Пятый был неправ той ночью и что у нее было полное право быть отстраненной после всего дерьма, через которое ей пришлось пройти, но она не могла не чувствовать себя виноватой, поскольку слова Пятого эхом отдавались в ее голове снова и снова, как какая-то больная мантра, преследуя ее.   Я пытаюсь помочь тебе. Я хочу поговорить с тобой, а ты продолжаешь отталкивать меня. Я отдаю тебе всего себя, когда ты даже не можешь открыться мне. Каждый раз, когда она думала об этом, боль была там. Только Пятый, который был единственным, который у нее в ее сердце, мог разрушить его всего несколькими словами. Но она не могла не думать о нём что, вдруг он был прав? Что, если отталкивание его от нее принесет больше вреда, чем пользы, как он сказал? Это сводило ее с ума. Это дошло до нее только сейчас, когда она дала обещание отдать свою жизнь ведьме, которая могла сделать это в мгновение ока...только потому, что она не хотела смотреть правде в глаза? Только потому, что она больше не была уверена, кем она была Пятому? Только потому, что каждый раз, когда он делал что-то отдаленно заботливое, она начинала сомневаться во всем? Восьмая никогда не считала себя трусихой. Черт возьми, она считает себя одним из самых самоотверженных людей, которых она знает, но когда она сидела в машине, дрожа от холода, она не могла не думать иначе. Обменяла свою душу духу только потому, что не хотела никакой конфронтации. Какая трусиха. Девушка смотрит на здание, и с ее губ срывается вздох. Что, черт возьми, с ней случилось? Если бы кто-то сказал Восьмой месяц назад, что она превратится в такого беспорядочного человека, она бы рассмеялась. Она бы покачала головой и отвергла это, вся ситуация казалась ей безумной. Она должна была быть сильной. Она должна была быть уравновешенной.

_______

Пятый вздрогнул, услышав, как открылась дверь в здание. Он быстро поставил чашку кофе, которым наслаждался, и телепортировался к выходу, его тревожные глаза встретились с пустыми глазами Восьмой. —Где, черт возьми, ты была?—спросил он со смесью гнева и беспокойства. Восьмая не ответила, и Пятый собирался заговорить снова, пока Восьмая не прервала его, обняв, чтобы он ничего не сделал. Это застало его врасплох, так как Восьмая была держалась на расстоянии с тех пор, как они достигли этой временной шкалы, но, тем не менее, он обнял ее в ответ. —Мы можем поговорить?—тихо спросила Восьмая. Пятый улыбнулся, вновь переживая, что она оттолкнет его—Конечно, любимая. Он не видит этого, но она хмурится.

_______

Восьмая сидела на скамейке, которая была в нескольких метрах от здания, и молча попивала свой кофе. Они должны были поговорить на кухне, но Лайла была очень любопытной, поэтому они решили поменять место разговора. Пятый быстро огляделся, чтобы убедиться, что за ними никто не шпионит. К счастью, на месте были только они двое. Восьмая вздохнула. Как, черт возьми, она должна была всё объяснить Пятому? ~Просто начинай медленно. Ты же не хочешь бомбардировать его слишком большим количеством информации сразу~Магисса сказала ей. Восьмая вздрогнула, не привыкнув к тому, что Магисса не ведет себя с ней как сука. Как бы то ни было, она решила прислушаться к совету, который она ей дала. —Не заработай сердечный приступ или что-то в этом роде, так как я только что узнала много нового о себе. Нам же нужно остановить апокалипсис—Восьмая начала разговор с шутки. Пятый издал тихий смешок, и теперь высокое напряжение, с которого они начинали, исчезло—Я не заработаю. Верь мне. —Хорошо—Восьмая поставила чашку кофе с молоком на скамейку, которая была у нее в руке. —Начнем с того, что Магисса - моя мать. Я хотела была навестить ее нынешнее тело здесь, так как она живет всего в нескольких минутах езды. Я разговаривала с ней в машине ранее—Восьмая сделала паузу, глядя на Пятого, чтобы увидеть, есть ли у него какие-либо негативные реакции. Там их далеко не было. —У меня был отец. Что довольно странно, поскольку ни у кого из вас его не было. Также, я вроде бы заключила с ней перемирие, чтобы она оставит меня в покое, пока мы не останавливаем апокалипсис, так что пока я в порядке—Рот Пятого отвис в замешательстве. —Если ты ее дочь то, почему она пытается убить тебя?—спросил он в искреннем непонимание. Восьмая затаила дыхание, не желая рассказывать Пятому о своем соглашении с Магиссой. Это убило бы его—Не имеет значения. Дело в том, что с этого момента я наконец-то стану нормальной. Не нужно беспокоиться обо мне, хорошо? Пятый вздохнул. Тихий голос в его голове пытался убедить его, что Восьмая что-то скрывает от него. Он ненавидел чувствовать, что не может доверять своей любимой. Глаза Восьмой внезапно загорелись радостью—Ой! Кстати, теперь у меня есть имя. Я знаю, что ты называешь меня Восьмой уже почти 60 лет, но мне вроде как нравится это имя. Амата—Пятый улыбнулся. Имя, которое ей дали, очень ей подходило—И я пойму, если ты не захочешь называть меня этим именем. Я имею в виду, ты так долго называл меня Восьмой и... —Амата, прекрасное имя—Пятый улыбнулся. Восьмая, честно говоря, была немного шокирована этим, так как она ожидала, что он продолжит называть её её старым именем, поскольку в данный момент у них было много дел, и её смена имени была не вовремя. —Ты собираешься начать называть меня так? Я имею в виду, мы можем подождать после...—она сделала паузу. Амата забыла о сделке, которую она заключила с Магиссой. К счастью для неё, Пятый не обратил на это внимания—Да, мне нравится. Красивое имя, и оно тебе так идет, Амата. Она улыбнулась на это. Она была рада, как всё вышло из-под контроля. Имя было идеальным. —Спасибо за то, что ты понимаешь, Пятый. Я знаю, что это немного глупо, и происходит много более важных вещей, и... —Для меня нет ничего важнее тебя, Любимая. Впервые за долгое время она смогла сдержаться. Восьмая улыбнулась.