Воля последних квинси

      Скандал был страшный. Папа рвал и метал, обрушивая гнев на Урью, и от этого Ичиго было вдвойне хуже. К счастью, брат действительно забрал приманку из дедушкиных запасов, так что Рюукен хотя бы не обвинил его в расхищении семейного тайника. Ну, а изъять то, что осталось, он даже не пытался — эту битву Урью выиграл сразу, перепрятав все припасы ещë до похорон.       На следующий день они пошли в школу, как обычно. Приближался контрольный срез, а для Исиды Рюукена знания сыновей всегда были в приоритете, даже если в мире вдруг наступит Апокалипсис и Яхве наконец-то проснëтся.       Чад, Тацуки и Иноуэ пришли с бинтами и так бездарно лгали, что всë было очевидно. Они шушукались с Рукией, не догадываясь, насколько подозрительно выглядят, и шинигами то и дело поглядывала в сторону Ичиго, но квинси делал вид, что не замечает. У Кучики должно хватить мозгов на то, чтобы сохранить их с братом статусы в тайне и не заводить никаких прилюдных разговоров. А ещё лучше — вообще не подходить к ним.       Но это, конечно же, было недостижимой мечтой.       Удивительно, но шинигами подошла именно к Ичиго. Выкроила минутку за обедом и потянула его «смотреть школьные красоты», то есть пройтись по безлюдному двору. Хорошо, что не к Урью, но всë равно очень странно. — Я поговорила с Урахарой. Он сказал, что постарается скрыть ваше участие. Прорыв гарганты случается из-за множества причин, и мы быстро устранили проблему, так всë должно хорошо закончиться.       Ичиго кивнул. Отлично. Надо будет зайти в магазинчик и поблагодарить его лично. Шинигами в школьной форме впервые не вела себя странно и была похожа на нормального человека. Даже смущалась и подыскивала слова по-человечески. — Эм… Я не знала, что вы братья. Даже в голову не приходило.       Куросаки закатил глаза, но решил продолжить разговор. В конце концов, они сражались вместе — как бы его ни раздражала шинигами, он не мог игнорировать этот факт и злиться на неë также сильно, как раньше. — Единокровные. Я старший и незаконорождëнный.       Рукия кивнула, принимая к сведению, а потом взяла его за рукав, вынуждая остановиться, и серьëзно сказала: — Я не знала, что эксперименты продолжались. Когда война закончилась, квинси приняли наши условия, и Общество Душ признало ваше право на существование. Думаю, это частная инициатива капитана Куроцучи. Клянусь, что инициирую расследование, когда вернусь. Это ужасное, незаконное и ни с кем не согласованное истребление.       Ичиго смотрел в еë глаза и не знал, что чувствовать. Радость? Сожаление? Гнев? Благодарность, что шинигами собирается заступиться? Злость, что их капитан годами препарировал его родственников, и никто даже не знал об этом? Непонятно. Но, по крайней мере, теперь он знает имя. — Это не вернëт дедушку. Моих родных по маминой линии тоже. И всех остальных. Тем не менее, порыв благородный. Спасибо.       Рукия кивнула ещë раз, и они продолжили идти. — Урахара рассказал мне. Что это ты вытащил меня тогда, и что ты остановил Кона. Спасибо. Если что, к моей жалобе на двенадцатого капитана это никак не относится. Если есть что-то, что я могу сделать…       Теперь уже остановился Ичиго. — Ты умудрилась войти в дом с защитным куполом, даже не заметив этого, и упустила пустого. Вместо того, чтобы сразу нормально сражаться, ты вела себя, как идиотка, и потеряла почти все духовные силы. Ты не смогла нормально защитить Иноуэ, из-за тебя пострадал Чад, и тебе не хватило мозгов дождаться окончания шоу Канноджи, так что мой импульсивный брат узнал о твоëм существовании. От тебя одни проблемы, Кучики Рукия, и мне плевать, какие у тебя связи и насколько благородна твоя семья. Хочешь что-то сделать для меня? Сходи в свою академию ещë раз, а лучше просто забудь о том, чтобы быть шинигами. Но этого ты делать не будешь, так что просто восстановись и навсегда покинь Каракуру.       Рукия ненадолго замерла, а потом обняла себя руками и с трудом выдавила улыбку. — Вот как. А я всë думала, что Урахара имел ввиду, когда назвал тебя «немного прямолинейным». Что бы я ни сказала, тебе будет без разницы, верно?       Куросаки кивнул, и шинигами помрачнела ещё сильнее. — Мне жаль. Я виновата в травмах твоих друзей, виновата, что растерялась и допустила ошибку. Ты прав, я слишком неопытна для этой должности. Клянусь, что вернусь в Общество Душ как можно быстрее. И… Спасибо. Что помогал мне, даже если ненавидел. Я и правда не справилась.       Отлично. Приятно знать, что она сама осознаëт свои ошибки. Настроение Куросаки сразу улучшилось, и он свернул к автоматам с напитками, даже купив шинигами сок на радостях. — Раньше надо было думать. И не пользоваться связями для карьеры. Никогда не думала, что к статусу прилагаются обязанности? Или ваши благородные семьи игнорируют эту маленькую деталь?       Рукия покосилась на сок, как на флакон с ядом, но всë-таки взяла. — Я приëмная дочь благородного клана Кучики. Глава женился на моей сестре, а после её смерти нашëл меня и объявил, что станет моим старшим братом. Так что ты переоцениваешь мою значимость в их глазах. Я просто кусок чужого завещания.       Куросаки Ичиго не был готов к этим откровениям. Они вообще были не очень уместны, учитывая всю ситуацию, и он не знал, как реагировать. Но, если это правда, то девочку даже жаль. И это, на самом деле, многое объясняло. — Какая прелесть, — даже он слышал папины саркастические нотки в собственных словах, но не собирался смягчать тон. Нежность он тратил только на близких. — Рисковать жизнью ради того, чтобы что-то доказать людям, которые считают тебя пустым местом. Верх гениальности. Где твоя Гордость Шинигами?       Рукия не ответила. Она молча крутила трубочку, прежде чем вставить еë в упаковку и сделать глоток. — Это желание моей сестры. Не знаю, о какой Гордости вы всë время говорите, но если это значит наплевать на еë волю, то я предпочту отказаться.       Куросаки почувствовал, что начинает злиться. Разговор свернул куда-то не туда, и он вообще не должен был слушать все эти бессмысленные откровения. — Еë желанием было пристроить тебя в тëплое местечко, что она и сделала. Гордость Шинигами твоего брата заставила его принять тебя. И пока что ты не сделала ничего, чтобы оправдать доверие обоих. Отказаться от Гордости? Если ты говоришь об этом так легко, то у тебя еë никогда и не было.       На этом Ичиго посчитал, что разговор исчерпан, и направился в школу. Уроки скоро продолжатся, ему следует поспешить. Но только вот Кучики Рукия, разозлëнная его словами, не собиралась поддерживать такое решение. — Ты знал о брате Орихиме и не сделал ничего, чтобы помочь. Это укладывается в твою Гордость Квинси?       Нет, совершенно возмутительно. Куросаки даже поверить в это не мог. Он сделал всë, чтобы Иноуэ осталась в живых, и она осталась. Кто, по мнению шинигами, сохранил еë духовную цепь целой? — Я эхт квинси, который способен загнать меноса гранде в гарганту одним выстрелом и который должен полностью отказаться от своих сил, чтобы меня не убили за нарушение договорëнностей. А ты просто мелкая шинигами, которая сама не знает, чего хочет, и тратящая жизнь на погоню за чужими ожиданиями. И что-то я сомневаюсь, что их предъявлял тебе твой брат. Даже не пытайся нас сравнивать. Итог в любом случае не в твою пользу.       Шинигами запустила в него сок, от которого он тут же увернулся. — По крайней мере, решения я принимаю сама. Я здесь ненадолго, но уже успела выучить твоë рабское расписание, заимствованные фразочки и страх перед нарушением правил. Хоть раз ты что-то делал самостоятельно?       Куросаки всë-таки обернулся. — Спас тебя и призвал лук, чтобы очистить Каракуру. Живи с этим вечность.       И ушëл, пока они не подрались. За себя-то он был спокоен, а вот взрывная шинигами может и приложить чем-нибудь потяжелее пачки сока.       Всë-таки хорошо, что они живут изолированно от Общества Душ. Квинси и шинигами слишком разные, чтобы найти общие точки соприкосновения.       Кучики Рукия избегала его до конца дня, что было терпимо, если бы она не переманила всех его друзей. Ичиго цыкал, привычно присматривал за Иноуэ и учился, пытаясь вернуть себе хладнокровие и равновесие. Надо всë-таки на новые кулинарные курсы пойти. Освоение итальянской кухни должно прочистить ему мозги.       По дороге домой Урью пытался обсудить вчерашнюю охоту, а потом вспомнил, что хотел зайти за нитками, и умчался в круглосуточный магазин. Они шли из его мастерской, где брат обшивал Куросаки и собирался сделать ему новые джинсы, так что Ичиго только улыбнулся и пожелал ему удачи. Всë-таки у Исиды талант, настоящий и невероятный — квинси всем сердцем желал, чтобы он добился успеха, и папа признал его увлечение.       Рюукен, будто почувствовав, что старший сын думал о нëм, сидел на кухне и потягивал кофе. Куросаки тут же бросился на кухню, чтобы сделать поздний ужин, но был остановлен взмахом руки. — Потрать время на подготовку к контрольному срезу. Ичиго… Много странных вещей творится в последнее время. Есть ли что-то, что я должен знать?       Парень вспомнил обо всëм, что происходило в его жизни после того, как под их окнами чуть не умерла Кучики Рукия. Тогда он просто считал еë ничтожеством — сейчас понимал, что это была одинокая, брошенная девочка, взвалившая на себя ношу, которую не могла нести. Чувство жалости усилилось, и Куросаки пришлось напомнить себе об убитых предках, чтобы избавиться от неë поскорее.       Ещë в голову лез Кон, Чад, а крест приятно фонил остатками силы. Перевязанные пальцы не болели, мышцы восстановились, и сейчас только эфемерное ощущение в запястье напоминало, что всë было правдой. Но рассказать об этом? Нет. Не стоит никого волновать. — Нет, папа. Ничего важного. Как дела в больнице?       Рюукен закатил глаза и скривил губы. — Как обычно. Идиоты, приносящие одни проблемы.       Ичиго налил себе какао и сел рядом, слушая очередную историю. Нападение пустых не прошло бесследно, и к ним поступило много больных, требующих нескольких семейных рецептов и небольшого состояния. Они сидели до глубокой ночи, обсуждая разные случаи, пока кое-что не стало очевидным.       Урью до сих пор не вернулся домой.