Сцены жизни двух идиотов

      Айна театрально положила лицо на руки и принялась часто моргать. Гульдана с тяжелым вздохом начала свой откровенный монолог. А сердце сильно щемило, будто она снова была той юной и неопытной девчонкой, которая готова была отдать всю себя человеку, сделавшему ей больнее всех. - Это была она. Мы были однокурсницами, познакомились на математике, злосчастной. Она была высокой, красивой длинноволосой девушкой. Еще и умной к тому же. А я ни черта в математике не понимаю, до сих пор. Ну и спросила ее скинуть мне решение домашки. А она реально скинула. Потом мы с ней общались пару месяцев, и она неприкрыто со мной флиртовала. Но я не понимала в шутку или всерьез. - А кто призналась первой? - Не я, конечно. Я тогда вообще не знала, что мне нравятся девушки, а она взяла и поцеловала меня. Мы стали такой универской парочкой, вместе с первого курса. Она была для меня всем миром. Но на четвертом курсе я узнала, что она мне изменила. Так тупо. У нее на шее засос. А я точно его не ставила. - Серьезно? И что ты сделала? - Мы сразу расстались. Я не ожидала такого. Думала, что она та самая. - Мне очень жаль. - Не ты ведь тот засос оставила. - Я не думала, что все на столько плохо. - Я тоже. Я думала, что с ней мы точно под венец. Планировали даже поехать в Америку, чтобы расписаться. - Поэтому ты так боишься серьёзных отношений? - Наверное. Даже отрицать не могу. - Но вообще мне кажется, это нормально, что не все отношения заканчиваются свадьбой. И раз вам с Айлин хорошо вместе, то зачем еще о чем-то думать. Не парься. - Да, я пытаюсь. Но она ведь хочет чего-то серьезного.       Айна долго пыталась отвлечь девушку от своих темных мыслей. Только из раза в раз, как заевшая пластинка: «пытаюсь». Даже, когда они шли вдоль проспекта, где каждая кафешка была украшена новогодней мишурой или елями. Они дошли до перекрестка, и там была установлена огромная елка и мерцающая фотозона. Гуля пыталась натянуть на себя лицо, как это делает на работе. Снова улыбка, чтобы на фото не выглядеть, как унылое говно. Айна на заднем плане корчила рожи. И тут улыбка стала более естественной, и они уже вместе делали смешные лица.       В желтом свете остатки снега выглядели даже как-то романтично. Пары с детьми и без под руку двигались по улице, смотрели друг на друга любяще, кто-то выгуливал, с  не очень радостным видом, своего питомца, который нырял в небольшой слой снега, потом отряхивал мохнатую морду и копался в грязи. Будь Айлин рядом, она бы притянула ее к себе и поцеловала бы смущенное лицо, пока этого никто не видел. Но в следующий раз она почувствует вкус ее клубничного блеска только через месяц.       Месяц тянулся долго, как жвачка, прилипшая подошве, растягивалась при соприкосновении с горячим асфальтом. На улице по какой-то причине было холодно настолько, что приходилось поверх укладки натягивать капюшон, за что ее безжалостно ругал Арс и портил ей прическу, когда было особенно холодно, и насильно застегивал куртку. Еще хуже приходилось надевать шапку, после которой все старания возле зеркала были насмарку. Но был один плюс из-за холода Арс чаще ее будил и подвозил до ее станции метро. И в отплату его доброте Гуля готовила что-то вкусное, чтобы по приходу домой он улыбался.       Особенно ему в сердце запала лазанья, на которую Гуля убила весь вечер, но его протяжное блаженное мычание, когда он попробовал блюдо, стоило стараний. Он всегда хвалил ее еду, но именно лазанью он похвалил на два раза больше обычного. Даже остался на кухне и перемыл всю посуду, которая осталась после соусов и посуды для выпекания.       Но в прочее время он выглядел вымученно. Особенно с утра перед завтраком. И вечером после ужина. Он чаще закрывал дверь в свою комнату, и допоздна клацал по клавиатуре. А утром как ни в чем небывало скидывал с кровати девушку, потому что она в десятый раз просила дать ей минутку поспать. Это было самой нелюбимой частью дня, но после третьего дня такого пробуждения, она уже запомнила, что терпения у него было недостаточно, чтобы дожидаться ее самовольного подъема. Поэтому еле себя заставив, она подняла свое тяжелое тело и быстро умывшись пошла приводить себя в порядок.       Когда дело доходило до слова «девушка», Арс удалялся из разговора, будто его рядом и не было. И не важно было говорила Гуля о Лин или о его ситуации на личном. Он просто уходил от разговора.       Тем временем в любую свободную минутку Гуля набирала Лин. Она любила видеть ее в домашнем, она выглядела мило, настолько, что хотелось как можно скорее переехать к ней, чтобы видеть ее такой не через экран. Дома она часто заплетала косы, за которые ее любили тянуть младшие братья и сестренка. Такие же милые на вид, как и она сама, хоть все и были очень друг на друга не похожи. Они мило махали через экран «подружке сестренки». И потом что-то на своем детском языке спрашивали, но Гуля обычно просто не понимала. В этот момент Гуля была уверена, что все будет хорошо, она была готова отбросить свои страхи. Слишком сильно была в этом убеждена. Ей нужно было только дожить до ее возвращения, тогда все точно будет идеально. Но это будет значить оставить Арслана в его сожалениях. И с приближением дня, когда Лин вернется в город, времени на решение вопроса становилось все меньше.