Будущее поправимо прошлым

Джимми почти никогда не был удобным ребёнком, почти никогда не был тихим, почти никогда не был за себя отвечающим. Разве что только, когда-то давно, далеко в прошлом, но точно не сейчас и никогда более. Громкий, бунтующий, наглый, злой, безответственный. Своим характером он защищал себя, пускай и отвергал немногих нормальных людей. Лучше уж он проживет эту жизнь в одиночку чем все эти "любовь" и "дружба". Кому это вообще нужно? Джимми говорил все прямо, не скупился на маты, и часто влезал в драки. Ему было чужда ударить девочку, и совершенно наплевать на чужое мнение. Он выживал. Он растаптывал в себе все человеческое, чтобы перестать быть жалким, растаптывал, в надежде что его это не растоптает потом. Кёрли нравилось общаться с Джимми, это было заметно даже не зная всех подробностей, было достаточно просто взглянуть. Нравилось ли Джимми общаться с Кёрли? Он задаст себе этот вопрос еще очень много раз. Кёрли был, чуткий и понимающий, пускай и часто мог довести Джима своим мягким поведением до ручки. Кёрли - это единственный человек, которого не отпугнул характер Джимми.

***

- Думаешь, я не знаю -ик- где ты шлялся? - Ты опять набухался? Не надоело случаем уже? - В глаза мне смотри, щенок. - Ты для начала встань прямо. Его грубо схватили за предплечье. - Думаешь, нашел себе дружка и теперь -ик- жизнь наладится? Нихуя. Ты мой раб, моё жалкое ничтожество. Ты застрял здесь навсегда и никуда я -ик- тебя не выпущу. Ты всегда будешь здесь, рядом. - Отпусти меня. - Ты моя копия Джимбо. Поверь, ты вырастишь и станешь таким же как я. Даже хуже чем я. И никто тебе с этим не поможет. Вырвавшись из некрепкой хватки резким движением, он ушел, желая поскорее раствориться в пределе своей комнаты. Последние слова отозвались гулом в голове. Нет. Он не станет таким как он. Никогда не станет, никогда.

***

ВНИМАНИЕ! ДО СТОЛКНОВЕНИЯ ОСТАЛОСЬ 1а.е. ДЛЯ КОРРЕКТИРОВКИ КУРСА РЕКОМЕНДУЕТСЯ ПОВЕРНУТЬ В ЛЕВО НА 5а.е.

***

- Ыьх!! – живительный воздух просочился в дыхательные пути, опаляя жаром и принося немного спокойствия в бьющее от адреналина сердце. – Ыхыьх!…КХ! – что бы в ту же секунду заставить разойтись в громком кашле, который с каждым оборотом всё больше напоминал процесс избавления от собственных лёгких. Перевернувшись на бок Джимми с нескрываемой досадой обнаружил, что относительно мягкая под ним поверхность закончилась и в ту же секунду по всей комнате прошёлся достаточно громкий «бум!», а в месте с ним и кряхтение, сочетающее в себе что-то между «пиздец-сука-блять» и «да ну ёб твою ж мать», прерывающееся кашлем. На то чтобы привести себя в норму ушло около минуты, только тогда он смог отдышаться по нормальному. Глаза и мозг не хотели синхронизироваться друг с другом. Джимми никак не мог понять, где он находится, но уже отметил то, что в помещении прохладно и что пол сделан из какого-то дешёвого дощатого покрытия, кажется он даже почувствовал пару гвоздей, вбитых в него. Ощущения были слишком острыми, вынуждая корчатся даже от малейшего раздражителя, как если бы все его чувства выкрутили на максимум через пульт управления. С большим трудом, но Джимми всё-таки поднялся, перетерпел потемнение и рябь в глазах и, привыкнув к темноте, наконец лицезрел: перед ним однокомнатная хата, по-другому не назвать, с одним диваном, с которого он благополучно свалился, одним столом, парой табуреток и где-то в углу затесались шкаф с тумбой. По полу были разбросаны всякие бумажки, одежда и прочий мусор. Где-то дальше было разделение: на кухню и в коридор, где были зеркало и дверь в ванную, а чуть дальше дверь на выход. Однотонные стены, облезлая мебель, почти отвалившиеся плинтуса, запах странной сырости и разводы на потолке. Жилище было в, мягко говоря, плохом состоянии. Из гортани просилось наружу вопросительно-недовольное: «Ну и где я?», но оно так и осталось не сказанным. Пройдя немного вперед стараясь не наступать на валяющиеся в округе предметы, до ушей донеся жалкий скрип полов. Но к удивлению Джимми, в свете луны и фонарей с улицы было даже как-то по-особенному приятно здесь находится. Кажется, это один из тех немногочисленных моментов, когда он позволил себе расслабиться. От чего-то квартира казалась знакомой, даже, в каком-то смысле близкой душе, пускай и вызывала максимальное отторжение к себе целиком и полностью. Двоякое чувство. Джим прошел еще дальше, всматриваясь в уже все больше отступающую темноту. Возможно, это странно, но в голове было необычайно пусто и тихо. По крайней мере, для слишком шумного, даже у себя в голове, Джимми, такая тишина точно казалась странной. Но он соврет, если скажет что ему неприятна такая тишина. Чем больше Джимми бродил по квартире периодически заглядывая в разные ящики и шкафчики, тем больше недоумевал. В памяти начали всплывать мутные обрывки с вещами здесь находящимися или вовсе из этого дома.       «Словно я здесь уже был..» Проведя рукой по тумбе можно было понять что пыль здесь не вытирали уже как месяца два, да и что уж, раз на полу сколько всего разбросано, на вряд ли стоит ожидать порядка на полках в тумбах и шкафах. Полы продолжали жалко поскрипывать под весом Джимми, хоть тот и старался идти тихо, почти на цыпочках. Зачем - он и сам не мог объяснить, просто делал это на подсознательном уровне. Кухня с виду была чуть более приятной, нежели чем зал-спальня. Посуды в раковине не было, да и лишних грязных приборов не наблюдалось, хотя стол был в каких-то крошках. А так: полки как полки, кастрюли как кастрюли, в общем и целом обычная кухня. Жилище всем своим видом говорило, что здесь кто-то живет. Вот только кто? И как Джимми оказался здесь? Голова начала побаливать и он оставил свои вопросы на потом. Коридор встретил своей темнотой и пустотой, свет включить все таки пришлось. Лампа помигала пару раз, но все таки осветила своим блеклым светом помещение. Сразу же в глаза бросилось приличного размера зеркало. Видок у Джимми был потрепан: красноватые глаза, мятая одежда, волосы гнездом. Замечательно просто. Приложив руки к лицу и протерев глаза желая смахнуть остатки былого сна и непривычность к свету, Джим понял что вообще не помнит ни вчерашний день ни позавчерашний. Отлепив руки от лица он все-таки заметил календарик и часы выше. Стрелки показывали "3:25", а дата жирным шрифтом гласила "25 ноября. Среда". Интересно, это уже за сегодня или все же еще за вчера?  Постепенно в голове появлялись мысли, моменты, хоть что-то, что разбавляло тишину. По крайней мере, в голове. Не покидающее его сомнение и ощущение того, словно Джимми на все сто знает это место - напрягает Ему потребовалось чуть больше двух минут, чтобы после наконец допендрить:       «Бля… так это ж моя халупа.» Вот и сложился пазлик. Похлопав глазами и осмотрев с коридора квартиру еще раз, сомнений больше не было. Слишком привычно для глаза выглядела обстановка, словно Джимми сам разбрасывал свои вещи. Теперь то понятно, почему его не покидало ощущение чего-то личного, собственного. Неожиданно для себя же, но Джимми произнес свои мысли в слух: - Пиздец, я думал, что здесь чище… - это было не громче шелеста листьев с улицы, шепот, который еле-еле дотягивал до "громкого". - После этого чистюли Кёрли всё теперь кажется… Замерев на месте Джимми впал в ступор. Впервые произнесённая фамилия отчего-то показалась далекой и чужой, но в то же время такой близкой и родной… Мало по малу, но он начал вспоминать — аккуратные черты лица, привлекательные изгибы и форму тела, тембр голоса, особенности характера… вспомнились блестящие голубые глаза, золотистые кудряшки и задорный смех. Постепенно, вспомнился не только Грант, но и весь остальной экипаж. А за ними и корабль. Тулпар. В голове не укладывалось: как можно забыть людей, с которыми работал уже около пяти лет, не включая Дайске и ещё более странно понимать, что пришлось и в правду поднапрячь мозг что бы вспомнить. С чего это вдруг деменция начинается в двадцать девять лет? Но тут сознание посетила другая мысль:       «А было ли это все? Космос, корабль, экипаж, капитан?» - Мне же.. не могло это всё присниться. Верно?? – показалось, словно от стен полупустой квартиры отрекошетило эхо. Собственный голос показался чужим, впервые за всё это время Джимми заговорил достаточно громко чтобы нормально услышать себя. Хриплый, надломленный и совершенно неуверенный, он не узнавался своим же владельцем. Джимми всегда старался говорить грозно, чётко и громко. Таким образом он почти всегда был в выигрыше перед слабыми телом и духом людьми, ну или поддерживал перед другими видимость того, что плевать он хотел на какие-то там предупреждения, угрозы и прочее, он абсолютно уверен в себе и своих возможностях. Очень часто даже сам Джимми этому верил. Точнее, предпочитал верить. Никогда в жизни он не признает себя слабаком ни в каком из спектров. Даже если окажется неправ. В основном его «лучшими друзьями» были гнев, зависть и скука. Реже проявляли себя тревожность и печаль. О таких эмоциях как радость Джимми с детства попытался забыть, в его жизни никогда ничего хорошего не случалось, так что даже ждать не надо. Страх же посещал нервную систему редко, но метко, и Джимми ненавидел моменты, когда это происходило. Включался чертов инстинкт самосохранения, который всеми силами поддерживал его никчемную жизнь. Во время приступов страха сложно сосредоточиться, сложно думать, сложно контролировать себя и то, что происходит вокруг. Прямо как сейчас. Как бы сильно он не хотел прятать от всех, включая себя, свои слабые стороны, далеко он убежать от этого не смог. Воспоминания вернулись все и разом, и это было просто невыносимо. Острой болью завыли виски, а за ними вся голова, перед глазами – последние месяцы на их проклятом грузовом корабле. Ему показалось или над ухом позвучал выстрел? Ноги подкосились – пришлось сесть – откровенный страх перед происходящим застал врасплох, всё-таки он даже перед самоубийством не чувствовал ничего подобного. Наверное, полностью его покинули ощущения, чувства и здравый смысл, когда Джимми решил с голодухи сожрать кусок ноги его бывшего товарища и капитана, а затем еще и его же собой накормить, чтоб не помер за отсутствием еды. А может и ещё раньше, черт его знает. Дыхание сбилось, а в голове начала твориться полная вакханалия.       «Неужели всего этого не было? Это был сон? А если было? Это получается ад такой или что? Или это было будущее? Бред какой. Но если это был сон получается никакого Гранта Кёрли никогда не существовало? Ни Ани, ни Дайске, ни Свонси? Никакого Тулпара и Pony Express? Или же…» Череп раскалывался на мелкие-мелкие осколки, Джимми бы мог поклясться, что чувствует их на физическом уровне. Позабытый привкус на языке заставил тело мелко задрожать. К горлу подкатила тошнота. Не успев даже хоть что-то предпринять, Джимми болезненно согнулся позволяя опустошить свой желудок. Однако, он и так был пуст. Его стошнило водой и желудочным соком, но это не помешало организму продолжать выворачивать Джимми, не оставляя ничего кроме как чувствовать кислоту, что опаляет стенки глотки. Чем-то смахивает на ебучий ополаскиватель для рта, и вовсе не вкусом, а своей едкостью. Приступы рвоты прекратились, но, судя по всему, могли начаться в любой момент. По телу прошёлся табун мурашек, в комнате слишком холодно. Или это его температура тела понизилась? Дрожь по всему телу начала стремительно нарастать, больше всего отдавая в конечности. Теперь это было больше похоже не на малую лихорадку, а на настоящие конвульсии, настолько сильно Джимми трясло. Воспоминания того, что происходило на этом треклятом корабле и каким там был Джим в последние месяцы их существования - ужасали. Вместе с чувствами, эмоциями и прочей ерундой к Джиму оказывается, ещё вернулась и часть рассудка. Осознание этого радости как таковой не прибавило: он как был долбаёбом с психическими отклонениями, так им и остался, просто теперь его вместо возможной психбольницы ждёт тюремная камера, ведь сейчас он как никогда вменяем. И теперь за все случившееся, трезвая голова включила сирену, одновременно с этим будя персону о которой Джим уже давным-давно забыл. Совесть. Скручивая внутренности, она отзывалась острой болью в висках и на кончиках пальцев. В горле застрял ком из наждачной бумаги, челюсть свело от напряжения мышц, а зубы звонко постукивали друг об друга. Маленькие иголочки впились во все тело, вздернув голову к верху, Джимми почувствовал как носу неприятно защипало, а глаза моментально обожгло. Бестолковая влага скопилась в уголках глаз и пару капель все же сорвались с ресниц. Джимми был больше вне контроля над своим телом. От разочарования и полного понимания ужаса своего положения появилось через чур резкое, но от чего-то сильно навязчивое желание что-то ударить… или избить? Нет. Хотелось что-нибудь конкретно разъебать. И желательно в щепки. Разъебать так, словно от этого зависит то, что случиться с ним дальше. Рвано покрутившись вокруг себя, ища хоть что-нибудь, что помогло бы утихомирить нервы и расчесать руки, в поле замыленого зрения попало зеркало. А от туда черными дырами смотрело чудовище в обличии него самого. Смотрело и улыбалось. Изо рта отражения стекала не то черная, не то бордовая жидкость, пачкая футболку и капая на пол, и либо Джимми сбрендил, либо и в правду слышит глухие звуки капель. Паника сковала все движения, и ему не осталось ничего кроме как затаить дыхание и смотреть в ответ. Смотреть на то во что он превратился. Во что ему было предрешено превратиться. Прошло несколько секунд и они показались Джиму как никогда долгими, ни один из них не предпринял ничего.  Он отвел взгляд буквально на секунду, всего на одну сраную секунду как в отражении уже и не было никого. Только он сам. Уставший, помятый и до смерти напуганный.       Больно

Почему ты не умер?

Сжатая пружина рано или поздно выскочит.       Больно

Умри!

Короткое замыкание спровоцировало возгорание.       Больно

СДОХНИ!

С отчаянным воплем Джимми схватился за голову сжимая волосы так словно был готов вырвать их со скальпелем. Это было натуральной истерикой, он переходил с высокого тембра на низкий, скакал по интонациям, и метался от смеха до плача, лаконируя с однотонным воем. Восполненный мозг просто не успевал понять, что вокруг него происходит. До ушей донесся интенсивный стук по железу. Все звуки, вместе с нарастающем звоном смешались воедино, являя собой сумасбродную, безумную мелодию. Выгнув позвоночник, Джимми замахнулся и с резким разворотом ударил куда-то вперед. И не прогадал на мишень, кстати. На пол посыпались звезды, по крайней мере, при виде осколков битого стекла и былого зеркала он мог бы их так назвать. Рваные вдохи и выдохи дарили надежду на, хотя бы минимальное восстановление дыхалки, но к сожалению они все крошились в пыль после очередной попытки отдышаться и очередного провала из-за каких-то рандомных нечленораздельных звуков выходящих из него непроизвольно и сбивающих настрой. Такие звуки обычно издают дети после долгого плача или истерики, потому что вместе с выдохами из разработанной и порядком уставшей гортани подхватывается вибрация откуда то изнутри и почти всегда не по воле самого человека. Взрослые люди, конечно, при должном старании могут подавить в себе такую нежелательную реакцию тела, но Джимми сейчас не особо и отличался от ребенка. Просто на просто не мог взять себя в руки и постараться заткнуться, нет, более того - он не особо то и хотел затыкаться. Оседая на полу, Джимми вдыхает ртом глубоко, почти панически, словно он задыхался а кислород включили только сейчас. Теперь держать слезы было попросту невозможно. Осточертевший звон в ушах наконец начал утихать и теперь более отчетливо стал слышен стук соседей по батарее. Кто-то сверху пару раз постучал по своему полу, отзываясь глухим звуком у него на потолке Лишь бы только сюда не припёрлись. Не готов он был сейчас на переговоры вот прям вообще. Сука, ну нет. Неприятная боль в костяшках заставила поморщиться и все таки обратить на руку внимание. И принять ответственность за свои действия. Кожа была разодрана и можно было заметить маленькие порезы от разбитого стекла. Кровь выступила в свежих ранках, но не скатывалась по костяшкам вниз, просто застыла. Пальцы мелко подрагивали от напряжения тела. С рванным вдохом Джимми облокотился о стену и просто слушал. Он вслушивался в гудение приборов, в шаги кого-то из соседей, в проезжающую на улице машину. Слушал и дышал. Трезвость ума вернулась относительно быстро после такого выплеска эмоций. Расфокусированный взгляд снова поднялся, натыкаясь на календарь. 25 ноября. Среда. Ровно через месяц они всем экипажем улетали в свой последний полет на Турпале. Пусть ему только попробуют сказать вещи паковать. Джимми если и не помрёт к этому времени, то точно сломает себе что-нибудь, лишь бы даже близко не стоять с кораблем и командой. Похоже, Бог все-таки дал ему шанс отыграться. И давайте будем честны: рад ли этому Джимми? Нет. Почему? Да потому что он просто хотел сдохнуть и попасть в своё заслуженное «никуда», а не вот это вот всё. А заслужил ли он вообще даже такой поблажки как «никуда»? Естественно нет. Джимми уже как несколько часов должен гореть в аду, но лучше верить в то, что после смерти ты пропадёшь. Однако, сейчас он здесь. Сидит на полу и чуть ли не молит о том, чтобы все это не было правдой.       «…» Из пучины черноты его разума вывел стук в дверь. Почти агрессивный. Несколько секунд Джим просто таращился на дверь, словно прося ее саму прогнать пришедшего, чего конечно же, никто делать не собирался. И Джим входил в это число. Его эмоционально-психическое состояние было сравнимо с остывшей пюрешкой - такой же холодный и ощущает себя раздавлено. Поднявшись с колен на трясущиеся ноги, и опираясь на стену дабы не свалиться нахрен, Джимми небольшими и тихими шагами побрёл к входной двери, попутно утирая рот, глаза и прочищая горло. Может передумают? Еще стуки. Ага, как же. Пришедший явно дал понять, что уходить не собирается и дверь пришлось все-таки открыть. - Что у вас за шум в почти четыре утра?! - говорящий была женщина, но лица ее Джимми благополучно не увидел и даже не пытался рассмотреть. Или у неё не было лица? - Ну? Мне долго тут стоять?! Может ответите мне что-нибудь? - голос у неё был противный, шипящий.       «Ой, вот только не нагоняйте драмы. Ну пошумел чуток... Ну, ладно не "чуток", но приходить было не обязательно» И вот все заново. Он снова бежит прочь от ответственности. - Прошу прощения, этого больше не повторится. - хриплые слова вылетели автоматом и не успев дать собеседнице даже рта открыть, Джим захлопнул дверь. На лестничной клетке послышался какой-то шоркающий звук, невнятный бубнеж и только после него стало понятно, что незваная гостья пошла обратно к себе. И Джимми тоже пора. Все, чего он хотел сейчас это лечь спать. И желательно не просыпаться более никогда. Уже в лежачем положении он понял как на самом деле устал за прошедшие часы. Свернувшись калачиком и чувствуя наступающий на него сон, сил хватило только на одно:       «Не хочу проживать это снова»