В этот день разбились трое

Говорят, время лечит. Хэ Сюань в это уже не верит. Все стало относительно лучше. Но это лишь в его субъективном понимании. На протяжении последнего месяца он ночевал у Хуа Чена пять дней в неделю из семи. На пару дней он все же возвращался домой, но лишь для того, чтобы его собственная квартира не приходила в запустение. Почти каждый день они засыпали рядом на одном диване под какой-нибудь бессмысленный сериал. На утро Хэ Сюань совершенно не помнил его сюжета. Он также стал просыпаться от тяжести чужих конечностей на себе. Оказалось, Хуа Чэн любитель раскидывать свои руки и ноги по всему пространству или обвить ими подобно осьминогу все что попадется. Будь то подушка, одеяло или Хэ Сюань. Сам черновод тоже стал чувствовать себя гораздо лучше. Он больше не подавлял в себе свои чувства. В конце концов теперь они казались более правильными. Пускай их отношения были скорее платоническими, Хэ Сюаня это все равно устраивало. Хуа Чэн с тех пор стал стабильно ходить на работу. Бедняга Инь Юй даже сбежал в заслуженный отпуск, после возвращения владельца. Чэн его не винил. А вот своих сотрудников, как позже рассказывал Хэ Сюаню, штрафовал почти поголовно. Сегодня был вечер пятницы и Хэ Сюань возвращается домой. Точнее в свой второй дом. Еще по дороге его охватывает чувство неясной тревоги, сродни предчувствию. Пальцы нервно впиваются в руль, а разум затуманен. Где-то позади, будто из-под толщи, ему кто-то сигналит. А он готов проклинать эти дурацкие пробки, этот ужасный день. И то, что поминутно скребет на душе, связываясь в тугой комок нарастающей тревоги. Январь, а снег уже почти сошел, но на дорогах все еще блестит ледяная корка. На ней отражаются огоньки фар и смотря на них Хэ Сюань немного отвлекается. Они завораживают. Как и река, с ее бурными течениями. Хэ Сюань специально выбрал этот маршрут, чтобы еще раз посмотреть на этот быстрый поток воды. Он, как напоминание, что ничего еще не решено. Всё осталось, как прежде. Просто теперь все же легче. Навигатор сообщает о новой аварии. Она где-то впереди, но парень уже слышит вой полицейской сирены. Воспоминания накатывают постепенно. А сухой из-за работающей печки воздух становиться более удушающим. Парень тянется к магнитофону, в надежде, что музыка сможет заглушить чувства. Он попадает на случайную радиостанцию. Но все в мгновение встает на места со скрипучим, искаженным помехами голосом диктора. “Сегодня ровно три месяца с даты крушения пассажирского авиалайнера, унесшего с собой немалое количество жизней” По внутренностям будто бы проноситься тот бурный речной поток. Причина неясной паники всплывает наружу. А в голове пульсирует только одна мысль. “ Только бы не увидел, только бы не в одиночку” Поздно. Он понимает это по телевизору, звуки которого доносятся из гостинной. Он понимает это по разбитому стеклу, на плитке в кухне. Его осколки лежат даже в коридоре, по тусклому свету, доносящемуся из комнаты. Все было слишком хорошо, даже если в глубине души плохо. Сейчас оборвалось даже это мнимое хорошо. Точка поставлена, а кулисы все еще не задвинуты. И сотня любопытных зрителей все еще ждет поклона. Ему снова будет не просто. Но чего он ожидал. И парень шагает в сторону комнаты с прискорбной уверенностью. Единственное, в чем он уверен. Он на своем месте. Дежавю накрывает с головой. Та же кровать, тот же пустой взгляд. Хэ Сюань садиться рядом на корточки. Перед чужим лицом. Ему больше не страшно. Он прочитал с десяток статей по запросу. “Что делать при панической атаке” Хотя сейчас большинство написанного кажется абсурдом. Парень просто не может потерять несколько минут, пока сходит за водой на кухню. Хэ Сюань садиться рядом на кровать, и обхватывает Хуа Чэна за плечи, прижимая к себе. — Я рядом. — Тихо произносит он. Вскоре в тишине комнаты начинают слышаться тихие всхлипы. Хэ Сюань смотрит на бликующие слезы на чужих щеках. Он сидит рядом с самым сильным человеком, кого только встречал за жизнь. Все кажется совершенно нереальным. Осознание того, что он нужен ему никак не стыкуется в голове. Тепло чужого тела почти обжигает сквозь тонкую ткань домашней футболки. Хуа Чэн вцепляется в него в ответ. Он вытирает слезы и выглядит так, будто их никогда и не было. — Я не могу его забыть. — Тихо делится Хуа Чэн. — Что бы не делал. К горлу Хэ Сюаня подступает ком, но он перебарывает его, продолжая смотреть в глаза напротив. Их зрительный контакт почти заменяет слова, но парень все же говорит. — Не нужно. Со временем ты отпустишь его насовсем и тебе станет легче. — Хэ Сюань говорит уверенно. Задумываться, верит ли он в это сам, не хочется.

***

Каждый день за пределами квартиры Хуа Чэна тянется для Хэ Сюаня невыносимо долго. Напряжение не покидает его не на секунду, пока он не пересекает ее порог. В последнее время он почти не ночует дома. Хотя ему удалось уговорить Хуа Чэна записаться к психологу. Они оба в него не верят, но почему-то продолжают надеяться. Парень также часто заглядывает в игорный дом Хуа Чэна. Он редко бывал там ночью, когда залы забиты до отказа, а не один игровой стол не стоит свободным дольше пяти секунд. Обычно парень приходил ранним вечером. Инь Юйа он заставал в зале, готовящим помещение к открытию для посетителей. Остальные работники также были заняты работой, но каждый из них приветствовал Хэ Сюаня как родного. Стоило сесть за барную стойку, как бармен тут же ставил перед ним фирменный коктейль дня с просьбой оценить. Все затраты записывались на счет Хуа Чэна. Тот об этом знал, но все равно был рад видеть друга в своем заведении. Обычно они вместе выпивали еще немного, пока залы не начинали заполняться, а после вместе уезжали домой, прихватив из бара еще одну бутылку. Их совместные походы в магазин приобрели совершенно рутинный смысл. Хуа Чэн все также скидывал в корзину все, что попадалось ему по пути и казалось вкусным и привлекательным. Хэ Сюаню по сей день приходилось оставаться мозгом и поваром этого дуэта. Но лишнего из корзины он никогда не выкладывал. Платили они по очереди. Вскоре черновод тоже стал набирать не нужных, но таких заманчивых вещей, зная что сегодня платить не ему. Это превратилось в игру “кто потратиться больше”. Но последствием были не только летящие на воздух зеленые. Шкафы забивались до отказа, а в холодильнике лежало все больше полу-просроченных продуктов. Диван Хэ Сюаня с каждым походом в магазин пополнялся на одну декоративную подушечку. “ Чтобы ты чувствовал себя как дома” — Однажды сказал Хуа Чэн с невинной улыбкой под презрительным взглядом серых глаз.

***

Даже поворот ключа в замочной скважине до боли привычный, больше не заставляет вздрагивать. Хэ Сюань ждет друга в гостиной. Тот неспешно идет по коридору. Его шаги почти невесомые. Парень останавливается в дверном проеме, выжидающе смотря на черновода. Остается только встать и направиться к выходу За последние пару месяцев это первый раз, за исключением похорон, когда они решают провести свободное время не только в обществе друг друга. Они едут в бар на другом конце города возле университета, где когда-то учились. Там их должны уже ждать Ци Жун и Безликий Бай. После знакомства Хуа Чэна с Се Лянем они собирались гораздо реже, однако инициатором этой посиделки был Ци Жун. Хэ Сюань ожидал увидеть огромный клуб, наполненный толпой людей. Такие места обычно были в стиле организатора. Каково же было его удивление, когда на месте ранее оговоренного адреса оказался небольшой, уютный бар с теплой атмосферой и меланхоличной музыкой, вместо привычных хитовых песен. Стоит только зайти в помещение, Ци Жун активно машет им рукой. Стол как раз четырехместный, а рядом возникает официант. — Виски. — сразу заказывает Хуа Чэн. Следом доносится голос Ци Жуна. — Всю бутылку. — А лучше сразу две. — В своей аристократичной манере добавляет Бай. Официант удаляется. А Хэ Сюань возвращает взгляд к столу, за которым двое из присутствующих сверлят взглядом Хуа Чэна. Парень ждет чего-то простого в стиле “как жизнь, приятель” но напряженное молчание продолжает затягиваться. Черновод надеется, что алкоголь сможет его скрасить, а еще ему хочется верить, что ни один из них не начнет колупать только начавшие рубцеваться раны. — Сегодня все за мой счет. — С наигранным энтузиазмом заявляет Жун. — Хочется хорошо отдохнуть после долгого перерыва. — Ты хотел сказать нажраться? — Высокомерно, но не без доли иронии тянет Безликий Бай. Хэ Сюань всегда удивлялся манере этого парня вести себя как аристократичный ублюдок, при том что никогда нельзя было угадать, какой у него реальный доход. Виски приносят как раз в тему, а отсутствие упоминаний поминок очень радует. Да и вообще отсутствует любого напоминания о прошлом позволяет выдохнуть спокойно. В непринужденной атмосфере они расслабляются все больше. Беседы до жути банальные и порою не связные, когда в дело вступает вторая бутылка, но по большей части вполне безобидны даже совместные воспоминания, о которых кто-нибудь периодически напоминает. Несколько раз за вечер Хэ Сюань ловит на себе пристальные взгляды Хуа Чэн, но никак не может их разгадать. Плавящимуся сознанию это просто не под силу и он очень надеется, что вспомнит и порефлексирует над этим как-нибудь потом. Время перетекает за полночь, атмосфера в баре сменяется. Ци Жун заливисто смеясь рассказывает очередную байку, не то историю жизни, не то выдуманную только что. Бай периодически отодвигает его стакан от края, чтобы его не скинули случайным взмахом руки, а Хуа Чэн слушает в пол уха, подперев голову руками. По просьбе безликого Бая им приносят счет. Он платит из своего кошелька и обязуется вызвать такси Ци Жуну. Холодный ветер бодрит, но не отрезвляет. Земля все еще кажется мягкой под ногами, а голова пуста и в ней летают облака и стелется туман. — Прогуляемся? — Тихо и неестественно осторожно спрашивает Хуа Чэн. Хэ Сюань не удивлен этой просьбе. В глубине души ему тоже хочется подольше задержаться на свежем воздухе. Дорогу он помнит смутно и в основном они просто идут по просторным пустым улицам, освещенным лишь фонарями. В какой-то момент Хуа Чэн забирается на невысокий бордюр и шагает по нему, расправив руки самолетиком. — Знаешь, я чувствую себя таким свободным. Хэ Сюань отвечает ему легкой улыбкой, а сам задумчиво смотрит в небо. Мысли теряются в россыпи звезд и он осознает, что чувствует себя сейчас как никогда свободно. Груз печали, давящий на них обоих долгое время дает пробоины. А этот вечер, пусть и немного пустой и бессмысленный дает надежду на начало новой жизни. Жизнь будто начинает сбавлять обороты и они снова погружаются в привычную рутину. Однако, уже не такими как был раньше. Слишком много за это время было в том числе между ними двумя и Хэ Сюань как нельзя сильно чувствует свою привязанность к Хуа Чэну. Он больше не уверен, что сможет его когда-нибудь отпустить. А нужно ли это? Хуа Чэн соскакивает с бордюра. Для человека, что недавно чуть-ли не проваливался в полное забвение, он двигается очень грациозно. Парень ловит ладонь Хэ Сюаня и переплетает их пальцы. Черновод совсем не против подобного проявления нежности. — Что ты думаешь о смерти? — Вдруг спрашивает Хуа Чэн. Его взгляд внимательный, он ищет ответ где-то на глубине чужой души. Хэ Сюань пожимает плечами. Ему сейчас совсем не до философии, у него мысли среди звезд. — Это конец жизни. — Ты ее не боишься? — Продолжает настаивать Хуа Чэн. Его мысли кажется при нем и именно его здесь тянет на философию. Парня терзают смутные сомненья, что подобный диалог у них уже был. Но что он ответил тогда, уже не вспомнит. — Она неизбежна. Главное успеть сделать все что хочеться, до ее окончания. — Думаешь, не стоит искать смысл жизни? — Чен озадаченно наклоняет голову вбок, но сейчас это выглядит довольно комично. — А что по твоему смысл жизни? Любовь? — Сюань остается все таким же спокойным. — О чем ты мечтаешь? — Знаешь, оказывается бесконечной любви не бывает, она рано или поздно умирает, а второй остаётся жить с этой утратой — На лице Хуа Чэна проступает едкая усмешка, но слова совсем не режут слух. — Я просто хочу, чтобы ты не умер раньше меня. Не хочу хоронить еще и тебя. Хэ Сюань ничуть не смущается, что упоминают его смерть. Он не пытается найти в этой фразе подтекста и совершенно за нее не цепляется. Но для себя осознает, что и сам бы не хотел жить без Хуа Чэна. О чем впоследствии и говорит. Лицо парня в мгновение веселеет, он просто заявляет: — Тогда нам нужно умереть в один день. Звучит как тост. Нам нужно выпить за это. — Хватит уже алкоголя. — Жалобно тянет Хэ Сюань. — Тем более понижать градус будет опасно, а у тебя в домашних запасах разве что пара банок пива. — Зануда. — Толкает его в бок Хуа Чэн. На деле же Хэ Сюаню просто не хочется забывать этот вечер и этот диалог.

***

Квартира розит духотой и сухостью, когда они вваливаются туда после морозной улицы, слегка застревая на пороге. Хуа Чэн разувается первый и идет распахивать окна в кухне и гостиной. Хэ Сюань немного против, но решает ничего не говорить. Он снимает свое пальто. Кожа ощущается липкой. Парень находит Хуа Чэна в гостиной, тот сидит на диване, скрестив ноги по-турецки, и выбирает, какую песню поставить. — Я в душ. — Коротко сообщает Хэ Сюань, пока выкладывает вещи из карманов на край дивана. Парень ловит на себе пристальный взгляд и посылает ответный с большими нотками непонимания. — В душ и без меня? — С наигранным разочарованием выдает он. Черновод усмехается и слегка закатывает глаза. Он идет в ванную. Дверь туда не закрывается на замок, сломана еще со времен жизни здесь Се Ляня, чинить ее никто не собирается. С этим Хэ Сюань тоже успел смириться и теперь не обращает никакого внимания. Он сбрасывает с себя вещи, а после забирается под теплый поток воды. Она почти горячая и приятно пощипывает кожу, унося с собой всю грязь. Капли стекают по волосам и Хэ Сюань только начинает расслабляться. Пока не слышится щелчок открывающейся двери. Парень замирает на секунду. Бежевая штора скрывает его от нежданного гостя. — Не помешаю? — Бодрым тоном интересуется Хуа Чэн. Впрочем его уже ничего не остановит. — Молчание знак согласия. Слышно, как с него падает одежда, она совсем небрежно приземляется на пол. — Я нам тут домашние вещи принес. Хэ Сюань в полном замешательстве и его молчание подразумевает лишь отсутствие связных слов, а вовсе не согласие. Хотя может он совсем не против. Однако не показывает это, когда Хуа Чэн забирается к нему. Вода на парня совсем не попадает и его кожа покрыться мурашками. Хэ Сюань мельком успевает осмотреть его тело, прежде чем поднять взгляд. И в очередной подчеркивает, что его оно и вправду почти не имеет изъянов. Они сталкиваются глазами. Неловкость давно похоронена между ними. Есть только манящие губы и немного плывущие сознание. Парни знают друг друга настолько, что абсолютно уверены в том, что думают об одном и том же. Хуа Чэн тянется первым и целует нежно, но так глубоко. Он обвивает руками талию Хэ Сюаня, прижимаясь ближе. Черновод отвечает, однако у него в голове навязчивой мыслью пульсирует чувство дежавю, пусть в прошлый раз все было совсем по-другому, однако последствия всегда могут повториться. Поначалу ему хочется отстраниться, сбежать куда подальше. Но он не может пересилить себя и остаётся, чтобы довериться своему внутреннему чутью. Они целуются страстно и жадно. Хуа Чэн продолжает напирать, так что Хэ Сюаню приходится навалиться спиной на стенку. Плитка душевой все еще холодная, зато руки Хуа Чэна на контрасте с ней теперь кажутся необычайно теплыми. Сам он обвивает шею Чена, зарывается пальцами ему в волосы. Когда они отрываются их губы припухшие, а вода кажется стала гораздо горячее. Теперь парни помещаются под душем вдвоем. Стекающие по лицу капли мешают долго стоять с открытыми глазами, поэтому Хуа Чэн слегка прикрывает веки и преподает к шее Хэ Сюаня. От влажных следов на коже остаются бледно-красные следы, вскоре вода смывает их. Хэ Сюань водит руками по ребрам Хуа Чэна, вырисовывая каждую кость, он всегда может спуститься ниже, но отчего то ждет, пока Хуа Чэн сделает это первым. Его руки плавно скользят по мокрой коже, спускаясь ниже к паху, Хэ Сюань закусывает губу и впивается коротким ногтями в спину Хуа Чэна. Ладонь парня обхватывает его член и проводит по нему до самого основания. — Стой. — Хрипло шепчет Хэ Сюань, как можно ближе прислонившись к уху. Он накрывает свое ладонью руку Хуа Чэн так, чтобы захватить оба члена сразу. Хуа Чэн совсем не против этой идеи. Свободной рукой он опирается на стену в паре сантриметрах от головы Хэ Сюаня. Они вновь сливаются в поцелуе. Темп нарастает до предела. Хэ Сюань полностью отдается ощущением. Тепло комком скапливается внизу живота. Хуа Чэн проводить языком по его мочке уха. И одного этого хватает, чтобы мир начал рушиться. Плеск воды невероятно громкий, она повсюду и не дает открыть глаза. Каждый сантиметр тела чувствует прикосновения и оно того стоит, сколько бы Хэ Сюань не представлял эти сцены у себя в мечтах, не видел во снах. Он кончает первый, почти плавясь в руках Хуа Чэна. Но его рука все еще накрывает руку Чэна. Проходит еще несколько долгих, затяжных мгновений, прежде чем чужое семя пачкает их пальцы, стекает по ногам, уносимое водными потоками. Они стоят под душем еще какое-то время, просто в объятиях друг друга. На языке Хэ Сюаня неприятно покалывает от вертящегося на нем вопроса. “Ты не жалеешь?” Спросил бы он сейчас, но понимает, что это бесполезно. Честно ему сегодня вряд-ли ответят. Хуа Чэн берет с полочки гель для душа и взбивает его в пену, он наносит его на себя, а после прижимается к Хэ Сюаню покрывая пеной и его. Остатки размазывает рукам, мягкими массирующими движениями. К тому моменту, как они вылезают из душа, зеркало уже совсем запотело. Однако еще возможно разглядеть два силуэта. Хэ Сюань застывает, рассматривая отражение двух тел. Это одна из его лучших фантазий. Те, что он возможно даже не мог представить себе в лучшем сне. Хуа Чэн протягивает ему одежду - свою домашнюю майку и штаны. Чего он еще мог ожидать. Парень дожидается, пока Хэ Сюань оденется, прежде чем открыть дверь и пустить сквозняк в помещение. Они вместе ложатся на диван, совершенно не сговариваясь. Хуа Чэн прижимается к Хэ Сюаню, оплетая его ногами и руками. Они лежат какое-то в гробовой тишине, нарушаемой лишь шумом машин, пока Хуа Чэн не прерывает ее. — Переезжай ко мне. — Шепчет он в самое ухо. — Насовсем. Хэ Сюань не отвечает ничего. Он еще до конца не осознает происходящее. Ему сложно поверить, что завтра с утра его не встретит беспристрастный взгляд. И пусть все случившееся и сказанное ранее не было признанием в любви, этого все равно было необычайно много. Намного больше, чего он мог ожидать еще пол года назад. Пусть и отчаянно верил.