Три луны Татуина

      Песок прилип к мокрой одежде, и сухой ветер бил по фигуре, еще больше покрывая ее этими мелкими, похожими на пыль крупицами. Энакин сидел, на песке, прислонившись спиной к скале, опустив руки на колени и смотря перед собой. Он копался в своих воспоминаниях. Этот год он прожил словно тень себя, словно другой человек, но он же оставил в нем след, осознание мира, иное понимание Силы и возможности, о которых он раньше даже не догадывался, ограниченный правилами и условностями. Демон пустыни был простым, он был существом Силы, его орудием, а вот Энакин Скайуокер, столько званий, столько ошибок и обязанностей. Энакин бездумно крутил кольцо на пальце механической руки, откинул голову, стукаясь ей о камень. Это было страшно узнать в каком, именно мире он очнулся, в какой мир он вернулся после всего, что произошло. Оказаться снова перед реальностью и последствиям своих действий. Что его ждет? Или точнее кто его ждет? В мгновение слабости он снова захотел стать Демоном, что ничего не знает и не чувствует, но он сам забрал у себя этот дар Силы неведенья. Теперь ему нужно было совладать со своим страхом неизвестности, он должен надеяться, он должен верить в Падме и Оби-Вана, что они справятся с тем, на что он их обрек, через что заставил пройти. Энакин глубоко вздохнул и закрыл глаза, погружаясь в Силу впервые за этот год, понимая, что с Силой что-то не так, имея возможность сравнить. Она хоть и была в балансе, она была изранена, она кровоточила, стараясь залатать черные дыры пустоты, те, где когда-то ослеплял Свет. Сила все еще вибрировала от жуткой боли, она стенала. Энакин нахмурился, но сейчас ему нужно было найти одно, он схватился за обрывки связей, которые терялись в дали, обрезанные, закрытые, и он не знал, как их дотянуть до тех, кто был на той стороне. Слеза скатилась по щеке, от жуткого ощущения потери. Он должен был их найти. Он не мог в этом мире быть без них. И не позволял себе думать, о том, что было с ними. Оби-Ван не допустил бы гибель Падме, и сам он бы не оставил их семью, он бы все сделал, что бы быть с ними. Он хватался, за то, что услышал первым, будучи еще в пустоте, то, что вырвало его из транса, в котором он был, эти тихие голоса, что в унисон звали его. Он хватался за призрачную надежду, что теперь все будет хорошо, ему только нужно найти свою семью. Энакин резко стянул обручальное кольцо с механической правой руки перемещая на левую, туда, где ему и было место, поднимая взгляд и смотря на песочный бархан перед ним.       Он поднял руку и взмахнул, успев только отвернуться и спрятать лицо, от поднятой песчаной бури. Когда песок осел, а он откашлялся и поднял взгляд, перед ним, несмотря на повреждения и годы пребывания в песке, сверкала в лучах Солнц набуанская яхта. Энакин улыбнулся ему пора домой.       Подняться на яхту, которая хранила столько воспоминаний, было тяжело, но сантиментами и слезами над коробкой от пайка, которым был их свадебный завтрак, нельзя было приблизить мгновение, когда Падме и Оби-Ван окажутся в его объятиях. Энакин сразу прошел в системный отсек, проверяя заряд и оценивая возможности яхты. И они были скудными: питание в яхте все еще было и оно шло на поддержание систем жизнеобеспечения хотя бы на минимальном уровне, и все же починенная голосвязь все еще работала. Энакин несколько часов, пытался направить сигнал по каналу Оби-Вана и Падме, но он не доходил. Мужчина убеждал себя, что его семья просто отключила передатчики, он не мог, он не позволял себе думать и даже представлять худшее. Но это не меняло обстоятельства, что яхта была бесполезна. Энакин еще раз прошелся по яхте, забирая все, что могло пригодится, устраиваясь в тени скалы и приступая к усовершенствованию своего трофейного от джав Барк-спидера, устанавливая на него дополнительные заряды, водную систему, навигацию и даже перенеся с яхты легкие пулеметы. После чего выехал в Западное дюнное море в поисках краулера джав. После усовершенствований спидер стал менее скоростным, но Энакин впервые не гнался за быстротой, отдавая предпочтение выживанию в не приветливых песках Дюнного моря.       На джав он наткнулся на третий день. Не понимая, почему они с такой осторожностью выходят к нему из своей крепости, только когда различил из их бормотания, слово которым они обозначали «таскенов», выругался и стянул с головы накидку, показывая лицо. И тут же пожалел об этом, так как джавы аж подпрыгнули, подбегая, окружая, тараторя, предлагая всякую рухлядь, указывая на стоящий радом с ним спидер, явно сообщая, что тому очень, ну вот очень, нужен проржавевший переключатель скоростей. Энакин призвал все свое терпение, отмахиваясь от надоедливых джав и на ломаном языке, радуясь, что язык таскенов некоторыми славами был родственен джавскому и зная пару слов на «торговом джавском», подключая жесты, постарался объяснить, что же от них хочет. Джавы замолчали, задирая на него головы, сверкая желтыми глазницами защитных очков, после чего собрались в группку, быстро трескоча, указывая на него и разводя руками, недоверчиво мотая головой, или же на оборот, кивая своими капюшонами. Главное Энакин добился своего, один из них отделился от группы и что-то нереально медленно для их вида и почти торжественно проговорил, Энакин не понял ни слова, но жест – кивок встретил улыбкой.       Краулер двигался невероятно медленно, и по подсчетам Энакина они смогли бы добраться до скал и яхты не раньше четвертого дня, а может и позже. Джавы предложили ему разместиться в краулере, что он и сделал, но уже через день джавы его измучили своей настырностью, не переставая предлагать различный хлам. Только одна вещь привлекла особое внимание Энакина, и вызвала волну тревоги и беспокойства, что он несколько долгих мгновений держал ее в руках, не слушая щебет своих попутчиков. Среди мусора у джав, был обнаружен корпус светового меча джедая, но от того как он выглядел, веяло ужасом. Меч был обуглен, оплавились края, как от высокой температуры, а центр корпуса разворочен изнутри, словно внутри взорвался кибер-клисталл. Энакин до сих пор не мог забыть того тошнотворного ощущения, предчувствия, что этот меч эхо, чего-то кошмарного. От джав он мало что мог добиться из слов, но вот их мысли дали ему картинку, пьяного человека, сидящего в кантине и требующего еще выпивки, размахивая этой изуродованной рукоятью, смеясь и похваляясь. Энакин нахмурился этой картине, он плохо разобрал слова человека, понял только то, что он говорил на общегалактическом, как и джава, через чьи мысли он видел это событие, пока тот вытаскивал рукоять из кармана пьяницы и убегал со своей бесполезной добычей.       Суета джав и не самые приятные мысли о судьбе владельца этого меча выгнала Энакина под солнце, идя пешком, не желая мучить спидер низкими оборотами двигателя, а на третий день от безделья мужчина занялся ремонтом всего, что он мог найти у джав. Под конец пути на шестой день, окруженный починенными дроидами и технологическими приспособлениями, Энакин заслужил уважение от джав, выразившееся в тишине, спокойствие которое они ему предоставили, не мешая ремонтировать, только периодически заглядывая к нему в угол. Даже вроде предлагали остаться с ними, на что Энакин только улыбнулся и помотал головой.       О своем предложении джавы забыли, как только прибыли на место и увидели яхту. Они вскрикнули и рванули вперед, по пути сунув в руку Энакина мешочек-кошель, открыв который Энакин увидел горсть тругутов и несколько пеггат и даже пара Галактических кредитов, которые на Татуине были не очень-то в чести. Мужчина понимал, что этого ничтожно мало за останец яхты, но не желал терять время на ненужные споры, предполагая, что этих средств должно было хватить на билет в общественный звездолет. Поэтому не смотря как джавы окружили яхту, радостно потрясая руками, он завел спидер и на полной скорости полетел через скалы и лощину Зелрик в сторону ближайшего города - космопорта. Он снова возвращался в город своего детства, готовясь к плохому настроению и тяжелым воспоминаниям.             

* * *

      В детстве Энакин слышал фразу, что «Пески ускоряют время», на Татуине все текло быстро, жизнь торопилась, все ходило по краю, словно играло в догонялки со смертью. Не успел убрать с Солнц подстеленную тушу и через пару часов она испорчена, а ты голодный и уставший. Не успел убежать, и уже застрелен. Заснул на ночь в пустыне, не озаботившись устройством бивака, и песок засыплет тебя скрывая. Песок поглощал все, стоило кому-то зазеваться. Но это словно не касалось Мос-Эспа. Здесь казалось и не проходило больше десяти лет с того дня, когда мальчик выиграл гонки и покинул эту планету, о своих последующих посещениях города Энакин старался не вспоминать. А город все еще оставался таким же, скользким и опасным как песчаная змея. Его центральная улица извивалась, обрастая многочисленными отростками – переулками, закутками, жавшихся друг к другу глинено-песчаных, с круглыми крышами домов, где можно было пройти только пешком, протискиваясь и не видя, кто прячется за поворотом. Здесь легко можно было пропасть, что бы никогда не быть найденным, когда тело поглотит песок. Все также в воздухе висел запах пыли, озона, разгоряченных тел всех возможных существ и все оттенки аромата пота, что дополняло вонь, портящихся продуктов и гниющих тел мелких животных, которых никто не думал убирать с улиц, предполагая, что их все равно скоро скроет песок. Тот самый, что был вездесущим, забивая нос, уши, рот, нещадно травмируя глаза, он покрывал все, включая пищу и попадал в воду. Все также звуками Мос-Эспа были крики и ругань, звуки драк и выстрелов, что долетали из многочисленных кантин. Все оставалось таким же, каким он помнил этот город. Энакин был уверен, что сверни он на знакомую улочку, пройди до лавки Уотто, тот все также будет там, ворча и бубня. А значит и центральный космопорт находился все там же, где он с друзьями, забираясь на крыши, следили за прибывающими и отлетающими звездолетами.       Он быстро нашел вход в космопорт, подойдя к дроиду, продающим места в звездолете, решая немаловажный вопрос, куда ему лететь. Стоит ли соваться на Корусант, возможно его арестуют в первом же Республиканском порту, ведь он убил столь дорогого и всеми гражданами любимого канцлера Палпатина, который сумел подать себя и влюбить в себя большую часть населения Республики. Энакин не знал, что это за мир, и какое место он в нем сейчас занимает. Перестав себя мучить этим вопросом, он решил действовать по обстоятельствам, куда приведет его Сила, но Сила решила, что ему мало испытаний, поэтому, когда отстояв очередь и подойдя за покупкой места, выяснилось, что нужно предъявить индифицирующий, регистрационный код, без которого не принимается, ни какая оплата, и более того, даже с этим кодом, средств у него было только, что бы перелететь на самые ближайшие планеты и, ознакомившись со списком, все они оказались под властью Хаттов, ни одной Республиканской. Энакин отошел от дроида, под ворчание задерживаемой им очереди, уловив среди бубнежа, в след брошенное: «Мужик, словно правил не знаешь. Где ты был последний год.». Энакин замер, впервые ему были предоставлены временные рамки. Год. От всех этих изменений прошел год. Конечно, он сомневался, что гибель канцлера Республики, точнее кратковременного императора, повлияло бы на планеты Хаттов, но все же, это была первая крупица информации.       Энакин отошел в сторону, где оставил спидер и скрылся в тени, вальяжно облокотившись о стену дома, словно с ленцой ожидая, а сам, осматривая из-под полов капюшона обстановку. Он мысленно ругал завышенные цены на перелет, ворча, что это грабеж, но тут поймал себя на мысли, что он понятия не имеет, сколько должен стоить межпланетный перелет. Он так часто летал между планетами, что это стало чем-то обыденным и естественным, и ни разу он не задумывался, сколько это стоит. У него всегда под рукой был готовый звездолет, который должен был доставить его в любую точку Галактики. Поэтому перестав ворчать, Энакин оценил не самую перспективную в разрешении ситуацию, в которой он оказался. Он мог бы применить Силу и убедить продать ему билет, пропустить на звездолет или дать этот пресловутый регитрационный номер, если бы не одно существенное «но», все работники были дроидами. Поэтому оставался долгий вариант, но верный, или быстрый, но который мог кончится плачевно. Или идти работать и попробовать заработать нужную сумму, желательно с учетом подкупа какого-нибудь работника и получения этого пресловутого номера, или пробраться на звездолет, надеясь, что его не заметят. Энакин никогда не любил действовать медленно, поэтому сейчас рассматривал порт, разрабатывая план по проникновению на звездолет.       План был разработан, и он только дожидался темноты, чтобы начать действовать. До ночи было еще несколько часов и Энакин зашел в ближайшую кантину, выжидая время в самом дальнем углу. Потягивая самый нейтральный напиток, который здесь могли предложить, монотонно пережевывая жесткое мясо песчаных грызунов. Кантина возле космопорта была как всегда оживленная, что некоторые, протискиваясь, натыкались на других, проливали напитки сорились, дрались и тут же мирились за несколькими стаканами выпивки, после чего все начиналось по кругу, ссора и снова драка, пока охранникам не надоедало и они не вышвыривали посетителей на улицу, предварительно вытряхнув из них оплату. Другие покидали кантину или поднимались в оплаченные комнаты в обнимку со смеющимися «ночными подругами», как тактично называла их Шми, пытаясь объяснить маленькому Энакину тонкости этого мира, понимая, что рабу, стоило узнать все раньше, ради своей безопасности и пока это в более грубой форме не объяснили ему другие.       В кантине все было стандартно, но была одна парочка, которая привлекала особое внимание. Энакин чувствовал привычное дуновение Силы в голове и легкий шепот, что он не привык игнорировать, он говорил ему, что стоит присмотреться к ним внимательней. Его взгляд не изменено притягивался к этой парочке, тви'лечка сине-зеленого оттенка кожи и довольно пьяный и сытый с раскрасневшейся рожей человек, по одежде походящий на стражу Джаббы, уже изрядно выпивший, но все еще надеющийся на приятное продолжение со своей собеседницей. Энакин бы не был уверен в таких перспективах, улыбнувшись к кружку, когда девушка достала с пояса считывающее устройство и подсев поближе подсунула его в сумку человека, не забывая подливать в кружку бедолаги крепкого напитка. Когда она встала из-за стола, считывающееся устройство, наверняка наполненное информацией, скрылось у нее за пазухой, а человек упал головой на стол, громко храпя. Энакин усмехнулся, когда поймал ее настороженный взгляд, откровенно говоря, что он все видел, девушка вздрогнула, и в ее глазах полыхнуло мгновение страха, и она поспешила скрыться. И стоило ей скрыться за дверью, как Энакин понял, что именно привлекло его в этой тви'лечке, и он рванул следом, оставляя на столе недопитую кружку и оплату. Она накинула капюшон и скрылась в ближайшем проулке, но Энакин шел ей след в след, не позволяя себе поверить. Нет, он не узнал эту девушку, он не узнал ни ее лица, ни ее манер, но он узнал колье из джапура, что было на ее шее. Оно не было таким же изящным с любовью вырезанным как то, что носила Падме, это колье было массивным, грубым, вырезанным поспешно, тогда была важна не красота, а функциональность. Именно в это колье маленький Энакин вмонтировал глушитель волн, он должен был помешать взорвать рабский чип в теле его подруги детства, когда она и группа похищенных детей, которых готовили к казни бежали с контрабандистами с Татуина. Энакин полностью погрузился в воспоминания и это было его ошибкой, так как за очередным поворотом он наткнулся на наставленный на него бластер. Мужчина вздрогнул:       - Вау, а ты хороша, смогла застать меня врасплох.       - А может это ты плох? Не слишком ли высокого о себе мнения, - зло проговорила тви'лечка, словно невзначай поворачивая бластер, но Энакин усмехнулся, увидев, что он поставлен на боевой режим, она так мягко сообщала, что лучше не шутить. – Чего тебе бродяга?       - Я бы обиделся, но это самое мягкое название, которым, ты меня награждала. Не ожидал, что ты еще вернешься на Татуин, Пала.       Девушка вздрогнула, как и ее рука, Энакин напрягся, готовый уклоняться от выстрела, понимая, что уже слишком заигрался, осторожно поднимая руки, решив показать, что он не опасен.       - Как ты меня узнал?       - О, я узнал не тебя, ты изменилась, стала выше, - Энакин улыбнулся и не удержался, пошевелил пальцами, срывая колье с ее шеи, девушка вскрикнула, отводя бластер и, схватилась за шею, больше не утяжеленную деревянным колье. – Я узнал его.       Энакин развернул колье, в нем все еще был установлен глушитель волн, но был выключен, а девушка напугано смотрела на него, хватаясь за шею. Энакин нахмурился, явно он уже не выполнял свою функцию, опасности его снять не было, разве, что психологической. Энакин протянул украшение назад, когда девушка прохрипела:       - Отдай.       - Извини. Я не собирался его забирать, просто хотел убедиться, что это то самое, - Пала схватила колье, снова надевая его и глубоко вздыхая, уже готовая снова наставить бластер и уже не медлить с выстрелом, как услышала. - Я не забираю свои подарки.       И замерла, медленно поднимая взгляд, в ее глазах плескался шок, а от нее исходили волны неверия.       - Довольно для тебя необычно сентиментально, все еще его носить, но что ж я польщен.       - Энакин? – выдохнула Пала, и незнакомец перед ней улыбнувшись кивнул, девушка вздрогнула, а в глазах мелькнул чистейший ужас, сменившийся шоком и радостью, она порывалась броситься вперед, когда из-за угла выбежал молодой мужчина, он был напряжен, насторожен.       - Ты чего так долго? Быстрее.       Мужчина зло взглянул на того, кто задержал Палу, и из-за которого могла сорваться вся операция. Если бы этот мужчина прошел мимо на улице, то Энакин наверно его и не узнал, так он не походил на маленького мальчика с восторженными большими глазами, черными, как смоль волосами, что не подавались даже Солнцам Татуина, не желая светлеть, разве что смуглая кожа, таковой и осталась, но для Татуина это не было уникальным. Но здесь рядом с Палой, словно все вернулось на годы назад.       - Китстер? – пробормотал Энакин.       И мужчина более внимательно взглянул на незнакомца, нахмурившись, подавшись вперед. Энакин понимал, что он изменился с детства. Да, что говорить, навряд ли он походил сам на себя, домустафаровой эпохи, он чувствовал, что за время кочевания с таскенами его кожа огрубела, ощущал на лице бороду и усы, а волосы стали слишком длинными. Последнее время его мало заботила внешность. Но Китстеру хватило несколько мгновений изучения, что бы на лице отразилось узнавание и тот же самый ужас, что полыхнул в глазах Палы. Это насторожило Энакина, но разбираться с этим явно предстояло позже, Китстер схватил друзей за руки и потянул.       - Быстрее! Все потом!       Пала вроде понимала, что надо торопиться, но Энакин, потянул назад, мотая головой.       - Мне нужно забрать мой спидер.       - Хорошо, - кивнул Китстер. – Слушай, мы остановились в самом начале каньона Нищего, ну там, где скалы образуют ворота, чуть правее подобие грота. Помнишь?       Энакин кивнул.       - Встретимся там?       - Хорошо.       Энакин поспешил к своему спидару, видя, как Китстер утаскивает за собой шокированную Палу.       Это была невероятная встреча, явно предопределенная самой Силой, Энакин все еще не мог поверить, что встретился со своими старыми друзьями, которых даже не надеялся увидеть живыми. Он понимал, что жизнь наверняка изменила их, что они теперь друг для друга незнакомцы, но все же внутри растекалось тепло, от этой встречи. Детские воспоминания делали их ближе и родне, возникая в мыслях, снова став реальностью они стирали эти годы разлуки, словно возвращая то время сложное, полное страха и страданий, но все же счастливое. Энакин гнал спидер к месту встречи, сделав крюк, посматривая на небо, выискивая дроидов слежения. Он не был наивен и прекрасно понял, его друзья влезли в очередные проблемы, и он даже не был удивлен. Когда он остановил сипидер возле скал, то увидел, как друзья спорят. Подходя, Энакин услышал только окончание довольно бурного разговора, который явно велся о нем:       - Ты ведь знаешь кто он! Мы должны ему сказать!       - И как ты себе это представляешь, он кажется вообще без понятия, что происходит!!? – всплеснула руками Пала, пока Китстер мотал головой.       Стоило им его увидеть, они замолчали, а Пала взвизгнула: «Сарлак тебя раздери, Эни, это и правда ты!» и бросилась к нему, повисая на шее, тут же отпрянув сморщившись.       - Фу, от тебя воняет. Ты где был? В стаде бант?       - Почти, - засмеялся Энакин, примерно представляя, как от него разит, среди таскенов и джав, он не замечал, что начал пахнуть, как они и одно купание в подземном озере не смогли сбить запах.       Несмотря на это, Китстер тоже обнял его, прошептав:       - Я верил, что мы еще увидимся. Как бы нереально это не звучало.       Энакин улыбался, разглядывая своих друзей.       - Вы не представляете, как я рад встречи. У меня столько вопросов.       - Издеваешься, - Пала дружески хлопнула его по плечу. – Поспорим у нас больше. Китстер мне все рассказал. Что тут произошло, стоило мне улететь и оставить вас двоих без присмотра. Джедай.       И усмехнулась. Энакин усмехнулся в ответ.       - Давайте сойдемся на том, что у нас у всех уйма вопросов и есть что друг другу рассказать, - поспешно перебил Китстер, словно ему не понравилось, что Пала заговорила о джедаях.       - Да, ты прав, - Энакин решил оставить это наблюдение на потом. – Начнем с главного вопроса. В какое веселье вы влипли в этот раз?       Китстер и Пала в голос засмеялись.       - А ты не изменился, все также считаешь любую неприятность и опасность весельем.       Энакину только оставалось развести руками и подумать, что Оби-Ван бы многое, что мог рассказать о боевом веселье Энакина и его любви к опасности. Что ж думать об Оби-Ване было больно, а его друзьям нужна была помощь и Энакин постарался сосредоточится на текущих проблемах, а они были в очередной раз грандиозны. Его друзья не много не мало решили ограбить хаттов и не только освободить очередную партию рабов, но и партию кредитов, которую везли на том же корабле. Энакин был в деле. Пала и Китстер посветили его в план, и им оставалось пару часов, до ночи, чтобы начать действовать. Это время Энакин посвятил, что бы привести себя в порядок или хотя бы сбить запах, на корабле Китстера, что был спрятан тут же в скалах. Как сказала Пала, если он продолжит так пахнуть, то о них станет известно еще на подходах, или все упадут в отключке от такого аромата.       Впервые за все время Энакин увидел себя в отражении, и выглядел он и в самом деле ужасно, обветренная, высушенная, потемневшая кожа, волосы снова стали на несколько оттенков светлее, но самым ужасным были спутанные в колтуны волосы, которые не стоило даже пытаться расчесать, и он их безжалостно отстриг, когда же очередь дошла до усов и бороды, что жидкими кудрявящимися волосками покрывали всю нижнюю часть челюсти, то замялся. Его прервал появившийся в дверях Китстер с охапкой сменной одежды, он понял, что Энакин собирается сделать и только мотнул головой.       - Не стоит.       - Что я так симпатичней? – усмехнулся Энакин, но Китстер не ответил на улыбку и Энакин тут же стал серьезным.       - В чем дело?       Энакин нахмурился, но руку с бритвой опустил, этот мир в котором он очнулся настораживал его все больше и он не был уверен, что он ему понравится.       - Борода не обманет поисковых дроидов, но все же хоть что-то, даже в этой дыре слышали о генерале Скайуокере, - Китстер вздохнул, Пала была права, их друг без понятия, что происходит и это было опасно. – Мы с Палой считали, что ты погиб, официально говорят «пропал без вести», но прошел уже год, так что даже в голосети все чаще говорят, что именно погиб.       Энакин тяжело вздохнул, притупляя панику, прошептав:       - Все таки год.       Что ж могло быть и хуже, он даже не предполагал, сколько времени отсутствовал.       - Где ты был, что ничего не знаешь?       - Кочевал с таскенами, пока тело и сознание восстанавливалось от ран. Я ничего не помнил весь этот год.       - Сильно же тебя потрепало. Но с таскенами? Явно не курорт для реабилитации.       Энакин только пожал плечами, он сам осознавал, всю странность ситуации, но воспринимал это как свое наказание, как искупление, за содеянное и принимал это решение Силы со смирением, как урок, преподанный ему, что он увидел, таскенов с другой стороны, будучи среди них. Его мысли прервал удивленный и возбужденный голос Китстера, который за это время тоже провел собственные вычисления:       - Подожди, ты оказался у таскенов год назад. Значит, это был ты?! На меня год назад напали таскены, и вдруг из ни откуда появился кто-то кто напал на них, и я смог убежать! Это был ты! Ты меня спас! Спасибо!       Энакин смутно помнил о том, первом мгновении после выхода из транса, значит это был Китстер. Энакин довольно улыбнулся, пути Силы были непостижимы, но иногда они приводили в нужное время и в нужное место. Живой Китстер был тому подтверждением. Парень выбежал с корабля, зовя Палу и эмоционально сообщая, что наконец-то понял, кто был его спасителем год назад. Энакин снова повернулся к зеркалу, откладывая бритву. Все сильнее закручивалось внутри беспокойство. Ему явно предстояло многое узнать.       Энакин желал рвануть на поиски своей семьи, уже прорабатывая план, с чего стоит начинать. Но пока все стремления были отодвинуты, война научила его присмирять волнение, война научила его надежде, когда прерывалась связь с его людьми, когда он видел скрывающегося в дыме битвы Оби-Вана, когда Падме оказывалась далеко, в опасности, без их поддержки. Все это научило его верить в силы своих супругов и в их возможность справится с трудностями, даже когда он не мог ощутить их через связь. Война научила его терпению и долгу, который он никогда не поставил бы выше семьи, но чувство которого все равно было знакомо и требовало исполнения. А тут Китстер и Пала предлагали осуществить детскую мечту, внести свою лепту. Пусть освобождение этой партии было только крупинкой песка, но именно из крупинок создается бархан. Да, и угонять корабль Китстера, чтобы улететь с Татуина было как-то не по-дружески. У Энакина была надежда скоро обнять родных, а у тех несчастных, что в клетках ожидали внедрения рабских чипов, надеждой были они трое и их способность провернуть эту миссию.       Часть одежды Энакин сменил, но верхнюю длинную робу таскенов, что так напоминала привычную мантию джедая, оставил, тем более, что она удачно прятала его в песках. Во дворец Джабы они проникли в сумерках, через вентиляцию, проникая на площадку, где стоял звездолет и выгруженные из него, связанные будущие рабы, как раз, когда по добытым Палой сведениям у охраны должна идти пересмена. Рабы жались у корабля в электромагнитных наручниках, они пробрались к ним, оглушив несколько стражников, и разделились, Пала направилась на корабль, за картой с кредитами, откуда послышались звуки ударов, а Энакин и Китстер к пленникам. Китстер отключил электромагнитное питание, а Энакин разом взломал металлические замки, раздавив их Силой. А теперь была самая сложная и не проработанная часть плана вывести десяток гражданских из крепости хаттов. Объясняя план, Пала, отводя глаза, сказала, что обычно, если им удается живыми вывести, хотя бы половину - это победа. Всегда по завершении операции начинается стрельба. Но в этот раз, Энакин усмехнулся и сказал оставить эту часть плана ему. Пока Пала и Китстер выводили через лаз вентиляции пленников, Энакин скрылся из виду и когда по времени должен был появится отряд стражи, вместо них появился самодовольный Энакин.       Только когда они гуськом, скрываясь в барханах, уже бежали по пустыне, из крепости зазвучала сирена тревоги. Но вся погоня, посланная за ними, была остановлена, двумя взорванными двигателями, тремя столкнувшимися друг с другом спидерами и двумя оглушенными водителями. Энакин размахнулся на славу, чувствуя эту неописуемую мощь Силы, что сейчас бурлила в нем. Если без памяти обращение к Силе было скорей на уровне инстинктов, то сейчас с возвращением всех знаний Энакин, как никогда ощущал изменения внутри себя, на сколько изменилась Сила, насколько она была переполнена, и вся была только его.       Пленников разместили в трюме звездолета, где были разложены одеяла и выданы пайки. Когда Пала закончила с размещением спасенных, она вернулась в рулевую рубку, где Энакин и Китстер выводили корабль в открытый космос. Энакин хотел уступить место пилота Пале, понимая, что он вклинился в их с Китстером дуэт, но девушка только помотала головой улыбнувшись.       - Ты все еще лучший пилот Галактики?       На выразительное молчание парня она только усмехнулась.       - Тогда тебе и управлять.       Пала улыбаясь, продемонстрировала Китстеру карту с кредитами, парень довольно улыбнулся:       - Ну, вот теперь дело пойдет получше, теперь можно снова расширять сеть.       На не совсем понимающий взгляд Энакина Китстер проговорил:       - Ну а пока есть время…       И они с Палой коротко рассказали о своей жизни за эти годы. Пала долгие годы летала с контрабандистами, которые и вывезли ее и детей с Татуина, они нашли медика, который смог вытащить у нее рабский чип, но все же внутренний страх быть взорванной все еще сидел в девочке, и она никак не могла расстаться с колье, как гарантия безопасности, это же осталось у нее и сейчас. Поняв, что Энакин своей грубостью заставил пережить подругу, когда сорвал колье, извинился, и она приняла извинение с улыбкой. Потом она с улыбкой, вспоминая свою радость от того события, рассказала, что на одном их контрабандистских заданий они столкнулись с другой командой, что нацелилась на этот же куш, и какое же было ее удивление, когда она столкнулись с Китстером. Сам Китстер рассказал, как устроился на приличную работу на Татуине и в конце концов смог выкупить себя и улетел. Вот они вдвоем работают с контрабандистской сетью уже пару лет.       - И как подработка освобождение рабов? – нежно и понимающе проговори Энакин, он бы очень хотел присоединится к ним в этом и радовался хоть одной возможности поучаствовать с ними.       Пала и Китстер переглянулись, и Пала заговорила.       - Это скорей хобби. Целая сеть, которая работает на освобождении рабов, срыве сделок, устраивает диверсии на планетах работорговцев. Ей как я поняла уже лет пять, даже было финансирование, естественно имен лидеров никто не знает, но есть предположения.       - Я считаю, что это были джедаи, - улыбнулся Китстер, но Энакин помотал головой.       - Джедаям, запрещено вмешиваться в планеты не Республики. Мое первое разочарование, когда я узнал, что джедаи не освобождают рабов. И что мне это тоже будет запрещено.       - Не ты один понял, что наши желания и мечты не соответствуют реалиям мира, - печально улыбнулась Пала. – В этом нет ни чьей вины, просто жестокая жизнь. А я считаю, что нас финансировали некоторые очень влиятельные сенаторы Республики. И так как им вроде как тоже запрещено, все шло тайно через подставных лиц и не отслеживаемые счета. Я пыталась отследить, но ничего не вышло. Правда, сейчас у нас некоторые трудности. Из-за ситуации в Сенате и на Корусанте. Финансирование сократилось, поэтому нам и потребовались новые вливания и пожертвования.       Пала кивнула на карту, где были переброшены кредиты хаттов.       - Куда вы обычно увозите спасенных? – спросил Энакин, отмечая, что Китстер ведет корабль просто удаляясь от Татуина, но все еще не набирая координат гиперпрыжка.       - Обычно мы высаживали их на одной из планет Республики, где их принимали, как беженцев, включали в программы, давали работу и защиту, а сейчас приходится как-то выкручиваться самим. И сейчас мы ждем, что бы нам поступил сигнал от знакомого члена сети, куда можно их увезти.       - А ты с нами? Или тебя куда-нибудь подбросить? – спросил Китстер       - Ну если не сложно, то может забросите на Набу, - Энакин решил начать свой путь оттуда, на Корусант сразу было опасно приезжать.       - Набу? – удивились Китстер и Пала. – Контрабандисты стараются не соваться на Набу, у них невероятно мощная орбитальная защита, если не знать проходов, туда никогда вне портов не приземлишься.       - И повезло, что я такие проходы знаю. Заодно можете оставить спасенных на Набу, они никому не отказывают в помощи.       - Мы знаем, что Набу всем дает приют, - печально сказала Пала. – Но, неуверенна, что и сейчас будет. Многое изменилось.       - Что именно изменилось? – Энакина стало раздражать, что он не понимает, что происходит, а друзья говорят загадками и полу-фактами. – Почему Республика перестала принимать спасенных?       Пала и Китстер обменялись взглядами.       - Не знаю, застал ты или нет, - тихо проговорил Китстер. – Но Республики больше нет.       Энакин молчал, пораженный. В голове рылась одна мысль за другой и самой яркой была - Война клонов проиграна, все захватила Конфедерация. И тут же пришла вина - Палпатин говорил ему убить лидеров сепаратистов, почему он этого не сделал. У него была возможность остановить войну, а он не сделал этого. И только голос Китстера вывел Энакина из мыслей:       - Теперь все Империя.       - Что ты сказал? Какая Империя? Император же мертв? – Энакин был в шоке.       - Император то мертв, а Империя жива и с каждым днем все новые планеты присоединяются к ней. По искреннему велению сердец, - ядом выплюнула Пала.       - Вот и хатты платят Империи, что бы она их не трогала, - Китстер кивнул на карту с кредитами. - Теперь солдаты империи есть практически на каждой планете. И даже Конфедерация, хоть все еще официально находится в состоянии войны с Империей. Империя от нее отмахивается как от назойливой мухи. Говорят, что скоро Империя уничтожит хаттов, а с ними и рабство. Сомневаюсь. Да даже если и так те способы, которые они используют. После них планеты остаются пустыми.       - Но ведь, - неуверенно проговорил Энакин, он не мог осознать. Он убил лорда Ситхов, равновесие Силы должно было восстановиться и Республика тоже, Сенат должен был вернуть все назад, а если не Сенат, то… - Джедаи не допустили бы создание Империи.       - Энакин, - как-то слишком осторожно проговорила Пала, словно ища в лице Энакина разрешение на произнесения следующих фраз, но не нашла ничего кроме растерянности. – Джедаев больше нет.       Мир Энакина раскололся. Он умер, а вернулся в какой-то неправильный мир, не его мир. Только невозможность осознать реальность спасла звездолет от всплеска Силы. Слова Палы казались неудачной шуткой, как может исчезнуть тысячелетний орден, когда даже Ситхов больше не осталось. Нет ничего и никого, кто бы смог победить джедаев, кто мог бы уничтожить их. Пала приняла молчание Энакина за готовность слушать дальше, не понимая, что Энакин прилагал весь имеющийся у него контроль, чтобы не рухнуть в разверзнувшуюся у него перед ногами бездну. Мужчина лихорадочно снял с пальца кольцо и сжал его пальцами левой руки, чтобы чувствовать кожей металл и его переплетение, сосредоточится на том, что на самом деле было важным. А Пала продолжала тихо говорить:       - Джедаи пытались убить канцлера Республики, а после было объявлено, что джедаи напали на императора и убили его, тебя и взорвали Мустафар. Сепаратисты обвинили Империю в покушении на их лидеров, и война продолжилась. А джедаи, джедаи объявлены предателями и террористами. Объявили, что они опасные убийцы. За ними сейчас идет охота. Хотя я читала в голосети, что большая часть из них была ликвидирована еще на Корусанте в Храме.       Пала не знала чему верить, джедаи для нее всегда были чем-то таинственным и далеким, она не встречалась ни с одним из них до сегодняшнего дня, а Энакин был ее другом. Она не знала, возможно джедаи и правда хотели устроить переворот в Республике, но такого массового убийства не заслужили, ведь не могут же все из них быть преступниками. Энакин то вот не преступник, она не верила в это. Хотя Энакин отдельный разговор, про него она тоже много, что прочитала за этот год. Хоть детей из Храма вернули родителям, один плюс случившегося, как писали в голосети. Китстер был больше в ужасе от этого, он видел еще одного джедая, он читал все статьи Войн клонов, которые попадались ему на глаза, где упоминался Энакин, как только добрался до возможности читать голосеть. Он не мог поверить, что джедаи предали Республику, он скорей верил, что это чудовищная ошибка, что их подставили. Но что бы не было правдой, неизменным было одно – джедаи больше не охраняли Галактику, а их место заняли клоны и Имперская армия, что не вела переговоров.       Энакин только прохрипел:       - Оби-Ван.       - Оби-Ван? – переспросил Китстер, вспоминая это имя из статей про Энакина. – Генерал Кеноби?       Энакин кивнул, ожидая пока Китстер введет имя в базу, поиска,       - Он, как и все джедаи числится во всегалактическом розыске.       Энакин с силой зажмурил глаза, скрывая за веками облегчение, если все еще ищут, значит жив.       - Мне нужно на Набу, - уверено проговорил Энакин, если мир стал катастрофой, то Оби-Ван и Падме прячутся, но куда бы они не уехали, Набу было первым местом, которое они должны были посетить. Ардва получил очень четкие указания, а Энакин знал, каким настырным может быть этот дроид.       - Ну что ж тогда Набу, - печально улыбнулся Китстер. – А то мы так до скончания веков будем висеть в космосе, ожидая пока нам пришлют координаты.              Энакин сидел, прислонившись к холоду обшивки смотря в иллюминатор от полосок гиперпространства начало рябить в глазах, но он все еще не отводил взгляда. Он был рад встречи с друзьями, но сейчас ему хотелось побыть одному, он был в прострации, не реальности того, что узнал. Понимал, что не верить словам не было причин, но сознание не знало, как реагировать. То, что Энакин узнал об этом только сейчас, не меняло того, что уже прошел год, уже ничего не изменить, даже последствия успели укорениться. Он не плакал и даже не злился, он не горел местью и не рвался в бой, он был опустошен и предполагал, что только почувствовав рядом с собой жену и мужа, сможет вырвать себя из этого возникшего вокруг него кокона эмоциональной защиты. Это мир, в котором ему теперь придется жить и ведь он сам помог ему стать таким. Он не мог думать, представлять, что стало с Орденом было тяжело, но еще больнее вспоминать о прошлом, видеть в мыслях лица джедаев, кого он считал семьей, слышать голос Асоки. Энакин запретил себе наполнять голову мыслями, он отпустил все. Не хотел больше ничего слышать о том, что произошло за этот год. Для него все это было слишком. И парень был благодарен, что Пала и Китстер больше не поднимали тему Империи, они вообще его не беспокоили, давая ему время и за это молчание он был им признателен.       Пала несколько раз проходила по коридору, в тени ящиков, которого и разместился у иллюминатора Энакин, от нее веяло сочувствием, и она неизменно бросала взгляд на своего старого друга. Они не рассказали и половины, что случилось за этот год. Они даже не успели сказать основное, как Энакин закрылся. Она многое могла ему рассказать, то чем пестрила пресса этот год. Она многое знала о слухах и домыслах, и чуть не вскрикнула, когда увидела на пальце Энакина кольцо, один слух тут же обрел в ее глазах подтверждение. Но девушка не была уверена, что парень готов услышать правду. Она искала подходящий момент, но он все никак не наступал, глаза Энакина все еще были пусты, словно погруженные в себя, а стоило им преодолеть атмосферу Набу, в районе Гунганских болот, как Пала почувствовала, что Энакин уже не с ними его мысли летели вперед. Друг дал им контакты центра беженцев и даже назвал несколько имен из высшего руководства Набу, которые не откажутся оказать гуманитарную помощь беглым с Татуина. Они обменялись личными контактами, и Энакин настоял на обещании, что они обратятся к нему, при любой проблеме, и что их хобби ему очень по душе, но Китстер на это только печально улыбнулся, крепче обнимая друга. И мало надеялся, что жизнь еще сведет их.             

* * *

            Когда на Набу пришло тепло и расцвели сады, в Варикино снова зазвучали голоса и детский смех. Сола уже перестала обращать внимание на охрану, что рассредоточилась по двору, за этот год она привыкла. Женщина выглянула в окно, смотря как ее девочки, вместе с Руви и Джобель спускались к пляжу, в сопровождении двух охранников. Дарред находился в кабинете стойко и без возмущений выдерживая ограничения, которые на него были наложены в связи с необходимостью охраны семьи Наберри и теперь работая из дома. Сола вздохнула своим мыслям, которые были направлены к Падме, где ее сестра, и сколько еще испытаний сможет выдержать ее маленькая сестренка. Именно в этой утренней размеренной тишине, за окном послышался шум. Сердце женщины замерло, когда до нее донеслись звуки выстрелов, крик и шум бежавших в сторону пляжа охраны. Сола вбежала на балкон, чтобы увидеть, как лодка скрылась за поворотом острова, отстреливаясь от погони. В бессилии женщина закричала, опускаясь на пол, цепляясь за перила.       Риу и Пужда жались к стене контейнера, смотря на своих бабушку и дедушку, что стояли на коленях связанные по рукам и ногам перед их похитителями. Девочки прекрасно знали, что произошло, их учили как действовать в такой ситуации, их готовили. Как бы их не ограждали, они прекрасно понимали, в какой семье они родились, и кем была их тетя, принимая свою семью какой она есть, любя ее и заботясь о всех своих родных. Но сейчас, смотря, как похитители кричат на их бабушку и дедушку, как те пытаются им объяснить, что они ничего не знают, им просто было страшно. Риу жалась к сестре и когда Джобель снова в истерике закричала, что они не знают, где их дочь, что они не поддерживают связь, девочка зашептала сестре:       - Пуджа, ты слышишь?       Малышка кивнула.       - Ты должна нажать на кнопку на моем браслете. Это вызовет помощь.       Риу извернулась, чувствуя, как соединяются их ладошки и как пальцы связанных рук Пуджи ощупывают ее руку, пытаясь подобраться к браслету.       - У меня не получается, - проныла Пуджа.       - Ты справишься, давай. Всего лишь нажать кнопку.       Пуджа извернулась, почувствовав, как наручники больно впиваются в запястья. Девочка стиснула зубы, но все же надавила на браслет.       - Эй, вы чего там шебаршитесь? – один из похитителей навис над ними, но сестры только испугано смотрели на него, стараясь вжаться в стенку контейнера. Мужчина ударил прикладом по стене, смеясь, когда девочки вскрикнули, а Джобель начала просить не трогать детей, он проверил наручники и отошел. Крики, бессмысленные просьбы отпустить звучали над поляной, где приземлились похитители, несколько часов, когда терпение главаря закончилось.       - Все хватит! Я устал слушать ваши стенания. Если вы говорите, что не знаете, где Амидала и Кеноби, и что они не связываются с вами, что ж они могут не прилететь на семейный ужин, но вот похороны одного из вас они явно не пропустят.       Поляна наполнилась какофонией шума. Наемник хохотал, когда схватил за шкирку Пуджу, вытаскивая ее на середину поляны, пока она брыкалась и пиналась, изворачиваясь, пытаясь вырваться из хватки. Риу бросилась к сестре, но была остановлена ударом в спину, падая радом с бабушкой и дедушкой, которые заливались слезами и просили забрать их вместо внучки, умоляли убить их, но не трогать ребенка. Наемник все смеялся, чувствуя свою власть над положением, власть вершить судьбы, не ведая, что его судьба уже прокрадывалась между деревьев.       Ночь лучшее время для нападения и освобождения заложников, как генерал, Оби-Ван это знал, но обстоятельства не давали ему время на выжидание. Поэтому сейчас из-за деревьев он наблюдал ужасающую картину, что поднимала дым Тьмы в его Силе. Свет клокотал и был солидарен с Тьмой, отступая, прячась, позволяя ей действовать, выступая вперед. Все это вспенивало океан Силы внутри Кеноби, и на этом океане начинался шторм. Но также он полностью осознавал каждый всполох Силы, осознавал все что было перед ним, осознано призывая мощь Тьмы, не желая марать Свет, тем, что собирался сделать. Сегодня наступало пиршество Тьмы. Оби-Ван ощущал все оттенки Силы внутри себя, он отделял каждую эмоцию, и он мог ее отпустить, мог не податься во власть своих чувств, но не сегодня. Сегодня он впитывал все эмоции, он усиливал их мыслями, он будоражил. Он впервые позволил себе прочувствовать вкус страха, каждую его нить, что опутала его, врезалась в него, накалялась, пока не взорвалась гневом, заполняющим его нутро, электризуя воздух вокруг, обжигая глаза золотом, пока не осталось ничего, кроме Тьмы, что жаждала действий. Холодный расчет, неотвратимость и Тьма. Пружина сжималась и разжалась, чтобы Оби-Ван одним мощным прыжком оказался на поляне.       Два наемника стояли перед ним спиной к лесу, создавая охрану поляны с этой стороны. Они, ухмыляясь, смотрели на кричавших пленников, они веселились беспомощностью людей, упивались своей властью над ними. Эти двое даже не поняли, что произошло, когда их туловища были разрублены пополам Они падали на землю все еще хохоча. В следующее мгновение поляну накрыла тишина, замолчали все, пока Оби-Ван выпрямлялся, все еще сжимая черный меч Мандалора чуть отведя руку в сторону, где он только что прошел сквозь мягкость тела. Наемники поражено смотрели на фигуру в темно-коричневой мантии, на ней все еще были подпалины, оставленные брызгами лавы, а лицо пряталось в тени капюшона. Наемники отмерли, только когда Пуджа снова начала извиваться в захвате похитителя, тут же возведя бластеры, направляя их на фигуру, что медленно, спокойно приближалась.       - Не подходи! Иначе стреляем! – вскрикнул один из наемников.       - Разве вы не меня ждете? – послышался спокойный, хладнокровный голос из-под капюшона и Оби-Ван не сбавляя шага, повел руками скидывая мантию. Под мантией была простая серя туника, черные брюки, сапоги. То в чем он был, когда получил сигнал маячка. Такая простая, домашняя, но никто не смотрел на пару пятен на тунике, которые были оставлены фруктовым пюре сегодня утром, взгляд привлекали глаза подходящего, и они ужасали, они горели огнем, заполняясь желто-красным цветом. Ни кто даже не улыбнулся, так как не в цвете было дело, а в том, как спокойно, почти равнодушно Кеноби взирал на происходящее на поляне, как хищник, что разглядывает свою жертву, зная, что ей не сбежать. С любопытством и легкой скукой. Так медленно приближаясь, Оби-Ван вышел перед пленниками, что связанными полусидели на земле, пока остальные наемники и главарь, держа Пуджу в захвате отступали. Но тут главарь крепче перехватил девчонку, сдавив ее, замахиваясь ножом, и она вскрикнула.       - Подойдешь, и я перережу ей глотку, Оби-Ван Кеноби. Отбрось меч и сдайся нам и тогда я ее отпущу, - наемник не мог сдержать ухмылки, словно хорошей шутке, они многое знали о джедаях, о их нерешительности и нелюбви к кровопролитию, их желании всех спасти.       Оби-Ван замер, смотря на них.       - Говорите отбросить меч?       Мужчина отбросил рукоять в траву.       - Говорите сдаться?       Мужчина поднял руки и не сдержал усмешки, после которой ухмылка на лице наемника начала исчезать, все было слишком просто, так быстро пойти на угрозу было слишком даже для джедая, и он был прав. Наемник не понял, что происходит, когда почувствовал ледяной хват на своей руке, что начала против его воли подниматься вверх, он с ужасом повернул голову, смотря, как рука с зажатым ножом проплывает все выше мимо лица, поднимается и начинает отгибаться назад. Его сообщники в шоке смотрели за происходящим, на мгновение забыв о бластерах, что были зажаты в их руках. Этой заминки было достаточно, чтобы крикнуть: «Пуджа, беги!», сильнее надавить Силой на кость руки и сломать ее. Над поляной разнеся крик боли, когда Пуджа вырвалась из ослабевшего захвата и бросилась вперед к Оби-Вану, что тут же рукой завел к себе за спину, другой призывая из травы меч, включая его. Наемники от крика и видя, как падает их главарь, открыли без разборный огонь, что Оби-Ван отбивал, пока Пуджа помогала сестре, бабушке и дедушке избавиться от пут и вместе спрятались за контейнерами. Они слышали звуки выстрела, слышали крики, как ломался металл, когда наемники пытались пробраться на звездолет, чтобы улететь, как поднимался в воздух и обрушался на наемников контейнер. Над поляной поднимался вихрь, который утих с последним криком похитителя.       Лагерь наемников был весь разрушен, в стороне лежал оторванный от звездолета люк, где-то были повалены деревья. Сам Оби-Ван стоял посреди поляны, в окружении разрубленных частей тел, выставляя руку перед собой, перед ним болтая в воздухе ногами, хватаясь за невидимую удавку на горле, царапая в кровь кожу на шее, висел наемник, что хрипел, прося отпустить.       - Кто тебя послал? – раздался над поляной рычащий вопрос.       - Не знаю, - прохрипел похититель.       - Зачем я вам?       - Ты должен привести нас к ребенку, - раздался стон, который окатил Оби-Вана холодом, и он сдавлено просипел:       - К какому ребенку? - от злости не осталось и следа, он знал, каким будет ответ.       - К ребенку Скайуокера.       Оби-Ван отвел взгляд, сдерживая боль, что рванула из груди.       - Отпусти, я все сказал.       Оби-Ван все еще не шевелился, но сдавливать шею перестал, и наемник осмелев, вызывающе произнес.       - Джедаи не убивают безоружным и поверженных.       Оби-Ван усмехнулся и медленно поднял взгляд, смотря в глаза своей жертвы.       - Зачем вам я, зачем ребенок? – произнес он последний вопрос, наемник молчал, но Оби-Вану не нужен был ответ, он видел слова приказа в его мыслях: «Убить!».       Лицо Кеноби оставалось беспристрастным, когда он посмотрел на человека, висящего перед ним и спокойно проговорил:       - Я не джедай, - и с этими словами повернул ладонь, раздался треск, и бесчувственное тело рухнуло к его ногам.       «Ты был удовлетворен, когда разрубил Мола по полам?» - вопрошал внутренний голос, похожий на смеющийся елейный с растягивающими словами голос Дуку.       И теперь тяжело дыша, смотря на изрубленные тела наемников он впервые мог признаться себе, ответ на этот вопрос был – да. Оби-Ван сделал пару глубоких вздохов, успокаивая свою ярость, отпуская все что он чувствовал, все что он сделал в Силу, не чувствуя вины за совершенное или жалости, чувствуя только исполненный долг, перед своей семьей и повернулся туда, где они прятались. Медленно подходя, давая им время осознать его приближение и поверить, что он не тронет их, что он не опасен для них. Если дети возможно не до конца осознавали произошедшее, Руви и Джобель точно понимали, что постигло их обидчиков. Присаживаясь перед ними, он снял с них крепления, что еще держали руки. Оби-Ван не мог поднять на них взгляд, не мог заставить себя посмотреть на них глазами Ситха. Сожаление, что если бы не он, если бы не любовь к их дочери, если бы не связь семьи Наберри с ним, они не оказались бы в такой ситуации, давило на него.       Он как раз снимал оковы с Джобель, когда почувствовал мягкую руку на своей голове.       - Оби-Ван, спасибо.       Мужчина только помотал головой.       - Не надо, не благодарите, вы бы не оказались в этой ситуации, если бы не…       - Не ты? – в голосе Джобель скользнула улыбка. – Если будешь винить себя, то начинай с самого начала. Если бы не то, кто ты есть, и то кем является моя дочь. Мы, таким образом придем к тому, что мы оказались здесь только потому что в этом мире родилась Падме, и думаю ни ты и ни я не хотели бы менять это событие.       Оби-Ван вздохнул и все же поднял глаза на мать Падме, что с материнской нежной улыбкой смотрела на него. Даже не вздрогнув на его изменившиеся глаза, а со спины его уже обнимали девочки, шепча: «Дядя Оби-Ван».       - Виновны только те ублюдки, - рыкнул Руви, отбрасывая веревки, под укоризненное возмущение Джобель и хихиканье девочек, что закрыли ладошками ушки. Даже Оби-Ван улыбнулся.       - Вас уже ищут, - сказал Оби-Ван Руви, вставая. – Скоро здесь будет охрана королевы.       Руви кивнул, спрашивая:       - Те, кто был в нашей охране они… - Руви скосил взгляд на внучек.       Оби-Ван помотал головой.       - Мы не ожидали, что вы на Набу, - сказала Джобель, явно сдерживая себя от более яростного допроса.       - А я знала, - звонко сказала Риу, тут же гордо добавляла. – Но молчала. Я умею хранить тайны.       Оби-Ван мягко посмотрел на девочку и благодарно погладил по голове.       - Мы не были готовы, - Оби-Ван почувствовал себя неловко, пытаясь объяснить родителям Падме, почему они не хотели их видеть, но кажется этого не требовалось, Джобель мягко кивнула.       - Не говори нам много, что бы мы с чистой совестью могли все отрицать, - сказал Руви, но замявшись все же спросил. – Падме? Она в порядке?       Оби-Ван улыбнулся более открыто, как и всегда, когда слышал упоминание жены.       - Да, с ней все хорошо.       - А… То что говорили в новостях, про Энакина, правда? – Оби-Ван увидел затаенную боль в глазах Джобель и Руви.       Оби-Ван вздохнул, прежде чем кивнуть.       - Он спас всех нас. Спас меня, Падме и детей.       Наберри зажмурили глаза, но, когда Джобель снова посмотрела на него, в ее взгляде плескалось любопытство и затаенное благоговение, зачатки безусловной любви.       - Дети, а они… - Джобель была не уверена можно и нужно ли спрашивать, но Оби-Ван понял.       - С ними тоже все хорошо, - улыбнулся Оби-Ван, видя перед своим мысленным взором улыбки детей и понимая, что Тьма только от мыслей о них, усмиряется, снова ложась илом на дно, добавляя. – Мы думали навестить вас в это лето.       И вздрогнул, когда испуг отразился на лице Джобель, а Руви вскрикнул: «Нет!».       Оби-Ван тут же вернулся в настороженное состояние, бросая взгляд на поляну. Наемники искали ребенка. Они с Падме считали, что скрываются от джедаев, что прячут его самого и детей от них. Но джедаи никогда не послали ли бы наемников, тем более с целью убийства.       - Кому мог потребоваться ребенок? – спросил Оби-Ван не зная, получит ли ответ, но Джобель ответила.       - Верховному правителю Империи, из-за него королева приставила к нам охрану. Им очень нужен ребенок Падме, говорит, чтобы объявить наследником, но скорей чтоб убрать того, кто может оспорить власть.       Джобель говорила и видела, как Оби-Ван все больше не понимающе хмурится.       - Империя? О какой Империи речь? Ведь Император мертв.       - Ты не знаешь, - поражено проговорила женщина, прикрывая рот рукой, а ее глаза наполнились болью.       - Мы с Падме, решили отстранится от новостей Корусанта. С момента как покинули планету. Детей надо было прятать от джедаев, что бы не забрали.       - Джедаи, - пробормотала Руви и опустил глаза. – Сомневаюсь, что они кого-либо попытаются сейчас забрать.       - О, милый, - Джобель протянула руку, поглаживая его ладонь, в ее глазах стояли слезы. – Джедаев больше нет, большая часть погибла, другие в бегах.       Это был гром, в ушах зашумело, кровь застучала в висках, тело окаменело, а земля начала кружиться. Оби-Ван вскочил и сделав пару шагов замер, опустив голову, зажмурив глаза. Наберри не отрывали от него взгляда, когда Оби-Ван прошептал, поворачиваясь к Джобель:       - Как?       Руви потянул за собой девочек, отводя их в сторону, давая пространство для свободного разговора:       - Пойдемте.       - Только не на поляну, не стоит им видеть, - тихо предупредил Оби-Ван и Руви понимающе кивнул, уводя внучек к поваленному дереву и начиная разговор о произошедшем, стараясь успокоить их, понять на сколько они напуганы и как можно помочь.       А Оби-Ван вернулся к Джобель, присаживаясь напротив нее, готовый выслушать ее тихий, с паузами для смахивания слез рассказ о джедаях от которых отвернулась Галактика, назвав предателями и убийцами, о Приказе 66, об уничтожении Храма и битве, когда джедаи прорывались через осаду с Корусанта. Когда рассказ дошел до становления Империи и завещания Палпатина, вдали леса послышались голоса.       - Это за вами, - сказал Оби-Ван вставая. – Мне нужно уходить.       Джобель кивнула:       - Береги себя, Оби-Ван. Береги свою семью. И уезжайте. Как бы мне не было больно, понимать, что возможно это на всегда, но вам нужно спасаться, вам нужно быть дальше от всего этого. Империя не оставит вас в покое.       Оби-Ван кивнул, не до конца понимая причины, но ощущая правдивость слов Джобель и посмотрел на поляну, женщина уловила его беспокойство.       - Мы найдем, что сказать. На Набу есть джедаи, которые прячутся, скорей всего королевская охрана подумает на них и не будет долго расследовать.       Оби-Ван печально улыбнулся:       - Джедаи такое бы не сотворили.       - Думаю, за этот год многие изменились, - также печально улыбнулась Джобель.       Оби-Ван благодарно улыбнулся Джобель, посмотрел на племянниц, кивнул Руви, и проговорив: «Берегите себя.», скрылся среди деревьев.       Мужчина медленно шел по лесу, стараясь принять осознать те новости, что обрушились на него. Ордена нет, джедаи вне законна, джедаи убиты. Все намеки, не понятные встречи и новые символы что он встречал за этот год заиграли новыми красками. Черными, кровавыми красками. Он постарался не думать, о том, сколько времени он был в блаженном неведенье о происходящем в Галактике, насколько недопустимо халатными они с Падме были, упустив все события, упустив время, когда можно было действовать. Даже не думая себя оправдывать болью потери и маленькими детьми. Они позволили себе быть эгоистами, что ж возможно они заслужили пожить для себя, залатать раны, но теперь отвернуться от реальности не было возможности, она настигла. Оби-Ван задавался одним вопросом можно ли и нужно ли что-либо менять. Или забрать семью и уезжать еще дальше за пределы, в Неизведанные земли, спасая то единственное, что у них осталось от Энакина. Он старался не думать о тех, кого он знал и кто, не смотря на поселенную в его душе Тьму, все еще бликами Света отражались в его Сердце. Далеким эхом воспоминаний в нем оставались грубые шутки Квинлана, разговоры с ПлоКуном, грубость и прямота, граничащая с жестокостью Мейса, улыбка Кита Фисто, мудрые, загадочные слова Йоды, опека целителя Че. Он все еще помнил, как пахло свежестью и покоем в залах Храма, он все еще ощущал брызги воды в Зале тысячи фонтанов, слышал тихий шелест разговоров и смеха в коридорах. Орден и Храм уже не вызывали у него того трепета, что был раньше, он все еще не простил их отношение к Энакину, самому верному и благородному из них, их недоверие и самомнение, но это не означало, что он желал им уничтожения. Хоть он теперь и придерживался иных взглядов, он не отрицал джедаев, только то, что они сбились со своего пути, но это не заслуживало такой кары. Тьма была его выбором, а не следствием его ненависти к джедаям, но был одним из них, он помнил и оплакивал их судьбу. Оби-Ван прислонился к дереву, Свет кровоточил и стенал в нем, Тьма начала закручиваться от гнева на тех, кто это сделал. Оби-Ван застонал сквозь стиснутые зубы, что перешло в рычание. Асока. Он подвел Энакина, а теперь подвел и ее, оставив там, не забрав. Малышка, что была еще одним продолжением Энакина, их наследием, канула в пучину кошмара. Из-за него, он не смог ее защитить. Он подвел ее, как и Энакина. Оби-Ван сел на землю, поднимая взор на небо, что просматривалось сквозь ветки, стараясь восстановить спокойствие своих мыслей, вернуть контроль. Сожалением уже никому не поможешь. Но спокойствие не приходило, Сила все еще рябила и тянула, Оби-Ван оглянулся в сторону, где был дом. «Нет!» - вспыхнуло в сознании, и он побежал вперед.       В доме была тишина. Мужчина прикоснулся к связи с женой, она была напряжена и сосредоточена, но находилась в здесь, в одной из самых дальних, пустых комнат, но из которой можно было быстро пройти в ангар. Стоило Оби-Вану открыть дверь, как на него было наставлено несколько бластеров, а из пространства комнаты смотрели красные глаза НаоКи, которая и держала в своих механических руках оружие.       - НаоКи, нет! – крикнула Падме из глубины комнаты, и дроид отлетел в сторону, тут же меняя цвет глаз, прострекотав:       - Режим защиты деактивирован, включаю режим охраны.       Оби-Ван бегло осмотрел комнату, Падме сидела в углу, в окружении всех дроидов. Медицинский дроид, был ближе всех. В руках матери, на ее коленях, жавшись к груди сидели близнецы, у Леи были красные глазки, а Люк не отрываясь смотрел на сестру. Мужчина присел рядом, проведя лукой по волосам детей, что перевели взгляд на отца, сам же он вопросительно смотрел на Падме.       - Что случилось?       - Я сама не до конца поняла, - голос женщины немного дрожал, от пережитого ужаса. – Я была с Люком, а Лея еще спала у себя. И тут она заплакала, резко, словно ей больно. Я поспешила к ней и увидела, как из детской вылетает дроид лазутчик, я с Люком успела спрятаться, чтоб не заметил, а когда он улетел, бросилась в детскую. У НаоКи, когда увидела чужого дроида, тут же загорелись глаза, и она достала бластеры, отведя нас сюда. Кажется, в нее заложен боевой режим.       - Что сделал дроид? – слишком сипло и спокойно проговорил Оби-Ван, но чувствовал, что в нем опять закипает Тьма.       Падме вместо слов подняла руку, немного еще хнычущей Леи, на ручке краснела маленькая кровавая точка укола.       - Она в порядке! – поспешила проговорить Падме, когда увидела, как сузились глаза Оби-Вана и как он резко втянул воздух. – Лёля уже ее проверила. Ей ничего не ввели, просто взяли кровь. Кому потребовалась ее кровь? Для чего?       Оби-Ван разрывался, он хотел остаться защитить семью, но им нужны были ответы. Падме покрепче прижала к себе детей, обнимая, и посмотрела на мужа:       - Иди. Мы будем в порядке. Дроид улетел минуты три назад.       Оби-Ван кивнул и встал, на ходу бросая:       - НаоКи, включить режим защиты.       Видя, как у НаоКи снова загорелись красным глаза, а в руках появились бластеры, мысленно проговорив: «Спасибо, Энакин.»       Их дом был крепостью, система защиты на высшем уровне, энергетический забор в лесу и купол, ни один человек не мог проникнуть во внутрь, не попав в поле радара охраны, но это не касалось столь маленьких, размером с кулак дроидов, которому все же удалось проникнуть во внутрь при небольшом сбое в периметре. Зато благодаря анализу системы, Оби-Ван мог точно посчитать место откуда дроид проник и траекторию его полета. Кеноби быстро и бесшумно передвигался по знакомым тропкам леса, следуя за дроидом и линиями Силы. Оставлять Падме и детей одних, после проникновения в их дом было тяжело, но они должны были узнать, кто раскрыл их, особенно после того, что ему рассказала Джобель.       Между деревьев Оби-Ван увидел мужчину в белом плаще, что сильно выделялся в буйстве зелени, рядом с ним стоял спидер, и именно к нему подлетел дроид. Мужчина изучал дроида лазутчика, когда услышал жужжание сбоку от себя, скосив взгляд, увидел меч, что почти касался его плеча, угрожающе близко к его шее, одно движение, и он бы лишился головы. Но то, что она еще при нем, значило тот, кто стоял за его спиной готов к разговорам.       - Не скажу, что рад встречи Оби-Ван Кеноби. Признаюсь, желал бы ее избежать, но что есть, то есть.       - Ты подослал наемников?! – голос совсем не походил на тот тихий спокойный баритон магистра джедаев, который ему иногда доводилось слышать. Понимая, что Кеноби на грани что бы убить его он скрыл улыбку и проговорил:       - Нет, не я, но знаю, что Наберри спас ты, а не мимо проходящий джедай, как сейчас пишут в голосети.       - Не ври!       - Я не вру, мне нет смысла выманивать тебя таким варварским способом, если уже несколько месяцев знаю, где ты живешь. Предположу, наемники этого не знали, потому и напали на Наберри, а я как видишь, уже и так знал где ты. В чем логика?       Меч зашевелился по кругу и Оби-Ван обошел мужчину, вставая перед ним, впервые смотря в его лицо.       - Орсон Кренник, - практически выплюнул имя Оби-Ван, увидев знакомое лицо. – Что тоже решил устроить охоту на джедаев.       - Я здесь не для убийства, это не в моих интересах и не в моих планах. Наемники посланы не мной, - вкрадчиво и спокойно проговорил Орсон.       И даже практически не врал, просто не договаривал. Наемников послал Дориана, а он просто не стал мешать, надеясь, что похищение Наберри выманит Кеноби из дома, и он сможет незаметно, направить в дом дроида для анализа. Именно поэтому выпросил командировку на Набу и вот уже неделю гостит в этом слишком сладко-милом месте, от королевы которого у него начало сводить зубы.       - И предупреждая от необдуманных поступков, хочу сообщить, что я приехал на Набу с официальным визитом к Королеве Апайлане. И через пару часов должен быть в Тиде на приеме, если я не явлюсь и пропаду без вести или найдут мое тело, то все обвинения в моей кончине обрушатся на Набу. Ты ведь не хочешь этого. Что бы на совести у джедаев была и моя гибель. После такого никто уже не будет закрывать глаза на то что Королевский дом прячет на Набу предателей – джедаев и я даже не имею ввиду тебя Кеноби. Учти официально для всей Галактики ты похитил сенатора Амидалу и ее ребенка.       Последние слова Кренник произнес особенно четко, пытаясь прочитать реакцию Оби-Вана, но на лице мужчины не дрогнул ни один мускул, он был абсолютно спокоен, все также прожигая не мигающим взглядом       - Как ты узнал, где мы, как проник в дом и зачем?       Орсон почувствовал, что ему начинает не хватать воздуха, но это было только легким намеком, что бы он поторопился с ответом и Кренник так и сделал.       - Это было довольно легко. За Наберри начали следить еще год назад, при чем даже не я и не мои люди. Мы же просматривали видеозаписи в поисках твоего лица. Стоит признать, что Набу ты выбрал несказанно удачно, Королева все еще артачится и не вводит ограничения, которые уже приняли по всей Галактике. Но доступ к камерам я получил. И вот несколько месяцев назад на камерах засветился даже не ты, а сенатор Амидала, тут недалеко в городке.       Оби-Ван мысленно выругался это тогда, когда перед холодами Падме уговорила его взять ее с собой в Милий, оставив детей на попечение дроидов, что ей стало скучно сидеть в доме. Они были в городе от силы час, но видно этого хватило. А Кренник продолжал:       - Узнать о совершенных за несколько лет сделках о продаже, проанализировать их все, понять следы которой из них теряются под грифом засекречена, было не трудно, а вот проникнуть во внутрь та еще задачка. Дроиды следили за домом, изучали его защиту. Надо отдать должное, она первоклассна, что бы ее пробить пришлось поколдовать над новыми разработками и вывести нового дроида. Так что можно сказать этот малыш только что прошел удачные испытания. А тут все так удачно сложилось и…       - И как только ты услышал о похищении Наберри, рванул сюда, - Оби-Ван поражался цинизму и прагматизму офицеров, то чем восхищался Энакин, бросало Оби-Вана в дрожь.       - Что ж именно так, - Орсон держал спокойное лицо. – Но тебе повезло, я не желаю вас выдавать властям. Так что можете продолжать жить спокойно в вашем райском месте.       - Кто еще? – этот вопрос заключал многое «Кто еще знает где мы?» «Кто еще входит в эту вашу группу поиска?» «Кто еще хочет убить его?» «Кто еще хочет забрать ребенка?».       Орсон мог бы многое рассказать. Как весь этот год на Корусанте складывалась коалиция недовольных политикой Пестажа, который с первых же дней власти начал ужесточать все мыслимые законы, вводить все больше ограничений. И возможно бы военным понравилась бы такая дисциплина, если бы она не превращалась в паранойю и муштру, репрессии, вводимые Верховным правителем, которому на каждом шагу мерещился заговор, коснулись даже высшее военное командование. Пестаж не был Палпатином, его не любили, и он не умел завоевывать любовь, он не был военным, чтоб его уважали, власть держалась на страхе перед джедаями. А когда начались орбитальные бомбардировки планет, на основе только слухов скрывания там джедаев, когда был практически уничтожен Кашиик и Джабиим, массовые истребления жителей, что ослабляло и так пошатанную экономику Империи, когда начались показательные казни, все чаще слышались голоса, которые напоминали, что где-то в Галактике есть сенатор Амидала и возможный истинный наследник. Вскоре этот слух превратился в легенду сказку, что когда-нибудь явится истинный наследник и избавит их от этого тирана. И ведь прошел только год. Орсон даже не мог представить, что грозило всем дальше, и вот тогда Мас Амеда шепотом как-то сказал, что можно попробовать найти наследника, в тайне от Пестажа, Юларен переглянулся с Айсардом, а Таркин задумчиво отвел взгляд. А он подключил все резервы «Подразделения передовых оружейных исследований» и все же нашел след Амидалы, и только для того, чтобы понять, что все было напрасно.       - Никто. Только я. А в прочем это уже не важно. И кстати, поздравляю с дочкой.       Орсон бросил Оби-Вану индикатор, что он поймал на лету. На экране горел цифрами результат анализа. А в глазах Орсона стояла обреченность и разочарование. Кренник отошел в сторону от зажженного меча, смотря, как Кеноби опускает его, все еще не отводя взгляда от показанного результата.       - Не стоит благодарности, теперь за твоим ребенком перестанет гонятся вся Галактика.       Орсон расслабился, понимая, что его убивать не собираются и отошел к спидеру уезжая, а Оби-Ван смотрел ему вслед стараясь осмыслить те показания, что высвечивал датчик проведенного анализа, и что он означал. Этого не могло быть. Он ведь точно чувствовал. Это ошибка. Оби-Ван закрыл глаза желая забыть, но не мог. Кеноби посмотрел в след удаляющего и теряющегося между деревьями спидера Кренника, он так и не понял, зачем ему нужен был этот анализ, но это, как и сказал Орсон, уже было не важно. Результат известен. Он не мог убить Кренника, как бы не хотел, понимая, что это навлечет на Набу угрозу, а джедаев лишит убежища. Но вот они с Падме свое убежище уже потеряли.             

* * *

      Падме видела, как Оби-Ван вернулся, он только сказал, что вопрос решен, и угрозы для детей нет, и сразу прошел в детскую. Падме дала ему несколько минут побыть одному и зашла следом. Оби-Ван стоял, наклонившись над колыбелью смотря на детей пытаясь понять, что означал результат проведенного Кренником анализа на отцовство. Он даже не задумывался откуда у них образцы их с Энакином крови, наверняка изъяли из базы Храма, сейчас все мысли занимал, тот факт, что дети были от него. Он был в растерянности, он не станет их любить меньше от того, что они его крови, но все же что-то было не так, он не мог поверить, что-то не давало ему в это поверить. Падме подошла со спины прижимаясь, Оби-Ван накрыл ее ладонь своей принимая ее молчаливую поддержку и утешение.       - Наемники напали на твою семью, - проговорил Оби-Ван, понимая, что Падме до сих пор не знает, почему он так резко сорвался из дома. Чувствуя, как напряглась рука жены, и поспешил закончить предложение. – С ними все хорошо, они в безопасности под охранной. Но нам нужно уезжать.       - Понятно, - Падме кивнула, она знала, что этот день когда-нибудь наступит, когда-нибудь их дом станет известен. Набу не Татуин полностью скрыться здесь не получится. Но все же боль и горечь заполнили ее, это место напоминало об Энакине, это место стало домом, домом, где они снова научились жить. И сейчас его надо было оставить.       - Джедаи нашли нас? Это они проверяли кровь Леи? – уточнила Падме, осторожно упоминая Орден, не зная к какой реакции мужа это приведет.       Оби-Ван издал нервный, одиночный смех.       - Нет. Это был Кренник.       - Что? – Падме была удивлена, услышав это имя не самого приятного в круге общения Энакина человека. – Зачем ему количество мидихлориан?       Оби-Ван улыбнулся. Падме думала, что анализ крови был сделан для определения мидихлориан.       - Нет, он хотел узнать кто отец ребенка. Это был анализ на отцовство.       Падме поджала губы, они никогда не поднимали этот вопрос, она догадывалась, что Энакин и Оби-Ван не планировали узнавать. А после случившегося, по тому, как говорил Оби-Ван, он явно воспринимал детей, как продолжение Энакина. Когда она однажды осторожно, сама не зная, чего больше хочет, подняла вопрос о проведении анализа крови и услышав в ответ жесткое «нет», больше не касалась этого вопроса. Теперь же смотря на его опущенную голову, то как он цеплялся в поручни колыбели, где лежали дети, явно результат был не тем, на который они рассчитывали. Падме печально улыбнулась. Для нее как матери это было легче принять, но даже она почувствовала мгновение разочарования.       - Ясно. Это ничего не меняет.       Оби-Ван кивнул озвученным его же мыслям.       - Да, ничего. Просто я надеялся, что …       - Они, как и мы живы только благодаря ему и его жертве. Они живут, только благодаря ему. Так что тем более ничего не меняет. Все так, как и было вчера. У близнецов всегда было и будет два отца.       Оби-Ван кивнул, он любил своих детей, самой невероятной и всепоглощающей любовью, все было так как сказала Падме. И все же картина не складывалась. Падме заметила это, выйдя из-за его спины и посмотрев в напряженное лицо.       - Есть, что-то еще.       Оби-Ван отвел взгляд, словно стесняясь, признаться.       - Я проверил их кровь на мидихлорианы, - отведя взгляд, признался Оби-Ван, поспешно глупо оправдываясь. – Когда у них начали проявляться Силы, я должен был знать, в каком ключе будут они развиваться, что мы можем ожидать от их способностей. Тем более, что это ничего не должно быть сказать. Количество мидихлориан у детей часто разнится, с биологическими родителями, меньше, больше, а иногда даже вообще могут не проявлять способности к Силе. Это не гарантия. Все было логично.       Падме пыталась разозлиться, что Оби-Ван ей ничего об этом не сказал, но нашла в себе только грусть и тихое понимание. Слишком тяжелым был день, слишком много новостей и она была уверена, что день еще не закончился и потрясения еще впереди, по тому в каком состоянии был ее муж.       - И каков результат? – просто поинтересовалась Падме.       - У Леи 14000, а у Люка 23000.       - Но ты сам сказал, что такое может быть.       - Да, может быть больше, но не на столько. У Йоды на сколько я знаю 19000. Когда в предыдущий раз был обнаружен результат свыше 20000 ребенка тут же назвали Избранным. Это просто не могло быть совпадением. А теперь. А теперь я не понимаю.       Падме стояла шокированная, пытаясь сопоставить услышанные факты, но потом вздохнула и заулыбалась, подняв руку, проведя по волосам своего любимого в нежной ласке, пропуская пряди сквозь пальцы.       - Наоборот, все более чем понятно.       Падме смотрела на мужа с любовью и счастьем.       - Назови это благословением Богов или Силы. Это наше чудо.       Оби-Ван нахмурился, все еще не понимая. А Падме подозвала Лёлю, беря у нее анализатор крови с уже занесенными данными.       - Проверь Люка, - Падме протянула Оби-Вану анализатор, специальный, детский с обезболиванием, не тот, что испытала на себе Лея, Люк бы даже не проснулся от укола.       Мужчина взял измеритель, заинтересованно посмотрев на мило улыбающуюся жену, словно она знала великую тайну, которой собиралась поделиться, и все же он еще не был уверен в правильности этой проверки.       - Было бы замечательно оставить это неизвестным, но раз уж мы знаем про Лею, то думаю надо удостовериться и про Люка, - проговорила Падме, видя нерешительность мужа, он не понимал, зачем это, что изменит?       Падме внимательно следила за эмоциями Оби-Вана, когда он наклонился к сыну, беря его руку. Люк сморщился, недовольно пошевелился, потянувшись к сестре, но продолжил спать. А Оби-Ван смотрел на индикатор загружаемого результата, пока его глаза не расширились, брови не взлетели вверх, и он не помотал головой, не отрываясь, смотря на показатель.       - Не может быть. Но, значит, тот результат был ошибкой.       Мужчина повернулся к жене, что уже откровенно широко улыбалась.       - Нет, - помотала головой Падме. – Они оба верны. Так бывает, редко, но бывает. Нам как-то на уроке естествознания еще в школе рассказывали. Один случай на миллиард, но бывает. Особенно когда у женщины два мужа.       Падме улыбнулась, смотря на ошарашенного, Оби-Вана, что переводил взгляд с нее на детей.       - О, Великая Сила, - пробормотал мужчина. – Но как?       Падме хмыкнула.       - Надеюсь мне не нужно тебе описывать всю теорию и процесс. Сам догадаешься. Что произошло и как. Или в Храме не рассказывают про пчелок и цветочки?       Падме засмеялась, когда Оби-Ван бросил на нее хитрый и колкий взгляд, но в следующее мгновение на него набежала туча, улыбка исчезла, а челюсть напряглась, стискивая зубы, сжимая кулаки. Падме вздрогнула, обхватывая руку мужа, нежно прижимаясь.       - Оби-Ван? Что? В чем дело?       Такой резкий переход настроения пугал, не предвещая ни чего хорошего.       - Храма больше нет, - прохрипел Оби-Ван, зажмуриваясь, стараясь унять волну злости, усмирить Тьму, что начала расползаться, что бы она не приблизилась к детям.       Падме не понимающе пару раз моргнула, прежде чем вскрикнуть и зажать рукой рот.       - Что произошло? Почему?       Оби-Ван опустил в ответ голову не думая, что ему хватит сил пересказать то, что он услышал от Джобель.       - Думаю, пришло время узнать, - выдохнула Падме, вот и настал день, когда их мирный пузырь, которым они себя оградили, должен был лопнуть и обрушить на них реальность. Они молча прошли в кабинет, где Оби-Ван ввел код доступа в Голосеть. В абсолютной тишине, началась трансляция всех архивных записей голоновостей. Когда голотранслятор показал изображение Палпатина, Падме пришлось, отставить в сторону, бурлящую в ней самой злость, так как Оби-Ван сжал кулаки, яростью прожигая изображение лорда Ситхов, виновника всего. Падме положила ладонь на его сжатые кулаки, успокаивая себя и его телесным контактом. На них сваливалась одна шокирующая новость за другой, практически сразу они поняли, почему Империи потребовался ребенок Энакина, но это принесло только страх за судьбу дитя, что сейчас мирно спал этажом ниже. Расследование преступлений джедаев, продолжение боевых действий с Конфедерацией, последствие Приказа 66 и аресты в Сенате, когда новости дошли до показательных казней, Падме не выдержала. Она зарыдала и выбежала из комнаты, Республика не просто была уничтожена, ее растоптали, осквернили все ее принципы и основы. Энакин сражался что бы восстановить равновесие, чтобы принести мир, но теперь даже она, не джедай, видела что Галактика погрязла во Тьме. Но даже в ней они нашли лучик надежды, когда сквозь строки статей можно было уловить, то о чем запрещали говорить – часть клонов пропали с радаров, борьба шла, их друзья все еще были живы.       Когда Падме вернулась, ее взгляд снова горел.       - Мы не можем сбежать, - жестко проговорила она, тем самым голосом, который мог поднять целые народы на борьбу, те нотки, которые Оби-Ван так давно не слышал. Мужчина отвел взгляд от статьи, которая говорила о назначениях высших должностных лиц Империи и состав Сената, где с облегчением видел знакомые имена.       - Нет, не можем, - согласился Оби-Ван. Его величайшее желание было забрать семью и спрятаться, но джедай, который все еще жил в нем, требовал восстановления справедливости, требовал борьбы за благополучие, когда ситх вторил ему требуя мести, требуя воспользоваться ситуацией взять власть, и создать Галактику, какой он хочет видеть. Все внутри него кипело и требовало действий.       - Тогда решено, - Падме кивнула, стараясь не думать, на что они обрекают своих детей, иначе она снова расплачется. Но она будет бороться ради них, ради лучшего мира для них.       - Нам нужно найти клонов, оставшихся джедаев.       - Джедаев? Разве это не опасно? - спросила Падме, смотря на ярко желтые с красными всполохами глаза любимого, которые за весь день никак не могли поменять цвет, только наливаясь, становясь все гуще.       Оби-Ван пожал плечами, когда Падме, обошла его со спины, и, нагнувшись, обхватила, прижимая голову к голове, смотря на синий экран перед собой, выхватывая имена.       - Думаю у них сейчас не такой уж большой выбор. Я, по крайней мере не желаю их уничтожения, в отличие от Пестажа. Может получится договориться, - Обли-Ван только надеялся, что они не нападут, что не попытаются забрать у него детей, тогда он за себя не мог ручаться, но пока он все-таки находил в себе сострадание для них. - Но об этом рано думать, их сначала нужно найти. Нужно найти клонов, я должен узнать, что с нашими людьми. И я должен узнать, что стало с Асокой, чем бы это не было.       - Когда вылетаем?       - Через пару дней. Соберем информацию, разработаем план, куда полетим в первую очередь и подготовим яхту к долгим полетам.       Падме кивнула, они всю ночь просидели с Оби-Ваном, читая, смотря, делая пометки, споря и обсуждая. Когда через несколько часов проснулись дети, они проснулись уже в новом для себя мире. В мире, где их родители снова вели борьбу.             

* * *

      Это была минута отдыха, Падме оторвала Оби-Вана от экрана датпада и отправила его с детьми на улицу, запретив ему читать, что-либо еще кроме сказок. Мужчина и сам понимал, что его голове нужен перерыв, после всего, что он пытался проанализировать и сопоставить. Слишком большой период, слишком многое было упущено. Но они наверстают. Именно поэтому после нескольких историй про приключение эвока и его верного дроида, Кеноби снова переключился на военные сводки с фронта и новости Империи, которые так же напоминали войну, только ведущуюся изнутри. Пестаж, в отличие от Палпатина нисколько не заботился о мишуре и образе, не пытался преподносить все красиво, это была его ошибкой. Он полностью упустил прессу и голосеть, не контролировал ее, только арестовывал и казнил слишком уж откровенных протестантов, но и к этому журналисты вскоре приспособились, начиная писать завуалировано, но все же оставляя основную мысль. Оби-Ван уже видел все слабости Империи, как на них можно сыграть и взорвать ее из нутрии, нужно только знамя, за которым пойдут. Непроизвольно взгляд упал на светлую макушку Люка, который подполз к игрушке, поднял ее и со звуком восторга показал сидящей рядом сестре. Оби-Ван нахмурился, они будут скрывать правду сколько смогут, окружат их безопасностью, но все же по закону эта Галактика принадлежит его сыну. Та часть внутри него, что была заполнена Тьмой, была воодушевлена этим, нашептывала, что уж он, Падме и Люк, смогут привести Галактику к миру и процветанию, другая же остужала стремление Тьмы, напоминая, об опасности власти, о том, каким рискам будет подвержен его сын, совсем еще младенец. Оби-Ван знал только одно, и оно было основным, эта ноша не для детских плеч, и что только Люку в будущем решать захочет ли он ее нести. Оби-Ван же может только помочь, подготовить и быть рядом, постаравшись хоть немного изменить этот мир, что бы он не был столь суров к их детям.       Сад накрывал покой и умиротворение, цвели деревья, одевая, этот мир в белый, Оби-Ван чувствовал, как его глазам возвращается синий цвет и вздохнул полной грудью аромат, наслаждаясь тишиной. И это заставило его встрепенутся, посмотрев на Ису, что сидела на одной из веток, но дети все еще молчали. Мужчина посмотрел на них, они были абсолютно сосредоточены и смотрели в сторону забора, не отрывая своего взгляда, чуть наклонив голову, когда дружно протянули руки вперед, куда-то за спину мужчины, холод пробежал по спине Оби-Вана и он резко оглянулся, куда указывали дети, на доли секунды замерев, чтобы следом вскочить, отпрыгнуть от Исы, уходя от ее воздействия и понять, что беспечно оставил Мандалорский меч в спальне, отвыкнув за этот год постоянно носить с собой. Решение пришло моментально, вскидывая руку, направляя весь поток Силы в дом через открытую дверь, ломая генератор защитного поля на камине, и впервые за год, ощущая, как его старый меч влетает в руку, привычным движением, со знакомым жужжанием выбрасывая синие лезвие. Все это заняло мгновение, а фигура, закутанная в бежево-желтый плащ, все еще стояла у калитки, замерев, как изваяние, прожигая их взглядом из-под темноты глубокого капюшона, замотанного по нос лица. Так они и стояли напротив друг друга, Оби-Ван чувствовал детей за своей спиной, чувствовал Падме, что давала указания дроидам в доме. А еще чувствовал, как закручивается Сила, как она начинает кричать, переворачиваясь, как вспышка света наполняет все, словно приветствовала этот миг. Фигура была торжественно недвижима, что Оби-Ван на краткое мгновение подумал, реальна ли она, но тут дети за спиной Оби-Вана залепетали, пару раз хлопнув в ладоши и взвизгнув. Это разбило кокон молчания и фигура, стоящая за калиткой вздрогнула, сделав шаг в их сторону, подняв руку и приложив палец к замку, под удивление Оби-Вана дверь тихо раскрылась приглашая незнакомца. Оби-Ван ощущал исходящие от этого человека потоки Силы, чувствовал, что они завиваются, вознося какофонию испытываемых эмоций боли, счастья, благоговенья, неописуемого восторга и страха. Оби-Ван крепче перехватил меч, кем бы не был этот форсюзер, он не заберет детей. Мужчина перед ним остановился, все также молча, не открывая своего лица, словно не зная, что делать, что сказать, неуверенность волнами исходила от него, что смутило Оби-Вана и на короткий момент он отвел взгляд, оглядывая фигуру. Пальцы незнакомца подрагивали в волнении, выглядывая из широких рукавов, но именно в них Оби-Ван впился взглядом, чувствуя, как из легких выбивает весь воздух, меч непроизвольно выключился и упал из ослабевших рук на траву. Лучи солнца сверкали в золотых кончиках пальцев правой руки, рука вздрогнула и начала подниматься, оголяя черно-золотой протез, и взгляд Оби-Вана поднимался следом, пока не был стянут капюшон и опущена повязка с лица. Мир замер, мир взорвался. Он не мог поверить, его сердце не могло, он не переживет боль обмана, он не верил своим глазам, но он верил Силе, которая кричала внутри, кричала с наружи и Оби-Ван закричал вместе с ней, падая на колени и хватаясь за рубашку в области сердца, легкие жадно глотали воздух, а глаза не отрывались от рванувшей к нему фигуре, что замерла недалеко от него, протягивая металлическую руку, но боясь подойти ближе, так и замерев, пока вместе с хриплым выдохом из легких не вырвалось полу дыхание, обратившееся в звуки:       - Энакин.       И тот бросился к нему падая рядом, подхватывая его, прижимая, к себе, со всей силой, что была в нем, бормоча:       - Оби-Ван.       Сквозь невнятное бормотание и покрывающие лицо поцелуи, влагу, что застилала глаза, они услышали торопливые, легкие шаги и приближающийся Свет.       - Оби-Ван, я услышала крик что слу…       Падме выбежала на порог, замерев, забыв, как дышать, когда на нее из-за объятий, плеча Оби-Вана поднялся взгляд невозможно голубых, родных глаз. Женщина пошатнулась, сделав неуверенный шаг вперед, потом еще. Это был сон, ведение, осознание реальности ускользало от нее, пока Энакин не протянул в ее сторону в молчаливой мольбе руку и в этот момент она вскрикнула и влетела в их раскрытые объятия, ощущая то, что казалось было потеряно навсегда, цельность, единение.        - Ангел, - прошептал Энакин, и слова были заглушены рыданием.       Комок из рук, слез, поцелуев замер только тогда, когда в их затуманенное сознание проникло тихое лепетание и ощутимый двойной толчок в Силе, привлекая внимание. Оби-Ван и Падме улыбнулись, смаргивая слезы счастья, чуть отстранившись, но не убирая своих рук от Энакина, смотря с ожиданием и предвкушением, на его растерянное, с пеленой легкого страха и восхищения лицо, когда он медленно повернул голову, где на покрывале сидели их дети, с интересом наблюдая за воссоединением родителей, улыбаясь и лепеча, а Лея выдавала все слова, которые уже знала, одно из которых «папа» повторилось дважды.       Энакин сглотнул и прошептал:       - Здравствуйте, солнышки.       Падме и Оби-Ван довольно полубезумно улыбались, все еще обнимая Энакина, прижимаясь головами к его голове с двух сторон. Смотря на своих детей, пока они смотрели на них, а Энакин ухватывал, переплетал тянущиеся к нему ленты связи, первые, что создавались после столь грубого отсечения всех что были до этого. Чувствуя трепет и радость излучающую по ним, отвечая им тем же.