Три луны Татуина

      Через день джедаи и Падме ехали по улицам Тида в сторону взлетных площадок, где уже ждала яхта, готовая отвезти их назад на Корусант, назад к проблемам и войне, а пока они проезжали шумные, каменные улочки, украшенные цветами и зеленью, разглядывая и впитывая уют столицы Набу. Некоторые дороги перекрыли для делегации гунганов, что должны были приехать во дворец, для заключения нового договора, и им пришлось ехать в объезд. Никто не был против подольше побыть в спокойствии и красоте Тида. Тем более, что дорога шла по живописным местам. Они как раз подъезжали к водопадным обрывам, когда на самом крою, на берегу речки через мост, увидели странного вида беседку. В отличие от всех остальных, что они видели, эта была каменной, закрытой, и только окна располагались по периметру. Можно было бы принять ее за строение, дом, а не за садовую беседку, но она утопала в цветах и зелени, вокруг был разбит большой цветник, без какой-то системы, абсолютно различные цветы и кусты, и они пестрым ковром покрывали весь периметр вокруг. Летали, жужжали насекомые и в ветках щебетали птицы. А из отверстия в куполообразной крыше в небо вздымалась крона дерева, чей ствол и корни были в центре самой беседки. Пока они подъезжали к этому месту, Оби-Ван все больше хмурился, смотря на пейзаж, силясь вспомнить, что-то, а Энакин мотал головой по сторонам.       - Мы здесь уже были? Странно, такое необычное место я бы запомнил, - проговорил парень, и Оби-Ван явно был с ним согласен, и то, что для них обоих это место было знакомым, делало это ускользающее воспоминание еще более странным. Падме становилась все более притихшей при приближении, и когда они поравнялись с башней моста, где на вершине горел настоящий огонь, она попросила дроида, что вез их остановиться. Энакин и Оби-Ван вопросительно посмотрели на, сидящую напротив них, жену, что отводила взгляд, коротко посматривая на беседку.       - Мы все здесь были, двенадцать лет назад, - тихо проговорила Падме, Оби-Ван непроизвольно вздрогнул, медленно подняв взгляд на строение, видя то, что было скрыто зеленью - тусклые серые каменные стены, холод ночи и горящий в центре огонь, где сгорало тело его учителя и брошенная в пламя падаванская коса, которую уже некому было отдавать. Один из набуанских крематориев, место прощания и печали, в котором сейчас буйствовали все краски жизни. А Падме также тихо продолжила, пока Оби-Ван и Энакин не отрывали взгляда. – Я знаю, джедаи не очень привечают памятники. Но уже в день праздника возле крематория появились первые букеты цветов, и с каждым днем их становилось все больше. Жители Набу не знали, как еще выразить свою признательность, а мешать им в этом было бы жестоко и несправедливо. Цветы, конечно, вяли и казалось, что этот порыв сойдет на нет, но через некоторое время кто-то решил принести цветок в горшке и следом за ним все остальные стали приносить цветы, которые не вяли. Каждый праздник, жители шли сюда. Это стало традицией. И не прошло и года, как вся территория вокруг была заставлена горшками, и с каждым днем их становилось больше. Было решено высадить их прямо здесь. И все это время крематорий был закрыт, и уже никто не думал, что снова начнет действовать, к тому времени даже стены покрывали цветущие вьюны. А когда через два года его открыли, чтобы хотя бы оценить состояние, увидели настоящее чудо, на месте очага пробился росток дерева. Жители Набу и гунганы желали увековечить героев, а я не очень-то хотела им мешать, так и появился этот мемориал посвященный битве за Набу, в честь ее героев мертвых и живых, как людей, так и гунганов, и был установлен памятник. Я не сообщила Совету джедаев, знала, что они могут запретить, посчитают это слишком тщеславным. Но народ Набу требовал и это внутренние дела Набу, так что…       Падме начала тараторить, видя, что Энакин и Оби-Ван ни как не реагируют на ее рассказ, просто смотрят на этот бывший крематорий и, начиная нервничать, не зная их реакцию. В то время она была королевой и она могла запретить, но не хотела. Оби-Ван наконец-то посмотрел на нее и улыбнулся печальной и нежной улыбкой.       - Это прекрасное место. А дерево великолепно.       - Словно символ торжества Жизненной Силы, - улыбнулся Энакин, озвучивая те ощущения, что испытывал и Оби-Ван.       Они оба были поражены.       - Квай-Гону это место бы понравилось, - задумчиво протянул Оби-Ван.       - Особенно цветы, - добавил Энакин, он не так хорошо знал Квай-Гона как Оби-Ван, но то, что вся их комната в Храме была заставлена цветами, часть из которых до сих пор были у них, говорила о многом.       - Точно, - кивнул магистр, и улыбка стала более задорной. – Правда не хватает пары плотоядных растений, ведь они тоже жалкие формы жизни.       Оби-Ван и Энакин переглянулись, вспоминая укусы цветов, что норовили их цапнуть при поливе или даже если кто-то замешкался, проходя мимо. Оби-Ван снова посмотрел на жену, что смотрела на них нежным и благодарным, за понимание, взглядом.       - Я рад, что хоть где-то есть его памятник, в библиотеке Храма есть бюсты членов Совета, но Квай-Гон не был магистром. Рад что, где-то сохраниться материальная память о нем.       Энакин был согласен с каждым словом. В первый год в Храме он выискивая лицо Квай-Гона среди каменных бюстов в библиотеке, а когда ему объяснили, что он не найдет, то несколько дней был злым от несправедливости, пока Оби-Ван не нашел старую случайно сделанную голографию, отдавая ее Энакину, что бережно хранил ее по сей день. Мысли Энакина прервало странное выражение Падме, что замялась, неловко поерзала.       - В чем дело? – уточнил Оби-Ван.       Падме прикусила губу, скрывая неуверенную улыбку.       - Ну, проект мемориала и памятника героям Набу обсуждался с народом Набу, они высказали свои пожелания. Кроме увековечения воинов Набуанцев и гунганов, там есть памятник героям Набу.       Джедаи все еще не понимающе смотрели на жену, и она уточнила.       - Памятник трем героям Набу, - делая акцент на слове «трем», памятник королеве Амидале стоял во дворцовом саду отдельно, а здесь…       Только через мгновение понимание отразилась на лицах джедаев, выраженное в расширенных глазах, и взлетевший вверх бровям, вышей степени удивления Оби-Вана и довольной улыбке, что расползалась по лицу Энакина.       - У меня есть памятник? – засмеялся Энакин.       - Да, Энакин. Он вам троим.       - Супер! Надеюсь, я там во всей своей красе и генеральском величии, - Энакин взмахнул головой, демонстрируя свое самое торжественное выражение лица, пока не выдержал и не засмеялся.       Падме не могла не улыбнуться в ответ, смотря как Оби-Ван легко закатывает на этот восторг глаза, словно говоря, что вот это имел ввиду Совет, запрещая памятники джедаям.       - Энакин, какое генеральское величие, - посмеивалась Падме. – Тебе там девять.       - Ну вот, - наиграно расстроился Энакин, но после снова улыбнулся, смотря на жену.       - Ты ведь его видела? - Падме усмехнулась наивности вопроса, конечно, как королева она должна была присутствовать на торжественном открытии.       - Пару раз, - проговорила она, добавляя. - Если честно я не очень люблю там бывать.       - Почему? – удивился Энакин, когда как Оби-Ван понимающе улыбался.       Падме улыбнулась и подавшись вперед коснулась ладонями их лиц.       - Я предпочитаю смотреть в ваши лица, чем в каменные.       Энакин извернул голову и поцеловал ее ладонь, выражая свои чувства. Оби-Ван нежно улыбаясь, смотрел на своих супругов и их легкость. Падме осторожно спросила:       -Хотите зайти посмотреть?       Оби-Ван повернул голову смотря на мемориал и закрыл глаза. Порыв теплого ветра мягко окутал его и Оби-Вану, закрывшему глаза и подставляющему потоку лицо, показалось, что шею шекотит падаванская косичка, а на плечо ложится твердая уверенная рука. Оби-Ван открыл глаза, прогоняя наваждение, и отрицательно помотал головой, Энакин еще немного посмотрел в сторону и тоже отказался.       Полет обратно на Корусант был веселым и насыщенным, особенно после того, как Энакин предложил сыграть на раздевание, Оби-Ван отказывался, вызываясь последить за навигацией, когда как Падме смущенно хихикала и кивала, соглашаясь. Но вскоре все они сидели перед специальным шахматным полем, рассчитанным на троих играков. Падме хитро поглядывала на мужей, готовясь к бою, Энакин слушал в пол уха правила, что поспешно объяснял Оби-Ван, считая, что раз эта стратегия, то уж он в ней уже на уровне аса и разберется по ходу, Оби-Ван же только сокрушенно мотал головой. Что ж Энакин своими рискованными шагами и спонтанными решениями, проиграл в чистую, а Падме как не старалась не смогла одолеть взвешенные и просчитанные ходы Оби-Вана. Пока Энакин уже сверкал обнаженной грудью с затвердевшими от космического холода сосками, а Падме довольно и хитро улыбаясь, демонстрировала кружевной черный комплект, Оби-Ван все еще сидел в полном своем джедайском обмундировании. От партии к партии проигрывая Энакин становился все более веселым, Падме все более разгоряченной, а выигравший Оби-Ван все более нервным, чувствуя как накатывающие возбуждение мешает сосредоточиться, а все слои туник стягивают тело и неприятно раздражают. Когда на Энакине оставалась только перчатка на протезе, а на Падме кружевной бюст, Оби-Ван понял, что начинает вариться заживо в своем собственном возбуждении, прекрасно понимая, что его супруги, уже практически полностью обнажены, прикрывая себя только столешницей. Он чувствовал, как дыхание сбивается, а в границе волос скапливается влага, что неприятно скатывается к уху, проклиная свое не умение играть в поддавки, но и понимая, что ни муж, ни жена, со своей гордостью, не оценили бы его жертву, разозлившись за победу, что досталась бы им нечестно. Но тут Энакин и Падме обменялись взглядом, Энакин потянулся, проведя рукой по груди и на мгновение спуская ее вниз под стол, от чего Оби-Ван тяжело сглотнул, а Падме поерзала на кресле, потерев ноги друг о друга, не оставляя никаких вариантов в причине этого действия, прикусив губу, предварительно обведя ее языком. Дыхание Оби-Вана сбилось и он стал делать одну ошибку за другой, пока в конечном счете, не понял, что его мозг не может проработать ни одного хода, воспаленный желанием. Радостно и с облегчением принимая свой проигрыш, а точнее победу. Ведь Энакин и Падме, наконец-то обыграв его сами бросились снимать с него тунику, и не сумев остановиться, под одобрительные стоны мужа, раздели полностью. Не уставая восхищаться его выдержке, которая явно была на гране, так как сам Оби-Ван уже с жаром желания набрасывался на своих супругов, утаскивая на импровизированную кровать, которую они сделали из притащенного матраса, рядом с рулевой рубкой, не желая разлучаться и понимая необходимость следить за навигацией.       Когда через час Энакин уходил проверить показатели и завести данные нового гиперпрыжка, то вернулся, триумфально улыбаясь и помахивая в руке колодой карт, которые ему презентовал Джесси, после их шести часовой баталии в игру, название которой Энакин не запомнил, но вот правила помнил хорошо.Которые, теперь уже ему пришлось объяснять предвкушающим супругам, что дружно отказались покидать теплую и мягкую кровать. Падме, довольно развалилась на животе, прикрывая свою улыбку веером карт, что еще больше подчеркивало довольное сияние глаз выдавая, попавшийся ей удачный расклад, и уж здесь победители менялись, а рискованные на гране проигрыша комбинации Энакина иногда оказывались победными. Так как снимать с себя уже было нечего, то проигрышные поцелуи переходили в победный секс. А завершающий день полета они отсыпались изморенные и счастливо уставшие, махнув рукой на навигацию и оставив ее на контроле Ардва.       Когда Оби-Ван и Энакин зашли в Храм они все еще улыбались и посмеивались, а Энакин говорил чуть громче, не сдерживая своего эмоционального восторга, что Оби-Вану пришлось пару раз, с трудом сдерживая улыбку, извиняться перед встречающимися по пути джедаями, через смех шикая на Энакина, чтобы он вел себя более сдержано, сам чувствуя себя почти пьяным от счастья. И все же подходя к залу Совета, для отчета Оби-Ван стал значительно более напряженным, резко останавливая Энакина, поворачивая к себе и неуверенно проговорив:       - Сможешь придумать, какую-нибудь небольшую поломку, из-за которой звездолет, скажем, летел до Набу не пять дней, а семь.       Энакин нахмурился, не понимая вопрос и только через мгновение удивленно вскинул брови и следующий вопрос задал, смотря на мужа нежно и с благодарностью:       - Совет не давал нам отпуск на эти два дня?       Оби-Ван помотал головой, пряча взгляд, там на Набу это казалось таким правильным, но здесь стены Храма, его статус магистра давили долгом и разбуженной совестью.       - Конечно, я точно помню, что стоило нам вылететь как в яхте, что предоставило нам правительство Набу, для возвращения на Корусант, забарахлил датчик подачи топлива и что бы не рисковать взорваться, пришлось лететь на более щадящих оборотах гипердвигателя.       Оби-Ван коротко улыбнулся сразу сделав лицо спокойным и сосредоточенным, как и Энакин, и они как и всегда вместе вошли в Зал Совета. Заседание было не долгим и Энакину настоятельно рекомендовали показаться Целителю. И сейчас в одном из коридоров Оби-Ван все же пытался уговорить Энакина, сделать это, но тот неизменно морщился и повторял, что он в порядке, Оби-Ван сам его неплохо подлатал. Но тут Оби-Ван на середине предложения убеждения мужа резко замолчал и с интересом посмотрел за плечо Энакина, недоуменно пробормотав:       - Кажется, за нами следят, - но в голосе Оби-Вана был намек на улыбку.       Энакин усмехнулся:       - Я знаю, она за нами еще у Зала Совета увязалась.       Оби-Ван заинтересованно посмотрел на парня, услышав в голосе нотки легкой гордости и нежности, удивление магистра только увеличилось, когда Энакин повернулся в сторону, где скрывался незадачливый шпион и, улыбнувшись, махнул рукой:       - Выходи Шпилька, тебя рассекретили.       Девочка неуверенно выглянула из угла и вышла, потупив взор, немного сжавшись, насторожено поглядывая вверх на магистра Кеноби. Оби-Ван поднял брови, разглядывая юнлинга и с таким же удивлением поглядывая на Энакина.       - Эй, - подбодрил девочку Энакин, кивая на Оби-Вана. - Он не кусается, и клыков у него гораздо меньше чем у тебя.       Тогрута улыбнулась, показывая ряд заостренных клыков, и почтительно поклонилась:       - Здравствуйте, магистр Кеноби.       - Приветствую, Асока Тано, - ответил Оби-Ван, вспоминая имя юнлинга. – Позволь поинтересоваться, что ты здесь делаешь?       Девочка вспыхнула, не умея еще хорошо контролировать волны эмоций, выдавая свое стеснение, нетерпение и вину. Энакин же тут же переместился к ней, ненавязчиво кладя руку на тоненькое плечо.       - Да ладно вам, учитель, кто никогда не сбегал от надзора? – засмеялся Энакин, вспоминая, сколько раз он ускользал от контроля своего учителя, требуя свободу и приключений на свою задницу из которых его обычно учитель и вытаскивал.       Оби-Ван набрал воздух, чтобы сказать «Я», но осекся, кто-кто, а вот он точно не был примерным юнлингом. Вместо этого магистр с интересом посмотрел на стоящую перед ним парочку джедай и юнлинг и не сдержал усмешки, чувствуя, что за время его отсутствия в Храме произошли небольшие изменения. А Энакин в это время посмотрел вниз на неуверенно переменяющуюся с ноги на ногу девочку, что было на нее не очень похоже. Догадаться, почему она за ними следила было не трудно. Услышала, что рыцарь Скайуокер вернулся в Храм, и решила увидеть, не навязываться, но с надеждой на приключение. Энакин усмехнулся и посмотрел на Оби-Вана, что все еще разглядывал юнлинга.       - Думаю, у меня только что появилось неотложное дело, - проговорил парень, отступая, и утаскивая непонимающего юнлинга за собой, пока Энакин улыбаясь не подмигнул ей, после чего Асока, подпрыгнула от счастья и заулыбалась, встрепенувшись.       - Что? – воскликнул Оби-Ван, не ожидая такого поворота. –А как же целитель.       - Подождет, - уже уходя, крикнул Энакин, и Оби-Ван только помотал головой, понимая, что парень нашел способ избежать посещение Залов Исцеления. – Вы ведь мне все уши прожужжали о необходимости воспитания следующего поколения. Этим и займусь. Передав свой опыт и умения.       Оби-Ван довольно улыбался, но в мгновение улыбка слетела с лица, а глаза расширились в испуге, вспоминая, что, то в чем Энакин был хорош - полеты и фехтование, не предназначались для юнлинга.       - Свой опыт?! Умения?! Вы куда? – крикнул он в след, но двери лифта уже закрывались, пряча два довольных широко улыбающихся лица.       А Оби-Вану ни чего не оставалось, кроме как идти в ясли предупреждать об отсутствии в ближайшее время одного непоседливого юнлинга.              Энакин и Асока согнувшись, прячась за контейнерами пробирались через ангар к припаркованному Лазурному ангелу – легкий истребитель генерала Скайуокера, типа Дельта. Но когда они уже были на крыле истребителя готовясь сеть Асока заглянула в кабину, увидев все многочисленные приборы и насторожено посмотрела на рыцаря:       - А разве сначала идет не теория?       - Какая теория? – усмехнулся Энакин, поглядывая, что к ним уже приближается один из механиков. – Лучший способ узнать все это только на практике. Поверь, я это знаю. Давай!       Энакин подсадил забирающуюся в кабину Асоку и нырнул следом, поспешно закрывая кабину и посылая сигнал на взлет, выводя истребитель из ангара и направляя его на частную взлетную линию, одновременно пытаясь разместиться в тесном пространстве со своим вторым пилотом. Асока была маленькой и щуплой, поэтому проигнорировав пару правил безопасности и ремни, они разместились на одном кресле. Асока излучала восторг, азарт и крупицу испуга, ее глаза горели, а рот был открыт в широкой улыбке, когда они преодолевали атмосферу, выходя в открытое пространство космоса. И только после этого Энакин остановил истребитель, зависнув.       - Значит так, - заговорил Энакин, пока Асока начала вертеться, разглядывая настоящий джедайский истребитель, на которые юнлинги смотрели только со стороны, боясь даже приближаться, видя их, только когда они взлетают с планеты, и вот мгновение, и она уже внутри. Более того, рыцарь-джедай бегло поясняет правила управления, основные моменты включения и основные индикаторы.       - А это что? – ткнула пальчиком юнлинг.       - А это, - Энакин взлохматил волосы. – Тебе сегодня не понадобиться. Ну, ты поняла, как им управлять?       Асока как-то неуверенно кивнула, но рыцарю это было достаточно, он приподнял ее, сажая к себе на колени, чтобы она смогла дотянуться до рычага управления и видела курс в иллюминатор перед собой, а не только приборную панель. Кладя ее ручки на руль.       - Ну, раз поняла, тогда вперед!       - Что?! – Асока воскликнула, но руки с управления не убрала. – Вот так сразу?       - Да, вот так сразу, - улыбнулся Энакин, вдруг улыбка стала чуть печальней и добавил. – Сосредоточься на том, что будет сейчас, главное интуиция положись на нее.       Асока глубоко вздохнула и на мгновение прикрыла глаза сосредоточившись, после чего включила зажигание.       - Куда мне лететь?       - Видишь точку? – Энакин указал перед собой на блестящую точку чуть больше звезды. – Это мой венатор «Решительный», летим к нему, мне как раз нужно проверить готовность клонов. Но учти это истребитель джедая, здесь половину обычной навигационной системы нет, так что полагайся на чувства. Если, что я рядом. Подстрахую.       Асока кивнула и подала рычаг. Энакину казалось, что он оглохнет от крика восторга, что вырвался из таких маленьких, но сильных легких ребенка, когда истребитель рванул вперед. Энакин засмеялся. Этот сектор в основном использовался для венаторов, если генералы были на Корусанте, так что столкновений с другими звездолетами и транспортниками можно было не опасаться, но все же джедай, следил за обстановкой, усилием воли заставляя себя не вмешиваться, когда Лазурного ангела начинало мотать. Только иногда подправляя своими руками курс, когда для еще слабых ручек девочки, было сложно повернуть истребитель, а так они летели по прямой. Первый порыв восторга Асоки прошел и только ее горящие глаза выдавали ее радость, а вся она была сосредоточена, выполняя указания джедая, особенно, когда подлетая к венатору, Энакин отказался брать управление на себя, инструктируя юнлинга по выравниванию истребителя и медленного залета в ангар «Решительного». Асока тяжело дыша, с трудом отпустила рычаг управления, ее руки немного дрожали от напряжения и мышцы сводило, но она была счастлива, и довольно повернулась к Энакину, что тоже улыбался.       - Молодец, Шпилька. Пошли, познакомлю тебя с лучшим легионом Республики.       Асока кивнула и выпрыгнула из кабины. Энакин вылез следом, видя как к истребителю уже подходит Рекс, приветствуя своего генерала, но все же скашивая глаза на маленькую тогруту. Энакин выслушал доклад и положил руку на спину Асоки, чуть выставляя ее вперед.       - Асока, позволь тебе представить капитан Рекс, один из лучших воинов и храбрейших людей, которых я знаю. Рекс, это Асока Тано, она юнлинг джедай.       Рекс не успел оправиться от похвалы генерала, как девочка протянула ему руку.       - Рада познакомиться капитан Рекс.       Рекс осторожно пожал такую маленькую руку Асоки, поглядывая на генерала.       - Мне тоже приятно познакомиться Асока Тано.       Энакин разбил это знакомство, обратившись к Рексу.       - Нам надо поговорить с адмиралом, кто-нибудь может за ней присмотреть пока и возможно показать, рассказать что-нибудь.       - Да, сейчас, генерал, - Рекс вызвал Джесси и Файвза, что уже через пару минут были в ангаре, заверяя, что проведут лучшую экскурсию, Асоке казалось, что она не перестанет улыбаться, счастье ее переполняло.       Энакин и Рекс направились на капитанский мостик, и не прошло и пары минут, как Энакину надоело та какофония чувств и эмоций, что транслировал его друг и капитан, парень оглянулся, показывая, что готов выслушать.       - Говори, что?       - Разве это разумно брать ребенка на войну, генерал, - Рекс был в ужасе.       - Что? – Энакин не сразу понял вопрос. – Нет! Что ты. Ни куда мы ее не берем, просто решил показать, что к чему и разбавить нудные уроки, практикой. Через пару часов верну в Храм.       Рекс выдохнул с облегчением, но все же:       - Я думал, вы не хотели брать падавана? – осторожно спросил Рекс, опасаясь, что встревает в дело, которое его не касается.       Энакин даже остановился, смотря на своего капитана.       - Нет, она не падаван. Только юнлинг, до падавана ей еще пару лет минимум.       Энакин вздрогнул, на то, что сказал, он хотел сказать «она не мой падаван», но не смог, а привычная фраза, которую столько раз произносил: «Я не возьму падавана», теперь жгла язык и сжимала сердце. Энакин бросил взгляд в сторону ангара, где оставил Асоку и резко развернувшись, поспешил на встречу с адмиралом, надеясь оставить эти опасные мысли у себя за спиной.       Все эти вопросы вернулись с лихвой, когда после разговора с адмиралом и проверке систем, он отправился на поиски Асоки, что нашел в окружении клонов, которые угощали ее сладостями и рассказывали военные байки, среди них был и Рекс, что ускользнул к братьям и юнлингу, как только, перестал быть нужным генералу. Асока смеялась, радостно подбежав к Энакину.       - Мастер, мне показали машинный отсек и лазеры. Венатор такой огромный, - затараторила девочка, не замечая, как рыцарь вздрогнул от ее обращения к нему.       Энакин поблагодарил клонов за экскурсию для юнлинга и направился с ней снова к истребителю, пока она неустанно делилась впечатлениями, с непривычно молчаливым и задумчивым джедаем.       - Обратно поведу я, - сказал Энакин, все же пристегивая девочку ремнями безопасности.       Асока согласно кивнула, она не возражала, довольная и тем, что ей уже удалось попробовать. А Энакину просто нужно было проветрить голову, и полет, контроль и управление истребителем для него был лучший способ разобраться с мыслями. Точнее был лучшим, пока рядом не сидел ребенок, который восторженно реагировал на каждый вираж, но все же и это сработало, мысли отступили под натиском веселья которым заражала Асока. И вскоре Энакин сам вырисовывал в пространстве петли и бочки, упиваясь визгом и возгласами довольного ребенка, улыбаясь ей в ответ. Веселье было прервано сигналом комлинка и голосом Оби-Вана:       - Энакин, поздравляю, ты снова скользнул от посещения целителя. Где бы ты ни был заканчивай и возвращайся у нас срочный вылет.       - Буду, - ответил джедай и уже через несколько минут он стоял, прощаясь с Асокой, чтобы следом за Оби-Ваном снова сесть в истребитель и лететь обратно на венатор, снова возвращаясь в бой.       Магистр Кеноби уже сообщил Асоке, что воспитатели в курсе, о ее внеклассном занятии и ее побег остался не замеченным, но девочка все равно не уходила, топчась на месте, смотря на Энакина, что уже уходя вернулся и присев на ее уровень, считав ее волнение улыбнулся:       - Все будет хорошо.       Асока хотела сказать, что она джедай, а джедаи не волнуются и не боятся, но вместо этого прошептала.       - Будьте осторожны, пожалуйста.       Энакин хотел успокоить и улыбнуться, но не смог. Он вдруг понял, что даже юнлинги в нутрии Храма, в безопасности и защите, понимали, что такое война, что она коснулась и их, видя, как появляются имена погибших в бою джедаев. Вместо этого Энакин положил ладонь ей на плечо и легко сдавил.       - Когда я вернусь, у нас с тобой будет еще урок, полета, так что учись хорошо и почитай, что-нибудь об истребителях. Спрошу, что изучила и попробуем это на практике. Кстати, какую форму на мечах изучаешь?       Асока вскинула на джедая взгляд, Энакин хитро улыбался:       - Мы пока изучаем только общие позиции, - неуверенно проговорила девочка, а в глазах уже начала плескаться надежда, особенно, что на ее невысказанный вопрос Энакин кивнул и подмигнул, а Асока радостно подпрыгнула.       - Да прибудет с вами сила, - проговорила Асока.       - Да прибудет с тобой сила, Асока, - ответил Энакин и поспешил вылететь из ангара вслед за Оби-Ваном.       

* * *

      Оби-Ван шел по широким и длинным коридорам Храма, только что освободившись от заседания Совета джедаев. Он прибыл на Корусант всего лишь несколько часов назад, но радостное настроение от прибытия домой, быстро превратилось в настороженное, а после того, когда понял, что Энакин избегает с ним встречи - обеспокоенным. Под кожу Оби-Вана начал заползать страх. Прошло каких-то четыре дня, четыре дня на которые Энакин оказался на Корусанте раньше него, задержанного делами на «Бдительном», Энакин же так торопился домой, что, услышав, что Падме будет новое задание – обычные дипломатические переговоры, даже без вылета с Корусанта, под этим предлогом рванул домой, уже прикидывая как вклинится в это задание. И подлетая к планете, Оби-Ван ожидал увидеть довольного Энакина, что под любым предлогом не отходит от их жены. Но Энакин был в храме, более, того, он избегал личной встречи с Оби-Ваном, даже не подняв на него взгляд, ограничившись стандартным приветствием в окружении других рыцарей и магистров. Такого потока вины, Оби-Ван не ощущал от Энакина никогда, он даже не был сравним с тем, что испытывал его, тогда еще падаван, когда в первый раз потерял свой световой меч и скрывал это. Поэтому Оби-Ван торопился в их комнату, надеясь застать Энакина там и наконец-то успокоить свое выпрыгивающее от беспокойства сердце. Энакин был в комнате, на диване, смотря прямо перед собой, что Оби-Ван замер на пороге, от нереальности представшей перед ним картины, а главное от того, что он чувствовал от своего солнца, вулкана эмоций, от своего всегда дышащего жизнью мужа - ничего. И это было ужасно. Сила, что обычно клубилась вокруг него непривычно молчала, все чувства Энакина были, настолько спокойными и ровными, что Оби-Ван не сразу смог дать им название, никогда раньше не ощущая ничего подобного, а когда все таки смог сравнить с чем это похоже, то …. Это была обреченность.       Оби-Ван присел рядом и стараясь скрыть напряженность в голосе проговорил:       - Что случилось? И не говори, что ничего.       - Не скажу. Случилось. Я облажался. Крупно облажался. Не простительно.       - Не простительно кем? – сдавлено проговорил Оби-Ван Энакин редко страдает от своей вины, обычно если он в чем-то виноват, он тут же развивает бурную деятельность пытаясь загладить ее, исправить ошибку, Оби-Вану требовалось много усилий убедить Энакина, что иногда просто нужно подождать, но сейчас, когда сам Энакин решил бездействовать, был полностью обессилен и сломлен случившимся, становилось страшно. Ведь только один ответ мог быть, только два человека могли привести его в такое состояние, а значит… Энакин произнес как выдох:       - Падме.       И с этим, словом сжался, запуская пальцы в волосы, задавливая, сдерживая стенание раненого зверя, что рвалось изнутри.       - Я все уничтожил, - прошептал парень. – Она сказала мне уйти, что ей нужно время. Это конец.       Оби-Ван вздрогнул и повернулся, к Энакину, тот за весь разговор так и не поднял взгляд. И тут пришло время Оби-Вану замереть, впившись взглядом в левую руку Энакина, увидев то, что не замечал. Рука была вся в кровоподтеках, кожа на костяшках содрана. Первый порыв был защитить, увидев рану у мужа, залечить, второй понимание, от чего были получены эти раны. Оби-Ван осторожно прикоснулся к Силе Энакина, как прикасаются к дикому зверю, осматривая, но Энакин не отреагировал, он вообще ни на что не реагировал. Оби-Ван чувствовал остаточное затемнение, легкую дымку что клубилась к глубине и сжал кулаки. Раны на кулаках, остаток ярости, что испытал Энакин, Оби-Ван начинал догадываться, что могло произойти, но вот причину все еще не знал.       - За что?       Энакин сильнее склонил голову и сжал волосы в кулак, Оби-Ван почувствовал, что даже мысль о случившемся загустевает ярость в муже, но он должен был узнать.       - Он пытался поцеловать ее, и я избил его. Внутри меня все вспенилось в одно мгновение. Она ведь отталкивала, да и у него ничего не вышло, я мог просто остановить все, но вдруг почувствовал, что-то гнилое, склизкое что шло от него и дальше все было как в тумане. Я избил человека. Как я мог, да и еще на ее глазах. Она отшатнулась от меня. Я монстр.       Оби-Ван вздрогнул от последних фраз, что были пропитаны мукой страдания, но ему некогда было подаваться эмоциям, он должен был узнать еще одно, чтобы понять, как действовать дальше.       - Он жив?       Энакин дернул головой, словно думал на такой вопрос бросить взгляд на Оби-Вана, но не смог, слова заменил кивок головы.       - Он будет придавать это огласке?       Пожатие плечами. Оби-Ван понял, что от Энакина он точно более детального ответа не добьется, да и в том состоянии в котором он сейчас был, это становилось опасно, ему нельзя было снова переживать эти моменты ярости, вспоминать их, окунаться в них было почти как снова призывать Тьму. Поэтому он впервые с момента как зашел в комнату, положил руку на плечо мужа, легко сдавив его в чувстве поддержки, от прикосновения Энакин вздрогнул, но так и не повернулся, а Оби-Ван поспешил уйти, ему самому нужно было успокоится, внутри поднималась волна, все уничтожающая и беспощадная. И прежде чем идти к жене, он должен был прийти в себя, сейчас только он был в состоянии все исправить. Как Падме металась между ними, когда они расходились с Энакином по разные комнаты, давая себе время остыть, так теперь он должен был собрать эти осколки и постараться не порезаться самому. Ведь даже того, что рассказал Энакин было достаточно, чтобы Оби-Ван решил пару кварталов пройти, пешком очищая свои мысли и стараясь вернуть себе покой. А еще предстояло защитить Энакина, от возможных последствий его поступка, Оби-Ван еще не знал, кто стал причиной всего, но он уже был записан в его злейшие враги.       Через пару часов Оби-Ван сидел на диване в такой уже ставшей привычной квартире, смотря перед собой слушая необычно эмоциональный и довольно обвинительный рассказ Падме, что звучал чуть с боку, а она, не слыша возражений, все больше и больше распылялась словно чувствуя поддержку. В какой-то момент Оби-Ван не выдержал и подошел к окну смотря на город. Он уже достаточно услышал, чтобы понять причину разлада. Просьба Совета джедаев о помощи, попытка достать у какого-то франта по имени Кловис секретные данные сепаратистов, старые и не случившиеся отношения, что возродились надеждой в воспаленном мозгу этой сволочи, вспыльчивый Энакин и слишком гуманная, для жены военных генералов, ведущих войну, не признающая насилия Падме, что всегда была слишком категорична и непреклонна, что вдруг попыталась повоспитывать Энакина. Оби-Ван помотал своим мыслям головой. Даже он уже понял бесполезность любых воспитательных методов по отношению к Энакину, он был уже не маленьким мальчиком, чтобы ставить его в угол, теперь такие попытки были чреваты. Энакину нужно предоставлять право меняться самому.       - Так из-за чего Энакин набросился на Кловиса? – Падме вздрогнула, когда услышала, как Оби-Ван выплюнул имя.       - Из-за пустяка, - женщина подошла к мужу и,замявшись, чуть прикусила губу, но потом встряхнула головой, уничтожая любые намеки на смущение и вину и с вызовом проговорила, не она в этой истории виновница. – Он попытался меня поцеловать, но я сказала, что «нет», и оттолкнула его. Все.       - И он отступил?       - Что? – не поняла Падме       - Ты оттолкнула или пыталась оттолкнуть?– Оби-Ван все еще смотрел на бурлящий мир Корусанта за окном, не поворачиваясь к жене, но вопрос прозвучал четко и даже жестко.       Падме замялась. Оби-Ван уже знал ответ, но все же ему нужно было услышать это от нее, понять, как она видит эту ситуацию, на сколько догадки о наивности жены правдивы.       - Если бы Энакин не вмешался я бы его остановила, и миссия не была провалена. Из-за этого мы не получили данные.       Падме не поняла, что случилось, но в мгновение, Оби-Ван, что стоял к ней спиной резко развернулся и схватив за руки потянул на себя впиваясь губами в ее губы. Падме не поняла, что происходит, поцелуи сейчас, когда она так зла были не к месту, и слишком грубо, руки были стиснуты ладонями в тиски. Она сцепила губы и промычала, мотая головой, но Оби-Ван не останавливался, усиливая напор. Падме попыталась его оттолкнуть, но это было как останавливать надвигающийся звездолет, казалось, что она отталкивает скалу из мышц. Страх начал подниматься внутри, когда мужчина надавил на нее, заставляя отступить. Перед ней уже был не ее муж, она мысленно вернулась в тот вечер, когда Кловис напирал на нее, мягким голосом убеждая, и не реагируя на ее сопротивление. Падме забилась, завертелась, когда мужчина повалил ее на диван, но она была всего лишь пташкой, что была задавлена сетью. Падме закричала. Напор резко, как и начался прекратился. И только злой шепот опалил ее ухо:       - Вот так ты собралась его останавливать?       Оби-Ван отстранился, садясь на краю дивана, отодвигаясь и опуская голову зарываясь ладонями в волосы, он дрожал от злости и от того, что ему пришлось сейчас сделать.       - До этого бы не дошло! – крик Падме был похож на всплеск истерики, она отскочила от сидящего Оби-Вана.– У него не это было в намерениях.       - Не дошло бы? - голос мужчины был тих, и Падме была уверена, что услышала в нем усмешку.       - Конечно нет! Он просто не правильно понял, и я смогла бы объяснить, он ведь разумный человек, не дикий зверь!       - Уверена? - Оби-Ван метнул на нее взгляд. - Или все же Энакин все-таки уловил его намерения. Гниль твоего знакомого.       Падме начало трясти, от страха. Она не боялась Оби-Вана ни в коем разе, но вдруг в ее сознание начало проступать то, от чего она отгородилась гневом на Энакина. Она не хотела быть слабой, не хотела быть жертвой. Прокручивая тот вечер, те мгновения, она вспоминала мельчайшие детали, что словно начали нашептывать, смотри, Оби-Ван прав.       - В тебе есть качество, которое я люблю, но оно же в определенных ситуациях становиться опасным. И в первую очередь для тебя самой, - тихо и ровно начал говорить Оби-Ван, верно истолковав молчание жены. - Ты веришь в доброту мира, веришь, что люди честны, а мужчины благородны. Так и было пока ты была непреступной королевой, сенатором, за тобой была сила и власть, и ты никому не позволяла увидеть за этими званиями женщину. Для всех людей что окружали тебя ты была символом, не более. Неприступным символом и к тебе никто не приближался. Я видел только дважды, когда ты сбрасывала титул сенатора. Один раз, когда вместо того, чтобы обратиться к падавану, как полагалось ты назвала его «Эни», приблизив его к себе, в тот момент в его глазах ты перестала быть сенатором, а стала женщиной, которую можно было позволить любить, как женщину, а не восхищаться издали, как сенатором. И теперь ты привела в дом мужчину, накрыла стол, одела красивое платье, флиртовала и надеялась, что он воспримет это как дружеский ужин. Ты позволила увидеть ему в себе женщину, что убирает границы. И хотела, чтобы Энакин спокойно на это реагировал.       Падме сковал ужас, она вздрагивала от каждого тихо произнесенного слова, как от удара. Энакин ничего не мог противопоставить, он не мог ничего сказать, склонив голову, ведь тогда говорила Падме, он только затравлено смотрел на нее после случившегося, под грузом вины того, что совершил. Под властью эмоций и инстинкта, он понимал, что прав, но объяснить не мог, в отличие от Оби-Вана оружием которого всегда были слова и сейчас это оружие было направлено на нее.       - Это вопрос доверия. Он не доверял мне, - не хотела отступать женщина, уже понимая, что проиграла, чувствуя, как иголка вины проскальзывает под кожу. Как раскрываются глаза, и до нее доходит понимание ее неправоты. Она не была столь упрямой, чтобы не признать свою ошибку, тем более, что Энакин признал свою практически сразу, а она не хотела видеть, не хотела понимать. В этом и была ее самая главная вина, она не хотела признавать, что оказалась слаба, что подверглась нападению, что ошиблась в человеке, которого привела домой. Не хотела себя почувствовать беспомощной и обманутой, но именно такой она и была в тот вечер. И как бы ей не становилось больно от слов произнесенных сейчас мужем, она не могла злиться на Оби-Вана, потому что понимала им сейчас тоже больно и для нее это исцеляющая боль, которую надо принять, пережить.       - Да весь наш брак основан на доверии, потому что ни я, ни Энакин никогда не сможем тебе, что-либо запретить, мы никогда не сможем открыто показать свои чувства, открыто защищать тебя, если это не вопрос жизни и смерти, - лишь на мгновение Оби-Ван позволил своему голосу вздрогнуть, проявляя эмоции. - Нам приходится стискивать зубы и терпеть, смерившись, ведь для всего мира ты свободная молодая женщина, что имеет право строить свою личную жизнь. И ведь ни для кого не было бы странным если бы ты вдруг решила завести роман, ни для кого во всей Галактике, ни для кого, кроме нас троих. Потому что сейчас наш брак существует только для нас и основан только на наших убеждениях и восприятии. Если бы Энакин тебе не доверял, он бы и близко к тебе не подпустил того мужчину. Если бы я тебе не доверял и не понимал, что ты не пыталась нам изменить и сама тяготилась этой миссией, то меня здесь бы уже не было.Это был не вопрос доверия, это вопрос защиты своей жены, которую пытались изнасиловать.       То спокойствие и равнодушие, с которым произнес завершающие слова Оби-Ван, и то сколько силы правды было в них, заставило и Падме осознать сколь близка была опасность, и сейчас запоздало адреналин вспрыснулся в кровь, пошатнулась, ноги задрожали, и она села на диван, пока Оби-Ван также в тишине продолжал:       - Знаешь, что самое ужасное в этом. Как джедай Энакин был не прав, и его поступок мог закончится его заключением. Да, Падме, джедаев сажают в тюрьму.       Оби-Ван замолчал, чтобы не сказать лишнего, с этой проблемой ему еще предстоит разобраться, для Энакина попасть в такое место как Призма было бы смертельно, а если нет, то у джедаев есть и другие способы вернуть отвернувшихся джедаев в строй, они называли это исцелением, возвращением к Свету, но Оби-Ван сглотнул по сравнению с этими методами пытки Дуку, покажутся детским развлечением. Взвалить это понимание на Падме было бы слишком жестоко. Но Падме и этого намека было достаточно, она побледнела. Оби-Ван проглотил эти фразы и уклончиво произнес:       - Джедай не справившийся с яростью и напавший на человека - опасен и подлежит изоляции. И ведь не объяснишь, что как муж его реакция вполне адекватна. Падме ты видишь в нас джедаев. Но как бы жутко это не звучало, в нас теперь гораздо меньше от джедаев. Быть мужем уже давно стало главнее. Но ты все еще действуешь как сенатор с высоким долгом перед Республикой, забывая, что теперь у тебя еще есть долг жены. Осталось решить, что важнее. Как ты поняла Энакин уже решил, я тоже. Ответ за тобой.       Оби-Ван думал о том, что возможно сейчас ему лучше было бы уйти, оставить ее одну со своими мыслями, прочувствовать случившееся теперь с их точки зрения, но не мог. Он не мог ее оставить, когда пальцы начали сжиматься и разжиматься, теребя ткань платья, когда ее тело начало содрогаться от мелкой дрожи, когда в голове начали всплывать картины того вечера и возможные последствия, если бы в комнату не ворвался Энакин. То отчего она отгородилась стеной, это осознание нахлынуло волной, и ее пробил озноб. Ведь она знала, чувствовала, к чему может привести этот ненавистный ужин, знала, что ведет себя не правильно, но не хотела понимать этого. Ее упрямство и вызов, который она почувствовала, когда Энакин начал ей запрещать брать эту миссию, когда она уже сама была готова отказаться, не давало отступить, заставляло действовать, все дальше погружаясь в эту пучину. Которая должна была стать взрывом.       Оби-Ван почувствовал смятение, что поднималось в жене, всю палитру ее чувств, и вместо того, чтоб уйти, мягко, давая ей возможность отказаться, прижал к себе. Ощущая, как она расслабляется в его руках, как сама прижимается к нему, ища тепла, чтоб согреть свой внутренний холод. Падме все еще дрожала, пока Оби-Ван осторожно поглаживал ее волосы, спину, шепча успокаивающие слова:       - Моя, добрая, искренняя, честная девочка, этот мир слишком жесток и безжалостен к таким чистым и светлым созданиям. Все прошло, все прошло и уже никогда не повториться, не бойся. Тише, теперь все хорошо.       Эти мягкие, нежные слова сжимали сердце Падме, и она закусила губу, чтобы не разрыдаться, от той нежности, любви и благодарности, что наполнило ее. Энакина так легко было сделать виноватым, когда он сам ужаснулся от совершенного, так легко было увидеть в его глазах вину и воспользоваться. Падме поняла она винила Энакина, только потому что иначе ей пришлось бы винить себя. Женщина крепче прижалась к понимающему и всепрощающему мужу, стараясь скрыться от мысли, что она монстр который заставил любимого страдать.       Оби-Ван медленно, отстранился, когда дрожь утихла, а глаза хоть и были затравленными, такими же как и у Энакина, уже не несли отпечаток ужаса случившегося.       - Если хочешь, я могу передать Энакину прийти, и вы все еще раз обсудите.       Падме кивнула. И Оби-Ван улыбнулся, понимая, что все наладиться, нежно проведя ладонью по ее лицу. Только после этого мужчина встал, направляясь на выход, Падме встала следом, провожая до двери, пусть она и была уже достаточно спокойна, в ее глазах все еще затаился вопрос, а руки терли друг друга. Оби-Ван остановился, ожидая, но Падме все еще молчала.       - Падме?       - Ты злишься, - поспешно боясь передумать, проговорила женщина. – Прости. Я сглупила, не злись на меня, пожалуйста.       Оби-Ван даже встряхнул головой, возвращаясь и обнимая плечи жены, заставляя ее посмотреть на него.       - Я не злюсь на тебя, - Оби-Ван на такое предположение даже сумел улыбнуться, развевая беспокойство любимой. Он испытывал множество эмоций, но ни одна отрицательная не была направлена на его замечательную жену. Пусть она ведет себя неосмотрительно, пусть слишком наивна и доверчива, но он ее любит слишком сильно и за эти самые качества тоже. Да он не доволен сложившейся ситуацией, он был напуган мыслью, что могло произойти, расстроен размолвкой, обеспокоен за Энакина, волновался за Падме, но злился он точно не на нее.       Оби-Ван понимал, что Падме не считывает эмоции, но джедаи так привыкли полагаться на то, что они чувствуют все эмоции, что забывают об умении людей замечать мельчайшие изменения, что интуитивно говорили им о том, что ощущает человек перед ним. И уж любящая женщина, точно это умеет, какими бы мастерами в сокрытии эмоций не были джедаи. Чуть более резкий поворот головы, на мгновение прищуренный взгляд, напряженная челюсть, темнеющий оттенок глаз. Да, Оби-Ван злился, только вот злость была направлена не на его прекрасную госпожу.       - Я злюсь, но не на тебя, - уточнил Оби-Ван и коротко поцеловав жену вышел из квартиры.       Он впервые злился на Совет джедаев.       Сразу по прибытию в Храм ему сказали, что пятеро членов Совета в комнате брифинга, туда Оби-Ван и направился. В комнате возле круглого стола находились магистры Винду, Ки-Ади-Мунди, Галлия, Фисто, Тийн и рыцарь Скайуокер, что кивал, смотря на развернувшуюся перед ними голограмму планеты Рендили, где сейчас находился Пло Кун со своей армией, наверняка получая новое назначение.       - Магистр Кеноби, - поприветствовал его Ки-Ади-Мунди. – Совет назначен через час, нам поступили новые и очень обнадеживающие сведения.       - Хорошо, - коротко кивнул Оби-Ван и посмотрел на Энакина, немного более жестко проговорив. – Рыцарь Скайуокер, оставьте нас.       Энакин вздрогнул, но кивнул и поспешил выйти из зала, когда как Оби-Ван направился к магистрам, что недоуменно переглядывались. Оби-Ван был как всегда само спокойствие, но они ни разу не слышали, чтобы он обращался к своему бывшему падавану по титулу, что непроизвольно заставило их напрячься, подумав, что Скайуокер где-то крупно облажался, что ж первые слова, сказанные им магистром объяснили, что облажались как раз таки они.       Энакин вначале и, правда, ушел, но вдруг резко затормозил, починяясь интуиции, и, скрыв свое присутствие в Силе, вернулся, прячась у колоны. Ничего не было видно, но слышно было хорошо. Энакин пропустил начало разговора, но первое же, что он услышал, заставило его замереть, он явно пришел на самую интересную часть.       - Вы не правильно поняли, - вклинился в монолог Оби-Вана осторожный голос Ки-Ади-Мунди.       - Не правильно?! Вы не отправляли сенатора, женщину добыть информацию, прекрасно зная о намерениях и чаяниях Кловиса?       Энакин не сдержался от удивления, и благодарности, муж высказывал в лицо магистрам, то, что не осмелился бы сделать простой рыцарь. Оби-Ван не на йоту не поднял голос, в его эмоциях не было ни одной вспышки негодования, только холод и расчет Света и именно это заставило магистров, смирено выслушивать обвинения, стараясь убедить в правильности решения. Энакин знал этот голос мужа спокойный и равнодушный, ледяной, если бы магистры были чуть повнимательней, а Оби-Ван не был лучшим в подавлении эмоций, то они бы поняли магистр Кеноби в ярости. Энакин сглотнул, такого Оби-Вана опасался даже он. А магистры, словно потеряв чувство самосохранения, решили перевести все в шутку, послышавшимся веселым голосом Кита Фисто.       - Ну что вы. Они взрослые люди, а сенатор Амидала красивая и свободная женщина. И нам намекнули, что она не будет против возобновить старое знакомство.       - Кто? – практически зарычал Оби-Ван, на мгновение потеряв контроль.       - Канцлер, - от неожиданности прямо ответила Галлия, поспешно добавляя словно оправдывая свою откровенность. – Он ведь был ее наставником и вполне знал о ее увлечениях.       Энакин сжал кулаки от этих слов, чувствуя, как через связь поднимается злость Оби-Вана. В мыслях Энакин кричал, что канцлер вообще может знать о сердце Падме, он не имеет никакого права судить или вмешиваться. И эхом ему вторила связь с мужем, что постепенно брал под контроль свои эмоции и возвращал равнодушие.       - И поэтому не видели ничего зазорного отправить женщину соблазнить мужчину, по вашей указке?       Кто-то из магистров нервно кашлянул, по интонации это была Галлия, единственная женщина, которая присутствовала при этом разговоре, и ей становилось неловко, как и тогда, на Совете, когда просили о помощи сенатора Амидалу, прекрасно понимая, что стоит под этой просьбой и о какого вида помощи они просят, что было сказано между строк. Энакин медленно закипал, только сейчас полностью понимая, какая именно роль в этом задании была уготована их жене. В его голове снова возник тот вечер и вдруг он вздрогнул, он так был зациклен на страхе за любимую, на своей ревности, что не обратил внимание, что на этот лжеромантический вечер Падме надела не просто красивое платье, а то самое платье-доспехи, которые в понимании Энакина всегда ассоциировались с неприступностью жены, о чем он ей однажды в шутку сказал. Этого мгновения хватило, чтобы взять эмоции под контроль, пока Мейс пробасил, зазубренное и уже начинающее раздражать Энакина:       - На благо Республики? Конечно. Тем более, что она была одобрена канцлером.       - И ради этого мы, джедаи используем госпожу из королевского дома, сенатора в качестве куртизанки? До чего же мы опустились благородные рыцари? Какими принципами еще готовы пожертвовать? Где теперь границы дозволенного?       - Думаю, мы не рассмотрели все стороны этого плана, - раздался примирительный и только смутно знакомый голос, Энакин нахмурился, из всех присутствующих он реже всего и никогда на Советах не слышал только голос магистра Тийна. Кажется, то что он заговорил, стало шоком и для остальных магистров, так как пару минут в зале стояла тишина, пока снова не зазвучал голос Оби-Вана:       - Я очень надеюсь, что в следующий раз Совет проработает все варианты и все сложности реализации плана. Следуя не только благом Республики, но и принципами джедаев, благородством рыцарей, которыми мы следовали тысячелетия. И на которые все больше перестаем обращать внимание, прикрываясь долгом и войной, - проговорил Оби-Ван и с почтительным поклоном покинул магистров, выходя из зала тут же натыкаясь на, вышедшего из-за колон, Энакина. У Оби-Вана сильно болела голова и он был не в настроении сейчас выдерживать еще одни эмоциональные качели, которые приходилось сдерживать невероятным усилием. Ему нужна была хорошая и спокойная медитация, иначе он просто взорвется и наорет на кого-нибудь, но Энакин сам был на взводе и невероятно удивлен.       - Ты и правда так считаешь? То, что сейчас сказал им?       - Да, - коротко проговорил Оби-Ван, уводя Энакина подальше и поспешно добавляя. - Твоя реакция была не правильной, но понятной.       - Да, ты бы так не поступил не избил человека, - сквозь стиснутые зубы проговорил Энакин, что до сих пор злился на себя и свою несдержанность.       - Нет, - сказал Оби-Ван, видя, как Энакин опускает плечи, холодно добавил, признаваясь. - Боюсь, я бы сделал что похуже.       Энакин вздрогнул и посмотрел на мужа, он ожидал понять, что Оби-Ван сказал это просто так чтобы его успокоить, поддержать, но увидел только холодное принятие и решительность. Несколько мгновений стояла тишина, Энакин не знал, что сказать на такое признание, поэтому Оби-Ван печально улыбнулся, признавая те изменения, что произошли в нем и его взглядах, после того как он стал мужем, и произнес:       - Иди домой, Падме хочет поговорить.       Энакин замер, пока губы не растянулись в улыбке.       - Правда?       Оби-Ван кивнул, пока Энакин явно метался.       - У нас новое задание, - парень кивнул в сторону коридора, откуда они пришли, намекая на то обсуждение, что прервал Оби-Ван.       - Подождет. Иди. Я выясню о новой миссии, завершу еще одно дело, а потом тоже приду.       К Энакину снова возвращалось его привычное беспокойное состояние с улыбкой, что неуверенно снова возвращалась на лицо, что пришлось выражать словами.       - Я так хочу сейчас тебя поцеловать.       Оби-Ван не сдержал усмешки, оглядывая коридор в котором они стояли.       - Думаю, лучше не стоит.       - Спасибо, - с жаром проговорил парень.       - Я не так много и сделал, - помотал головой Оби-Ван. – Падме поняла бы все и сама, просто это было бы чуть позже. И ее понимание не снимает с тебя части вины.       Энакин чуть присмирил начинающуюся разгораться радость и поспешил к жене. А Оби-Ван закрыл глаза, прислоняясь к стене, давая себе мгновение спокойствия, как там сказал Ки-Ади-Мунди до назначенного заседания Совета час, что ж ему должно этого хватить. Сначала он обеспечит безопасность Энакина, а потом поразмыслит о роли канцлера во всей этой истории с Кловисом. Кеноби набросил на голову капюшон, намотал на пол лица шарф и вышел из Храма. У него было еще одно дело.       Оглушить ничего не подозревающего, не слишком честного и прячущегося от людных мест сенатора и загрузить его в спидер было пара пустяков, найти укромный уголок, на самых нижних ярусах еще проще. Кловис, валялся среди ящиков в каком-то переулке, пока Оби-Ван, все также закутанный в мантию, сидел напротив него. Причина почему, он старался держаться безлюдных мест, была в прямом смысле на лицо. Кровоподтеки, фиолетовые синяки украшали все его лицо, а рука на привязи явно была сломана, на голове торчала шишка, наверняка поставлена металлическим протезом. Оби-Ван понял, что даже в состоянии ярости Энакин все же сдерживался, иначе было бы достаточно одного удара кулаком протезной руки, и Кловис среди живых уже бы не значился. Мужчина не раз видел, какой силой обладает протез и как Энакин прикасается к ним, выверяя каждое прикосновение металла к коже. Что ж результатом, что расцветал на лице Кловиса, Оби-Ван был в тайне доволен, это будет болезненно и долго. Но здесь он был для другого.       Оби-Ван наклонился и сжал травмированную руку. Кловис застонал и очнулся, тут же попятившись к стене, когда увидел возвышающуюся над ним темную фигуру. Начиная лепетать, испугано озаряясь по сторонам и понимая, что он влип. Хватило пятнадцати минут, чтобы напуганный мужчина выдал все, что знал, еще две, чтобы вырубить его и десять, чтобы залезть в его голову и стереть любые воспоминания, что могли привести к Энакину. После чего по пути в Храм, Оби-Ван выбросил его возле одного из многочисленных баров.       А уже вечером с улыбкой, лежа в их кровати, он наблюдал, как Падме бережно обрабатывает ранки на руке Энакина, хоть тот довольно лениво и возражал от такого внимания к обычным ссадинам и синякам. Они оба чувствовали себя виноватыми, оба были напуганы и оба так сильно любили друг друга, что Оби-Ван придя домой застал их обнявшимися на диване, сквозь улыбку и слезы, просящие друг у друга прощение. Дома снова был мир. Оби-Ван довольно закрыл глаза. Завтра очередной вылет, очередная битва, но это вечер их, и он не собирался его упускать, чувствуя, как дважды проминается матрас и, повернувшись, он обнял жену, чувствуя спокойствие мужа, что переплетает пальцы их рук.