Три луны Татуина

      То мгновение запомнилось во всех подробностях, как запоминается развернувшаяся перед глазами катастрофа, и потом хочешь забыть, но не можешь. Все уже выжжено в корке сознания, отпечатано в Силе. Вой двигателей истребителей, ровный стук доспехов клонов, писк Р2-Д2, каждое слово, докладывающего о подготовке десанта Коди, даже запахи масла, озона и усилители вкуса, которыми клоны щедро заправляли походные пайки, чтоб хоть как-то разнообразить их аромат. В этот миг весь мир Оби-Вана был разорван в клочья, оставив только одну неизменную в его жизни константу, за которую он и зацепился. Эта константа раздавала четкие команды 501 легиону, грязными перчатками, наверняка копался в настройках своей Дельты, взлохмачивал непривычно отросшие волосы, оставив темный мазок масла на лбу прям над шрамом, а еще его глаза горели в предвкушении битвы, а все тело сжалось в ожидании действий. Он сиял, словно война была его стихией, это пугало, но и завораживало.       Они не виделись несколько месяцев, с момента как его падавану отрезали косу, и вот перед ним уже был не его ученик, а рыцарь, генерал. Даже его одежда изменилась: джедайскую мантию сменила красно-синяя туника и доспех-нагрудник. Оби-Ван всматривался в своего уже бывшего ученика, пытаясь увидеть в нем того, кто сутулился, стесняясь своего высокого роста, кто прятал руки в рукавах слишком большой для него мантии и улыбался своей широкой задорной улыбкой, старясь осветить ею всю темноту Галактики, но не видел. Перед ним стоял мужчина с гордо выставленной вперед грудью, с высоко поднятым подбородком, что делало его еще выше и внушительней. Клоны, стоящие перед ним, уже смотрели на него с уважением и восхищением. Молодой рыцарь-джедай источал мощь, силу и уверенность. Оби-Ван неосознанно схватил свое запястье, нащупав под туникой след от простого, самодельного кожаного браслета, что вручил ему Энакин в день посвящения. Он прятал глаза и весь сжался, когда протягивал этот широкий ремешок, с узором, что сам делал в течение нескольких дней, боясь, что Оби-Ван, как и положено джедаю, откажется от подарка. Оби-Ван понимал, что он должен был отказаться, но руки потянулись к этому незатейливому предмету, который казался наивысшей ценностью, а губы растягивались в благодарной улыбке. Энакин не был сентиментальным и не умел выражать свои эмоции и чувства, не говорил высокопарных слов, он все показывал делами и поступками и этот браслет, был его способом сказать «Спасибо».       Теперь Энакин казался таким другим, уже не ребенок, а мужчина, но все тем же родным и дорогим. Что от чувств, нахлынувших на Оби-Вана, сжалось сердце. В том потоке эмоций, которые сносили его, была гордость, радость, щемящая тоска и любовь. Любовь среди всего этого хаоса засияла светом сверхновой, тем же ярким светом, что сиял для него в Силе Энакин. И все эти чувства были направлены на единственное существо во Вселенной. Это было поражающе. Оби-Ван не успел закрыть свои эмоции и струна связи, что протягивалась через сотни световых лет, затрепетала, отправляя сигнал. Джедай сдержал разочаровывающий стон. Они давно должны были ее разорвать, он должен был отпустить своего падавана, но каждый раз в момент медитации, когда он уже готовился начать истончать эту связь ему становилось так горько, когда представлял пустоту на месте где был след его солнца, что постоянно находил себе оправдание, еще не время, за Энакином еще стоит присмотреть, военное время — эта связь будет помогать в битвах. Так говорил себе мастер джедай, еще больше укрепляя ее, посылая Энакину импульсы поддержки. И вот теперь, когда спустя время он увидел уже не своего падавана, а рыцаря, Оби-Ван понял, он смог принять, то, что не давало ему отпустить Энакина это была даже не привязанность это было гораздо глубже и опаснее - это была любовь, что постепенно нарастала, пока не вырвалась заполняя всю суть.       Оби-Ван не тешил себя иллюзией, что ему дадут хоть еще мгновение осознать свои чувства и постараться отпустить их. Энакин и так прекрасно знал о том, что его бывший учитель на подлете к разрушителю, а после того непроизвольного импульса по связи парень повернулся, встречаясь взглядом с Оби-Ваном растягивая губы в невероятно счастливой и все еще с юношеским задором улыбкой, что еще не смогла уничтожить война, но самое главное также посылая невероятный поток радости и восторга, что практически снес Оби-Вана с ног, полностью уничтожив все попытки сохранить хотя бы остатки контроля. А Энакин — его жизнь и погибель уже мчался к нему обхватывая руками и окружая своим ослепительным светом.       — Оби-Ван, учитель, — тихо проговорил генерал и отступил, склонив в приветствии голову, словно вспомнив о манерах, но все еще не убирая с губ озорной улыбки. Коммандер Коди тактично отвел глаза, пытаясь разгадать и понять, что ждет его и братьев под командованием этих двух генералов. И отмечая, что это будет явно интересно.       — Генерал-джедай Скайуокер приветствует вас, Высший генерал-джедай Кеноби, на борту «Решительного». Третья системная армия, пятый флот готов перейти под Ваше командование, магистр. — Благодарю генерал-джедай, — ответил с еле заметной улыбкой Оби-Ван, стараясь перекрыть поток вышедших из-под контроля своих чувств.       И Энакин, который во все стороны транслировал воодушевление и радость от встречи ему в этом нисколько не помогал.       — Могу поздравить вас с назначением в Совет? — задорно проговори Энакин.       — Жаль обстоятельства необходимости искать нового члена Совета столь печальны, - грустью Оби-Ван немного остудил свои эмоции.       И Энакин притих, но не надолго.       — Они не ошиблись предложив место вам, вы этого достойны. Так что поздравляю.       — Спасибо Энакин, — улыбнулся Оби-Ван стараясь не потеряться в голубизне, смотрящих с счастьем и восторгом на него, глаз.       Это всегда было в нем. Именно так думал Энакин, когда спрашивал с чего все началось. Его самые сильные в жизни эмоции были связаны с двумя людьми его бывшим учителем — Оби-Ваном и его женой — Падме. Именно они заставляли его чувствовать весь спектр запрещенных кодексом джедаев чувств, но в то же время приносили столь почитаемый кодексом покой. Когда-то давным-давно таким столпом в его жизни была мама, но эту незыблемую основу выбили у него из-под ног, и чтобы не рухнуть Энакин уцепился за то, что было рядом, влюбленность в самое прекрасное создание, которое он видел. Этот огонек чувства он вскармливал годами, дышал на него, не давая ему погаснуть, подпитывал мыслями и мечтами. Любить Падме это был его выбор. Первый выбор Энакина — свободного человека и он никогда от него не откажется. Чувства же к Оби-Вану развивались медленней. Уважение, признательность, восхищение, любовь росли в нем так же как росла и удлинялась падаванская коса. Но Энакин понимал, что его учитель еще дальше от него, чем недостижимая прекрасная королева. Джедайский кодекс гласил — нет эмоций — только покой и нет страсти — только безмятежность. И идеальный джедай его учитель следовал этим правилам, в отличие от своего падавана. Самые страшные подростковые годы, эмоции и страсти бурлили в Энакине и единственное, что он получал на это сочувствующую улыбку и нравоучения — отпустить и найти покой. Джедаи все годы твердили Энакину, что чувства — это плохо, эмоции — плохо, что он должен отказаться от них. Но никто не объяснил, как это сделать, а Энакин испытывал сильнейшие эмоции, они клубились в нем ураганом, он не знал, как с ними бороться, он не мог рассказать о своих эмоциях и переживаниях, думая, что джедаи, что и так смотрели на него настороженно и все еще сомневались правильно ли его обучение, осудят его, изгонят за его слабость, все детство он испытывал стыд за те эмоции, что он чувствовал. Энакин помнил, как сказал Падме, что сострадание самое главное в жизни джедая и что нет сострадания без любви и он верил в это, верил, в то, что услышал на уроке еще будучи ребенком, то единственное, что наконец-то ему разрешал Кодекс, Кодекс разрешил ему сострадать, Кодекс разрешил ему любить. Пусть не в том понимании, в котором это учение представляли джедаи, но хотя бы за эти чувства Энакин не испытывал все съедающий стыд и страх. И Энакин любил всем сердцем, всем своим существом, он любил воспоминания о прекрасной королеве с Набу и своего отстраненного, но самого родного учителя. Он не мог и не хотел отказываться от этих чувств. Но никто не хотел и не мог понять переживания юного падавана, твердя о покое. Только вот покой Энакину был не нужен ему нужны были Падме и Оби-Ван, чтобы они были рядом и любили его в ответ. Но он понимал, что никогда этого не получит и это сводило с ума. Особенно когда Оби-Ван начал лишать своего падавана, даже тех маленьких крошек любви и заботы, что он получал раньше. Погладить по голове, позволить скрыться от кошмаров под его боком и одеялом, обнять, скрываясь от этого большого и непонятного мира в его защитных объятиях, все это сошло на нет, оставив, между ними холодную пропасть, которую нечем было заполнить, только столь редкими моментами шуток и товарищеского подтрунивания и боевым единением. Иногда Энакин видел слишком долгий взгляд учителя, направленный на него, как он вздрагивал от банального похлопывания по спине, как незаметно накрывал пледом заснувшего за столом падавана, и тогда в голове мелькала опасная мысль «возможно», но тут же разбивалась о холод слов учителя, что постоянно отмечал несовершенства падавана и Энакину казалось, что он уже никогда не увидит гордость в глазах Оби-Вана, никогда не будет достоин такого учителя. Он старался быть лучше, старался делать все на пределе возможности, чтобы Оби-Ван его заметил, чтобы посмотрел на него благосклонно. Энакин старался делать все, чтобы Оби-Ван им гордился, если уж не может полюбить, но все его усилия были напрасны, он никогда бы не смог даже приблизиться к тому идеалу джедая, которым был его учитель. Не возможность следовать догмам Кодекс и не понимание, как побороть свои эмоции, что они вредны, опасны и запретны, уничтожало Энакина.       И когда ему казалось, что все разрушено, что Оби-Ван каждый день старается сделать падавану больнее, каждым словом уничтожая его, оставляя его одного в этом мире, показывая, что кодекс важнее самой личности Энакина. Когда Энакин был на грани, что никто его не поймет и так и будет твердить о запретах и страхах, что в нем самом есть ошибка, раз он не может подавить эмоции. Его Ангел подошел к нему и обнял, найдя слова, которые начали снова согревать его душу. Его Ангел улыбнулась ему и когда он протянул ей руку, она вложила свою ладонь в его, впервые показав, что он достоин чтобы его любили, он важнее всего, без оглядок на правила и без страха перед будущем. Падме — его Ангел. Она открылась ему, он впитал ее нежность, ее отклик, ее тепло на брачном ложе. Это казалось не реальным, невозможным, она была его. И получив эту часть мечты, идеального мира, он впился в это всеми своими чувствами и эмоциями, он понимал, что не позволит кому-либо отнять хотя бы это у него, потому что Оби-Вана у него уже отнял Кодекс.       Энакин старался не замечать отстраненность мастера, его холодность, спасаясь от нее в тепле Падме, но этот контраст разрывал его на части. И как бы Энакин не убеждал себя, что Оби-Ван для него потерян, что он никогда не сможет уже оправдать надежды учителя и что им лучше будет друг без друга. Энакина все равно болезненно тянуло к Оби-Вану. Он впитывал каждую похвалу, ласкался в случайно пойманной улыбке, радовался касанию плеч и запоминал каждый образ, как голодный человек, подбирает с пола крошки и они ему кажутся величайшими лакомствами, так и Энакин принимал хотя бы то, что дала ему судьба. И смирялся, что это больше чем он смел надеяться, Падме в его объятиях и Оби-Ван все еще есть в его жизни. Возможно этого будет достаточно, чтобы не развалиться на кусочки от того ужаса, одиночества и тьмы, что Энакин ощущал на краю своей судьбы.

* * *

      Битва была в самом разгаре, земля рябила тяжелой поступью войск, воздух гудел от выстрелов, ветер доносил крики и выстрелы, а два джедая действовали как одно целое, рубя дроидов и прорубая путь к базе для своих войск. Четкие движения, как танцевальные па под мелодию войны. В ушах гудело, и Сила пела вокруг. В такие моменты Энакин чувствовал Силу как никогда раньше, она буквально текла горным потоком через него, окружала, обволакивала, он словно терялся в ней, становился частью ее. Это пугало и воодушевляло. В такие моменты молодой джедай, как никогда понимал свою мощь. Отдаваясь ощущению, что для него нет ничего невозможного. Казалось, что все в мире исчезало и были только он, Сила и война.       — Энакин, сосредоточься! — вклинился в эту прекрасную симфонию натруженный голос.       Энакин подавил желание огрызнуться, на того, кто прервал его восторг слияния с Силой, и усмирил Силу, с трудом заставляя ее из тайфуна превратиться в легкий бриз, что шелком накрыл его. Даже в Храме полном джедаев отношения юного, одаренного падавана с Силой никто не понимал. Энакина учили медитировать, учили обращаться к Силе, звать ее, слушать, на что мальчик удивленно оглядывался вокруг и только недоуменно смотрел на преподавателей на уроках юнлингов, куда его поместили, чтоб он нагнал остальных падаванов. Оби-Ван тогда хмурился и недоуменно поглаживал подбородок с еще непривычной для него бородой, выслушивая оправдания Энакина за проваленные уроки, как казалось самого одаренного из учеников. Может учитель не до конца понял своего падавана, но он его услышал, и групповые занятия прекратились. Тогда на возмущение Совета джедаев, что прежде чем переходить к занятиям с учителем и основной медитации, падавану нужно познать хотя бы основы Силы, и в первую очередь на возражения магистра Винду, который и так считал, что Оби-Ван не готов брать ученика, да и еще такого проблемного, Оби-Ван ответил «Вы ведь не учите человека дышать, так не надо пытаться учить Энакина чувствовать Силу». Совет тогда был в недоумении, в первый раз, но далеко не последний за годы обучения Энакина. Когда Оби-Ван и Энакин покинули зал Совета магистры зашумели, склоняясь, что мальчику нужен более опытный учитель, но только Йода задумчиво хмыкнул, смотря в даль.       — Сомневался я, правильно ли мальчика Оби-Вану отдавать было. Но теперь уверен я, хорошим учителем Оби-Ван юному Скайуокеру будет.       — Надеюсь, вы правы, — сказал Винду услышав бормотание Гранд мастера и они переглянулись.       Сразу после уроков с Оби-Ваном вскрылось то, что Скайуокеру не нужно обращаться к силе и искать ее, Энакину нужно ее усмирять. Накапливая, призывая Силу он рисковал потеряться в ее потоках, что клубились и как магнитом притягивались мальчиком. Вот и сейчас как напоминание из прошлого.       — Ты увлекся, — раздался голос Оби-Вана, что отбил летящий в них очередной выстрел.       — Простите, учитель, — на автомате ответил Энакин, возвращаясь в реальность, где Рекс и отряд уже взломали замок дверей в базу сепаратистов и они нырнули внутрь.       — Находим данные и уходим, — скомандовал Оби-Ван, жестами отправляя отряды в разные направления.       — Разделимся? — быстро предложил Энакин и, получив кивок, последовал за своим отрядом.       Данные путей снабжения армии сепаратистов были спрятаны в дроиде. Оби-Ван уже почти достиг дроида, когда чувство опасности накатило волной и взорвалось паническим голосом Энакина в комлинке.       — Уходите оттуда, станция взорвется.       Оби-Вану нужна была секунда, чтобы отправить сопротивляющихся клонов на выход, на ходу крикнув «Уходите! Не спорить! Это приказ!», а самому продолжить погоню. Прыгнуть на дроида, отрубить ему руку, в которой был зажат чип и броситься к выходу, для этого потребовалось еще пара секунд. Но этого хватило, чтобы почувствовать отголосок сдерживаемой паники Энакина, скорей всего Коди и ребята уже добрались до выхода. Энакин стоял у выхода в базу, не глядя, отбивая бластерные выстрелы дроидов, что иногда перелетали полукруг заслона, который образовали клоны, не давая дроидам приблизиться, пока генералы еще находились внутри. Сила снова начала клубиться вокруг, подстеганная адреналином и страхом за Оби-Вана. Взрыв прозвучал через мгновение, после того как в сознание ворвалось предупреждение. Энакин видел взрыв как со стороны. В замедленном режиме наблюдал за тем, как в центре станции ломаются, вспениваются металлические листы, как по длинному коридору, ведущему к выходу, доходит взрывная волна, что чуть не сбивает с ног и как за ней следует огненный смерч. Энакин выставил руку вперед, призывая Силу, осязая ее вырвавший на волю поток, что рванул вперед навстречу разрушению и огню, сталкиваясь с ним клубясь и замедляя. Энакин закричал от боли, когда Сила передала мощь взрыва, ударяя ею по джедаю. Энакин чувствовал, как Оби-Ван бежит по близлежащему коридору, он практически видел его, как тот уклоняется от рушащихся на него балок, как спотыкается и морщится от вырвавшихся из труб потоков пара, разрушающихся стен. Сила вела, Сила вырывалась, Энакин ощущал, как горит ладонь, как сознание растворяется в Силе, но даже этого было мало, жар взрыва настигал все ближе. Этого было мало. Ладонь разжалась, роняя меч, больше не тратя силы на просчитывание выстрелов Энакин полностью сосредоточился на создании барьера и направлении взрыва верх, а не в стороны. Джедай перестал думать, перестал осознавать себя, только, поток, только Сила. Энакин чувствовал, как каждая клеточка тела начинала вибрировать, уже не только руки, а все тело выдавало потоки Силы. Он не был собой, он сам стал потоком, что проходил через его тело.       Первое что увидел Оби-Ван выбегая в коридор, что вел к выходу, это был свет, нестерпимый яркий свет, и только Сила подсказала, что источник этого света человек. После чего уже не составило труда разглядеть, как Энакин поднялся над полом, пронизанный тысячи потоков, что рвались вперед, клубились, оплетали его тело, текли по венам. Это было столь же прекрасно, как и ужасно. Спиной Оби-Ван ощущал жар взрыва, и даже не оборачиваясь, знал, что там огненная стена, но не это сейчас было важно. Оби-Ван еще ни разу не видел столь мощного применения силы и уж точно не хотел, чтобы источником был его Энакин. Он, казалось, растворился в свете силы, словно переставал существовать. Оби-Ван боялся, что его руки не почувствуют тела, пройдут как сквозь фантом. Оби-Ван уже был рядом, когда тело Энакина несколько раз дернулось и вся Сила вздрогнула в конвульсиях вместе с ним.       Он чувствовал, что Оби-Ван приближается, чувствовал, как что-то несколько раз ударило его в спину, но боли не было, не было сознания, только руки что схватили его и потащили, разрывая связь с Силой, звук захлопывающей защитной двери и огненный смерч вырвался в небо, а после пришла темнота, что заглушила весь мир и эхо далекого истошного крика.       Сначала пробудились чувства, и первое чувство было — боль. Энакин застонал и зашевелился, пытаясь избавиться от боли, но она разгорелась еще больше.       — Тише генерал, тише, — раздался рядом знакомый голос и в темноту ворвался почерк Силы.       — Кикс?       — Да, все хорошо. Вы в безопасности генерал.       Энакин с трудом разлепил глаза, и первое что увидел это кристально белые стены вотчины клона-медика, в стороне жужжали дроиды, а на столе замачивались в бакте бинты.       — Что произошло? — хрипло с трудом пробормотал Энакин, чувствуя во всем теле невероятную слабость, словно его привязали к кровати, он с трудом пошевелил пальцами ног и здоровой руки, облегченно выдыхая, но это странное состояние изможденности было для него в новинку.       — Вас ранили, генерал, — коротко сказал Кикс, отворачиваясь к приборам и проверяя показания.       «Это я уже понял, иначе бы не лежал в медотсеке», — мысленно проговорил Энакин, но сил, чтобы высказать столь длинное предложение вслух не было. Удалось только выдать раздраженное.       — И?       — Операция по поиску чипа данных на базе сепаратистов, пошла не по плану, генерал Скайуокер, — в палату зашел Рекс и даже в его тоне, несмотря на не такой большой срок службы под началом генерала Скайуокера, уже начинали пробиваться нотки обреченности «как всегда не по плану». — Перед побегом дроиды запустили режим самоуничтожения и произошел взрыв, вы сдерживали взрывную волну, пока генерал Кеноби не покинул базу.       — И я был ранен? — подытожил Энакин.       — И вы были ранены, — кивнул Рекс. — Бластерами.       — А Оби-Ван?       Такой банальный вопрос заставил Рекса вздрогнуть и переглянуться в Киксом, что не ускользнуло от Энакина.       — Что с генералом? — с нажимом потребовал Энакин. Рекс выпрямился:       — Генерал Кеноби, находится на «Переговорщике», проводя работу по дешифровке полученного чипа.       — И все?       — Так точно.       — Сколько я был без сознания?       — Пошла вторая неделя, генерал.       — Вторая, — ужас накрыл Энакина, это было странно.       Любые ранения даже от лазерных мечей заживали на нем моментально спасибо Силе, которая не давала ему долго валяться беспомощным. Даже когда ему отрубили руку, обрубок зарос через пару дней, а все остальное время он провалялся в медотсеке, только из-за непреклонности медиков у которых видите ли были правила. Он даже никогда не болел больше одного дня, в отличие от Оби-Вана, что иногда сваливался с простудой. Сила внутри Энакина сжигала любые инородные бактерии, стоило им только появиться, конечно это создавало свои трудности, лекарства тоже воспринимались как инородный компонент и сразу подлежали уничтожению. Но чтобы больше недели.       — Через сколько я смогу вернуться к работе? — строго спросил Энакин. Кикс и Рекс переглянулись, прежде чем клон-медик, осторожно, что для него не характерно проговорил.       — Не меньше четырех дней, пока показатели не будут в норме.       — Но я уже… — по привычке возмутился Энакин, но тут понял, что не может заставить свое тело даже встать с кровати. — Хорошо четыре дня не больше.       — Я могу идти, генерал?       Энакин нахмурился и кивнул, Рекс словно стремился побыстрее сбежать, это нервировало, но пользоваться положением и приказывать, сейчас не хотелось, он позже разберется, что они скрывают, а пока ему нужно взять собственное лечение в свои руки, нечего ему валяться на больничной койке, а значит медитировать и еще раз медитировать. Энакин осторожно прислушался к Силе к ощущениям и замер что-то было не так, он чувствовал мир странно, раньше Сила всегда была в движении, что-то подсказывая, наполняя чувства, мысли, постоянно, были огни и блики, а сейчас словно все замерло вокруг. Энакин закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях, это было сложно, он пробирался сквозь потоки Силы как по колено в песке, это было чужеродно и неприятно, он сосредоточился и силой качнул мир. Джедаю показалось, что он даже слышит с каким трудом все скрепит и приходит в движение, как заржавевший маховик, что сбрасывает вековую пыль. Но после все закрутилось завертелось запело засияло и Энакин устало выдохнул, расслабляясь на подушках, мир пришел в норму. Перед тем как заснуть Энакин нащупал линию связи с Оби-Ваном удивившись тому что прочная раньше нить сейчас напоминала плетенный замысловатым узором канат, но отбросив вопросы тронул ее посылая сигнал бывшему учителю и нестерпимое желание позадавать вопросы.       Оби-Ван застонал, устало прислонившись к стене коридора, выстраивая щиты. Коди уже был рядом оглядывая коридор и помогая генералу зайти в пустующий отсек, не обращая внимание на соскользнувший с головы капюшон мантии, что генерал уже неделю носил не снимая. Связь с Энакином затрепетала, ударяя по нервам, ослепляя светом.       — Генерал, вам нужно в медотсек. Если не хотите, чтоб кто-нибудь знал, я пошлю за Киксом.       — Нет, — устало пробормотал Оби-Ван. — Это Энакин, он очнулся.       Коди недоуменно проговорил:       — Но ведь это замечательно.       Оби-Ван через муку улыбнулся, он ненавидел каждый миг этой недели, когда на другом конце связи его встречала тишина и пустота.       — Мне приказать, чтоб подготовили для вас звездолет, генерал? Полетите на «Решительный»?       Оби-Ван поднял взгляд и посмотрел на темный иллюминатор, где замерло в полусогнувшемся положении его отражение. Серая кожа, вялая и дряблая, морщины углубились, а вокруг глаз, белки окрасились в красный цвет, от лопнувших сосудов, залегли темно-фиолетовые синяки, все выглядело лучше, чем первые дни, но до полного восстановления нужно было еще немного времени и часы медитаций.       — Нет. Вызовете капитана Рекса, мне нужно через него, кое-что передать генералу Скайуокеру.       Коди кивнул и дождавшись заверения, что генерал пришёл в норму, отправился исполнять поручение. А Оби-Ван повернулся, разглядывая пять кровавых следов на мантии, Кикса с новой порцией бакты все же вызвать придется.       Через три дня Энакин уже выл от безделья, на столике рядом с кроватью громоздилась целая стопка деков с отчетами и данными. Он даже был рад обсудить сложившуюся ситуацию на фронтах с парой членов Совета, чего раньше старался избегать. Только шутка магистра Кита Фисто «О том, что Энакину как величайшему механику, нужно быстрее поправляться, а то на «Переговорщике» без него никто не может починить голотранслятор, что на Советах Оби-Ван присутствует, как призрак, только в виде голоса», насторожило Энакина, но не подал вида, засмеявшись. Когда передача закончилась джедай задумчиво перевел взгляд на шкатулку, которую ему передал Рекс.       — Генерал Кеноби, просил передать вам, — Рекс поставил шкатулку на столик. — Вы его выронили. Мы думали, что обломки его раздавили, но нет целый. Генерал Кеноби сам спускался на планету на поиски.       Рекс ушел, а Энакин приоткрыл шкатулку, уже зная, что увидит, на мягкой подкладке, лежал его меч и записка «Постарайся его не терять. Я рад, что ты поправился.» Парень с досадой захлопнул крышку. У Оби-Вана хватило времени, чтобы найти его меч, чтобы снова подколоть его, но не нашел и пары минут, чтобы заглянуть. У Энакина побывал почти весь 501-вый, даже Коди заглянул, но не Оби-Ван. Рационально он понимал, что идет война и Кеноби не должен сидеть у его кровати держа того за руку, но все же он был без сознания больше недели, это не было обычным ранением, а Оби-Ван даже не волновался, ему было все равно. Это злило, это было больно. Энакин с трудом сдерживал обиду, в голове крутилась, навязчивая мысль — умри он в том бою, и Оби-Ван бы даже не горевал, ведь джедаям это не положено, а Кеноби идеальный джедай. Энакину надо было себя чем-то занять, иначе эти мысли сведут его с ума. Парень, сел в кровати, не обращая на возмущенную трель Р2-Д2, все ему пора выписываться, благо Кикса не было, его снова куда-то вызвали. Его каждый день куда-то дергали. Энакин повел плечами боль была терпимой, обвел глаза в поисках своей одежды, не пойдет же он гулять по своему звездолету в больничной пижаме. Поиски мантии завели его за ширму, где Кикс хранил все данные, на столе лежали датпады с медицинскими картами, верхний был включен и на нем был чертеж тела с пометками мест ранений. Энакин усмехнулся:       — Вот сейчас я все и узнаю, что вы недоговариваете.       Парень прокрутил страницу. «Поверхностное нарушение кожных покровов, в пяти местах, глубина ранения не достигла жизненных органов. Заживление медленное из-за общего полного истощения организма». Энакин нахмурился все ни так уж и плохо, даже раны не прожгли насквозь, наверно выстрелы были уже на излете, не понятно почему он был без сознания, возможно использование Силы истощило. Дальше шла приписка «Лечение амбулаторно». Ошибка? Энакин нахмурился и глянул на кровать, на которой он валялся уже третьи сутки и еще неделю до. После чего взгляд упал на еще один датпад, что лежал чуть с краю стола, на нем в верху стояла надпись. «Пациент: генерал-джедай Энакин Скайуокер». Энакин быстро перемотал записи лечения, что читал на самый верх с ужасом читая «Пациент: Высший генерал-джедай Оби-Ван Кеноби». Парень дрожащими руками взял записи о себе и сравнил место положение ранений они были идентичны с одной разницей от которой в глазах Энакина потемнело, а предчувствие набатом забило в голове, в ритм стука сердца. «Тип ранения: бластерные лучи, прожигание тела насквозь, Локализация: правое легкое — 2 (фатально), правое плечо — 1 (легкая степень), сердце — 2 (фатально), Состояние органов: полное нарушение функций, несовместимое с жизнью, Поддержание жизни: извне», в самом низу стояла запись «Совершенно секретно. Запись подлежит уничтожению, после излечения пациента. Подпись Высший генерал-джедай Кеноби». Энакин не заметил, как положил датпады на стол и вернулся на кровать, ноги отказывались его держать, все было в тумане. Р2-Д2 подкатил к нему и тихо пропищал.       — Я мертв, Ардва. Я должен быть уже мертв, — Энакин не мог ничего понять. Дроид издал трель.       — Да, я здесь. Но почему?       Энакин посмотрел на Ардва и нахмурился.       — Ты ведь был с нами? Я помню, я оставил тебя у звездолета. Ты все видел.       Р2-Д2 затрещал и чуть откатился назад, словно говоря: «Нет-нет».       — Пожалуйста Ардва, я должен знать, — после чего уверено проговорил. — Воспроизвести запись. Картинка была синей, размытой и беззвучной. Энакин увидел взрыв. Что происходило у входа в базу, мешал разобрать заслон из клонов. После началась суета и группа клонов, кругом прикрывая Оби-Вана, что нес безжизненное тело, приблизилась к звездолету, от куда уже выбежал Кикс. Не останавливаясь в звездолет вбежал Оби-Ван с Энакином, прокричав клонам приказ, Рекс и Коди забежали во внутрь, следом за ними поехал и Р2-Д2 поэтому запись продолжилась. Оби - Ван опустил тело Энакина на пол звездолета и тут же заработал Кикс, оперативно подключая аппараты. Но Энакин знал, что они покажут, синее изображение не передавало мертвую бледность, не передавало красные потеки на белом одеянии джедая Кеноби, но очень хорошо передало отрешенный, пустой, стеклянный взгляд Оби-Вана, что смотрел на тело своего бывшего ученика, и навряд ли видел. Энакин уже понимал, тому не нужны показания датчиков, чтобы понимать, что произошло, он точно знал, что чувствовал сейчас его бывший учитель очередной разрыв связи, резкий, и мучительно болезный. Оби-Ван уже знал, что его ученик, его друг мертв. Где-то в углу валялась отрубленная рука дроида с чипом, но это перестало быть важным. Весь мир перестал быть важным, когда Кикс сокрушенно помотал головой и отошел от тела, походу кладя руку на плечо Рекса, что с силой сжал кулаки. Оби-Ван шатаясь шагнул вперед и упал на колени, трясущимися руками обхватил Энакина и как в глубоком детстве, положил голову к себе на колени, перебирая пряди волос испачканными в крови пальцами. Запись показала, как Коди сжал плечо генерала, но тот только сбросил его руку и клоны отошли, отворачиваясь давая своему генералу оплакать потерю, но Ардва не отвернулся он видел, как тихие слезы катились по щекам Оби-Вана. Как губы беззвучно бормотали, что-то смутно напоминающие «мой мальчик». И Энакин почувствовал, что и по его щекам начинает течь влага. Не по себе, по Оби-Вану, который, снова переживал очередную потерю. А потом запись показала странное. Энакин не сдержал вскрика, когда из его собственного тела вырвалось тусклое прочти умирающее свечение. Энакин замер. - Остановить запись. Перемотать. Стоп. Воспроизвести в замедленном режиме. Энакин с ужасом смотрел, что это не свечение, а тысячи маленьких жгутиков в стремлении выжить потянулись к ближайшему к ним живому существу. Что-то невыносимо холодное и жуткое заворочалось внутри Энакина, это не было красиво это было страшно и несло угрозу. Свет что исходил от тела Энакина нес смерть. Он хотел закричать что бы Оби-Ван бежал, но в это время уже из тела Оби-Вана вырывались такие же жгуты и тянулись навстречу. На лице Оби-Вана мелькнула горькая и безумная улыбка, которая сменилась гримасой боли, когда жгуты встретились и начали переплетаться. Лицо Оби-Вана напряглось, зубы были стиснуты, а тело изогнулось дугой. Оби-Ван не кричал, но Энакин, смотря на него вздрагивал каждое мгновение, пока смотрел на своего бывшего учителя, представляя какую боль тот испытывает. Тело Оби-Вана осунулось, истончилось, лицо сморщилось, и он завалился, падая на пол, этот звук заставил клонов повернуться и броситься к генералу, как раз чтобы заметить, как поднялась и опустилась грудь Энакина. Коди вдруг взглянул прямо на дроида и потянулся к нему выключая. Запись прервалась. - Перемотка, - бесцветным голосом проговорил Энакин, не узнавая себя. – Воспроизведение с начала. Энакин не помнил сколько раз он пересмотрел запись, даже не зная, что хочет там увидеть. Но теперь он лежал на кровати сжавшись в комок и неотрывно смотря на шкатулку с мечом. Теперь понятно почему Оби-Ван не приходил к нему, он наверно ненавидит его, после всего, что Энакин сделал с ним, оправдания, что Энакин ничего не помнит и, что даже не знает, что именно и как он сделал, казались ему детскими и пустыми. Все что он увидел это было плохо, это было очень плохо, на подсознании Энакин чувствовал, что это была чистая тьма. Холод заползал под кожу, содрагая его тело крупной дрожью. Энакин оглядел пустую палату и потянулся к комлинку, наизусть набирая номер частной защищенной линии связи. Нежный мелодичный голос ответил насторожено и тихо. - Эни? - Ты одна? Девушка облегченно вздохнула. - Да, я дома. А ты? - Тоже. - Все в порядке? Ты как? – тут же заволновалась Падме, удивленная столь неожиданным и опасным звонком, и понимая, что Энакин не стал бы рисковать, понапрасну. - Да, я в порядке. Небольшое ранение, но уже все хорошо. Энакин услышал, как Падме шумно втянула в себя воздух услышав о ранении. - Я, - Энакин пытался подобрать причину своего звонка. – Мне очень нужно было услышать твой голос. - Я здесь, ты же знаешь я всегда с тобой. Даже если мы на разных концах Галактики. - Да, я знаю. Мне нужно было это услышать, - сдался Энакин. - Все-таки, что-то произошло, - Падме не давила, она ждала, когда Энакин решит рассказать сам. - Оби-Ван… - проговорил Энакин и замолчал. Падме не сдержала легкой улыбки, причиной всегда был Оби-Ван, плохое настроение у ее мужа или хорошее, злиться он или обижен, это всегда был Оби-Ван. Падме иногда думала, что ей в пору начать ревновать, но не могла. Как вообще можно ревновать к такому человеку как Оби-Ван, как можно злиться на такого как он, такого искреннего, доброго, отзывчивого и бескорыстного, чья улыбка и глаза готовы согреть весь мир Но сейчас Энакин был не в том настроении, чтобы слушать какой Оби-Ван хороший. Да они не долго были женаты, но Падме уже хорошо понимала того, кого выбрало ее сердце. - Ну и что натворил Оби-Ван на этот раз? - Ничего особенного спас мне жизнь, - уклончиво ответил Энакин. Падме усмехнулась. - И каков счет теперь? Энакин не сдержался и усмехнулся, хоть и понимал, что Падме не видит его. - Еще немного и наш счет сравняется. - И это тебя бесит? - Очень. - Совет. Чтобы Оби-Вану не приходилось спасать тебе жизнь, просто не давай ему повода так поступать. Знаешь, я бы этому тоже была бы очень рада. - Я постараюсь, но не обещаю, - ответил Энакин и тяжело вздохнул. – Кикс идет, мне пора отключаться. - Кикс, - воскликнула Падме. – Ты в медблоке? - Ээээ, - Энакин понял свой прокол. - Правда все в порядке, нет причин для беспокойства. Ты очень мне помогла, мой Ангел. Я люблю тебя. - Я тоже люблю тебя, - нежно проговорила Падме. – Прошу будь осторожней. Связь была разорвана и Энакин тяжело вздохнул. Когда Кикс на следующий день устало, ожидая яростное сопротивление, сказал, что генералу нужно еще несколько дней пробыть под наблюдением, его очень удивила покорность Скайуокера. Энакин уже не торопился покидать медблок, ему было о чем подумать и главное как теперь смотреть в глаза Оби-Вану. Это было неимоверно сложно. Первая встреча между ними прошла холодно и отстранено, под удивленные взгляды Рекса и Коди. Энакин осторожно поглядывал на Оби-Вана замечая, что он выглядит гораздо лучше, чем на записи. Складки на лице исчезли, глаза выглядели просто уставшими, словно генерал долго не спал, что во время войны никого не удивляло, а синяки под глазами побледнели. Они обсудили очередную операцию и Энакин вернулся на «Решительный», когда Оби-Ван оставался на «Переговорщике». Несмотря на то, что связь между ними стала толстой как канат на той стороне возвышалась стена. Энакин не пытался сквозь нее пробиться, испытывая вину перед Оби-Ваном, а то единственное, что сам Оби-Ван посылал это импульсы, что все в порядке, но Энакин чувствовал, что это не так. Оби-Ван был напряжен и практически не смотрел на Энакина. Выдержки Энакина хватило на неполную неделю, самокопания и самоистязания, в конце концов вариться в котле своей вины Энакину надоело, ожидать что предпримет Оби-Ван тоже. И задаваться вопросом почему Совет еще не знает, о том, как именно Энакин спас свою жизнь. Взрыв произошел сразу после того как был выключен голотранслятор на котором Энакин излагал перед Советом последние данные об отсечении сепаратистов от линий снабжения, в специальной комнате, выделенной именно для Советов джедаев на каждом флагманском корабле. - Все хватит! – взмахнул рукой Энакин, когда Оби-Ван встал со своего кресла молча собираясь уйти. Кеноби замер, обреченно закрыл глаза, разворачиваясь. - Что хватит? – осторожно спросил Оби-Ван надеясь, что гроза пройдет мимо. - Этой вежливой отчужденности. Я понимаю, что все испортил и не знаю, как это исправить, да и возможно ли. Прости, прости, что я это сделал с тобой, прости, что перешел все границы, прости, что снова пошел не по правилам. Я понимаю нет мне прощения за это, но прошу, хватит этого медленного уничтожения. Что я должен сделать, хочешь буду умалять о прощении, хочешь, попрошу о переводе в другую армию, хочешь пойду с повинной в Совет. Не так страшно изгнание из Ордена, как твоя ненависть ко мне. - О чем ты вообще говоришь? – Оби-Ван недоуменно проговорил, на его лице отразился чистейший шок. - Вот, только не надо играть в эту игру «Я не знаю, ничего не было». Я все видел Ардва показал запись, я видел, что сделал с тобой и понимаю, почему ты сторонишься меня и имеешь на это полное право. Но прошу выскажи все что думаешь, сделай хоть что-нибудь, только не молчи. Оби-Ван побледнел, ужас волной прошел по его лицу, сдавленно проговорив: - Ты видел? Оби-Ван опустил голову, на мгновение сжав кулаки. - И посчитал, что это ты? И что же ты видел? - Мне что описать весь процесс? Поверь Ардва все хорошо записал. Оби-Ван тяжело вздохнул и прямо посмотрел на Энакина. - Что именно ты видел? Как это называется? - Что? Мы что на каком-то уроке. Не знаю. Как я могу знать, я вроде как был мертв. Но видел все в подробностях. - Ты не был мертв, - словно ступая по горящим углям, тихо проговорил Оби-Ван. – Нет такой техники, чтобы воскрешать мертвых. Ты не был мертв, в тебе еще теплилась жизнь благодаря мидихлорианам, я чувствовал этот отголосок жизни. Тело было мертво, а они еще были живы, и Сила через них пыталась залечить раны, вернуть тебя. Я видел такое раньше Сила пытается исцелить смертельно раненых джедаев на остатках жизненной энергии, но и она гаснет. Это никогда не помогало, не помогло бы и в твоем случае, мидихлорианы всегда погибали раньше, чем Сила успевала начать исцеление. Оставались мгновения, - голос Оби-Вана был тусклым и далеким. – Но ты так и не ответил на вопрос, что как ты думаешь ты видел? Энакин слушал Оби-Вана готовясь к началу конца. - Если все было так как ты говоришь, то я вытянул из тебя силу и знаешь я не наивный ребенок, чтобы не понимать, что это за техника. - Но ты ее не знаешь. - Нет, я же сказал. - Знаешь почему? Потому что ее описание храниться в библиотеке голокронов, потому что эти знания доступны только магистрам. Из тела вытягиваются потоки силы и переплетаются с потоками силы другого. Этого не возможно сделать на подсознательном уровне. Энакин удивленно вздрогнул. А Оби-Ван равнодушно продолжил, словно рассказывает распорядок дня. - Это сделал не ты, это сделал я. И это мне нужно каяться перед тобой, что я осквернил тебя этим, что я хотел тебя спасти. И ты имеешь полное право доложить об этом Совету, - Оби-Ван покорно опустил голову, вот и все. - Почему? – тихо словно боялся услышать ответ, но в тоже время, не имея возможности сопротивляться разгорающейся надежде, спросил Энакин. – Почему ты спас меня? - Потому что ты нужен… - Оби-Ван запнулся. – Галактике, ордену. Энакин горько засмеялся. - Значит все ради Галактики? Не переживай никто не узнает. Как можно презирать того, кто спас тебе жизни. И позволь успокоить тебя. Какая разница, какая техника. Думать о благополучии Галактики - это так по джедайски. Энакин развернулся и выбежал из комнаты, надеясь, что Оби-Ван не уловит как разрывается его душа от ярости, лучше испытывать ее, чем боль. Оби-Ван не слышал и не видел, он не сразу понял, что Энакин выбежал из зала, в ушах гудело, давление сдавило тело и нужно было прилагать усилие чтобы делать следующий вдох. Мужчина устало упал на кресло – точную копию того, что стоит в зале Совета джедаев. С ужасом понимая, что занимает его не по праву. Что вся его жизнь это один сплошной обман, доказывания, что он достоин этого места, и понимая, что никогда не будет. Огни в зале, не чувствуя движения, постепенно тухли погружая все в темноту. Оби-Ван мыслями перенесся одиннадцать лет назад. Энакин. Кажется, настоящая жизнь Оби-Вана началась тогда, когда маленькая ладошка мальчика оказалась в его. Эти яркие голубые глаза, этот ослепительный свет, который заполонил все, он излучал его. Потом пришла ярость, ярость, что его снова заменяют, что он стал не нужен Квай-Гону, как только появился более одаренный, более важный ученик, что он стал не нужен. Потом ярость на Мола и ярость сквозь ужасающую боль, что ему навязывают обещание, которое он не хотел выполнять. Он злился все время, тьма подступала со всех сторон и казалось он больше не увидит свет. Свет вернулся смехом ребенка, который с восторгом рассказывал пилотам, о том, как он совершал свой первый полет в космосе, но в нем не было гордости и самодовольства. Свет вернулся чистыми слезами, когда мальчик понял, что Квай-Гон мертв и рыдал, зарываясь в мантию Оби-Вана, ища утешения и искренне горюя, чего не мог позволить себе Оби-Ван, потому что этого не позволял Кодекс. Свет вернулся с детской ладошкой, которой Энакин пытался успокоить Оби-Вана, осторожно гладя по волосам падавана, оставшегося без учителя, чувствуя, что это их общее горе. Оби-Ван злился на весь мир, на Совет, на ситхов, на Квай-Гона, но не мог злиться на того, кто показал ему свет в самой кромешной тьме. Он все еще чувствовал то пожатие рук, как канат, за который он держался стоя на самом краю пропасти. И когда он предстал перед Йодой, он был готов биться, за свой свет, за Энакина. Уже после он доказывал, что он идеальный джедай, что он может следовать кодексу, что он достоин, что такой уникальный ученик рядом с ним, он выкраивал из себя идеал, как пример для Энакина, посветив всю свою жизнь ему, и все это было ложью, маской, что разлетелась в дребезги, как только начал тускнеть свет Энакина. Оби-Ван тогда не думал, жесты, Сила все действовали как одно, воскрешая когда-то увиденное в голокрононе. Спустя столько лет Оби-Ван наконец-то был честен перед собой, Энакин был его величайшей привязанностью, и эта привязанность была единственным, что держало его от окончательного падения во тьму. Идеальный джедай, был далеко не идеальным. Оби-Ван впервые признал это и принял. Но он не позволит своей тьме замарать свет Энакина. Энакин летел по коридорам «Переговорщика». Он не знал, что делать, боль заполняла его. Оби-Ван спас, но не потому что он нужен был ему, все что он увидел на записи, это было простое принятие желаемого. Оби-Вану не было больно, это был простой расчет, конечно потерять ценный кадр, как генерал Кеноби мог такое допустить. Но даже через боль Энакин не мог допустить, чтобы его бывшему учителю навредили, свое наказание он мог выдержать, но смотреть как Оби-Ван страдает от потери цели его жизни – служению Ордену, Энакин не был столь жестоким. В ангаре Коди проводил последние проверки перед вылетом. - Маршал-коммандер, вы нужны мне, - на ходу сказал Энакин, заворачивая в пустующий отсек, Коди встал перед генералом, ожидая. Энакин действовал быстро клон даже не успел понять, как замер под действием силы, что сдавила его голову. Найти события с ранением Энакина и главное его исцелением было нетрудно, а стереть еще легче. Рекс же смирно ждал возвращения генерала с «Переговорщика», и молча последовал за своим командиром. Воспоминания о ранении Энакина лежали на поверхности, так как Рекс сам не мог выбросить их из головы переживая за своего генерала. В медблоке было тихо и пусто, Кикс даже не успел повернуться на вошедшего, когда Энакин вскинул руку, направляя поток силы в голову, пока Кикс приходил в себя, джедай забрал датпад с данными о лечении Оби-Вана, записи о лечении Энакина уже были уничтожены. Р2 помог превратить датпад в нечитаемые осколки. Энакин сидел в темноте своей комнаты пересматривая запись, пытаясь понять, где он так ошибся, считывая эмоции Оби-Вана, на десятом разе, он проговорил: «Ардва, стереть запись.» И отправил Оби-Вану сообщение «Не говори с Рексом, Коди и Киксом о случившемся. Они не вспомнят. Спасибо, что спас меня.» Казалось, что после этого откровения, все должно было наладиться, точки поставлены, иллюзии развеяны, но стало еще хуже. Внешне они снова действовали вместе, снова, обсуждали планы и прикрывали друг друга, но между ними исчезла та легкость общения, что была раньше, не было шуток и подтруниваний, Оби-Ван перестал с ворчанием поучать бывшего ученика, а Энакин усмехаться и все равно делать по-своему. И вся команда заметила это: клоны притихли, даже адмиралы, что раньше ворчали на джедаев за их несерьезность, как-то странно посматривали на деловых генералов. Словно в космосе стало еще холоднее, ушло то тепло что излучали два друга-генерала. Связь между ними была все еще прочнее каната, но на обоих сторонах от него возвышались глухие стены, и это было только вопросом времени, когда сама начнет истончаться, от ее неиспользования. Нижние этажи Корусанта. Царство вечной ночи, разгул преступности и веселья. Тот, кто хотел найти приключения или расстаться с жизнью спускались сюда. Джедаи видели эти этажи до войны чаще, чем хотелось бы, но после когда боевые миссии переманили практически всех способных сражаться джедаев, мир преступности поднял голову. Дроиды-полицейские и служба безопасности Корусанта сбивала спесь с мелких хулиганов убирая верхушки группировок, но оставляя корни разрастаться и укрепляться. Человек закутавшись в длинный плащ и набросивший капюшон на голову пробирался сквозь галдящую, шумящую и очень веселую толпу, которая дымила сладким дымом и каждый норовил предложить Дурь. Темноту разбавлял неоновый цвет, струящийся из открытых дверей, откуда гремела басами музыка. Человек ссутулился и шел, не поднимая головы, пока не скрылся в одной не приметной двери. В квартире сенатора от Набу стояла ленивая тишина и мягким одеялом окутывала Энакина и Падме, что разместились на веранде, смотря в беззвездную ночь. Джедай, положив голову на колени девушки, растянулся на диване, погружаясь в ощущение абсолютного покоя, все проблемы и вся суета ускользали из сознания, отяжелело негой тело, а веки начинали слипаться. Легкие пальчики жены, перебирающие его волосы, массажируя невесомыми круговыми движениями кожу, запускали мурашки и токовые искры. Энакин почти мурлыкал и Падме нежно улыбалась, впитывая это мгновение столь ценное для нее, когда через личину могущественного, сильного и опасного джедая и генерала, проступал мальчик с Татуина. Милый, нежный и наивный. В такие моменты сердце Падме сжималось, готовое разорваться от всепоглощающей любви, а глаза щипали непролитые слезы нежности. Она так сильно любила его, до сих пор не веря, что этот удивительный, невозможный человек подарил ей чувство своей любви. Когда они соглашались на брак, она понимала на что идет и готова была довольствоваться такими вечерами, часами, но чаще всего мгновениями. Ее счастье было всего лишь мигом, но она не роптала, наслаждаясь тем, что выделила ей судьба, радуясь тем крошкам счастья, что получилось вырвать у войны. Ее любовь была бескорыстна и нетребовательна, она готова была на все, только бы ей позволяли любить. - Эни, - выдохнула Падме, имя, которое звучало великой музыкой. Энакин же поймал ее ладошку и поцеловал внутри нее, уже не борясь со сном и медленно закрывая глаза погружаясь в спокойный сон. Негу разорвал звук комлинка, и тело Энакина непроизвольно дернулось под руками Падме, прежде чем он открыл глаза, осознавая, где он. - Не отвечай, - проговорила полу шепотом Падме и понимая бессмысленность этой просьбы, убирая руку, позволяя Энакину встать, дойти до мантии, что лежала на краю тахты. Как только парень принял вызов, из динамика раздался очень громкий, незнакомый Падме, голос. Энакин поморщился, все еще находясь в полудреме. - Скайуокер, Кеноби с тобой?! Потому что если нет, то у нас всех проблемы! - И тебе привет, Квинлан, - проговорил Энакин. – Что с Оби-Ваном? Упоминание бывшего учителя вызвало только сильнейшую усталость. Энакин устал от их вежливой отстраненности, от их деловых отношений и от понимания, что скорей всего теперь так все и будет. С Падме он хотел забыться, не думать о том, что кусок его сердца гниет, превращаясь в тухлое нечто, наконец-то почувствовать тепло, а не ледяной поток который стоял между ним и Оби-Ваном. Но даже этой малости он был лишен. - Он не явился на вечерний брифинг Совета. Повезло, что Мейс наткнулся на меня, я прикрыл Оби-Вана, но это на него не похоже. Он же сама ответственность, - быстро тараторил Вос, сквозь ворчание слышались нотки беспокойства. Энакин нахмурился и прикрыл глаза сосредоточившись, ослабляя щиты и привычно ощупывая связь, выдыхая. - Наверняка у него дела. Появится. Я-то тут при чём? - возмутился Энакин, когда успокоился, что Оби-Ван жив. Квинлан на мгновение замолчал, его вечер становился все страннее, он ожидал панику, стремление действовать и даже истерику Скайуокера, а не вот это. - Хотя бы скажи, что он жив. - Как я это тебе скажу? – Энакин поморщился о их связи никто не знал и узнать не должен. - Как? Прощупай связь! – Вос начал раздражаться, от этого тугодума. - Я больше не его падаван, нет никакой связи. Это запрещено, - в тон, раздраженно ответил Энакин. Тишина на том конце комлинка разразилась безудержным смехом, что заставило брови Энакина недоуменно взлететь вверх. - Не шути так Скайуокер, кому ты эту чушь рассказываешь. Даже я все еще приглядываю за Эйлой, оставив ниточку, а ведь она уже много лет не мой падаван и сама рыцарь. А тут мы говорим о раввк-наседке Оби-Ване, он же всю жизнь пылинки с тебя сдувал, золотой ты наш мальчик. Сомневаюсь, что он отправил тебя в свободное плавание в пучину войны. Энакин поморщился от боли, слова Воса были еще одним кинжалом в сердце. Золотой мальчик – нужный для Галактики, как же за ним не присматривать. Энакин слышал слухи об избранном, но считал их только мифом, но если Оби-Ван в них верил, то тогда понятно почему он тряся над ним. Нужно поговорить с Кеноби и заставить его разорвать связь. Не хочет Энакин больше быть на этом поводке. Но почему-то от этой злой мысли стало еще больнее. А Квинлан, не зная, что за бурю поднял, продолжал: - Ну, малыш, не артачься, найди этого старика и притащи его задницу в Храм, потому, что утром она должна восседать на своем стуле в зале Совета. Энакин настолько погрузился в свои мысли, что не сразу понял, что комлинк был отключен, пока не раздался тихий голос Падме: - Кто это был? Мне он не знаком. - Лучше и не встречаться, - Энакин вздохнул, потерев лоб, очищая мысли и повернулся. – Квинлан Вос – хороший, можно сказать лучший друг Оби-Вана, хотя я за всю жизнь так и не понял, как они друг друга еще не поубивали и вообще как сошлись. Они абсолютная противоположность. Сколько себя помню, он всегда был безбашенным. Но в детстве с ним было весело. Падме нежно улыбнулась, ловя каждый кусочек из тех 10 лет, когда они с Эни не виделись. А Энакин уже продолжил, расхаживая по веранде. - Я не обязан его искать, я не страж ему. Он жив, этого достаточно. Он взрослый и не моя ответственность… Энакин закрыл глаза и выдохнул, плечи опустились, и он сокрушенно посмотрел на жену. - Падме, я должен идти. Девушка встала с дивана и взяла в руки грубую ткань тяжелой мантии, набрасывая ее на плечи мужа, прижимаясь в порыве нежности к его спине. - Я знаю, - Энакин повернулся в ее руках, обнимая в ответ. – Найди его и приведи домой. Первое что он сделал это приспустил щиты, отдаваясь во власть Силе, позволяя ей вести себя. Связь, хоть и заканчивалась глухой стеной, тянула к тишине, которой сейчас для Энаикна был Оби-Ван. Пока парень вел арендованный спидер, он думал, что нужно привыкать к этой тишине, что именно так будет всегда, когда Оби-Ван все же разорвет их связь. Но их связь была не совсем нормальной, Вос говорил о тоненькой ниточке, а у них… Энакин пробежал Силой по связи, проверяя ее, она была невероятно прочной. Парень не знал, как ее вообще можно разорвать и что будет с ними, когда это произойдет, это было опасно. Энакин мог себя обманывать, что это его чувства к Оби-Вану сделали их связь такой, но он знал ответ эту связь выстроил Кеноби, когда возвращал Энакина. Как только эта мысль мелькнула джедай брезгливо одернулся от связи, он вытерпит любую боль от разрыва, лишь бы не вспоминать тот холодный голос Оби-Вана, что объясняет причины воскрешения Энакина. Стены снова выросли, отрезая его от связи, тем более, что он уже знал, где Оби-Ван и подлетал к одному очень злачному и веселому месту, где не задают вопросов, если ты платишь. Энакин набросил капюшон скрывая лицо и зашел внутрь, жестом руки отводя от себя внимание. Если бы не Сила, Оби-Вана было бы не узнать, он сидел за одним из столов, забившись в самый угол, закутавшись в мантию, что напоминал джаву переростка, и пахло от него также. Перед ним на столе стояла большая кружка напитка, которую он сжимал в ладонях как чай, но даже не порывался пить из нее, просто смотря на темную жидкость. Джедаи не любили быть пьяными любая потеря контроля, помутнение разума от алкоголя или наркотиков мешало в полную ощущать связь с Силой, словно обволакивала все пленкой. Особенно Оби-Ван стал настороженно относиться к спиртному после их приключения, когда ему и Энакину подсыпали наркотик в выпивку, и они оказались в заключении. Но именно забытья хотел сейчас магистр Ордена, чтобы наконец сила не пела ему голосом Энакина, чтобы, даже через выстроенные стены, он не видел его Свет, чтобы наконец-то пришел покой в его мысли и чувства. Последние недели он испытывал только боль от осознания своей привязанности, о том куда она может его завести, и что страшнее, куда он может утянуть вместе с собой и Энакина. Все внутри скручивалось под давлением запрета, Кодекса. Его любовь была наркотиком, самым уничтожающим и беспощадным, Оби-Ван понимал всю опасность своих чувств, четко видел, чем все закончится, но не мог и не хотел избавляться от своей зависимости. Он как мазохист впитывал боль ища глазами ее источник, запоминал каждое мгновение, пока еще была возможность. Упиваясь своими чувствами и той мукой, что они несли. Но сейчас ему нужно было мгновение покоя. Которое, конечно он не получил, потому что источник всех его бед и величайшего счастья упал на скамейку напротив. Старший джедай, даже не поднял взгляда от кружки пробормотав. - Ты. Энакин ждал продолжение, но его не последовало. - Может, объясните, что вы здесь делаете, учитель? – голос Энакина прозвучал грубее, чем он рассчитывал. Оби-Ван вздрогнул, как от кнута. - Что там говорил магистр Йода, когда мы только приехали? Отдохнуть нужно вам, воспользуйтесь возможностью. Вот этим я и занимаюсь. Джедай поднял кружку и сделал глоток. - Сомневаюсь, что магистр Йода именно такой вид отдыха имел ввиду, - Энакин смягчил голос и как-то с интересом посмотрел на кружку Оби-Вана. Идея забыться в тумане спиртного вдруг показалась очень привлекательной. - Джедаи по-разному отдыхают, особенно теперь. Ну, это мой вид отдыха. Я же не спрашиваю, как сбрасываешь напряжение войны ты, - последние слова Оби-Ван практически прорычал, Энакин вздрогнул и напугано посмотрел на бывшего мастера. Но продолжения не последовало. Энакин расслабился. Возможно это простой укор. Хотя, было бы не мудрено если бы Оби-Ван, что-то заподозрил, он теперь часто не ночевал в Храме. У проживания в одной квартире были свои минусы. Возможно пришла пора подумать об отдельном жилище, как и положено рыцарю. Оби-Ван устало еще сильнее опустил голову. Он догадывался, куда сбегает Энакин, а точнее для чего, в конце концов джедаи не клялись соблюдать целибат. Энакин же смотрел как Оби-Ван крутил стакан в руках, ссутулившись и забыв о том лоске, который всегда напускал на себя и не мог испытывать ничего, кроме щемящей нежности. Чтобы не было сейчас между ними, какие бы цели не ставил перед собой Оби-Ван, и чтобы не двигало им, это не меняло того, что он был ближайшим человеком для Энакина, его учителем, тем, кто оберегал его и по своему заботился. И ни что никакие стены не могли уничтожить любовь, что была в сердце Энакина. - Пойдемте, - почти нежно проговорил Энакин. – Вас уже потеряли. Парень протянул руку к стакану, желая забрать его, но вместо холода стекла почувствовал тепло палацев. Кто первый отдернул руку было не понятно, но Энакин недоуменно смотрел на свою руку из плоти, вспоминая, как именно в первые дни после свадьбы ощущались прикосновения к Падме, он точно знал это чувство желания, резкое и мгновенное как искра. Энакин тут же проверил щиты, надеясь, что Оби-Ван ничего не заметил и поднял на бывшего учителя глаза, вздрагивая. Впервые за этот вечер Оби-Ван поднял голову и смотрел на него. Его взгляд был безумен и пугающий, но продлился только миг, пока джедай не моргнул и не начал медленно, шатаясь подниматься из-за стола. Энакин же схватил стакан Оби-Вана и желая хоть чем-то смочить пересохшее горло, одним глотком опрокинул в себя остатки выпивки, поморщившись от огня, обжегшего горло и бросился подхватывать Кеноби, что опасно кренился проходя мимо. - Я держу вас, - пробормотал Энакин, усиливая хватку, стараясь больше не соприкасаться с открытыми участками кожи. Они шли медленно, лавируя между посетителями, надеясь, что капюшоны не спадут, создавая завтрашнюю сенсацию для Галонета. Энакин по пути бросил на стойку пару кредитов и наконец-то вышли из душного помещения на пропахший смогом, но все же освежающий ветерком воздух. Спидер стоял не далеко, и рядом с ним ноги Оби-Вана подвели его и когда Энакин потянулся, чтобы открыть дверь и посадить в него мужчину, Оби-Ван пошатнулся и начал падать. Джедай подхватил его, и чтобы удержать прислонил к боку спидера, сам навалившись на него всем телом. Мысли улетучились, когда единственное, что Энакин видел перед собой была серо-голубая бездна мягких и желанных глаз. Он не знал был ли он когда-нибудь так близко к своему учителю, чтобы иметь возможность разглядеть каждую черточку и пятнышко на радужке, чтобы чувствовать каждый изгиб тела и теплоту дыхания, что вырвалось из удивленно приоткрытого рта. Энакин подался вперед, но в следующее мгновение глаза Оби-Вана зажмурились, а губы захлопнулись в тонкую полоску, мышцы лица напряглись, словно ему неприятно и Энакин отпрянул. Оби-Ван был в безумии. Противозаконно иметь полные, чувственные желанные губы, что сводили с ума, были столь близко и все же недосягаемы. Боль от осознания, что он никогда не узнает их вкус кольнула мужчину и он напрягся, закрывая глаза, чтобы не показать начинающие собираться в них слезы и стиснув зубы не давая вырваться крику муки. Оби-Ван чувствовал, как Энакин резко открыл дверь и вот он уже был затолкнут на пассажирское сидение, надеясь, что его не вывернет от манеры вождения Энакина. Оби-Ван так и не открыл глаза до остановки у Храма, когда из прострации его вывели два голоса. - Долго же вы. - Что ты здесь делаешь? - А ты собирался его по центральным коридорам Храма тащить? Покажу секретные ходы. Энакин гордо хмыкнул. - Квинлан, ты серьезно думаешь, что я не знаю, по каким ходам и коридорам можно дойти до наших комнат незамеченным? - Мало ли, как ни как ты учился у самого занудного и примерного джедая. - Не мели чушь, Вос. Словно не знаешь о моих «подвигах», - Оби-Ван решил выйти из спидера и чуть не встретился носом с полом ангара, если бы Энакин не успел его подхватить. - Подвигах говоришь? – усмехнулся парень и посмотрел на Квинлана. - Эээ, нет, Скайуокер, мне еще моя жизнь дорога, чтобы просвещать тебя в наши приключения молодости. - Ох, какие были приключения, - улыбнулся Оби-Ван и повернул голову в сторону Энакина снова встречаясь с голубыми глазами и замолкая под их гипнозом и томно улыбаясь. - Они голубые. У тебя голубые глаза, как твой меч и столь же беспощадны и смертельны, - заплетающимся голосом проговорил Оби-Ван и к ним тут же подскочил Квинлан. - Так, все, началась третья стадия - «болтовня», после этого его вырубит. Давай его мне, надо быстрей его довести до комнаты. Квинлан взвалил Оби-Вана на себя, обхватив его, и пошел к незаметной двери в углу ангара, практически волоча Кеноби на себе. Энакин же на мгновение замер пытаясь, понять только что услышанное, и бросился догонять, за это время пропустив сказанное Квинлану пьяным шепотом. - Падаваном он не был таким. - Каким? – равнодушно поинтересовался Вос. – Наглым и дерзким? Кажется, всегда был. - Нет. Красивым и сводящим с ума. Хотя, нет, с ума сводил и раньше. Квинлан запнулся, посмотрев на друга, в шоке, что сменилось сочувствием, когда он понял причину этого запоя. - Ну и вляпался же ты, друг, - помотал головой Вос и поудобнее перехватил пьяную тушу. В это время их догнал Энакин и подхватил под вторую руку. Через несколько минут они уже были у комнат Кеноби-Скайуокера и положили Оби-Вана на кровать. Уходя Квинлан обернулся у двери смотря как Энакин тихо ворчал, мотая головой, но все же доставая плед и накрывая им Оби-Вана. Квинлан только грустно улыбнулся выходя. Энакин проверил, чтобы у кровати Оби-Вана стоял большой стакан воды и вышел, доставая комлинк. - Ты нашел его? – прозвучал взволнованный женский голос. - Да, мы в Храме. Прости, что так ушел. И я не смогу сегодня прийти. - Понимаю, - в голосе проскользнули нотки печали, но Падме быстро сменила их на беспокойство. – Как Оби-Ван? С ним все хорошо? - Ну, - Энакин усмехнулся. – Сейчас ему хорошо, но вот утром будет не очень. - Помоги ему. - Как всегда. Даже если он сам этого не хочет. - Я люблю тебя, - приговорила Падме. - Я тоже тебя люблю, Ангел. Энакин отключил связь и вместо своей комнаты направился в комнату мастера, где еще несколько часов сидел на полу, перед кроватью, смотря на спящее лицо, такое спокойное и родное.