Я посадил дерево

Сердце нужно беречь. И не только своё.

      — Кира, а может быть ты не будешь лезть не в свое дело?       Жданов определенно не собирался выбирать выражения. Даже в общении с Кирой. Точнее, именно с ней он и не сдерживался, зная, что все равно поймет и простит, что бы он не натворил.       Кира смотрела на то, как Андрей, злой и раздраженный, метался по кабинету. Она всегда ставила во главу угла его достоинства, принимая, но не акцентируя внимания не недостатках, но сейчас они показались во всей красе и такой Андрей ее скорее пугал. Настолько эмоционально глухим к чужим чувствам он выглядел.       — Почему ты бесишься? Что плохого сделала Катя? Тебе неприятно, что она пришла и предоставила отчет всем нам? Ну извини, это была наша с Сашкой идея, собраться и обсудить.       — Что? И вообще, почему ты ее защищаешь?       — Потому что она помогла нам, помогла с твоим бизнес-планом. А ты, вместо того, чтобы принять ее помощь и поблагодарить, хамишь. Знаешь, Андрей, я не думала, что ты окажешься таким.       — Каким?       «Идиотом», — чуть было не вырвалось у Киры, но она вовремя прикусила язык, даже мысленно запретив себе так думать в адрес Жданова. Да он всегда таким был, просто ситуация с Катериной и бизнес-планом в очередной раз это подчеркнуло — Андрей, несмотря на возраст, еще не вышел из подросткового бунта, с упрямством, достойным лучшего применения, гнул свою линию, не обращая внимания на чувства окружающих.       В этот раз, похоже, его обидел тот факт, что Пушкарева обратилась не лично к нему, не принесла бизнес-план, как верная собачка, заискивающе заглядывая в глаза и надеясь на сахарную косточку в благодарность.       — Зацикленным только на себе любимом.       — Я же еще и виноват! Меня перед отцом, перед тобой, Ромкой и Сашкой какая-то девица повозила мордой по столу, а ты…       — В любом случае, Андрюша, я буду на Катиной стороне и не позволю ее обижать. Это понятно?       — Ты никогда не страдала излишней альтруистичностью, что сейчас-то произошло? С чего она стала тебе чуть ли не лучшей подругой? Она не нашего круга, на минуточку.       Кира все еще сомневалась, стоит ли говорить Андрею, что с Катериной они напрямую не знакомы, но она сделала для нее, для их семьи достаточно много. Андрей же не собирался раскрывать все карты и признаваться в том, что очень виноват перед Катей и ее отцом.       — Не хотела говорить, но скажу. В день, когда погибли родители, Катя и ее родственница проезжали мимо. Делали все, чтобы папа прожил до приезда «скорой», и если бы не авария… — Кира справилась с эмоциями и посмотрела на ошарашенного Андрея без раздражения, просто устало. — Поэтому я отношусь к ней с должным уважением. И считаю недопустимым хамить, как это делаешь ты.       — А ты уверена, что это правда? Что Катя тебе не наврала?       — Спроси у Сашки, он ее видел и рассказал мне это до совещания.       — И что, она даже ничего у тебя не попросила взамен? — Андрей усмехнулся.       — Разговаривать, когда ты в таком состоянии бесполезно, я, пожалуй, пойду.       Кира вышла из кабинета Андрея, в котором раньше обитал Малиновский. Все осталось так же, как и прежнем хозяине, разве что секретаршу для вице-президента еще не нашли, Шура перебралась в приемную вслед за Романом. Вместо того, чтобы догнать Киру, извиниться и объясниться, Андрей раздраженно отмахнулся и полез в шкаф за заначкой — отличный виски как будто ждал своего часа. Из личных вещей Жданов перевез в кабинет только ежедневник и запас хорошего алкоголя — в тайник в шкафу, в нижний ящик стола, так удачно запирающийся и в тумбочку, подальше от чужих любопытных глаз.       Не успел Андрей сделать и первый глоток, в кабинет влетел злой Роман. Громко захлопнул за собой дверь и посмотрел на друга, как на врага народа.       — Палыч! Это твоя, в том числе, компания, но ты уже задрал приходить под допингом и истерики закатывать!       — Что? — Андрей недоуменно посмотрел на Малиновского, не ожидая услышать повторной нотации. И от кого — от друга, вечного спутника по увеселительным мероприятиям, который сам опаздывал чуть ли не половину рабочих дней в году! — Вы сговорились все, что ли?       — И хватит орать на Киру! Ты вообще не понимаешь, что творишь?       — А ты какого хрена на меня орешь и нотации мне читаешь? Ты мне не нянька, на минуточку! И вообще…       — Я — Президент компании, если ты не забыл. Твоими стараниями, между прочим. Ты так яростно защищал бизнес-план, отстаивал нашу общую идею, а теперь все, бобик сдох? Сдулся? Мы в команде должны работать, в ко-ман-де! А ты? Кира не железная, психанет из-за тебя и уйдет. Что мы тогда будем делать?       — Откуда я знаю? Не уйдет она никуда, — пробурчал мрачный Андрей, присаживаясь на край стола. — С чего ей уходить?       — Ой, дурак… Чего ты вообще хочешь? — Роман забрался на стол рядом с другом и посмотрел на свои ноги, обутые в модные коричневые мокасины.       — В каком смысле?       — К Кире ты не вернешься?       — Не знаю.       — А Катерина все, пройденный этап?       — Нет, наверное. Я хочу с ней поговорить. А лучше с ее отцом.       — Как ты сейчас с ней поговорил? — скептически усмехнулся Роман. — Тебя же по-человечески просили не лезть, чего тебе неймется?       — И ты Брут? Кира меня воспитывала, какой я негодяй и эгоист, теперь ты.       — Палыч, вот знаешь, в чем твоя проблема?       — В том, что вы все меня воспитываете. А мне, на минуточку, тридцать два.       — Да хоть сто тридцать два. Ты, Андрюха, пытаешься для всех быть хорошим, а когда не получается — бесишься и срываешься. Вот как сейчас, с Катей, с Кирой. Зачем это все?       — Ты хочешь сделать Кате хорошо, понимая это «хорошо» по-своему. То есть хочешь купить ее расположение к себе. А деньгами такое не решается. Да и не деньгами тоже, если хочешь знать.       — И что? Она никогда меня не простит?       — Ну… Наверное, очень долго.       — Раз такой умный, объясни, почему. Я стараюсь, делаю все, что могу, даже землю подарил… В этом же была проблема.       — Проблема была в том, что на этой земле целых пятнадцать лет росли всякие яблоньки и березки, и их больше нет и не будет. Ты как собираешься эти годы вернуть? Катькин отец моложе и здоровее не станет, хоть ты всю квартиру их деньгами завали, — Ромка грустно посмотрел на Андрея. — Это же очевидно, Палыч. Случилось непоправимое, и хоть десять участков ты Кате подари, тот самый садик уже не вернуть.       — А нахрена они там вообще сажали, если знали, что земля муниципальная? Сами могли додуматься, что в любой момент может кто-то прийти и все сравнять с землей.       — Кто должен был думать? Вдовец, убитый горем, или девчонка восьмилетняя? Им власти как раз и говорили, что участок невостребованный, нормально все, сажайте, район облагораживайте.       Малиновский слез со стола, уже успокоившийся и разочарованный, понимая, что ему тоже не достучаться — пока Андрей не захочет остановиться в своем стремлении причинить Кате как можно больше добра, никто это сделать не сможет.       — Чего от тебя Кира хотела?       — О тебе разговаривали. Я ей рассказал, почему тебя так кроет.       Жданов, так и не выпустивший бутылку из руки, сделал глоток.       — Все рассказал?       — Ну, сказал, что ты накосячил, тебе стыдно, перенервничал из-за Совета, все такое… Про свои влюбленности сам докладывай, я не нанимался.       — Ты рассказал, в чем именно я накосячил?       — Нет. Думаешь, стоило? Так я мигом.       — Балбес. Хочешь, иди расскажи Кире, какое я чудовище.       — Она сама догадывается, — без улыбки заметил Малиновский. — Не пей много, нам еще работать.       — Ага. Я все, больше не буду, — произнес Андрей, сам себе не веря. После такого он точно напьется. На трезвую голову все это вывезти просто невозможно, да и не хотелось.

***

      — Дамочки, я вот понять не могу, что у нас происходит. Жданов как с цепи сорвался, Роман Дмитрич не лучше — весь в делах, загруженный, строгий такой стал, лишний раз слова доброго не скажет, зарылся в бумагах и сидит, — пожаловалась Шура. Они собрались в курилке, чтобы обменяться последними новостями, как только появилась возможность. Маша, увидев, что Воропаев с гостями отбыл, тут же объявила общий сбор.       — Так на нем ответственности больше, целый Президент компании, надо вникнуть во все дела, ничего не упустить, — Мария с удовольствием курила, рассматривая макияж в ручное зеркальце. Ей все казалось, что глаза могли быть позеленее и побольше. — Потом все в колею войдет, он успокоится.       — Как я поняла, нашли нового финдира, по крайней мере, Малиновский так сказал, — Света, поправлявшая помаду, отвернулась от зеркала.       — А кто из них? Сначала девушка пришла, в очках, симпатичная такая, потом молодой человек, тоже в очках. Они все вместе и совещались.       — Не знаю. Тань, а тебе Урядов ничего не говорил, приказ там подготовить?       — Он сказал, что придет Николай Антонович Зорькин, — Татьяна, с аппетитом жующая шоколадную конфету, закивала. — Принесет документы, нужно будет оформить.       — Так чего ты молчала-то?       — Да я закрутилась. Нам же и моделей новых для Милко надо оформить, и секретаршу для Жданова…       — Кира Юрьевна пригласила подругу свою, вот она и придет новой секретаршей, — Амура стала тщательно перетасовывать карты. — Олечка Вячеславна, давайте я вам погадаю? Только вы остались…       — Амур, ну то мне гадать? Замуж я не собираюсь, ничего у меня интересного не происходит, одна работа, домой только ночевать прихожу, — добродушно рассмеялась Ольга Вячеславовна.       — Ну давайте, интересно же, — докурив, Маша поддержала идею. — Вы не бойтесь, Амура у нас только хорошее предсказывает. И оно сбывается.       — Ладно уж, уговорили.       Амура протянула Уютовой колоду, чтобы та трижды сняла верхние карты. Однако расклад Амуру явно озадачил, некоторое время она молчала. Потом подняла глаза на притихших дамочек.       — Что могу сказать? Все хорошо будет. Новости вижу приятные, знакомства интересные, только вот крестовый валет — неприятности от него будут. Зато появится пиковый король и проблемы решатся самым лучшим образом. И прибыль вас ждет в ближайшее время.       — Ну, все правильно, — Тропинкина, заглянув в карты, но ничего в них не понимая, со знанием дела подтвердила. — Олечка Вячеславна, скоро же показ. Вот и знакомства, и валет крестовый — Милко, например. От него с его характером одни неприятности, а пиковый король — наверное Роман Дмитрич, да, Шур? Он появится и все решит. А прибыль — премия после показа и перед Новым годом.       — Точно-точно, — подтвердила Амура с самым серьезным видом. — Мань, ты скоро меня с должности штатной гадалки подвинешь.       — Ну что ты, я в картах вообще ничего не понимаю, но верю им. Раз ты сказала, что все будет хорошо, то я не сомневаюсь.       — Девочки, пойдемте уже, нас уже потеряли, наверное, — Шура, поправив воротник ярко-красной блузки с синим полосками на рукавах, первой направилась к выходу. — В «Ромашке» обсудим.       Татьяна скомкала из фантиков приличный по размерам шарик и выкинула в мусорку. Амура с Ольгой Вячеславовной сделали вид, что догоняют остальных.       — Я не стала при девчонках говорить… Вряд ли валет это Милко. Там именно сердечные интересы, и вроде как давние очень. Может у вас поклонник старый объявится?       — Амура, ну зачем вспоминать про возраст? — рассмеявшись, Ольга Вячеславовна легонько стукнула подругу по плечу.       — Так я не в плане возраста, а… Ну из юности, молодости. Может же быть такое. Никто у вас не объявлялся в последнее время?       — Слава Богу нет. Все-таки, буду надеяться, что валет — это Милко.       «А не бывший муж», — мысленно продолжила пожилая женщина, прекрасно поняв, какой старый «поклонник» мог объявиться. Этого конечно не хотелось, но к счастью или сожалению Амурины гадания в ста процентах случаев сбывались именно так, как она предсказала.

***

      Как обычно около четырех часов пары закончились, Коля, снова на ходу поглощающий оставшиеся пирожки, быстро шел за подругой.       — Катюх, ну ты правда не жалеешь?       — Коль, еще раз ты меня спросишь и я тебя ударю учебником по сопромату. Приедем домой, найду учебник и ударю.       — Да я серьезно! Я правда… Понимаю, почему ты отказалась, Катюх, но это же финдир, понимаешь? В такой-то компании!       — Понимаю, Коль. Спокойный сон, чистая совесть и возможность не видеть Жданова и его окружение каждый день для меня важнее.       — Жданов — это понятно. А остальные-то чего? Тот же Александр — вроде нормальный…       — Все они нормальные на первый взгляд, — Катя пожала плечами. — Я не записываю его во враги, просто они все занимаются бизнесом, играют по-крупному… Они все — другие. Я слишком отличаюсь, мне некомфортно, если честно. Доверять вот так с порога — простите, но нет.       — И ты закинула меня в этот террариум на съедение, спасибо, подруга! Сожрут Коленьку и шнурков не останется, — Зорькин хихикнул. Присел на корточки, заправил развязавшийся шнурок в стоптанный кроссовок и поспешил за Катей.       — Подавятся. Ты, Колька, кремень, тебя голыми руками не возьмешь.       — Эй, прическу испортишь! — возмутился Коля, уворачиваясь от Катиной руки, взъерошившей его и без того лохматые волосы.       — Прическа будет после парикмахерской. Сейчас домой приедем, собери документы сразу.       — А что мне надеть?       Они дошли до остановки, Катя остановилась чуть поодаль и посмотрела на друга критическим взглядом.       — Брюки наденешь, ветровку и рубашку серую. Или синюю.       — Ладно, понял, — Коля вздохнул. Он всегда нервничал перед собеседованиями, а сейчас, несмотря на почти подписанный договор, особенно.       — Получается нечестно, пахали над планом мы оба, а я получил статус и должность. Получу.       — Получишь, не сомневайся. Все акционеры поддержали, ты же сам видел, — Катя ободряюще улыбнулась. — Не трясись, Коль. Ты же знаешь, на что способен на самом деле, вот и докажешь им всем. Я буду только рада.       — Может съездишь со мной завтра? Заходить не обязательно, просто рядом побудешь, а?       — Коль, я к маме хотела съездить, — Катя чуть виновато улыбнулась.       — Давай в субботу вместе съездим, я помогу, все там уберем.       — Так вы же на дачу собрались, ты еще и меня позвал.       — Точно… Совсем из головы вылетело.       — Ладно, к маме съезжу потом, папе наверняка захочется, одного я все равно не отпущу… Поедем вместе, так и быть.       Зорькин расцвел и сгреб Катерину в охапку от переполнявших его чувств.       — Ты самый лучший друг!       — С работы заберешь меня, как обычно?       — Конечно, спрашиваешь еще. Слушай, а этот придурок… Все так и продолжается?       Катя помрачнела. Николай все понял по ее лицу и усмехнулся.       — Вот козел… Ладно, не переживай. Должно же это когда-нибудь закончиться.       — Когда я уволюсь. А в ближайшее время я этого делать не планирую, сам понимаешь…       — Кстати, а на обед что? У меня все калории сожглись, пока в «Зималетто» совещались.       — Лапша куриная. Сегодня нужно будет доесть, а после работы сварю борща.       Коля расцвел. Сильнее Катиных картофельных котлеток и сырников он любил только борщ и блинчики. И борщом мог питаться три раза в день сколько угодно долго, Катя знала эту его любовь, и старалась готовить кастрюлю побольше.       Домой добирались думая каждый о своем — Катя о списке домашних дел, которые нужно сделать перед папиным возвращением, а Коля придумывал, как поделится с подругой своей маленькой тайной. Держать в себе по-настоящему хорошие новости оказалось сложно, но он не мог раскрыть все карты сразу.

***

      Кате оставалось застегнуть последнюю пуговицу на рубашке, когда в раздевалку заглянула Олеся. Не сказать, что они были подругами, но относились друг к другу с симпатией.       — Кать, тебя Марат вызывает. Срочно.       — Не сказал, зачем?       — Не знаю. Но не злой, — Олеся скрылась за дверью, оставив Катерину в недоумении. Обычно управляющий вызывал в редких случаях. Что могло случиться? Что она могла сделать не так?       Решив не мучаться догадками, Пушкарева направилась к кабинету Марата. По отчеству «Евграфович» его никто из сотрудников не звал, он сам просил обращаться по имени, несмотря на возраст. И в целом он был, наверное, неплохим человеком, если бы не пристрастие к алкоголю, разным веществами и молоденьким сексапильным брюнеткам. Мысленно порадовавшись отличной звукоизоляции, Катя пару раз постучала костяшками в дверь кабинета, запоздало вспомнив, что стучаться в кабинет к начальству неприлично. Пару раз она попадала в неловкие ситуации, отвлекая Марата от общения с юными красотками и с тех пор стала нарушать правило этикета, не желая видеть интимные подробности и непосредственного начальника без штанов.       — Катерина? Заходи.       Марат даже не стал прятать ополовиненную бутылку виски, затушил окурок от приторной вишневой сигариллы и поднял на Катю красивые темные глаза. Лишнего в отношении сотрудниц он себе не позволял, но и не вмешивался — как в ситуации с Янчиком предпочитал просто делать вид, что все нормально.       — Что-то случилось?       — Нареканий к твоей работе у меня нет, хочу, чтобы ты это знала и не делала неправильных выводов, — Марат сделал первую затяжку и полез в верхний ящик стола. Он достал оттуда плотный запечатанный конверт и усмехнулся.       — Спасибо за работу, но в твоих услугах мы больше не нуждаемся. Тут расчет и трудовая. Можешь идти.       Катя забрала конверт, не позволяя себе дурацких вопросов, которые все равно крутились на языке. Расчет так расчет, без работы она не останется, это точно. В конце концов это даже к лучшему — никакого Янчика и его грязных приставаний. Но расслабляться она не будет, начнет искать работу прямо с завтрашнего дня. И на этот раз точно никаких клубов, баров или караоке — с нее довольно.       — До свидания.       Выйдя из кабинета, Катя разорвала конверт — убедиться, что трудовая книжка и впрямь на месте и в ней написано все, как полагается. Марат не обманул — все оказалось в порядке. Только вот сумма расчета оказалась неправдоподобно большой и это насторожило. Но с другой стороны, такой человек как Марат никогда бы не расстался с лишней копейкой просто так. Катя почти успокоилась, быстро вернулась в раздевалку, засунула конверт в сумку, накинула курточку, убрала в сумку водолазку, в которой пришла, проверила, все ли забрала. Косметичка, ключи и телефон оказались на месте.       Увольнение оказалось внезапным, но ничуть не расстроило. Один этап ее жизни закончился, впереди ждал новый, и она была готова к переменам. В зале вовсю гремела музыка, позвонить Кольке и попросить ее забрать Катя решила с парковки. Она поспешила к выходу по узким коридорчикам, в которых ориентировалась даже с закрытыми глазами. Янчик, нетрезвый, с распущенными черными волосами и в полурасстегнутой рубашке вырос будто из-под земли. Шампанское в его бокале чуть не вылилось ей на куртку, Катя рефлекторно отшатнулась.       — Ну и дрянь же ты, Пушкарева, — процедил Ян с таким отвращением на лице, что Катерина на мгновение испугалась.       Но он протиснулся мимо нее и ушел, ссутулившийся и злой.       «Что это вообще было?», — крутилось в Катиной голове. На свежем воздухе мысли немного прояснились, она набрала Колю. Тот отозвался не сразу.       — Ты чего, Кать?       — Меня уволили, я получила расчет только что. Забери меня?       — Как уволили? Из-за чего?       — Причину Марат не назвал. Коль, я не знаю. Трудовая в порядке, расчет — более чем приличный.       — Щас, одеваюсь и выхожу. Ты на парковке?       — Да.       Коля, уже обувающийся, отключился.       Камилла, одна из любимых официанток Марата — выглянула покурить. Все было при ней — черные прямые волосы, четвертый размер, длинные ноги и ярко-алые губы — она была яркой, красивой и знала, как грамотно пользоваться своей привлекательностью. Заметив Катю, ехидно улыбнулась, но комментировать ничего не стала.       — Ну что, свобода?       — Кажется да.       — Ну и к лучшему, Кать. На Тайфуне свет клином не сошелся.       — Я не поняла, что это было, — Катя пожала плечами. — Марат ничего не объяснил.       — За тебя очень попросили, — Камилла в две жадные затяжки докурила сигарету с ментолом и, затушив окурок о каблук (сантиметров тринадцать — не меньше), — зашла обратно в помещение.       Вопросов у Катерины меньше не стало. Кто мог попросить? Жданов? Малиновский? Воропаев? Но зачем им это? Для чего спасать ее, никому не нужную студентку-официантку? Сколько она так простояла в прострации Катя не знала, но Колька приехал, как ей показалось, быстро.       — Ты как?       — Наверное, рада. Но работу все равно надо искать как можно скорее, Коль.       — Мне кажется, тебе стоит немного отдохнуть. Осмотреться. А потом уже решать что-то с новой работой.       — Наверное. Нам этих денег на какое-то время хватит, а потом?       — Слушай, я сейчас приду. Посиди пять минут, — Коля выбрался из машины, не дожидаясь Катиной реакции. Вернулся быстро, злой и напряженный, старательно пряча глаза. Но сбитые костяшки Катя все равно заметила.       — Коль?       — Поехали домой, Пушкарева. Ты кажется борщ собиралась варить.       — И не скажешь, что это было?              Колька не отреагировал на вопрос, сосредоточенно глядя на дорогу.       Уже дома Катя умылась, переоделась в домашнее, потом прошла на кухню — Коля уже грел чайник, нацелившись на одну из сушек в вазочке.       — Катюх, нам бы поговорить. Серьезно.       — Давай поговорим.       — Тут показывать надо, пошли к твоему компу.       Заинтригованная, Катерина следила за нервничающим Колькой. Он включил компьютер, что-то настроил, куда-то зашел и подозвал ее. Плюхнувшись на хлипкое компьютерное креслице Катя уставилась на экран и в первые секунды ничего не поняла. Котировки, графики-индексы, какие-то огромные суммы…       — Коль?       — Ты же сама все видишь. Благодаря бирже удалось заработать приличное состояние — открой почту, там выписка со счетов.       Катя послушно кликнула мышкой, снова уставилась на экран. Сумма и впрямь поражала, особенно ее, привыкшую рассчитывать только на зарплату и стипендию.       — Колька, ну ты… Это же здорово! И что думаешь делать?       — Ну, работать в «Зималетто», доучиться на заочке. А с деньгами… Кать, ты тоже имеешь на них право, ты не думай, что я жмот.       — Я-то тут при чем?       — Мы — больше чем друзья, мы семья, Катюх. И я не хочу, чтобы вы с дядь Валерой продолжали жить так, как живете.       — Колечка, спасибо за заботу, но ты же знаешь папу. Он ни копейки не возьмет, у него принципы. Он переживает, что не может работать, считает, что некрасиво и неправильно сидеть на моей шее.       — Так я и не предлагаю брать деньгами. Смотри, мы сможем дядь Валеру в хорошую клинику устроить, скажем, допустим, что это материны связи, и почти не соврем, она этого кардиолога правда рекомендовала.       — Да, это было бы хорошо… Но, Коль, это же дорого.       Зорькин отмахнулся.       — Матушку я бы тоже куда-нибудь отправил, в санаторий хороший — у нее и со спиной проблемы, и с сосудами. Пашет как проклятая, считает, что нормально все, но я-то вижу… В общем, родителей пристроим, пусть оздоравливаются. А вообще у меня знаешь какая мысль? Давай откроем свою фирмочку. Офис — на дому. Будем три финансиста, оказывать разные услуги бухгалтерские. Дядь Валера и ты — при деле, я — бонусом. Знакомства заведем благодаря «Зималетто», постепенно наработаем клиентуру…       — Ты серьезно сейчас?       — Конечно. Твой папа сто раз говорил, что работать хочет, голова соображает у него будь здоров, но сама понимаешь, не в «Зималетто» же его звать. На дому — самое милое дело. Купим компьютеры помощнее. Визиток закажем, объявления дадим, я потом помозгую, сайт сделаю. Можно даже попросить Вячеслава Семеныча… Ну это на самый крайний случай.       — Ты ходил к Марату?       — Нет, Катюх. Клянусь — не я. Но в морду Яну все-таки дал. Разбил ему нос, придется на ринопластику тратиться… — Коля с притворной жалостью покачал головой. — Слушай, пойдем уже чай пить, я не могу, умираю от жажды.       — Пошли.       Катя поднялась с компьютерного кресла. За Колю она безусловно радовалась, но боялась, что огромные деньги вскружат ему голову и он станет кем-то типа Жданова, считающим, что все решают только деньги. Зорькин уловил ее настроение и тут же поспешил успокоить:       — Кать, да не стану я козлом с замашками мажора. Работать не брошу, сделаем два вклада — твой и мой, положим туда под проценты… А остальное вложим в фирму. Правда, я бы еще машину купил. Надо узнать, сколько стоит более-менее приличная…       — Ласточку продавать все равно не стоит. Пусть тогда в гараже стоит, что ли.       — На дачу будем ездить, она со всеми этими иномарками не сравнится, — Коля отмахнулся. — Я тебе рассказал и полегчало прям.       — Еще бы. Ты молодец, Колька. Я всегда в тебя верила. И каково живется в статусе подпольного миллионера?       — Я пока не понял. Но хочется деньгами распорядиться с умом, потому что легко поддаться соблазнам.       — Надеюсь, испытание богатством ты тоже пройдешь достойно, — Катя налила чай, достала варенье из холодильника.       — Мы пройдем.       Кивнув, Катя села на свое обычное место, придвинула к себе чашку с чаем. От новостей голова шла кругом. Уж слишком удачное стечение обстоятельств — ее увольнение, Колино признание, его предложение открыть свое дело…       — А вообще, я бы еще прикупил акций разных, «Зималетто» например. Но сначала надо туда устроиться, последить за рынком.       — План по захвату мира уже продумал? — рассмеявшись, Катя покачала головой. Она допила чай, и пока Коля грыз сушки с маком, занялась приготовлением борща. После такого насыщенного дня рано она все равно не заснет, а так хоть займется делом. Поставив кастрюлю на плиту с замороженным бульоном, занялась овощами. Морковь и свекла, заранее подготовленные, ждали своего часа, ей осталось начистить картошки и порезать лук для зажарки, ну и зелень.       — Ты плачешь, что ли? — перепугался Колька, заметив, как подруга, отойдя от кухонной тумбы, вытирает глаза под очками, вдобавок шмыгая носом.       — Это не я, это лук. Где мы его покупали? Деручий — ужас.       — На рынке… Там дешевле же. Давай я дорежу, чего ты не сказала.       — Да ладно, тут осталось чуть-чуть. Хочешь помочь — займись картошкой.       Коля тут же кинулся выполнять поручения, надеясь, что ему перепадет тарелка свежесваренного борща. Конечно, он с аппетитом уплетал и завтрашний, и недельный, но в борще, только что кипевшем, была своя прелесть.       Они молча занимались своими делами, нужно обдумать все, произошедшее за день. Катя дернулась от громкого звонка мобильника и чуть не выронила нож, которым уже дорезала лук. Она успела глубоко задуматься и испугаться рингтона.       Вытерев руки о фартук, кинулась к телефону, оставленному на столе и вздрогнула.       — Да, папуля, привет. Что случилось?       — Катюш, извини, что отвлекаю, ты на работе?       — Нет, я дома. Ты не отвлекаешь.       — Тут такое дело… — Валерий Сергеевич замялся. — В санатории карантин объявили, кто-то с ветрянкой приехал, выявили не сразу. Меры, конечно, принимают, но мне сказали, что лучше уехать домой, опасно, если вдруг заражусь, в моем-то возрасте… Деньги вернут, Катюш, ты не думай.       — Пап, ну при чем тут деньги? Тебе только ветрянки не хватает. Если мы сейчас приедем, тебя отпустят?       — Да, думаю да, я спрашивал, сказали — без проблем.       — С оставшимся курсом лечения разберемся, там же капельницы и уколы, ничего сложного, Ирину Петровну попросим, или Тоню, — Катя вопросительно глянула на Кольку. Тот невозмутимо резал картошку.       — Тогда мы собираемся, скоро приедем. Документы пока собери, вещи.       — Хорошо, дочка. Жду.       — Что у них там, ветрянка?       — Ага. Вот кто мог такой безголовый приехать? Там же все сердечники, в возрасте люди, в смысле, взрослые. И сверху еще ветрянку, с температурой и прочими прелестями…       — Может у кого-то внук или ребенок заболел, ну и не подумал человек, что может кого-то заразить, — Колька пожал плечами. — Сейчас дороги почти пустые будут, доедем быстро. Ты останешься суп доваривать и порядок наводить?       — Я хотела поехать, — Катя задумчиво глянула на кастрюлю. Можно было конечно отключить, доварить уже потом, ночью, но по вкусу это будет уже совсем не то. Ее мужчины съедят и такой суп, но…       Коля, поняв ее метания, вышел в коридор, набрал домашний номер.       — Мам, нам дядь Валеру надо поехать забрать, там внезапный карантин по ветрянке, а Катька борщ затеяла, надо доварить. Придешь? Отлично, давай. Мы пока собираться будем.       — Маман щас прибежит.       — Ой, хорошо. Спасибо ей, не люблю на полпути бросать… Да и невкусно получится.       — Катюх, невкусно ты готовила во втором классе, у тебя яичница подгорала и макароны слипались. А сейчас ты готовишь прекрасно!       — Ты и яичницу ел, и макароны, Коль.       — Потому что голодный был, — невозмутимо отозвался Коля. — Моей пока ничего не будем говорить про деньги и про работу, ладно?       — Конечно. Как решишься, так и скажем, — Катерина, согласно закивав, глянула на часы. — Я пойду переоденусь, не в таком же виде ехать…       Выехали они минут через десять, Ирина Петровна успокоила Катю, что все сделает в лучшем виде и даже чуть-чуть приберется, на Колину просьбу звонить, если что, отмахнулась.       — Яйца курицу не учат. Все, поезжайте, а то пока туда, пока обратно… К ночи приедете, а завтра на учебу вообще-то.       — Ага, мы ушли, — Катя вытащила Кольку на лестничную клетку, тот собирался возразить про первые пары физкультуры, но вовремя опомнился. О том, что они поедут в «Зималетто» Ирине Петровне пока знать не полагалось.       — Ой, чуть не проболтался. Мама вечно всего меня запутает…       — Штирлиц был на грани провала, — Катя с улыбкой забралась на пассажирское сиденье.       Они выехали со двора. Машин повсюду и впрямь было мало, так что все шансы вернуться до ночи имелись. Коля включил музыку, они подпевали, местами не попадая в ноты, но от души. И настроение, несмотря ни на что было отличным.