Капля в переполненный стакан.

Громкий грохот и звук битого стекла рассекли умиротворённую тишину квартиры. Одно неловкое движение привело к тому, что одна из чашек разбилась. Куникида остановился и посмотрел на разбитую чашку. Уставший и в конец задолбавшийся, он засыпал на ходу, потому не смог адекватно скоординировать свои движения. Последние дни в агентстве были настоящим адом: Ранпо ушел на больничный, несколько дел лежали нераскрытыми, на горизонте маячила Портовая мафия, бумаг была целая гора и она только увеличивалась с каждым днём, Дазай зачастил с попытками самоубийства и в последний раз был слишком близок к исполнению задуманного, всё ВДА надеялось на Доппо, вновь нагружая его чувством ответственности. В общем накопилось. Всего и сразу. А эта идиотская чашка стала последней каплей. Она даже не была любимой или какой-то особенной, невзрачная и самая обычная чашка, никому обычно не нужная. А вот сегодня стала нужной, и именно сегодня же она разбилась. Куникида оперся о раковину и зажмурился. Предательская истерика подкатывала, глаза щипало от слёз и желания пойти поспать. Судорожное дыхание вырвалось один раз, второй, а на третий мужчина не выдержал и всхлипнул. Слезы неприятно стекали по щекам, оставляя после себя мокрые следы, от которых кожа подмерзала. Это так глупо, реветь из-за разбитой чашки. Куникида вновь проглотил ком в горле и всхлипнул. Но ведь дело совершенно не в ней. Он устал, так банально и обыденно. Устал от вечной работы, горы которой всё никак не удавалось разобрать, устал от вечного груза ответственности, который каждый раз давил всё сильнее и сильнее, устал от постоянных попыток самоубийства того, кого он по праву считает своим парнем и любимым человеком. Каждый раз одно и то же. Казалось, будто Дазаю совершенно плевать на его чувства, ему всё равно, как там переживает Куникида, он идёт и раз за разом пытается умереть. Будто Доппо ничего не значит, будто его любовь ничего не значит. Неужели он просит о многом - простом понимании и хотя бы малой поддержке? Где сейчас Осаму? Напивается до отказа печени? Примеряет новую удавку? Ищет лезвие поострее? Вновь ушёл на секретное задание с Портовой мафией и чёрт знает с кем ещё, совершенно "случайно" забыв предупредить Доппо? Естественно, ведь умотаться куда глаза глядят в момент, когда он нужен больше всего - это любимое хобби Дазая. Сморгнув пелену слёз, Куникида вновь уставился на разбитую чашку. И сейчас ему надо будет это убрать. А потом ещё ужин приготовить, на двоих. А после ужина убраться на кухне. А после уборки расстелить футоны, сделать Дазаю массаж, поменять его бинты, заставить того принять лекарства... Нет, Доппо любит Осаму, правда. И ему в радость заботиться о нём даже в ущерб себе. Но просто... Он устал. Не хотелось ничего, ни готовить, ни стелить, ни убираться. Хотелось запереться в комнате и ночь напролёт пялиться в экран телевизора. Такие дни бывают, они редки в идеальной жизни Куникиды Доппо, но они всё ещё бывают. А сегодня день ещё хуже, потому что предыдущие две недели были ужасными, напряжёнными и полными стресса. Новая волна такой своеобразной истерики накрывает особенно сильно, так что Куникида со злости пинает уцелевший кусок чашки. Он судорожно выдыхает и глотает рыдания, потому что сейчас, должно быть, выглядит до одури нелепо. Лицо красное, глаза опухли, нос течёт. И всё из-за этой идиотской чашки. – Ты в порядке? - голос Дазая доносится как будто из-под толщи воды. Ну конечно, кроме любви исчезать в ненужный момент, Осаму ещё больше любит появляться в ненужный момент. – Да. - голос дрожит, слезы всё ещё текут по щекам. Настолько отвратительно Куникида ещё не лгал. - Да, я просто... Я сейчас. - Доппо развернулся и включил ледяную воду, наспех умывая лицо, попутно стараясь смыть с себя чувство стыда. Он так жалок сейчас, взрослый мужик разревелся невесть из-за чего. Позорище. Руки Осаму находят его неожиданно, с удивительной нежностью они отводят Куникиду от раковины и вытирают капли ледяной воды. Сам Дазай выглядит как всегда непроницаемо, не понятно что он думает о сложившейся ситуации. – Иди переоденься в домашнее, я пока чай сделаю. - Дазай остаётся на кухне, а Куникида плетётся в комнату. Та встречает его легкой прохладой и запахом его же одеколона. Всякие силы покинули мужчину, веки налились свинцом, оттого захотелось прилечь поспать даже на маленьком кресле у шкафа. А домашняя одежда такая удобная и мягкая, что подниматься и идти к Осаму на кухню решительно не хотелось. Однако, на удивление, Дазай сам пришёл в комнату. С двумя чашками чая. Одну, едко пахнущую разными травами, он протянул Доппо, а ту, от которой сладко тянуло фруктами, у себя. Какое-то время парни сидели молча. Осаму пил чай, Куникида сверлил взглядом стену. – Ну так, что случилось? Навряд ли тебя действительно настолько сильно расстроила та кружка. - Дазай поставил стакан на подоконник и сбоку подошёл к креслу. – Ничего серьёзного. - Куникида поднял взгляд на Осаму. Во взгляде второго, казалось бы, не было ничего, кроме праздного любопытства, но Доппо ведь не совсем дурак, он научился считывать лёгкие, еле заметные оттенки эмоций Осаму. И сейчас тот действительно пытался проявить заботу, он переживал за Куникиду. И Куникида всё таки не выдержал. – Ничего серьёзного, правда. Просто столько всего накопилось, работы, переживаний. Рампо на больничном неизвестно до какого срока, за дела браться некому, бумажную валокиту никто не делает, от чего вся эта гора лежит на моих плечах, как и решение тех дел. И ты легче своими попытками уйти на тот свет не делаешь от слова совсем, к переживаниям о работе подключаются ещё и переживания о тебе, дурень. Я каждый вечер накручиваю себя, что ты можешь не вернуться или вернуться покалеченным, тогда мне придётся разрываться на два фронта из-за чего я просто напросто подведу всех. - не находя себе места от таких откровений, Куникида принялся водить пальцем по каемке стакана. Было неловко вот так рассказывать столь незначительные вещи тому, кто страдает депрессивным расстройством , однако, пожалуй, именно это прогнало истерику прочь окончательно. Дазай улыбнулся и присел на ручку кресла, обнимая Доппо одной рукой. Осаму начал аккуратно поглаживать Куникиду по голове, успокаивая его окончательно. Его шаловливая рука быстро стянула резинку с блондинистых волос и те красиво рассыпались золотыми прядями по спине. – Я могу заварить нам лапшу, хочешь? - Дазай звучал весело и благодарно. Он был рад оказать даже такую малейшую заботу тому, кто каждый день был готов отдавать ему всего себя. – Хочу. - Куникида улыбнулся и опустил голову на бедро Дазая. Возможно, та чашка все же была не такой уж идиотской.