Дом там, где Чуя

      На самом деле Дазай и подумать не мог, что когда-то он станет делиться своей печальной историей. Но обстоятельства, при которых Осаму ей делился, были настолько чужды парню, что он сам не до конца верил в происходящее.       С момента первой встречи Дазая и Чуи прошло почти три месяца. За это время они немного сблизились. Во время занятий они иногда обсуждали музыкальный вкус, интересные факты, связанные с музыкальными исполнителями, разговаривали на философские темы или о чем-то вовсе не важном. Кратко говоря, они наслаждались компанией друг друга.       Накахара много о себе рассказывал. Осаму нравилась открытость своего репетитора, но сам он говорить о себе не спешил. Да, он рассказывал какие-то приятные моменты и делился своими предпочтениями (в музыке, книгах, в еде и т. д.), но о своей семье предпочитал молчать.       Была середина декабря. Как бы Дазай ни старался, с самого детства в это время он постоянно начинал болеть. И, конечно же, этот год не стал исключением.       В один день, вернувшись домой, парень упал лицом в подушку — его одолевала жуткая головная боль.       «Ну вот опять…» — думал Осаму, отрываясь от кровати, чтобы заварить чай.       Горячий чай частично помог, но сильно боль не ослабил. В надежде, что она скоро пройдёт, Дазай лег спать.       На следующее утро, боль, конечно, не утихла. Ничего не поделаешь — все равно надо идти в школу.       Весь день Осаму чувствовал себя неважно. Соображал он туго, суть даже самого простого вопроса доходила до него не сразу.       Несмотря на плохое самочувствие, Дазай домой не торопился. Парень пришёл в библиотеку, сел на привычное место и, сложив руки на столе, уложил на них голову.       «Сейчас немного так полежу, и мне станет лучше» — думал Осаму.       Спустя несколько минут в помещение кто-то зашёл. По звуку приближающихся шагов Дазай понял, что это был его репетитор.       — 'Саму? — тихо подозвал парня Накахара, присаживаясь рядом, — Все в порядке?       С усилием подняв голову, он кивнул и стал тереть лицо руками, в надежде, что это хоть как-то ему поможет.       — Ты выглядишь неважно… Посмотри на меня, — сказал Чуя, придвинувшись немного ближе.       Для Дазая это было несколько неожиданным, но он покорно поднял взгляд. Глаза его были красными, под ними сильно выделялись большие темные круги. Само лицо парня было бледным, как у мертвеца. В общем, всем своим видом организм Осаму говорил, что что-то явно не так.       — Ты нездорово выглядишь… Ну-ка, — произнес репетитор протягивая свою ладонь ко лбу Дазая.       Тот замер, а глаза его округлились. Прикосновение было уверенным и в то же время ласковым. Убрав руку от лица парня, Накахара тяжело вздохнул:       — У тебя температура. Может лучше пойдешь домой?..       В ответ Осаму стал активно крутить головой, на его лице словно большими буквами было написано: «Что угодно, но только не домой». И, чтобы подкрепить свой протест, Дазай даже стал доставать учебники с тетрадями.       — Стой-стой-стой! — поспешил остановить его Накахара, — складывай обратно.       Взгляд Осаму погрустнел, но он послушался. Чуе было немного не по себе от такого грустного выражения лица, поэтому он добавил:       — Пойдем ко мне? Темные глаза Дазая округлились. Это предложение явно повергло парня в шок. Но быстро сообразив, он отвел взгляд в сторону и едва заметно кивнул. Чуя тоже кивнул, как бы поставив точку, и они отправились за куртками.       Начинало темнеть. На улице мелкими хлопьями быстро шел снег. С того момента парни не произнесли ни слова. Так и дошли они в тишине, не считая того, что Осаму периодически чихал. В подъезде теплым светом горела лампа. По сравнению с температурой на улице, здесь было не так уж и холодно.       — Ты не замерз? — прервал молчание Накахара, пока они ждали лифт.       — Нет, не сильно, — немного охрипшим голосом ответил Дазай.       За время этого непродолжительного разговора лифт спустился на первый этаж. Парни зашли туда и, пока Осаму с интересом разглядывал доску объявлений, Чуя нажал кнопку нужного этажа.       Подходя к квартире Накахары, Дазай поймал себя на мысли, что давно не был в гостях. В последний раз, когда он был у кого-то в гостях, был на осенних каникулах.       Тогда, не в силах находиться с матерью, он вновь пошел в библиотеку. К сожалению, на середине пути начался ливень. Чтобы не промокнуть, Осаму зашел в ближайший магазин. Им оказался местный продуктовый.       Дазай ходил между рядами и случайно наткнулся на Элис — дочь своего классного руководителя. Прямо за девочкой шел ее отец.       — Здравствуй, Осаму, — поздоровался мужчина.       — Здравствуйте, Огай-сан.       — А ты чего тут? Опять мать? — в бархатистом голосе было беспокойство.       — Ага, — отвечал ученик, — вот хотел в библиотеку сходить, а тут дождь…       — Я проезжал сегодня мимо нее. Не знаю, с чем это связано, но на двери написано, что они сегодня не работают. — лицо Дазая стало мрачнее тучи, нависшей над городом.       — Пап, может, пусть Осаму с нами поедет? — дернув за рукав пальто отца, в разговор подключилась Элис.       В глазах парня проблеснула надежда. Он не раз бывал в гостях у Огая, но не хотел быть слишком наглым. Учитель много раз помогал парню, Дазаю было неловко напрашиваться к нему в гости.       — Ну, только если сам он не против, — улыбаясь, ответил Мори.       — Спасибо, Огай-сан!       — Спасибо, пап!       — Но только сначала нужно купить продукты, — сказал мужчина, доставая из кармана заботливо написанный Кое список, — тебе что-нибудь взять, Осаму?       — Не нужно, — ответил парень.       Закупившись продуктами, они вышли из магазина. Огай любезно одолжил свой зонт детям, чтобы те не промокли, пока шли к машине.       Тогда на пороге их встретила Озаки, она поцеловала Мори в щеку, немного поворчала из-за того, что тот промок, но свою речь закончила тем, что обед почти готов.       Дазай хорошо знал, где что расположено, и пошел в гостинную. За ним хвостиком направилась Элис.       — Ты в прошлый раз заплел мне красивую косичку! Заплети еще разок! — хитрая девчонка успела прихватить с собой расческу и красную ленту.       — Ладно-ладно, садись! — бодро подхватил ее идею Дазай.       К тому моменту, когда Кое позвала их обедать, густые светлые волосы были уже заплетены в красивую длинную косу с лентой.       Но сейчас все было иначе. Дазай никогда не думал, что ему доведется побывать в гостях у Чуи. Эта спонтанность одновременно настораживала и интриговала. Любопытство в некоторой степени даже перекрыло головную боль, что не могло не радовать.       Щелчок. Из квартиры полился в подъезд теплы свет и аромат выпечки. Неожиданно для Осаму, Накахара опять взял его за руку, в точности как он сделал это осенью — сначала схватил за запястье, а затем аккуратно перевел руку так, чтобы держать ладонь Дазая. Взгляд темных глаз опустился на руки, и парень легко улыбнулся. Казалось, что время остановилось, но, разумеется, это было не так. Головная боль вновь дала о себе знать, и только мягкий голос вернул Осаму в реальность:       — Проходи.       Можно подумать, что это не самое доброжелательное приглашение, но это отнюдь не так. Пусть Чуя и сказал это как можно мягче, в его голосе отчетно слышалась серьезность.       — Я дома, мам, — все так же серьезно продолжал Накахара, — не могла бы ты принести градусник?       — Привет, милый мой, — послышался приятный женский голос, — сейчас принесу. Ты плохо себя чувствуешь? — в ее голосе было беспокойство.       — Не я… Тут такое дело… — Чуя пытался правильно сформулировать предложение, пока женщина подходила к ним из другого конца квартиры.       А Дазай как-то не вникал в диалог. Его вниманием полностью завладел рыжий котенок. Он выбежал поприветствовать хозяина, но увидел ранее неизвестного ему человека — Осаму — и теперь крутился около его ног.       — Здравствуйте… — неловко поздоровался Дазай, поднимаясь.       — Помнишь, я рассказывал, что меня назначили репетитором… — подобрав более правильный способ изложить свои мысли, говорил Накахара, — так вот, это Осаму — мой ученик. И мне кажется, что у него температура.       — Ох… — вздохнула женщина, — Здравствуй, Осаму. Я Вера. Проходи, а то ты и правда какой-то бледный.       Парень кивнул и, сняв ботинки, направился следом за Чуей. Тот, собственно шел в ванную, чтобы помыть руки. Дазай — за ним.       Женщина, стоя с градусником в руках, заботливо спросила:       — Вы кушать будете?       — Да, — ответил Накахара, пока Осаму молча думал над предложением.       Ему было непривычно такое отношение, к тому же было как-то неловко доставлять столько неудобств.       — Идем, — уже не в первый раз за этот вечер голос Чуи возращал Дазая в реальность.       Парень кивнул и пошел вслед за Накахарой, в этот раз — на кухню.       На столе стояло две тарелки с теплым куриным супом. В центре стола была тарелка, полная свежих булочек с маком. Рядом стояла хлебница.       Когда парни сели за стол, на колени к Осаму запрыгнул котенок.       — Никки, не мешай человеку есть, — в голосе Чуи были и упрек, и умиление.       — Никки? В честь того басиста?— спросил Осаму.       Накахара улыбнулся:       — Ага.       — Так, это все конечно очень мило, но вы кушать-то собираетесь, господа? — строго сказала Вера, но чуть добрее продолжила, протягивая Дазаю градусник, — а тебе, Осаму, надо померить температуру.       Парень начал измерять температуру. — Тридцать восемь и два... — немного откашлявшись, виновато произнес Дазай.       Лицо Чуи стало серьезнее. В это время Вера ставила чайник греться:       — Ох, — вздохнула она, — как же тебя угораздило, Осаму? Тебе бы дома отлежаться...       Взгляд янтарных глаз Накахары стал обеспокоенным, а вздыхал теперь сам Дазай:       — У меня так всегда зимой. Не страшно, если я буду ходить в школу, оно само пройдет...       — Ну, нельзя же так, — продолжала женщина.       — Мам, — перебил ее Чуя.       — Все в порядке, я привык.       Вера недолго помолчала, а затем мягко сказала:       — Все равно так не годится. Выпей чаю и приляжешь отдохнуть, ладно? Со здоровьем не шутят.       От этих слов на душе у Осаму стало теплее, и он даже слегка улыбнулся, прежде чем кивнуть.       За время пребывания здесь Дазай понял одну важную вещь: здесь было тепло. И речь шла не про отопление.       В гостях и вправду было тепло. Горячий чай прибавлял уюта. Правда, сделав глоток, Дазай закашлялся — чай оказался с сахаром. Такой чай он в последний раз пил в детстве, когда родители были вместе, когда он верил в светлое будущее…       Заметив странное выражение лица парня, Вера не удержалась от вопроса:       — Что-то не так?       — А? — несколько резко этот вопрос вернул Осаму в реальность, — все в порядке. Чай очень вкусный! — он слегка улыбнулся и, уже тише, продолжил, — просто я и подумать не мог, что соскучился по сладкому чаю.       Пусть он и говорил это с улыбкой, в его голосе была тоска, а в глазах — печаль. Никки на его коленях вопросительно мяукнул. Немой вопрос повис над обеденным столом. Это ощущалось остро, поэтому Дазай решил пояснить:       — Я уже и не скажу точно, когда именно я пил такой чай до этого… — рука парня ласково поглаживала рыжий пушистый комочек, который сейчас больше напоминал трактор, — давно это было, я еще в школу не ходил. Помню, заедем с папой в ларек перед маминой работой, купим конфет, а дома пьем чай... Такой же сладкий и вкусный, — он вздохнул и грустно улыбнулся, рассказ подошел к концу.       Немой вопрос словно расстворился на десятки маленьких вопросиков. Но больше Осаму ничего не говорил. Темные глаза изучали лицо Чуи. Тот сидел с непонятным выражением лица, взгляд его задержался на котенке. Накахара знал, что задавать какие-то другие вопросы будет неправильно, поэтому просто думал, с чем это может быть связано. Даже Вера, которая сильно интересовалась Дазаем, сидела молча.       Относительную тишину (не считая урчание кота и гула проезжающих мимо автомобилей) прервал телефонный звонок. Женщина глянула на экран своего смартфона, извинилась и отлучилась в другую комнату. Парни остались одни на кухне.       — Ты... Извини, что моя мама задает столько вопросов...— начинал говорить Накахара, но его перебили.       — Все в порядке, — спустя время Осаму продолжил, — ты так много о себе рассказываешь, а я практически всегда молчу. Может, это даже к лучшему, — на последней фразе он пожал плечами.       Чуя слегка улыбнулся, затем вздохнул:       — Я не буду настаивать.       Дазай кивнул. Он чувствовал спокойствие и полное умиротворение. К сожалению, болезнь дала о себе знать резкой головной болью. Осаму невольно поморщился.       — Голова болит? — ласково и с беспокойством в голосе спросил Накахара.       Осаму кивнул. В этот момент на кухню вернулась Вера:       — Сильно болит?       — Нет, — поспешил заверить ее больной, на что та вздохнула.       — Я постелила в гостиной, — она положила руку на плечо Дазая и легонько его погладила, — отдохни пока.       Парень кивнул и, убрав с коленей пригревшегося котенка, встал из-за стола. Вслед за ним поднялся Чуя и, с небольшим волнением в голосе, он сказал:       — Я провожу.       Его щеки обрели легкий румянец, но Накахара с невозмутимым видом показывал гостю квартиру. Когда парни дошли до нужной комнаты, Чуя сказал:       — Вот, ложись. Если что-то понадобится — я буду в своей комнате.       Осаму кивнул, и, ложась на мягкий диван, поблагодарил и устроился поудобнее.       Накахара тихо покинул гостиную, прикрывая за собой дверь. Пусть он и сказал, что будет у себя в комнате, сейчас он направился на кухню. Там Вера убирала со стола. Не желая оставаться в стороне, Чуя начал мыть посуду.       Охватив взглядом помещение, женщина убедилась, что на кухне чисто и, подойдя ближе к сыну, некоторое время стояла молча, подбирая более правильные слова:       — А Осаму... — тихо начала она, но не смогла продолжить мысль, так как ее перебили.       — Не знаю, мам, — Чуя тяжело вздохнул, — он — человек с тяжелой жизнью. Он редко говорит что-то о себе, но это видно, — Накахара сделал паузу, — взгляд у него тяжелый, словно он многое повидал. Но сегодня он старался быть искренним! Думаю, Осаму нужно время.       Женщина кивнула. Поистине, речь сына ее несколько удивила, но она знала, что ее сын был прав.       Чуя был в своей комнате. Он даже домашнюю работу всю сделал. Пусть он старался не подавать виду, но в душе он не мог сидеть на одном месте. Мысли сумбурно мелькали одна за одной, не давая и шанса на рациональное размышление. Между прочим, было уже восемь вечера.       Предварительно обсудив что-то с матерью, парень тихо зашел в гостиную. Впереди, словно ракета летел Никки. Рыжий котенок все это время просился к гостю, будто он мог чем-то помочь Дазаю.       Накахара сел на край дивана. Осаму лежал, кутаясь в плед. Его брови были нахмурены, а тело периодически вздрагивало. Когда парень стал мычать и говорить что-то неразборчивое, Чуя был более чем уверен, что тому снился кошмар.       От легкого прикосновения ко лбу Дазай вздрогнул, но быстро дрожь утихла, выражение его лица стало более расслабленным.       У него еще была температура.       Накахара вздохнул. Он не знал, стоит ли ему остаться или вернуться в свою комнату. Он уже убрал руку, но продолжал сидеть рядом.       Сердце бешено колотилось. Ему казалось, что кошмар позади, но он только начинался.       Его швыряют из угла в угол, ото всюду доносится «конструктивная критика»:       — Бездарный!       — Ничтожество!       — Лучше бы тебя не было!       Теперь голоса отходят на второй план. Становится четко слышно один, уже знакомый, приятный юношеский голос:       — Ты и правда думал, что можешь быть кому-то интересен? Мне плевать на то, что с тобой было, плевать на то, что с тобой будет, плевать на тебя. Ты знаешь, что я разговариваю с тобой из жалости? Лучше бы я тебя никогда не знал!       В горле сухо, в глазах — наоборот. Осаму подскакивает и садится. Темные глаза быстро бегают по комнате. Чья-то рука аккуратно ложится на его плечо.       — Кошмар? — мягко спрашивает голос, который только что говорил, что ему все равно.       В горле ком. Сил хватило только кивнуть.       Понимающий кивок в ответ немного успокоил, но нужно больше времени. И, кажется, Дазаю готовы дать это время.       — Я могу заварить чай с мятой, — все так же мягко предлагает Чуя.       — Не нужно... — тихо отказывается Осаму.       «Просто побудь рядом» — эту мысль Дазай озвучивать не стал — слишком уж странная она.       Немного придя в себя, Осаму понял, что засиделся в гостях. Он повернулся к Накахаре и спросил:       — А сколько времени?..       — Восемь вечера.       Дазай вздохнул и устало потер лицо руками. Чуя понял, с чем это связано и, пару секунд подумав, как правильнее сказать, тихо произнес:       — Послушай, 'Саму... — он отвел взгляд, но слова предательски вставали поперек горла, — ты можешь остаться, если хочешь...       Сначала Осаму удивился.       «Он все знает» быстро сменяется на «он не может знать». В памяти быстрым слайд-шоу мелькали воспоминания, в которых он мог сказать что-то об этом.       Что-то не сходилось.       Такого раньше с ним не было, ведь жизнь его научила: «не проси помощи, пока можешь справиться сам». К сожалению, что делать, если эту помощь предлагают — он не знал.       Накахара понял, что наговорил чего-то лишнего и уже начал извиняться, но его перебили:       — Спасибо. — тихо, почти неслышно сказал Дазай и обнял его.       Осаму не мог этого объяснить, но он просто чувствовал, что здесь ему просто хотят помочь. Просто помочь, без какой-либо выгоды. Поэтому он решил довериться, как-никак, должна же за темной полосой идти светлая.       Он стоял в просторной ванной комнате. Сейчас его кожа казалась бледнее: то ли от освещения, то ли от болезни. По худощавым плечам стекали капли воды. Темные глаза тщательно изучали отражение в зеркале: отчего-то казалось, что там — по ту сторону зеркала — стоял кто-то другой.       Задерживаться надолго было бы некрасиво. К тому же, Чуя сказал, что заварит чаю...       Быстро вытеревшись, Осаму аккуратно сложил выданное ему полотенце. Накахара дал ему чистую одежду: черную футболку и такие же шорты. Дазай оделся и пошел на кухню.       Там кипел чайник. Чуя стоял, облокотившись на столешницу. Он снял чайник с плиты и, не оборачиваясь, спросил:       — Тебе с сахаром?       — Одну ложку, пожалуйста.       Чуя кивнул и поставил чашку с горячим чаем на стол.       Подходя ближе, Дазай заметил термометр, который мирно лежал около чашки. Осаму вздохнул, но все-таки начал мерить температуру. Он крутил в руках чехол от термометра, но не садился за стол. Взгляд парня стремительно перемещался между своими руками и фигурой Накахары. Тот сидел за противоположным концом стола и что-то смотрел в телефоне.       Пока слова отчаянно крутились на языке, уже запищал градусник.       — Тридцать семь и семь.       Чуя поднял взгляд и тихо облегченно вздохнул — температура падает. Он хотел вернуться к просмотру ленты соцсети, но заметил странное выражение лица Дазая:       — Что-то случилось, 'Саму?       — Нам нужно поговорить... — тихо и неуверенно ответил парень.       Выражение лица Накахары стало более удивленным, но он кивнул и предложил:       — Можем пойти ко мне в комнату.       Осаму кивнул.       — Бери чай.       В комнате Чуи были задернуты шторы темно-шоколадного оттенка, на стенах и шкафу висели плакаты с рок-исполнителями. Над рабочим столом висела горящая гирлянда в виде звезд. Постельное белье было красного цвета, поверх него лежал в похожем оттенке клетчатый плед. На рабочем столе был относительный порядок. Среди учебников и тетрадей — в самом центре рабочей композиции — лежали большие черные наушники. На краю стола лежал ноутбук. Ближе к двери, около шкафа, стоял стеллаж. На нем были диски с песнями любимых исполнителей, проигрыватель для этих самых дисков, разные безделушки (акриловые стенды с любимыми песнями, небольшие картонки со значками, скромная коллекция банок из-под энергетиков).       В общем, по мнению экспертов (в виде одного Дазая), комната полностью соответствует ее владельцу. Настолько там все смотрелось гармонично, что парень даже успел забыть, зачем пришел. Правда, ему об этом скоро напомнили.       — Так... О чем ты хотел поговорить? — мягко сказал Накахара, присаживаясь на кровать.       Осаму сел рядом и, стараясь звучать не так грубо, спросил:       — Как... Ты узнал?       — Узнал о чем? — недоумевающе переспросил Чуя.       — О моем... — он сглотнул, и продолжил тише — непростом положении...       Накахара по-доброму улыбнулся:       — Когда мы впервые встретились, у тебя был такой беспросветный взгляд... Я не могу утверждать, через что именно ты прошел, но некоторые моменты в твоем поведении говорили о том, что прошел ты через многое. Отвечаю на твой вопрос: я не знал и знать не мог — я лишь догадывался.       Дазай задумчиво уставился в одну точку и сделал глоток чая. Спустя несколько секунд молчания, он взглянул в янтарные глаза напротив. Чуя продолжил:       — Я не стану настаивать на том, чтобы ты говорил об этом. Все, что я попрошу — чтобы ты остался до своего выздоровления. Я не хочу, чтобы ты заболел сильнее...       Все это он говорил ласково, старался преподнести свои мысли правильно. Ведь Накахара понимал, что вряд ли у Осаму есть еще люди, которым он хоть что-то рассказывает о себе.       Дазай кивнул. Повисла пауза. Убедившись, что вопросов тот больше не имеет, Чуя предложил:       — Слушай, я тут фильм один глянуть хочу. Не хочешь присоединиться?       Осаму пожал плечами:       — Почему бы и нет, — все равно бессоница, — а какой фильм?       — «Такси». У меня традиция пересматривать его в декабре так, чтобы третья часть выпадала на тридцать первое число.       — Круто. А я ни разу его не смотрел...       — Тогда тем более смотреть надо! — Чуя взял ноутбук, включил его и быстро нашел нужный сайт, — я думаю, тебе понравится.       Фильм был очень интересный. Чуя уместно комментировал определенные моменты, поясняя некоторые события. Но, несмотря на все это, болезненная сонливость брала верх над Дазаем.       Он сопротивлялся, но глаза сами закрывались, а голоса персонажей звучали все более отдаленно.       Комментируя очередной момент, Накахара понял, что никакой реакции не последовало. Стоило признать, что спящий Осаму убедительно делал вид, что продолжает смотреть фильм. Ровно до того момента, пока он не потерял равновесие. Голова парня упала на плечо Чуи. Теперь со стороны это был вполне приемлемый просмотр кино... Для влюбленных парочек.       Это было, мягко говоря, неожиданно. Но, вопреки своему огромному удивлению, Накахара отреагировал спокойно: выключил ноутбук и аккуратно, чтобы не потревожить, уложил Дазая и накрыл его пледом. Сам он тихо вышел из комнаты.       Чуя пошел на кухню. Его щеки горели не хуже конфорки, на которой грелся чайник. Вслед за ним на кухню зашла его мать.       — А чего ты чайник не выключаешь? — Вера обращалась к сидящему за столом сыну, который, по всей видимости, нашел что-то интересное в дверной ручке, — М?       — А? — Накахара наконец перестал смотреть в одну точку и отреагировал на голос матери.       — Я говорю... — женщина уже хотела повторить то, что сказала раньше, но вид сына ее озадачил, — А почему ты такой красный? У тебя нет температуры?       Чуя потрогал свой лоб и отрицательно помахал головой. Уж лучше бы была, ведь объяснять кому-то то, что не можешь объяснить себе — та еще пытка.       Вера вопросительно посмотрела на него и отвернулась, заваривая чай.       Накахара устало потер лицо. Так. Не. Должно. Быть.       «А как должно?» — подумал он, но не смог ответить на свой вопрос.       — Я вижу, что тебя что-то беспокоит, — мягко начала говорить женщина, поставив кружки с чаем на стол, — ты хочешь поговорить об этом?       Накахара покачал головой:       — Если честно, я даже не знаю.       Вера понимающе кивнула:       — Я не буду настаивать. Если что, я в своей комнате.       Теперь Чуя остался наедине со своими мыслями. Пугающими его мыслями.       Пару лет назад одна девочка сказала ему «Ты мне нравишься», а он ответил «Ты мне тоже». В этом он не видел не только романтического, но и в принципе никакого подтекста, ведь она была его подругой. А та девчонка восприняла все донельзя серьезно. Чуя и оглянуться не успел, как стал чьим-то парнем.       Несмотря на пубертат, его никогда не тянуло к противоположному полу. Его вообще ни к кому не тянуло... А тут такое.       Признаться честно, то, что эта девочка постоянно лезла к нему обниматься, задавала вопросы по типу «ты будешь меня любить, если я стану жуком-навозником» (он и без этого ничего к ней не испытывал, но из-за страха разбить ей сердце, всегда отвечал «да») и что она целовала его в щеку, когда они прощались — несколько раздражало его.       Но никогда. Никогда такого не было, чтобы он краснел от ее действий.       А тут — ярче помидора, рака и множества других красных вещей.       От осознания происходящего Накахара подавился чаем. Он точно не уснет сегодня.       Эта мысль сводила Накахару с ума. Казалось, что проще голову проломить, чем избавиться от навязчивой и пугающей его идеи, касающейся его чувств. В один момент «помощь другу» превратилась в «боже, я не знаю, что происходит и что мне делать». И теперь реально хотелось заткнуть этот непрерывный поток безумных мыслей.       Чай закончился. Грустно. Снова заваривать лень, да и на ночь много пить — сомнительное удовольствие. Придется идти в комнату.       Подходя ближе, Чуя на пару минут остановился возле двери. Появилась идея переночевать в прихожей на коврике. Хотя это роли не играло: какая разница, где мучиться от этих мыслей. Ее не было или, во всяком случае, Накахара ее не видел.       Тихо зайдя в комнату, он заметил, что не выключил гирлянду и тут же исправил это. Чуя тихо подошел к кровати и сел на ее край. И, вопреки всем ожиданиям, его стало клонить в сон. Сам себе не веря, Накахара еще пытался бороться со сном, но тот был беспощаден и заставил парня прилечь, практически сразу заснув.       Когда он проснулся, то понял, что еще темно. Потом понял, что сейчас зима, и что темно — не значит ночь. Посмотрев на время на часах телефона, лежащего рядом с кроватью, Чуя выдохнул — было без двух минут три часа ночи, а значит, можно спокойно спать дальше.       Следующая вещь, которую он понял — Осаму вздрагивает и прижимается к нему. Вероятно, Дазаю снился очередной кошмар.       «Пожалею ли я о том, что разбужу его? Возможно. Надо же как-то объяснить, что происходит. А если не будить? Его продолжат мучить кошмары?» — эти размышления стали для Накахары реальной головной болью.       Разбираться во всем этом не особо-то и хотелось. Намного больше хотелось спать. Поэтому Чуя, послав все назойливые мысли куда подальше, просто приобнял Осаму, слегка прижимая к себе. Никки лежал где-то в ногах, но заприметив такое дело, удобно устроился между парнями.       «Оба так нуждаются в заботе...» — это стало последней мыслью Накахары, перед тем, как уснуть.       Стоит заметить, что объятия помогли. Осаму перестал вздрагивать и тихо засопел.       Спустя какое-то время он нехотя открыл глаза. Было темно. И, о черт, в кровати парень был не один. Рядом лежал Чуя. Пребывая в полнейшем шоке, Дазай понял еще кое-что: его обнимали.       Сердце бешено заколотилось. Хотелось бежать, но нежелание будить Накахару было сильнее. Поэтому Осаму просто потер лицо руками и хотел провалиться сквозь землю.       Ситуация, конечно, удивительная. Стараясь трезво мыслить, Дазай поступил так же, как и в других удивительных ситуациях: стал прислушиваться к своим ощущениям.       «Так, спокойно. Ничего ведь страшного не произошло? Да?..» — он вздохнул, — «Ладно. Ощущения, ощущения… Мне тепло и даже уютно. Ничего мне не грозит, а значит можно пока расслабиться. Потом разберусь».       Он сделал глубокий вдох, выдохнул и постарался расслабиться. Оказывается, в объятиях это сделать гораздо легче. Осаму и сам не заметил, как вновь уснул.       Прозвенел будильник. Чуя проснулся и как можно быстрее выключил назойливую мелодию. Он посмотрел на Дазая — тот мирно спал.       Аккуратно отстранившись от объятий, Накахара встал и пошел в ванную. Он принял душ, обернул полотенце вокруг бедер и, стоя перед зеркалом, сушил волосы феном.       «Надеюсь, он не просыпался ночью…»       Рыжие волосы были немного влажными, но времени было еще достаточно, чтобы они высохли.       Надев домашнюю футболку и шорты, парень направился на кухню, где поставил греться чайник. В тиктоке ему попалось видео с историями с Реддита, Чуя сделал чуть громче и, отложив телефон, стал заваривать кофе.       Увлеченный процессом приготовления кофе и прослушиванием историй с Реддита, Накахара не сразу услышал шаги. Обернувшись, он увидел, что на кухню пришел Дазай.       — 'Саму, ты уже проснулся… — жизнь не готовила Чую к тому, что придется краснеть с самого утра, но, тем не менее, он улыбнулся, — доброе утро!       — Доброе…       Чайник закипел, и теперь Накахара мог со спокойной душой отвернуться — как хорошо, что со спины не видно яркого румянца.       — Тебе что-нибудь сделать?       — Чай, пожалуйста.       — С лимоном?       — С лимоном, — такое, казалось бы, незначительное проявление заботы заставило Осаму улыбнуться.       — А ты чего так рано? Тебе отдыхать нужно, я передам Огай-сану, что тебя не будет.       — Спасибо большое…       Дазай немного помолчал, Чуя поставил на стол кружку с чаем.       — И за чай спасибо, — он задумчиво посмотрел на плавающий в кружке лимон и ответил на вопрос, — мне просто не спится.       — «Надеюсь, он не просыпался ночью…» — опять подумал Накахара, будто от этого его молитвы будут услышаны.       Вслух он сказал лишь:       — Вот как…       Чуя сделал глоток кофе и чуть им не подавился: во-первых, тот совсем не остыл, а во-вторых, тяжело сохранять лицо, когда спрашивают такое:       — У меня проблемы со сном… — сказал Дазай и, чуть тише, спросил, — я сильно ворочался ночью?       Тяжело передать все разнообразие эмоций, что испытал Накахара в тот момент. За несколько секунд в его голове промелькнули десятки мыслей.       «А если я скажу, что спал в гостиной?.. Или он знает? Ай, к черту, надо будет — что-нибудь придумаю» — думал Чуя, пока темные глаза внимательно изучали его профиль.       — Сначала немного…       Осаму кивнул в ответ, чем избавил парня от надобности продолжать. Чему тот, к слову, был очень благодарен.       Время за своеобразным завтраком прошло незаметно. Взглянув на время, Накахара быстро допил свой кофе, помыл кружку и пошел в комнату, оставляя Дазая одного.       Осаму залип в кружку чая, полностью погруженный в свои мысли. Однажды в школе у него спросили: как он так спокойно обходится без телефона? Парень тогда лишь пожал плечами и посчитал этот вопрос странным. В классе же странным считали его самого. Но это не сильно беспокоило Дазая, ведь пока не беспокоили его — было вполне неплохо.       Из размышлений его выдернул голос Чуи из другой комнаты:       — 'Саму, померь температуру, пожалуйста!       — Хорошо! — ответил парень и захрипел.       Болезнь еще не отступала. Окинув взглядом комнату, он понял, что вчера случайно прихватил с собой термометр, когда шел в комнату Чуи. Тяжело вздохнув, он направился за термометром.       Дверь в комнату была приоткрыта. Открыв дверь, к своему большому удивлению, Осаму увидел переодевающегося Чую. Тот, заметив гостя на пороге, быстро застегнул рубашку и, ласково улыбнувшись, спросил:       — Что-то хотел, 'Саму?       — Да... — Дазай покраснел и отвел взгляд, — Термометр.       — А, точно. — Накахара надел черный свитшот, — Он на столе.       Осаму взял термометр и, кинув в знак благодарности, вернулся на кухню. Он сел за стол и сделал глоток теплого чая. Он и без измерения знал, что температура у него поднялась. Тем не менее, температуру парень мерить начал.       Дазай искренне восхищался невозмутимостью Чуи — он не знал, что тот сейчас абсолютно так же покраснел. Восхищение сменилось стыдом: Осаму ведь даже не отвернулся и открыто пялился на него! Парень лишь вздохнул и потер лицо руками.       Чуть успокоившись, Дазай заметил, что прошло уже достаточно времени. Он взглянул на термометр, и в этот момент на кухню зашел Накахара.       Он уже привел себя в порядок: вместо домашних штанов в клеточку на нем были серые джинсы, рыжие волосы были собраны в низкий хвост, а на плече висел рюкзак.       — Что с температурой?       — Тридцать семь и пять...       — А так ничего не болит?       — Не-а.       — Хорошо. Проголодаешься — суп в холодильнике. Захочешь чай — заварка, — он показал рукой, — вон там. Сахар там же. Если что-то надо будет — пиши. У тебя же есть мой номер?       Осаму отпил чай и покачал головой. Откуда у него номер Чуи?       — Ясно. А телеграм у тебя хоть есть?       — Есть, — только из-за группы класса, пары тг-каналов и переписки с отцом.       Накахара сказал свой юз, и Дазай отправил случайный стикер, чтобы не потерять чат.       — Ага, — сказал Чуя, читая полученное сообщение, — Так. Ну, вроде все. Мне пора, увидимся вечером!       — Пока.       День прошел неинтересно: парень практически все время лежал на диване, есть ему совсем не хотелось, делать тоже ничего не хотелось — да и нечего было. Пару раз он заваривал чай с лимоном — это стало главным развлечением.       На улице крупными хлопьями шел снег. Накахара, вернувшись домой, стал стряхивать снег с волос и одежды. В квартире было тихо. Чуя направился в ванную, где долго мыл руки под горячей водой, чтобы согреться. Сегодня он устал больше обычного, поэтому, надев домашнюю одежду, Накахара прилег отдохнуть.       Осаму давно заметил, что кто-то пришел. Правда, пришлось приложить немало усилий, чтобы встать. Никки все время был с ним и тоже не особо горел желанием вставать, но оставаться не стал.       Дазай остановился в дверном проеме комнаты Чуи. Накахара быстро отозвался:       — О, привет, 'Саму... Как ты? — он звучал вяло.       — Мяяяу — отозвался Никки, который не мог залезть на кровать.       Оба парня улыбнулись.       — Нормально... — ответил Осаму, посадив котенка рядом с Чуей, — Меня больше волнует как ты. Неужели я тебя заразил...       — Нет, что ты! — поспешил заверить он, — я просто немного устал.       Дазай кивнул.       — Я пойду заварю чай. Ты хочешь?       — Не откажусь, спасибо.       Когда Осаму вернулся в комнату, чтобы сказать, что чай готов, то застал Накахару спящим. Парень улыбнулся и пошел на кухню.       «Наверное, я сильно ворочался ночью и не дал ему нормально поспать. Пусть отдыхает», — подумал Дазай, делая глоток горячего чая.       Есть ему по-прежнему не хотелось.