Шаг в пустоту

Громкий отчаянный крик полностью заполнил Президентский дворец, пропитав даже стены, вылился через закрытые окна, и волна боли прокатилась по зданию, заставляя вздрогнуть каждого его обитателя. Альма Коин стояла на коленях посреди коридора и не могла понять, почему она всё сделала не так. Она же всегда была рассудительной, продумывала тактику на несколько шагов вперёд и оставалась почти неуязвима для врагов. Но даже зная то, что Молли постоянно попадает в переделки, Коин ни разу её не уберегла, даже сейчас, когда видела опасность! Как можно было принять это за фарс?! Китнисс держала лук заряженным, стрела была настоящей, и это уже само по себе было чертовски опасно: и зная Эвердин, и учитывая возможность случайного выстрела. Это насколько идиоткой нужно быть, чтобы вот так рисковать?! Но Альма рискнула. И теперь она держала в своих руках раненую девочку… хотя, почему? Мёртвую, и Альма прекрасно это понимала. Она, в отличие от Молли, не умела воскрешать людей. А Китнисс не могла промахнуться. За неистовым звериным криком пришли слёзы. Захлебываясь болью, женщина уткнулась лицом в волосы Молли. В голове пульсировало огнём, сердце кололо болью, будто само сейчас остановится, а Коин лишь сильнее сжимала в своих руках крохотную рыжую девочку: ту, что она не смогла защитить. А ведь она, Альма, только придумала, как им с Молли сделать перерыв от круглосуточной работы, как пожить нормально, вместе, пока Винчестер не вернулась в свой мир… Но можно не беспокоиться — уже не вернётся. Альма поняла, что потеряла её. Навсегда. И ничего нельзя было исправить. Столько раз девочка уже была на грани, столько раз женщине казалось, что вот и всё — но нет, она возвращалась, улыбалась Альме, и всё было хорошо… Только не в этот раз. Не сегодня. И не завтра. Уже никогда. «Никогда. Ни-ког-да. Н-И-К-О-Г-Д-А!» — било набатом в голове Коин. И от этого хотелось удушиться собственным ремнём. Альма Коин знала: для неё всё потеряно. Коин казалось, что прошла целая вечность, прежде чем рядом с ней, будто в замедленной съёмке, возникли Одэйр и Картер. Финник рухнул рядом с женщиной, а Форд бросился к замершей Китнисс. Утерянный слух не возвращался — мир вокруг для Коин утратил возможность звучать, будто с потерей Молли она лишилась и одного органа чувств. Она слышала только стук собственной крови в венах. Неожиданно пришла мысль, что Молли забрала её судьбу: оказалась сражена стрелой Китнисс Эвердин в самое сердце, и они с Молли поменялись местами. Было бы забавно, если бы не так больно. Внутри женщины вспыхнула ярость. Передав шокированному Финнику тело девочки, Коин вскочила на ноги, ничего и никого не слыша. Ей было нечего терять, и именно это придавало Альме сил нанести ответный удар. Пока Форд защёлкивал за спиной Китнисс наручники, Коин уже была рядом и смотрела в тёмные глаза чёртовой Сойки — той самой, что убила её Молли. Негнущиеся от адреналина пальцы с трудом сжались на шее Эвердин, но Коин было плевать на собственную боль — ей хотелось причинять её. Альма представила, как предательница синеет и падает замертво, но тут её руки вдруг накрыли чужие, мужские, и стали разжимать хватку Коин, позволяя Эвердин дышать. Женщина взревела. — Альма, хватит! Прекрати! — кричал тем делом у неё над ухом генерал Картер, оттаскивая Коин прочь. — Я казню её! Казню! — кричала та, пытаясь вырываться. — Ты не в себе, Альма! — Форд развернул её лицом к себе: — Успокойся! — Ага, сейчас, — ответила Коин, выхватывая пистолет из кобуры на его поясе. — Разберусь и мигом успокоюсь! Картер попытался отобрать пистолет, но женщина вскинула правую руку, левой отталкивая мужчину и поворачиваясь обратно к Эвердин, которую уже держал подоспевший солдат. В последний миг Картер успел помешать женщине и выбил пистолет у неё из руки. Выстрел прозвенел разбитым стеклом в одном из окон. Встав между Коин и Эвердин, Форд повторил: — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. — Время… время! — задумчиво повторила Коин, и вдруг, загоревшись новой идеей, потребовала: — Созывай Совет, Форд. Немедленно! — Альма, послушай… — начал он, но женщина зло прервала его: — Как глава временного Правительства Панема я приказываю Вам, генерал Картер, немедленно созвать Совет в Круглом зале! Мужчина отдал честь и был вынужден подчиниться. Он велел подоспевшим охранникам отвести Китнисс в камеру, а сам отправился за остальными членами Совета. Коин обернулась: Одэйра с Молли не было, только пятна крови на ковре говорили о том, что девочка была здесь. Чуть дальше Коин заметила Мелиссу, во взгляде той виднелись сочувствие и тревога. Коин молча проследовала за ней в Круглый зал, стараясь не думать о том, где теперь была душа Молли…

***

Коин окинула взглядом членов Совета: Билл Грейс, как обычно, был в сопровождении сына Эдварда; Форд Картер, Мелисса Миллс и Лайм Абнобери сидели с ними рядом, напротив Коин, и негромко переговаривались; Луций Ариас, полковник-миротворец, сидел рядом со своим подчинённым, майором Эмилио Ортисом; Рейн Аддамс, новый министр юстиции Панема, и Уильям Блайт, министр вооруженных сил, задумчиво замерли по бокам от остальных. Несколько кресел с обеих сторон от Альмы Коин были пусты, отчего женщине казалось, что она теперь точно одна против всего мира. Впрочем, женщине было не впервой идти против мнения большинства, роль у неё такая — диссидентная. Поэтому она продолжала гнуть свою линию: — Я требую смертной казни для Эвердин! — резко и зло повторила она, кажется, в миллионный раз. — Сначала она убила меня, а сегодня она убила!.. — возмущённая женщина вдруг оборвалась, но, собрав все свои силы и сдержав выступившие слёзы, наконец произнесла вслух, признав ужасающую правду: — Она убила Молли. Молли, которая спасла меня и которая, единственная, могла спасти всех нас! — дрожащим голосом продолжала она. — Валериан ещё здесь, и только Молли могла его победить. А Эвердин просто убила её! — Миссис Коин, мы уже говорили Вам, но повторим ещё раз, — нейтральным голосом начал Уильям Блайт, седовласый друг Картера, — мы не можем казнить Эвердин хотя бы потому, что народ поднимется за неё. Поймите, Сойку знают и любят все, о Молли же мы только начали говорить, народ ещё даже не привык к тому, что в нашем мире появилась какая-то ведьма, обещающая спасти нас от сверхъестественного Врага, о котором мы и не слышали до её появления. Народ не доверят Молли, поэтому будет на стороне Эвердин. Если мы казним Сойку, начнётся новая гражданская война, уже против нас с Вами! — Не для этого мы готовили нашу Революцию. Теперь ты предлагаешь разрушить всё за один миг, — негромко произнёс Грейс-старший. — А если ты не одумаешься, Альма, я, как Глава Совета, временно отстраню тебя от должности. Женщина недовольно хмыкнула, проигнорировав слова обоих, и посильнее сжала скрещенные под грудью руки. — Мы сочувствуем Вашей утрате, — подал голос Рейн Аддамс, тридцатилетний карьерист из Бункера, сумевший быстро подняться по служебной лестнице благодаря острому уму и потрясающей приспосабливаемости, — но такое решение не принимается за… — он взглянул на часы, — пятнадцать минут, а именно столько мы здесь дискутируем. Вы, несомненно, можете требовать казни, но для этого, как минимум, нужно завести дело и начать расследование. — Вот и займитесь этим! — на повышенных тонах отозвалась женщина. — Записывайте: Китнисс Эвердин выстрелила в спину безоружной девочке в присутствии Президента! — воскликнула Коин. — А что, если это было второе покушение на меня? Устранить Молли, чтобы не помешала, а потом меня! Собственно говоря, она не понесла наказания за первое покушение! Мало того, так вы ещё уговорили меня поселить её во Дворце, разрешить ей бродить по нему и даже охотиться в лесах! Объясните мне, почему она до сих пор не за решёткой?! И сейчас вы хотите спустить ей с рук два убийства?! Я ПРОТИВ! — Альма, мы уже говорили об этом, на Площади она убила твоего двойника, — парировал Грейс. — И ты не можешь… — И что?! — прервала его женщина. — Это делает убийство менее убийственным?! Плюс покушение на жизнь Президента! Что вам ещё нужно? Почему за эти три месяца не было возбуждено уголовное дело против Эвердин? Спешу напомнить, вы мне и в дурку сдать её не позволили, что делает её дееспособной! Какого чёрта она осталась безнаказанной?! Да если бы она сейчас сидела в камере, МОЛЛИ БЫЛА БЫ ЖИВА! — Коин сорвалась на крик и вскочила с кресла. — Молли. Была бы. Жива. — рвано произнесла она, чувствуя жжение в сердце, и рухнула обратно. — Миссис Коин, — подал голос до того момента молчавший Луций Ариас, — мы не можем просто взять и расстрелять Китнисс Эвердин. Война закончилась, мы победили, военное положение отменено, и, между прочим, Вами, госпожа Коин. Но я согласен, Эвердин необходимо судить, для этого мы подберём имеющих нужную квалификацию юристов и, действительно, всё сделаем по закону. — И где вы их найдёте? Юристы есть в Капитолии, но большинство сотрудничало с преступным режимом Сноу. Не вариант! — парировала женщина. — Согласен, госпожа Президент, — продолжал Луций. — Но у меня есть несколько миротворцев старшего ранга, наших агентов, разумеется, которые первыми примкнули к Революции и уцелели. Я могу взять это дело на себя. — Вы слишком инициативный работник, Ариас, Вам можно поручить что угодно, — иронично ответила Коин. — Одно задание поручить мне нельзя: казнить Китнисс Эвердин. — Почему? Уверена, вы справились бы и с этим! — с издёвкой воскликнула женщина. — Нет. А знаете почему? Китнисс Эвердин по-прежнему крайне популярна среди простых граждан. Её прекрасно помнят по Играм. А ещё были промо, там она показала себе с лучшей стороны, многие миротворцы перешли на нашу сторону именно благодаря ей… — Хватит её нахваливать. Она — убийца! — ударила кулаком по столу женщина. — Вы пристрастны, госпожа Президент. Гнев затмевает вам разум. Да, Ваше состояние соответствует ситуации, но, как Президенту, Вам нужно включить голову. — Неправда, это не так… — отмахнулась Коин, а следом обратила внимание на жжение в венах — да, она была просто в бешенстве, и имела на это полное право. — Вы опрометчиво сделаете из Эвердин мученицу, опять, как Сноу, а ведь Вам, позвольте напомнить, ещё избираться. Меньше года осталось… — О-о-о, да Вы невыносимы, полковник! Наш Враг не побеждён, а Вы мне про президентские выборы говорите! Это несерьёзно! — Коин закатила глаза. — Я пытаюсь мыслить перспективно, — развёл руками Ариас, оглядываясь на остальных членов Совета и видя на их лицах согласие. — Ладно, чёрт с вами, — по-моллински ругнулась Коин, — последнее предложение: Китнисс Эвердин, виновную в убийстве особо важного лица, мисс Винчестер, и покушавшуюся на убийство временного Президента Панема содержать самым строгим образом в подземной тюрьме, в камере А-1. Немедленно начать расследование по этому делу, суд назначить через две недели… — Возражаю, рано! — воскликнул Рейн Аддамс. — Ладно, через месяц. Но учтите, волокиты я не потерплю! Ставлю на голосование. Я — за. Кто против? — но голосов «против» не последовало. — Никто? Я удивлена. Тогда на сегодня Совещание объявляю закрытым, — подвела итог Коин, с виду довольная собой и даже подозрительно спокойная. Члены Совета стали покидать Зал, и Коин прикрыла глаза. Срочно натянуть маску в такой обстановке было невероятно сложно, потому что Коин хотелось творить глупости: ей хотелось удушить Эвердин собственными руками, застрелить её, сжечь — сделать всё, что только можно. Эта девчонка всегда была занозой в заднице: начиная с самого первого дня, как она появилась в Тринадцатом. «Надо было спасать Мелларка, — в очередной раз подумала Коин. — Чёртов Плутарх, гори в аду!» Дверь за спиной женщины захлопнулась, а значит, все ушли. В этот момент Коин вскочила и резким движением сбросила со стола всё, что лежало рядом с ней на собрании: какие-то документы и папки, неубранные после прошлого совещания, стеклянные стаканы и графин… Из разлетевшихся документов выпала потрёпанная записка. Подняв её с пола, женщина замерла. «Хватит работать, пошли обедать!» — было выведено тонким почерком Молли на клочке бумаги, который она попросила передать Коин несколько недель назад. Слепая ярость отступала, оставляя внутри только всепоглощающую боль. Хотелось сжаться в комок и плакать. Альма всхлипнула, закрывая лицо руками и присаживаясь обратно. Тут сзади послышались тихие шаги и на её плечо опустилась чья-то ладонь. Женщина испуганно вскинула глаза и встретилась взглядом с Мелиссой. Та, не говоря ни слова, обняла женщину за плечи, и Коин уткнулась ей в грудь. Мелиссе нравилась Молли и то, как благодатно она влияла на Альму. Когда Коин выплакалась, Миллс уверенно произнесла: — Всё будет хорошо, мы отомстим за Молли, и все будут на нашей стороне: мы убедим их в необходимости казни. — Судя даже по взгляду нашей Лайм — вряд ли, что уж говорить об остальных… — вздохнула Коин. — Она думает, ты мстишь за себя, — призналась Мелисса. — Она не понимает, как сильно вы сблизились с… — она оборвалась, не решившись произнести имя девочки снова, — и как много она для тебя значила. Лайм думает, ты всё бесишься из-за своей смерти. И другие тоже. — Так было бы раньше, с прежней Альмой, но не сейчас, нет. Да, я ненавижу Эвердин, но за себя ей смерти не желала, поэтому шла на уступки Совету. Но сейчас… я бы удушила её сегодня, если бы не Форд! — Я видела, — мрачно отозвалась Лиса. Они немного помолчали, и женщина вновь подала голос: — Кстати, ты не знаешь, что такое декстрокардия? — Почему ты спрашиваешь? — напряжённо спросила Альма, поднимая взгляд на подругу. — Кассандра что-то кричала об этом, когда просила Одэйра донести Молли до медпункта. Альма Коин покачала головой, пытаясь отогнать вспыхнувшую огнём надежду. Нет, лучше не обманываться, чтобы не испытать новую боль, ещё сильнее прежней… Нет, это невозможно, Лиса, наверное, ошиблась… Нет, им просто не могло так повезти… — Если память меня не подводит, это зеркальное расположение сердца: то есть когда оно не слева, а справа… — Альма замерла, будто пронзённая стрелой, вспомнив ту самую сцену, из-за которой она ввела Молли в симуляцию: девочка в чём-то клялась Кэс, приложив ладонь к правой груди. — Молли… — едва смогла выдавить она из себя, на ватных ногах поднимаясь с кресла, — …ещё может быть жива?