кометы

Вилли всегда было сложно доверять людям. Один худших из недостатков жизни крон-принца, и этот список, кстати, не из коротких. Предать могли все: и близкие друзья, и незнакомцы, снявшие случайное видео на улице.  Он когда-то доверял Эрику. Он точно может доверять Фелис и должен доверять родителям, хотя это и кажется сложным. Теперь в его жизни появился Симон, и ему немного страшно, потому что в этот раз доверять хочется. Они знакомы всего-то чуть больше недели, а Вилли готов делиться с ним всем. За исключением секретных дел двора. Во-первых, это до ужаса скучно, во-вторых, противоречит каким-то там правилам.  — Я внес некоторые правки в список гостей, — голос Яна Олафа заставляет отвлечься от приятных мыслей. — Пройдемся ещё раз по списку?  Вилли знает, что, хоть Ян Олаф и окинул его мимолетным взглядом, вопрос адресован не ему, а королеве. Зачем его вообще заставили присутствовать на сегодняшнем совещании? Он бы с удовольствием повалялся в кровати на час дольше, вместо этого должен слушать нескончаемые списки гостей и рассуждения о том, в каких тонах будет украшен банкетный зал. Для утра понедельника это была настоящая пытка, а Ян Олаф — законченный садист, никак иначе.  — Итак, я добавил графа Свенссона с супругой и барона Шернкронца… — с важным видом продолжает мужчина.  — Отошлите ещё одно приглашение для его младшего брата, — вставляет королева, сделав глоток любимого черного чая, кажется, подарок какой-то там графини из Лондона.  Вот что представляли из себя абсолютно все совещания при дворе — скучные списки, длинные речи и до ужаса пресный чай.  Вилли подавляет зевок и от скуки уже принимается читать фамилии приглашенных, напечатанные на листе перед ним, когда экран телефона загорается новым уведомлением. 

@simon: 

доброе утро 

ты забыл пиджак в субботу 

и галстук тоже 

кстати, нильс положил на них глаз, так что советую забрать поскорее 

Принц улыбается, читая сообщения в директе, и эта его улыбка никак не вяжется с формальной обстановкой вокруг. Остается только надеяться, что никто не заметит. Он острожно опускает телефон под стол, чтобы напечатать ответ.  @willie: привет это всё равно мой нелюбимый пиджак  нильс может его поносить Честно говоря, даже вернувшись домой в субботу, он не вспомнил, что чего-то не хватает. Кто знает, виновата сильная усталость или милый парень с кудрявыми волосами. Вилли поставил бы на второе. 

@simon: 

кстати, эскиз готов 

Его сердце, кажется, пропускает удар, когда он читает эти три слова.  — Вильгельм! Сколько раз я говорила про телефон на собраниях?  Он отрывается от экрана и встречается взглядом с матерью, на лице которой ясно читается раздражение.  — Прости, мам, — отвечает он и несколько секунд упорно делает вид, что слушает Яна Олафа.  Да, невероятно полезно было узнать, что у графини Бергман непереносимость глютена и ей будет подан отельный десерт.  @willie:  ты всем клиентам так быстро рисуешь эскизы или мне просто повезло? 

@simon: 

это секрет 

Вилли прячет улыбку за чашкой чая. 

***

Они переписываются каждый день, начиная с понедельника. После того, как Симон отправил фото эскиза, их общение вышло далеко за рамки делового. Тату-мастера обычно не скидывают клиентам свои плей-листы и рецепты паэльи и не обсуждают с ними планы на вечер пятницы. По крайней мере, Эриксон обычно такого не делает. Наверное все пошло под откос в тот момент, когда крон-принц ступил на порог их тату-салона. Потому что с такими, как Вилли, никогда не бывает как обычно.   Симон как раз печатает ответ на его сообщение, параллельно помешивая пасту в кастрюле, когда на кухню заходит Аюб:  — С кем переписываешься?  Эриксон отрывается от экрана только через несколько секунд.  — Что?  И наверное, его выдала несмелая улыбка или счастливый блеск в глазах, потому что Аюб только махнул рукой:  — Можешь не отвечать.  Друг открывает холодильник и вытаскивает с верхней полки остатки вчерашней пепперони.  — Мне кажется, или ты уже слишком долго варишь эту несчастную пасту? Я успел проголодаться.  Симон переводит взгляд на часы на стене.  — Вот черт, — бормочет он, выключая плиту.  — Когда уже ты позовешь его на свидание? — усмехается Аюб, засовывая в микроволновку зачерствевшую пиццу.  — Ты о ком? Симон притворяется, что слишком занят своей переваренной пастой, но отчетливо чувствует пристальный взгляд Аюба на себе.  — Ты можешь врать себе сколько хочешь, но он тебе нравится, — заявляет друг. — Это видно.  Эриксон даже не пытается отрицать, потому что в этом нет совершенно никакого смысла. Но что он, самый обычный парень из маленького городка может предложить крон-принцу? Они же из разных галактик с расстоянием в тысячи световых лет. И Симон может нарисовать для него хоть сотни звезд и комет, но их света всё равно будет мало, чтобы осветить пропасть между ними.  — Да, он мне нравится, — наконец сдается Эриксон и произносит это вслух. — Но нас связывает только работа, я должен оставаться профессионалом, Аюб.  — Знаешь, в чем ты профессионал? — друг достает горячую пиццу из микроволновки и откусывает сразу добрую половину куска. — Просирать свои шансы.  В субботу Симон игнорирует все пять своих будильников, а потом пулей вскакивает с кровати и мчится умываться. Он наспех закидывает в рюкзак какие-то учебники и тетради и почти бежит от дома до остановки, чтобы не опоздать на автобус. Кажется, впопыхах он даже забывает запереть входную дверь. Зная Аюба, тот скажет, что Симон снова витал в облаках.  Разумеется, о вкусном завтраке приходится только мечтать, и всю первую лекцию в академии он сидит как на иголках. Сегодня вечером они снова увидятся с Вилли. Говоря точнее и более профессионально, у Вильгельма сегодня запись на шесть. Они будут переводить эскиз на кожу, и Симон нервничает так, как будто это его первый клиент. Он знает процедуру от и до, делал это сотни раз и под зорким взглядом Нильса, и самостоятельно, но непонятное волнение все равно трепещет внутри. В общем, Симон и сам не понимает, считает ли он с нетерпением часы до встречи или мечтает всё отменить как можно скорее.  В тату-салон он приезжает уже после двух, наводит везде порядок, наконец-то поливает несчастный цветок на полке, выкладывает новый пост в инстаграм и развешивает на стены гирлянды, которые уже месяц лежат без дела в шкафу. День, хоть и начался весьма сумбурно, выходит очень даже плодотворным. Ближе к шести он готовит рабочее место: выкалывает на стол эскизы на трансферной бумаге и достает из комода все необходимые баночки. — Привет, — Вилли встречает его лучезарной улыбкой, стоя на пороге салона.  Ответная улыбка Симона слишком искренняя, чтобы быть сугубо профессиональной. Он приглашает Вилли войти и ведет его в зал, где творится искусство. Здесь тоже все стены увешаны рисунками, по периметру комнаты сияют новые гирлянды и тихо играет на фоне музыка.  — Ты готов? — спрашивает Симон, когда Вилли садится на кушетку у стены. — Куда будем переводить первую?  — На шею, — отвечает он. — Справа.  У Симона всё замирает внутри.  — Тогда футболку придется снять.  Эриксон уверенным, как обычно, движением натягивает резиновые перчатки и краем глаза замечает, что принц уже голый по пояс. Симон наверное редкий счастливчик, потому что такого точно не покажут ни на одном новостном канале. Он старается не глазеть в открытую, профессионализм всё-таки никто не отменял. Эриксон просит принца лечь и повернуть голову влево, теперь ему не видно глаз, зато Симон разглядывает две маленькие родинки под ухом и длинные ресницы.  — Сначала мы очистим кожу, затем нанесем трансферный гель, — он объясняет последовательность действий скорее самому себе, чем Вилли. Так, на всякий случай. Просто чтобы не забыть. — Постарайся расслабиться.  Он делал все это уже сотни раз, и механизм работы прост до предела.  Шаг первый: Эриксон наклоняется ближе, как обычно обрабатывает кожу антисептиком и чувствует его запах. Кажется, что-то мускусное и ванильное. По королевски роскошное и в то же время уютное. Вызывающее непреодолимое желание обнять, уткнувшись прямо в шею.  Шаг второй: Симон берет баночку с гелем, как обычно наносит несколько капель, распределяя по коже, и проклинает свои сраные перчатки, потому что они портят абсолютно всё.  Шаг третий: Эриксон прикладывает к коже эскиз, аккуратно разглаживает бумагу, чувствует под пальцами биение пульса, и «как обычно»… перестает работать. Оно медленно, крошка за крошкой, сыплется серым прахом, потому что внезапно они оказываются слишком близко. Между ними уже не тысячи световых лет и даже не сорок сантиметров. Линии рисунка проступают у основания шеи, и Вилли поворачивается к нему. Симон смотрит в его глаза, кажется, целую вечность. Тонет в них, в его галактиках, цепляясь за звезды и обжигаясь кометами. Эриксон позволяет себе бросить один ужасно непрофессиональный взгляд на его губы перед тем как объявить:  — Готово.  — Следующий переводим сюда, — говорит Вилли и ведет рукой вниз по груди и животу, останавливаясь справа внизу, там где начинается ткань джинсов.  А Симону срочно нужен перерыв прямо сейчас. Ему бы глоток свежего воздуха и ветер в лицо, чтобы щеки не светились алым так ярко.  — Разве ты не хочешь посмотреть, что получилось? — выдавливает он.  — Я тебе доверяю.  Вилли встречается с ним взглядом, и Симон очень надеется, что у него не будут дрожать руки, когда он вновь приступит к работе. Ему кажется, что он смог бы воссоздать образ Вилли даже во сне, настолько внимательно он успел (как-то само собой получилось) рассмотреть переплетения мышц на его животе, дорожку светлых волос, прячущуюся за пряжкой ремня и маленькую царапинку на боку. У него три родинки на правом плече и едва заметный шрам на левом.  Когда они заканчивают переводить третий, последний, эскиз на ключицу, Симон готов выпрашивать у Нильса премию за гранитную выдержку и блестящий профессионализм. Он действительно был на грани.  Вилли разглядывает переведенные на кожу эскизы в большом зеркале, пока Эриксон прибирает рабочее место. Наверно всё же не стоило отключать сегодня кондиционер: щеки все ещё горят.  — Они все выглядят волшебно, — делится принц, и Симон смущенно улыбается в ответ.  — Мне кажется, на ключице выйдет самая удачная, — говорит он, бросая быстрый взгляд в зеркало.  Вилли не успевает ответить, потому что его прерывает вибрация телефона. Он секунду смотрит на экран и, извинившись, поспешно выходит в коридор. Симон правда старается не подслушивать, это вроде как не его дело, но различает «привет, мам» и «хорошо, обязательно посмотрю» сказанное как-то нетерпеливо. Симон строит теории в голове, о чем они могут разговаривать с королевой. Вряд ли это что-то приземленное, точно не просьба купить батон в магазине или посмотреть почту по пути домой. Для этого во дворце наверняка есть специальные люди.  Принц возвращается спустя минуту или две.  — Слушай, у тебя есть зарядка для телефона? — спрашивает он. — У меня два процента осталось.  — Конечно, — Симон тянется к рюкзаку и открывает передний карман, где хранится всё самое необходимое. Он вытаскивает шнур для зарядки, но не замечает ключей от квартиры на привычном месте. Ни в карманах, ни в других отделениях рюкзака их тоже не оказывается. — Вот черт.  — Проблемы? — интересуется Вилли.  — Кажется, я оставил дома ключи. Давай пока что смоем эскизы, а я позвоню своему соседу.  Эриксон набирает номер Аюба и принимается стирать сероватые контуры с кожи Вилли. Благо, в этот раз ему можно отвлечься на важный разговор по телефону. Друг отвечает только после нескольких гудков.  — Аюб, привет. Когда ты будешь дома? — спрашивает Симон. — Я забыл ключи сегодня утром.  Эриксон слышит, как он смеется в трубку.  — Я на пол пути в Бьорстрад, Симон. Я же говорил тебе, что уеду на выходные.  — В смысле в Бьорстад? Это вообще ни капли не смешно, Аюб, — возмущается Эриксон. — Как я теперь попаду домой? Ты ничего мне не говорил.  — Говорил, — настаивает он. — Ещё в среду. Просто твои мысли похоже были заняты чем-то другим. Точнее, кем-то.  Симон только вздыхает и бросает трубку. Он в полной заднице. Был ещё вариант переночевать у Рош, но она снимала квартиру с подругой где-то далеко на окраине и слишком поздно возвращалась после тренировок. Эриксон сомневается, что его там очень сильно ждут. К тому же, без предупреждения.  — Что-то не так с твоим соседом? — спрашивает Вилли, натягивая футболку.  Симон не уверен, что стоит делиться своими заморочками с крон-принцем. Он наверняка и спросил то только из вежливости.  — Да так, ничего страшного, — отмахивается он. — Просто он уехал на выходные.  — И… тебе негде переночевать? — уточняет Вилли.  — Я посплю здесь, всё нормально, — заверяет его Симон, — это только на одну ночь. Принц молчит несколько секунд и запускает руку в волосы, приводя их в слишком очаровательный беспорядок.  — Ну… мы можем поехать ко мне, — несмело предлагает он, — если хочешь.  Симон открывает рот.  — Во дворец?  — Нет, — смеется Вилли, — у меня квартира в Эстермальме.  Ну конечно, у него есть квартира в лучшем районе Стокгольма. Симон лишь проходил мимо пару раз и вряд ли смог бы позволить себе что-нибудь, кроме чашки кофе в одном из дорогих ресторанов.  — Нет, я не могу. Не хочу мешать тебе.  — Брось, Симон. Ты не будешь мешать мне, правда. У меня даже нет никах планов на вечер, — настаивает Вилли. — К тому же, ты обещал научить меня готовить паэлью. По-моему, сейчас самое время. Эриксон молчит в ответ и всё ещё хочет отказаться, но потом заглядывает в глаза Вилли и говорит «ладно» до того, как успевает это осознать. Симон обычно не ходит в гости к клиентам, но «как обычно» уже доказало сегодня свою неработоспособность. И профессионализм тоже к черту. Он устал упускать свои шансы.