Сплетение душ — Позволь разукрасить твою

      Каждый раз когда Оророн пересекался с Капитаном где-нибудь на территории Натлана, — на его лице сама по себе расцветала тёплая улыбка. Не сильно заметная, крохотная, но изнутри что-то поднималось, что-то тянулось в сторону Капитана. Та самая душа, что колышется и робко соединяется с тёмной, с белыми в ней вкраплениями, стараясь принести ему мир и покой.       Оророн, этим вечером завидев своего неоднозначного друга в Клане Повелителей Ночного Ветра, коротко кивает и с присущим ему дружелюбием говорит "привет", но дополняет это словами "прости, я только что отдал порцию урожая бабушке, поскольку встретил её в клане, но я бы с тобой поделился, если бы знал о твоём приходе... Жаль я не умею читать будущее, как это делает она". Капитан окидывает его неопределённым взглядом, — во всяком случае Оророну так кажется, когда тот чуть поворачивает голову в его сторону и будто источает нарастающую заинтересованность. Закрывающая всё лицо маска слабо блестит от местного источника света, от флогинстоновых ламп расставленных вдоль протоптанной дороги, а выбранная Капитаном одежда всё ещё кажется Оророну слишком громоздкой и неудобной.       — Капитан, — Оророн сокращает расстояние, предпринимает попытки обвить мужчину руками, но в ответ получает его тяжёлую руку между звериных ушей и останавливает свои потуги. Парень ойкает и чуть прогибается, а следом пригибаются и ушки. Смесь из хороших и плохих эмоций закрутилась водоворотом, но, ощутив ни с чем не сравнимую ласку, он позволяет себе прикрыть глаза и вновь расслабиться.       Как мало ему нужно для счастья, думает Капитан. Так мало и в то же время так невозможно много для кого-то, кем является выбранный Оророном человек для сплетения душ.       — Я скучал. Не ожидал увидеть тебя в клане, — признаётся Оророн, пока вокруг снуют люди клана Ночного Ветра и с прежней опаской смотрят на одного из Фатуи. И не просто одного из, а на фигуру куда более влиятельную. Завоевать доверие каждого натлановца Капитан и не пытался, он всего лишь делал то, что считал правильным.       Капитан не отвечает на первое. Скучал ли он? Чувствовал ли тоску, пустоту и подавленность после их прошлой бурной встречи, когда весь такой светящийся от счастья Оророн ушёл из лагеря, так и не дождавшись Капитана? Оророн при другой встрече извинился и пояснил, что он ощутил тревогу за бабушку и был вынужден поспешить ей на помощь. На месте, конечно же, выяснилось, что помощь никакая не требовалась, и что Ситлали лишь позвала таким образом своего потерявшегося внучка, заодно отчитав за то, что тот пропадал целую ночь. Но к подобным ухищрениям она прибегала крайне редко, понимая, что злоупотреблять этим не стоит. Даже не проживая под одной крышей Ситлали всегда за него беспокоилась, и тот случай не был исключением.       Капитан не таил обиды — для этого у него попросту не было ни одной свободной минуты. Да и разве они о чём-то договаривались и к чему-то приходили? Между ними что-то произошло, что-то, на что Капитан не мог повесить ни один знакомый ему ярлык.       — Я тоже не ожидал тебя здесь увидеть. Думал, что ты у подножия, дома... Как там твои друзья, которых ты ещё не успел собрать с грядок? — в голосе его нет издёвки, лишь малая доля заботы и характерный ему низкий тембр, пока он, почесав Оророна за ушком ещё немного не опускает руку вдоль своего тела. Он не позволяет им слишком многого — лишь что-то среднее между товарищами, хорошими друзьями и любовниками. Однако Капитану было сложно представить себя как во второй категории, так и в третьей. Особенно в третьей.       — Всё хорошо. Кажется, им нравятся мои рассказы и они прекрасно растут.       Капитан в присутствии Оророна чувствует себя спокойнее, обыденнее, жаль только, что это лишь иллюзия, и их совместный покой не может длиться вечно.       — Я расскажу тебе что-нибудь ещё, при случае, — голос Капитана звучит непринуждённо, с толикой несвойственной ему мягкости, что он пытается скрыть за наигранным кашлем.       Оророн коротко кивает. Капитану хотелось бы позвать его обратно в лагерь, или как-то раз оказаться дома у Оророна — ведь прошло несколько недель с их встречи под ночным небом в лагере Фатуи, с той самой ночи, где мальчишка с таким трепетом смотрел в глаза Капитана не скрытой за маской, что отгораживала от всего мира его изуродованный лик. Но Капитан бы не согласился, даже если бы Оророн сам настоял на этом. Это лишнее. Всё же ни к чему дарить ложную и глупую надежду, и даже эта встреча не должна была состояться. Но вот они, друг напротив друга, где Капитан не знает чёткого плана и не ведает, как при данных обстоятельствах импровизировать. В прошлый раз было проще... В прошлый раз Капитан не думал, что они зайдут так далеко. В прошлый раз Оророн был просто Оророном.       За прошедшие две недели когда им выпадала счастливая случайность пересечься, Капитан вскоре оставлял его и уходил по своим делам — например когда на повестке дня стояла задача переговорить с натлановцами насчёт провизии, аптечек для оказания первой помощи, и возможной помощи Фатуи в тех или иных местах. Благодаря Пиро-Архонту на них стали смотреть больше как на союзников, нежели как на врагов, и всё-таки их по-прежнему опасались, а потому даже сейчас, просто стоя на одном месте, он слышал возбуждённые шепотки в свой адрес. Он не стал перекладывать решение вопросов на своих подчинённых, ведь так, среди натлановцев, он оставлял после себя более положительное мнения, показывал, что и фигура столь значимая занимается исполнением всяческих обязанностей, что бы в эти обязанности не входило.       Капитан, поняв что Оророн всё ещё стоит напротив, но не решается на какие-либо действие, поясняет причину своего визита:       — Я уже закончил здесь. Шаманы твоего клана выразили своё почтение. Они благословят оружие моего взвода.       — Вот как, — задумчиво тянет Оророн, — конечно. Вождь Бирам только кажется замкнутым и страшным, но на самом деле он хороший и весёлый здоровяк, готовый обсудить и укрепить сотрудничество.       Оророн окидывает его заинтересованным взглядом, будто ждёт чего-то ещё, хотя бы одной реплики о том, чем они занимались за плотными тканями военного шатра.       — Я собираюсь осмотреть северные земли, — продолжает Капитан, подбирая каждое слово так, чтобы оно не звучало слишком похожим на приглашение остаться наедине.       — Я могу пойти? С тобой? — тут же откликается Оророн, заинтересованно шевельнув ушками. Он слышит шепотки других, слышит их недоверие, возмущённые голоса похожие на плохо прикрытое презрение, но он не стесняется в своих словах. Он всегда был искренним и открытым для своих эмоций, и будь его воля, он бы сделал как те парочки, что он видел в кланах — потянулся бы к Капитану, осторожно отодвинул бы маску и поцеловал. Но он уважал желание другого, а потому не лез со своими прихотями.       Капитан ожидал такого вопроса, и хотя с одной стороны он не должен был допускать подобной близости, с другой — пошёл на поводу у своих низменных желаний. Тех давно забытых крупиц, на которые он не обращал внимания до появления в своей жизни этого мальчишки с поломанной, но такой светлой душой. Даже не видя её очертаний, Капитан мог смело сказать, что душа Оророна наверняка очень яркая и мягкая, что отражается в его безвозмездном желании помочь всем, кто нуждается в его помощи. Даже если в этой неявной помощи нуждается Первый Предвестник.       — Можешь, — соглашается Капитан.       — Спасибо.       Он, встрепенувшись и расправив плечи, с теплотой в голосе благодарит за эту возможность. За обычный осмотр местности и патрулирование. За то, что сможет быть рядом.       Она, скрывшись за стеной дома, не вмешивается и заинтересованно наблюдает, как двое покидают земли клана, идут по подвесным мостам и спускаются по тропам. Первый Предвестник, что держится холодно, и глупыш Оророн, на лице которого всё написано и который не ведает, что творит. В процессе подслушанного разговора она видела, как две души, словно языки пламени, танцуют свой медленный танец. Как кружат рядом друг с другом, боятся соприкоснутся, но иногда, когда один из них всё-таки шёл навстречу другому, цвета мимолётно переплетались и вновь отталкивались, боясь быть слишком открытыми. Ситлали видела черноту в душе Капитана и блёклые в ней вкрапления, а ещё она видела, как дух, невидимая для многих материя, едва держится за тело Первого Предвестника.       — Во что ты ввязался, глупый... — её шёпот уносит вечерний ветер. Надо будет провести с ним неприятную беседу, от которой Оророн едва ли ощутит счастье. Но сейчас?.. Она позволяет ему насладиться их общением. В конце концов жизненный опыт тоже важен, и его нельзя пресекать на корню, не дав испытать на своей шкуре.       Почти покинув земли клана Оророн идёт плечом к плечу с Капитаном, как когда он был вынужден скрывать ото всех свои мотивы, — ведь едва ли кто-то поверил бы Оророну, что он вступил в сговор с Фатуи не ради собственной выгоды, а только из добрых побуждений.       — Какими стали твои сны? — после долгого затишья интересуется молодой парень.       — Стали?.. — он пытается припомнить хотя бы один образ или картину, что его голова, обычно мыслящая ясно и здраво и не допускающая иллюзий и фантазий, смогла сохранить в себе.       — Да, — Оророн коротко угукает, чем-то напоминая уханье иктомизавра. Его взгляд то и дело прыгает, то на дорогу, то на профиль Капитана, и Капитан едва ли не ощущает желание другого остановиться, приблизиться и прижаться. Но Капитан всё ещё старается бороться со своими мыслями, идущими в неправильное русло.       Оророн тем временем мягко и с некоторой задумчивостью, — из-за чего речь его приобретает интересный оттенок, пока он растягивает слова и делится своими мыслями, — продолжает:       — В последний раз мне снился тот костёр в твоём лагере. Но никого кроме нас там не было. Только треск сгорающих веток, отдалённо звучащие голоса неспящих птиц и... — Оророн замолкает. Вместо слов он начинает тихо напевать знакомую мелодию.       Капитан невольно замедляет шаг. Оророн, этот местами легкомысленный юноша, уже слишком сильно к нему привязался, и даже обычное патрулирование вносит в мысли Капитана всевозможные перспективы от такого союза. Стоило ли обговорить с ним то, чем они занимались две недели назад?.. Конечно же да, но Капитан не мог подобрать правильных слов и сам колебался между пойти ему навстречу или же всё прекратить.       — Та мелодия, — Оророн кратко улыбается, — что ты напевал мне тогда. Во сне твой голос словно отгонял от меня кошмары. Спасибо, что сторожишь мой сон.       Капитан немного колеблется, но решает не приукрашивать их ставшим необычным взаимодействие.       — ...Это не я, а надуманный тобою образ.       — А я думаю, что это ты. Те крохи души, что соединились с моей и помогли мне временно забыться. Интересно, как надолго их хватит?..       Капитан прекрасно его слышит, почти полностью понимает, особенно когда осознание достигает разума и мозг рисует своеобразные картины из их краткого прошлого. Оророн ведь понимает, на что намекает своими красивыми речами?..       — Мне ничего не снится, — решает ответить Капитан на прошлый заданный собеседником вопрос.       — Ох? Ну вот, — несколько разочарованно проговаривает Оророн, — а я думал, что тоже смогу тебе помочь. Не хочу видеть твою встревоженную душу.       Встревоженную? О чём он? Капитан не боится, ни смерти, ни потерь среди подчинённых, если эти потери будут неизбежны, но направлены на благое дело. В конце концов это их долг что они избрали, когда последовали за своим лидером в Натлан, в земли, с которыми ни сам Капитан, ни его подчинённые не имели какой-либо связи. Тогда что это за... страх, что углядел Оророн своим проницательным взором?       — Я привык, а ты — не забивай голову. Уснуть и не видеть сны — не так уж и плохо. Думаю, ты меня понимаешь, — он лжёт. Зачем он это делает? Ведь образы Оророна в его снах слишком светлые, слишком тёплые, такие, которых он никогда не сможет видеть на постоянной основе в настоящем.       За прошедшие несколько недель Капитан видел сны всего два раза. Один после того, как Оророн был вынужден уйти из лагеря, — яркий, замечательный сон, где он не стеснялся показывать своего лица, ведь слова юноши вселили в него уверенность, показали какую-никакую, но что-то похожее на любовь, — а второй... второй перед сегодняшней встречей, словно что-то внутри на подсознательном уровне уже знало, что их встреча состоится и не закончится на паре брошенных приветственных друг в друга фраз. Это и есть последствия связи от сплетения душ?       Они шли неспеша, позволяя себе обсуждать всякие глупости и наслаждаться компанией.       — Всё равно чувствую себя каким-то лжецом, — признаётся Оророн, — я ведь хотел помочь. Кажется, даже обещал это, но не смог. Моя душа слишком... Мм... Другая? Она правда не подходит для этого?       — ...Мне лучше, — отвечать коротко явно не выходило, ведь ложь порождала ещё большую ложь, и ложью подгонялась. Оророн продолжал быть с ним искренним, а Капитан только и мог, что скрывать от него и себя, и свои чувства и мысли. Конечно же, он хотел бы совсем другого времяпрепровождения, чем слушать, как они винят сами себя во всех бедах, что происходят с ними.       — А душа говорит об обратном, — хмурясь, парирует Оророн. Его голос звучит на грани мольбы: — Позволь помочь. Пожалуйста. Может, если мы повторим...       — Нет, — голос звучит твёрдо, возможно, даже грубее, чем ему хотелось бы. Ушки Оророна вздрагивают, но лицо остаётся невозмутимым, хотя в его глазах Капитан успел уловить намёк на своеобразный страх. Страх быть отвергнутым.       — Да, ты прав. Вряд ли я на это способен. Может, спросить Ситлали?       В мыслях Капитана в миг возникают совсем уж глупые образы. А ещё жгучая вина, когда эти образы проходят, ведь он просто-напросто врёт ему. Врёт тогда, когда Оророн отлично видит его чувства и эмоции, но эти вещи никак не вяжутся с тем, что говорит ему Капитан. Он только путает этого мальчишку.       Прежде чем Капитан успевает что-либо ответить, Оророн, ещё немного хмурясь, продолжает говорить уже тише, погружаясь в свои мысли:       — Но, сказать по правде, я бы этого не хотел. Может, потому что делить твою душу было бы неправильно? Я ведь уже, скажем, запустил в неё свою...       — Да... — Капитан решает просто согласиться и не улыбаться с того глупого факта, что Оророн сам себе надумал ревность, сам испытал её, и сам же постарался найти вразумительный и противоположный этим чувствам ответ. Какой же он всё-таки по-своему очаровательный.       Вскидывая брови вверх, словно Оророн пришёл к какому-то единственному мнению от которого теперь не отлипнет, он выжидающе смотрит на остановившегося Капитана.       — А что насчёт будущего? Бабушка могла бы прочесть его и направить тебя, указать лучшую дорогу, по которой...       — И тоже нет, — обрывает его Капитан и словами, и ладонью которой взмахивает в сторону, как бы отгоняя подобные затеи. — Не тревожь её по пустякам.       — Это не пустяк, — бурчит Оророн. — Ты не пустяк. Ты важен.       Капитан вздыхает, не в силах совладать с копошащимися эмоциями. Оглянувшись по сторонам, — и хотя мнение остальных его не интересовало, он всё же не хотел лишних неприятностей для Оророна, — Капитан позволяет себе встать перед ним и положить руки на его плечи.       — Ты тоже важен. Поэтому перестань заострять на мне внимание. Ничем хорошим это не кончится, — слова звучат холодно и грубо, вот только Оророн видит, как при этом изменяется душа Капитана — та становится ещё более тёмной, и маленькие белые зёрнышки начинают тонуть в этой кромешной пустоте.       На собственной душе Оророна словно скребутся тепетлизавры. Ему становится больно не от слов, указывающих перестать это делать, а от дрожащих языков чёрной души, что ещё немного, и, кажется, окружат собой всё и заберут с собой Капитана. Его голос и прикосновения, его эмоции, сознание... Всё рухнет в эту черноту и Оророн не сможет его спасти.       — Пожалуйста... Позволь чем-нибудь помочь... — шёпотом звучит его голос, такой тихий, надломленный. Капитан сквозь прорези в маске почти видит его невидимые слёзы, что он скрывает в себе и не даёт им выйти наружу, хотя, наверное, тот даже не заметит, если заплачет. Но Капитан и мысли об этом не хочет допускать.       — Оророн... — он вновь называет его имя, вновь сдаётся. Почему каждый раз он сдаётся первым, пока Оророн на него всего лишь смотрит? — Ты слишком сильно переживаешь.       — Я ведь говорил, почему так, — Оророн утыкается носом в подставленное плечо Капитана, когда тот притягивает его и обнимает. Голос звучит глуше, пока он в пальцах сминает мех тяжёлого плаща. — Ты думаешь, это всё мой эгоизм? Никогда не понимал мотивов других людей, а свои... Свои тоже не совсем понимаю. Я ведь хочу помочь, но если тебе... Тебе так не нравится моё общество, ты можешь об этом сказать. Я не обижусь.       Да как он смог бы? После той встречи, когда между ними всё изменилось, попросту прогнать его? Отказаться от человека, что душой и телом желает только лучшего. А причина? Так ли важна причина? Даже если Оророн только лишь в нём видит нечто приятное, — что всё ещё казалось Капитану некоторым абсурдом, — неужели он должен всё прекратить? Зачем, тогда, он упомянул про патрулирование?.. Конечно же, Капитан глубоко в душе не хотел его никуда отпускать, а лишь наоборот — притянуть к себе, зарыться носом в его волосы между этих мягких ушек, обнять крепко-крепко и защитить от всего мира.       — Ты слишком замечательный... — голос звучит мягче, теряя прежнюю холодность, а от поглаживаний по голове и спине Оророн вновь позволяет себе немного расслабиться. Да, всё так просто — если человек перед ним становится открыт, то и Оророн забывает о нарастающих неприятных внутри чувствах.       — ...Повторяешься. Но ты не ответил.       Со стороны звучат поспешные, хотя и тихие, шаги. Капитан вглядывается на подбежавшего к ним человека, одного из солдат Фатуи из его взвода.       — Слушаю, — он прекращает недопустимые сейчас нежности, медленно убирает руки с Оророна и поворачивается к солдату.       Оророн не отвлекает, однако в местах, где его касался Капитан, теперь чувствуется неприятный холод. Как странно... Ведь в Натлане почти всегда тепло за исключением ночей, где он накидывает на себя одеяло из шерсти альпаки. Солдат, скрывая своё лицо под капюшоном и маской, тем временем докладывает:       — Отряд столкнулся с разгневанными иктомизаврами.       Внутри Оророна всё замирает. Он кидает обеспокоенный взгляд на солдата и ждёт продолжения.       — Мы бы справились, если бы...       — Без "если бы", — отрезает Капитан, — к делу.       Солдат кивком головы извиняется за озвученные предположения, и чтобы не тратить более времени информирует:       — Закончились транквилизаторы. Я спешу за ними в лагерь.       — Транквилизаторы? — вмешивается Оророн. Его ушки прижимаются к голове, выражая толику гнева и недоумения. — С ними нельзя так обращаться.       — Никто и не собирался, — заверяет его Капитан. Он несколько секунд размышляет, не то послать солдата дальше заниматься своим делом и поисками транквилизаторов, не то... Вполоборота повернувшись к Оророну он интересуется: — Ты сможешь их успокоить?       — Если твой отряд не потревожил гнездо, в ином случае они будут преследовать своих неприятелей, пока не отомстят за вторжение на свою территорию.       Ощутив на себе взгляды двух пар глаз солдат поспешно заверяет их:       — Нет. Не тревожили. Только... один из наших ещё не слышал приказа и убил одного из заврианов.       Приказ... от Капитана?.. Оророн больше не слушает. Он срывается с места и бежит в ту сторону, с которой к ним подошёл оставшийся позади него солдат Фатуи.       — Где именно? — Капитан смотрит ему вслед, но ждёт полного рапорта.       — По западной тропе и на юг, метров пятьсот. Мы столкнулись с ними сразу за поворотом.       — Отправляйся в лагерь. Проинформируй двух полевых врачей и возвращайся вместе с ними.       — Будет исполнено.       Солдат сдержанно кланяется и бежит дальше, а Капитан поспешно идёт следом за Оророном. Его так легко ранить... Он вообще не должен был рождаться в стране вечной войны. Может, если бы он родился в Снежной, то всё было бы немного лучше? Впрочем, у каждой страны свои проблемы.       Оророн не слышит ничего вокруг, не слышит даже собственные мысли, которые в миг превращаются в сплошной поток беспокойства. Он бежит вперёд даже не думая о том, что мог бы сорваться и покатиться с крутого склона вниз — слишком уж важна была сейчас его цель, слишком жгло сердце тревогой.       Приближаясь он уже слышал звуки схватки. Его взору вскоре предстали несколько солдат Фатуи, что, подняв купола гео щитов, защищались от разъярённых заврианов. Взгляд сразу же замечает того, лежавшего на боку иктомизавра, с красным пятном в области спины и в окружении своих сородичей. При виде Оророна один из заврианов отвлекается от солдат Фатуи, начинает пронзительно и резко кричать, предупреждая о границах территории и гневаясь на поступки тех омерзительных чужеземцев. Отставив свой лук в стороне Оророн медленно поднимает руки вверх на уровне своих плеч и негромко говорит:       — Я здесь, чтобы помочь. Вы слышите меня? — он переводит взгляд с иктомизавра в метрах пяти от себя на еле дышащую тушку чуть дальше. — Ещё есть шанс, если вы мне позволите.       Капитан вскоре нагоняет его и останавливается чуть поодаль, рядом со своими. Он, в свою очередь, находит виновника ситуации, — вон тот молодой Фатуи, что скалится и уже собирается вновь наставить на них оружие. Капитан взмахом руки требует прекратить это, и тот, осознав ситуации, смиренно исполняет приказ.       Солдат недовольно фыркает, говорит на эмоциях, но Капитан ещё неделю назад, когда тот только поступил к ним в лагерь, догадывался, что с ним могут быть проблемы.       — Всё равно не понимаю, почему мы просто не могли их всех...       — Потому что таков приказ, — обрывает его гневную речь Капитан. — Мне стоит рассказать о сулящем тебе наказании за не исполнение моих приказов?       Солдат немного успокаивается, понимая, что сейчас не время и не место, да ещё и учитывая различия в их рангах и боевых заслугах.       — Нет, сэр, — резко отвечает тот.       — Хорошо, значит озвучу его, когда вернёмся в лагерь.       Он больше на смотрит на солдат, а сосредотачивается на Оророне. К этому времени тот смог осторожно и медленно присесть над телом лежачего иктомизавра. До ушей Капитана доносятся скулящие звуки полные боли и мучений, и он мог только представлять, насколько тяжело для Оророна видеть подобное. Остальные скопившиеся иктомизавры, коих было трое, — если не считать опасливо подглядывающей малышни из-за камней, — возвышались над хрупким на вид парнем. Завриане заинтересованно переглядывались, обеспокоенно ухали и изредка взмахивали крыльями. Капитан не слышал, но видел, как губы Оророна что-то шепчут. Видимо, тот по-прежнему старался говорить с ними и успокаивать, как и всегда хотел помочь другим даже в подобной ситуации.       От вида Оророна, что без тревоги за свою жизнь сидит в окружении диких заврианов, Капитан испытывает страх. Тот ли это был страх, что видел Оророн нескольким ранее?.. Он тоже привязался к этому мальчишке? Он переживает? Боится потерять? Капитан хмурится, — чего, конечно же, никто не видит, — ждёт, но готовится отразить атаку, если к этому придёт снова. Одному из них стоит всего лишь вскрикнуть громче, замахнуться лапой с острыми когтями и...       Вокруг Оророна начинает кружить светло-голубое свечение, фиолетовые витки энергии, что перетекают от него в страдальческую тушку. Капитан не мог припомнить случаев, чтобы Оророн использовал целительные заклинания... Впрочем, он многого о нём не знает, но теперь стал чаще ловить себя на мыслях, что хотел бы узнать его больше.       Иктомизавры топчутся на месте, ухают, но, кажется, немного успокаиваются, будто узнают "ритуал" что они видят перед собой. Они не мешают, ведь это мудрые завриане. Они всё понимают, если с ними правильно общаться.       Напряжение среди солдат начинает постепенно улетучиваться. Те опускают гео щиты, и Капитан, завидев двух врачей за которыми посылал, вновь переключает своё внимание на солдат. Несколько раненых — видимо, их застали врасплох... И всё-таки это была территория иктомизавров... Стоит занести на карты их ареалы обитания, а того солдата, что встретился им по дороге, отчитать за плохую разведку, ведь он отвечает за подобные промахи.       Время от времени он кидает взгляд на Оророна, оценивает его самочувствие, но тот лишь тихо сидит и залечивает пострадавшего иктомизавра. Наконец, когда свечение прекратилось, Оророн закончил и слегка опустил плечи. Капитан хотел было подойти к нему, но не решался, пока остальные иктомизавры возбуждённо ходили вокруг и помогали привстать своему едва исцелённому члену семьи.       — Оророн? — зовёт он его, когда юноша, даже после того как иктомизавры всё-таки немного отошли в сторону, продолжает сидеть на месте. Злится? На глупость солдат, на приказы Капитана касательно использования транквилизаторов, на ситуацию в целом?..       — Я здесь, — тихо оповещает его Оророн. Голос звучит бесстрастно, но Капитан всё равно напрягается. Не слышать и не различать эмоции у собеседника ничем не лучше. Если бы Оророн на него наорал, так, наверное, было бы правильнее. Но Оророн не такой, и Оророн молчит. До ушей Капитана доносится лишь возня солдат рядом, и он решает подойти к нему.       — Как себя чувствуешь?       — Я в порядке, — Оророн предпринимает попытки встать, но ноги подкашиваются и он цепляется в подставленную руку Капитана. — Я в порядке.       — Оророн... — Капитан вздыхает и помогает ему стоять ровно, прижимает лицом к себе и слушает его тихое-тихое дыхание. — Ты ведь не умеешь как следует управлять подобной энергией?       Ответом ему служит неоднозначное хмыканье. Оророн прижимается лбом к его плечу и немного крутит головой. Слегка приоткрыв глаза он смотрит сначала на отряд Фатуи, но наткнувшись на того солдата он отворачивается в противоположную сторону.       — А был выбор?.. В любом случае, я бы сделал это и ещё раз, думаю, ты это знаешь. Мне кажется, ты это уже понял.       Капитан продолжает его придерживать, да поглаживать по спине. Он говорит мягче, шепчется с ним, как будто у них здесь тайные разговоры и глупые детские секреты. Его не волнует, что солдаты видят его таким, — в конце концов он лишь помогает жителю Натлана, который, в свою очередь, помог им.       — То, что ты не бережёшь свою жизнь? Понял, конечно, — Капитан кратко усмехается, позволяя себе быть чуточку менее строгим.       — Зато они не будут вас преследовать... — голос Оророна становится ещё тише, таким тихим, что Капитан еле различает его среди голосов солдат за спиной и настороженным уханьем заврианов.       — Оророн?.. Эй... — тело Оророна будто виснет на нём без какой-либо устойчивости под ногами. Точнее, Оророн попросту завалился на него, продолжая бормотать из последних сил:       — Скажи, если я должен уйти... я уйду... Но я не хотел бы... — Оророн из-за щёлочек наблюдает за душой Капитана. Всё ещё чёрная, всё ещё с белыми блёклыми зёрнышками, но несколько зёрнышек будто мигнули пару раз и засияли ярче, или это был обман зрения прежде чем он отключился?..       Капитан чуть подтягивает его вверх и оглядывается на других солдат, когда тело Оророна полностью перестаёт держаться за счёт своих сил, а подавленный голос его замолкает. Остаётся только мерное и тихое сопение.       — Глупый... отдыхай. Тебе самому нужен отдых не меньше, чем мне.