Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
Повседневность
Психология
Романтика
AU
Hurt/Comfort
Забота / Поддержка
Счастливый финал
Как ориджинал
Любовь/Ненависть
Отклонения от канона
Элементы юмора / Элементы стёба
ООС
Курение
Нежный секс
Нелинейное повествование
Современность
Покушение на жизнь
Переписки и чаты (стилизация)
Все живы / Никто не умер
Больницы
Семьи
Описание
Джирайя, когда-то служивший закону, теперь пишет о жизни. Развод с женой и травма на службе подтолкнули его к новой жизни. Возвращение в родной город, после 15 лет отсутствия, чтобы представить свою новую книгу, становится для него испытанием, способным изменить его жизнь и жизнь других героев.
Посвящение
Джирайе/Цунаде. Всем читающим.
Глава 4. Связанные временем (Ч.1)
04 февраля 2025, 03:17
***
Настала долгожданная пятница, которую оба ждали как манну небесную. Эта ночь казалась бесконечной, полная волнения и ожидания. Цунаде, привычно стойкая и непоколебимая, в этот раз была особенно взволнована. Она хотела успеть к утреннему обходу, она хотела быть дома уже сейчас. Поэтому уже в два ночи сидела в машине, погруженная в свои мысли, и её путь в сторону Конохи казался вечностью. В вечернем небе ярко светили звезды. Те же четыре часа в дороге. Цунаде, откинувши голову на подголовник сиденья, погрузилась в свои сны. В мыслях она рисовала картины встреч, надежд и планов, чувствуя, как сердце наполняется теплом от предвкушения. В 6:12 утра, когда первые лучи восходящего солнца слегка касались деревьев Конохи, она уже была в городе, немного усталой, но полной решимости.***
Поднимаясь с чемоданом на лифте на свой этаж, она ощущала знакомый запах, который напоминал ей о доме, о родных стенах и важности этого момента. Открывая родную квартиру, она вдруг почувствовала, как старые воспоминания сходят с небосвода её сознания, как будто возвращаясь к ней в полете. Составляя из них новые мечты, она направилась в душ, оставив чемодан в прихожей. После душа, завернувшись в мягкое полотенце, Цунаде быстро направилась в спальню к шкафу. Она решила, что сегодня она оденет костюм светло-коричневого цвета, который так удачно подчеркивал её фигуру и белую рубашку под пиджак, добавляя строгости и одновременно изящества её образу. Каждый элемент её одежды говорил о многом: о том, что она готова к новым свершениям и что за плечами у неё огромный опыт. После того как она быстро привела себя в порядок, захватив сумку, телефон и ключи, Цунаде направилась к выходу. В её шаге чувствовалась спешка, но не торопливость; это было стремление, наполненное надеждой и ожиданием. Она спешила на работу. Она спешила к нему… Это предвкушение и радость уже заставляли её сердце стучать быстрее.***
Она вошла в больницу, уверенно направляясь к регистратуре, где её уже ждала Тока-чан, радостно поприветствовала начальницу. Подписавшись в журнале, с легким нетерпением направилась к кабинету. По пути она снимала своё длинное пальто, аккуратно складывая его в руки, чтобы войти в кабинет свободно. Заходя, она повесила своё пальто в шкаф, а сумку бросила на диван, чтобы не тяготить себя дополнительным грузом. Накинув халат, она уверенно положила телефон и ключи в карман, ощущая, как важна каждая мелочь в этот момент. Направившись сначала к ординаторской, она с легкостью вошла в эту знакомую обстановку. В комнате было пусто, а на одном из столов её ждал небольшой листочек, информация на котором, могла обрадовать одного любимого всем сердцем человека. Улыбнувшись, она взяла листочек и сразу же отправилась к палате, где её явно ожидали. Подойдя, она заметила, что дверь слегка приоткрыта, и услышала два родных до боли голоса - своего сына Минато и Джирайи, которые обсуждали что-то важное. Намикадзе младший как раз принёс отцу сумку с вещами, и разговор выглядел достаточно напряжённым. — Пап, ну ты же понимаешь, что тебе сейчас нельзя жить одному? — произнёс Минато, глядя на отца, скрестив руки на груди. Его голос звучал настойчиво, а в глазах читалось беспокойство. — Почему бы тебе не остаться у меня? В нашем доме места хватает, и ты мог бы видеть Наруто чаще. Кушина против не будет. — Сынок, я ценю твоё предложение, но… — Джирайя почесал затылок, перебирая вещи в принесенной сумке. В его голосе было слышно колебание. — Это неправильно. Я привык жить один, у тебя своя жизнь, своя семья. Я найду квартиру и сниму её. Это не проблема. Тем более, мы это обсуждали вчера. Минато прищурился, его выражение лица указывало на глубокую ломку внутри. Он продолжал настаивать. — То есть ты считаешь, что я предложил это просто так? — он склонил голову на бок, стараясь понять решение своего отца. — Пап, ты не бродяга, тебе некуда идти. Я не понимаю, зачем тебе снимать квартиру, если есть родной дом? — Это твой дом, сын. Не мой. Я не хочу вам мешать, — Джирайя выглядел устало, его голос звучал так, будто он был раздавлен внутренними конфликтами. — Хорошо, а как насчёт… — сын замялся на секунду, прежде чем осторожно произнести: — Дома мамы? Вопрос повис в воздухе, и Джирайя замер, словно остался в безмолвной борьбе между желанием и обязанностями. Его пальцы сжали молнию сумки, но почти сразу он, немного нервничая, взял себя в руки. — Минато, нет. — Почему? Ты оставил ей квартиру после развода, но ты тоже жил там долгое время. Это твой дом тоже, — настаивал Минато, чувствуя, что его аргументы, возможно, могут достигнуть отцовского сердца. — Нет, Минато, — Джирайя глубоко вздохнул, не поднимая взгляда, словно боялся встретиться с сыном. — Это её пространство. Это уже её квартира. Я не имею права вторгаться в неё снова. Я не хочу… — он замолчал, подбирая слова, и затем чуть тихим голосом добавил: — Не хочу причинять ей дискомфорт. Минато хотел было возразить, но тут дверь приоткрылась, и он увидел мать. Её облик, полной любви и заботы, словно смог разрядить натянутую атмосферу. Цунаде стояла на пороге, сжимая в кармане халата тот самый листочек - заключение о выписке. Слова Джирайи эхом отдавались у неё в голове. "Не хочу причинять ей дискомфорт." Она не знала, что испытывает в этот момент - злость? Боль? Или, может, просто усталость? Но как только Джирайя поднял голову и посмотрел на неё, весь его твёрдый настрой как будто рухнул. В глазах мелькнуло что-то тёплое, что-то родное. А на лице показалась сдержанная, мягкая улыбка. Минато обрадованно улыбнулся, подойдя и крепко обняв мать. — Мам, ты вернулась! — Да, — Цунаде чуть улыбнулась, коснувшись ладонью его щеки. — Я же обещала. Но взгляд её всё равно был прикован к Джирайе. Он отвёл глаза первым. Минато не мог не заметить напряжённости в воздухе. Взгляды родителей говорили куда больше, чем слова. — Ладно, я на работу, — Минато посмотрел то на одного, то на другого и, усмехнувшись, двинулся к выходу. — Рад что ты снова здесь. Пап, а ты подумай... Он ушёл. А в палате, царила тишина. Цунаде медленно подошла ближе, вытащила из кармана тот самый листочек и протянула его Джирайе. — Поздравляю. Ты официально выписан. Джирайя перевёл взгляд с неё на документ. — Что?.. Правда? — Да. С сегодняшнего дня ты свободен. Он долго смотрел на неё, а потом опустил взгляд, едва заметно усмехнувшись. — Значит, всё это организовала ты. Цунаде не ответила. Она просто смотрела на него, и сердце её снова билось слишком быстро. Другая рука, в кармане халата сжимала связку ключей. После услышанного диалога, женщина приняла окончательное решение по поводу вопроса, над которым начала думать ещё вчера, во время размышлений о своих чувствах и о вопросе Джирайи по поводу жилья. С некоторой долей нервозности, она протянула ему свою связку ключей, не в силах сдержать волнение. Держала она её за один из ключей, и когда Намикадзе увидел этот жест, его лицо наполнилось недоумением и непониманием того, что происходит. Понимая его замешательство, Цунаде немного смущалась после их признаний по переписке, пока она была в командировке. Это общение заставляло её чувствовать себя ближе к нему, и теперь она понимала, что готова сделать то, чего сама от себя бы не ожидала неделю назад. Джирайя смотрел на связку ключей в её руках, даже не сразу осознавая, что именно она пытается ему сказать. Его взгляд блуждал от яркого блеска метала к её лицу, пытаясь прочитать её эмоции. Увидев, как она держит связку за один из ключей, он осознал, что она явно намеревается передать ему его. — Это… что? — нахмурив брови, он наконец-то решился поднять взгляд на неё, пытаясь понять что происходит. Цунаде, чувствуя себя неуверенно, смущённо отвела глаза, после чего сделала глубокий вдох и заговорила, стараясь не выдавать истинные чувства: — Это ключ... От***
Беловолосый подошёл к кровати и положил ключи на тумбочку рядом с телефоном. Он пару секунд просто смотрел на них, словно пытаясь осознать, что это не сон. Что это её ключи. Что теперь он может открыть её дверь. Но мысли не давали ему зацепиться за эту реальность. Они беспокойно носились в голове, сталкивались, заставляя его теребить край кофты. Он потянулся к сумке, расстегнул молнию и вынул белую рубашку, чёрные брюки, затем пальто. Разложил всё аккуратно на кровати, медленно расправляя ткань. Словно эти движения могли помочь ему привести в порядок мысли. "Почему я вообще сомневаюсь?" Джирайя вздохнул и начал переодеваться. Ткань рубашки приятно холодила кожу, но даже это не могло унять беспокойство. Это был не просто жест доброты. Не просто предложение временного жилья. Это означало что-то большее… что-то, что он боялся даже сформулировать для себя."Ты уверена?"
"Уверена."
И всё-таки он чувствовал, что не может так просто взять и шагнуть в это новое, не до конца понятное пространство. Она предложила ему дом.***
Джирайя вдохнул прохладный воздух. Вокруг больницы царил хаос: скорая за скорой приезжала к приёмному покою, медсёстры бегали туда-сюда, а санитары выкатывали каталку за каталкой. Глядя на всё это, он невольно вспомнил прошлое. Работу в полиции, погони, аварии, трагедии. Бессонные ночи, когда он стоял на месте ДТП и видел перед собой ту же картину, что и здесь. Суета, люди, кровь… Кто-то выжил, кому-то повезло меньше. Он мельком подумал о том, как сейчас там, внутри, Цунаде командует всей этой неразберихой, распределяет пациентов, спасает жизни. "Её день точно будет тяжёлым." Но, как бы он ни хотел остаться и помочь… это была не его битва. Выдохнув, Намикадзе достал телефон, открыл приложение такси и вызвал машину. Ожидание заняло не больше пяти минут. Джирайя закинул сумки на заднее сиденье и сам устроился рядом с водителем. — Книжный на Хигаси-дори, — коротко сказал он. — Конечно, — отозвался водитель, и машина тронулась с места. По пути он пытался не думать о Цунаде, но это было невозможно. Её взгляд, её голос, то, как она смотрела на него, протягивая связку ключей…***
10:21. Такси остановилось у книжного. — Спасибо, — сказал он, передавая деньги. Выйдя, он огляделся. Всё было по-прежнему: витрина, знакомая входная дверь, снующие люди. Только на этот раз он не истекал кровью. А вот его автомобиль, покрытый тонким слоем пыли, стоял на парковке. Джирайя открыл машину, закинул сумки на заднее сиденье и сел за руль. — Ну что ж… — пробормотал он, заводя двигатель. Теперь - домой. Хотя… мог ли он назвать это домом? Он аккуратно выехал с парковки и направился в сторону пункта назначения. Дорога была знакомой до боли - он мог бы проехать её даже с закрытыми глазами...***
10:49. Он уже парковался возле дома. Выключил зажигание, но не выходил. Всё казалось странным. Когда он жил здесь, он всегда торопился домой - чтобы увидеть её, услышать, как она возмущается насчёт работы, ворчит, что он снова оставил мокрое полотенце на кровати. А теперь… Теперь он просто гость. Гость там, где когда-то был хозяином. Взяв сумки, он вышел из машины и быстрым шагом направился к подъезду. Зайдя в лифт, нажал на знакомую кнопку. Когда двери открылись, Джирайя вытащил ключи из кармана, нашёл нужный и вставил в замок. Замок провернулся мягко, словно его здесь всё ещё ждали. Джирайя вошёл в квартиру. Тихо. Темно. Тот же запах. Он закрыл дверь за собой, поставил сумки у стены и медленно прошёлся взглядом по коридору. В прихожей ничего не изменилось - встроенный шкаф-купе до потолка, комод с разными мелочами и зеркало. Он разулся, скинул пальто, повесив его в шкаф и направился дальше. Джирайя медленно прошёлся по гостиной, потом заглянул на кухню. Всё было таким знакомым - будто он никогда и не уходил. Только мелкие детали напоминали, что время шло без него: новая скатерть на столе, другие тарелки, несколько незнакомых упаковок с лекарствами на полке. Но в целом - это был тот же дом. Их дом. Он остановился посреди кухни, а взгляд направлен на двери в когда-то их спальню. Рука непроизвольно сжалась в кулак. "Нет." Туда он не мог зайти. Какое-то странное чувство перехватило грудь - слишком личное, слишком болезненное. Вспоминать, как когда-то заходил туда, как видел её спящей на кровати, укрытой наполовину одеялом, как тянулся к ней, чтобы просто лечь рядом… "Нет." Он развернулся и пошёл дальше. Дверь в другую комнату оказалась приоткрыта. Комната Минато. Он шагнул внутрь и на секунду застыл. Всё было почти так же, как когда-то. Шкаф, стол, книжные полки, кровать, мягкое кресло. Конечно, многие вещи сын давно забрал, но атмосфера… Она осталась. Он подошёл ближе, скользнул пальцами по старому столу. На полке ещё стояли несколько книг, которыми Минато когда-то зачитывался. В углу - старый рюкзак, забытый или оставленный на память. На столе лежала рамка с фотографией. Джирайя взял её в руки. Фотография была старая. Они втроём - он, Цунаде и Минато, ещё совсем юный. Цунаде держала сына за плечи, он улыбался, а Джирайя стоял рядом, с лёгкой ухмылкой, чуть приобняв её. Была семья. Теперь всё иначе. Он осторожно поставил рамку обратно. Вдохнул глубже, словно пытаясь вдохнуть воздух прошлого. Может, ему действительно стоило вернуться ещё тогда?***
Беловолосый ещё несколько минут стоял в комнате, всматриваясь в знакомые вещи, словно надеясь найти в них ответ на свои внутренние вопросы. Но ответов не было. Только воспоминания. Он вздохнул, проведя рукой по лицу, и вышел, осторожно закрыв за собой дверь. Вернувшись в гостиную, он вытащил телефон. 11:18. Он решил написать Тайчи, который вчера обещал прийти вечером к нему, в больницу."Привет дружище! У меня хорошая новость - меня выписали! Поэтому не приходи я уже ушёл. Все в порядке, я нашел жилье, не переживай."
11:20
И подумав добавил:"Боюсь, на выходных не пересечёмся, надо решить кое-какие дела. Будет возможность встретиться в понедельник?"
11:24
Отправив сообщение, отложил телефон, и откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза. Было тихо, было удобно, было хорошо... Но есть одно НО. Хотелось кушать. Со вздохом и чувством голода он поднялся, и направился в сторону кухни, к холодильнику. Цунаде была права - там было пусто, только испорченный кусок сыра, завялая зелень, пара яиц, две штуки красного болгарского перца, уже испорченная бутылка молока, и начатая плитка молочного шоколада. "Её любимого." Тяжело выдохнув, и закрыв холодильник, он посмотрел содержимое кухонных шкафчиков: кастрюля, сковорода, тарелки, стаканы, кружки, разные крупы, растительное масло, печенье, овсянка, сахар, соль, пачка кофе, пачка чая, мука. Поняв что из этого особо ничего не приготовить, Джирайя решил - нужно идти в магазин. Доставка как советовала Цунаде - хорошо, но хотелось чего-то домашнего. "Ей наверняка будет приятно, что для неё приготовили еду. Она же придёт уставшая..." - промелькнула мысль. Он прихватил телефон с дивана, одел пальто и обувь, проверил на месте ли кошелёк, и вышел за дверь, закрыв её на ключ.***
Выйдя из подъезда, он начал вспоминать ближайший магазин, и направился туда пешком, решив что не помешает пройтись, ведь и физиотерапевт посоветовал больше прогулок, на свежем воздухе. Спустя восемь минут, он уже заходил в супермаркет, где можно было найти всё - от овощей, до мяса. Джирайя прихватив тележку, направился сначала к овощам. Прикинув что можно приготовить, начал набирать: репчатого лука, свежей зелени, моркови. После направился к отделу с мясом и молочными продуктами. Взял куриную грудку и свиную вырезку, молоко, и масло. Рядом был стеллаж со специями, и он начал кидать в тележку то, что считал нужным. Проходя мимо отдела с сладостями, задумался. "Она любит шоколад... Но в холодильнике есть начатая плитка, и печенье в шкафу. Хотя... Что мне мешает купить больше? Тем более зная себя, я тоже не откажусь от сладкого. А объедать любимую женщину - не есть хорошо." И придя к согласию в мыслях, Намикадзе начал выбирать шоколад, конфеты и печенье.***
Оглядев свою добычу, он удовлетворённо кивнул, отправился на кассу и быстро рассчитался. Сумки оказались не такими тяжёлыми, но всё же приятнее было бы добираться на такси. Однако он опять решил пройтись. Свежий воздух слегка остудил мысли. Он медленно шагал по улицам Конохи, вспоминая, как когда-то ходил этим же маршрутом, но с другим настроением. Тогда всё было… проще? Или, наоборот, сложнее? Теперь же он возвращался домой. Но что значило это "домой"? Цунаде дала ему ключи. Она открыла дверь. "Она хочет, чтобы я был там. Чтобы я был с ней. Но насколько… надолго?" Он чуть крепче сжал ремни сумок, но улыбнулся. "Поговорим, и всё будет ясно." Через несколько минут он уже заходил в знакомый подъезд, поднимался на этаж и вставлял ключ в замочную скважину. Щелчок, лёгкое усилие, и дверь открылась.***
Тем временем в больнице царил настоящий хаос. Скорая привозила одного пострадавшего за другим. Грузовик, столкнувшийся с автобусом, оставил десятки людей в тяжёлом состоянии. Операционные были забиты, врачи и медсёстры работали без остановки. — Скальпель. — Зажим. — Давление падает! — Адреналин, срочно! Руки двигались автоматически, голова работала чётко, но внутри… Внутри грызло беспокойство. Она бросала короткие взгляды на часы. "Он уже добрался до квартиры? Всё ли у него хорошо?" Мысли о Джирайе были как фон – постоянные, но не отвлекающие. Спустя два часа первая операция была завершена. Цунаде стянула перчатки, выдохнула и тут же направилась в приёмное. Её ждало ещё несколько пациентов. В такие моменты больница становилась всем её миром. Но сегодня было иначе. Сегодня у неё был дом, куда хотелось поскорее вернуться.***
Джирайя поставив сумки на стол на кухне, начал раскладывать продукты в холодильник, оставляя некоторые для приготовление блюда. И закатав рукава и принялся за готовку. Сперва взял куриную грудинку, аккуратно очистил её от жилок и снял плёнку. Хорошенько промыл под холодной водой, затем нарезал мелкими кубиками. Вскипятил воду в кастрюле, посолил и отправил мясо вариться. Пока грудинка готовилась, занялся овощами. Очистил репчатый лук и морковь, промыл их, затем нарезал мелкими кубиками. Зелень промыл, обсушил полотенцем и мелко нарубил. Когда мясо дошло до готовности, откинул его на дуршлаг, а в чистую кастрюлю высыпал тщательно промытый рис. Дождался, пока вода закипит, убавил огонь и довёл до полуготовности. Теперь пришло время собирать блюдо. В кастрюлю выложил слой риса, затем мясо, снова рис. Растопил сливочное масло на сковороде и аккуратно залил им содержимое кастрюли. Поставил в духовку на 20 минут. Тем временем занялся заливкой. В небольшой сковороде обжарил муку со сливочным маслом, добавил немного бульона, приправил солью, специями и довёл до нужной консистенции. Как только духовка издала приятный аромат, Джирайя удовлетворённо кивнул, выключил плиту. Ему пришло сообщение. "Тайчи" "Привет, старик! Рад слышать! Отличная новость!" 13:43 "Что за дела такие ммм? В понедельник, так в понедельник." 13:45 Намикадзе ухмыльнулся, и отложив телефон. Решив, что перед поздним обедом стоит освежиться, он направился в ванную. Тёплая вода смыла накопившуюся за день усталость, и добавила расслабленности. Вытершись найденным в шкафу полотенцем, он натянул удобные штаны и футболку, которые нашёл в сумке. Пройдя в гостиную, достал ноутбук, положил его на журнальный столик - пусть будет под рукой. Затем пошёл на кухню, взял тарелку и аккуратно наложил себе рис с грудинкой и овощами. Трапеза прошёла в полной тишине, если не считать еле слышного гула улицы за окном. Блюдо вышло удачным - в меру пряным, ароматным, с нежным мясом. В какой-то момент Джирайя поймал себя на мысли, что, наверное, никогда не ел домашнюю еду с таким удовольствием. Закончив, он вымыл посуду, а затем, проходя мимо холодильника, вспомнил про шоколад. Взяв одну из купленных плиток, вернулся в гостиную, устроился на диване и вскрыл упаковку. Один кусочек, потом второй. Но больше всего сейчас хотелось писать. Он открыл ноутбук, набрал несколько строчек, потом ещё… Сюжет потихоньку выстраивался, но мысли снова возвращались к сегодняшнему утру. Ключи. Цунаде. Её взгляд. "Мы поговорим, я не убегу…" Его пальцы зависли над клавиатурой. Он на мгновение прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, но вместо этого перед ним вставали её глаза, полные той самой неуловимой эмоции, которую он не мог разобрать до конца. Эти мысли плавно убаюкали его, и сам того не замечая, он задремал, так и оставшись сидеть на диване, с ноутбуком на коленях и наполовину съеденной шоколадкой рядом.***
Цунаде с облегчением выдохнула, бросив взгляд на часы. 17:00. Наконец-то можно идти домой. Сегодняшний день выдался сложным, но, к счастью, без новых экстренных случаев. Она ещё раз проверила списки пациентов, убедилась, что все назначения сделаны, и, сняв халат, перекинула его через руку. Уже в кабинете, накинув пальто, взяв сумку, она вышла в коридор и направилась к выходу. — Цунаде-сама, — окликнула её Тока-чан. — Вы уже уходите? — Да, на сегодня всё. Если что-то срочное - звони. — Хорошо, но, надеюсь, ничего такого не случится, — улыбнулась девушка. Сенджу кивнула и направилась к выходу. Выйдя на улицу, глубоко вдохнула свежий воздух. Домой. Это слово сегодня особенно приятно звучало. Она знала, что Джирайя уже там. Скорее всего, он уже успел поесть, устроиться. И теперь её ждёт этот момент, когда они останутся один на один, в одном пространстве. Подумав об этом, она улыбнулась. "Мы же обещали поговорить." Вызвав такси, Цунаде устроилась в уголке заднего сиденья, подперев голову рукой и глядя в окно. Город мелькал за стеклом, но мысли её были далеко отсюда. "Как начать разговор?" Они не виделись несколько дней. За эти дни произошло столько всего - признание, её предложение пожить у неё, этот странный взгляд Джирайи, когда он взял ключи, и его молчание. Он что-то обдумывал, это было очевидно. Но что? Она вспомнила их утренний диалог, как он стоял в палате, глядя на неё с недоумением. Цунаде тогда быстро всё объяснила, но у неё было ощущение, что он так и не до конца понял, почему она это сделала. — Приехали. Голос водителя вывел её из мыслей. Она посмотрела на экран телефона. 17:35. Сердце сжалось от волнения, но она тут же собралась, расплатилась и вышла из машины.***
Цунаде стояла у двери, прислушиваясь к звукам за ней. Сердце бешено стучало. Она знала, что Джирайя дома, знала, что он откроет. Вдох. Выдох. Долгожданный разговор. Они оба его ждали. Она нажала на дверной звонок. Из-за двери донёсся звук шагов, затем легкий стук - кто-то задел мебель? Замок щелкнул, дверь приоткрылась, и на пороге появился он. Джирайя. Слегка помятый, видимо после сна, с растрёпанными волосами, босиком. В одной руке держал плитку шоколада, в другой - телефон. Когда он увидел её, брови удивлённо приподнялись. — Ты… уже здесь. — Я же говорила, что постараюсь прийти быстро, — мягко улыбнулась Цунаде, стараясь скрыть своё волнение. Он чуть помедлил, но затем отступил в сторону, пропуская её внутрь. — Проходи. Она шагнула в квартиру, чувствуя, как с каждым шагом напряжение в воздухе растёт. Джирайя закрыл за ней дверь, бросил взгляд на неё, будто собираясь что-то сказать, но передумал. "Ну же, Цунаде, скажи что-нибудь, не тяни..." — Спасибо, что не отказался, — тихо произнесла она, глядя прямо в его глаза. Он криво усмехнулся, почесав затылок. — Ну… сложно отказаться, когда предлагают крышу над головой. Но в его голосе было что-то ещё. Какое-то скрытое, не озвученное сомнение. Цунаде поняла - он всё ещё думает. Всё ещё не уверен. — Джирайя… — начала она, но он её перебил: — Тебе наверняка хотелось прийти домой и просто отдохнуть, — он отвёл взгляд, шагнул на кухню и поставил плитку шоколада на стол. — А вместо этого ты сразу во что-то влезла. — Не во что-то, а в нас, — твёрдо поправила его она, заходя следом. Джирайя замер, обернулся, посмотрел на неё в упор. Цунаде сделала глубокий вдох. — Слушай, давай честно. Мы же оба понимаем, что всё это не просто так. Что ты не просто так взял эти ключи. Что я не просто так их тебе дала. Он молчал. — Мы… пообещали поговорить. Так что давай. Поговорим. Джирайя внимательно посмотрел на неё. В голосе Цунаде звучала решимость, но он видел - она устала. Сутки без сна, операции, стрессы… И теперь этот разговор, который они оба ждали, но одновременно боялись. Он вздохнул и, вместо того чтобы сразу начинать тяжелый разговор, слегка усмехнулся. — Может, для начала поужинаем? Я знаю тебя — ты наверняка ничего не ела. Цунаде моргнула, потом прищурилась. — Ты так просто пытаешься сменить тему? — Нет, просто не хочу, чтобы ты с голоду свалилась раньше, чем успеешь мне всё высказать. Она закатила глаза, но усмехнулась. — Ладно. Что у нас на ужин? — Рис с грудинкой и овощами. Собственноручно приготовленный. Она удивленно подняла брови. — Ты готовил? — А ты думала, я голодал все эти годы, или жил доставкой? — Вообще-то да. Джирайя рассмеялся, жестом приглашая её к столу. — Тогда тебе предстоит пересмотреть своё мнение обо мне. Он поставил перед ней тарелку, сел напротив, скрестив руки на груди. Цунаде осторожно взяла вилку, и попробовала. — Хм… Знаешь, это даже вкусно. — "Даже вкусно"? — Не преувеличивай, я не могу сразу восхвалять твои кулинарные способности. — Вот и прекрасно. Значит, есть шанс, что ты останешься в живых. Цунаде фыркнула, продолжая есть. А Джирайя смотрел на неё. Тихо. Ненавязчиво. Но всё же смотрел. Пятнадцать лет. Пятнадцать? Нет. Уже шестнадцать лет он пытался спрятать эти чувства глубже, сделать вид, что их нет, что он смирился. Но сейчас… Сейчас она сидела перед ним. Доверилась ему настолько, что дала ключи от своего жилья. Вернулась после командировки и пришла прямо к нему. Бежать больше некуда. Цунаде заметила его взгляд, поставила вилку, вытерла уголок губ салфеткой. — Ты чего смотришь так? Он улыбнулся, но в глазах мелькнула грусть. — Думаю. — О чём? Он провел ладонью по лицу, потом сложил пальцы в замок. — О том, что мы слишком долго убегали друг от друга. Она чуть напряглась. — Это ты о чём сейчас? — О том, что давай уже признаем… — его голос прозвучал, как последний порыв отчаяния. Он сделал глубокий вдох, почти болезненно ощутил, как этот воздух наполняет грудь. — Всё это время… я не переставал думать о тебе. Цунаде замерла, её взгляд опустился вниз, как будто слова Джирайи опалили её, заставив забыть, как дышать. Слишком много боли, слишком много воспоминаний, от которых она пыталась убежать. Но не убежать. — Джи… — её голос был еле слышен, словно эти два слова были для неё тяжким грузом. Он не мог остановиться. Вся боль, все эти годы, вся эта пустота - она переполняла его. Он наклонился вперёд, опираясь на стол, и продолжил, как будто это был его последний шанс. — Нет, дай мне договорить, — его слова звучали настойчиво, но в них было что-то хрупкое, что-то, что он скрывал от всех этих лет. — После развода я сделал всё, чтобы забыть. Честно. Работал сутками, уезжал в командировки, наполнял жизнь чем угодно, лишь бы не возвращаться в пустую квартиру. Мне казалось, что время поможет, что притупит боль… Он горько усмехнулся, будто осознавая всю нелепость своих попыток. — Не помогло. Цунаде сжала салфетку в руках так сильно, что пальцы побелели. Она не могла ответить, потому что его слова эхом отзывались в её груди. — Мне тоже, — почти неслышно сказала она, но он услышал её. Она почувствовала, как её сердце бьётся в унисон с его. Цунаде подняла взгляд на Джирайю, и их глаза встретились. В её глазах было столько боли, столько сожалений и невыраженных чувств, что Джирайя на мгновение потерял способность говорить. Он видел её раны, которые она так пыталась скрыть, скрыть даже от себя. Но теперь всё это было перед ним. — Я тоже пыталась забыть, — она произнесла это с такой легкой грустью, что его сердце болезненно сжалось. — Думала, что если засыпать одной достаточно долго, то привыкну. Если занять себя работой, то научусь не думать… Но ты… ты всегда был где-то рядом. Она слабо улыбнулась, но это была не улыбка радости. Это была улыбка безнадежности, любви, которую они так и не смогли отпустить. — Даже когда мы не виделись. Джирайя долго смотрел на неё, как будто пытался найти ответы в её глазах, найти хотя бы что-то, что поможет ему понять, что будет дальше. Он кивнул, его пальцы дрожали, но он заставил себя быть сильным. — Мы такие идиоты, да? — произнёс он, почти шепотом, как будто осознавая всю абсурдность их поступков. Она фыркнула, и в этом её смехе было что-то живое, что-то знакомое и родное. — Полные. Тишина снова окутала их, и в этом молчании было что-то спокойное, что-то, что они оба искали. И вот, будто по молчаливому согласию, Джирайя протянул руку через стол ладонью вверх. В его жесте не было спешки, только желание быть рядом. Цунаде посмотрела на его руку, а затем так же медленно вложила свою ладонь сверху. Тепло. Родное тепло. Он почувствовал её прикосновение, и это было сильнее всех слов. Это было больше, чем объяснения, больше, чем признания. Это было тем, что они оба искали все эти годы. И больше не было смысла убегать. Всё, что оставалось теперь - это быть рядом. Когда их руки встретились, как если бы сама вселенная замерла на мгновение, Джирайя почувствовал, как все эти годы, все обиды, все сожаления, вся боль и утраты - сжались в одном едином моменте. Это было не просто прикосновение, это был момент, когда вся их жизнь слилась в одно: от тех дней в школьном дворе, когда они были детьми, до бесконечных разговоров и слёз, до этих последних лет разлуки. Он вспомнил, как она смеялась, как держала его за руку, как они мечтали о будущем. И всё это было с ними, даже когда они пытались забыть. Это было в её взгляде, в каждом слове, в каждом жесте. Но теперь, когда их пальцы соприкоснулись, прошло всё - все годы, все расстояния между ними. В её глазах заблестели слёзы. И в тот момент Цунаде не смогла удержаться. Слёзы катились по её щекам, и это было похоже на поток, который наконец прорвался через плотину, что она строила так долго. Слишком много боли. Слишком много переживаний. Слишком много потерянного за эти недели, месяцы, годы. Она закрыла глаза, но слёзы продолжали литься, не останавливаясь. Слишком много было потерь. Потери, которые она так долго прятала, как невыносимую боль в груди. И вот теперь, в этом моменте, она не могла их сдержать. Джирайя смотрел на неё, на её лицо, которое было одновременно так хрупким и сильным. Он почувствовал, как его сердце сжалось от боли за неё. Он хотел что-то сказать, но слова не могли передать всего того, что он чувствовал. Он мог только держать её руку, мягко сжимать её пальцы, пытаясь передать то, что словами не объяснишь. — Цуна… — прошептал он, пытаясь найти утешение в этих словах, но его голос дрожал, как никогда. — Ты не одна. Ты никогда не была одна. Но она не могла остановиться. Она просто сидела, сжав его руку, и позволила себе плакать, освобождая всё, что накопилось. Плакала за всё, что они пережили, за всё, что потеряли, и за всё, что так и не успели сказать друг другу. Плакала за тот момент, когда они оба не смогли найти пути обратно. За все эти годы разлуки, за все слова, которые они не произнесли. Джирайя не выдержал, когда ручейки слез стали больше, и быстрее лились с её медовых глаз, и его сердце сжалось от боли, как никогда раньше. Эти слёзы - они были такими болезненными, что он почувствовал, как они прорвались сквозь всю ту оболочку, что он строил вокруг себя все эти годы. Он запаниковал. Она не должна была плакать. Он не мог видеть её такой. Когда он увидел, как солёные дорожки слёз становятся всё длиннее, он не мог больше сидеть. Он забыл о том, что только недавно вышел из больницы, и не подумав, вскочил со стула. Он даже не заметил, как боль в теле отступила, и лишь сердце, как бешеное, не давало ему покоя. Он подбежал к ней, но не стал сразу заговаривать. Просто присел на одно колено рядом с её стулом, не заботясь ни о чём. Он взял её ладони в свои руки, будто надеясь, что таким образом сможет удержать её, чтобы она не ускользнула в эту тёмную пустоту, где слёзы никогда не заканчиваются. Он крепко сжал её руки, словно обещая, что больше никогда не отпустит. — Прости… — его голос был едва слышен, но он знал, что она услышит его. — Прости, что заставил тебя страдать. Прости, что не был рядом, когда тебе было тяжело. Он посмотрел на её лицо, на те слёзы, которые всё ещё текли, и почувствовал, как внутри него что-то рушится. Он не мог больше скрывать свою любовь. Он не мог больше молчать. Целуя её руки, он почувствовал, как её ладони дрожат в его руках, как она всё ещё не может поверить, что он здесь, что он снова рядом. Он не был идеален, и он знал это, но эта женщина, эта любимая женщина, оставалась в его сердце даже после всего. Даже после шестнадцати лет разлуки, даже после развода. Он никогда не забывал её. Она была его. И пусть время и расстояние пытались их разлучить, любовь оставалась неизменной. — Я люблю тебя, — прошептал он, наклоняясь и осторожно целуя её запястья, чувствуя, как её тело наконец расслабляется. — Я всегда буду любить тебя. И несмотря на всё, что было между ними, несмотря на те годы, что прошли, он просто сидел рядом, не заботясь о боли или страхах. Всё, что ему нужно было - это быть рядом. Быть с ней, держать её в своих руках, и больше ничего не требовать. Цунаде не могла больше сдерживаться. Она чувствовала, как слёзы всё сильнее давят на её глаза, как они катятся без остановки, и в этот момент она поняла, что не может больше быть сильной. Всё, что накопилось за эти годы, вся боль, вся утрата, вся тёмная пустота - она стала слишком тяжела для неё. Джирайя был рядом, и это было настолько важно, что её сердце буквально разрывалось от всего, что она скрывала. Когда он протянул руку, чтобы вытереть её слёзы, она не выдержала. Он тянулся большим пальцем, как всегда, чтобы стереть её горечь, но этот жест только распалил её внутреннюю бурю. Она резко вырвала руки из его хватки и, не в силах сдержаться, бросилась к нему на шею. Почти повалив его, стоящего на одном колене, она крепко сжала его в своих объятиях, не думая больше ни о чём. Она не плакала, она рыдала. Рыдания были громкими, как будто всё, что сдерживалось, прорвалось через трещины, которые не могли быть залечены. Её тело дрожало от слёз и эмоций, от тех лет, которые они оба так и не могли забыть, от тех слов, что так и не были произнесены. Она прижалась к нему, сжимая его так, как будто боялась, что он исчезнет, как когда-то исчезали все её надежды. — Джирайя, — её голос был полон боли, страха и безысходности, но в нем был и отчаянный крик о помощи. — Я не могу… Я не могу больше, — её слова срывались, она не могла остановиться, и он не мог её остановить. Всё, что она хотела, это его объятия, его тепло, его присутствие рядом. Он был её якорем в этом мире, и в этот момент всё остальное не имело значения. Он крепко обнял её в ответ, прижимая её к себе, как будто только сейчас ощущая, насколько сильно она ему нужна. Он чувствовал её слёзы, её боль, и даже если бы мог, он бы забрал всё это на себя. Но он мог только держать её, согревать, быть рядом. Всё остальное они переживут вместе. — Я с тобой, — его голос был тихим, но уверенным. — Я не уйду. Я не оставлю тебя, Цуна. Никогда. Он сжимал её так, как будто не мог отпустить, как если бы это был единственный способ сохранить её рядом. Цунаде, рыдая в его объятиях, почувствовала, как её страхи, боль и сомнения растворяются в этом моменте. Он был рядом. Женщина продолжала крепко держать его, словно боясь, что если ослабит хватку, он исчезнет, растворится в воздухе. Её слёзы не прекращались, но теперь они были другими - не от боли, а от освобождения. Она позволила себе чувствовать, позволила себе наконец осознать, как сильно она нуждается в нём. Джирайя чувствовал, как её тело дрожит, и его собственные эмоции взяли верх. Он тихо шептал её имя, как молитву, как обещание. Он разгладил её волосы, ощущая, как она всё ещё сжимает его, как будто находит в этом какое-то облегчение. Он не хотел, чтобы она страдала, не хотел, чтобы она плакала. Но, наверное, так должно было быть - они оба должны были пройти через эту боль, чтобы понять, что на самом деле важно. — Прости меня, — его слова были тихими, почти бессильными, но искренними. — Прости, что не был рядом. Прости за всё. Цунаде, несмотря на слёзы, слабую улыбку, наконец, подняла голову и посмотрела ему в глаза. В её взгляде была не только боль, но и прощение. Прощение, которое она давала ему, себе и им обоим. Она видела его, настоящего, не через призму прошлых обид, а таким, какой он есть сейчас. — Ты не должен просить прощения, — её голос был тише, чем обычно, но она говорила уверенно. — Мы оба сделали ошибки. Мы оба потеряли друг друга. Но это не значит, что всё потеряно. Мы... мы можем начать всё сначала. Джирайя, услышав эти слова, почувствовал, как его сердце наполняется светом. Он прижал её к себе ещё крепче, как если бы пытался передать ей все свои чувства, всю свою благодарность за то, что она всё ещё была рядом. — Ты готова... — его голос был чуть выше, чем обычно, с трепетом, с надеждой. — ...начать с начала? Цунаде долго смотрела на него, и в её глазах вновь загорелся тот огонёк, который он так любил. Она тихо вздохнула, почувствовав, как её сердце бьётся в унисон с его. — Мы уже начали, — её ответ был мягким, но уверенным. — И в этот раз я не отпущу. Никогда. Он не смог сдержать улыбку, и это было так искренне, так небрежно, как если бы все эти годы разлуки исчезли за одно мгновение. Он знал, что впереди будет трудно. Но он готов был пройти через всё ради неё. Ради того, чтобы они наконец нашли свой путь обратно друг к другу. Они молчали, лишь глаза их говорили всё, что не успели сказать слова. В их взгляде было столько воспоминаний: моменты смеха, моменты боли, все те годы, что разделяли их, но и все те, что они пережили вместе. Время сжалось в этот момент. Время, которое казалось мгновением, теперь казалось бесконечным. Цунаде почувствовала, как её сердце сжалось, когда она увидела, как он смотрит на неё. Это был взгляд, который знал её лучше, чем любой другой. Она не могла больше скрывать, не могла больше прятать свои чувства. Они оба ждали этого, ждут с момента своей разлуки. Шестнадцать лет, которые прошли, как тень, оставили следы, но не разрушили того, что было между ними. Всё это время они шли навстречу друг другу, и вот, наконец, они здесь. Она почувствовала, как его дыхание стало чуть быстрее, как его рука тянулась к ней. И, не выдержав, они оба в один момент, как будто по молчаливому согласию, потянулись друг к другу. Легкий, почти невесомый поцелуй. Это было нечто большее, чем просто прикосновение губ. Это было всё, что они так долго скрывали друг от друга, всё, что не успели сказать за эти годы разлуки. Он был мягким, тёплым, полным нежности и желания. Это был поцелуй, который они ждали так долго, с момента, когда их пути разошлись. Цунаде ощутила, как её сердце забилось быстрее, когда его губы коснулись её, а его рука расположилась на её покрасневшей щёке. Это было как возвращение домой, как встреча с чем-то родным, что она потеряла. Она ответила ему, наклоняя голову чуть в сторону, вбирая в себя его тепло, его близость, словно это был воздух, которым она так давно не дышала. Время исчезло. Все сомнения, страхи и разочарования растворились в этом единственном моменте. Они оба почувствовали, как всё, что их разделяло, исчезло, как если бы ничего не существовало, кроме них двоих. И в этом поцелуе было не только прошлое, но и будущее, которое они наконец-то могли разделить вместе. Их губы не хотели отпускать друг друга, и с каждым новым прикосновением мир вокруг как будто тускнел, исчезал. Оставалась лишь она и он. Цунаде чувствовала его тепло, его силу, но теперь уже не как утешение - это было нечто гораздо большее. Это было обещание. Обещание, что теперь они не отпустят друг друга. Не важно, сколько времени прошло. Важно было только то, что они снова здесь, рядом, и что это не случайность. Когда они, наконец, отстранились, их дыхание было тяжёлым, как после долгого пути, который только что закончился. Цунаде посмотрела ему в глаза, в которых отражалась та же нежность, что она давно уже не видела. Но теперь, когда они были снова рядом, всё казалось возможно. — Мы потеряли много времени, — её голос с хрипотцой был едва слышен, едва ли она понимала, что говорит. Слова не были важны, важен был взгляд, который она вновь встретила в его глазах. Он не ответил сразу, просто взял её ладонь и нежно сжал, как если бы хотел убедиться, что она настоящая. Он провёл пальцем по её запястью, ощущая знакомую, родную кожу, и на мгновение ему показалось, что время встало. — Мы нашли друг друга снова. И это важно. Цунаде не могла не согласиться. Всё это время она чувствовала, что что-то не так, что часть её была потеряна, пока они не встретились вновь. И вот теперь, когда они снова были вместе, она поняла: все эти годы, разлука, боль, сомнения - всё это было не зря. Это привело их сюда, в этот момент, который был важнее всего. Она тихо улыбнулась, и её улыбка была не столько радостью, сколько облегчением, как если бы она наконец-то отпустила все страхи, которые держала в себе. — Ты прав, — прошептала она, осторожно прижимая его к себе снова. — Мы нашли друг друга. И больше не отпустим. И в этот момент, когда они снова слились в объятиях, всё вокруг исчезло. Вся боль, все страхи и все сомнения. Остались только они, и весь мир был только для них.***
Джирайя, осознав, что так и стоит на одном колене, почувствовал, как затекла нога, и с лёгким смехом попытался подняться. Мужчина не сразу заметил, как неудобно ему сейчас, потому что всё его внимание было сосредоточено на Цунаде, на её руках, которые продолжали обнимать его шею, на её глазах, полных той нежности, что он так давно не видел. — Эй, — проговорил он, наконец, пытаясь встать. — Кажется, я давно не практиковался в таких позах. Женщина, заметив его усилия, не могла не улыбнуться, несмотря на всю свою бурю эмоций. Она осторожно помогла ему подняться, но в её взгляде читалась нежная озорность. — Ты ведь не пожил в монастыре, Джирайя, — ответила она, слегка подтолкнув его, пока он вставал на ноги. — Разве не знаешь, как это всё устроено? Он с улыбкой пожал плечами, ощущая, как боль от разлитого по телу напряжения уходила с каждым движением. Но его глаза оставались прикованы к ней, не отрываясь. — Физиотерапия не прошла даром, — сказал он, вставая и наконец-то выпрямившись. Но, глядя на неё, понял, что всё это время его восстановление и подвиги не имели смысла без неё рядом. И это было как откровение. Цунаде следила за его движениями, и в её глазах блеснула благодарность. Она не сказала ничего, но её взгляд был полон того, что она не могла выразить словами. Всё было сказано в том, как она смотрела на него, как их руки снова нашли друг друга. Он протянул ей руку, и она, как будто не раздумывая, вложила свою в его. Этот жест был настолько простым, но в то же время таким значимым. — Теперь мы оба на ногах, — сказал Джирайя, улыбаясь. Цунаде кивнула, ощущая, как с каждым словом и каждым движением, с каждым взглядом они всё больше возвращались к тому, что было между ними. То, что прошло, не исчезло, но теперь это стало частью их общего пути. И на этом пути они снова были рядом. Намикадзе не мог сдержать улыбку, когда снова посмотрел на её лицо. Цунаде, с её слезами и переживаниями, выглядела как пандочка: тушь размазалась под глазами, а её нос, щеки и глаза были красными. Джирайя не мог сдержать лёгкий смех, который вырвался, несмотря на всю серьёзность момента. Но смех был добрым, тёплым, почти невинным. Цунаде, заметив его, подскочила, всё ещё краснея, но уже с более игривым выражением на лице. — Чё ты там смеёшься? — её голос был едва слышен, но уже с оттенком весёлой укоризны. — Что, хочешь сказать, я похожа на панду? Он ещё раз осмотрел её лицо, смахнув рукой слёзы смешанные с тушью с её щёк, и, всё ещё улыбаясь, покачал головой. — Ты, наверное, и так панда, — проговорил он с лёгкой издёвкой, но в его голосе не было ни малейшей злобы. — Только гораздо красивее. Цунаде фыркнула, сжимая губы, но в её глазах уже не было злости. Это была скорее реакция на его смех, который был таким непринуждённым, таким живым, что она не могла устоять перед его обаянием. — Ну что ж, если ты такой большой эксперт по пандами... — начала она, но его руку, которая все ещё держала её ладонь, она сжала чуть крепче. — Может, ты свою тушь подровняешь? Джирайя, не ожидав такого ответа, снова усмехнулся, но, всё-таки почувствовав, как его сердце наполняется теплом, склонился немного ближе и с нежностью взглянул в её глаза. — Если бы ты мне разрешила, я бы этим занялся, — ответил он, и в его глазах был тот самый свет, который мог бы растопить любые сомнения. Цунаде покачала головой, но её улыбка была настоящей, она уже не могла держать в себе эту радость. И в этот момент, несмотря на все их переживания и борьбу с прошлым, они вновь нашли тот момент простого человеческого счастья, который был настолько важен для них обоих. Сенджу снова почувствовав на себе взгляд Джирайи, неожиданно задумалась. Она вспомнила, что, несмотря на все переживания и эмоции, пришло время немного вернуться к реальности. Она тихо вздохнула и улыбнулась ему, как бы извиняясь. — Пожалуй, мне стоит смыть этот "панда-макияж", — сказала она, проводя пальцем по своему уставшему лицу, ощущая, как тушь размазалась ещё больше. Она встала и направилась в ванную, но Джирайя не отставал. Он следовал за ней, наблюдая за её движениями с легкой, почти невидимой улыбкой. Он не торопился, не хотел мешать, но его взгляд, полный уважения и привязанности, не мог оторваться от неё. Он наслаждался каждым её шагом, каждым мгновением их воссоединения. Она была его, и это было невероятно. Лёгкое беспокойство промелькнуло в её глазах, когда она оглядела своё отражение в зеркале и заметила, как размазалась тушь. Да, макияж уже явно не в лучшем виде. Она вздохнула, медленно подошла к раковине, чтобы смыть потёкшую тушь. Состояние голода накрыло её неожиданно сильно, и она быстро вспомнила о недоеденном ужине. Цунаде оглянулась на Джирайю, который стоял у дверей ванной. Он опёрся плечом на косяк и скрестив руки на груди наблюдал за ней с блаженной улыбкой. Его взгляд был мягким, полным тихой радости, и от этого она почувствовала, как её сердце всё больше раскрывается. — Приятно видеть, как ты снова рядом, — тихо проговорила она, смывая остатки макияжа с лица. И правда, она даже не успела заметить, как сильно скучала по его присутствию, как сильно ей не хватало этой привычной близости. Джирайя не отрывал глаз, наслаждаясь каждым её движением. Он чувствовал, как снова возвращается то чувство спокойствия, которое было с ним, когда они только начали быть вместе. Как будто время не имело значения, как будто эти годы разлуки были всего лишь коротким перерывом в их общей жизни. Он знал её лучше, чем кто-либо, и видел, как она всё ещё старается скрыть свои уязвимости. Но ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, как ей нелегко быть сильной, когда внутри неё бушуют эмоции. Когда она наконец завершила с мытьём лица, повернулась и взглянула на него, он улыбнулся, мягко поманив её к себе. — Не забудь доесть ужин, — сказал он, двигаясь к столу, где остались остатки их трапезы. — И, честно говоря, я давно не готовил что-то столь вкусное. Ты и не представляешь, как я по тебе соскучился, когда готовил. Цунаде кивнула, слегка удивившись его словам, но поняв, что он на самом деле искренен. В его голосе не было ни намёка на злость или обиды, а только тепло и признание. Она подошла к столу и, сев, начала есть, наслаждаясь каждым кусочком. Вкус был действительно невероятный - она уже и забыла, как именно Джирайя умел создавать такие блюда, которые были настоящим удовольствием. Он сел рядом с ней, не прерывая её, продолжая смотреть на неё с тем же восхищением, как и раньше. Его взгляд был мягким и любящим, и когда она случайно встретила его глаза, Цунаде почувствовала, как внутри всё снова расплавляется, как будто напряжение, которое накопилось за долгие годы, наконец-то исчезло. — Ты всегда был мастером на кухне, — проговорила она, смущённо улыбаясь. — И, наверное, зря я забыла, насколько ты хорошо готовишь. Джирайя лишь пожал плечами и снова посмеялся, но в его голосе всё ещё звучало то чувство домашнего тепла, которое она так ценил. — Я рад, что тебе нравится. Знаешь, иногда проще всего донести свои чувства через что-то простое. Вот, как еда… или что-то ещё... — В его голосе появилась тонкая, едва уловимая нотка пошлого намёка. Цунаде, не сразу поняв, что именно он хотел сказать, продолжила есть, сосредоточившись на вкусном ужине, но через несколько секунд её глаза расширились, а кусочек еды застыл в её горле. Она чуть не подавилась, резко откашлявшись. — Ч-ч-чего? — её лицо покраснело, когда она наконец перевела взгляд на Джирайю. В её голове уже начало проноситься воспоминание о том самом сне, том моменте, который она пыталась забыть. Перед глазами вновь всплыло видение - сон, в котором её тело и его тела были как никогда близки. Все эти ощущения, горячие, чувственные и такие настоящие, на мгновение захватили её, и она почувствовала, как её щеки пылают ещё сильнее. Джирайя, заметив её реакцию, широко ухмыльнулся, но его взгляд оставался тёплым, без тени злорадства. Он знал, что произошло в её голове, и это только усилило его усталую, но всё ещё игривую радость. — Ты не подумай, я не хотел тебя смутить, — сказал он, пытаясь сдержать смех. — Но, может, всё-таки это тоже способ восстановить "порушенную" гармонию? Цунаде, почувствовав, как сердце стучит в груди, поднимала глаза, чтобы встретиться с его взглядом. В её голове всё ещё было облако смущения к этим воспоминаниям, но, в то же время, в её душе что-то начало меняться. Она глубоко вдохнула, стараясь подавить смущение, которое так неожиданно охватило её, и продолжила есть, словно ничего не произошло. Беловолосый наблюдал за её реакцией, не отрывая взгляда. Он знал, как она будет реагировать на такие намёки, и не мог не наслаждаться этим моментом. Однако, увидев, как она вновь сосредоточилась на еде, он почувствовал, что, возможно, немного перестарался. — Ты… не обижаешься, правда? — спросил он, чувствуя, как его голос становится немного более серьёзным. Он не хотел, чтобы она подумала, что он не уважает её. Наоборот, все эти годы разлуки только усилили его чувства. Всё, что он сказал, было искренним, и хотя его слова могли показаться слишком смелыми, они исходили от самого сердца. Цунаде, немного успокоившись, посмотрела на него с лёгким упрёком, но в её глазах было что-то другое. Что-то, что она сама не могла объяснить. — Ты всегда такой, — сказала она с лёгкой усмешкой, но голос её был мягким, без привычной колкости. — Не умеешь просто поесть нормально, а всё в какие-то шутки превращаешь. Он усмехнулся в ответ, хотя её мягкость не ускользнула от него. Джирайя, поняв, что она не сердится, а скорее просто пытается скрыть свою растерянность, немного расслабился. — Иногда шутки - это способ не забывать, как жить, — сказал он, вдруг серьёзно взглянув на неё. — Я всегда считал, что смех делает нас сильнее, даже если внутри что-то болит. Иногда смех - это единственный способ не утонуть в своих эмоциях. Цунаде замерла, слушая его слова. Она не ожидала такого ответа, и это задело её. Он был прав, в конце концов. Сколько раз она пыталась скрыть свои чувства за стеной, построенной из работы и холодности, чтобы не дать себе слабину? Он не скрывался за шутками - наоборот, он с каждым словом открывал перед ней свою душу, и это было таким неожиданным. — Ты прав, — тихо произнесла она, уже не пытаясь скрыть ту тонкую нить уязвимости, которая проскальзывала в её голосе. — Я тоже давно не смеялась. И не позволяла себе чувствовать. Джирайя посмотрел на неё, его взгляд был мягким и открытым. Он знал, что за этой стеной скрывается столько боли и переживаний, но также знал, что с ним она может быть самой собой. И всё, что он хотел, это быть рядом и дать ей почувствовать, что она не одна. — Мы оба долго не позволяли себе что-то чувствовать, — сказал он, его голос звучал немного грустно, но одновременно с тем и ободряюще. — Но теперь всё будет иначе. Нам не нужно бояться этих чувств, Цуна. Мы прошли через многое, и мы можем пройти через всё это вместе. Блондинка кивнула, вновь встречая его взгляд. В её глазах читалась благодарность. — Да, Джи, — прошептала она, — Вместе.***
Закончив с ужином. Женщина встала из-за стола, слегка потянувшись, и направилась к раковине, чтобы начать мыть посуду. Она чувствовала себя немного усталой, но при этом странно умиротворённой. Эти последние часы были такими необычными и эмоциональными, что ей нужно было какое-то время, чтобы прийти в себя. Джирайя, наблюдая за ней, вдруг почувствовал, как воспоминания из их прошлой жизни снова захлестнули его. Это было похоже на поток, который он пытался держать под контролем, но теперь он прорвался, и его душа была переполнена ощущениями давно забытых, но таких дорогих моментов. Как она стояла у раковины или плиты, как его рука невольно тянулась к её талии, как тепло её тела согревало его. Это были такие простые, но такие важные моменты. Он поднялся с места, и тихо ступал, как будто не хотел её напугать, но в то же время не мог сдержать желания быть рядом. Легко подцепив кусочек плитки шоколада, который оставался на столе, он обнял её одной рукой за талию, не спеша. Её тело на мгновение напряглось, и он почувствовал, как она затаила дыхание, но не отстранилась. Ладонь мужчины оказалась на её животе, и, хотя это было так знакомо, как и прежде, его прикосновение породило в ней такую бурю чувств, что мысли смешались, а внутри как будто затянулся узел. Цунаде замерла, не зная, что делать. В его присутствии всё как будто вернулось на место, и она могла почувствовать, как старое знакомое волнение, давно забытое и подавленное, наполняет её с новой силой. — Это тебе, — произнёс он тихо, его голос был хриплым, почти интимным. Он знал, как она любила шоколад. Он всегда помнил такие мелочи, и сейчас это казалось таким естественным, как будто время не прервало их связь. Она повернулась немного в его сторону, взгляд её был осторожным, но в нём уже не было той настороженности, которая ещё недавно была с ними. Она увидела плитку шоколада, и улыбка едва заметно коснулась её губ. Это была такая простая, но в то же время такая значимая деталь. Весь этот момент наполнился тишиной, в которой были все несказанные слова, все те годы разлуки. Он протянул ей шоколад, её взгляд упал на его руки, а затем она, чуть смущаясь, откусила от плитки, чувствуя, как её пальцы неуклюже скользят под струями воды, что лились из крана. Джирайя внимательно наблюдал за её губами, как они касаются шоколада, и не смог не улыбнуться. Это был момент, который когда-то был таким обыденным, но теперь он стал почти болезненно важным для него. Он мог бы смотреть на неё часами, наслаждаться каждым мгновением. Но когда её губы отошли от плитки, он увидел шоколад на уголке её рта и не смог удержаться. — У тебя тут… — Намикадзе слегка наклонился к ней, и, не отрывая взгляда, потянулся к её лицу. Его движения были медленными, а когда его губы коснулись её, всё вокруг словно затмилось. В этот момент всё, что существовало, было только между ними - тёплый воздух, их дыхания, шоколад на её губах. Сенджу замерла, ощущая его прикосновение. Шоколадный вкус с его губ был таким знакомым, таким интимным, что она не смогла отстраниться, а наоборот, откликнулась на его поцелуй. Тот момент, когда Джирайя опять оказался так близко, был тем самым моментом, которого они оба так долго избегали. В воздухе повисло напряжение, которое не отпускало, и оно стало всё более ощутимым с каждым их дыханием. Каждое движение, каждый взгляд, каждое прикосновение между ними словно становились частью какого-то невидимого тока, который медленно, но верно, накалял атмосферу вокруг. Казалось, что сама комната становилась тесной, а температура в квартире поднималась на несколько градусов - не от отопления, а от того ощущения, что между ними происходило нечто гораздо большее. Цунаде почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее. Её дыхание стало более прерывистым, когда его руки уже плавно двигались по её талии. Она закрыла глаза, пытаясь справиться с нарастающим волнением, которое казалось всё сильнее с каждой секундой. Но не могла удержаться от того, чтобы не ответить на его прикосновения, не ощущать того ощущения, которое, похоже, было заблокировано в ней столько лет. Джирайя тоже не мог сдержать своих чувств. Он знал, что момент настал - момент, когда они не могли больше тянуть, когда все сомнения и страхи, накопившиеся за годы разлуки, просто исчезали. Он слегка отстранился и увидел, как её глаза наполнились тем же огнём, что горел в нём, и это укрепило его решимость. Он потянулся к ней, его губы нашли её губы снова, но на этот раз они не были такими мягкими и осторожными, как в начале. Они были более уверенными, более настойчивыми, как будто требовали от неё того, чего она давно не позволяла себе. С каждым их поцелуем, с каждым касанием воздух становился всё жарче, и внутри её груди разгоралась волна эмоций, которую она так долго подавляла. В её голове проносились яркие моменты их совместной жизни, и она осознавала, что это не просто возвращение в прошлое. Это было нечто новое, нечто большее, что они оба так долго ждали. Джирайя, несмотря на всю свою уверенность, почувствовал, как его тело тоже начинает отдавать всё больше. Он знал, что не может просто остановиться, но в то же время уважал её личное пространство. Он притянул её ещё ближе к себе, его дыхание смешивалось с её, и их тела становились одним целым, как будто не было никаких барьеров. Цунаде на мгновение отстранилась, пытаясь перевести дух и собраться с мыслями. Она смотрела на него, ощущая, как её сердце колотится в груди, и в её глазах мелькала искра чего-то, что она не могла удержать. Это было желание. Желание быть с ним, быть с ним так, как они этого заслуживали, несмотря на всё, что произошло между ними за эти годы. — Я тоже люблю тебя... Намикадзе, на секунду поднял брови, а потом расплылся в широкой улыбкой во весь рот, резким движением закрыв кран, притянул блондинку обратно к себе, и уже сильнее сжимая её талию, впиваясь в такие родные, пухлые губы. Женщина немного опешила от такого напора, но быстро пришла в себя, также пылко отвечая. Правая рука мужчины водила по талии, спине, пояснице женщины, а левая обхватила её шею, прижимая ближе, и углубляя поцелуй. Цунаде наслаждаясь, приятным, но к сожалению, забытым чувством возбуждения, приоткрыла рот шире, позволяя любимому, проникнуть языком внутрь. Их языки столкнулись, а у Цунаде подкосились ноги. Она и забыла как он целуется. Она забыла какой может быть поцелуй. Она забыла всё. Все мысли, все переживания, все проблемы. Они просто испарились. Она знала только то, что стоит посреди кухни, в руках своего любимого, к большому сожалению, бывшего мужа, и целуясь с ним так что воздуха стало не хватать. У неё закружилась голова от таких приятных ощущений. Она любила его, она хотела его, она... Желала чтобы этот поцелуй не заканчивался. Джирайя, тоже любил, тоже хотел, тоже желал. Он перестал воспринимать реальность, в его мыслях была только она, только её губы. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, они отстранилась, но не далеко, их губы оставались близко друг к другу. Оба тяжело дышали, ощущая головокружение от поцелуя. Дыхание, которое смешивалось, обдавало каждого горячим воздухом. Глаза выдавали их желания, их чувства, их любовь. Джирайя наклонился, отодвигая блондинистые волосы назад, открывая большой участок светлой кожи, на шее. Она пахла теми же духами, которые он так любил. Он припал губами, к бархатной коже, слегка посасывая и ощущая тяжёлое дыхание в районе своего уха. Намикадзе начал плавно скользить уже обеими руками ниже по талии, огибая тело женщины, и добравшись до заветного места, сжал ягодицы. Тут же послышался слабый стон, возле уха. Первый на сегодня, но определенно не последний. Он зажмурился, сильнее уткнувшись в шею и снова сжал мягкое место, желая снова услышать стон. И он не ошибся. Сразу же услышался желанный звук. Гортанный, тихий, такой страстный. Женщина в его руках млела, от поцелуев на шее, откидывая голову назад, как можно сильнее. Она сжимала его белые, волнистые волосы на затылке, впиваясь короткими ногтями в кожу головы. Такие родные, большие, теплые руки сжимали её попу, не давая возможности сдержать заветный стон. Было приятно... Чертовски приятно... Не удержавшись, Джирайя подхватил Сенджу под бедра, и поддерживая её, усадил на столешницу возле раковины. Она обхватила его бедра ногами, ощущая твердость под его штанами. Они снова слились в страстном поцелуе, который сметал все, на своем пути. Уже поглаживая ее бедра через ткань светло коричневых брюк, он слегка их сжимал, стараясь не причинять любимой боль. Цунаде же, оторвалась от его затылка, потянулась к подолу его футболки, стараясь проскользнуть внутрь. Когда ей это удалось она дрожащими руками, начала водить пальчиками по крепкому торсу, наслаждаясь его рельефностью. Хоть ему и было пятьдесят восемь лет, он все ещё оставался в прекрасной форме. Вдруг она почувствовала новый шрам на боку, среди кучи других, уже старых, и почувствовала как её сердце сжалось, от страха. От страха того, что он мог погибнуть, что они могли сейчас так не стоять, они могли бы не целоваться... Зажмурившись, она потянула футболку вверх, желая её снять. Джирайя понял её намерение, отстранился, и потянул футболку через голову, открывая ей вид на шикарное тело, с прессом, и мускулами. Она покраснела, и завороженно провела рукой уже по груди, которая тоже была устелена шрамами прошлого. Джирайя следил за её плавными, нежными движениями, что на секунду забылся. Но вскоре начал расстёгивать пуговки на её белой, как его волосы, рубашке. Она начала ему помогать. И казалось - в четыре руки они должны были справиться в разы быстрее, но пальцы так и норовили провести по чужим ладоням и кистям, желая насладиться каждым прикосновением. Психанув, беловолосый заметив что осталось две пуговицы, взял и потянул ткань в разные стороны. На кухне послышался звук, рвущейся ткани. Цунаде немного задыхаясь, посмотрела на него с ноткой укоризны. — Это была моя любимая рубашка... — Ничего, я куплю тебе новую, и сам помогу её примерять... После этих слов он, с восхищением смотрел на открытый участок. Грудь поддерживаемая белым бюстгальтером, выглядела как что-то нереальное. Как что-то что можно было трогать, смотреть и целовать только ему... Он сделал глубокий вдох. А она чуть смущаясь, стянула с плеч, то что утром было её любимой рубашкой, и откинула к его футболке, куда-то сзади него. Внезапно её снова подняли на руки, из-за чего она вскрикнула от неожиданности и обхватила бедра мужчины ногами, а руками обняла за шею, слегка столкнувшись с ним лбами. — Пойдём в спальню... — В нашу спальню... Намикадзе, с самой важной ношей на руках, обхватив ладонями её ягодицы и слегка сжимая, направился в сторону спальни, в которую так и не смог зайти в первые минуты нахождения в этой квартире. Тут ничего не изменилось: двуспальная кровать, справа от двери, с двумя тумбочками по бокам, шкаф, письменный стол, заваленный бумагами, стул. И полумрак... Комнату освещал только свет от уличной лампы. Шторы были распахнуты, а запах в комнате отдавал её духами. Подойдя к кровати, он аккуратно положил, свою ношу на кровать, наслаждаясь видом. Его любимая женщина, лежала перед ним на кровати, с покрасневшими щёками, блестящими от желания глазами, тяжело дыша, в бюстгальтере и брюках, распущенными, блондинистыми волосами. Она видя его взгляд, полный любви, сильно смущаясь, отвернулась в сторону, стараясь закрыть себя руками. Между бедрами становилось влажно, от одного его взгляда... Джирайя, видя смущение, навис над ней опираясь на правую руку, левой рукой провёл по её красной щёке, поворачивая её лицом к себе. — Ты чего? — произнёс он шёпотом. — Ничего, — ответила она также. — Просто... Неловко. — послышался нежный смешок. — Запомни - ты самая красивая, самая нежная, самая любимая, самая, самая... — с каждым произнесенным словом, он приближался к её личику, и последние слова произнёс прямо в губы, нежно целуя, тем самым подтверждая свои слова. Она, почувствовала дрожь, и мурашки пробежавшие по телу, от его глубокого, тихого голоса. Намикадзе, взяв Цунаде за запястья, не разрывая поцелуй, поднял её руки над головой, удерживая их одной рукой, а другой провёл по животу, вверх, нежно поглаживая. Его прохладные пальцы, задержались в области рёбер, ощущая разгоряченную кожу под ладонями, и приятную ткань бюстгальтера. Оторвавшись от пухлых, мягких губ, посмотрел ей в глаза, и увидя в них разрешение, перевёл взгляд ниже. Та же красивая, большая грудь, но почему-то под этой абсолютно ненужной, сейчас тканью. Он протиснувшись правой рукой под её, начал искать застёжку, в процессе, наклонился к её плечу, и зубами подцепив лямку, потянул её вниз. Проделав тоже самое с другой, он, наконец найдя на спине застёжку, начал её расстёгивать. Оказалось что это не так просто сделать в слепую и одной рукой, как казалось. Но всё же, когда у него это получилось, он потянул его на себя, открывая прекраснейший вид, на два холмика. Цунаде, все это время, с зажатыми над головой руками, хотела уже вырваться и помочь ему с бюстгалтером, но когда почувствовала как он его уже снимает, затаила дыхание. У неё не было никого, все эти шестнадцать лет. Никого. Вообще. Она и не искала. Не могла, чтобы это место занимал другой. Кто-то кроме него. Этого белобрысого, который с видом ребёнка смотрел на её грудь, прикидывая с какой стороны начать. Казалось, прошла вечность ожидания, и вот он насмотревшись, наклонился, начиная целовать грудную клетку, плавно скользя языком, в сторону одного из сосков. Оба были твердым, и выглядели как горошины. Он вдыхая запах её тела, начал нежно сжимать, её левую грудь, одновременно с тем, обхватывая правый сосок губами. Она застонала. Громко. Не сдерживаясь. Наслаждаясь, его, такими нежными прикосновениями. Он прикрыл глаза от удовольствия. Слышать стоны любимой женщины, спустя столько времени, это очень приятно, учитывая, что ты и есть причина этих прекрасных звуков. Джирайя, отпустив, руки Сенжу, перевёл левую руку, ближе ко рту сжимая грудь которую посасывал. Цунаде, в момент освобождения рук, сразу обхватила беловолосую голову любимого одной рукой, и запутавшись в волосах, прижала его сильнее к себе. Другую руку она переместила на его правую, которая всё ещё сжимала её левый холмик. Между бедрами, стало ещё горячее. Узел внизу живота завязался с ещё большей силой, заставляя сжать ноги, и ощущая пульсацию. Джирайя, ощутив её руку на своей, поднял голову не замечая как собственные губы связаны с её телом, слюной, понял что время идёт в слишком медленно, начал тянуться рукой к её брюкам, желая снять с неё все ненужное. Она, застонала от отсутствия приятного тепла на груди, но поняв его дальнейшие намерения, отпустила его голову, и начала почесывать его плечи и спину, своими короткими ноготками, оставляя еле заметные белые полоски, и с трудом посмотрела вниз, стараясь не пропустить каждое его движение. Мужчина же, добравшись к ремню на её брюках, начал расстёгивать его, а после и пуговицу со змейкой. Она приподняла таз, и слегка раздвинула ноги, таким образом помогая ему снять с неё лишнее. Что он с удовольствием и сделал, наслаждаясь ощущением, лёгкого покалывания на плечах и спине, и видом её почти обнажённого тела, которое прикрывало одни трусики, из того же приятного материала что и лиф. Откинув её штаны, он провел руками по оголившимся бёдрам, сжимая, вызывая у партнёршы тихое постанывание, которое по мере его приближения к заветному месту, начинало превращаться в хныканье, и дёрганье тела под ним. Он усмехнулся, и почувствовал что от данных звуков и вида, ему и самому стает ещё труднее, ниже пояса. Он все ещё оставался в штанах, которые давили на его член. Вызывая желание снять их к чертовой матери и пристроиться между этих длинных ножек, которые то и дело сжимались женщиной, от возбуждения. Намикадзе, всё же поднявшись рукой к краю нижнего белья женщины, зацепил его пальцем и потянул вниз, освобождая желанное место, от ненужной ткани. Цунаде уже не стесняясь, слегка раздвинула ножки, а потом снова сжала, дразня мужчину. Он видя это слегка ухмыляется, и хватает её колени, раздвигает сам, смотря ей в лицо, и подмечая как она ещё больше (казалось бы куда больше?) краснеет. Её половые губы, обдало лёгкой прохладой комнаты. Одной рукой она сжала свою левую грудь а другой потянулась к его руке на её колене, и потянула на себя, впиваясь страстным, горячим поцелуем в губы, простонав от приятных ощущений. Он ответил на поцелуй и начал снимать с себя штаны, оставаясь в одних боксерах. Внезапно она повалила его на спину, и пока он не опомнился, начала тереться своей промежностью о его твердый бугорок, издавая стоны удовольствия. Её руки нашлись на его прессе, аккуратно почесывая, стараясь не задеть свежий шрам, принося мужчине большее удовольствие. Она смотрела на него сверху вниз, покачивая, попой, возбуждая его ещё больше. И заставляя его тихо стонать, хриплым голосом. Он был в раю. Его руки ухватились за её ягодицы, сжимая уже с силой и нажимая на неё, тем самым увеличивая приятное трение между ног. Оба, синхронно, застонали громче, прикрывая глаза, и откидывая головы, чувствуя как становиться ещё жарче, и ещё влажнее. Женщина подумав, решила взять продолжение в свои руки. И отодвинувшись, села на его колени, скользя руками, от пресса к его нижнему белью, на котором виделись влажные следы их близости. Она также как и он, медленно подцепила ткань, снимая ненужное. Перед её взором оказался член любимого мужчины. Она закусив губу, стараясь скрыть извращённую улыбку, вернулась в прежнее положение, и максимально медленно, опустилась на стоячий член. Застонали оба. Громко. Гортанно. От наслаждения. Джирайя схватил Цунаде за талию, наблюдая как перед глазами начинает качаться её массивная грудь. Сначала она просто сидела неподвижно, привыкая к забытым ощущениям. После, она начала плавно подниматься и опускаться чувствуя как сильные руки сжимают её талию, а бедра начинают медленно, едва заметно качаться в такт с её. Она, наклонившись вниз, к его лицу, мило улыбнулась, и окинув волосы назад, чтобы не закрывали обзор на такое родное лицо, потянулась к губам, желая слиться в очередном, нежном поцелуе. Они начали стонать друг другу в рот, когда он начал руками помогать ей подниматься, увеличивая скорость движений. Как только они немного отодвинулись, но лица оставались в нескольких сантиметрах рядом, Джирайя хмыкнув, перевернул её на спину, не выходя из влагалища, и улыбнувшись, хрипло произнёс ей в самое ухо: — Мне нравиться вид снизу, но всё-таки, вид сверху лучше... Она застонала. Непонятно только от чего: от его слов, от поцелуя в ушко, покусывание мочки, или медленных толчков, все глубже. — Да... — прозвучало как мольба. — Мне тоже понравился вид сверху... М-м-м... Он ухмыльнувшись, начал набирать скорость, толкаясь глубоко и быстро. Паралельно целуя её то в шею, то в ушко, что сопровождалось его низким стоном. Обхватил одну грудь начал крутить сосок, а второй держал за бедро, не прекращая движение. Оба стонали, от наслаждения, от приятных ощущений, от поцелуев по всему телу. Он уткнулся женщине в шею приглушая свои стоны. А она стонала ему прямо в ухо, которое так удачно оказалось возле её рта. В моментах сильных толчков, Цунаде, сама того не замечая как обхватив его за плечи, начинала слегка кусать за мочку, и уже срывалась на крик от ощущения его члена внутри её влагалища. Еще парочка быстрых толчков, внезапно он резко сменил скорость, начиная медленно выходить почти до конца, а затем так же медленно входить, и чем дольше он это делал тем глубже входил. Послышалось хныканье. Ей нравилось. Слишком. Она уже близко к разрядке. Как и он. — По-пожалуйста... — ему на ухо была произнесена мольба, тихим, нежным и сбивчивым голосом. Услышав это Джирайя, хмыкнул ей в шею, и продолжил движение, оперевшись рукой возле её головы и смотря ей в глаза, входя уже быстрее, возвращаясь к прежнему ритму, чувствуя что она уже близко, да и он тоже. Она обрадовалась быстрому темпу, желая быстрее прийти к кульминации. Её лоно сжимало его член с силой, желая почувствовать, его внутри ещё больше. Она стонала громко на каждом глубоком проникновении, обхватив его бедра, давая ему возможность держать её под новым углом. И входить с большей силой. Она почувствовала как начинают дрожать ноги, сердце стучать сильнее, а внутренности сжимают его сильнее. Она кончила. С долгим стоном, полнейшего наслаждения, и закатив глаза. Он тоже почувствовал приближение, и сделав ещё пару глубоких толчков, кончил следом, ощущая, как приходит облегчение. Глубоко вдохнув и выдохнув, он медленно начал выходить из неё, отпуская её ноги на кровать. С трудом, но он услышал что-то похожее на разочарованный стон, и улыбнувшись самой милой улыбкой, потянулся к любимым губам с нежным, лёгким поцелуем. Она закрыв глаза, лежала и ощущала блаженство. Но немного расстроилась, почувствовав как он выходит, не сдержала разочарованного стона. Но тут же ответила на его поцелуй.***
— М-м-м... — она издала недовольное мычание, когда он начал отстраняться, а она потянулась за ним не желая прерывать такой нужный поцелуй. — М-м-г-г... — он ответил, на её мычание, все же с нежеланием, но отстранился с характерным звуком. — Я люблю тебя, принцесса... — И я тебя люблю... принц, — она произнесла новое прозвище с игривым издевательством, но он услышал, грустную нотку в голосе. — Что случилось? Тебе не понравилось? Я сделал тебе больно? — он начал сыпать вопросами, пытаясь понять что её расстроило. — Нет, нет, нет! Все хорошо, все очень даже понравилось, просто... -— она сжала переносицу, стараясь сдержать слёзы. — Просто, я так скучала... По тебе, по твоих прозвищах, которыми называешь лишь ты... — первая слезинка покатилась по щёке. — Ну Цуна... Ну что ты... — он начал её успокаивать. — Все хорошо, Я снова здесь, мы вместе, — он стёр слезинку с её щёки. — Ну хочешь я тебя каждую секунду буду называть по прозвищу? Хочешь? Цунаде, все ещё лёжа, посмотрела в его черные глаза, своими медовыми, едва заметно кивнула, стыдясь своих слёз, и ответа на его вопрос. Джирайя, увидев её слабый но кивок, начал перечислять все прозвища и обращения, которыми он называл её на протяжении их жизни: — Принцесса, красавица, Цуна, императрица, маленькая моя, любимая, медовая, сладкая, неповторимая, единственная, самая, самая... — и всё это сопровождалось поцелуями в каждый пальчик на её руках. Он заметил как на любимом лице, начинает расползаться счастливая улыбка, а слезы перестают течь. Обрадовавшись он накинулся на неё с новой порцией поцелуев куда только придётся: щёки, нос, лоб, глаза. Сенджу же, с радостным смехом, начала отбиваться от лёгкой щекотки на лице от сумбурных поцелуев. — Джи, ну прекрати... — он сделал вид что не услышал, и добавил к поцелуям, лёгкую щекотку в зоне рёбер. Тут же послышался её визг, и его смех. — А! Ну что ты де... ла... ешь, — она пыталась произнести слово сквозь смех. Слез уже не было видно, если только от смеха. — Не поверишь... — он отстранился. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, очень, очень сильно. Они смотрели друг другу в глаза, и чувствовали себя самыми счастливыми. Но поняв что ходить голышом не самый лучший вариант, Намикадзе, поднялся и на слегка дрожащих ногах натянул боксеры и штаны, направился на кухню, под непонимающим взглядом возлюбленной. Вернулся буквально через пару секунд, держа в руках свою футболку. Протягивая ей. — Держи. — Зачем? — она явно не понимала его намерений — У меня есть одежда... — Мг... Да-да, я знаю, вон весь шкаф забит, — он указал на мебель. — Но я хочу... Нет я прошу тебя: надень мою футболку, пожалуйста, — он посмотрел на женщину умоляющим взглядом. А она лиш приподняла бровь, но все же протянула руку, делая вид что ей не нравится его прозьба. — Ладно... Давай. А он с победной улыбкой, отдал ей свою вещь, наслаждаясь видом любимой женщины, в его футболке. — Доволен? — Ага. Она покачала головой, увидев его дурацкую улыбку, но в душе была рада, что он отдал ей свою футболку, а сам стоял перед ней в одних штанах. Она неожиданно зевнула, прикрывая рот. — Извини, просто устала немного за день, — она объяснила ему причину. — Ну значит идём баиньки, да? Маленькая моя... — Да... Отличная идея. Цунаде встала с кровати, и откинув край одеяла, нырнула под него, отодвигаясь на другую сторону, для Джирайи. Он лег рядом тоже укрывшись, и сразу почувствовал как к нему прильнуло женское тело, в его футболке. Он позволил ей расположиться на своей груди, а сам начал водить кругами по её спине. Было хорошо. Уютно. Тепло. Они сами не заметили как начали проваливаться в такой долгожданный сон, после насыщенного дня. Тем временем на столе в кухне дисплей обоих телефонов, светился показывая 20:02, и кучу сообщений он контакта "Сынок"...