Брекеты, очки и всякая дребедень

      — Прыг-скок, — произнёс кто-то сбоку, и Юнхо от неожиданности вздрогнул и выронил одну палочку, неустойчиво вложенную в руку.       — Мудак, — рыкнул Чон, оборачиваясь и сталкиваясь взглядом с наклонившимся к нему парнем. Между ними была всего пара сантиметров, и юноша отстранился, недовольно скривив улыбку.       — Какой есть, — Хонджун бесцеремонно пожал плечами, сел на противоположный стул, хотя его никто не приглашал, и стащил с подноса друга дольку яблока. Предварительно он еë обнюхал, только после этого откусил. — Н-да, не густо. Чë скажешь по сегодняшней игре?       Юнхо промолчал, снова перехватывая палочки, и запустил в рот побольше риса, чтобы подольше молчать. Болтать ему не хотелось. Особенно с Кимом. Особенно сейчас.       — Ты зануда, Чон Юнхо. Иди в задницу, — обиделся Хонджун. К сожалению, только на пару секунд. — Возьми себя в руки. Ну продул и продул. Какого хера раскисаешь? Мне не нравится твоя кислая мина. И меня вовсе не устраивает то, что ты меня игноришь и обзываешь мудаком!       «Какие мы нежные», — хотелось ответить Чону, однако юноша только опустил взгляд, гоняя по подносу кусочек перца. — «Кто добавляет перец в мясо? что за садизм?»       Хонджун вздохнул. Этот вздох в гомоне столовой прозвучал как раскат грома, и всего на секунду — может, Юнхо лишь показалось! — все вокруг замолкли. Но шум поднялся опять, ворвался в больную голову, разрывая нейронные сети, и добрался до мыслей, вороша их, подобно капризному ребенку. Не справляясь с «управлением», Чон откинул палочки, зачесал назад чëлку и гневно воззрился на друга, который с большим интересом рассматривал свои короткие ногти. Фингал под глазом Хона уже начинал распухать, а это означало, что лëд всë-таки не помог. Жалко. Очень жалко. Ну, или не очень.       — Не глазей на меня, как на тварь. Я тебе ничего не сделал, — не отрывая глаз, бросил Ким, откинулся на спинку стула и соизволил себе обратить внимание на Юнхо. — Да чего тебе? Сначала игноришь, потом рассматриваешь, как последнего дурака, а дальше что? Ну? Что дальше?       — Это ты с Чаном договорился, да? — брякнул Чон и уже через миг пожалел об этом.       — Да пошëл ты! — обозлился Хонджун, резко встал, не заботясь об опрокинутом стуле, и бросился прочь, толкнув каких-то мужиков по дороге.       Ничего страшного.       Юнхо выдохнул через нос, потëр гудящие виски. Ему стоило бы обдумать всё, что за первую половину дня произошло, но голова продолжала раскалываться.       «Бесит!» — разнеслось грохотом в ушах, достигло мозга. Кто-то сзади хлопнул по лопатке, и Чон снова вздрогнул. — «Достали! Хватит!»       Юноша резко обернулся, собираясь высказать всё, что он в себе держал, однако вовремя прикусил язык. Пристальный взгляд изучал его лицо, губы человека плотно сжимались в подобии ухмылки. Если бы Чон мог, он бы давно уже плюнул прямо в Сынмина, да только тело не подчинялось этому. Сынмин разбил бы ему нос в два счета. Или бы раскроил череп. Извечно спокойный Сынмин, да.       — Хорошо играл, — скучающе произнес Ким и пожал плечами, пряча руки в карманы своей толстовки. — Когда у вас следующий матч?       — Эм... Ты был на игре что ли? — Юнхо сжал голову руками, не давая ей развалиться на части, и приподнял одну бровь, несколько издевательски и несколько удивлённо одновременно. — Боже, реально решился прийти?       — Гм... Ну да. Это запрещено? — Сынмин отвёл взгляд на парочку человек, следящих за ними. Его глаза не выражали ничего. Да парень вообще походил на пустышку! — Ты, Юнхо, какой-то агрессивный последнее время. Будь внимательнее со словами, пожалуйста.       Молчание. Чон знал, что на них смотрят. Все смотрят. В этой столовой, каждый, кто опускал взгляд, все равно следил за ними. И от этого голова просто гудела. Ужасно... Ужасно-ужасно-ужасно!       — Тебе дать таблетку? — спросил более участливо Ким, получил в ответ гневное шипение, почти доходящее до ультразвука, и примирительно поднял руки. — Да ладно тебе! Посмотри на свое бледное лицо. Выглядишь хуже смерти. Во всяком случае, не лучше, чем Хванун, хотя у того столько швов наложили, что шрам ему обеспечен. Так что, таблетку дать?       Сынмин постоял несколько минут на месте, понял, что его проигнорировали в очередной раз, и поднял глаза на окно, за которым бушевала природа. Дождь хлестал по стеклу своими прутьями, клонил к земле деревья, обрывал листья. Интересно, сколько продлится эта непогода? Отключаясь от окружения, Ким разглядывал соседние строения из красного кирпича, которые от воды казались более яркими и вызывающими. Непорядок. Плохой цвет. Проследив за его взглядом, Юнхо тоже уставился на постройки.       Столовая вокруг гудела. Воздух рвался от голосов, трещал, как поленья в костре, и звенел, как колокол на высокой башне. Никто не покидал помещение, однако люди всё прибавлялись и прибавлялись. Это напоминало автобус в час-пик, и Чон был готов поклясться, что скоро все будут просто стоять, плотно прижавшись друг к другу, поскольку сесть уже станет невозможно в этой толкотне.       — Как думаешь, что-нибудь изменится? — спросил для чего-то Сынмин, всё ещё рассматривая кирпич и недовольно морща нос.       — Не волнуйся, ради тебя здания перекрасят, — фыркнул беззлобно Юнхо и отодвинул от себя поднос.       — Ты понял, о чëм я.       — А ты понял, к чему я.

***

      В процедурной — или как там она по-правильному? — как всегда воняло медикаментами и разлитым спиртом, будто ординатор, сменяющий медсестру на короткий срок, баловался различными антисептиками. Юнхо поморщился, отворяя дверь, и на несколько томительных секунд задержал дыхание. Вонь осела в носу, вскружила голову. Отвратительно. Передернув плечами, Чон без приглашений сел на ближнюю кушетку и подтянул к себе натруженные ноги, наблюдая за тем, как врач делает последний стежок Хвануну.       — Ай! Да чёрта с два! Не дергайся так! — Минхо хлопнул Ё по плечу, чтобы тот перестал неугомонно ёрзать и пригрозил пальцем: — Ещё немного и я проколю тебе глаз. Станешь инвалидом.       — Тебя засудят наконец-то! — торжественно изрёк Хванун, однако всё равно повременил с активностями. Лишь только его отпустили из жадных тисков, он подскочил с места и то ли обвиняюще, то ли повелительно указал на Юнхо. — Мы бы не продули! Мы бы не продули, если бы нас не подвели! Надо было выпускать Гонхака, он бы точно всех разнёс!       Тихо ругающийся Ли в этот момент пытался хоть как-то обработать наложенный шов и стереть кровь, стекающую с рассечённой брови буйного пациента. Его попытки казались слишком комичными, и в любой другой раз Юнхо бы точно посмеялся, но сейчас ему было не до шуток. Очень хотелось обмотать голову верёвкой и затянуть потуже, чтобы череп не развалился на отдельные кости. Боль уже распространилась даже на нижнюю челюсть.       — Вколи ему успокоительное, так проще будет, — выдохнул Чон, бесстрастно разглядывая товарища по команде, и стойко выдержал взгляд Ё, полный негодования и невысказанных обзывательств. Адреналин Хвануна действовал слишком губительно на окружение. От адреналина Хвануна все остальные теряли способность мыслить.       Кое-как мелкого засранца удалось вернуть на кушетку. Минхо по завершении обработки сказал всем проваливать и чуть ли не пинками выгнал всех из процедурной, громко дополнив всё привычной фразой: «Глаза бы мои вас не видели, олухи».       «И правда олухи», — подумал Юнхо, даже не пытаясь вслушиваться в поток слов, которые изрекал всё ещё возмущённый Ё. — «Надо же было так накосячить в последний момент».       — Что там с Хонджуном? Я видел, как ему врезали просто за то, что он не влез в эту грёбанную драку, — Хванун дёрнул Чона за рукав и еле успел спасти свои руки от сильного хлопка по пальцам. — Да блин! Я тебе ничего не сделал!       — У меня голова раскалывается, а ты меня тут дёргаешь, бездарь, — дышать глубже уже не получалось, да Юнхо и не хотел. Он уже ничего не хотел. Даже лежать. Даже спать.       — Надо было у Минхо таблетку выклянчить.       — Да конечно! У него? Таблетку? Мне Сынмин предлагал, я отказался.       Разведя руками, Ё покачал головой и остановился у окна в коридоре, прилип к стеклу. За десять минут, что прошли с тех пор, как Чон покинул столовую, дождь усилился, перерос в настоящий ливень, больше похожий на шторм. Природа бушевала так, словно была готова снести все строения захудалого больничного городка, а вместе с тем утащить и всех людишек. Юнхо представил, как вместе со своей комнатой взмывает в воздух, подобно Элли из «Волшебника Изумрудного города», и как летит в ураганном ветре прочь. Интересно, найдётся ли для него волшебная страна?       В переходе не было никого. Холод, проникающий через оконную раму, распространялся по стенам, полз по полу и, встретив по пути человека, взбирался по ногам вверх, заставляя неустанно ёжиться. Этот холод походил на разряды тока, пытающиеся реанимировать остановившееся сердце. Пульсирующие виски реагировали на него как на своё последнее спасение.       — Нам надо было украсть у Бан Чана вратаря, — неожиданно развернулся Хванун, сдвинул брови к переносице и ткнул пальцем в стекло, указывая в направлении крытого спортивного комплекса, построенного ради тех, кто из больницы выбраться больше не мог.       — Ты сейчас серьёзно? Того, который на гипс натягивает щитки и всех бьёт клюшкой по заднице, если ему мешают? — Юнхо закрыл глаза ладонью, разочарованно вздыхая, и хотел уже добавить, что это слишком глупо, однако произнёс лишь: — Не преувеличивай его возможности.       — Так блин, он со своей сломанной ногой сумел отстоять в сухую все периоды, Юнхо! Ты не слышал, как он послал всех врачей? Это игрок! Это, а не наше нечто, которое еле-еле сетку поднимало! — Ё топнул ногой, но без злобы или раздражения. Просто нервное, не более. А раз он так нервничал, то скоро это могло перерасти в привычный тремор и заикания.       Юнхо пожал плечами, чуть-чуть их приподняв и сразу опустив, и ухватил друга за ворот футболки, оттаскивая того от стекла и уводя прочь. Нисколько не сопротивляясь, Хванун ускорился и вскоре сумел выровнять шаг рядом с длинноногим Чоном. Он всё думал и думал о сегодняшней игре, рассчитывал все варианты и давно уже наплевал на своё рассечение — кто-то из противников зарядил ему клюшкой по брови, не заботясь о том, что у Ё и так была плохая свёртываемость крови.       — Ладно, это будет нашим уроком, — подытожил юноша уже у комнаты и чуть ли не с ноги открыл дверь. Две пары глаз поднялись на него, однако, узнав соседа, оба парня достали карты обратно. Хванун глянул на Хёнджина и Гонхи с некоторым недовольством, но так ничего и не сказал, прошествовав к своей кровати и плюхнувшись на неё. — Эй, Юнхо, ты сегодня уже никуда не собираешься?       — А куда могу? — нехотя поинтересовался Чон в ответ, снова сжал голову. На миг ему показалось, что она всё же развалилась… — Спи, сколько душе угодно. Сегодня нам бесполезно уже куда-то отправляться, — юноша пристроился к Хёнджину на пол и растолкал Гонхи, чтобы тот подвинулся, а сам проследил за Ё. — Так, ну что, на что играем?       Поиграть им всë же не дали: дверь распахнулась столь внезапно, что Гонхи не успел спрятать свои карты. Правила «больничного городка» состояли из трëх пунктов: никаких спиртных напитков, никаких азартных игр и никаких пропусков процедур. И так как второе было нарушено, в Ли прилетел тапок. Причём прилетел ровно в лоб. Юнхо хохотнул и сразу же схватился за голову, сморщившись, Хëнджин от смеха рухнул на пол, и только Гонхи недовольно потëр больное место.       — Реакции у тебя всё ещё дерьмовые, — оправил халат Сион и пригрозил пальцем: — Замечу хоть раз, тапок прилетит по заднице! У вас обед через тридцать минут, разгильдяи. Не проспите.       И он гордо удалился, успев прихватить тапок с собой. Юнхо выдохнул, сжал пальцами переносицу и кое-как поднялся. Обед так обед. Поковыряться в супе ложкой и снова ничего не съесть, чтобы потом Чона вызвали на разговор с главврачом. «А чего не сказал, что аппетита нет? Почему не выпил таблетку? Что ещё беспокоит?» Ничего не беспокоит. Еда разве что мерзкая.       — Н-да, когда-нибудь нас перестанут воспринимать как малолеток, — заметил Хëнджин, складывая колоду в потрëпанную коробочку.       Никогда. Чон за три года жизни в больничных корпусах это уже уяснил. Сам по себе «больничный городок» больше походил на санаторий, где люди оставались не на сезон, а чуть ли не до конца жизни. Так уж случалось, что не всем удавалось найти себе место в бойком и ярком мире из-за тех или иных проблем. Здесь, конечно, и лечили, и следили за здоровьем, и помогали во всем, но даже так все дни начинали смешиваться в гомогенную массу. Шесть блоков, по три здания связанных между собой переходами, стояли в отдалении от города и ничем, в общем-то, не ограждались: хоть беги до дороги и лови попутку. Однако никто и не бежал. Незачем было. Людям в «больничном городке» давалась работа, питание, тепло, крыша, а такое в обычном городе чаще всего не предоставлялось. Конечно, кто захочет брать к себе дëрганного парнишку с приступами агрессии?       — Ты в какие там мысли улетел? — Гонхи щëлкнул пальцами перед лицом, и Юнхо вздрогнул, подняв глаза на соседа. — Ты же идëшь в столовку, верно?       — К сожалению, — Чон кивнул на спящего Хвануна: — Этого растолкайте.       Есть не хотелось совсем. Тошнота смешивалась с пульсирующей болью, и Юнхо мечтал просто лечь и удушить себя подушкой. Последнее время приступы мигрени стали совсем нестерпимыми, а сегодняшний матч выбил из-под ног любую опору.       — Надень чёрные очки. Может, свет меньше раздражать будет, — посоветовал участливо Хëнджин. В чём-то он был прав. Да и большинство пациентов привыкли к тому, что Чон нередко цеплял на себя что-то подобное.       В комнате прибрали до выхода, Хвануна разбудили. Юнхо отыскал солнцезащитные очки и напялил их на себя. Подумав, смочил полотенце холодной водой и приложил к пульсирующему виску. Таблетку пить не хотелось — лекарствами и так пропиталось всё тело, — но с каждой новой секундой юноша думал, что больше не откажется, если ему предложат. Он так и плелся позади, чуть спотыкаясь и чувствуя слабость во всех мышцах, и для чего-то считал в голове каждый свой шаг.       От шума в столовой стало только хуже. Буквально час назад всё было точно так же. Ничего не изменилось. Юнхо плюхнулся за столик и прислонился головой к стенке, прикрывая глаза. Он прекрасно знал, что его порцию тоже принесут, и потому решил не дёргаться лишний раз. Напротив кто-то устроился, аккуратно, почти бесшумно. В попытке быть незамеченным Чон узнал Уëна — тот всегда старался быть внимательным к мигреням старшего брата и легко улавливал чужое состояние.       — У вас там все также затоплена столовка? — поинтересовался Юнхо, отрываясь от стены.       — Ага, — коротко произнес Уëн, качнул ногами и бесцельно осмотрел помещение. Его глаза были всё ещё безнадежно пусты. Вся пестрота жизни пропала из них тогда, когда братьев Чон вдвоём запихнули в «больничный городок». В разные корпуса.       — Как самочувствие? — Юнхо сложил нагретое полотенце и убрал его в сторону, чуть щурясь. Солнечные очки не спасали его от яркого света. Немного притупляли всего лишь.       Уëн только пожал плечами и снова качнул ногами, повозив палочками кусочек капусты.       «Неразговорчивый сегодня», — отметил для себя старший Чон и уставился в окно поверх чужих голов. Дождь не утих. Даже не попытался. Наверное, все сегодня так остро реагировали на погоду.       Перед Юнхо оказался поднос. Хванун сел рядом и долго тëр глаза, жалуясь на то, что его зря разбудили: еда не превзошла его ожиданий, и можно было вообще от неё отказаться. Стараясь слушать Ë, чтобы отвлечься от головной боли, Юнхо украдкой следил за своим младшим братом, который при появлении остальных стал тише воды, ниже травы. Что-то в его поведении ему не нравилось, а что именно, старший понять никак не мог. То ли мигрень мешала сосредоточиться на деталях, то ли что-то иное не позволяло выцепить мелочи. Факт оставался фактом: Уëн вëл себя крайне странно. Даже для самого себя.       — Уëн-а, у тебя там что как? — Хëнджин слегка толкнул юношу локтëм, но ответа на его вопрос не последовало. — Всë хорошо? Какой-то ты загнанный.       — Ага, — подтвердил непонятно что младший Чон и как-то нервно завозил палочками по тарелке.       Ненадолго повисло молчание. Разглядывая Уëна, Юнхо изо всех сил напрягал свой больной мозг, чтобы выцарапать хоть кусочек чужой тревожности, но никак не мог зацепиться. Попытки были тщетными. Мигрень перекрывала все мысли, все чувства, все человеческие навыки. Палочки выпали из рук, и Чон только оттолкнул их от себя, после чего сразу же поднялся. Стороживший у входа в столовую Сион выпрямился, заподозрив неладное, однако с места своего не сдвинулся, лишь наблюдая за тем, как юноша чуть ли не выскакивает в коридор, прикрывая рот ладонью.       Пара шагов. Юнхо повалился на колени перед унитазом, и его вырвало подобием завтрака. Стоило выпить таблетку. Нет, правда стоило. Головная боль взорвалась яростными искрами на подкорке, отдалась по всем мышцам ужасной слабостью, и не сдержавшись, Чон издал болезненный стон, вцепился пальцами в свои штаны и постарался унять дрожь. Не помогло. Теперь уже пустой желудок скрутило во второй раз. Перед глазами всë стало стремительно чернеть, и юноша чудом не рухнул на пол, а всего лишь съехал по стенке.       Он не знал, сколько прошло времени, и не понимал, почему никто не заходит. В какой-то момент постарался подняться и на ватных ногах выбрался за пределы уборной. Со скамейки неподалëку мгновенно соскочил Уëн, встревоженный, бледный, напуганный. Он так заламывал свои пальцы, что казалось, будто со следующим нервным заломом и вовсе их оторвëт.       — А мы думали, что ты помер, малой, — раздалось откуда-то сбоку, и Юнхо подхватили под руку. Минхо довëл его до скамейки, аккуратно усадил и вытащил из своего кармана блистер с таблетками. — Только попробуй отказаться. Это уже не шутка, Юнхо.       Ха, откажется он... Юнхо проглотил лекарство быстрее, чем делал это раньше, и упëрся головой в стенку, сжав виски в ладонях. Юноша только молился, чтоб это помогло поскорее, а на всë остальное было глубоко плевать.       — Тебя довести до комнаты? Уложить на кровать? С чем-нибудь помочь? — Минхо присел на корточки, положил горячие кисти на бëдра Чона, и Юнхо сразу же их скинул с себя. Обжигающие... Ужасно обжигающие! Подняв руки, Ли склонил голову вбок и продолжил вглядываться в побелевшее лицо юноши. — Юнхо..?       — Всë нормально, я доведу если что, — тихо, чтобы не доставить дискомфорта, проговорил Уëн и подсел чуть ближе к брату, уложив свои холоднющие пальцы на больную голову. — Всë нормально, Минхо, — повторил он ещё тише.       Ординатор кивнул и поднялся, отряхнув свои штаны, будто бы успел их запачкать. Он попросил его позвать, если понадобится помощь, и только после этого удалился в сторону столовой, чтобы доложить о произошедшем Сиону. В коридоре остались только два человека. Прижимаясь раскалëнным виском к спасительной ладони брата, Юнхо закрыл глаза и долго восстанавливал дыхание. Время неумолимо текло сквозь пальцы, многие начали покидать столовую, а дождь за окном всë также бушевал.       — Можешь лечь мне на колени, — мягко предложил Уëн, хотя прекрасно знал, что старший обязательно согласиться. Немного подвинулся и, не отрывая рук, помог устроиться удобно на скамейке. — Надеюсь, скоро станет получше.       Молчание окутало их защитной плëнкой, словно вместе они сумели создать особый барьер, не пропускающий звуки. И этот барьер никуда не пропадал до тех пор, пока Юнхо не вынырнул из накрывшей его дрëмы. Боль немного отступила. Не сразу, с определëнными муками, однако она сдалась.       — Уëн-а... — позвал старший Чон, на секунду подумав, что того нет под боком.       — М?       — Уëн-а, ты как сегодня? — Юнхо приподнял с переносицы чëрные очки, чтобы лучше видеть лицо младшего. Слабость мешала нормально двигаться.       — Это не столь важно, — отвёл взгляд Уëн, пригладил встопорщенные волосы брата и отвернулся, глядя на маячащего Сиона. Кажется, он не говорил лишнего только из-за медбрата. — Я потом тебе объясню, ладно?       — Ладно, — Юнхо снова прикрыл глаза. Мысленно он пытался восстановить связь с каждой клеткой своего организма, подчинить мышцы своей воле, да только это казалось чем-то волшебным. Тело отказывалось синхронизоваться с разумом. — Сколько... Сколько времени прошло?       — Два часа, — голос младшего прозвучал как-то тоскливо. Уëн продолжал глазеть на Дончжу, словно не мог оторваться от него. В таком поведении было нечто неправильное. Точнее, непривычное. Странное. Необъяснимое. Миллион синонимов, а правильного ответа нет. — Я думаю, тебе надо поспать. Хорошо поспать. До самого вечера.       Два часа и так канули в пропасть, куда ж дополнительно время тратить?       — Уже вечер.       — Не смешно, Юю.       Подняться на ноги оказалось непростой задачей. Юнхо пришлось несколько раз замирать, чтобы пульсирующая боль не вернулась в виски, и идти осторожно, почти как коту. Сбоку всë время страховал Уëн, не особо держа, так как старший этого не любил, но внимательно наблюдая. И лишь Сион пропал из виду, младший опасливо проговорил:       — Ты помнишь Сонхва, хëн? — он обернулся настороженно, как это делают мыши в поисках хищника, и добавил: — У нас в корпусе начались внеплановые проверки комнат. Я не понимаю, что именно меня беспокоит. Наверное... Наверное, Сонхва. Он ведëт себя странно.       — В каком плане «странно»? — в черепушку продолжало долбить. Уже не так настойчиво и сильно, к счастью.       — Я не могу объяснить, — честно признался Уëн, виновато почесал затылок. — Сонхва ужасно переживает из-за этих проверок, будто у него есть что-то такое, чего нам нельзя иметь. По его глазам видно. Он стал слишком нервным.       — Может, ему просто не нравится, что проверка «внеплановая»? — Юнхо остановился и прижался к стенке, глянув косо на брата. Тот помотал головой на вопрос.       — Это так не работает. У меня, понимаешь, чуйка. Беда неизбежна, Юю.