К Огигии (заморожено)

      У мужчины был очень красивый голос. Глубокий, с лёгкой хрипотцой. Не находись они в подобной ситуации, Хэй Чжу, вероятно, позволил бы себе послушать его подольше.       Но обстоятельства связывали по рукам и ногам.       Он перестал копать и переспросил у человека, не ослышался ли.       Мужчина засмеялся: — Молодой человек, я всего лишь спросил, не нужна ли вам помощь, не за чем так волноваться… Я более чем уверен, что в данном ремесле у меня за плечами больше практики, чем у вас. — Практики… В закапывании трупов? — на всякий случай уточнил Хэй Чжу. — Конечно, — ответил мужчина, ничуть не растерявшись. — Могу ли я обращаться к вам по имени?       У Хэй Чжу сердце в пятки ушло от этой реплики: — А вам оно известно? — Я был заинтересован в вашей персоне и попросил одну мою знакомую понаблюдать за вами.       Хэй Чжу выдохнул. Взялся за лопату и стал копать снова.       Мужчина пристроился сбоку. — Ну, помогайте, — он развел руками, показывая масштаб предстоящих работ. — Ну, для начала, зачем ты так глубоко копаешь? — Что? — Ну, зачем? — А два метра под землёй? — Э нет, если хочешь, чтобы труп быстрее разложился, его не нужно так глубоко закапывать, нужно поместить его в самый питательный слой земли, туда, где в больших количествах обитают всякие ползучие гады, понимаешь? — А… Да, понял, что-то ещё? — Мне нравится твоё спокойствие… Ну, будь у нас щёлочь, было бы вообще прекрасно, но, так как почва в Ли Юэ и так достаточно щелочная, не думаю, что с этим будут какие-то большие проблемы, — пожал он плечами.       Они помолчали с полминуты. Тишину прерывал лишь равномерный шум перекладываемой с места на место земли. Мужчина прокашлялся: — Так всё же, могу ли я называть тебя по имени?       Хэй Чжу задумался. — Нет. Мне оно не нравится…у вас нет идей для нового? — Я не очень хорошо знаком с культурой Ли Юэ, так что не думаю, что смогу тебе чем-нибудь помочь… — Откуда вы? — Из места, которого давно нет, но сейчас живу в Снежной. — Фатуи? — Да… Как тебе идея сбежать отсюда? — Из Ли Юэ? — сбоку послышался шорох лёгкого кивка. — Было бы неплохо, но сначала нужно всё же закопать труп, поможете мне перетащить тело?       Вместо ответа человек подхватил труп на руки и спихнул в яму. Хэй Чжу начал его закапывать. — Как ты смотришь на имя Сяо Лун?       Хэй Чжу звонко рассмеялся.

***

      Хэй Чжу подался вперёд и от неожиданности распахнул глаза, желая запомнить всё это великолепие как можно лучше.       Причал, как всегда, был забит людьми: они гоготали, переругивались, делились улыбками. Весь рынок пестрел фонариками сильнее обычного, они били в глаза своим разноцветным свечением и, спохватившись, Хэй Чжу зажмурился посильнее. Мир не потерял красок, наоборот, он как будто стал ярче и значимей.       Спереди из толпы матросов доносились свист и топот каблуков по дереву пристани. Оттуда же доносилось громогласное пение. Пели что-то вроде: «Рано с утра, пока темно, пока темно, и мир ещё в постели…» Голоса сливались, двоились, троились, разделялись на мужские и женские. Одна девушка выводила вокализы где-то в третьей октаве, и весь этот визг, гром и треск создавали какое-то невероятное ощущение единения между ними и абсолютного одиночества среди сторонних наблюдателей.       Это была команда его фрегата. Всё такого же белого-белого, тонущего в блеске волн, такого же одиноко возвышенного, как этот белый цвет парусов на мачтах. — Её зовут Паллада, красавица, не так ли? — Как часто она здесь оказывается? — Паллада курсирует между Снежной, Ли Юэ и Мондштадтом, каждый рейс длится около месяца, но сейчас команда собирается обратно на Родину. По пути завезём местные товары в Терновый порт… Это займёт около пятнадцати дней. А там и Снежная. — А там?.. — А там ты принесешь присягу и будешь распределён в один из отделов. — Я бы не хотел убивать…       Господин Пьеро рядом тяжело вздохнул: — Я понимаю, ребёнок, но это не значит, что для того, чтобы получить другую специализацию, тебе будет достаточно просто сказать об этом. Для людей, от которых отвернулись боги, не существует понятия удачи, только бесконечный труд, — мужчина поправил манжет рубашки и перевернул запавшую запонку. — После присяги рекрутированная молодежь получает возможность сдать экзаминационную допускную работу. Вопрос лишь в том, чем конкретно ты хотел бы заниматься… — Экономика, — выпалил Хэй Чжу. Это единственное, в чём он был хорош, помимо убийств. — Ясно.       Пьеро замолчал и направился к самой гуще событий.       Ближе к воде, на покрытых брезентом коробках из какого-то тёмного дерева, сидела группа зачинщиков происходящего безобразия: трое мальчишек от семнадцати до двадцати годов, вероятно юнг, вольготно расположилась здесь, в окружении остальной команды и местных девиц. — Лука! — перекрикивая хор голосов и трели дудочки в руках у одного из молодых людей, воскликнул Предвестник.       Мальчишка, сидевший на самой вершине импровизированного трона, спрыгнул с него, тряхнув забавно топорщившимся чубчиком смоляных прядей. Он подбежал к ним и уставился на Пьеро с детской наглостью и непосредственностью, присущей только тем, кто способен воспринимать жизнь играючи и без обид. — Сестра где? — спросил мужчина. — Ладка-то? С корабля точно не сходила, а что? — он ещё шире распахнул колдовские зелёные глаза и стал походить на куклу. — Новенький, осмотреть нужно. — А-а-а… Ну, вам к Константину заглянуть нужно, она у него в последнее время часто ошивается. Они всё надеются рацион нам подправить… — Спасибо, Лука, — Пьеро развернулся и зашагал в сторону трапа.       Хэй Чжу побрёл за ним. — Эй, новенький, а тебя как звать-то?       Мальчик развернулся и сквозь полуприкрытые веки осмотрел Пристань: — Сяо Лун, меня зовут Сяо Лун.

***

      Константин был высоким мужчиной с забавной стрижкой лесенкой и очень пухлыми щеками. Щёки действительно очень выделялись, ведь сам мужчина был очень худ. Лада, девушка, очень похожая на своего младшего брата, стояла рядом с мужчиной и что-то увлечённо ему втолковывала.       Константин закатывал глаза, но внимательно слушал, периодически даже что-то записывая в книжечку. — Лася, ты уходишь, Слава Царице, или, не дай Царица, собираешься мне дальше нервы расчёсывать? — Константин, мы с тобой не первый год знаемся, дай мне наконец закончить с этой тягомотиной! — Не морочь мне то место, где спина теряет своё благородное название! И хватит выставлять своё мнение себе на лицо, я и так чую твоё недовольство.       Господин Пьеро встал в дверях, и, казалось, боялся прервать этот экспрессивный диалог.       Сяо Лун честно признавался самому себе, что, кажется, очень плохо учил общетейватский… — Константин, мне кристально ясно видно, что вы не хотите этим заниматься, но чёртово питание должно быть оговорено с главным коком. Уничтожьте наконец своего внутреннего лентяя! Будьте человеком! — Во бандерша! Тебя таки послушать, так я и вовсе не человек получаюсь, а пень з гаком. — Константин… — Господа, — наконец решил вмешаться Предвестник. Две пары глаз сразу устремились на него. Он прокашлялся. — Лад, новенький, осмотреть надо.       Лада пробежала глазами по мальчишке, спрятавшемся за Пьеро, и тяжело вздохнула: — Константин, я это так не оставлю, — сказала она, глядя мужчине прямо в глаза. — А ты, горе луковое, за мной.       Сяо Лун постоял в оцепенении ещё секунд пятнадцать, пока его не подтолкнул Пьеро. Он засеменил за женщиной, вслед доносилось лишь что-то вроде: «Она таки совсем заела мою жизнь. Н-е-е-е… Никогда не женюсь…» — и что-то подбадривающе-согласное со стороны Господина Пьеро.

***

      Медицинский отсек был заставлен ширмочками и жёсткими койками. Запах стоял жуткий: приторно-сладкий и очень резкий, наполненный каким-то синтетическим освежителем. Лада уже сидела за откидным столом, рассматривая бумажки, в странном порядке расставленные стопками по столешнице. Она перекладывала стопки с места на место, что-то дописывала, где-то меняла листы местами.       Сяо Лун приоткрыл дверь шире и шмыгнул в помещение, застыв под испытующим взглядом колдовских зелёных глаз. — Выкладывай, — проворчала женщина. — Что? — переспросил Сяо Лун. — Имя, фамилия, возраст, жалобы… — Сяо Лун, семнадцать лет, вроде никаких.       Женщина посмотрела на него, потом перевела взгляд на тетрадочку у себя под рукой, снова посмотрела на мальчишку: — И что здесь имя? — Лун? Вроде бы… Ну, Сяо — родовое имя, значит, да, Лун — моё личное имя. — Ты не знаешь, как тебя зовут? Ребёнок, это сильно, — усмехнулась Лада.       Сяо Лун подумал о том, что имя это принадлежит ему всего несколько часов и было бы странно, если бы он уже успел подумать о таких мелочах, как порядок личного и родового иероглифов… — Конкретных жалоб никаких? Горло болит, хвост отваливается, лапы не держат… — она оглядела Сяо Луна с ног до головы. — Ладно, иди ближе.       Женщина проделывала какие-то странные махинации: ощупывала лимфатические узлы, осматривала горло, попросила взвесится, мерила рост, потом зачем-то взяла кровь и ушла в соседнее помещение.       Сяо Лун, в прострации от количества тактильного контакта, остался один. Расслабившись, он наконец открыл глаза и сразу же отшатнулся: прямо перед его носом, на противоположной стене, висело зеркало, небольшое, размером всего в две-три его ладони.       Он подошел ближе, желая рассмотреть себя получше и оторопел. Сяо Лун не видел своего отражения в хорошем, настоящем зеркале ещё с тех пор, когда они с отцом и матерью жили в Порт-Ормосе. Тогда у них был очень уютный, богато убранный домик на краю города, недалеко от рынка. Отцу было удобно возвращаться от лавки сразу домой, но этот район был не самой безопасной частью города и… Об «И» думать не хотелось.       Суть оставалась прежней: он не видел своего отражения уже почти семь лет. От того мальчишки, круглощекого, румяного и очаровательно-красивого, казалось, не осталось почти ничего: он весь был нескладным и безумно худым. На осунувшемся скуластом лице слишком ярко выделялись глаза. Неестественно-жёлтые, с оранжевым ободком радужки.       Нечеловеческие.       Жуткие.       Отвратительные.       Но самым страшным было даже не это, а седая прядь в спадающей на лицо чёлке.       Сяо Лун мог поклясться, что раньше её не было.

***

      Лада вернулась достаточно быстро. Отдала ему записку с наказом отнести её Константину и всучила коробку витаминов и какие-то таблетки. Сказала, что железа в его крови жуть как мало, и отправила к своему брату: развеяться перед отплытием.       Первой проблемой, вставшей перед Сяо Луном, оказалась навигация: сначала он забрёл на кубрик, дальше поднялся не по той лестнице и оказался у капитанского мостика, после вовсе вернулся к медицинскому кабинету, затем добрёл до третьей палубы, где размещались гамаки матросов. Там его заметил местный старпом, восьмидесятилетний старик, назвавшийся Тихоном. Старый и скрюченный, он держал его настолько крепко, что отнималась рука, за которую старик тащил его наверх. Тихон бубнил себе под нос что-то на снежинском, и Сяо Лун был готов дать руку на отсечение, слово за слово его покрывали грязью. — И что ты здесь делаешь, змеёныш?       Сяо Лун едва подавил желание злобно зыркнуть на старика: — Плыву в Снежную.       Старик тяжело вздохнул: — Андвар снова тащит бесхозных детей домой… — Андвар? — Пьеро. Я знаю этого балбеса уже почти пятьдесят лет, думаю не удивительно, что я просвещён о его имени. — А вам можно разглашать такую информацию? — Нет, но мне всё равно, скоро помирать.       Сяо Лун внимательнее прислушался к человеку рядом с ним: старик не был похож на столь значимую фигуру. — Куда шёл-то? — Госпожа Лада сказала отдохнуть и отправила к своему брату. — А-а-а-а… Так тебе обратно на пристань! Ты, это, сильно мальчишек не пугайся. Они у нас совсем заласканные, без Царицы в голове.       Сверху уже доносились звуки пения и смех. Сяо Лун вышел на первую палубу и обернулся на старика. Тот выгнул седую бровь: — И что ты замер? Давай, топай, ещё не скоро окажешься на этой земле.       Сяо Лун кивнул и быстро потопал к трапу. Старик был странным и совершенно непонятным.       Мальчишки всё ещё сидели на том же месте, только по центру круга, образованного толпой, происходило какое-то мракобесие. Кто-то отстукивал каблуками чечётку по деревянному настилу пристани. В руках у светловолосого парнишки, сидевшего в самом низу, на тюке с какой-то крупой, мелькала дудочка, задававшая совершенно дикий ритм. Лука отплясывал на вершине деревянных ящиков: он то закидывал руки за спину, то обнимал себя так, что свободная белая рубашка заставляла его утонуть в рукавах, то шагал по кругу, как журавль, скользя по воздуху.       По центру круга матросы водили хороводы. Какой-то статный мужчина лет сорока пяти выхватил девицу из толпы местных и вёл её в танце по периметру образовавшейся танцевальной площадки.       Всем этим безобразием руководило какое-то нездоровое веселье, которое задавала мелодия и голоса всё ещё поющих людей. Они требовали побрить какому-то мужчине живот и отправить его в море, до тех пор пока он не протрезвеет.       Лука прокрутился на своём ящике ещё раз и уставился прямо на Сяо Луна. Он подмигнул тому парню, который всё это время пел. Тот схватил Сяо Луна за плечи и толкнул наверх, там его затащил к себе Лука.       Сяо Лун испугался и начал заваливаться назад, но Лука схватил его за руку и затянул к себе обратно. Нагнулся к самому уху и, перекрикивая голоса, мелодию и топот, рассмеялся: — Что же ты делаешь здесь, раз не пьёшь, не танцуешь и не поёшь?       Сяо Лун от неожиданности распахнул глаза и уставился вниз, на сапожки Луки: — Я петь не умею… И танцевать тоже. — Да быть не может! Поверь мне, плясать умеют все, просто многие слишком стесняются, — он глянул куда-то вниз и, найдя глазами светлую копну волос, крикнул: — Мишка! Архангельский! У нас тут непаханое поле, задай чего-нибудь попроще.       Мишка оглядел Сяо Луна с ног до головы, тяжело вздохнул и заиграл новую мелодию. Куда более медленную и будто бы даже неземную.       Лука подхватил его руку и, скрестив со своей, повёл его по кругу.       Светлый-светлый девичий голос завёл медленный вокализ. Лука притопнул и поменял руку, Сяо Лун повторил за ним. Они пошли в обратную сторону. К девушке присоединился тот мальчишка, который затолкнул Сяо Луна наверх. — Расслабься. Тебя никто не собирается убивать. — Я не понимаю, зачем тебе это нужно. — Ну, ты выглядел потерянным и грустным. Не люблю когда мои друзья грустят, — Лука широко улыбнулся и хлопнул пару раз в ладоши. Сяо Лун через такт сделал тоже самое. — Но мы не друзья. — Пока нет, но ты нравишься Мише с Федькой, а ещё нравишься мне, значит мы станем друзьями. Как вчера об эту, ой, да как вчера об эту пору, да…       Лука потянул правый локоть к талии и Сяо Лун отзеркалил его движение. Поранямо, лё, ой, пораняемо, в ту пору, да…       Они оба прокрутились на узкой крышке ящика, чудом не столкнув друг друга вниз, и рассмеялись.       Сяо Лун наконец поднял лицо и уставился на Луку: тот замер напротив, с поднятой наверх правой рукой и смотрел прямо Сяо Луну в глаза. — У тебя глаза красивые, — сказал Лука, разглядывая их за стёклами очков. Сяо Лун остолбенел и покрылся холодным потом. От ужаса он сделал шаг назад и, оступившись, едва не упал, но вовремя переставив правую ногу, он помчался вниз, с этого импровизированного пьедестала к трапу, ведущему на корабль.       Забежав на верхнюю палубу, он помчался вниз, миновав первую, вторую и третью. Остановился он лишь на нижней палубе, обнаружив себя в каком-то тёмном закутке.       Слёзы катились из глаз, и какой-то первобытный ужас охватил всё его тело. Он не мог остановить их и от этого лишь сильнее злился: плакать значило быть слабым. Сяо Лун закусил щёку изнутри и тихонечко завыл.       Руки тряслись, и во рту чувствовался странный железно-горький привкус.       Вдалеке послышались шаркающие шаги и в темноту пробрался отблеск фонаря. — Вот ты где, — проскрежетал Тихон. — А ну вылазь оттуда, пошли-пошли.       Сяо Лун замотал головой. — Пошли, окаянный, кому говорю?       Мальчишка шмыгнул носом и стал вытирать слёзы рукавом рубашки. — Нашел, из-за чего реветь, у моей Галки, вон, тоже глаза странные, а она не ревёт. Ей всего двенадцать лет, а ты, здоровый лоб, ревёшь. Пошли, я тебя чаем напою.

***

      На следующее утро Сяо Лун проснулся от того, что под его дверью раздавались странные шепотки. — Откуда мне было знать, что у него комплексы? — От верблюда, башка ты стоеросовая! — Ребят, давайте не ссориться? — А давайте без давайте! Он в очередной раз накосячил, и ему за это ничего не будет. Его все слишком любят. — Эй, ты меня тоже любишь! — Только в твоих мечтах.       Сяо Лун подошёл к двери и прижался к ней ухом, прислушиваясь: — Федь, ну хотя бы ты ему скажи! — Что сказать? — Заткнитесь оба. — Ну, Миш!       Вдруг, кто-то начал стучать в дверь. Сяо Лун схватился за ухо и отпрянул от двери: — Не отвечает… А он точно там? — Ща проверим.       Дверь открылась. Перед удивлённой троицей предстал не менее удивленный Сяо Лун, сидящий на полу.       Лука открыл рот, сделал вдох, и закрыл его снова.       Миша вышел вперёд: — Приношу свои извинения за этого идиота, он совершенно не умеет держать язык за зубами.       Лука попытался что-то сказать, но получил по голове. Федя его погладил.       Сяо Лун расхохотался.       Фрегат покидал порт.

***

      Сяо Лун медленно провожал взглядом пристань. Фонарики, лодки, люди, а затем и дома становились все меньше и меньше, затих шум города и рыночных площадей, только чайки ещё виднелись у прибрежных скал.       И вот он опять убегает… уплывает, если быть точным. Теперь уже один, без брата, без мамы. Сяо Лун мысленно убеждал себя, что это правильно, что Бай Чжу и без него справится. У Нин Гуан гарантировано успешное будущее, у господина Чжана есть сын для продолжения их дела. А по Чан Шэн он точно скучать не будет. Может, все это действительно в итоге приведет к лучшему?       Матросы опять затянули какую-то песню. Сяо Луна поражал такой подход к работе, но ещё больше — язык Снежной. В нем были созвучные с обще-тейватским слова, но остальные звучали настолько причудливо, что о смысле оставалось только догадываться. И все же, раз он планирует работать в Снежной, придется подучить. — Не жалеешь? — послышался рядом знакомый голос. Сяо Лун удивлённо обернулся, ведь шагов он не услышал. — Нет. — Хорошо, — задумчиво протянул Пьеро.       Пристань полностью скрылась за скалами. Они ещё постояли молча. — Думаю, нам стоит поговорить. Наедине.       Сяо Лун кивнул. До каюты Предвестника шли в тишине. Если ещё недавно, рядом с тем трупом, он казался таким простым, то сейчас раскрывалась его величественность, строгость. Мальчик попросту не знал, как себя вести рядом с таким человеком.       Каюта Пьеро отличалась от обычных матросских (что довольно логично): она походила больше на рабочий кабинет короля, чем на обычную спальню. Слишком много книг, свитков и карт, при виде которых сердце обливалось кровью: во время внезапного шторма они могут упасть, помяться, порваться, а могут даже намокнуть! И в пучине океана пропадет столько знаний…и денег. Книги явно стоили немало. Сяо Лун чувствовал почти физическую боль от этой мысли.       Пьеро сел за стол, приглашая сесть рядом. — Думаю, у тебя есть вопросы. Вчера было не лучшее время для обсуждения деталей, — усмехнулся Предвестник. — Но, для начала, я хотел бы уточнить кое-что. У тебя было достаточно времени, чтобы все обдумать… — Я все ещё согласен, — торопливо сказал Сяо Лун. — Фатуи — организация, идущая против Небесного порядка, — спокойно пояснял Пьеро. — Любой, кто нас поддерживает, в итоге понесет определенное наказание в случае неудачи, а это огромный риск. — Вы предлагаете вступить в организацию, желающую уничтожить богов, и все ещё спрашиваете, согласен ли я? Посмотрите на меня. Разве я похож на человека, который все ещё желает богам счастья и процветания?       Пьеро медленно кивнул, как бы утверждаясь в намерениях мальчишки. — Что конкретно меня ждёт в Снежной? — Хоть какая-то надёжность. У служения Царице есть свои преимущества. Покровительство, неплохой заработок, стабильность. — Но весь мир будет против тебя, — усмехнулся Сяо Лун. Однако предложение выходило слишком заманчивым. — А…в более близком будущем? — Доедем до Столицы, там официально вступишь в Фатуи, а там и место подберём. Ещё не передумал с направлением? — Нет. Это…единственное, что я знаю и понимаю. — Хорошо. Как тебе на корабле? Команда может показаться назойливой и непрофессиональной… — Они очаровательны. — Да, пожалуй, это очень подходящее слово, — Пьеро коротко улыбнулся.       Он внимательно посмотрел на Сяо Луна и вздохнул: — Тогда, думаю, это все.

***

      Из вороньего гнезда кто-то засвистел. Кажется, это был Далбарай: только у него получался такой художественный свист, к тому же, ему доставляло особое удовольствие показывать другим матросам язык на шутки о его узкоглазости. Оттого он так часто вызывался следить за горизонтом из вороньего гнезда. (Сяо Лун, постоянно ходивший с закрытыми глазами, полностью поддерживал его стремление.)       Свист означал, что они уже приближались к Терновому порту. Туда они направлялись для того, чтобы продать снежинские товары и часть того, что они закупили в Ли Юэ. Здесь они должны были провести целый день, а дальше направиться по реке к Беловодску, городу, от которого, по словам Пьеро, начиналась, пересекающая всю страну железная дорога. На верхней палубе началось шевеление. Матросы бегали туда-сюда, между ними металась троица юнг. Арсений Аркадьевич, сорокапятилетний капитан корабля, который так лихо отплясывал в Ли Юэ с красивой девицей, и чьё имя Сяо Лун мог только проклинать за непроизносимость, раздавал команды, за исполнением которых следил, хмурый, как туча, Тихон.       Они пришвартовались очень быстро, на это ушло не более получаса. Его с юнгами и ещё одной группой матросов отправили на берег развеяться. Старшие отправились разбираться с товаром. Погода сильно отличалась от привычного Сяо Луну климата. Здесь было куда более влажно, чем в Ли Юэ, хотя до сумерских тропиков было всё ещё далеко. За стеной таёжного леса, даже отсюда пахнущего сосной и елью, возвышались далёкие белые гиганты- горы.       Их фантомный холод ощущался Сяо Луном даже здесь…       Лука подхватил его под правую руку, слева примостился Миша. Федька засеменил впереди. Федька, вообще, почти всегда оказывался где-то в другой плоскости: если Миша с Лукой шли где-то рядом, найти там же и его было чем-то из области фантастики. Он то убегал куда-то вперёд, сверкая масляными чёрными глазами, то оставался где-то позади, уставившись на особенно интересную отметину от сучка на древесине. В общем, Федька считал, что теряться — это его хобби. Сяо Лун находил такой подход к жизни очаровательным.       Паллада курсировала этим маршрутом не первый год, и юнги путешествовали на ней тоже не впервые. А потому, с уверенностью сумерских яков, они тащили Сяо Луна в кабак.       Кабак был стареньким и располагался в подвальном помещении прямо под антикварным магазинчиком. Сяо Лун был в подобном месте впервые и, честное слово, он знал, что жителей Снежной называли очень пьющей нацией, но от семнадцатилетних идиотов такого он не ожидал.       За стойкой их встретил местный бармен: красивый рыжий мужчина с забавной редкой бородкой. Он осмотрел их компанию и тяжело вздохнул: — И кто из вас платит на этот раз?       Лука молча поднял руку. С другого конца зала послышалось весёлое бренчание какого-то струнного инструмента. — И что будете требовать от старого меня на этот раз?       Михаил вышел вперёд: — Мне как обычно, — перед ним сразу приземлился бокал и открытая бутылка вина Каберне Совиньон с трудночитаемой витиеватой подписью на этикетке. — Мне Дайкири, а нашему другу чего-нибудь не очень крепкого и, желательно, местного: он ни разу не пробовал мондштадских вин, — сказал Лука и усмехнулся, наблюдая за выражением священного ужаса на лице бармена. — Как, не пробовал?! — раздалось откуда-то сзади. Разрезая толпу, к ним мчался какой-то странный парень, похожий на девчонку. Честное слово, если бы не голос, Сяо Лун не смог бы определиться с полом существа перед ним. — Дайте мне взглянуть этому безбожнику в лицо!       Молодой человек действительно подлетел к Сяо Луну и начал разглядывать его со всех сторон. В хризопразовых глазах читался вопрос: «Да как тебя земля носит?». Сяо Луну было некомфортно.       Парень поглядел на бармена и сказал ему подать несколько бутылок одуванчикового вина, а сам потащил мальчишек за собой, в глубь зала. Лука обернулся к бармену и прокричал: — И шот Смущённой Леди!       Бармен усмехнулся: — Фёдор снова потерялся?       Парень потянул их активнее. Они разместились в углу зала и замерли в напряженной тишине. — Венти, — представился парень.— Странствующий бард. — Лука и Михаил, юнги на «Палладе».       Все взгляды устремились к Сяо Луну. Его передёрнуло: — Эм… Я не знаю, что сказать. Я Сяо Лун.       — Как сыновняя почтительность? — спросил Венти. — Нет, как маленький… — А ты маленький? — Как минимум, выше тебя.       Венти засмеялся, а затем схватил пару бокалов и принесённую барменом бутылку вина. Наполнил бокал наполовину и поставил перед Сяо Луном.       Венти схватил свой бокал и, усмехнувшись, заставил всех вокруг повторить его действия. Они чокнулись, и Сяо Лун отпил вина: сладкое, с лёгкими цитрусовыми нотками и сильным ароматом млечного сока, остающегося на рука после того, как ты переломишь стебелёк жёлтого одуванчика, оно было очень лёгким. Сяо Лун отпил ещё и облизнулся. Наблюдающие за ним молодые люди разулыбались.       Они выпили по первому бокалу, по второму, потом, наконец, пришёл Федя, выпили третий, а Венти всё подливал и подливал, усмехаясь своим мыслям. Лука, выпивший к тому моменту уже четвёртый шот Дайкири, уставился на Венти, как баран на новые ворота: — Ты же бард, да?       Венти хитро прищурился и ответил: — Да, а что такое? — Спой что-нибудь! — в полном восторге воскликнул Лука. — Что-нибудь спеть? — он осмотрел молодёжь, сидящую перед ним, и, что-то для себя решив, достал лиру.       Сяо Лун был уже слишком пьян для того, чтобы спокойно воспринимать реальность, но фразы «полные голода очи-золота в пол-лица» и «чешуею загар» задержались в его мыслях надолго.       То, что пророчил ему бард было грязным и мерзким, но почему-то вопросов о том, кем был этот бард у Сяо Луна не было.       Он был благодарен за предупреждение.       До корабля они добрались только во втором часу ночи.       Всё существо Сяо Луна было преисполнено болезненного ожидания.