Язвительные языки

      Когда долгие одинокие недели остались позади, а рабочие дни приблизились так незаметно быстро и желанно, солнце особенно по-зимнему слепило глаза. Даже иногда казалось, что слой чёрных линз не защищал от белых холодных лучей. Привычные запахи студии смешивались с ароматом краски, что едва подсохла на некоторых стенах. Мельтешащая у площадки съёмочная группа стала по-своему родной, в каких-то моментах забавной и нисколько не раздражающей.       Идя по знакомому пути, Кроули всё больше прокручивал в голове своё пламенное приветствие, которое должно нести сокровенно любовный смысл только для него и Азирафаэля. Мысли собирались в некий шерстяной клубок различных цветных ниток, путались и завязывались в мелкие узлы. Нельзя же просто полной грудью выкрикнуть на всю съёмочную площадку “Я скучал!”.       Едва рассудок начал собирать нужные слова в предложения, как ноги упёрлись в давно знакомый стол. Кофемашина сверкала блеском, а бумажные стаканчики заманчиво притягивали к себе жилистые руки. — Ты сегодня раньше обычного, — внезапно донёсся знакомый голос сзади. Кроули обернулся. Заспанная Вельзевул, широко раззявив рот, потягивалась на носках. — Так случайно вышло, пробок не было, — ответил рыжеволосый. Он врал. Врал как никогда ранее.       Стоило только Солнцу появиться у горизонта, Кроули чуть ли не прыгал по пустому холодному дому. То ли детская радость бушевала, то ли сладостное предвкушение долгожданной встречи. Позабыв об утреннем приёме кофе и яблока, он умчал в студию. — Ты сама как-то рано приехала, — заметил Энтони и поставил стаканчик под кофейную струю. — Га-а-авриил, — протянула заспанно девушка, минуя любой этикет. — Он подвёз меня и ушёл на встречу. — Честно, я не думал, что такой придурок как он может тебе нравится. — Ты всегда смотришь на людей из-под своих тёмных линз. Они не видят твоих эмоций, оттого и сдержанные. Не все такие… плохие, как ты думаешь.       Кроули подхватил стаканчик с кофе и опустил голову. Он прежде не думал о том, что его “защита” может искажать мнения о нём и людях. Может ранее он и плюнул бы на такую мысль с высокой горы, махнул бы рукой, но сейчас эти слова даже имели смысл быть. То ли присутствие в его жизни Фэлла разрушили странный стереотип, то ли он начал меняться с годами.       Едва Кроули поднял голову, чтобы ответить, как вдруг напротив, в таких далеких двадцати ярдах, промелькнули снежные неряшливые волосы, кудряшками подпрыгивая от ходьбы. Длинное белое кашемировое пальто, чёрный костюм и кожаные перчатки. Ярко-розовый румянец на молочных щеках и покрасневший от мороза вздёрнутый нос. От удивления и одновременного восторга рыжеволосый чуть не упустил челюсть. Проморгавшись пару раз, тот непроизвольно выдал: — Эй! На улице и так ярко от твоих волос, а ты ещё и белое пальто напялил! — Кроули натянуто улыбнулся, только стоило Азирафаэлю обернуться. На пухлом лице дрогнули края губ. — Вот и кому я говорила, — тяжело выдохнув, сказала Вельзевул. — Доброе утро. Тебе не нравится? — невинно спросил белокурый и подошёл ближе. — Ну, знаешь, твой восхитительно белый цвет может меня испепелить.. — Так я специально надел его для тебя.. Чтоб ты ходил и смотрел на меня, прищурив глаза, — хитро улыбаясь, проговорил Азирафаэль.       Кроули тревожно сглотнул. Осознавая, что лишь первая половина сказанного была искренней правдой, он ловил себя на ещё большем чувстве восторга и удивления. — Какая прелесть, — язвительно процедил Кроули сквозь зубы и дрожащие в натянутой улыбке губы, — я то думал, что ты хочешь потешить своё самомнение и послушать влюбленные вздохи женщин. — Завидуешь? — Кто?! Я?! Хрен тебе. Мне хватает того, что я слышу под собой ночью. — Так и мне.       Вельзевул нервно переглядывалась на актёров, у которых так громко скрипели стиснутые зубы, что, казалось, сейчас посыпятся в порошок. Азирафаэль, молча улыбаясь, подошёл к машинке и нажал на давно запомнившуюся кнопку, изредка постреливая глазами на острые черты профиля Кроули. — Точно, — остановив напряженную тишину, проговорила Вельзи, едва запнувшись, — у меня же встреча с фотографом.. Я могу идти? — С фотографом? — удивлённо покосился Кроули. — Да, по поводу обложки сериала. — А.. Ладно? Тогда ступай, всё равно сейчас буду идти в гримёрную ждать Элизу. — Каков шанс, что если я сейчас уйду, то тут не произойдёт мордобой? — прищурившись, спросила девушка. — Не волнуйся, — улыбчиво ответил Азирафаэль, пригубив горячий шоколадный напиток. — Шанс низкий. Я, как более уравновешенный, не допущу такого. — Ох, да что ты?! Кто бы говорил! Не я на Вуда накричал. — Понятно. Ладно. Энтони, прошу, не трогай это фарфоровое лицо.       Едва маленькие ножки отдалились, а после скрылись за углом, Кроули тяжело выдохнул и помял лицевые мышцы. — Как ты? — тихо спросил Азирафаэль. — Скучал. А ты как? Как встреча с сыном? — Всё хорошо. Метнулись в Европу на две недели. Горные катания, ярмарки, отмороженные пальцы.. — хихикая, ответил белокурый, — и скучал. Я тоже по тебе скучал. — Может, зайдем ко мне в гримерную? — неуверенно начал рыжеволосый. Желание поскорее уединиться в тёмной маленькой комнатушке росло с каждой секундой, как только белые волосы попались взору янтарных зрачков. — Нет, дорогой, — тихо ответил Фэлл, оглядывая съёмочную группу. — Тут много людей, не то подумают. — Кому мы вообще нужны? — возразил рыжеволосый. — Торну?       Энтони удивлённо вскинул бровь, немного кривя лицо. Покрутив головой по сторонам, он увидел подходящего человека с такой же заплывшей мордой, как и у актёров. Огромные синяки под зелёными, словно болото, глазами и поникшая мимика говорили за себя. — Перепил? — спросил Кроули и сделал небольшой шаг в сторону. — Перепил. Успокоительных, — чётко проговорил режиссёр, немного трепая шоколадные вьющиеся волосы. — Этот мудак захотел выпустить пилотную серию.       Актёры нервно обменялись ошаломевшими взглядами, раззявив рты. — Чего блять?! — чрезмерно громко выкрикнул рыжеволосый, отчего Торн сжался в себя. — Ой. Прости. Так… Почему решили это сделать?       Роберт тяжело вздохнул. Это было последнее, о чём он хотел сейчас говорить, но ни сил, ни желания на поиск новой темы не было. — Вчера я был у Уордлоу. Он сообщил мне по факту, в лоб, как говорят. Мол, больше будет зрителей, авось рейтинги поднимутся. — Блять, мы же снимаемся не в сериале для домохозяек, который можно просто слушать.., — возмутился Кроули. — Погодите, но у компании же есть своя платформа показа фильмов и сериалов.. Для чего продавать его каналам? — проговорил Азирафаэль, настороженно сощурив глаза. — Я, блять, в душе не ебу, Фэлл. Я всю ночь метался по дому из-за этого уёбка. Лишь бы денег наскрести, лишь бы просмотров набрать. Тьфу блять, — раздражённо протараторил Торн.       Режиссёр хоть и не был близок с актёрами так, как бывают близки друзья, но в них он находил свойственный для души покой. Стоит признаться, Торн даже немного скучал за студийными хлопотами и свойственной для режиссёра работой. В его голове даже проскакивала мысль напиться с этими двумя в хлам, до самого посинения, в каком-то пабе.       Потерев переносицу влажными от холода пальцами, он тихо проговорил: — В любом случае, я дико уставший, потому сегодня работаем до обеда.       Актёры одобрительно кивнули. После изнурительно долгого перерыва втягиваться в работу было труднее всего, в особенности если привык лежать сутками под тёплым мягким одеялом. Как бы не хотелось выплясывать на сцене по десятку часов, сегодня сил хватало лишь на пару сцен.       Едва поезд тронулся с места, отправляясь на конечную, Бёрди с Карэем оглянулись по сторонам. Давно полюбившийся Лондон не был тем успокоением и защитой, как пару лет назад. Каждый стражник вызывал неподдельный страх, а любой прохожий – дикую недоверчивость. Широкого плеча, обтянутого в слои белой дорогой ткани, коснулась тяжёлая рука. Толстосум удивлённо подпрыгнул и обернулся. — Господь праведный! Не стоит так пугать! — возмутился Бёрди, взирая на двух братьев перед собой. — Давно вы тут? — Достаточно, — коротко ответил Уильям. — Что вы вообще тут делаете? — напряжённо спросил Карэй. Он был настолько удивлён письмом от братьев о наровении встретиться, что на подсознании даже стал немного ревновать. — Люди. К нам приехало такое стадо людей в фуражках.. Куда не глянь – везде полиция. Бёрди, они узнали что ты был тут. Город поставили вверх дном.. Искали всё. Я.. я даже попытался подойти к тебе домой, но твоё поместье было оцеплено, — немного эмоционально проговорил Уилберт.       Толстосум замер с напряжением на лице. Брови подергивались от испуга и удивления. Соленый ком, который никак не проглотить, неприятно сдавливал горло. — Вам нужно бежать, далеко. Пока глаза видят горизонт, а ноги ощущают твёрдую землю – надо бежать. — А как же вы? — сглотнув через боль, спросил Бёрди. — Приживемся. Наша тётка в Лондоне работает гувернанткой, и им в дом нужны люди. — Нет-нет. Нельзя так! Если кто-то узнает, что мы виделись.. Я не могу вас снова потерять, не хочу… — Уже знают, — перебил Уильям. — Потому мы тут.       Бёрди помрачнел. Белое лицо исказилось холодом, а некогда голубые трепещущие глаза заплылись пеленой злобы. Толстосум повернул голову на Карэя, окинув взглядом, а после посмотрел обратно на братьев. В мягком теле, словно давно бурлящая лава, медленно закипал самый настоящий животный гнев. — Что же, господа. Не думал что это произойдет при таких сумбурных и экстремальных обстоятельствах, но другого выхода нет. Отправляемся в Эдинбург, — серьёзно проговорил Бёрди. Мужчины удивленно переглянулись между собой. — Пора вам узнать одну тайну какого-то ранимого и полного дворянина.       Стоило Азирафаэлю бросить незаметный взгляд в толпу, как голубые глаза устремились на давно знакомое лицо. Широкая улыбка, очки и до блеска зализанные волосы выдали владельца с потрохами. Стефан не сводил с него своих серых кристальных глаз.       Неприятно. На душе стало так слизко и неприятно, что тело сжалось в мышцах дрожащим камнем. Стук сердца грохотал в голове, едва не сбивая речь и мимику актёра. Казалось, что стоит ему отвернуться спиной, что-то вязкое, мокрое и холодное коснётся его шеи, медленно спускаясь вниз по телу, оставляя влажный липкий след.       Упав телом на кресло, Азирафаэль блаженно потянулся. Мышцы ног приятно ныли от продуктивного дня, покалывая икры маленькими иглами. По комнате разнёсся лёгкий стук. Актер тяжело выдохнул, но вставать и открывать глаза не стал. — Входите, — из последних сил, громко сказал он. Двери открылись. По первым шагам Фэлл сразу осознал, кто зашёл внутрь. — Ты что-то хотел? — Поговорить, — спокойно ответил Стефан и сел на диван напротив. Серые, словно пустые от ярких красок, глаза жадно прыгали по чужому телу, изредка останавливаясь на широкой вздымающейся от дыхания груди. — Господи, опять? — жалобно простонал актёр. — Послушай, я понимаю что был не прав и перешёл черту, но я думал что.. — Мало что ты там думал, — вальяжно и неохотно ответил Азирафаэль.       Стефан замолк. Прежде ему не доводилось видеть такую отчужденность и холодность к себе от человека напротив. Казалось, что это был совершенно не тот белокурый актёр, который улыбался ему всякий раз при встрече. Он будто изменился. В голове вспыхнула фотография, опубликованная Фэллом в Новый год. — Ты изменился... Или кто-то тебя изменил. Неужто новые отношения так сильно повлияли на тебя? — как отрезав, холодно проговорил Стефан. Глаза прыгали по обездвиженному телу в надежде уловить хотя бы лёгкий импульс в подтверждении своих слов. — В какой момент жизни я успел обрести отношения? — едва удивлённо спросил Азирафаэль. — У тебя снова приступ видеть то, чего нет? — Хватить вести себя так, словно я для тебя пустое место! Я знаю, что ты встречаешься.       Фэлл тяжело выдохнул и поднял голову, корча утомление всем лицом. Потерев пальцами переносицу, он проговорил: — Я ещё раз повторяю. Не подходи ко мне больше ни-ког-да. Лимит моего доверия к тебе исчерпан и ты сам в этом виноват. — Брось! Нельзя же просто взять и забыть всё то, что было раньше.       Азирафаэль, оглянув незваного гостя оценивающим взглядом, саркастически улыбнулся. Он никогда не видел такой паники и ошеломления на этом лице. — Я могу. И уже забываю.       Стефан, раззявив рот, поднялся с дивана и подошёл к мужчине, нагнувшись вплотную к его лицу. Коварная улыбка не сползала с молочного лика, всё больше вгоняя в ступор. Похлопав золотистыми ресницами, Фэлл бросил невинно-изумлённый взгляд. — Что не так? Думаешь, если я в первый раз тебя простил, так и прощу во второй? — прошептал актёр. — Ты же обещал мне быть рядом, — сквозь зубы процедил мужчина. — Обещал меня не бросать. Мы были счастливы. — Перестань, — скривившись, громко выдал Азирафаэль. — Ты тоже много чего обещал, а теперь выходит виноват я? Проваливай. Мне тошно видеть тебя. — А как же те поцелуи? Те объятия? Это было просто.. просто так? — Ох, да, это значило, что я был ещё тем идиотом, который считал тебя адекватным, — холодно ответил Азирафаэль и подкурил сигарету. — Я поверил тебе дважды, и в двух случаях ты был гадким лицемером. Как ты вообще дошёл до мысли, что после того, что ты устроил у меня дома, я буду к тебе относиться нормально? Ты. Мне. Омерзителен. Два месяца назад.       Стефан, расположившись в уютной большой кухне Фэлла, воодушёвленно рассматривал давно знакомую, но позабывшуюся комнату. Запах свежезаваренного бергамота легко касался его чуткого обоняния, едва щекоча нос. — Так к чему такая срочность? — немного встревоженно спросил Азирафаэль, пригубив край белоснежной чашки чая. — Я просто хотел встретиться с тобой. — Оу.. Ну, можно было бы просто встретиться в студии. Ты же знаешь где моя гримёрная, — ответил хозяин дома. — Да, но а как же это? — легко улыбаясь, шатен достал из небольшой сумки круглую бутылочку с напитком золотисто-дубового оттенка. — Я так подумал, что пить этот виски на работе не самая удачная идея. — Ты безусловно прав, — согласился Азирафаэль, стоило ему только вспомнить ту злосчастную ночь в гримёрной. Он, право, даже не считал её таковой вовсе, но её последствия кричали, образовывая тошнотный ком в горле.       Актёр привстал с обеденного стула и открыл навесной небольшой шкафчик. Стоило ему лишь дотянутся до маленьких широких стаканов, как что-то холодное коснулось его шеи. Влажный поцелуй тонких губ, как горячая кочерга, обожгла светлую кожу. Резко обернувшись, Азирафаэль обескураженно посмотрел на Стефана, стоящего уж слишком близко к нему. — Ты чего делаешь? — едва возмущенно спросил белокурый, держа лёгкую улыбку паники на лице. — Действую, — хитро скалясь, ответил шатен и наклонил голову. — Ну уж нет. Я ничего такого не хочу.       Гость удивленно вскинул брови, образуя еле заметные морщинки над ними. — Слушай, я давно хотел всё вернуть и.. — Стефан, что бы ты там не хотел, я говорю тебе “нет”.       Тяжелые ладони упали на мягкие плечи и сжались в пальцах. Острые, как бритва, короткие ногти болезненно впивались в мягкую молочную кожу сквозь слой белоснежной рубашки. — Ты не понимаешь, о чём ты говоришь! — возразил Стефан, повысив тон. — Мы были глупы и я вёл себя как идиот, знаю! Но я стал другим. Ты же видишь! Я теперь солиден и более устойчив.       Азирафаэль, вырвав плечи из хватки, сделал шаг в сторону, отдалившись от человека, который некогда был для него больше чем друг. — Ты стал напористее. Я не удивлюсь, если ты скажешь, что устроился на эту студию ради того, чтоб выловить меня, — презрительно ответил Фэлл. — А как ещё я мог вернуть общение?! Ты не отвечаешь мне! Ты избегаешь всякой встречи со мной! — Я не хочу возвращать ничего из того, что было! Ты, помимо того, что изменял с каждым встречным, так ещё и пользовался моим именем ради продвижения себя! Как ты вообще мог подумать, что я могу просто так простить?!       Азирафаэль возмущённо взмахивал руками, словно показывая весь возможный и невозможный спектр эмоций, бурлящий в его теле. Он даже и в мыслях не мог себе представить кого-то рядом с собой, кроме человека, который вечно что-то бурчит себе под нос, вскидывая тёмную бровь из-под чёрных очков.       Актёр давно признался себе, что тяга к Кроули появилась чуть ли не с первых дней сьёмок. Хотелось не только язвительно мотылять языком, но и игриво ворковать, пока они рядом, один на один. — Ты хочешь окончить всё? — расстроенно спросил Стефан. — Та не было ничего! Как можно что-то окончить, если ничего не начиналось?! — возмутился Азирафаэль.       Шатен, глаза которого медленно заплывали чувством ярости и злобы, сделал рывок вперёд и ухватился за тёплые мягкие предплечья. Сжимая пальцы как можно сильнее, он сквозь зубы процедил: — Ты даже не понимаешь, что ты делаешь, Азирафаэль. Ты же знаешь, что я могу сделать?       Фэлл панически запрыгал глазами по чужому лицу, которое было так близко к нему. Пылающее дыхание неприятно обдавало жаром его нос и щёки, вводя в ещё больший ступор. — Проваливай. Я не хочу больше видеть тебя.       Стефан отстранился. Актёр, сидящий перед ним, был не тот, кого он знал. Не тот, кого он помнил и желал. Словно это был человек полный нечеловеческого деспотизма и отсутствия жалости. Он, как король положения, властительный император, прямо и чётко говорил всё то, что, вероятно, давно отравляло его тело. Голубые глаза, полные отвращения и ненависти, казалось, более не посмотрят на него с тем мягким теплом. Нависшую тишину развеяла пара коротких стуков. — Входите, — спокойно проговорил Фэлл, не отводя взгляда от карих напуганных глаз. Кроули, вошедший внутрь, даже сперва остановился и проморгался, прежде чем понял, что Азирафаэль тут не один. Знакомый силуэт и лик медленно нагревали чугунный котелок эмоций, состоящий из отвращения и раздражения. — О, ты куришь… — удивлённо проговорил рыжеволосый, едва импровизируя. — Ну хоть что-то греховное в тебе есть. — Не волнуйся, моя душа почище твоей будет, — улыбаясь гостю, язвительно ответил белокурый. — Чем обязан? — А, ты забыл свой стакан на столе. Ну и я решил повести себя как благородный рыцарь. Спас от неминуемой погибели твой напиток.       Приняв маленький презент из жилистых рук, Азирафаэль благодарно кивнул. — Ты ничего не подсыпал? — Только плюнул. Это так, для вкуса. — Как любезно с твоей стороны, — натягивая улыбку во все тридцать два зуба, ответил Фэлл. — Да, должен будешь, Пернатик. — Обойдёшься, Уж Болотный.       Стефан, которого будто не замечали увлечённые язвительностью актёры, ступором стоял на месте. Тело пробирало холодом всякий раз, когда кто-то из них, скрипя зубами, что-то говорил. — У вас ко мне всё? — резко спросил Азирафаэль, глядя на шатена. — Да, — сухо и кратко ответил Стефан, а после молча покинул комнату.       Только шаги за дверью стихли, Кроули уставше упал на пол к ногам Фэлла, облокотив голову на мягкие колени. Уж не думал он, что импровизация поглотит столько его сил. — Спасибо за какао. — Не стоит. Что он от тебя хотел? — Не спрашивай даже. Он надеялся на “хорошее отношение” к нему. Я и видеть его толком не хочу, а говорить о хорошем отношении..       Мягкая рука опустилась на длинные рыжие волосы, нежно оглаживая голову и локоны. Кроули, поддаваясь ласке, довольно улыбнулся и легко потёрся щекой об ногу. — Всё будет хорошо. — Да, дорогой, и никак иначе.       Вечер быстро осел темнотой на Лондон, окутывая лёгким туманом. Полупрозрачные белые облака медленно двигались на небосводе, изредка пропуская лунные серебряные лучи. На улицах зажигались фонарные столбы, а из окон жилых домов сочился тёпло-желтый свет.       Сжимая руль дрожащими от злости пальцами, Стефан всё больше ловил себя на мысли, что всё затеянное зря. Тишина салона нагнетала и толкала бросить всё, умчаться от давно знакомого Хэмпстеда. Едва пальцы коснулись ключа зажигания, как вдруг глаза ослепила яркая белая вспышка, медленно приближаясь навстречу. Шатен зажмурил глаза, что-то несвязно буркнув под нос.       Свет был всё ближе и ближе, рассоединяясь в отдельные два луча. Сквозь густое облако тумана и сырости проявился силуэт громоздкой белой машины, которая свернула к одному из домов. Из авто вывалилось два тела, одно из которых шатену показалось вовсе не знакомым.