Язвительные языки

      Азирафаэль расхаживал у себя по дому в самую рань, словно меряя комнаты в шагах. Мысли не покидали странное сообщение Кроули, в котором гласилось: “Собирайся на длительный пикник. В восемь утра жди у дома.”       Он даже не понимал, к чему такая внезапная идея посетила рыжеволосую голову. На улице было не так уж тепло для просиживания на холодной земле и распития вина. Радовало, что они получили долгожданный небольшой отпуск в честь праздника Дня Благодарения и было более пяти дней для того, чтобы славно отдохнуть. По дому разнёсся звон. Подлетев, словно на крыльях, Азирафаэль открыл дверь и замер. Кроули стоял перед ним в совершенно непривычном одеянии, что состояло из чёрной кожаной куртки с меховым белым воротником, едва болтающихся затёртых джинс и водолазки. На лице привычно разместились чёрные очки.       Молча моргая гостю, Азирафаэль лишь издал лёгкий выдох. — Привет? — тихо проговорил рыжеволосый, пытаясь вывести из ступора возлюбленного. — Ой, да.. Здравствуй. — Слушай, я тут подумал, поразмыслил чуток, у тебя есть какие-то планы на эти выходные? — Совершенно нет. Я думал пригласить тебя на праздник да и только. — Как тебе идея отправиться в долгожданное путешествие к Бьюл Уотер? — коварно улыбаясь, подался вперёд Кроули и игриво вздёрнул бровями. — Боже, неужели ты.. — удивлённо пробормотал Азирафаэль и посмотрел за спину своего возлюбленного.       Большая белая машина аккуратно расположилась на обочине у его дома, выжидая своих пассажиров. Азирафаэль неуверенно сделал первые несколько шагов, а после чуть ли не подбежал к автодому, высматривая его. Кроули улыбчиво открыл дверь машины, боясь нарушить молчаливый восторг Фэлла. Ему так нравилось, как голубые глаза метались из стороны в сторону, разглядывая словно давно желанную игрушку. Быстро юркнув внутрь, Азирафаэль остановился. Внутри было всё, о чём можно желать.       Небольшое обеденное место из двух белых диванчиков и стола у окна, а вместимая шоколадного цвета кухня с холодильником стояла ровно напротив, на которой уже расположилась кофемашина. Большая широкая кровать в глубине салона была накрыта огромным кремово-ванильным пледом, а по бокам от неё – полки, что были уже слегка заставлены всякими предметами и парочкой книг. В салоне пахло уютом и немного парфюмом Энтони.       На мягкий бок аккуратно и нежно легла горячая ладонь, едва поглаживая большим пальцем. — Как тебе? — тихо спросил Кроули. Хоть он и так знал ответ, но ему так хотелось услышать это воочию. — Я в восторге, дорогой! — воскликнул Азирафаэль и повернулся к спутнику.       Поддавшись ярким эмоциям и чувствам, он прижался к подтянутому телу и обхватил руками. Никто прежде не даже не подавал идеи просто поехать на природу с ним, не говоря уже о том, чтобы спланировать и арендовать машину для него. Чужие ладони легли на широкую спину, нежно поглаживая вверх-вниз. — Я рад. Так я могу рассчитывать на твою кандидатуру спутника на эти дни? — Спрашиваешь! Я только рад! Только дай мне кое-что собрать.. Кто же знал, что “пикник” для тебя это… Это!       Кроули даже не заметил как прошёл час сборов Фэлла. Стоило признать, он рассчитывал что будет ждать куда дольше. Солнце медленно поднималось выше, словно отдаляясь от земли дальше с каждой минутой. Лучи едва неприятно слепили глаза, отчего приходилось жмуриться даже в солнцезащитных очках. Когда большая стрелка пересекла цифру три, а маленькая – девять, Азирафаэль облегчённо выдохнул и вышел из дома, закрывая за собой двери. В руках болтался тяжёлый серый чемодан. — Хочешь заскочить куда-то по дороге? — спросил Кроули, выхватывая тяжелую кладь из мягких рук. Белокурый любезно улыбнулся. — Только в небольшой городок, что в конце пути. В магазинчике, у заправки, всегда продавали вкусные ванильные капкейки. — Покажешь.       Азирафаэль зашёл внутрь салона, вновь восхищённо осматривая новое место пребывания на будущие несколько дней. Так хотелось схватиться за сумку и начать наводить свой беспорядочный быт, но руки не дрогнули портить такой блестяще уютный минимализм.       Присев рядом с водительским местом, Фэлл благодарно взглянул на водителя. Тот, поправив рыжие волосы, завёл двигатель. — Я могу чем-то тебя отблагодарить? — любезно спросил Азирафаэль, не сводя глаз с Энтони. — Если ты смог составить мне компанию, то мне большего не нужно.. Хотя… — Кроули хитро улыбнулся и поправил очки, пряча ехидный взгляд.       Дорога хоть и была изнурительно долгой и извилистой, но время пролетело незаметно. По салону разносился кофейный аромат, словно танцуя вместе с сигаретным дымом. Разместив несколько вещей у кровати, Азирафаэль смиренно сидел рядом с Энтони, опустив глаза в книгу. Шелест бумаг и лёгкие стоны от, вероятно, необычайно интригующих событий изредка развеивали приятную тишину. Кроули то и делал, что периодически кидал короткие, словно мимолётные, взгляды на спутника каждый раз, когда тот поправлял очки. Впервые ощутив спокойствие и прилив такого уюта, он невольно проговорил: — А ты прочитаешь мне? Перед сном?       Азирафаэль удивлённо поднял взгляд и посмотрел на рыжеволосого. Энтони не был тем, кого можно назвать жаждущим некого тёплого внимания и объятий, но недавно сказанные слова словно разрушили этот глупый стереотип. — Не знаю, будут ли тебе по вкусу расследования Пуаро. — Никогда не находил большой пользы от книг, но детективные рассказы мне всегда были по душе, — словно невзначай сказал Кроули.       Рыжеволосый, пусть хранят его небеса, был хорош в замечании тех фактов, что были ему интересны. И как же он был рад, когда заприметил на одном из стеллажей в доме Фэлла полное эксклюзивное собрание книг известной британской писательницы. Кроули, вероятно, даже успел признаться себе, что прикупил бы подобную коллекцию домой, но вряд ли бы прикоснулся к ней ради изначально запланированного применения. — Ты не говорил, что читал её романы, — улыбчиво сказал Азирафаэль. — А я и не читал. Я лишь слышал. — Тогда, думаю, тебе определённо будет по вкусу именно эта история. Я хоть и прочитал четверть, но могу начать заново. — Нет-нет, просто расскажешь мне вкратце..       Азирафаэль, хоть и словил легкое чувство разочарования, но ощущение, что он сможет сам восторженно поведать об интригующем начале запутанной истории, воодушевило его отложить книгу и просто насладиться природой за окном. Вечнозеленые ели окружали густым высоким лесом, а сосновые запахи так и притягивали остановиться и уйти в глубокую чащу. Пустая трасса изредка пересекалась другими машинами, ехавшими навстречу им. Так не терпелось уже наконец ощутить лесную прохладу на лице, запах свежести и редкий плеск волн.       Заехав в небольшой городок, что был практически на краю их длинного пути, Азирафаэль словно опомнился от воздушных мечтаний и огляделся по сторонам. “Как же тут всё изменилось..” — пронеслось в пушистой белой голове. Все здания были так болезненно знакомы, а некоторые сменившиеся вывески окунали в чувство удивления. Ламберхерст Даун хоть и был маленьким поселением, который часто объезжают водители, но всё также оставался по-своему любимым для белокурого. Актёр даже подумывал прикупить себе тут небольшой загородный домик с видом на бескрайнюю степь, что изредка сменялась лесами, но как-то не срослось. Кто-то этого очень не хотел.       Азирафаэль, указав на один из магазинов у трассы, попросил остановиться. От усталости и след простыл, как только ноги коснулись давно родной и полюбившейся земли одного маленького городка. — Ты со мной? — спросил Азирафаэль, восторженно взирая на знакомую местность. — Конечно, — ответил Кроули и приглушил двигатель.       Для самого рыжеволосого было в новинку находиться так далеко за городом не по причине работы. Он никогда не покидал такой комфортный для него дом без нужды, не говоря уже о самом Лондоне. К слову, поселение оказалось довольно-таки приветливым и тихим. Не было привычного шума улиц и, скопившихся в ком, громких чужих голосов. Шелест листьев от ветра да и только.       Заходя в небольшой магазинчик, Азирафаэль обмяк, когда увидел давно знакомую лавку с кексами и слойками. Он так боялся что этого магазина уже не будет на месте, что за время пути успел набросать несколько других вариантов, где можно закупиться сладким к чаю. Из-за прилавка вышла женщина. — Добрый день, — улыбчиво сказал белокурый, — упакуйте, пожалуйста, коробочку эклеров и ванильных слоек. — Добрый, конечно, — любезно ответила продавец. — Тебе что-то взять? Тут восхитительные сконы с корицей.. — прошептал Азирафаэль за плечо, зная, что Кроули молчаливо стоит сзади.       Рыжеволосый, немного помявшись, глянул на забитый прилавок. Глаза бегали по различной выпечке, что изредка менялась цветом глазури или начинки. Ему стоило признать, что ранее такого разного вида сладостей он ещё не видел. — А.., — тихо промямлил он, — А это? Оно вкусное? — указал рыжеволосый на небольшие фруктовые корзинки в карамельном стекле. — Думаю, тебе понравится. — Тогда давай, — слегка напряженно выдал Кроули. Что-то в этом десерте было не то. Слишком красива и коварна была фруктовая корзинка.       Добравшись до финальной точки пути, что, к слову, оказалась довольно-таки близко, Кроули удивлённо покосился. Лесные чащи, изредка возвышаясь холмами, окружали большое бесформенное озеро. Тишина периодически прерывалась чужими голосами где-то очень и очень далеко. Лёгкие волны от прохладного ветра бились о земляные берега. — Тут совершенно ничего не изменилось, — сказал Азирафаэль. Голубые глаза восторженно оглядывали знакомые виды, а губы расплывались в довольной улыбке. — Не представляю как тут красиво весной, — тихо подал голос рыжеволосый. — Хотел бы приехать сюда, когда будет тепло? — Несомненно. Тёплые дни и приятно прохладные вечера – это просто невероятно! Ох, как бы я хотел. Жаль, что летом тут много туристов. — Не можешь расслабиться на публике? — Ещё как. А если бы я был с тобой, то от фотографов точно не отстать. И потом пляши перед Гавриилом с объяснениями.. , — раздраженно ответил Фэлл.       Кроули, очутившись тут, словно забыл, что они всё ещё знаменитости, о которых пестрят новости и кино-блоги. Грустно вздохнув, он огляделся по сторонам. Лишь зелёная чаща лесов и кустов окружала сейчас их. — Ну, нам наверно повезло, что сейчас не сезон. — Да.       Рыжеволосый легко дёрнул рукой и коснулся чужой тёплой ладони, а после напористо прижался к ней, переплетая пальцы с другими. Приятное ощущение покоя и тепло разливались по капиллярам. Здесь можно не прятаться от людей и камер. Здесь можно быть собой.       Вечер, наступивший так быстро, опустился на землю, изредка сверкая только появившимися звёздами на небе. Ветер носился над озером и лугами, юрко посвистывая между деревьями в лесной чаще.       Азирафаэль, натянув тёплый свитер и куртку, умостился на небольшом раскладном кресле, попивая свежезаваренный какао. На шее небрежно болтался тот самый кремовый шарф. Фэлл был настолько удивлён, что Энтони позаботился и взял капсулы для шоколадного напитка, потому и смолчал о собственном пакете какао-порошка. Отставив белую чашку в сторону на небольшой столик, актёр так шумно зевнул, что сам испугался настолько громкого себя. — Ой, — улыбнулся Азирафаэль и хихикнул себе под нос.       Наблюдая за тишиной и гладью воды, что была сотне ярдов от них, он мечтательно запрокинул голову на небольшую подушку и закрыл глаза. Голова, ранее набитая страхами публичной жизни, постепенно очищалась от мыслей и ненужных чувств. Тело хоть и немного гудело от усталости, но всё же блаженно размякло. — Ты будешь слойки? — послышалось где-то из салона сзади. — С радостью, — негромко ответил Азирафаэль, продолжая смиренно не двигаться.       Звуки шелеста листьев и высокой травы слышались отчётливее чем раньше. Вода, захлёстываясь небольшими волнами, шумела своим привычным зовом, в котором изредка слышалось плескание прыгающих рыб. Однако, как же им повезло, что в нерестовые дни это озеро оказалось пустым от рыбаков и туристов. А всему этому было лишь одно объяснение – приближение великого праздника Дня Благодарения.       Что-то тёплое коснулось мягких розовых губ. Резко распахнув глаза, Азирафаэль удивленно всмотрелся в едва видимые янтарные зрачки, что были так близко к нему. Чужие тонкие уста легко смяли его губы, немного захватывая в вакуум рта. Худые длинные пальцы коснулись белых мягких щек, медленно спускаясь под шарф к нагретой шее. Подавшись вперёд, Азирафель ответно смял губы, едва углубляя поцелуй. — Я принёс тебе слойки, — улыбчиво сказал Энтони и указал на коробку, словно появившуюся из ниоткуда, на столе. — Благодарю, ты сам не голоден? — Ох, не думаю что сейчас в меня что-то влезет. Я перебился яблоком.       Кроули, облегченно упав на кресло рядом, вытянул ноги и блаженно простонал. Как же долго он их не выпрямлял. Ему даже казалось, что в ближайшем будущем придётся ходить именно так: с согнутыми под девяносто градусов коленями. — Ты словно до сих пор не вышел из образа, — хихикая, сказал Азирафаэль, — именно так ты должен был сыграть в одной сцене. — О, бля, серьёзно? — раздраженно выдал рыжий, вжимаясь шеей в тело, — Я тебя сюда вёз чтоб ты мне снова читал нотации как играть? — Всё-всё, молчу, дорогой, — улыбчиво протороторил белокурый и взял стакан с какао.       Пальцы аккуратно схватили небольшую слойку, которая немного крошилась на одежду и землю. Откусив небольшой кусочек, Азирафаэль восторженно завыл, жмуря что есть силы глаза. Он готов был поспорить на всю свою библиотеку, что эти слойки именно такие же, как и более чем десять лет назад. Таят во рту, оставляя привкус ванили на языке. Как бы он хотел съедать хотя бы по одной такой штучке в неделю, запивая зелёным чаем. Возможно, эти слойки и были причиной купить дом в Ламберхерст Даун. — Так вкусно? — удивлённо покосившись на спутника, спросил Кроули и поджёг край сигареты. Азирафаэль лишь радостно закивал головой. Как бы он не хотел закричать от восторга, делясь всеми чувствами, но терять драгоценные сладкие крошки слойки изо рта не хотелось куда больше. — Это радует. Я однажды попробовал такой вкусный салат. Думал, что это лучшее и, наверное, самое невероятное, что я ел в своей жизни. Потом оказалось что была смесь зелени, — сказал Кроули, вспоминая отрывки из прошлого.       Да, рыжеволосый и впрямь был настолько поражен этому “зелёному” салату, что и не понял, как по-случайности, вместо обычного блюда в столовой на съёмках, взял смесь из лука, латука, щавеля и петрушки. Но, стоит признаться, даже под хихиканья коллег и съёмочной группы, он гордо доел то, что ему нравилось, с гримасой на лице “Ешьте сами свой омлет, у меня тут вит-обед”. К его сожалению, после того случая его ещё долго называли “витаминным хищником” или “любителем зелёных”. Интересно, а что едят кузнечики? — Ты не видел, как я уплетал на церемонии канапешки! — стыдливо признался Азирафаэль, — Я был настолько расстроен чем-то, что просто выхватил тарелку у прислуги и сел, нервно запихивая себе их в рот, а после делал из зубочисток башенку…       Кроули, словно рассуждая над чем-то, опустил голову и поджал губу. Янтарные глаза смотрели в тлеющий огонёк сигареты. — Ты когда-то думал о том, что станешь таким популярным? — рассуждая, проговорил тихо рыжеволосый. Азирафаэль удивлённо покосился на него, повернув голову. — Понятное дело, играть в малоизвестных театрах или низкобюджетных сериалах, фильмах… А тут, быть известным настолько, что чуть ли не каждый встречный в Лондоне знает тебя в лицо. — Я не знал, — подал голос Фэлл. — Я не знал что так выйдет, но до последней клеточки своего тела этого хотел. Хотел стать историей, что вызовет слезы на глазах или быть персонажем, к которому будут тянуться люди. И я стал. Стал для кого-то кумиром, для кого-то – примером, а для некоторых, как Вуд, соперником. И несмотря на все проблемы, связанные с популярностью, я рад что им стал. Невероятно иметь такую поддержку со стороны фанатов и зрителей. Думаю, если бы я не читал по паре сотен комментариев в месяц, то считал бы, что всё зря.       Кроули молчаливо хмыкнул, словно, “А, даже так” и струсил пепел в импровизированную пепельницу из бумажного стакана. Он никогда не задумывался о популярности как о предмете с хорошей точки зрения. Рыжеволосый хоть и имел страницы в социальных сетях, но выставлял туда что-то крайне редко. И чаще всего это были фотографии постеров его новых фильмов или сериалов. Не особо много фото было из реальной жизни, чего-то за пределами камер. Невольно задумавшись над этим, в голове проскочила мысль: “Может выставить фото с поездки?”       Вечер окончился глубокой ночью, когда Луна заняла своё законное место, возвышаясь над землёй. Ветер стих, а за ними и шумный шелест листьев.       Азирафаэль, разместившись на кровати, надел маленькие очки и взял в руки книгу, которую отложил во время поездки. Губам настолько не терпелось начать читать её вслух для Энтони, что актёр лишь нервно перебирал пальцами по бумажным страницам. Тот, копошась с обеденным столиком, нервно крутил его по сторонам с определённо какой-то замысловатой идеей и невозмутимым лицом. Тёмные брови каждый раз вздымались вверх с синхронным вырывающимся из тонких уст матом. Наблюдать за тем, как Кроули что-то так отъявлено пытался сделать, было до жути интересным. Не зная ответа на “что именно”, Азирафаэль сдался и спросил: — Скажи мне на милость, что ты делаешь? — Пытаюсь перевернуть стол, — прокряхтел Кроули, заглядывая под мебель головой. — Зачем? — Ну, я не думаю, что спать на полу хорошая идея, тем более ночью. — Я предлагаю тебе лечь рядом. Тем более, не орать же мне на весь салон то, что Пуаро по сюжету шепчет..       Кроули вздрогнул и резким движением подался вверх. Рыжая макушка болезненно ударилась об стол, отчего её владелец непроизвольно гаркнул какой-то богом забытый мат и упал на колени. Выползая из-под злосчастной мебели на карачках, Энтони удивлённо покосился на Фэлла, мимика которого так и кричала “Ну ты и балбес”. Это даже успело его насмешить, отчего уголки тонких губ дрогнули в улыбке. — Ты не против, чтоб я лёг с тобой? — уточняюще спросил Кроули, поднимаясь на ноги. — Учти, я иногда могу случайно задеть коленом. — Значит ночью у нас будет поединок.       Покорно умостившись рядом, рыжеволосый опустил голову на холодную подушку. Мягкий матрас пружинил под телом, приятно расслабляя все зажатые мышцы в теле. Подперев край одного из одеял под висок, Энтони гордо проговорил: — Я готов. — Отлично.. И так.., — Азирафаэль пробежал глазами по прочитанному тексту, выискивая нужный абзац, — Ах, вот…       Кроули, внимательно слушая роман, безустанно глядел на Азирафаэля, который даже в такой ситуации не терял навыков актёрского мастерства. Читая с чувством, с тактом, с расстановкой, он иногда удивлённо охал, когда происходил удивительный поворот событий. Рыжеволосый, позволив себе немного помечтать, кинул руку тому на грудь и притянулся лбом к чужому плечу. Белое тело, что медленно вздымалось и опускалось от дыхания, было до дрожи приятным и тёплым, даже сквозь слой спальной рубашки. В какой-то момент пылающий интерес к новым выводам известного бельгийского детектива стал угасать, как и яркость картинок перед глазами. Прижавшись к любимому плечу, Кроули, уже одной ногой во сне, осознал, что более не хочет засыпать один.       Сильная боль словно осязаемо стрельнула в теле током. Голубые глаза, широко распахнувшись, удивлённо побегали по маленькой полочке с книгами, что прежде была лишь расплывчатым пятном. Звуки смешивались в несвязный ком, тихо гудящий в ушах. Перевернувшись с бока на спину, Азирафаэль окинул взглядом Энтони и испуганно замер, взирая на источник резкой боли. Кроули, елозя по спальному месту лицом вниз, болезненно постанывал сквозь зубы, руками хватаясь за постель, словно это последнее, что удерживает его от смерти. Несвойственно выгибая спину дугой, рыжеволосый даже не замечал, как из глаз выступило само мёртвое море, обжигая лицо.       Не выдержав стенаний, Азирафаэль резко привстал, даже не предполагая, что может происходить. — Энтони! — прокричал он, тряся любовника за плечи, — Энтони, что с тобой? — Но.. ноги.., — сдавленно ответил тот, запрокидывая голову как можно больше назад. Кроули был готов поклясться, что глаза сейчас полезут на лоб от боли, а зубы посыпятся белым порошком. — Что? Что мне сделать? — встревоженно протараторил Азирафаэль и убрал тяжелое одеяло с худого тела. Холод прошёлся по голым ступням, неприятно щекоча. Ноги подрагивали, словно мышцы скручивали в трубочку, растягивая. — Ударь!.. со всей силы! По икрам, — взмолился рыжеволосый и ухватился из последних сил за подушку, вжимая её в лицо как можно крепче.       Азирафаэль испуганно оглянулся на худощавые ноги, мышцы которых сокращались в нижней части. Судорога, нещадно пожирающая последние отрывки стонов, хватала в плен колющей боли. Поджав губы, белокурый поднял руки и, едва жмурясь, нанёс удар кулаками по икрам. Кроули взвыл в подушку и худощавое тело медленно обмякло, изредка постанывая от радости. — Что это было? — всё еще испуганно спросил Фэлл, накрывая чужое тело одеялом. — О, не волнуйся.., — спокойно ответил Энтони, тяжело переворачиваясь на спину, — это мой внутренний будильник. Судороги да и только. — Впервые слышу о практике бить по сводящим мышцам, — недоверчиво сказал Азирафаэль. — Ну.., — протянул Кроули, явно пытаясь слукавить в очередной раз, — мне помогает.       Наступившее не самым приятным образом утро завывало пронизывающим холодным ветром за окнами, иногда срываясь лёгкими свистами. Последние листья срывало с уже полуголых деревьев, унося куда-то вдоль бесформенного озера, густого леса и бескрайних лугов. Громоздкие тучи тягуче медленно плыли по небу, не позволяя прямым лучам солнца упасть на остывшую землю. Пахло приятной сыростью и влагой после мелкого дождя.       Потянувшись руками вверх, Кроули почувствовал, что внутри словно хрустнул тот самый хрящ, что не давал покоя более чем несколько суток. Тело обдувало ветром, щекоча оголённые загорелые участки тела. Рыжие завивающиеся пряди словно волнами развевало от дуновения. Блаженно простонав всей глоткой несвойственно для человека, рыжеволосый улыбнулся. Ни одно утро не начиналось ещё так хорошо. И плевать, что ноги вновь охватила судорожная паника.       Из салона, как он и мечтал когда-то, пахло свежезаваренным кофе с какао, а с кухни доносились звуки шелеста пергаментной бумаги. Зайдя в машину, он оглянулся. Азирафаэль так по-уютному разместился на небольшой кухоньке, стоя у плиты, словно там и было его место. Мягкое тело облегал шерстяной белый свитер, едва подчёркивая маленький живот. Прежние запахи сменились на аромат запекающегося мяса с овощами. Подойдя сзади, Кроули с интересом опустил подбородок на сильное плечо. — Что готовишь? — Узнаешь, — улыбчиво ответил Азирафаэль и повернулся к худому лицу. Было непривычно видеть эти янтарные глаза без стеклянных чёрных кругов. — Пахнет вкусно.., — тихо сказал рыжеволосый, подойдя уже вплотную к чужому телу. Худые длинные руки обхватили его в лёгкие объятия. — Ты обо мне или о том, что стоит в печи? — коварно улыбаясь, спросил белокурый, ощущая как чужие бёдра прижались к нему.       Фэлл, словно ничего такого развратного и не сказал, молча продолжил убирать лишний пергамент в стол. Хитрая улыбка не сползала с белого лица, проявляя истинные эмоции. — Азирафаэль.., — прошипел Кроули и прижался сильнее, вдыхая сладкий аромат парфюма с белых кудряшек, — ты так не говори. А то я.. — Мне должно быть страшно? — ехидно спросил белокурый, не поворачивая лица. — До последнего белого пера.       Даже находясь один на один они могли язвить друг на друга, обнажая острые языки. Это словно стало их визитной карточкой, показывая уровень их привязанности друг к другу. Азирафаэль мог ядовито выплюнуть какую-нибудь высокомерную фразу из книги, а Кроули – что-то из жизни.       Сидя на креслах, ветер развивал серый табачный дым, унося его куда-то по направлению циклона. Фэлл восторженно оглядывал местность, изредка бросая взгляды на птиц, пролетающих над озером и лесом. — Однажды был такой сильный ураган, что мой стул унесло в озеро.., — вспомнил он, улыбаясь. — Я тогда разбивал лагерь близко к воде, поэтому мне пришлось нырять порядка десяти минут, чтоб найти его. — Как так вышло, что тебе пришла идея такого.. отдыха? — задумчиво спросил Кроули и положил свою ладонь на чужую руку, переплетая пальцы. — Один раз я приезжал на сьёмки сериала в какую-то сосновую местность. Мы снимали по большей части тогда около недели, и, не поверишь, мне настолько понравилось жить вдали от города, что я едва сдерживался, чтобы не начать специально лажать на площадке, лишь бы мы остались ещё на пару деньков. Я был молодым и глупым, что сказать.       Азирафаэль сжал чужую ладонь, прижимая к своей ноге. Находясь тут уже сутки, ему было сложно поверить, что это в действительности происходит: он тут, среди любимых возвышающихся деревьев, у кристально чистого озера, в котором отражалось пасмурное небо, а рядом был тот, кого хотел бы видеть. И чувствовать, каждой клеточкой ощущать обжигающее дыхание из тонких уст и грубую кожу худых рук. — Я бы хотел кое-чем заняться. Ты же не против? — неуверенно сказал рыжеволосый и повернулся к белому лицу. Азирафаэль изумлённо проморгался. — Что ты! Нет, конечно. Я бы и сам хотел почитать что-то.       Кроули радостно подался вперёд и чмокнул в уголок мягких губ. Даже такого короткого поцелуя хватило, чтобы бархатные щёки вспыхнули румянцем, а мелкие мурашки прошлись по коже.       Развернув книгу, которую он оставил для собственного прочтения, Азирафаэль натянул маленькие очки и откинулся спиной на кресло, стараясь не замечать мельтещащего рядом Кроули.       Сам же рыжеволосый то и делал, что доставал из багажника различные вещи, сумки и деревянные конструкции. Найдя всё нужное в будто бездонном отверстии боковой части автодома, Энтони выдохнул. Ему стоило признать, что не зря прихватил все эти материалы.       Установив мольберт на холодной земле, Кроули покрутил холст и поставил его в горизонтальном положении. Небольшой столик с красками и кистями удобно расположился рядом. “А что изобразить?” — пронеслось в рыжей голове. Но едва подняв взор на бескрайние виды, он осознал, что вопрос тут же отпал, словно его и не было. Взяв в пальцы одну из мягких кистей, рука самостоятельно начала извивать тонкие линии, образуя что-то схожее на горизонт.       Кроули был не из тех, кто мог показать свои творения публике, но однажды он обмолвился о своем хобби на одном известном шоу. Даже после этого он словно боялся показать свои работы, считая их недостаточно хорошими для такого селебрити как его персона. Каждый раз Энтони замечал нежеланные лишние мазки или неправильные пропорции, которые мягко, но портили всю концепцию картины.       Кроули мог написать расплывчатый портрет или пейзаж. Он так не любил выводить края и точные линии, что чаще его творения были похожи на масляные мягкие образы без конкретной мысли, которую и сам художник не мог понять. Вот вроде бы изначально писал солнце, что частично скрывалось за тучами над туманным Лондоном, а выходило совершенно другое: что-то светло жёлтое выглядывало из-за белых пушистых пятен над серым, изредка чёрном, извилистом горизонте.       Свой взгляд на мир он обосновывал словно самому себе, что ничего в жизни не может быть кристально чистым и видимым. У всего есть своя пелена, которая скрывает тайные помыслы. Она, как туман, оседает перед глазами, закрывая взору полную гамму цветов и действий, мягко выводя лишь пятна. И нельзя было развеять пелену, пока не шагнешь вперед; пока не почувствуешь телом, что ты на самом деле должен ощущать.       Руки непроизвольно выводили уже острия елей в сосновом лесу, мягко растушёвывая у торчащих в бока веток. Тёмно-зелёная, практически чёрная, краска смешивалась с холодным фоном облачного неба. В мутно-тёмном озере отражались летящие дикие птицы, что возвышались над землей. Холод передавался в различных серо-голубых и бирюзовых оттенках.       Кроули сделал шаг назад и всмотрелся в картину, пару раз поднимая глаза на вид, что послужил экспозицией для неё. На его удивление, вышло не так уж и плохо, даже где-то мелькал смысл сего творения. Обернувшись назад, он увидел, что Азирафаэль молчаливо читал, не поднимая взгляда. Чёрная керамическая пепельница, забитая под завязку дотлевшими окурками и пустая коробка из-под слоек, наталкивали на вывод, что время прошло куда больше, чем рыжеволосый ощущал. — Азирафаэль, — тихо проговорил он. Голубые глаза оторвались от напечатанного текста и поднялись на него. — Да, дорогой? — Как тебе? — Кроули сделал шаг в сторону, открывая полный обзор на свою новую картину.       Белокурый отложил книгу на столик, предварительно вложив что-то внутрь, и встал с кресла. Медленно подойдя к мольберту, актёр не сводил аквамариновые радужки от холодного осеннего пейзажа. Из мягких пухлых губ вырвался еле слышимый вздох. — Что? — расстроенно спросил рыжий, — Всё плохо настолько? — Нет-нет! — торопливо ответил Азирафаэль и положил свою ладонь на худое предплечье. — Это так красиво! Я даже не подозревал что ты так умеешь. — Это ты так извиняешься за свои слова? — язвительно выплюнул Кроули. Белокурый удивлённо покосился на него. — Что? Когда?       Резкие воспоминания их встречи в кабинете Уордлоу вонзились в голову молниеподобной стрелой. — У нас взаимная любовь, любовь порожденная вышибить друг другу мозги и размазать натюрмортом по стенке, — прошипел Кроули, язвительно скалясь. — Как я помню, твои навыки в держании кисти мало похожи на действия трезвого художника, так что оставь творческие порывы для профи, – ядовито выплюнул Азирафаэль, натягивая невинно чистую улыбку.       Азирафаэль грустно свёл брови, ощущая вину за сказанные в пылу раздраженности слова. Он не знал, насколько сильно задел такой ядовитый комментарий, однако помнил, как тогда лицо рыжеволосого перекосило. От этой мысли стало только гадко на душе. — Прости, я не знал, что задел тебя, — тихо прошептал Азирафаэль. — Но я и впрямь считаю, что это очень красиво. — Не вини себя во всех смертных грехах, Фэлл, — уставше выдохнул Кроули и поджёг край сигареты, осматривая картину. — Мы ненавидели друг друга и бросались самыми обидными высказываниями.. Можно сказать, что это и объединило нас?       Энтони задумчиво пожал плечами на свой же вопрос. Он никогда не думал, что конкретно толкнуло его в эти тёплые чувства, ведь кроме ядовитости и постоянных дёрганий за лацканы ничего и не было. — Хах, — рыжеволосый улыбнулся и сделал пару мазков кистью, — язвительные языки перешли на новый уровень.       До ушей донесся едва уловимый звук щелчка камеры телефона. В какой-то момент в худощавом теле всё сжалось до такой степени, что даже кисть начала подрагивать от трясущихся пальцев. Взмолившись, что это лишь бред его головы, а не кто-то посторонний, Кроули успел подумать о весьма тяжелых последствиях для него и Фэлла. Статьи разоблачений, постоянно сторожащие их дом папарацци, негативные высказывания.       Судорожно развернувшись, Энтони увидел, что Азирафаэль, став немного поодаль, держал телефон, фотографируя его. — Блять.., — уставше выдохнул рыжеволосый. — Ой, ты не любишь, когда тебя фотографируют? — Нет-нет, фотографируй сколько угодно.. Я подумал, что это были посторонние..и.. — Не дай Господь такому случиться! — встревоженно выкрикнул белокурый и подошёл ближе. — Только когда мы захотим рассказать о нас, тогда пусть сделают эти фото. Только тогда.       Рыжеволосый согласно кивнул и телом подался вперёд. Влажные губы накрыли чужие, едва сминая их. Мягкие руки легко прошлись по талии, прижимая худое тело к себе ближе. Азирафаэль, немного углубляя поцелуй, прошёлся языком по нёбам и дёснам. Ладони поднялись выше по водолазке к спине. — Покажешь фото? — хитро спросил Кроули, предварительно разорвав нежно поцелуй. Азирафаэль кивнул и открыл галерею. — Как думаешь? Тебе нравится?       Рыжеволосый задумчиво оглядел замершего себя с кистью у холста. Он был таким живым. Не сосредоточенным на чём-то серьёзном, сжимаясь мышцами, а спокойным. Лицо расплылось в мягкой уставшей улыбке, а глаза косились на холст. Это фото было совершенно другим. Не таким. — Отправь мне, — задумчиво сказал Энтони. — Я бы хотел выставить её и картину. Будет некий всплеск для фанатов. А то моя угрюмая рожа им, наверное, надоела. — Конечно отправлю. Но я думаю, что благоразумно будет выставить после поездки.. А то вдруг кто-то из местных узнает этот вид сзади и всё. Сматывай удочки, так сказать. — Да, я тоже так считаю.       Кроули сложил кисти и палитру на столик, а сам ушёл в салон. Тёплая, нагретая бойлером, вода смывала остатки краски с худых кистей, стекая темным ручьем в отверстие раковины. Невольно подняв глаза в окно напротив, он только заметил, насколько стемнело на улице. Соотношение света в машине и за стеклом ярко контрастировали тёплым жёлтым и тёмно-синем.       Азирафаэль, тихо подкравшись сзади, оглядел открытый участок загорелой шеи. Поддавшись искушению, он притянулся ближе и оставил лёгкий, практически воздушный поцелуй на чужой коже. Кроули вздрогнул, но не повернулся. — Ещё одно движение и я не ручаюсь за себя… — сказал рыжеволосый, уже быстрее смывая последние капли краски с пальцев и ладоней. Чужие мягкие руки обхватили его тело и юркнули под чёрную водолазку. Тёплые пальцы, будто заманивая, поглаживали живот, поднимаясь выше и выше.       Видит Бог, с каким трудом и скоростью Энтони старался отмыть последние частички краски. Ему так не хотелось бросаться на белокурого с грязными пальцами, а уж тем более пачкать его самого. Когда от краски на коже и след простыл, Кроули резко развернулся. Азирафаэль даже сперва вздрогнул, но после ехидно улыбнулся и подался вперёд. Их носы соприкоснулись кончиками, и вздернутый нежно, словно целуя как эскимос, потерся о другой. В этом действии не было ничего развратного или пошлого, но та заведённая ранее машина внутри стройного мужчины уже завывала громкими тревогами.       Кроули отряхнул влажные ладони и прижал Азирафаэля к себе, сковывая его в крепких руках. Проведя пальцем по хребту, он ощутил как тело в его хватке вздрогнуло от приятных ощущений. — Я же предупреждал, — коварно скалясь, проговорил Кроули, плотнее прижимая белокурого к себе.       Рыжеволосый едва нагнул тело и припал к тёплым губам, совершенно не контролируя свои чувства и эмоции. Руки скользнули под светлый свитер и рубашку, жадно касаясь подушечками пальцем мягких боков. Уста поочерёдно прикусывали друг друга, сминая во влажном поцелуе. Кроули, словно выжидающе медленно делал шаги вперёд, подталкивая любовника ближе к кровати.       Мягкое тело вздрагивало от новых касаний, ощущая как чужие напористые руки скользили по спине. Азирафаэль был готов поверить что ладоней, которые прыгали по его коже, было куда больше двух.       Сделав более широкий шаг, Энтони ощутил как его бедро соприкоснулось с тёплыми ляжками. Открыв глаза на мгновение, он понял, что белокурый уперся ягодицами в спальное место.       Коварно оторвав уста от мягких губ, рыжеволосый толкнул возлюбленного назад, а после свалился тяжёлым грузом на него. Казалось, словно так близко он никогда не был: придавливая всем телом, ощущать биение сердца своей грудью. Тёплое дыхание обжигало уши и щёки, приятно щекоча. Кроули резво приподнялся на локти и всмотрелся в глаза напротив. Те, беспощадные и небесно-голубые, трепетно взирали на него в ответ. Розовые пухлые губы расплылись в лёгкой улыбке. — Никогда не думал, что скажу это.., — неожиданно начал Азирафаэль и поднес руку к худому лицу. Ладонь нежно коснулась щёк, поглаживая тёплыми пальцами, — но ты первый, с кем мне хотелось стать нижним.       Подавшись выше, Фэлл схватил тонкие уста в плен своих зубов, а после, словно этого и не было, отпрянул и невинно похлопал золотыми ресницами.       Кроули был готов расщепиться на атомы, а может и более, от того, насколько возбуждающе это звучало. Была бы его полная воля, он бы вошёл в белокурого тут же, минуя все ласки. Напряжение неприятно сдавливало, отчего Энтони лишь животно прорычал.       Загорелые руки нырнули под одежды в некий тёплый вакуум, ощущая как тело вздрагивало от прохладных касаний. Пальцы торопливо проходились по широкой груди и остановились. Чувствуя подушечками вставшие соски, Кроули коварно окинул взглядом Фэлла, который удерживал на лице маску невинности и любопытства. Но только пальцы едва сжались на набухших сосках, как из пухлых уст вырвался лёгкий стон. Сладостный, не сдерживающий эмоции и чувства. Рывком стягивая одежду с туловища, Энтони встал на колени, опуская ягодицы на чужой пах, и посмотрел на полуоголённого Азирафаэля под собой. Белая, словно фарфоровая, нежная кожа сверкала от ламп. Тот, смущенно отворачивая голову, хотел бы прикрыть живот и грудь, но чужие руки схватили его за запястья. — Нет.. Не нужно.., — тихо проговорил Кроули, периодически переводя янтарные глаза на возлюбленного. — Ты так красив.       Лицо Азирафаэля вспыхнуло детской смущенностью и румянцем. Мягкие руки пробрались под ткань чёрной водолазки, словно заманивая в опасную, но очень интригующую игру. Горячее тело податливо откликалось на касания, вздрагивая от таких изучений. Кроули стянул верхнюю одежду и кинул в сторону, оголяя подтянутый торс.       Белокурый восторженно замер. Хоть он прежде и видел голую грудь своего новоиспеченного возлюбленного, но всегда не до конца. Не всегда мог полностью разглядеть её во всей красе, позволяя себе лишь в мыслях додумывать остальные, сокровенные участки горячей кожи.       Кроули ощутил, как под его ягодицами возросло нестерпимое желание. — Стоит ли упомянуть, что кое-что упирается мне зад и с этим надо что-то делать? — нагнувшись к молочному лицу, коварно прошептал Кроули. Голубые глаза испуганно метнулись вниз, обратно на него, а после отвелись в сторону. Мягкие пальцы скользнули на чужой пах в джинсах. Дрожаще проходясь подушечками по тканевым складкам, он нащупал, что он не один в подобном положении. — Почему бы не исправить это заодно и с твоей проблемой?       Невинное лицо и такое непрямое, но какое развратное высказывание словно входили в резонанс по мнению Кроули. Он даже сперва не поверил, что это именно то, что он услышал. Хотя, чего угодно можно было ожидать от мужчины, который так вожделенно ласкал его ночью на съемках. Возможно, не будь они такими пьяными в ту ночь, случилось бы что-то более серьёзное.       Рывком стащив оставшуюся одежду с пухлых ног, он удивлённо покосился на мягкие икры. Чего только не ожидал увидеть Энтони на теле Фэлла: бабочку на попе или пару шрамов на коленках с детства, но не это. На мягких и округлых от мышц икрах изящно расположились чёрные подтяжки, удерживающие носки тёмного цвета. Худые пальцы прошлись по ткани вниз к ступням, словно Энтони вовсе позабыл что должно было сейчас произойти. Едва коснувшись краем подушечки ступни, нога дёрнулась, а Азирафаэль легко хихикнул. “Так он настолько эрогенный” — пронеслась коварная мысль, отчего Кроули поднял интригующий взгляд на белокурого.       Оторвавшись от восхитительно красивых икр и ехидных мыслей, рыжеволосый набросился на Фэлла, утаскивая того в поцелуй. Языки переплетались между собой словно в урагане чувств, пока жилистые руки медленно спускались по чужому животу к подрагивающему члену. Горячая смазка словно вытекала из уретры ещё обильнее всякий раз, как Кроули углублял поцелуй или был более груб и напористей. Пальцы коснулись набухшей плоти и, будто играя, легко оглаживали головку и уретру, размазывая предэякулят по органу и ниже. Юркнув рукой ближе к анусу, средний палец медленно стал входить внутрь. Сильные мышцы тут же сдавили его, но как только губы Кроули медленно начали спускаться ниже к шее, оставляя мокрую дорожку от поцелуев, палец разжали, позволяя войти глубже. Больше и напористее.       Постепенно добавляя пальцы, Кроули уже совершенно забывал о том, что делает. Словно это был сливочно-сладкий сон, что дурманил его рассудок. Горячее тело, громко постанывая от его поцелуев и грешных рук, вздымалось и извивалось под ним от ласк и чувств. Рыжеволосый не понимал уже совершенно ничего. Желание вырвать из своего любовника больше звуков и самых развратных слов толкнуло Энтони вынуть уже три пальца и нависнуть над телом, грудь которого быстро вздымалась от прерывистого дыхания и стенания. На пол улетели довольно-таки любимые, но в этот момент мешающие, чёрные джинсы с бельём.       Приблизившись к дрожащему от наслаждения лицу, Кроули коварно прошептал: — Может мне не стоит входить? Закончим на этом?       Голубые глаза испуганно метнулись на него, жалобно прося ещё. Издав несвязный и до неприличия мученический стон, Азирафаэль поджал губы. — Или ты хочешь чтобы всё-таки вошёл? — еще тише прошептал Кроули, касаясь головкой члена кольца мышц. — И трогал тебя.. — Ради всех святых! Закрой свой рот и трахни меня уже! — отъявлено вырвалось из мягких уст. Белокурый готов был поспорить, что это самое откровенное и пошлое, что он когда-либо говорил. Покрасневши до самых ушей, он взглянул на человека над собой. Рыжеволосый лишь ехидно улыбнулся.       Направив рукой член, Кроули медленно вошёл внутрь. Плоть приятно сжимали горячие мышцы, позволяя ненапряжно проталкиваться внутрь дальше.       Азирафаэль задрожал. В глазах мелькали не миллионы, а миллиарды различных цветных картинок, образуя смесь чего-то сверхъестественно прекрасного. Боль сменялась приятными ощущениями эйфории, которые, как ему казалось, уже ничем не затмить. Ощущая в себе рыжеволосого, странная, но интригующая мысль посетила белокурую голову. Кроули, ненастойчиво и нежно стал медленно двигать тазом вперёд-назад, наблюдая как любовь под ним извивалась от новых ощущений. Азирафаэль слегка подался вверх и, едва касаясь губами чужого уха, прошептал: — Будь собой.       С первого взгляда такие обыденные слова ничего бы не повлекли за собой, но не сейчас, когда Кроули был на пределе срыва. Он ухватил чужие запястья и как можно сильнее вжал их в простыни. Словно разорвав оковы сдерживания и контроля своего тела, рыжеволосый грубым толчком полностью вошёл внутрь и ускорил темп, толкаясь глубже и глубже.       Азирафаэль взвыл полным голосом, позволяя стонам и тяжелым вздохам наполнять салон авто. Тело билось словно в агонии чувств и ощущений каждый раз, когда рыжеволосый менял темп или жёсткими толчками входил него. Ноги непроизвольно дрожали, повиснув в воздухе, обхватывая узкую талию. Отпустив мягкие запястья, жилистые пальцы скользнули по телу, вызывая новую волну будоражащих мурашек.       Глубокие вздохи перебивались громкими стенаниями любви. Горячие тела дрожали от предвкушения и страсти, что не могла сдерживаться в пределах головы и сердца. Втянув приятно сладкий аромат Азирафаэля в сочетании парфюма с белых локонов у уха, рыжеволосый стиснул зубы крепче, порыкивая себе что-то под нос. Рассудок мутнел, смазывая картину перед глазами. Подняв голову, он оглядел белокурого под собой. Тот, покусывая себе губы едва не до крови, молящим взглядом взирал на него в ответ. Из-под золотых ресниц выступили еле заметные слёзы. Ради такой картины Кроули был готов перевернуть весь мир.       Ускорив темп до возможного предела, рыжеволосый ухватился за чужой член, придавая тому подобную скорость.       Грубые руки, ласкающие так несдержанно быстро и доминированно, приводили в дикий восторг. Подступающий конец и вовсе набрасывал на глаза и рассудок пелену, позволяя забыться в ощущениях. Не сдерживаясь, белокурый бурно кончил в жилистую руку, нервно дыша и боясь открыть глаза. Словно поспевая за партнёром, Кроули излился внутрь и рухнул на чужое тело. Вспотевшие и тяжело дышащие мужчины сколько не пытались проговорить что-то внятное, но помимо стонов вырывались лишь несвязные гласные звуки.       Развалившись на спине, Кроули притянул Азирафаэля к себе, опустив белокурую голову на грудь. — У меня никогда не было секса в доме на колёсах, — неожиданно осознал Азирафаэль. — У меня тоже. — Как думаешь, ты сможешь, в случае чего, летом арендовать эту же машину? — мечтательно спросил белокурый. Этот автодом так припал к душе Азирафаэля своим уютом, теплом и комфортом, что не хотелось в следующий раз ехать на другом. — Не знаю.. Если хозяин не будет против, — задумчиво тихо сказал Кроули. — А кто хозяин? — Я.