Крысоловы общаги

Scaramouche => Signora

Scaramouche может все-таки не идти да Signora закрой рот ТЫ ТАКЖЕ ГОВОРИЛ КОГДА МЫ ШЛИ СДАВАТЬ ЭКЗАМЕНЫ и в итоге сдал лучше всех тупой Scaramouche экзамены это одно дура сегодня там будут все одиннадцатые И ТЫ ПОНИМАЕШЬ О КОМ Я Signora жду пока ты скажешь сам Scaramouche кто вообще придумал сделать выпускной вечер СО ВСЕМИ ОДИННАДЦАТАМИ тупа стрем Signora Скажи это мисс Джинн в лицо все, мне некогда, еще голову мыть сам решай идти или не идти

***

      Скоро настанет тот конец, который казался таким соблазнительно (то ли обманчиво) классным, будучи ты в начальных классах. Те самые до безумия крутые старшеклассники, так надменно ходящие по школьным старым коридорам – теперь не более, чем собственное отражение в зеркале в ванной.       Так, вероятно, и подумали множества лиц, смотрящих сейчас туда. Моменты, когда радость прохода одной ступени жизнь не перевешивает грусти потери многочисленных знакомых и друзей. Для кого-то все школьное заведение стало преданным союзником и родным домом, а для других – лишь пару человек, но все это все еще остается в их сердцах так прочно.       Правда один конкретный человек был скорее рад избавиться от всех навязчивых, осуждающий взглядов от дружеской компании своего бывшего, преследовавших его целых полгода. Было... До жути стремно. нет, точно не неловко, ибо эти гнусные глаза совсем его не задевали за живое. Только печальный вид того, к кому он проявлял огромную симпатию делал ежедневные прогулки по школе ужасными. Ведь это все заставляло думать о своих поступках, а этого он до жути ненавидит. Не привык к фразе «Зря не сделал», потому что в любом случае сделает то, что хочет.       Именно так и начался день Райдэн Куникудзуши. Или просто Скарамуччи, как угодно, ведь речь совсем не об имени. Парня, честно, неделю назад насильно не вывели в торговый центр с целью найти подходящий для скорого мероприятия классический костюм. Точно не Синьора за шкирку таскала его по каждому магазину. Возможно, он и благодарен ей, только решение насчет выбора: поднять свою тощую задницу и приехать на последний вечер с одноклассниками (и параллелью) или все-таки пропустить мучительный вечер не оставляло его. Тяжело подводить свои собственные деньги, потраченные на такой официальный наряд, да и старания подруги (ну, и мисс Джинн тоже). Любит же жизнь помотать ему нервишки.       Для остальных долгожданный вечер не был таким уж категоричным. Многие с улыбками собирались с самого раннего утра, а некоторые еще даже не проснулись к обеду. Кто-то надевал роскошные платья с блестящей ювелирной работой, а другие – выглаженные рубашки и пиджаки с лакированными туфлями. Ведь это все останется в воспоминаниях, в черепной коробке каждого из присутствующих. Надолго.       Так пусть Скарамуччу запомнят бессовестным, «нахальным» и лживым, по чужому мнению, но до безумия элегантным в этот день, чем вообще он исчезнет из их мозга. От него так легко не отвязаться. Как он не может отвязаться от тусклых рубиновых глаз.       Место самого выпускного было в каком-то ресторане, о котором раньше никто и подавно не слышал. Просто родительский комитет решил, что забронировать весь зал в помещении, освободив достаточно места под небольшой танцпол (на котором, вероятно, танцевать никто и не будет) и раздвинув столы так, чтобы все нашли себе достойную компанию – будет супер, класс, отлично. Невероятная идея, достойная целых нуля баллов из десяти. Хорошо, нуля с половиной за старания. Единственное утешающее известие: самих родителей там не будет.

Крысоловы выпускники

Venti офигеть уже выпускной а вроде недавно тока начало года было Lumine о да, когда мы группу эту и создали Aether цитирую "давай создадим группу чтоб позорные фотки собрать" Lumine и что Rosaria соглашусь с Венти на удивление Albedo и за это время почти 20 раз была украдена соль из лаборатории Thoma забыли об инциденте с крысами??? Hu Tao НЕ ТРОШЬ МОНЮ И ЧМОНЮ мармеладные пенисы ???? Kaeya ААААААААААААААААААААААААААА Beidou хуевый пакет и нихуевый кредит?)) Xingqiu ЭАХАХАЭПАХАВХАЭ стыдно вспоминать как я бегал с английского хотя мы даже не выпускаемся Xiangling ох тяжело быть 10 классом Eula когда Мика ударил парня с корпуса Инадзумы. Itto ЭТО БЫЛО СЛУЧАЙНО Signora ох уж эта битва подушками Venti ААААААААААААААААААААААААААААААААА Kazuha Помню, как Сяо публично поцеловал Венти, ахах Lisa Ох... Лов Xiao помним и не жалеем Venti схаваю тебя сеголня Yoimiya фу снимите комнату, тут вообще-то одинокие тоже есть Yelan многое что уж не забыть ) Kokomi соглашусь Lumine ой а я видео так и не доделала позорное Thoma Можно БЕЗ ЭТОГО?

***

      – Все еще помню, как пошатнулись мои бедные нервишки, когда Венти пропал просто так, – проговорила девушка, поправляя роскошное темно-красное платье, точно по ее утонченную фигуру. Адресовано сказанное, видимо, было другому выпускнику, держащему чужую сумку (не утаить и факт, что он и с макияжем ей помог чуть раннее). Объект обсуждений обещал приехать со своим парнем, так что им вдвоем оставалась просто ждать других. Раньше них приехал только, не на удивление, Альбедо. Да и в разговор он особо не лез, пытался подробнее рассмотреть ресторанное помещение.       – А я вот стараюсь вспоминать только хорошее, – тот лишь пожал плечами и продолжил, – например, когда мы вели уроки четвертому классу. Как они тебя полюбили – это что-то! – Просто ему самому знатно так хватило дозы волнения в тот день. Так что оптимистически думать обо всем вокруг, иногда, тоже очень сильно помогает.       Не прошло столь большого количества времени, чтоб можно было утомиться, пока, как минимум, половина людей не прибыли. Невероятная картина: то, как все торжественно одеты сразу выражалось. Нельзя было выделить конкретного подростка и сказать, что он был красив, ибо это слово можно было применить ко всем из присутствующих.       Правда, когда началось все веселье (если его можно было назвать таковым), все сидели за своими столами. Некоторые молча, некоторые во всю хохоча с историй или тихонько болтая ни о чем. Центр зала – та самая импровизированная площадка для танцпола – был совершенно пуст, будто ни единой души совсем. До тостов с микрофонами было еще совсем далеко. Тихо, грустно, печально. Вместе с моментом, когда Скарамучча все-таки соизволил явиться на данное мероприятие с опозданием в несколько десятков минут. Остальные стеснительно, либо нехотя, отшучивались, не выходя на тот самый праздничный вальс.       Венти не жалел, что остался здесь, да и когда любимый человек присутствовал с ним рядом каждый день, думать о том, что было бы лучше если он все таки уехал, немного стыдновато. Музыка была просто отличная, сменялась она то энергичными, то слишком нежными мотивами. Барбатос сидел рядом с Сяо, что не открывал взгляда с парня. Жизнерадостный старшеклассник качал головой в такт песни, не скрывая своего желания выйти в пустой танцпол. Может быть, сделав это, он даст смелости другим ребятам, что застенчиво сидели за столиками?       — Я вижу, тебе нравится музыка, – заметил Якса, поглаживая края стакана сока, все же отводя взгляд в сторону.       — О, очень! Диджей просто мастер. Кажется, он посмотрел мой сборник любимых песен. Так и хочется танцевать, — юноша с косичками растянул уголки губ в блаженную улыбку, делая пару глотков сока, хотя хотелось попробовать то же самое шампанское, которое во всю распивал его друг Кэйа за соседним столиком. Розария поддерживала темп и не отставала, но кажется, даже они медлили и просто наслаждались этим вечером.       — А что тебя останавливает? – аккуратно поинтересовался Сяо, кладя свою руку на ладонь своего парня, что сразу же удивлённо поднял глаза, сдерживая звонкий смех. Из уст Венти раздался только неловкий смешок.       — Ну, я не хочу танцевать пока что с кем-то другим. Хотелось бы пойти с тобой, но задача вытянуть тебя потанцевать усложнилась, ведь на танцполе никого нет, а ты точно не любишь быть в центре. Все взгляды будут обращены на нас, и я сомневаюсь, что тебе будет комфортно, поэтому мы сидим здесь и я пью сок, – Барбатос слегка сжал чужую руку, а потом отпустил её, чтобы протянуться за бутылкой сока, что стояла на краю стола со стороны Якса, – Сяо, пододвинь мне бутылку, пожалуйста. Немного не дотягиваюсь...       Якса опустил задумчивый взгляд, взвешивая все за и против перед тем, как признаться своему парню в том, что он готов ради него выйти на пусть даже пустой танцпол. Он с задержкой подвинул бутылку сока в сторону любимого и обвел всех выпускников взглядом. Поскольку собрали всех вместе, большинство людей он не знал. Этот момент напоминал тот случай, когда он поцеловал Венти при всех. Так что это получается, на танец он не решится? Сяо сдвинул брови к переносице и поднялся со стула, ожидая, пока Барбатос допьет сок, чтобы тоже поднять его со стула, взяв крепко за руку.       — Я подумал, что твое желание для меня – закон, и я готов его исполнить. Я не трус, и ради тебя готов решиться на этот танец, пусть даже все будут смотреть только на нас. Все потому что ты мне дорог, а ради дорогих людей я способен на все, что они попросят.       Венти вытаращил глаза в немом шоке. В другой руке он держал бокал, который поставил практически сразу, когда его подняли с места. В душе разлилось тепло, что согревало лучше всякого алкоголя. Решительный блеск в чужих глазах прямо говорил о том, что намерения крепки как сталь, и от этого немного кружилась в голова. Они в забвении. Оба. Барбатос медленно кивает, и получив одобрительный сигнал, Якса сразу утягивает его в центр. Музыка сменяется на нужный мотив, словно диджей и ждал первую пару смельчаков, что наплюют на отсутствие движухи на танцевальной зоне. Сяо уже танцевал вальс на последнем звонке, но девушку, которую поставили ему в пару (Увы, директора не удалось уговорить, чтобы ему в пару поставили именно Венти, ведь это шло против правил, ибо выпускники должны быть в паре мальчик-девочка) тоже весьма пострадала, ведь Якса откровенно путался и чуть не уронил партнёршу в танце на землю. Но ради Венти парень точно постарается. Он кладет руку на хрупкую талию любви всей своей жизни, а другую скрепляет вместе с ладонью Барбатоса.       Мотив песни только начинается, а со стороны сидящих выпускников послышались бурные авиации и даже поддерживающий свист. Сяо это слегка напрягало и Венти это заметил, поэтому первый повел в танце. Кажется, уроки вальса для него не прошли мимо, ведь он умело делал движения, кружась вместе с Яксой, а тот следовал за тем. Венти был светом, даже огнем, а парень лишь поддерживал этот настрой, беря на себя главную роль в танце, а Барбатос не был против. Под конец песни Сяо приобнял любимого за талию и наклонил его вперёд, находясь очень близко к мягким губам. Но Якса слишком волновался, поэтому вернулся в прежнее положение, дыша слегка сбито, когда музыка стала энергичной. Венти по-доброму рассмеялся и поцеловал Сяо в щеку. После их танца выпускники осмелели заметно. С параллельных классов начали выходить ученики, начиная танцевать сначала скованно, словно разогреваясь. Но Якса уже потянул любимого к их прежнему столику, сразу же наливая им обоим сок.       — Спасибо, Сяо, это был самый лучший танец в моей жизни! Ты хорошо танцуешь. Я благодарен тебе за этот момент, я никогда его не забуду. Мог бы ты мне не наливать сока, пожалуйста? – на его просьбу сразу нахмурили брови и перестали наливать сок в стакан. Не было надобности вслух задавать свой вопрос, потому что Барбатос сразу прочитал его в недопонимающих глазах своего спутника.       — А, это, – юноша с косичками неловко потер шею и взял пустой стакан, подходя к Яксе и целуя его в щеку, как будто извиняясь, – Ты не сильно разозлишься, если я пойду выпивать с Кэйей и Розарией? Совсем немного, честно!       Сяо поджал губы и расслабил брови, принимая спокойный вид. Он прекрасно помнил, чем заканчивалась любая выпивка с двумя приятелями того, но в последнее время это происходило действительно редко. Яксе всегда приходилось перетаскивать Венти в его комнату, когда он не был в состоянии ходить из-за выпитого алкоголя. И вот, сейчас отличный повод напиться, ведь в их жизни такой грандиозный праздник, как выпуск из старшей школы. Но Сяо доверял своему любимому, поэтому он мягко погладил его по щеке, медленно кивая.       — Только не пей много. Понимаю, ты сам прекрасно знаешь об этом, но на всякий случай напомню тебе. Не хотелось бы, чтобы ты снова страдал от недугов на следующее утро.       — Все под контролем, Сяо! Да и кажется, в любой момент организаторы могут забрать у нас бутылку шампанского, а просить ещё слишком рисково, – юноша с косичками захихикал и обнял Сяо за шею, целуя его в уха и только после этого отстраняясь. Подержав того ещё немного за руку, Венти простился и ушел на какое-то время. Кэйа и Розария сразу же выразили своему пришедшему другу море удивления и радости за то, что у него есть такой надёжный парень. Все знали о том, как тяжело Яксе было адаптироваться в обществе в целом, поэтому то, как в этот год ведёт себя юноша было просто чудом для всех.       Это и было, так скажем, «финальным толчком» для неловких подростках в красивых нарядах для того, чтобы, наконец, подняться с скрипящих стульев и ступить на импровизированную площадку (которую, вероятно, больше в жизни не увидят). Многие девушки оказались смелее противоположного пола, поэтому обогнали их, будучи теперь в центре зала. Высокие каблуки, аккуратная обувь и босоножки? Не беда, ведь всего пару танцев ничего с ними не сделают. Если и сделают, на самом деле, никто жалеть не будет.       Так, под невыносимо нежную музыку, предназначенную только для неимоверно красивых движений по всей округе в паре, под неоновым освещением за ручки оказались два платья: длинное сиренево-голубое с пышными рукавами, так называемое «крестьянка» и строгое, в темных фиолетовых тонах чуть ниже колен с одним рукавом. Вроде оба так расходились в стилях, но немыслимо сильно дополняли одно другое.       Не было никакой загадочной и долгой истории за милыми взаимодействиями и отношениями партнерш. Лишь то, что Кэ Цин безумно любила и любит заботиться о той, которая сама не всегда может это сделать. Просто их обеих с пятого класса ставили старостами с огромными обязанностями на плечах. Зародилась дружба, а потом и чувства крайней близости друг к другу. Как поговаривали во всей школе – не бывает подлинной любви без искренней дружбы.       Как это обычно бывает: не следуй правилам танца, а поддайся ритму песни, бьющей тебе по самым ушам, доходя до сердцебиения. Не зацикливайся на пробитие твоей стопой чужую, не оглядывайся по сторонам, а влейся в этот свет, часто мелькающий по всей округе и единственное спасение в темноте, где ты не видишь оппонента. Ведь все это неважно. Неважно, пока ты не один и не вокруг толпы незнакомых людей – это похоже на домашнюю вечеринку с дополнительными роскошами.       Гань Юй совсем немножко выше своей девушки, но данный факт не является чем-то стыдливым. Это лишь очередной повод поставить свои ладони на тонкую талию, обвитую сейчас черной лентой. В другой раз бы она постеснялась (и эта чистейшая правда), но, увидав смелость близкого друга быть самыми первыми среди пар, и в ней возгорелся огонь энтузиазма. Девушка стоит чуть ли ни с открытым ртом. Потому, что, боже... Напротив нее сейчас двигается, наверное, самая невероятная жемчужина в Тейвате. Та самая дама ее сердца, что так бережно охраняет его.       Улыбка, поднимающая пухлые щеки еще выше прежнего выдают все потаенное восхищение. Нельзя не позавидовать искренности и ребячества в легких прокручиваниях в их движениях, как и в их отношениях. Не хватало именно этой детской веселости в поведении молодых девушек.       Иногда очень жаль, что современные песни не могут длиться чуть больше, чем считанные пару минут. По окончанию нежнейшей музыки, подобающей и танцорам, они сели обратно за свой столик. Немножко утомительно – совсем чуть-чуть, поэтому отдых никогда не помешает.       – М. Вот это веселье, – громко пробормотал парень, опирая свою щеку ладонью, чуть ли не засыпая от скуки. Сразу же поставив цель (даже до того, как вышел из дома), что делать будет целое ничего, ибо пришел только потому... Не было особо адекватной причины на это, просто потому что.       – Хоть бы рожу попроще сделал, – его подруга лишь закатила глаза на раздражающее мычание. Во-первых, она почти его не слышала из-за музыки (чему была, от части, рада). Во-вторых, девушка и так не находила подходящего для нее партнера по танцам, хотя всей душой желала покружиться на танцполе, а Скарамучча сидел сейчас и жаловался ей прям под ухо. Не натренировав она само выдержку и железное терпение, втащила по недовольному лицу кулаком в изящной бордовой перчатке.       Не то, чтобы он также сильно обращал внимание на Синьору, как делал это с другими. Вон, например, пьяницы во всю веселятся и поют, а некоторые так вообще все еще гадают на картах Таро. Зрачки старательно игнорируют темно-красный классический костюм в другом конце зала, как и его окружение. На самом деле, ничего такого уж интересного, от чего бы падала челюсть, не было и в помине.       Хорошо, он готов был забрать свои мысленные слова сразу же, как увидел двойняшек через пару столов от него самого. Если быть конкретным, то глаза уловили лишь Люмин. Нет, Скарамучча не был экспертом в делах душевных, особенно у девушек, но подметил легкую тоску на чужом лице. Может, день с самого утра не задался, ему-то какое дело? Вот именно, что никакого. Разошлись они, конечно, не на самой хорошей ноте дружеских отношений, но прошло порядком много времени. Можно было и уладить свои проблемы за такой срок. Парень ради своего же блага опустит то, что сам такое и не сделал.       Может быть, совсем чуточку его вина тоже присутствовала... Самую малую каплю. Скарамучча не желал зла конкретно девушке, нет. Ему всегда было, как бы грубо это не звучало, плевать что на сестру, что на братца. Ну вот вообще никак не сдались ему, что он может поделать? Единственный, кому парень правда желал знатненько так насолить – Чайлду. Аяксу. Тарталье. Неважно, просто рыжему мудаку с его класса. Месть – блюдо, которое подают холодным, а в случае Скарамуччи ледяным. Правда, он не видел, чтоб тот хотя-бы немного горевал по поводу потери подруги. Тяжело, наверное, обращаться со всеми как идиот.       Поразмышляв еще добрую пару минут, он неиронично пришел к выводу, что стоит, все-таки, как-то преподнести ей мысль о том, что парень делал это не назло ей. Честно. Звучит настолько правдоподобно, насколько бы не был до сих пор влюблен в Каэдехару (не признает, но в душе знает).       – Ручки с собой нет? – Вопрос, после которого нет пути назад. Самое глупое решение в его жизни. Скарамучча думает о том, что будет жалеть, но он уже взял и притянул к себе чистую, белую салфетку и смотрел на нее. Пристально.       Синьора же посмотрела на него взглядом, мол: «С головой все в порядке? Откуда у меня ручка посреди ебучего праздника?» Увы, тяжело быть доброе и поддерживающей в любых ситуациях подругой, поэтому полезла в сумочку на поиски. Какого же было ее удивление, когда она и в правду нашла шариковую ручку. Еще бы секунда и глаза не лоб полезли, клянется. Зачем ему нужна была эта вещь: порисовать, ибо ничего лучше этот задрот делать не умеет или дать кому-то свой номер, ей было крайне интересно, но задавать сам вопрос она не стала. Почему? Захочет – сам расскажет.       Ожидала ли Люмин получить какую-то странную салфетку, всю исписанную чернилами, от Синьоры? Нет, никогда бы в жизни такого не предугадала. Интерес ужасно зашкаливал, перебивая все рекорды и счетчики, если они и существуют. Девушка ушла в уборную, дабы прочесть все. Если быть точнее:       «Закончили мы тот несчастный чат на грубой ноте, признаю. Уверять людей в том, любят они кого-то или нет было глупым решением, не хотелось бы быть второй Эммой. Не хотел сделать тебе плохо или что-то такое. Плевать что скажешь, но я целился на Чайлда, ибо он хуево поступил со мной, я лишь отплатить хотел. Нет, это не оправдание. Переверни салфетку. Конечно, впутывать тебя было тупо и все такое, и теперь меня мучает совесть и так далее и тому подобное. Не сарказм. Может простишь, может нет, но я извиняюсь. Обычно такого не делаю. Хотя бы теперь ты знаешь, что я не полный мудак, а лишь на половину. Приятного вечера. Выглядишь грустной. Скарамучча.»       Послание закончилось именем отправителя, которое пару месяцев назад бы разожгло ее гнев и ярость. Может даже ненависть. За все то время, что прошло с инцидента, она переосмыслила свое отношение к Тарталье и стала менее грубой с другими. В общем, постаралась наладить жизнь. Если парень думал, что она печалилась по неразделенной любви – он ошибался. Люмин лишь расстроилась по причине окончания учебы в школе навсегда. Они с Тартальей, наверное, больше никогда не встретятся, но до сих пор не помирились. От этого становилась тошно. Она сама не знает, простить ли ему такой странный поступок и принять ли такие странные извинения. Вечер покажет.       Кстати, о Тарталье. Сейчас он стоял в белом костюме и голубым галстуком, что подходил к оттенку его синих глаз. Он стоял и разговаривал с выпускниками из параллельных классов. Темы были глупые и несерьёзные. Чайлд просто наслаждался обществом и шутками, не желая принимать то, что школьная пора уже закончена, экзамены сданы. Он ни с кем не танцевал и можно сказать, держался в тени с теми, у кого не было пары для танцев. Но у Аякса напротив, была пара. Он ждал лишь одного человека. Чжун Ли. Которому он признался неделями ранее, когда сам пришел после тяжёлого экзамена. Полюбить кого-то, тем более парня, после расставания с Люмин казалось невозможным. Он мог выглядит не тем человеком, что серьезно относится к партнеру в отношениях только из-за своего поведения, но в душе у него только крепкие и серьезные намерения, и Чжун Ли это одобрил, когда слышал нервную речь Чайлда по звонку телефона.       Почему он не признался при встрече? Да потому что было очень страшно, ведь завязать отношения с человеком одного пола почти невозможно, ведь ты не умеешь читать мысли и у тебя нет никакого радара, что мог бы помогать видеть ориентацию людей на лицо. Да и Чжун Ли был похож на типичного семьянина с консервативными взглядами, а это значит, что он точно за традиционные ценности. Ху Тао даже как-то раз рассказывала, как между тем и некой бывшей старшеклассницей (имя она, к сожалению, не вспомнила) в школьные годы явно что-то было, ведь они учились в одном классе. После этого рассказа Аякс не мог нормально сидеть на уроках. Казалось, за скукой стояла неприязнь, вызванная из-за одной мысли, что любая девушка будет лучше него в сто раз для Чжун Ли. Чайлд – тот самый подросток, у которого на вид беззаботные мысли и желания, а за спиной тяжёлое детство и прошлое, что постепенно ломало его и просто заставило носить разные маски с теми, кому он полностью не доверяет. Скарамучча не был исключением. Да они и до сих пор нормально не поговорили (Тарталья в особенности не хотел, ибо тот не ставил его персону ни во что стоящее), и скорее всего не поговорят. Бессмысленно возвращать дружбу, если это можно так назвать, прошлого.       В день, когда парень сидел напротив окна и со сбивчивым тоном высказывал слова любви, все свои мысли о Чжун Ли, он написал заранее заготовленный текст, который он планировал прочитать. Но конечно же, из-за волнения Тарталья позабыл об этом и пришлось выкручиваться. В своей речи выскакивали неуверенные слова по типу: «Я знаю, что возможно я не тот, кто тебе нужен», или «Ты кажешься таким зрелым и мудрым, а я чувствую себя недостаточным важным для тебя». Страшнее всего было именно тогда, когда по ту сторону трубки слышалось молчание. Вязкое, что вызывало наихудший страх в мире. Когда Чайлд наконец-то замолчал, он услышал спокойное: «Ты для меня лучше всех, Аякс, и люблю я тебя особенно сильно. Не знаю, как так получилось, я долго убеждал себя в том, что ты просто комфортный (и просто симпатичный) собеседник, но все начало поворачиваться не туда, когда ты чаще начал показывать свой флирт, звать меня гулять, да даже на пары после школы заносить мне перекусить на перерыве. Я полюбил тебя и твою заботу, все взаимно». Именно эти слова хочется добавить себе в цитаты на надгробие, набить татуировку. Он точно запомнит эти слова до конца своей жизни и в памяти они засядут явно дольше, чем любое стихотворение Пушкина или Лермонтова, которые приходилось учить наизусть. Чжун Ли сумел успокоить его неуверенность и вверить в то, что все взаимно. Перед признанием приходилось долго размышлять насчёт Люмин. С момента их расставания прошло достаточно времени, и хуже всего было бы, если он скучал по чувствам, поэтому и решил попробовать отношения с парнем, но нет. Старшеклассник окончательно убедился в том, что остыл к ней, но мысли о том, что он мог бы с ней помириться были в планах на выпускной вечер, но это Тарталья сделает только после того, когда Чжун Ли придет ко второй половине праздника, ибо в первую его не будет из-за задержки.       И вот, парень дождался. До его плеча коснулась знакомая рука, и Чайлд сразу обернулся с сияющими глазами к тому, кого он ждал, кажется, всю жизнь. Ну ладно, это может преувеличение, но Аякс и правда заскучал за просмотром того, как все танцуют, а выпускник нет. Чжун Ли был одет в темный костюм и белую рубашку с черным галстуком. Все было выглаженно просто идеально. Ни единого катышка или торчащей нитки, которую так и хочется вырвать. Тарталья обнял того, перебарывая желание заключить его в самый тёплый поцелуй, которым он обменивался с тем в свободные дни. Чжун Ли, напротив, оставил сдержанный поцелуй на чужой щеке, на что выпускники, которые находились неподалеку, чуть не упали в обморок. Чайлд надеялся, что гомофобов здесь не было. Да и если тот же Скарамучча увидит, то у Тартальи с ним будет один счёт, ведь они влюбились в парней.       — Привет, я не опоздал? Выглядишь очень важно, я думал, что ты вместо галстука бабочку наденешь, – Студент хитро прищурился, улыбаясь самой что ни на есть доброй и в тоже время ласковой улыбкой. Когда Аякс увидел эту улыбку в первый раз днями ранее, он очень удивился. Чжун Ли мог улыбаться не так спокойно и сдержанно? Да ладно?       — Привет, нет, не опоздал. Представляешь, Сяо и Венти вышли танцевать самыми первыми. Я тоже так думал, но не нашел её. В ящиках полный беспорядок, когда я начал очищать их от миллион распечатанных листов с подготовкой к экзаменам, – Тарталья сверкнул улыбкой и показал жестом на то, что они могли бы сесть, и студент принял этот сигнал сразу же, садясь рядом с тем на стул. Чайлд заключил пальцы в замок и закинул ногу на ногу, кладя руки на коленку, сидя повернутым в сторону возлюбленного.       — Правда? Очень смело, но им и правда пора бы стать менее скованными. Можно подумать, что Венти ведёт себя куда смелее, чем Сяо, но он тоже стесняется, это заметно. О, у тебя таких листов будет дальше ещё море, поверь мне.       — И что мне с этим делать? – с сожалением спросил выпускник.       — У меня дома все организованно собрано, поэтому научу тебя организовывать рабочее место.       Чайлд заулыбался и словил себя на мимолётной мысли о том, что он очень бы хотел съехаться в одну квартиру с Чжун Ли, но тут парень решил пока повременить и не съезжаться. Вдруг он испортит все? Да и с другой стороны, нужно повстречаться, пожить в отдельности друг от друга, чтобы избежать дальнейших проблем в плане перегорания к отношениям. Когда на танцполе снова заиграла красивая песня для медленного танца, Аякс оживился и сразу встал со стула, беря его за руку своего спутника. Студент сразу поднялся, в растерянности смотря на Тарталью.       — Умеешь вальс танцевать? – Чайлд хитро прижмурился и пятился назад, утягивая на себя Чжун Ли, что казалось, был приятно удивлен таким неожиданным движениям.       — Давно не танцевал, думаю, буду неуверенно двигаться. Уже забыл как правильно делать движения. Не держи зла, если твои начищенные туфли окажутся затоптанными.       Чайлд откровенно рассмеялся на предупреждение парня и положил руку на его талию, вставая ближе к центру танцевальной площадки, чтобы не мешать другим парам. Чтобы не разворачивать слишком сложные элементы танца, выпускник действовал по самому простому сценарию, но даже так Чжун Ли не переставал улыбаться. Так приятно чувствовать взгляд студента только на себе. Танец длился столько же, сколько была включена песня, и это были незабываемые чувства. Аякс благодарил Архонта за то, что он снова счастлив и не проклят роком судьбы, который нарекал бы выпускнику вечное одиночество.       Когда музыка закончилась, Тарталья нежным голосом благодарил Чжун Ли за танец, а тот в ответной благодарности кивнул, беря того за руку и ведя к тому месту, где они сидели ранее. Чайлд до этого не обводил взглядом зал, но как всегда было любопытно уловить все взаимодействия между людьми в комнате, поэтому парень позволил себе узнать обстановку. Там в углу Куки вытерпливает очередные шутки от Итто, левее стоят Альбедо и какой-то человек, скорее всего, знакомый из Академии (как он вообще там оказался? Может, забежал поздравить с окончанием, кто его знает). И тут взгляд остановился на девушке. Люмин. Она смотрела на него, и Тарталья не прерывал зрительного контакта даже тогда, когда они вместе с Чжун Ли дошли до столика. В памяти всплыло желание поговорить с той, ведь их взаимоотношения даже приятельскими не назвать.       Последнее время они просто… Игнорировали друг друга. Как будто их мозг сам стирал образ другого на фоне посторонних. «Помню, как мы в конце марта ходили на пикник в парк и нас чуть не выгнали за шум, ха-ха. Что? Люмин тоже была там? Не помню» и «На прошлой неделе в субботу заставили убирать всю школу, господи. Так еще и кто-то выкинул веник за ворота и мы его искали потому, что единственный веник на все классы был. Это сделал Тарталья? Не припоминаю». Было бы глупо предположить, что никто не поинтересовался разладом друзей. Первым это, сначала аккуратно намекнув, сделал брат девушки. Получив ответ о том, что все «В порядке, просто общение уже не то», Итэр подумал о том, что его сестра не умеет лгать. Позже и другие подхватили тему, но весь ажиотаж быстро уладился, ведь люди знают, что можно друг от друга устать. Проходили уже, не маленькие.       По правде говоря, было безумное количество воспоминаний, связанных так или иначе либо с Люмин, либо с Чайлдом у обоих. Они, без доли сомнений, прожили многое вместе.       Было бы крайне печально закончить все именно так. Чувствовать, как разваливается воспоминание номер пять «Драка в шестом классе, когда она чуть не выбила ему зуб» лишь из-за долгого влияние третьего лица на девушку, который, в свою очередь, был зол на парня. Вон, трескается номер двадцать шесть – «Прогулка с колонками по школе, включая самые стремные песни того времени». Еще несколько, почти исчезнувшие из памяти: номер пятидесятый – «Первый затяг. Оба потом задыхались от кашля за школой и решили, что это дело лишь сущий бред», номер сто пятый – «Украли детскую корзину из супермаркета и возили по всему району (по итогу оставили они ее на парковке с машинами)», номер первый – «Совместный школьный ланч возле окна столовой».       Ох, все это так глупо. Невероятно глупо. До сущего безумия по-детски.       – Не возражаешь, если я приглашу кое-кого на танец? – Ему не откажут, он знает. Слишком сильно знает этот добросердечный характер и открытую душу, которую так сильно сам и полюбил. Тарталья был асом спонтанных решений. Не всегда обдуманных, но все же быстрых и импровизированных. Всегда лучше подстроиться под ситуацию, чем заготовить план и провалить его, да?       Ему ответили взглядом сначала вопросительным, после же того, как глаза увидали направление желания – Люмин – лишь улыбнулся и повертел головой. Чжун Ли обо всем знал, ведь Чайлд ему безумно доверял. Все рассказывал в мельчайших подробностях (к сожалению, об инциденте со Скарамуччей он, как таково, умолчал) и не таил имен. Все, что он не мог доверить даже себе, он описывал парню. Разве можно настолько сильно обожать человека?       – Танцы, выражающие дружбу – один из самых искренних жестов преданности, – тот самый низкий и успокаивающий сердце тон. Когда тебе говорят поощряющие слова, особенно такой умный сам по себе студент, грех взять и не сделать. Энтузиазм так и приливал.       Примет ли она его предложение или нет: не имело должного значения. Его вечер не будет испорчен в любом случае (как бы не старались), но будет, по правде, уныло попрощаться именно так. Ну, или совсем не попрощаться, как в их случае. Тарталья не мог точно определить причину такого резкого взрыва бывшей любви, но и говорить об этом не особо горел желанием. Иногда работает принцип жизни «Просто плыви по течению» и оно отведет тебя куда-то... В итоге никуда и не привело, кроме как тупика в отношениях.       Вот настолько сильно его вдохновили слова студента о том, какой же это прекрасный поступок с его стороны, что он взял и подошел к девушке, стоящей в уголке зала. Так, а теперь речь и приглашение... Надо как-то сформулировать предложение, чтоб Люмин вновь не надумала что-то иное, нежели милостивое предложение вернуть их былую дружбу. Все так трудно. Иногда он думает о том, почему проблемы не хотят решаться за него (хотя его собственное поведение и есть их прародитель).       – Вот и последний раз, когда мы все собираемся вместе, – единственное, что пришло Чайлду в голову.       – ... – Девушка лишь подняла глаза на него, а потом вновь перевела взгляд на помещение и людей. Ей правда было интересно, имел ли он ввиду «мы», как они вдвоем или «мы все», как общее определение. Потому, что она сильно-сильно хотела, чтоб оно означало первое. Потому, что он бы не подошел к ней просто так, оставив своего драгоценного и ненаглядного сидеть одного. Потому, что бы ей не позволила гордость сделать это первой. – Да.       – Любишь танцевать?       – Ты ведь уже знаешь ответ.       – Поэтому и уверен, что не откажешь, – он протянул руку, но не поворачивал на нее головы. Вот так вот она и подумала, что сейчас находится скорее в какой-то сказке, нежели в реальном мире. Чувствовалось как иллюзия, как еще один обман от третьего лица, но Тарталья сейчас честно хотел пригласить ее на танец. – Мой милостивый друг угостит меня парой движениями вместе? – Сейчас это было лучшим, что Люмин могла слышать. Как друзья. Как раньше. Все совсем, как было до всей этой белиберды. Она не выдержала и, на цыпочках, взъерошила чужие волосы, будто бы говоря: «Ну наконец-то!» (После чего он попросил отлучиться поправить прическу, на что она обречено вздохнула. Таков он был – Тарталья Чайлд).       Пока ее верный друг убежал в уборную, чтоб устаканить свой внешний вид, она решила разобраться еще с одним делом.       Тарталья был прав. Это был последний раз, когда они видятся все вместе. Другого такого раза может и не быть вовсе (если, конечно, не случится какое-нибудь внеземное чудо). Поэтому лучше разгрести все ненужные недопонимания, обиды и глупую детскую ненависть прямо здесь и сейчас.       – Чего?! – Послышался громкий вопрос, когда по макушке парня прошелся достаточно сильный удар рукой. Ну, сидя спокойно и попивая свой напиток он ожидал явно не этого. Лишь обернувшись и увидев вопросительное выражение лица девушки, Скарамучча продолжил. – Хорошо, понял.       – Поговорим? – Воспользовавшись тем, что многие уже начали выходить то на улицу, то на танцпол, она села на пустое место рядом с парнем. Времени у нее не так много, но должно было хватить на короткий и конкретный разговор. Хотя, она планировала лишь принять его извинения, наверное... Хотя, получив в ответ кивок в знак согласия на ее предложение, Люмин, все же, начала свою речь. – Я не знаю, что у вас там было с Чайлдом и знать, по-видимому, не хочу. Но! С твоей стороны было и в правду тупо впутывать меня, хотя то, что ты понял ошибку и извинился – очень достойный поступок. Честно? Я не ожидала. Хоть и спустя полгода, ага. Поэтому я, как самый добросердечный человек человек в этом мире, прощаю тебя. Можешь больше не волноваться.       Заметив, как резко переменился ее нрав и настрой, он саркастично посмеялся и немного (совсем чуть-чуть) улыбнулся. На нем нет вины, это уже хорошо. Он не разрушил чужую жизнь и дружбу, это вдвойне хорошо. Она спросила у него, что случилось у них с Каэдехарой, это втройне ужаснее. Пока Скарамучча не мог ничего ответить, девушка ускользнула при одном появлении Тартальи в зале. Это уже было получше.       – Ты сверлишь дыру в Казухе, ты в курсе? – на этот раз с ним говорила Синьора и парень готов был поклясться, что еще одно замечание в сторону его взгляда на все, кроме него и Скарамучча взорвется. Серьезно, он даже не знал, от гнева или гнева (точно не стыда).       Хорошо, он готов признать, что иногда поглядывал туда, просто чтоб посмотреть, как одет его бывший объект воздыханий. Красный классический костюм, прилично. Пару секунд после ему стало интересно, какая рубашка: посмотрел и оказалась, она черного цвета, так необычно и элегантно. Не взглянул на волосы, а надо бы убедиться, точно ли они подходят... Высокий хвост на такие короткие волосы выглядел нелепо, но так удобно и прелестно. Там вроде какие-то особые детали на костюме были, только он не помнит, какие именно (черные линии на воротнике пиджака, как оказалось). Так и проходили минуты, часы того, как он случайно мог бросить пристальный взгляд на Каэдехару. Он как красное пятно. Тяжело не удержать взгляд.       Ладно, хорошо, он пялился! Вот так бесстыдно и только на него.       – Переживет, – Скарамучча честно хотел ответить ей по-другому, совершенно. Это было что-то, что он не мог объяснить. На нем приворот, точно. Нет сомнений.       – Идиот, – Синьора тяжело вздохнула и продолжила, – мы только прошли эту стадию... Слушай, не еби мне нервы и пригласи его потанцевать. Если скажешь, что тебе стремно – я со всей силой ударю тебя. Меня бесит твоя кислая рожа.       Конечно она скажет все так грубо и прямолинейно. Потому, что это Синьора. Он ее снова не послушает и все усугубит, думая, что поступает правильно. Потому, что это Скарамучча. Всегда было так, на протяжении всего их знакомства. Он вновь даже не посмотрит в сторону Скарамуша, делая безразличный вид. Потому, что это Казуха. Всегда было так... Нет. Не всегда. Всегда было так, что Каэдехара настолько нежно улыбнется, будто бы у него нет других эмоций рядом со Скарамуччей. Он бы ни разу не отвернулся, но все уже не так.       – Хотя-бы попробуй, – она положила руку его на плечо. Она видела, как он мешкается и как не решается даже встать с места. Она хотела как лучше, – ради себя самого.       В тот момент она перестала быть той самой «всегда» Синьорой: ее черты лица смягчились и поддержка стала менее резкой. Может, теперь очередь Скарамуччи перестать быть тем самым «всегда» и перестать противиться помощи? Да, может.       Поэтому ли он сейчас направлялся к тому самому столику, который избегал как морально, так и физически весь вечер? Возможно. Перебирая ногами он уже думает, как жалеет, что просто не остался сидеть на своем месте. Синьора бы сказала ему что-то вроде «раньше надо было сожалеть» или фразы такого же типа. И она снова будет права. Удивительно, как точна она была, причем всегда. Скарамучча, вероятно, жалел лишь о том, что не послушал ее раньше. Было ли все по-другому он никогда не узнает.       Зато узнает, что будет, если он хоть что-то, да сделает.       Правда, он не обнаружил свой предмет для разговора на его привычном месте. Было целых две догадки, куда бы тот делся, ведь на танцполе Скарамучча его ни раз не видел: туалет и улица (а если быть точнее, небольшой дворик с наружными столиками). Пытать свою великую удачу в туалете ему не особо хотелось, а спрашивать у его горе друзей, где же Казуха, было бы совсем глупым решением. Его, скорее, съедят вместо десерта, если без косых взглядов ответят на вопрос. Оставалась только улица.       Мать судьба решилась сегодня знатно побаловать Скарамуччу, ведь не узнать белоснежные волосы около края небольшого ограждения – грех. Там не было ни единой души, ведь Казуха любил тишину. Всегда. Он все еще помнил это.       – Отстойный вечер, – парень подошёл ближе, опираясь спиной на заборчик возле пустых мест. Его сначала не заметили: чужой взор уставлен на город, а руки держатся за то самое ограждение.       – Думаешь? – От голоса плечи в красном пиджаке вздрогнули, но это было единственное, что он мог выпалить в ответ. Они не смотрели друг на друга. Потому, что это до безумия неловко для одного и тяжело для другого. Потому, что сейчас Казуха готов был сбежать снова. Потому, что Скарамучча знал, что если он посмотрит на эти глаза, то у него не получится хотя-бы объясниться перед парнем – он вновь будет думать только о них и жалеть.       И Казуха убегает. Снова.       Его запястье перехватывают быстрее. Быстрее, чем начнется новая погоня в кошки-мышки.       – Отпусти меня, – он произнес это тихо и низко, не оборачиваясь на того, кто его схватил. Он не хочет. Он не может.       – Постой же! Дай мне все объяснить, – Каэдехара не двигался, но после этих слов рука начала отчаянные попытки вырваться. Немой протест. Сдается ли Скарамучча? Нет. Это его последний шанс, – пожалуйста.       Казуха поворачивается. И это безумно больно. Больно смотреть на такие невероятно красивые глаза, которые сейчас, кажется, взорвутся от переизбытка слез. Он держался упорно, но эмоции решили, что пора высвободить влажные дорожки по щекам. Скарамуш уже успел возненавидеть вид плачущего Каэдехары. Он кусал губы изнутри это видно и так очевидно.       – Прекрати это, – губы дрожали, а брови встретились на переносице. – Я ведь выслушаю, опять влюблюсь в твой голос и не смогу отпустить. Опять попадусь в эту ловушку. Рано или поздно я прощу тебя просто потому, что ты – это ты. Я не могу злиться, когда ты так рядом. Ведь ты снова поиграешься и я узнаю от кого-то, что это было притворство, правда? А я то думал, какое чудо, что меня взаимно полюбили, так еще и только через неделю начали встречаться! Какая глупость...       Его руку сжали еще сильнее. До покраснения костяшек пальцев. Скарамучча до безумия долго смотрит на него. Прищурено и пристально. Так, будто хочется сказать все глазами, но его не понимают. Не хотят понимать. Это идет так долго и мучительно, невыносимо.       – Я не забыл, что твой любимый цвет вовсе не красный, а ванильно-белый. Потому, что ты – это ты. Не забыл о том, что ты не любишь шум, поэтому и нашел тебя тут, – Скарамучча не знает, убедили ли его эти слова. Не хочет знать, особенно тогда, когда сплетает их пальцы вместе. Казуха грустно смеется, вытирая другой ладонью свои щеки. Трудно не поверить таким красивым словам. Он просто как-то нечаянно сказал, что любит все нежно-белое, как такое вообще можно было оставить у себя в голове? Так нелепо. – Подаришь мне танец, а я потом случайно приглашу тебя на свидание, где все расскажу?       И Каэдехара смеется еще громче. Потому, что Скарамучча такой глупый сейчас, до коликов в животе. Он не может не согласиться, верно? Именно по этой причине они сейчас идут за руки обратно в зал. Именно сейчас Синьора решила улыбнуться, увидев это, пока говорящие друг с другом Кокоми и Горо подавились от такого. Потом они начнут промывать мозги Казухи сточной водой о том, как по-идиотски он поступает, а он не послушает их и снова будет думать о красивых синих волосах, ведь Казуха – это Казуха. Так было всегда.       Он пока не простил парня, но подумает, сразу же после «случайного свидания». Все скручивало от этой мысли. Все скручивало от прикосновений к своей талии, а потом и своих к чужой.       Забавно, как все в немом шоке смотрят на них. Это слишком смешно. Он вспомнил все выброшенные подарки и клубнику на лице первоклассника, отчего становилось еще забавней. Не валяясь сейчас под их столом пьяный от шампанского, которое Бэй Доу заставила его пить, Хейдзо бы осуждающе кричал на него. Казуха улыбался от абсурдности всей ситуации.       Счастлив ли он? Да. Да, однозначно.

***

      Все натанцевались, да так, что ноги уже не могли дальше идти. В такие моменты обычно расходятся, но все чего-то ждали. Когда было произнесено заветное «может кто-то хочет сказать речь или тост?» все сразу оживились. Точнее, небольшая часть людей замялась, но активно поддерживали своих друзей, чтоб те вышли.       – Я! Я чур первый, – сразу послышался звонкий крик. Его владелец сразу же встал из-за стола и направился к Джинн (она и предложила идею). Можно упустить, что на полпути он поскользнулся на гладком кафеле и чуть было не упал, пока все остальные начали хихихать. – Не смеяться, ну-ка!       Никто же ему не запрещал немного подвыпить, правда? Поэтому взяв микрофон, он сразу же проверил звук фразой «hello мир?» отчего весь зал еще больше расхохотался. Да, ему бы стать тамадой на вечеринках.       – Я бы хотел сказать, что выпускной очень классный. Только я устал танцевать, клянусь вам. Как будто работал на шахте, е-мае. А если серьезно, спасибо. Спасибо всем, кто тут присутствует, ведь вы все скрасили серые будни друг другу. За этот год, да и другие тоже, невероятно много всего произошло. Есть люди, которым я очень благодарен сейчас за все, что они сделали. Не улыбайся, Кэйа, мне из-за тебя смешно, – он сделал небольшую паузу, чтоб набраться воздуха и продолжил. – Что учителя, что ученики были очень добрыми. Прям мега добрыми, реально. Сколько еще речь должны длиться? Ну, так вот, сколько было Санта-Барбар, сколько пожаров и потопов, мы все молодцы, что дошли до сюда и доучились. Мои двойки по биологии не в счет! Еще хотелось бы сказать... Я, как вы знаете человек занятой, поэтому: Сяо, я тебя обожаю!       Может, кто-то и пролил слезинку на этой небольшой речи, но все начали хлопать. Он был прав во многом и все это знали.       Это был конец их совместного пути, но они не забудут друг друга. Правда.