Апостол

      Я поморщился, рукой прикрыл глаза. Яркий свет лампы бил прямо в лицо, вышибая слезу. Сморгнув резь, я покрутил глазами в орбитах, стараясь привыкнуть к освещению и разглядеть обстановку.       Вокруг всё было белое и хромированное. Стены от пола до потолка были разбиты на прямоугольные, идеально симметричные ячейки, каждая из которых была отмечена своим номером. Лишь одна из стен представляла собой массивную решётку с тяжёлой металлической дверью, закрытой на биометрический замок.       Так мог выглядеть офис страхового агентства или… банковское хранилище.       Если я и ожидал увидеть какое-то место по пробуждении, то банковское хранилище совершенно точно находилось где-то на дне списка.       Скосив взгляд в сторону, я увидел её.       У неё была другая причёска. Теперь мягкие тёмно-рыжие волосы не были собраны на затылке в массивный пучок. Они были свободно рассыпаны по плечам, струились по спине до самого пояса.       У неё была другая одежда. Вместо белого халата на ней был плотно облегающий кожаный комбинезон, выгодно подчёркивающий все достоинства её фигуры. На крепком бедре висела кобура, из которой торчала рукоять пистолета.       У неё даже осанка была другая, более ровная и уверенная.       Весь её образ резко контрастировал с тем, какой я её запомнил в нашу последнюю встречу. Неприметная серая мышь волшебным образом преобразилась, и стала походить на модель с глянцевого журнала.       Но это, вне всяких сомнений, была именно она.       Доктор Оливия Робертс.       — У меня есть к тебе ряд вопросов, — негромко сказал я.       — «У меня есть к тебе ряд вопросов» — это буквально вся история нашего знакомства, Ройс, — отозвалась Оливия, отрывая взгляд от своего планшета.       — И, что характерно, — проворчал я, — со временем вопросов меньше не становится.       Голова была на удивление ясная, да и в целом я чувствовал себя хорошо. Примерно такое же прояснение я ощущал после того, как мне устраивали «промывание» в Чарлоттберге. Я даже с подозрением огляделся ещё раз, чтобы убедиться, что я не оказался снова в том бункере и поблизости нет какой-нибудь подозрительной ванны.       Повторный осмотр показал, что я находился в полулежащем положении на какой-то больничной койке. Даже не сразу как-то я сообразил, что этот предмет мебели выглядит здесь, как минимум, неуместно. А когда дошло, я с перепугу попробовал вскочить на ноги, но внезапно закружилась голова, на глаза набежал туман. Получилось лишь привстать на постели, неловко хватаясь за поручни.       — Я бы не стала пока подрываться, — предупредила доктор Робертс, искоса поглядывая на меня из-под ресниц. — Тебя только что прооперировали. Дай себе тайм-аут.       — Я уже ногой манал все эти операции, — буркнул я. — Может расскажешь, что это было? Как ты выжила? Почему ты вообще оказалась… там? И когда меня успели притащить сюда?       — Что, серьёзно? Вернёмся к прежнему формату общения «вопрос-ответ»?       — Пока что это лучший способ объясниться. Потому что в данный момент меня переполняют догадки, одна хреновее другой. Хреновее для тебя, я имею ввиду.       Оливия удивлённо подняла брови.       — О чём ты?       — Рассказывай, — мрачно произнёс я. — По порядку и обстоятельно. Начиная с того момента, когда ты получила пулю в живот, а в больнице мне сказали, что ты скончалась, не доехав до реанимации.       — Рассказ получится долгим, — суховато сказала Оливия. — Для него будет другое время и место.       — Это всё Страйкер, да? Ты всё это время работала на неё?       — Ройс…       — Ну конечно, побег из бункера прошёл слишком уж гладко… Вы явно его подстроили. А потом вы вместе организовали твой эффектный сход со сцены? Всё, что было в Батлере — тоже одна большая постановка, да? Ради чего? В чём смысл?       Девушка смотрела на меня с какой-то брезгливой жалостью.       — А теперь что? — продолжал я. — Страйкер поменяла тактику и решила снова выпустить тебя на дистанцию? Где я вообще? И к чему здесь весь этот медицинский инвентарь? Что, мне уже бомбу в позвоночник вживили, да?       — Она работает не на Уиллу Страйкер, — произнёс другой голос. Сиплый и вкрадчивый как у проктолога.       В поле зрения вплыл весьма колоритного вида высокий мужчина в твидовом костюме-тройке. Я настороженно пробежался по нему глазами.       На вид ему было лет пятьдесят, умное лицо подёрнуто морщинами, но выглядел он моложаво. На запястье толстая золотая цепь, на мизинце кольцо с печатью из того же металла. На другой руке — дорогущие часы.       Его глаза тоже прощупали меня цепким, отточенным словно бритва, взглядом.       Убедившись, что он не агрессивен, а в случае чего я смогу сломать его пополам одной лапой, я снова повернулся к доктору Робертс:       — А что здесь делает Мэттью Макконахи?       — Моё имя Офелий, — представился незнакомец. — Офелий Саркисян.       — Армянин, что ли?       — Вообще-то я вырос в Венгрии, — скупо улыбнулся мужчина.       Я сел на кушетке, свесив ноги.       У закрытой металлической двери я заметил женщину, чьё лицо было скрыто странной серебристой маской в форме ощерившегося демона, а на поясе висел изогнутый японский меч. На нас она обращала столько же внимания, сколько на сидевшую под потолком муху.       Устало протерев глаза, я снова вперил взгляд в незнакомца.       — Ты вообще кто? — буркнул я.       — Мы уже встречались, мистер Харлон, — отозвался Офелий. — Хотя ты этого и не помнишь.       — Это не ответ.       — Другого пока не будет. Могу лишь заверить, что я тебе не враг.       — А я должен поверить на слово? — хмыкнул я.       — У тебя было одиннадцать переломов, — произнесла Робертс. — Три ребра пробили лёгкое. Был порван ахилл, пришлось его сшивать. Я не упоминаю про разрыв плечевого и ключичного суставов. А ещё из тебя извлекли две пули, одна из которых находилась прямо под сердцем и каждую секунду норовила соскочить и потушить беспокойное пламя твоей свечки. Не за что.       — Действительно, — снова усмехнулся Саркисян. — Если бы мы хотели тебе навредить, у нас было для этого предостаточно возможностей.       — Как и для того, чтобы вживить мне бомбу в голову, — проворчал я, с сомнением ощупывая шейные позвонки.       — Похвально, — кивнул мужчина. — Похвально, что ты, набив пару шишек, не бросаешься на шею первому же, кто протягивает тебе оливковую ветку. Но разве упомянутая ветка не является поводом, чтобы хотя бы выслушать меня не перебивая?       — Уж простите, — ответил я, спрыгнув с койки, — я не сильно доверяю женщине, которая пыталась убедить меня в своей смерти. Как и её сообщнику.       Оливия насупилась.       — Не вини Джулию, — сказал Офелий. — Твои претензии несправедливы. Не собиралась она тебя ни в чём убеждать. Её, как ты выразился, «сход со сцены» не был запланирован.       — Джулию? — переспросил я.       — Ах, да. Джулия, не могла бы ты…       — Джулия Уокер Бакстер Хеллстром, — представилась девушка, которую я раньше называл доктором Оливией Робертс. — Специальный агент службы ЩИТ.       — Джон Сноу, — отозвался я в тон ей.       — Несколько месяцев назад, — сказал Саркисян, — Джулия под именем Оливии Робертс внедрилась в проект «Апостол» с одной конкретной целью — вытащить тебя на свободу. Хотя её не сразу допустили к работе с тобой. Только после той самой операции, когда всё пошло не по плану.       — Тогда стало понятно, что ты уже не тот, за кем я пришла, — вставила Оливия, которая Джулия. — Пришлось импровизировать и вместо немедленного побега растягивать «терапию», чтобы убедиться, что ты вообще вменяем и с тобой можно хоть какую-то кашу сварить…       — А потом уже попросила Клэр не пристёгивать меня к стулу, — продолжил я, — провела меня к выходу из бункера и очень терпеливо ждала в машине, пока меня полоскало под ёлкой. Понятно всё.       Джулия улыбнулась уголками губ.       — Изначально предполагалось, что… — начал было Офелий, но я его прервал:       — Погодите-ка. Вы так с места в карьер стартанули с пространными объяснениями предыстории… Но мне одному кажется странным, что два… агента ЩИТа, или хрен пойми кто вы вообще такие, распинаются здесь перед каким-то ноунеймом?       — Primo, ты не такой уж ноунейм, — подчёркнуто сдержанно сказал Саркисян. — Как я уже сказал, мы ранее встречались. Secundo, мы позаботились не только о твоём здоровье, но и о твоей свободе. Кажется, я ещё не упоминал, что Джулия забрала себе дело о перестрелке на шоссе и провела некоторые манипуляции с уликами и образцами ДНК, которыми ты там насорил. И благодаря этому твоя физиономия до сих пор не висит на каждом столбе, а разъярённая Анита Старк ещё не знает, на кого ей сбрасывать ядерную бомбу.       Я слегка озадаченно переводил взгляд с Джулии на Офелия и обратно.       — И, ad tertium, — закончил он мысль, — Джулия, работая над твоим освобождением, потратила полгода своей жизни и получила пулю. И всего вышеперечисленного, на мой взгляд, достаточно не только для того, чтобы ты не держал на неё обиды, но и перестал наконец кривить щами, когда мы хотим поговорить. И тогда, если ты позволишь мне сказать хоть пару слов, я попробую тебе всё объяснить.       Офелий говорил спокойно, но в его голосе начали прорезаться едва заметные стальные нотки.       Несомненно, этот человек привык к тому, что пока он говорит, другие почтительно слушают. И сейчас, должно быть, он прилагал немало усилий, чтобы не захлопнуть мне варежку в предельно резкой форме.       Джулия Уокер поглядывала на меня, нервно прикусив губу.       Я неопределённо развёл руками. Затем присел на стоявший рядом диванчик и демонстративно принял самый заинтересованный вид.       Офелий не улыбнулся. Не поблагодарил меня за понимание и готовность к диалогу. Просто сверлил меня совершенно бесстрастным, непроницаемым взглядом, будто собирался заморозить меня в этом состоянии вежливого внимания.       Я инстинктивно почувствовал к нему враждебность.       — Харлон, ты знаешь, что это? — спросил наконец Саркисян после минутных гляделок в полной тишине.       В его пальцах возникла та самая флешка, которую я в последние дни таскал во внутреннем кармане.       — Полагаю, — ответил я, — я не ошибусь, предположив, что это у тебя я её подрезал.       — Не ошибёшься.       — Мне так и не удалось её вскрыть, если тебя это волнует. Я не знаю, что там.       — Ты и не смог бы её вскрыть, — равнодушно сказал Офелий. — Но я сам расскажу тебе, что на ней, если мы сейчас хорошо поговорим и придём к соглашению.       Я насторожился, но постарался придать своей физиономии безмятежный вид.       — К какому соглашению? — спросил я.       — Видишь ли, Ройс… — произнёс мужчина, присаживаясь напротив. — Я могу называть тебя по имени?       — Не можешь.       — Видишь ли, Ройс, — Офелию, кажется, и не нужно было моё позволение, — так уж вышло, что я в курсе твоей… э-э… проблемы.       — Интересно, откуда, — протянул я, бросив взгляд на Джулию. Та в ответ сощурила красивые глаза.       — Да, Джулия предоставила очень подробный отчёт, — подтвердил Саркисян. — И я думаю, что у нас с тобой получится взаимовыгодное сотрудничество.       Я промолчал, предоставляя ему свободу говорить.       Офелий, выдержав небольшую паузу, продолжил:       — Ты разыскиваешь Уиллу Страйкер. Я могу помочь тебе с этим.       — Каким образом? — поинтересовался я.       — Не утомляя тебя скучными подробностями, — уклончиво ответил Офелий, — я просто преподнесу её тебе на блюдечке.       — Ага… А взамен я что должен сделать? Вторгнуться на Кубу? Убить президента? Сбросить бомбу на Хиросиму?       — Ты своей выходкой спутал мне все карты, — спокойно сказал Саркисян, покручивая перед глазами флешку. — У нас планируется кое-какое мероприятие, и я хочу, чтобы ты в нём поучаствовал. И тем самым компенсировал нанесённый моральный ущерб. И потом, в зависимости от того, как пройдёт твой испытательный срок, мы обсудим твоё будущее. Мы можем многое предложить друг другу.       — Например?       — Тебе — безопасность, для начала. Тебя больше не будут донимать назойливые мухи вроде Уиллы Страйкер, ибо за твоими плечами будет стоять могучая сила.       — Хмф, — промычал я, делая вид, что задумался. — Очень заманчивое предложение, от которого я, пожалуй, без малейших сомнений откажусь.       На лице Офелия не дрогнул ни один мускул. Похоже, такого ответа он ожидал.       — Почему? — спросил он.       — Потому что это всё тупо странно выглядит, — сказал я. — Я так понимаю, ты был знаком с Ройсом до того, как… я влез в его шкуру, так скажем. И ты послал эту барышню, чтобы его вытащить. Но выяснилось, что Ройс — уже не Ройс. Но вы зачем-то всё равно довели дело до конца и вытащили меня на белый свет.       Офелий слушал, не перебивая. Иногда даже кивал, будто с чем-то соглашаясь.       — Как я понимаю, Оливия… то есть Джулия должна была привезти меня сразу к тебе, — продолжал я. — Но случился форс-мажор, и она выпала из обоймы. И почти сразу, так уж вышло, я случайно подрезал у тебя флешку. А ты, вместо того чтобы послать кого-нибудь вместо Джулии обстоятельно поговорить и пригласить меня на встречу, послал кучку горемык-головорезов, которые устроили бойню прямо посреди улицы. Иными словами, ты на меня обозлился и собирался убить. А теперь ты сидишь тут, внезапно позабыв все обиды, и пытаешься меня приболтать на какую-то левую канитель, повторюсь — зная, что я не тот Ройс, который тебе нужен. Я не уверен, но где-то здесь зарыта собака. Очень жирная и очень блохастая такая.       Пока я говорил, Офелий ни вздохом, ни жестом не выразил своего нетерпения. Выждав ещё пару мгновений, чтобы убедиться, что я закончил свой монолог, он произнёс:       — Могу я прояснить некоторые детали?       — Пожалуйста, Офелий-джан, — развёл я руками. — Это совсем не добавит странности, если такой, без сомнения, уважаемый человек снова будет распинаться перед каким-то хреном с горы.       — Благодарю. Итак, primo, ты утверждаешь, что ты не тот Ройс, которого я знаю. Я пока вижу обратное. Тебе разве что память отшибло. А в остальном — у тебя всё та же манера речи, та же манера держаться, такая же мимика, тот же язык тела… И тот же дебильный, совершенно неуместный сарказм, приправленный щепоткой хамоватости.       Я неопределённо повёл плечами — дескать, ну что поделать, какой есть.       — Иными словами, — продолжал Офелий, — я вижу абсолютно того же человека, которого знал. Но для тебя это сейчас имеет малое значение, поэтому пока опустим это. Secundo, ты действительно застал меня врасплох, завладев этой флешкой. Разумеется, моим первым порывом было вернуть её как можно скорее. Но потом я увидел в произошедшем удобную возможность поглядеть на тебя в деле. Если честно, получив отчёт Джулии, я не был уверен, чего от тебя можно ожидать. И если я собираюсь привлекать тебя к работе, мне нужно понимать, что ты не растечёшься соплями по асфальту, если тебя слегка пощёлкать по носу.       Я молча слушал.       Ну конечно, за мной всё это время кто-то наблюдал. Совсем не жутко…       — Ad tertium, «головорезов» отправил не я, а одна моя знакомая, которой я поручил доставить флешку. Уилла Фиск — ты, может, о ней слышал. Потеряв посылку, она попыталась вернуть её… теми способами, которые ей понятны.       — Ну, то есть, вы всё-таки собирались меня убить, — повторил я.       — Мы извиняемся, — насмешливо сказал Офелий. — Ты украл у нас флешку.       — Я тоже извиняюсь, — пожал я плечами.       — Чу́дно, что мы с этим разобрались и не держим обид, — подытожил Саркисян. — И ты показал себя не так уж плохо, для человека в твоём психическом положении. Чем весьма расстроил Уиллу, кстати говоря. Она уже достаточно давно прилагала усилия, чтобы стать частью нашей организации. А тут на ровном месте очень сильно накосячила. Подвела меня она, подвела… И Джулия как раз накануне позаботилась о том, чтобы Фиск оказалась в Райкере.       И тут я напрягся. И вовсе не потому, что меня обеспокоила печальная история Уиллы Фиск.       Офелий сказал, Фиск «прилагала усилия, чтобы стать частью организации». Чтобы Фиск пыталась стать частью ЩИТа? Это уже совсем какая-то бессмыслица. Либо вся эта история ещё более мутная, чем показалось на первый взгляд.       Должно быть, мои переживания отразились на моём лице и Офелий понял их по-своему.       — О, насчёт неё не беспокойся, — успокоил он меня. — Это так… воспитательный процесс. Она посидит годик-другой, поразмыслит над своими ошибками. Потом выйдет и попробует подружиться со мной ещё раз. На этот раз, я уверен, у неё всё получится. Но мстить тебе она не будет. Во всяком случае, если ты вступишь в мою команду.       Я натянуто улыбнулся:       — Мне отчего-то кажется, что это предложение, от которого я не могу отказаться…       — Можешь, — тут же ответил Офелий. — Я всё-таки хочу, чтобы всё было полюбовно. Но отказываться не в твоих интересах. Сам подумай, вот выйдешь ты сейчас на улицу — что ты будешь делать?       — Искать Страйкер, — сухо сказал я. — Не взваливая на себя какие-то обязательства и не участвуя в каких-то мутных темах.       — Будешь искать Страйкер, хорошо, — повторил Офелий. — Как ты собираешься это сделать? Так же «на магнит» — будешь ждать, пока Страйкер пришлёт очередную бестолочь, которая любезно позволит тебе себя избить и допросить с пристрастием? Ты уже дважды встречался с её «апостолами», и обе встречи прошли, прямо скажем, не очень. Почему ты решил, что третья встреча пройдёт как-то иначе? Почему ты уверен, что в следующий раз она не вживит-таки тебе бомбу в голову?       — Не знаю, — ответил я. — Нет у меня такой уверенности. Но и лезть в болото, которое ты предлагаешь, мне не хочется. А со Страйкер что-нибудь придумаю. Не мытьём, так катаньем…       — Если проживёшь достаточно долго, — вставила Джулия.       Я ощерился на неё, восприняв её слова как скрытую угрозу. Но Офелий в этот раз правильно расценил мою реакцию.       — Она говорит о том, что ты всех задрал, — пояснил он. — Если не считать меня, Уиллу Фиск и полковника Страйкер… Помимо нас ещё есть Мстители, а также уличные вигиланты вроде Карательницы и Сорвиголовы. А ещё существует такая могущественная структура, называется «полиция». И ты, друг мой, умудрился выбесить их всех.       — Ну, — усмехнулся я, — это нормально, что я кому-то не нравлюсь. Не у всех есть хороший вкус.       — А ещё не будем забывать, что вчера ты оставил тонну своего ДНК на той мусорке. Как ты думаешь, сколько времени уйдёт у полиции, чтобы установить твою личность и схватить тебя за задницу, учитывая, что Джулия сейчас находится здесь и не сдерживает их профессиональные порывы? А через сколько времени про тебя узнает Анита Старк и устроит тебе авианалёт?       — Я вот одного понять не могу, — проговорил я. — Ты так много времени и сил потратил, чтобы я оказался здесь. Сидишь тут и тратишь на меня много слов. Почему ты так усердно вокруг меня с маракасами выплясываешь, пытаясь меня завербовать? Почему я? Мы с тобой что, родственники? Или тебе совсем работать не с кем?       — У меня свои причины, — уклончиво сказал Офелий. — Пока могу озвучить две из них. Первая — ты уже работал на меня ранее, и я хочу продолжить эту практику. Вторая — ты человек с суперсилами, чья башка пока ещё не занята какой-либо идеологией. А какая-то идеология рано или поздно там обязательно поселится, и с высокой долей вероятности это будет какая-нибудь бессмысленная хрень вроде бескорыстного идеализма Леди-Паука. Или, упаси Господь, превратишься в нового Кувалду, который кроме денег перед глазами ничего не видит. Естественно, я хочу перехватить тебя первым.       Я понимающе кивнул.       — Что ж, спасибо за беседу, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Я, пожалуй, пойду…       — Ройс, не тупи, — не выдержала Джулия, — Или ты плохо слушал? Ты сам себя загнал в ловушку. Выйдешь на улицу сейчас — тебя тут же на части порвут. Сейчас лучшее, что ты можешь сделать, это принять предложение Офелия. Мы объявим тебя внештатным сотрудником ЩИТа. Полиция от тебя отстанет, а проблемы со Мстителями мы утрясём…       — А взамен до конца дней горбатиться на «Гидру»? — холодно отозвался я. — Увольте.       Они оба превосходно владели собой. Офелий лишь снисходительно улыбнулся, а Джулия слегка изогнула брови в немом вопросе.       — Я не очень разбираюсь во всей этой кухне, — сказал я. — Я не знаком ни с работой ЩИТа, ни с Уиллой Фиск. Но я просто не могу представить сценарий, в котором Фиск хотела бы стать частью ЩИТа.       — Ремарка, — прервал меня Офелий, подняв указательный палец. — Я утверждал, что Фиск хотела быть частью «нашей организации», а не частью ЩИТа.       — Именно! — воскликнул я. — А какая такая «организация» может существовать внутри ЩИТа и предлагать мне мощности этой структуры для каких-то левых дел? Угадайте с одного раза! Я знаю, что я часто туплю со страшной силой. Знаю, что мои поступки иной раз противоречат здравому смыслу. Говоря кратко — я идиот, о чём прекрасно осведомлён. Но никто, Джулия, не сумеет убедить меня в том, что присоединиться к ебучим нацистам — это лучшее, что я могу сделать.       — Альтернативы мы проговорили, — сказала Джулия.       — Нетрудно догадаться, какие бывают альтернативы у таких предложений. Сами меня попробуете грохнуть, или позволите Аните Старк сделать это за вас? Думаете, я этого боюсь? Да это будет избавление! Я уже мечтаю, чтобы весь этот потерявший берега сюр наконец-то закончился! Реинкарнировался в чужом теле, попал в комикс, по небу летают Тор и Человек-Паук — ха-ха! По мне, так лучше сдохнуть, чем и дальше ехать крышей и закончить свой путь в комнате с мягкими стенами!       Повисла тяжёлая тишина. Краем глаза я заметил, как подобралась та женщина в серебристой маске, что на протяжении всего разговора стояла неподвижно, словно фарфоровая статуя.       Сердце тяжело бухало в грудь. Я почему-то нервничал. На самом деле, я вовсе не хотел умирать. Я выпалил всю эту браваду из-за подскочившего адреналина. Потому что я был уверен, что́ произойдёт дальше и уже готовился устроить в этом банковском хранилище кровавую баню.       А как иначе? Это, возможно, самые опасные люди, с которыми я сталкивался. Они сделали мне предложение, я его отверг и дал понять, что знаю их грязный секретик. Закономерный итог может быть только один.       На мгновение даже показалось, что Джулия и впрямь сейчас выхватит свой пистолет и пустит мне пулю в лоб.       Но Джулия не пошевелилась. Она просто продолжала молча смотреть на меня со странным выражением на лице.       Первым молчание прервал Офелий.       — Мы не нацисты, — медленно проговорил он. — От этой идеологии отказался даже барон фон Штрукер, который возглавлял нашу организацию до недавнего времени. Барон уже год как мёртв, но ещё в период его правления этот архаичный идиотизм ушедшей эпохи уже никому не был нужен. Это первое. Secundo… Давай начистоту, Харлон. Как ты сам верно подметил, мы потратили на тебя некоторое количество денег и времени. Джулия получила из-за тебя пулю, а ты бросил её истекать кровью. Несмотря на это, она продолжает прикрывать твою жопу и благодаря ей ты до сих пор не пялишься на тюремную решётку в Рафте. Ты, как минимум, кое-что должен нам. А как максимум… Как максимум, не существует такого сценария, в котором ты не работал бы на меня. Ты просто этого ещё не понял.       Я до хруста сжал кулаки, но продолжал молча слушать.       — Я могу подсластить тебе пилюлю, — продолжал Саркисян. — Могу не давить на тебя. Могу даже дать тебе иллюзию выбора — отпустить на все четыре стороны. Я так и сделаю. А что произойдёт, когда ты выйдешь из этого банка, ты и сам знаешь. Криминалисты наверняка уже прогнали твою кровь по базам. Совпадение обязательно вылезет, ведь в юности ты частенько попадал в участок. Если тебе повезёт, полиция схватит тебя раньше, чем эта информация дойдёт до Аниты Старк. Ты ещё какое-то время побарахтаешься, но в конечном итоге придёшь к выводу, что моё предложение намного интереснее, чем смерть от рук Железной Леди или вечность в комнате с мягкими стенами. И знаешь, чем всё закончится? Ты снова окажешься здесь. И мы опять вернёмся к этому разговору.       Внутри всё клокотало, меня стремительно охватывал мандраж, какой обычно бывает перед боем.       Хотя я не проронил ни слова и, как мне казалось, контролировал выражение своего лица, я заметил промелькнувший испуг в глазах Джулии.       — Не хочу, чтобы ты воспринимал мои слова как угрозу, — закончил Офелий. Он-то меня совершенно точно не боялся. — Я просто рассказываю тебе, как будет. То, что ты сейчас чувствуешь — это обыкновенное отрицание. Поэтому я позволю тебе переварить всё это и самому прийти к правильным выводам, поскольку я очень не люблю, когда на меня работают из-под палки. Это не способствует ни преданности, ни усердию в плане выполнения рабочих обязанностей. Я предпочитаю, чтобы сотрудничество носило дружелюбный и взаимовыгодный характер. Подумай об этом. А пока всё, свободен.       — Йа воль, майн Фюрер, — буркнул я, поворачиваясь к выходу.

***

      Мысли меня преследовали не самые радостные.       Хотя меня никто не попытался расстрелять из танка сразу же, едва я вышел на улицу. Я не увидел поджидающих Мстителей в полном составе, готовых забить меня в землю по самые ноздри. Да и полиции поблизости не было видно. Но я всё равно не мог прекратить настороженно оглядываться по сторонам и пытливо всматриваться в каждое встречное лицо, выискивая в нём признаки агрессии.       Итак, я узнал о себе много интересного. Оказывается, мне досталось тело и личность человека, который работал на «Гидру». Мама — суперзлодейка, сам — террорист. Ну конечно, разве могло быть иначе? Но, несмотря на сенсационность этой новости, я очень быстро переключился с неё на другие думы. Прошлое меня в данный момент не так сильно волновало, как моё будущее.       Сегодня я оказался перед неприятным выбором, в котором было два плохих варианта.       Вариант первый — продолжать истерически барахтаться в океане проблем, каждый день огребать люлей то от «апостолов», то от Петры Паркер, и надеяться что, если долго мучаться, из этого что-то да получится.       Вариант второй — заглотнуть крючок Офелия и связать себя какими-то обязательствами с «Гидрой».       Оба варианта мне одинаково не нравились.       Я знал, что такое «Гидра». В общих чертах. И не могу сказать, что испытывал какие-то предубеждения относительно этой организации и их деятельности. Меня самого тоже трудно назвать положительным персонажем всей этой истории.       Офелий был прав, моя голова пока не забита какой-либо идеологией, потому что я слишком занят своими проблемами и лихорадочными потугами найти способ вернуться обратно в свою реальность. Мне просто некогда и незачем отвлекаться на что-либо постороннее. Прав он был и в том, что мои лихорадочные потуги были ещё и тщетны. За всё это время я абсолютно ничего не добился.       Я ни на йоту не приблизился ни к Страйкер, ни к какому-либо решению своей проблемы. Зато заработал себе кучу новых проблем, нажил уйму серьёзных врагов и несколько раз был в шаге от смерти. И всё это — из-за собственной тупости. Тут и ежу понятно, что пора что-то менять в своей жизни. И Офелий хотя бы предложил какое-то подобие плана.       Что такого ужасного от меня может потребовать «Гидра»? Кого-нибудь убить? Я уже это делал неоднократно и, вынужден отметить, с плохо скрываемым удовольствием. Если Офелий потребует от меня чего-то подобного, но взамен я получу возможность сдвинуться с мёртвой точки — это выглядит как приемлемый обмен.       Но я всё же отказался… пока что. Потому что у меня в голове сидела одна мысль, которая не давала мне покоя. И она же являлась ключевым фактором, удерживающим меня от сотрудничества с Саркисяном.       Если я найду Страйкер и смогу вернуться домой — мне уже не придётся ни о чём беспокоиться. А если нет? Если я не смогу вернуться и застряну здесь? Я учитывал и такой вариант. Я должен был учитывать такой вариант.       «Гидра» вряд ли позволит мне просто взять и соскочить, отправиться восвояси. Не-е-ет, один раз заарканив меня, эти люди залезут мне в жопу без мыла, и будут гонять в хвост и в гриву до тех пор, пока от меня будет хоть крупица пользы.       И чем это принципиально отличается от работы на Страйкер в качестве «Апостола»? Шило на мыло, убежать от поехавшей старухи чтобы попасть в вечное рабство к преступной организации, стремящейся к мировому господству. Не вижу разницы, как сказал бы Мэтт Мёрдок.       Какова альтернатива? Разбираться с проблемами самостоятельно и слепо надеяться на успех?       У меня на хвосте висит Железная Леди. Я об этом даже не подозревал. Я догадывался, что Мстители захотят вынуть из меня душу, но после того инцидента с Воительницей не последовало немедленного ответа, и я решил, что меня пронесло. И начал постепенно успокаиваться.       Напрасно, как оказалось.       Оказалось, некая Джулия Уокер Бакстер Хеллстром прикрывала мой зад. Но она делала это ровно до той поры, пока я не встретился с Офелием. И мне дали понять, что больше такой форы мне никто давать не будет. А это, в свою очередь означает, что вскоре на мою голову может свалиться настоящий армагеддец в лице полиции, Аниты Старк или, упаси Господь, Петры Паркер.       Конечно же, как можно забыть про Петру? Эта юная леди теперь знает, что её старый знакомый занимается какой-то непонятной хренью, похищает людей и избивает полицейских. Я даже представить боялся, какие мыслительные процессы происходили теперь в её голове и какое решение она примет относительно меня.       Сдаст меня полиции? Приведёт ко мне Мстителей во главе с Анитой Старк? Или решит преподать мне урок сама?       Я не уверен, что́ из этого пугало меня больше. Но я совершенно точно боялся новой встречи с Леди-Пауком, потому что она была соперником совершенно иного уровня. Если бы она сочла меня угрозой, она могла бы размазать меня по асфальту одной левой, свободной рукой попивая коктейль.       В общем, если резюмировать, я погрузился в лёгкий ступор. Мне надо было подумать, взвесить все «за» и «против». И, похоже, мяч оказался не на моей стороне поля. И мне оставалось лишь ждать, пока кто-то сделает какой-нибудь ход.       Да-да, ещё оставалась доктор Стрэндж, и можно было попробовать нанести ей новый визит. А толку? Она в первый раз вытолкала меня взашей, и вряд ли за несколько дней её позиция кардинально поменялась.       А предложение Офелия надо переварить, на это надо решиться, в конце концов. Согласиться с рисками. И нырнуть с головой в омут, о глубине которого я не имею ни малейшего представления.       Домой я не пошёл. Если за мной и впрямь в любой момент могла прилететь Старк, я не хотел, чтобы в результате от дома Киры остались одни дымящиеся руины. Я просто бесцельно шатался по городу, погружённый в обдумывание недавних событий и грядущих перспектив. А когда голова начала закипать, присел на какую-то лавочку в парке.       И просто сидел. Уже ни о чём не думая. До тех пор, пока солнце не начало клониться к закату.       Там они меня и нашли.       — Ройс Харлон, Вы арестованы по подозрению в нападении на полицейских, угоне служебного автотранспорта, похищении и убийстве. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что Вы скажете, может быть использовано против Вас в суде. Вы имеете право на адвоката. Если Вы не можете его себе позволить, защитника Вам предоставит государство. Вам понятны Ваши права?

***

      — Моя фамилия Гарган, — сказала женщина с лисье-рыжими волосами, бросая на стол папку с документами. — Лейтенант Гарган. Я возглавляю следственное отделение полиции Нью-Йорка. Насколько я знаю, Вам сообщили о Ваших правах, но Вы не подтвердили, что понимаете их. Прежде, чем мы продолжим, нам надо уладить этот вопрос.       Она даже лицом немного походила на лисицу. Острый нос, тонкие губы, глубокие ярко-зелёные глаза. Классика.       Хотя усталое выражение лица и крайне недружелюбный вид симпатии не вызывали от слова совсем.       — Я понимаю свои права, — кивнул я.       — Отлично.       Лейтенант Гарган уселась напротив и, сплетя пальцы, уставилась на меня своими изумрудными глазами.       — Где Ваш адвокат, мистер Харлон?       — У меня нет адвоката.       — Вы хотите, чтобы мы обеспечили Вас бесплатным адвокатом?       Я поморщился, представив, как меня будет защищать едва вышедшее из пубертатного возраста прыщавое нечто, окончившее юридический факультет настолько плохо, что дорога в государственные защитники была для него единственным вариантом работать по специальности.       — Нет, — сказал я, — не хочу.       — Ладно. Тогда Вам придётся подписать официальный отказ.       Гарган протянула мне бланк.       — Не буду я ничего подписывать, — сказал я. — Я не отказываюсь от услуг адвоката. Найду своего — побеседуем.       — Ну что ж, — отозвалась лейтенант, с хитрой ухмылкой открывая свою папку. — Рекомендую поторопиться с поисками. Вам вменяют серьёзные преступления, мистер Харлон, за которые предусмотрено серьёзное наказание.       — Это ошибка, — равнодушно ответил я.       Всего за несколько часов в обезьяннике мной успела овладеть флегматичная меланхолия.       — Я пока задам Вам пару вопросов, — продолжала Гарган, — это нужно для отчёта. Итак, Ваше имя — Ройс Харлон, среднего имени нет. Вас уже арестовывали ранее?       Я открыл было рот, но лейтенант всё с той же гадливой ухмылкой меня перебила:       — Ничего, у меня тут весь Ваш послужной список. Хулиганство, угон фургона с мороженым, нарушение общественного порядка… Ага, и тот случай, когда ты помочился на офицера при исполнении… А это что? Эксгибиционизм?!       Она подняла на меня взгляд и даже не попыталась скрыть насмешку.       Интересно, чего ещё я о себе не знаю?       — Как я и сказал, — вздохнул я, — это ошибка.       — Единственной моей ошибкой было доверить преследование беглеца Леди-Пауку. Но жизнь исправила это недоразумение. Где ты был вчера вечером, Харлон?       — Дома.       — Кто может это подтвердить?       — Только заинтересованные и предвзятые люди, которые, очевидно, будут лжесвидетельствовать в мою пользу. Иными словами, для Вас лично их показания значить ничего не будут.       — То есть, алиби у тебя нет, — уточнила Гарган.       — Нет, — просто сказал я. — Но в чём бы меня ни обвиняли, я невиновен.       — А это не тебе судить, — отрезала лейтенант. — Для этого есть суд, и я не сомневаюсь, что тебе влепят по полной после того, что ты сделал с Джоанной Роудс. Ты её чуть не убил, чёртов маньяк!       — Я понятия не имею, о чём речь.       — Ну конечно, — ухмыльнулась Гарган. — То дело забрали ребята из ЩИТа, и мы с ними пока не успели сверить образцы крови, собранные с того склада, с образцами, которые мы получили вчера. Но я знаю, что это был ты. И когда мы их сверим — это подтвердится. Участь твоя незавидна, Харлон.       Я медленно наклонился вперёд и заглянул ей прямо в глаза.       — Личная жизнь не клеется, да?       Лейтенант Гарган поперхнулась.       — Чего?       — Оно и понятно, — сочувственно кивнул я. — Это только в кино бывает классно — секасная женщина бегает с пистиком и ловит преступников, вся такая красивая, губки накрашены, попка упругая… Да щазз. Все эти фантазии у тебя однажды разбились о неприятную реальность: баба-коп это одинокая, несчастная психопатка, в которую ты с годами и превратилась.       Лейтенант Гарган заметно побледнела. Её тонкие губы стали ещё тоньше.       — Ты чего лепишь, ушлёпок? — прошипела она.       — Отношений у тебя стабильных нет, — продолжал гнуть я. — Да и откуда им взяться с твоей работой? Скорее всего, приходится довольствоваться случайными перепихонами время от времени.       — Пасть захлопни свою! — рявкнула Гарган.       — Вот поэтому у тебя и нет отношений. Потому что с тобой ни один мужик даже познакомиться не сможет, при всём желании. Подойдёт такой: «Девушка, можно с Вами познакомиться?». А ты ему: «Я не девушка, я лейтенант Гарган, я возглавляю следственное отделение, твою мать. Пасть захлопни свою, иначе участь твоя незавидна, Харлон!». Ну и как ты можешь выйти замуж с таким подходом, за кого? Разве что пираты сомалийские нападут и заберут тебя в плен. И то, очень сильно пожалеют об этом. Бросай эту работу, оно тебе не надо. Не поздно ещё нормальной жизнью попробовать пожить.       Лейтенант Гарган смотрела на меня выпученными глазами. Она то краснела, то бледнела, и, казалось, едва сдерживалась, чтобы не съездить мне по обнаглевшей физиономии.       — Вообразил себя самым умным здесь? — хрипло сказала она. — Поговори ещё, и я тебе все нераскрытые дела по особо тяжким пристегну, чтобы ты из суда прямиком на электрический стул поехал. Расскажи, что случилось четыре года назад, Харлон.       — Я стал сексистом.       — Я тебе ещё и терроризм пришью, — пообещала лейтенант.       — Меня похитили работорговцы, — тут же исправился я.       — Работорговцы? — хмыкнула Гарган.       — Ну да, — пожал я плечами. — Это же Нью-Йорк. Достаточно кратковременного блэкаута, чтобы угнетённые, протестующие против произвола меньшинства полезли бить витрины и выносить телевизоры. А тут целое инопланетное вторжение — ух! Сами, небось, знаете, что там творилось. Мародёрство, грабёж, насилие. Вот и я под замес попал. Только, боюсь, это всё не имеет отношения к тем обвинениям, которые Вы мне пытаетесь предъявить.       — Это имеет самое прямое отношение! — возразила лейтенант. — То, что произошло с тобой за эти четыре года, превратило тебя в хладнокровного убийцу, представляющего опасность даже для Мстителя, и мне необходимо…       Вдруг дверь допросной открылась, в проёме показалась блондинка в синей полицейской форме. Несомненно, ещё одна жертва пагубного равноправия.       — Там пришли его родители, — сообщила она.       — Не сейчас, — отрезала Гарган.       — Я хочу увидеть сына! — раздался голос Фрэнка Харлона.       В следующее мгновение, вытеснив блондинку, в допросную ввалилось всё семейство Харлонов в полном составе.       — Освободите помещение, — холодно сказала Гарган. — У меня тут допрос в разгаре.       — Ты ничего не подписывал? — сразу обратилась ко мне Кира.       — Вы не имели никакого права арестовывать его без всяких оснований! — воскликнула Хелен Харлон.       — У меня более чем весомые основания, — отрезала Гарган. — Ваш сын обвиняется в тяжких преступлениях, и у меня есть улики.       — Вы предоставите их адвокату мистера Харлона, — сдержанно произнёс Фрэнк. — А до тех пор этот допрос окончен, лейтенант.       Лейтенант Гарган захлопнула свою папку.       — Ладно, — сказала она. — У вас пятнадцать минут. И никаких физических контактов.       Бросив на меня неприязненный взгляд, Гарган вышла и прикрыла дверь.       Кира тут же, проигнорировав её указание, кинулась мне на шею, заполонив всё поле зрения пышной массой густейших волос.       — Прибить тебя мало, — выдохнула она мне в ухо.       — Нда, — улыбнулся я. — Они считают, что я какой-то псих, который хотел убить Воительницу.       — Это просто нелепость! — всплеснула руками Хелен, тоже обнимая меня за шею.       Отец, однако, держался прохладно и очень внимательно поглядывал на меня через свои очки-половинки.       — Ройс, есть ли что-то, о чём ты хотел бы нам рассказать? — спросил он.       — Есть, — признался я. — Но я пока не буду этого делать.       — Хорошо, — сказал Фрэнк. — Тогда ничего не говори до прихода адвоката. Вообще ни с кем ничего не обсуждай.       — Ладно, — кивнул я. — Мне нужна Мёрдок из «Нельсона и Мёрдока».       Родственники недоумённо переглянулись.       — Ройс, — неуверенно начала сестра, — мы можем найти нормального адвоката. Я позвоню Джеку, попрошу его связаться с миссис Донован…       — Мне не нужна миссис Донован, мне нужна Мёрдок.       — Да кто это вообще? Я никогда о ней даже не слышала.       — Зато я слышал, и этого достаточно.       — Ройс, — вмешался Фрэнк, — сейчас не время для каких-то непонятных экспериментов. Закон лоялен к мужчинам, но тебе всё равно нужна нормальная защита. Ты сам знаешь, как часто за решёткой оказываются невиновные.       Я раздражённо втянул носом воздух. И выжидательно уставился на них, давая понять, что новых аргументов не будет.       — Ладно, — пожала плечами Кира. — Я её найду.       — Спасибо, — сказал я. — У них офис где-то в Адской Кухне. Скажи ей, что парень с парковки передаёт ей привет. Она поймёт и, скорее всего, откажется меня защищать. Тогда скажи, что я расскажу ей то, что она хочет знать. О деньгах не беспокойся, с этим я тоже сам разберусь.       Кира подозрительно сощурилась, а на лбу Фрэнка Харлона залегла очень глубокая морщина.

***

      Камера, в которой меня содержали, была относительно просторной для одного человека. Здесь была и кровать с настоящим матрасом, и лавка, и умывальник.       Один минус — находилась она в подвальном помещении, поэтому ни о каком даже зарешеченном окне не могло быть и речи. Освещением служила лишь одна единственная люминесцентная лампа, чей тусклый свет не мог рассеять мрак в дальних уголках комнаты.       Мои предплечья круглые сутки были стянуты специальными ремнями, закрывающимися на ключ и не позволяющими мне пользоваться клинками. Но, в принципе, всё было неплохо. По крайней мере, я был здесь совершенно один.       До тех пор, пока не раздался предупреждающий стук в дверь, после которого надлежало встать прямо напротив глазка и положить ладони на затылок.       Внутрь вошла женщина. И я сразу её узнал.       Я неоднократно видел её на всевозможных рекламных постерах, на уличных афишах, на обложках журналов, в интернете…       На фотографиях она казалась довольно высокой, вживую оказалась ещё выше. И обладала тем редким типом красоты, когда очень взрослая женщина может дать фору малолетним со́скам. Казалось, что ей едва стукнуло тридцать. Хотя, на самом деле, ей было больше. Намного больше.       — Вижу, ты меня узнал, — негромко сказала она. — Отлично. Можем пропустить стадию знакомства.       Я промолчал, стараясь сохранять невозмутимый вид.       — Хороший трюк с генератором помех, — произнесла Анита Старк, пройдя вдоль стены и не спуская с меня пристального взгляда. — Ты заставил меня повозиться, отдаю тебе должное. Хотя пользоваться таким генератором — идея сомнительная. Подобные артефакты на экране привлекают очень много внимания. Непрактично. А если кто-то умный и гениальный, вроде меня, сумеет подстроить систему распознавания под алгоритмы твоих помех, то каждое твоё появление у любой камеры будет иметь эффект разорвавшейся петарды. Ты с тем же успехом мог бы нацепить на лоб огромный транспарант с надписью «Скрываюсь от правосудия» и попытаться затеряться с ним в толпе.       Я снова промолчал, продолжая внимательно изучать её.       — Тебе все эти штуки поставила полковник Страйкер? — поинтересовалась женщина. — Ты, значит, её послушный киберщеночек? Она отдаёт тебе приказы?       Я быстро прокрутил в голове варианты.       Прикинуться марионеткой Страйкер и спихнуть на неё всю ответственность? Попробовать убедить Старк, что наказывать надо не меч, а руку, которая его держит? Заманчивая мысль, но сомнительная. Старк — одна из умнейших людей на планете. Она поймёт, если я начну крутить жопой.       — Я не выполняю ничьих приказов, — ответил я.       — Я так и подумала, — кивнула Старк. — Не вижу причин, по которым Страйкер захотела бы с нами ссориться. А что насчёт тебя? Кто так сильно обидел мышку и написял ей в норку, что она решила вступить в конфликт со Мстителем?       — Не было никакого конфликта со Мстителем.       — Ну-ну, — фыркнула Железная Леди. — Это так не работает, парень. Никто в здравом уме не будет лезть в драку, когда Мститель предлагает сдаться. Если только ты не законченный дегенерат с дефектами инстинкта самосохранения из числа завсегдатаев Рафта. А ты явно не один из них, я тебя раньше не видела. Значит, ты либо невероятно туп, либо находишься в глубочайшем отчаянии. Так какой у тебя диагноз?       Я глубоко вздохнул. И решил сказать как есть.       — Предположим, у меня был конфликт с Уиллой Страйкер. Допустим, она похитила меня несколько лет назад и делала со мной всякие разные штуки. Представим, что, если бы я сумел от неё сбежать, она послала бы за мной своих подсералок, которые от большого ума устроили бы замес прямо посреди города. Теоретически, кто-то из Мстителей мог пролетать мимо, вмешаться в нашу маленькую разборку и случайно пострадать. При этом условный я нисколько не хотел бы навредить кому бы то ни было, и всё произошедшее является трагической случайностью и досадным недоразумением. Отдельно хочу отметить, что всё вышесказанное носит гипотетический характер, не отражает действительности и не является признанием вины, которое может быть использовано в суде.       Анита Старк вдруг расхохоталась.       — Пупсик, — произнесла она, посмеиваясь, — если я решу тебя зарыть в землю, это произойдёт далеко от здания суда. Это было предупреждение, если что, — Старк вдруг стала серьёзной, смех как отрезало. — Ты бы знал, как мне похер, кто прав, кто виноват, а кто всё это начал. Потому что, видишь ли, из-за ваших разборок моя подруга теперь лежит в коме и борется со смертью.       — Мне жаль, — сказал я лаконично и не особо искренне.       — Спасибо, твоя жалость очень поможет делу, — Железная Леди приблизилась и взглянула на меня в упор. — Ты знаешь, Харлон, кто такая Джоанна Роудс? Это очень хороший человек. Намного лучше, чем я или ты. У неё было непростое детство — белые сверстники гнобили её, потому что она чёрная. Чёрные сверстники гнобили её, потому что считали, что она зазналась — понимаете ли, она сосредоточилась на учёбе, вместо того чтобы вступить в их этническую банду. Родители Джоанны очень гордились, когда после учёбы она пилотом поступила в Корпус Морской Пехоты. А после стали гордиться ещё сильнее, потому что их девочка, не обладая какими-либо сверхспособностями кроме высоких личностных качеств, встала в один ряд с супергероями могущественнейшей команды человечества. Роуди — очень храбрая и самоотверженная женщина, без говна за душой. И теперь она там одна, во тьме, и никто не может сказать, проснётся ли она когда-нибудь. Как ты думаешь, Харлон, что я буду делать в данной ситуации?       — Я полагаю, — прохладно сказал я, — будешь утомлять меня подробностями биографии человека, на которого мне, откровенно говоря, насрать.       — Не, это всего лишь предварительные ласки, — улыбнулась Старк. — А после я собираюсь нагнуть каждую сволочь, которая как-либо причастна к произошедшему. И центральное место в этом анал-карнавале будет отведено тебе, Харлон, как непосредственному виновнику.       Я нетерпеливо вздохнул:       — Подруга, ты зачем сюда явилась? В красочных подробностях рассказать мне, как долго и мучительно ты меня будешь убивать? Если ты собираешься прямо здесь экзекуцию устроить — давай, начинай. К чему воздух гонять?       Губы Аниты Старк раздвинулись в загадочной усмешке.       — Я познакомиться пришла, — сказала она. — И заодно стрелу забить. У нас с тобой всё будет чинно и благородно. Будет дуэль, как в стародавние времена. Я хочу, чтобы ты видел, кто тебе будет жопу надирать.       — Не пойдёт. Дуэль допустима только между равными.       — О, не волнуйся насчёт этого, — бодро ответила Старк. — Я любезно соглашаюсь снизойти до поединка с тобой.       — Ты не поняла, солнышко, — я даже улыбнулся от умиления. — Это я не собираюсь опускаться до поединка с женщиной. Если я выйду победителем, то я буду козлиной, который побил бабу. А если ты меня, как ты выразилась, «нагнёшь» — я буду козлиной, которого побила баба. Оба варианта меня не устраивают. Я просто могу сделать тебе такое же предложение, какое сделал твоей подружке: отъебись от моей жизни. Возвращайся в свою башню. Брось весь свой энтузиазм на лечение Роуди. И живи спокойно.       Железная Леди широко улыбнулась, шутливо погрозив мне пальцем:       — А ты прикольный. Бестолковый, но прикольный. Чую, с тобой может быть занятно. Надеюсь, в нашу следующую встречу огня и искр будет на порядок больше!       — А я надеюсь, что следующей встречи не будет.       — Э-э, не, приятель. Она состоится обязательно, это даже не подлежит сомнению. И лучше зашивай задницу, потому что девочкой в наших отношениях будешь ты. Кстати, если хочешь бесплатный совет — удали генератор помех. Используй обычные солнцезащитные очки. А то клоунада какая-то, ей-богу…

***

      Как раз перед моим носом из зала суда вывели другого преступника. Выглядел он не слишком счастливым.       Хорошо освещённое помещение было отделано тёмным деревом. На стене гордо красовался вырезанный из дерева орёл — герб суда Соединённых Штатов, с подписью E pluribus unum. «В многообразии едины». Под гербом располагался массивный стол, за которым восседала степенная чернокожая дама в судейской мантии.       Скамью по правую руку от судьи занимала сторона обвинения, которую возглавляла относительно молодая женщина. Окинув меня надменным взглядом, она небрежно смахнула за спину прядь рыжих волос.       Опять рыжая. Не везёт мне в последнее время на рыжих.       С противоположной стороны, по левую руку от трибуны, стояла скамья подсудимых. Место, предназначенное мне.       — Дело 81429, — продекларировал кто-то, — Народ против Ройса Харлона. Убийство, нападение с отягчающими, похищение, угон.       У дальней стены располагалось несколько рядов зрительских кресел, где, помимо Фрэнка, Хелен и Киры, сидел ещё с десяток каких-то наблюдателей.       Кто-нибудь задумывался о том, кто все эти люди и зачем они приходят поглазеть на суд незнакомого человека?       — Где Ваш адвокат, мистер Харлон? — обратилась ко мне судья.       Прошла почти неделя с того момента, как я попросил Киру связаться с Мёрдок. За это время она так и не явилась. Ни ответа, ни привета.       — Я сам себя защищаю, Ваша Честь, — ответил я.       — Вряд ли это удачная идея, мистер Харлон.       — Я так не думаю, Ваша Честь. Я невиновен, и я убеждён, что…       — Протестую! — вскрикнула госпожа прокурор. — Обвиняемый произносит речь!       — Протест отклонён.       — Я невиновен, — повторил я. — И я доверяю судебной системе. Я верю, что уважаемый Суд не отправит за решётку невинного человека.       — Мы рассмотрим Ваше заявление, — милостиво улыбнулась судья.       — Благодарю, — сказал я, присаживаясь на своё место.       — Что до залога… — произнесла судья, поворачиваясь к обвинителям.       — Учитывая финансовую обеспеченность мистера Харлона, — встала рыжеволосая женщина, — его возможность сбежать и ужасающие детали совершённых им преступлений, штат просит исключить внесение залога. Никакая сумма не может гарантировать присутствие мистера Харлона в суде.       — Миа Мишель Мёрдок, Ваша Честь! — раздался вдруг голос со стороны дверей.       Все, включая меня, повернулись ко входу и с удивлением уставились на невысокую девушку в строгом костюме, круглых тёмных очках и белой тростью, какой обычно пользуются незрячие.       — Я — адвокат мистера Харлона, — сообщила Миа Мёрдок, располагаясь на соседнем со мною месте. — Прошу считать моё появление выступлением Защиты.       Судья снова милостиво кивнула.       — Учитывая презумпцию невиновности, — заявила адвокат, — финансовое состояние мистера Харлона не должно лишать его права выпуска под залог. Кроме того, мистеру Харлону выдвинули обвинение в таком тяжком преступлении как убийство, но сторона Обвинения до сих пор не предоставила подтверждающих это улик. Учитывая этот факт, штат должен либо предоставить весомые улики по всем пунктам обвинения, либо мы будем рассматривать отсутствие возможности внести залог как предвзятое отношение и нарушение конституционных прав моего подзащитного.       Рыжеволосая госпожа прокурор заметно покраснела под тяжёлым взглядом судьи.       — Предвзятое же отношение, — продолжила Мёрдок, — в свою очередь влечёт за собой заведомую ложь. Это опасная практика, Ваша Честь. А, учитывая отсутствие улик по главному пункту обвинения, это уже не обвинение, это всего лишь домысел. А домысел оставляет пространство для сомнений.       — У нас есть основания полагать, — встряла прокурор, — что Ройс Харлон является участником резонансной бойни на шоссе, где, помимо покушения на полковника Джоанну Роудс, известную как Воительница, он совершил несколько убийств. Мы послали запрос в службу ЩИТ с просьбой предоставить улики, подтверждающие его вину.       — Вы их получили? — поинтересовалась судья.       — Нет, Ваша Честь, — поджала губы обвинительница.       — Суд, — судья громыхнула молотком, — постановляет: назначить сумму залога в размере пятисот тысяч долларов. Гарантия — сто тысяч.       Я тяжело вздохнул.       Похоже, придётся просить Киру пошариться по моему заброшенному заводу и поискать там закладку с деньгами… в которой также лежат наркотики и оружие. Я уже заранее ужаснулся разбору полётов, который она мне после этого устроит.       — Спасибо, — шепнул я своей защитнице, когда она присела рядом. — Я рад, что твоё любопытство пересилило антипатию.       — Я об этом пожалею? — отозвалась Мёрдок, не поворачиваясь ко мне.       — Надеюсь, что нет. Хотя, боюсь, для обстоятельной беседы придётся немного повременить, потому что, насколько я знаю, у моей семьи таких денег сейчас не водится… А значит, меня повезут обратно в Райкер.       Однако, к моему удивлению, процесс освобождения прошёл довольно быстро. Я даже не успел перекинуться парой слов с Кирой, как мне сообщили, что залог внесён и я волен идти на все четыре стороны. В пределах Нью-Йорка, разумеется.       А вот кто внёс залог — сообщать отказались. Информация была конфиденциальной. Хотя кое-какие подозрения у меня были. И они подтвердились, едва я вышел на улицу из дверей здания суда.       Не заметить эти длиннющие рыжие волосы, солнечно-жёлтую одежду и ярко-красный спорткар было просто невозможно. Джулия Уокер стояла, оперевшись о припаркованную возле дороги машину. В мою сторону она даже не смотрела. Её уши были прикрыты большими амбушюрами наушников, ногой она слегка притопывала в такт какой-то мелодии.       — Ну что, домой? — обратилась ко мне Кира. — Мыться, бриться, ужинать. Потом кино посмотрим или может…       — Я не могу.       Всё семейство уставилось на меня с удивлением.       — Простите, — сказал я. — У меня есть неотложные дела, которые не терпят.       — Ты опять… — начала было сестра, но её оборвал Фрэнк:       — Оставь, Кира. Сам расскажет, если посчитает нужным.       — Пап, — она повернулась к нему. — Можно мне с Ройсом пару минут тет-а-тет? Я вас догоню.       Фрэнк, ещё раз смерив меня подозрительным взглядом, взял жену под руку и зашагал прочь.       — Ты сама-то как? — спросил я, опередив сестру.       — Ты о чём?       — О Карле. В тот раз мы с тобой на плохой ноте закончили.       — Ты правда хочешь сейчас поговорить о Карле, Ройс?       — Меня просто беспокоит твоё душевное состояние, вот и всё.       — Ройс, давай замнём это, — поморщилась Кира. — Было и было. Я тебе тоже нагородила лишнего… Слушай, ты не считаешь, что самое время поговорить? О тебе, я имею ввиду. Ты не хочешь мне всё рассказать, что у тебя происходит? Может… может, я чем-то смогу помочь?       — Например?       — Ну… У меня есть друзья, которые… Ну, если у тебя проблемы с какими-то людьми, они могут помочь.       — Нет, спасибо, — хмыкнул я. — Нам с Паучихой лучше держаться друг от друга как можно дальше. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Но передавай Петре мой пламенный привет при случае.       Кира округлила глаза.       — Откуда ты…       — Кира, — перебил я, — у меня нет таких проблем, с которыми я не мог бы разобраться. Окей? Я не хочу ещё и тебя в это впутывать. И, поверь, мне будет проще, если ты не будешь мешаться под ногами. Не сочти за грубость.       — Но…       — Никаких «но», — отрезал я. — Я ценю, что ты хочешь помочь. И ценю, что тебе не похер. Серьёзно. Но это не предмет для дискуссии.       — Ладно, — немного обиженно пожала плечами девушка. — Просто… будь осторожен, ладно?       — Договорились.       — И будь на связи, — с нажимом добавила она. — Тебя двое суток не было, а потом нам сообщили, что тебя арестовали. Ройс, ты не можешь быть таким эгоистом! Ты думаешь, любящие тебя люди не будут беспокоиться?       Я чуть поморщился, но тут же постарался придать свой физиономии виноватое выражение.       — Ты права, — согласился я. Дешевле было согласиться, — Я себя веду некрасиво.       — Ройс, я с твоим эгоизмом давно примирилась. Ты всю жизнь таким был. Но папа и Хелен этого совершенно не…       Я привлёк её к себе и заключил в объятия, чтобы прервать этот потенциально нескончаемый поток нравоучений. Кира затихла, уткнувшись мне в грудь.       — Мелкая, всё будет нормально, — пообещал я, поглаживая её по волосам. — Я же не враг себе. Мне просто надо научиться не терять телефоны. Окэ?       Сестра крепко стиснула меня. Потом отпустила и выдавила из себя улыбку.       — Тебе надо научиться не находить приключений себе на жопу. Я просто… Блин, это прозвучит как сопли, но я не хочу потерять тебя ещё раз. Понимаешь? Будь осторожен.       — Буду, Мелкая. Буду.       Чмокнув меня в щёку на прощание, она махнула рукой и побежала догонять родителей.       — И почему у тебя такое странное сердцебиение, когда сестра оказывается рядом? — негромко спросила Миа Мёрдок у меня за спиной. Всё это время она стояла неподалёку и терпеливо ждала, пока я уделю ей внимание и выполню свою часть уговора.       Я, немного удивлённый, повернулся к ней. На её губах играла загадочная улыбка.       — Ты о чём это?       — Харлон, — её улыбка стала ещё шире и довольнее, — мы же не в Алабаме.       — Э-э… Говоря словами классика: давай-ка мы это замнём.       — Как скажешь. А ещё я почти поверила, что ты никогда не лжёшь. Почти. Но сейчас ты назвездел ей с три короба.       — Это называется «информационная безопасность», — пояснил я. — Есть вещи, о которых девочкам знать не надо, а то морщины появятся.       — Она прекрасно знает, что ты лжёшь, — снисходительно улыбнулась Мёрдок. — И про себя уже надумала Бог знает что. И от этого разволновалась ещё больше. Если ты так себе представляешь информационную безопасность, то морщины у твоей сестры появятся очень скоро. И не только на лице.       — Ты знаешь, в тот день, когда я перестану ей лгать, она меня проклянёт на моче. И вообще, подруга, ты-то куда по копанному метнулась? Тебе-то что до меня и сестры?       — Чем лучше знаешь врага, — с обескураживающей честностью ответила Сорвиголова, — тем легче его победить. А мы с тобой явно не друзья. Поэтому, пользуясь случаем, хочу понять и изучить того, кого я бью, на случай если мы снова… пересечёмся на разных сторонах баррикад.       — Незнание вопроса раньше тебе как-то не мешало идти на обострение конфликта, — заметил я, слегка насупившись. — Независимо от стороны баррикад, я — человек, который не позволил любопытным копам стащить с тебя маску, пока ты полуживая валялась в куче мусора.       — Напомни мне, — парировала Мёрдок, — благодаря кому я оказалась в таком положении?       — Благодаря своей упёртости. Мы дважды уже встречались, и я дважды давал тебе понять, что я не агрессивен. И дважды после этого я огрёб. Мне тоже интересно, что ты за женщина такая странная.       — Ты убил людей, Харлон, — холодно сказала девушка. — Мне этого достаточно, чтобы понять, что ты — зло.       — Ну а нахрена тогда ты припёрлась? — процедил я. — Защищать зло от справедливого воздаяния за все грехи земные?       — А ты зачем обратился именно ко мне? — огрызнулась Сорвиголова. — Рассказать, какие впечатления у тебя остались после нашего знакомства? В Нью-Йорке миллион адвокатов, чего тебе от меня надо было?       — Я тебя позвал, — чуть спокойнее сказал я, — потому что знаю, что ты боишься. Ты боишься, что кто-то спалил тайну твоей личности. Хочешь знать, откуда утекла инфа, кто ещё её знает помимо меня, и как её будут использовать. А больше всего тебя беспокоит, знаю ли я про близких тебе людей — например про Фогги и Пейдж… знаю. А ещё я знаю, что ты не успокоишься, пока не поймаешь меня и не замохаешь до полусмерти, допытываясь до истины. Я прав?       — Блестящая проницательность. Мои поздравления.       — Ну так вот, считай это демонстрацией моих дружелюбных намерений. В обмен на маленькую профессиональную услугу, я готов утолить твой информационный голод.       — Будь добр, — суховато сказала девушка. — Ради этого я наступила себе на горло и отмазала преступника и убийцу. Тоже можешь считать это демонстрацией моих дружелюбных намерений. Надеюсь, оно того стоило…       — Тогда настраивай свои эхолокаторы и изволь судить…       Я кратко и тезисно изложил ей историю своих приключений, начиная с самого первого дня, когда я очнулся в ванне в Чарлоттберге. И вкратце обрисовал свою теорию «просачивания» моего сознания в эту реальность.       Миа Мёрдок слушала с непонятным выражением на лице, время от времени хмурилась, иногда резко дёргала головой, будто к чему-то прислушиваясь, но ни разу не перебила.       — На что я только надеялась, — покачала она головой, когда я закончил. — Ты реально болен…       — Обидно сказала, — я усмешкой ответил я. — Сама такая.       — Да ты сам себя слышишь? Комиксы, другие реальности — это же бред сумасшедшего!       — Ну давай, — буркнул я, — скажи мне, что я соврал хоть раз.       — Это так не работает, — вздохнула девушка, — если человек сам верит в тот бред, который несёт.       Я задумчиво почесал затылок.       — Блин, ну я не знаю тогда, чем тебя порадовать. Другой истории у меня нет. Давай тогда по-другому — я со всей ответственностью заявляю, что никто, кроме меня, таких подробностей про тебя не знает. И я торжественно клянусь, что никому не буду это разбалтывать. А если вдруг нарушу клятву, то обещаю даже не сопротивляться, когда ты явишься меня за это отлупить. Давай на мизинчиках забьёмся, закрепим это.       Сорвиголова подозрительно покосилась на протянутый мизинчик, скривилась.       — Слушай, я не хочу с тобой воевать, — продолжил я. — И мне не надо, чтобы ты шарахалась по городу в поисках возможности меня приземлить. Я просто хочу спокойно решить свои проблемы.       — А решение твоих проблем подразумевает создание проблем кому-то ещё?       — Зависит от обстоятельств, — загадочно улыбнулся я.       — Вопрос был риторический, — прохладно сказала Мёрдок. — Я уже видела, на что ты готов ради достижения своих целей. Раз ты легко идёшь на убийство — что для тебя клятва? Сегодня ты щедро разбрасываешься обещаниями, завтра так же легко их нарушишь. На что ты вообще рассчитываешь?       Я вдруг снова начал закипать, шумно выдохнул воздух, как раздражённый бык.       — На перемирие я рассчитываю, — грубовато ответил я. — Твою мать, да почему с вами со всеми так трудно договориться? Я задолбался уже объяснять, что я просто хочу разобраться со своими проблемами! И чем меньше беспокойных жоп будет вставлять мне палки в колёса, тем меньше коек в больнице будет занято пострадавшими.       — Остынь, Харлон, — невозмутимо сказала Сорвиголова. — Остынь. Люди смотрят. Разбирайся со своими проблемами, кто тебе мешает? Я, что ли? Я просто поставила тебя в известность: будешь беспределить в моём городе — будут последствия.       — Если мы слишком часто станем встречаться, Миа, мне это быстро надоест, — нехорошим тоном произнёс я. — И в один прекрасный день я сделаю так, что ты пару месяцев не сможешь бегать по городу в своей кожаной пижаме и бить людей. Представь только, сколько злодеяний может произойти за это время, а ты ничего не сможешь с этим сделать. Тебе останется только сидеть дома, слушать доносящиеся с улицы крики о помощи… и терпеливо ждать, когда можно будет снять гипс. Расставь приоритеты и подумай, нужны ли тебе такие приключения в жизни.       Я понимал, что это конкретный перегиб палки, но меня уже понесло и остановиться я не мог. И последним выпадом я, похоже, разбил вдребезги все надежды наладить отношения с Сорвиголовой.       Брови девушки сошлись над очками, подбородок упрямо выдвинулся вперёд.       — «Миа» я для друзей, — её голос был холоден как лёд. — Ты не один из них. И в суде на мою помощь больше не рассчитывай, ищи себе другого адвоката.       — Ещё один момент, — бросил я ей в спину, когда она развернулась, чтобы уйти. — Передай Карательнице что, если она ещё раз в меня выстрелит, я ей эту винтовку засуну так глубоко в задницу, что дуло выйдет через горло.       — О, — ухмыльнулась Мёрдок, — она захочет это проверить.       — Ей не понравится.       Сорвиголова вдруг взяла свою трость под мышку и тихонько поаплодировала:       — Молодец, Харлон! Ты настоящий борцун со слабым полом! Сильный, агрессивный, опасный альфа-самец. Гордишься собой, небось?       — Я вообще-то по натуре добрый, — буркнул я. — Но ресурс терпения у меня не бесконечный. Пока я пытаюсь со всеми нежничать и сюсюкать, меня все пытаются головой в сортир макнуть. Все почему-то видят во мне какого-то маньяка и монстра. Ну вы его, блядь, полу́чите. Если хорошего отношения никто не понимает, значит придётся раздавать лещей до тех пор, пока мозги на место не встанут. Так что, раз уж ты так беспокоишься за жизни окружающих, убеди свою подругу, что нам с ней надо как можно реже пересекаться. Иначе беда случится. Будь здорова, Мёрдок.       Оставив госпожу адвоката позади, я быстро спустился по лестнице.       Бурлящая кровь плавила жилы, мощно била в голову, подскочивший тестостерон требовал кого-то отыметь и кого-нибудь прибить. Хотя я почти сразу пожалел, что нарычал именно на Сорвиголову. Я, вообще-то, с ней помириться хотел, а получилось как обычно.       Джулия стояла ко мне спиной, оперевшись задом о капот своего спорткара. Её лицемерную жопу, по-хорошему, тоже следовало бы разнести в пух и прах. Но я решил немного сбавить обороты. За последние десять минут я уже обидел сразу двух женщин, к которым испытывал симпатию. Добавлять к ним третью было бы уже перебором.       Её соблазнительный обтягивающий комбинезон исчез. Теперь она была одета в чёрные кожаные брюки и кислотно-жёлтый бомбер, который, кажется, можно было разглядеть даже с космической станции. Я подумал, что такой комплект ярких цветов подобран с умыслом. Вероятно, чтобы я точно не проглядел её присутствие.       В мою сторону Джулия по-прежнему не смотрела, с интересом изучая высотки на той стороне улицы. Я про себя усмехнулся — был уверен, что она украдкой не спускала с меня глаз с тех самых пор, как я вышел за порог Суда.       Я тронул её за локоть. Девушка повернулась в мою сторону и её лицо тут же озарила приветливая улыбка.       — О, привет! — сказала она, откидывая наушники на шею. — Как тебе сладкий аромат свободы?       Я опёрся о машину рядом с девушкой, нагло пристроившись к ней вплотную.       — Я понял ваш прикол, — произнёс я, пропустив приветствия. — Я имею ввиду схему, по которой вы вербуете людей в свою секту. Сначала либо искусственно подстраиваете ряд событий, либо, как в случае со мной, ждёте, когда человека настолько затянет в трясину говна, что он уже и вздохнуть не сможет. И в этот момент появляетесь вы и протягиваете руку помощи. Все из себя такие спасители, вежливые, учтивые, рисуете красивые картинки и обещаете, что, если я присоединюсь к вашей религии, то больше никогда-никогда не окажусь вот так, по ноздри в говне. Даже потихонечку начинаете меня из этого болота вытаскивать, к примеру, внося за меня залог, и тем самым ненавязчиво демонстрируя мне свои возможности. Да?       Джулия чуть отстранилась, высоко задрала голову, чтобы взглянуть мне в лицо. Её янтарные глаза на фоне ярко-жёлтого бомбера показались почти неестественно оранжевыми.       — Мимо, Харлон, — спокойно ответила она. — Не угадал. Это чисто мой прикол. А Офелий хотел, чтобы ты годик посидел в Рафте и поразмыслил о добре и зле. За это время и Анита Старк остынет, не будет нам в затылок дышать…       — Виделся я с Анитой Старк, — вставил я. — Очаровашка. Обещала устроить мне анал-карнавал.       — О, да-а, — фыркнула Джулия. — Эта может. Но на деле это не так страшно, как звучит.       — Это странно звучит. Что, был опыт?       — Ты переживёшь как-нибудь, — рассмеялась она. — Ладно, шутки в сторону. Часть проблем я от тебя отстегнула. Залог — фигня. А помимо него, некто агент ЩИТа Джулия Сильверфокс донесла до лейтенанта Гарган, что ты — внештатный сотрудник нашей конторы, который слегка обосрался при выполнении задания. У полиции к тебе претензий больше нет, так что дело закроют и с розыска снимут. За это можешь поблагодарить.       — Ну я же говорю, — усмехнулся я, — демонстрация возможностей. Но я не хочу быть совсем неблагодарной жопой. Если ты и правда всё это время подчищала за мной хвосты, а Офелий вроде бы не лгал, когда говорил об этом… я благодарен. Серьёзно. Спасибо.       — Пожалуйста, — глядя мне прямо в глаза ответила Джулия.       — А теперь, — кашлянул я, — я снова задам тебе тот же вопрос, который задавал в том кафе — почему ты прикрываешь мне задницу? Раньше — понятно, ты это делала по распоряжению Офелия. Но сейчас он, я так понимаю, не в курсе, чем ты тут занимаешься. Не влетит тебе от начальства за самодеятельность?       — Не влетит. Во всяком случае, если нам удастся пропустить год твоей отсидки, и мы сразу промотаем к тому моменту, где вы с Офелием до чего-то договариваетесь. У тебя и так беды с башкой, а если тебя ещё раз под замок поместить, ты вообще умом тронешься.       — Поехали.       Девушка, приподняв брови, посмотрела на меня с лёгким недоумением.       — Да ладно, вот так просто?       — Да, — ответил я, открывая дверь. — Ну и ещё я хотел бы убраться отсюда подальше, пока слухи о моём освобождении не дошли до Аниты. Тётка на меня явно закусила и порог здания суда — последнее место на свете, где я хотел бы быть убитым.       — Она тут не появится, не бойся, — со странной интонацией сказала Джулия. — Старк выждет, подловит момент и ударит в крысу, когда ты не будешь этого ожидать.       Какое-то время ехали молча.       Я не без труда разместился в пассажирском кресле и мысленно переваривал недавние события, размышлял, как мне выстроить стратегию поведения, чтобы и рыбку съесть, и аквариум выпить. Встретиться ещё раз с Офелием — чистая импровизация. Плана в голове не было вообще никакого, я просто решил на авось шагнуть на это поле — и будь что будет.       Джулия время от времени искоса поглядывала в мою сторону. Видно было, что она хочет поговорить, но либо не решается, либо ждёт, пока я начну первым.       Наконец, она не выдержала:       — Не ожидала, что ты так быстро согласишься.       — Я тоже, — ответил я. — Это экспромт чистейшей воды.       — Правда? — изогнула бровь Джулия. — А я полагала, у тебя было время поразмышлять, пока ты сидел в Райкере. Просто думала, что ты сначала будешь изобретать другие варианты, а потом уже… к нам.       — Думать — это не наш метод. Думоть больна. Заглотнуть крючок, который кинула мне секретная преступная организация — что может пойти не так? А если честно, то все последние события довели меня до такой степени прожарки, что мне уже, в принципе, на всё похер. И я говорю не о неделе, которую я провёл в тюрьме… Я устал. А предложение Офелия ничем не хуже альтернатив. Я сейчас, куда ни ткнись, в любом случае наверну говна с лопаты.       — Ну… По крайней мере, ты присутствия духа пока не теряешь. Даже неуклюже острить пытаешься. Уже положительный признак.       — Если жизнь берёт за горло, — вздохнул я, — поневоле покажешь ей язык. Но позволь мне кое-что уточнить, прежде чем мы продолжим беседу. В твоих именах чёрт ногу сломит. То ты была Оливией, теперь ты Джулия. Там ты представилась как Уокер… или Хеллстром? А теперь — Сильверфокс. Как называть-то тебя?       — Джулия Уокер. И это настоящее имя, честно-честно. Бакстер это фамилия первого мужа. Хеллстром — второго. А Сильверфокс — это, скорее… псевдоним.       — Понятнее не стало, но да ладно. Расскажи мне, Джулия, о каком таком сотрудничестве говорил Офелий?       — В смысле?       — Он сказал, что я на него работал, — пояснил я. — Я бы хотел знать детали.       — Мне детали неизвестны, Ройс, — ответила Джулия Уокер. — Меня тогда ещё не было в команде.       — В Батлере ты говорила, что я всю жизнь нигде не светился и никуда не лез. И потому неясно, откуда Страйкер вообще меня выкопала. Получается, я где-то засветился, работая на Саркисяна?       — Почему бы тебе самого Офелия не спросить об этом?       — Спрошу. А почему…       — Ну не-е-ет! — вдруг застонала Джулия. — Только не опять!       — Что случилось? — насторожился я.       — Ройс, пощади! — взмолилась девушка. — Опять ты превращаешь меня в вопросно-ответную систему! Я так до Рождества не заткнусь, если буду удовлетворять твоё любопытство.       Я прикусил язык.       Снова какое-то время ехали в тишине. Я равнодушно поглядывал на проплывающие мимо Манхэттенские высотки, заполненные жёлтыми такси улицы, люди на тротуарах суетятся, куда-то спешат… Джулия морщилась, на лице чуть заметно отражалась какая-то внутренняя дилемма. Потом, наконец, её лицо разгладилось.       — Ладно, — обречённо вздохнув, произнесла она. — Спрашивай, что хотел.       Я охотно решил воспользоваться разрешением, спросил:       — Раз я так нужен Офелию, почему он не вытащил меня сразу, как нашёл? Зачем такие сложности? Чего было резину тянуть? Послал бы людей, они бы взяли бункер штурмом…       — Не его стиль, — сказала Джулия. — Офелий комбинатор. Шашку наголо и вперёд в рукопашную — это редкое явление в его случае. Он любит строить сложные, долгоиграющие схемы.       — Я вижу, — фыркнул я. — Пока вызревала его схема, мне успели мозги промыть. А пока вызревала другая офигительная схема, у него кто-то спёр ценную флешку. Знаете, я тоже своего рода комбинатор.       — Да я сама такая, — согласилась Джулия. — Предпочитаю всё делать прямо и в лоб. Но мы же всей картины не видим. Её видит только Офелий, который находится во главе… всего. И если он там, значит что-то в этой жизни он делает правильно. Всё остальное — это уже вопрос доверия конкретному человеку. Я ему доверяю.       — А я — нет. И тебе тоже не доверяю. Ты мне в Батлере наговорила много всякого. Я на основе полученных от тебя сведений составил и тезис своей проблемы, и план действий. А теперь что прикажешь делать? Теперь вообще всё — и поиски Страйкер, и целесообразность работы на Офелия, и даже возвращение домой — всё под вопросом.       — А что такого я сказала тебе в Батлере? — нахмурилась девушка. — Помимо своей личности и мотивов, я от тебя ничего не утаивала. Ну да, я изображала из себя другого человека, но там не было злого умысла… Или ты как хотел, чтобы я тебе прямо так взяла и вывалила, что зовут меня не Оливией Робертс, что я работаю на «Гидру» и мы все чего-то от тебя ждём? Сам скажи мне, как бы ты отреагировал?       — Не знаю.       — Ну вот и я не знала.       — А что, — сварливо сказал я, — разве не очевидно было, что я тебя не обижу? Ты заварила кашу, я её хорошенько поперчил, Страйкер в итоге ненавидит нас обоих… Стало быть, мы вполне обоснованно могли считать друг друга если не друзьями, то хотя бы союзниками. Нет? К чему был этот весь этот спектакль по Станиславскому?       — Ещё раз, — нетерпеливо сказала Уокер, — я не считала в тот момент, что ты адекватно отреагируешь, если я расскажу всё как есть. Пойми, Ройс, я пришла туда… за Ройсом. За другим. За человеком, который был в курсе дел Офелия и знал, что его рано или поздно попытаются вызволить. Предполагалось, что ты поймёшь, что к чему. Но представь, как я охерела, когда поняла, что́ они с тобой сделали! Там вопрос уже стоял не в том, как тебя вытащить, а в том, имеет ли это вообще смысл.       — И тем не менее, — заметил я, — ты это сделала. Кстати, попутно пустив под молотки весь персонал бункера. Ты же понимала, чем это для них кончится, когда выпускала меня? И кто из нас монстр?       — Да гори они в Аду, — хладнокровно отозвалась Джулия. — Они были выродками, которые ставили на людях стрёмные опыты. Я по ним плакать не буду.       — Помнится, — мой рот невольно растянулся в улыбке, — в Батлере я говорил ровно всё то же самое. Ну вот слово в слово. А ты их выгораживала, продолжая зачем-то играть роль доктора Робертс. Пояснений, почему ты сомневалась в адекватности моей реакции, я не получил.       — Да твою ж… — разнервничалась она. — Харлон, ты со стороны себя не видел! Ты был нестабилен. Ты пачку людей покрошил, потому что тебя взъебло́. Уж прости мне, что я посчитала более безопасным для развития ситуации оставаться в роли Оливии. Я не уверена, что смогла бы с тобой совладать, если бы ты слетел с катушек.       — Ты так говоришь, будто я маньяк какой-то, — проворчал я. — Ты за кого меня держишь, подруга? По-твоему, я настолько больной, что убил бы тебя, если бы ты перестала кривляться?       — Ты не знаешь того, что знаю я, — почти зло сказала Джулия. — И не видел того, что я видела. Я не знаю, каким ты был раньше, до того, как попал к Страйкер… но да, Харлон, ты — маньяк. Извини. Ты просто сам этого не осознаёшь. Я видела, как ты людей их собственными кишками душил.       — Вообще-то осознаю, — мрачно сказал я.       Джулия кинула на меня быстрый взгляд, но настороженности я в нём не уловил. Но я сам уже ухватился за ниточку, потянул, мне захотелось развернуть мысль, которая меня давно беспокоила, но её не с кем было обсудить:       — Мне иногда мысли всякие в голову лезут… К примеру, я вижу, что по пешеходному переходу идёт чел в капюшоне, пырится в телефон, по сторонам не смотрит. Я вижу, что на него летит грузовик, который не успевает затормозить, и… я невольно начинаю думать, как далеко чел в капюшоне отлетит, если его снесут двенадцать тонн железа. Думаю, сколько костей у него будет переломано, какие органы будут разорваны в клочья… как под неестественными углами вывернутся все его конечности… воображение красочно рисует, как из него будет вытекать кровь, а жизнь будет медленно тухнуть в глазах… Мысль помочь ему — не первая, что приходит мне в голову. И не вторая. Даже не десятая. Ха, нормально, да? И я отдаю себе отчёт, что это нездоровая хрень, но это просто… происходит. А иногда и вовсе крышку с горшка срывает и я… Я недавно человека убил, просто потому что он… попался под руку. Но, блин, это нихера не означает, что я накинулся бы на тебя, если бы ты неосторожно чихнула в моём присутствии!       — Вообще-то, Ройс, означает, — спокойно возразила Уокер. — В любом случае, надеюсь, мы прояснили этот вопрос. И ты не будешь меня упрекать за то, что в тот момент я решила не менять переменные уравнения и не выходить из образа до тех пор, пока не удостоверюсь, что это не повлечёт за собой непонятные последствия. А во всём, что касалось лично тебя, я не солгала ни разу. Умолчала о каких-то моментах, которые могли тебя… разволновать, так скажем. Но не лгала. Я сказала, что у тебя адамантиевый позвоночник — так и есть. Я сказала, что твоего отца зовут Фрэнк Харлон — так и оказалось, ты его нашёл. Что касается операции, которую тебе сделали… Ну, ты должен понимать, что меня не посвящали в детали, и я сразу тебя об этом предупредила. Это информация из третьих рук, поэтому за достоверность не ручаюсь, но что знала сама — передала и тебе.       — А фамилии? — уличил я. — Ты сказала, что муж принимает фамилию жены, потому что факт материнства более очевиден и прочая чушь. А сама носишь фамилии двух своих мужей. Это как тогда объяснить?       Джулия мгновение помолчала, потом вдруг весело расхохоталась:       — Ах, это. Ну прости! Ты просто с таким удивлением всё вокруг воспринимал… такой был потерянный, глаза такие ошалевшие, будто с луны свалился! Я не удержалась, не могла тебя не подколоть, ха-ха!       — Обхохочешься, — буркнул я.       — Ну прости! — задыхаясь, повторила Уокер. — Я и подумать не могла, что ты за чистую монету примешь… Как так? Ты же наблюдательный, ты любую ложь как семечки щёлкаешь?       — Видимо, не настолько наблюдательный. А куда же подевался страх? Вдруг я спалил бы тебя за подшучиванием и скрутил бы в бараний рог?       — А кто сказал, что я тебя боялась?       — Это было заметно.       — Тебя боялась Оливия Робертс, а не я, — сверкнула белозубой улыбкой Джулия. — А я просто не хотела провоцировать конфликт, исход которого был неясен. Да и Офелий не погладил бы меня по головке, если бы вдруг в итоге я выжила, а ты — нет.       Я с сомнением оглядел её с головы до ног. Рост 173 и вес 61, если мой глазомер не глючит. Крепкое и сильное тело профессиональной спортсменки. Но никаких аномалий. Уж больно смело она оценивает свои шансы против меня.       — Ясненько, — кисло сказал я. — Знаешь что? Ты сейчас окончательно разрушила все те зачатки химии, которые начали формироваться у нас с Оливией.       Джулия удивлённо вскинула брови.       — Ты о чём это?       — Ну, — я задумчиво почесал затылок. — За то недолгое время, что я был знаком с Оливией, я проникся к ней симпатией и успел привязаться. Честно говоря, даже расставаться с тобой не хотелось. А когда мне сказали, что ты не выжила, у меня прям саднило на душе. Я даже скорбел тихонько по этой немного наивной, перепуганной красавице, которая по собственной глупости выпустила на свободу монстра. И тут ты воскресла и испортила всю магию.       Последнюю фразу я произнёс с шутливой интонацией, чтобы показать, что я не всерьёз.       — Это самая странная претензия в моей жизни, — со смешком отозвалась Джулия. Кажется, мы оба радовались небольшой разрядке в беседе. — «Ты чо воскресла, я же скорбел»! Давай я на кладбище тебя отвезу, положишь мне цветы на могилку. Повспоминаем там былые деньки, поплачем вместе.       — Я имел ввиду не это, — с улыбкой сказал я.       — Да я прикалываюсь, забей.       — А за Батлер прости, — серьёзно сказал я. — За то, что бросил тебя там. Меня своя шкура волновала.       — А-а, и на это забей, — отмахнулась Джулия. — У меня девять жизней.       — Тем не менее. Я приношу извинения.       — Ройс, — она чуть поморщилась, — ты мне ничем не обязан.       — Ну, во-первых, обязан, — возразил я. — Хотя бы свободой и тем, что твоё общество не дало мне окончательно сойти с ума в четырёх стенах. А во-вторых, это было тупо малодушно и не по-мужски. Но я рад, что ты жива.       — Я тоже, — улыбнулась она. — Хотя моей жизни ничего не угрожало, если тебя это успокоит. Я из такого дерьма выпутывалась, что это — так, семечки.       — Рад слышать. Я рад ещё и потому, что теперь мне есть с кем обсудить свою жизнь. Я имею ввиду, ты единственная, кто знает меня настоящего и при этом со мной разговаривает, а не пытается убить. Это… приятно. Не надо притворяться кем-то другим.       Джулия окинула меня взглядом, ненадолго оторвавшись от дороги.       — Как ты вообще? — спросила она после небольшой паузы. — Осваиваешься?       Я снова скользнул глазами по проплывающим мимо небоскрёбам, задумчиво почесал подбородок.       — Не знаю… Сложный вопрос. Я в Нью-Йорке, мать его за ногу. Я никогда не хотел здесь БЫТЬ. У меня, блин, полный шок от всего, что происходит.       — Что, до сих пор?       — Да, — сказал я. — Хотя, надо отдать должное Ройсу. Маньяк, не маньяк, но мне досталось от него очень устойчивое к таким перегрузам тело. Психика у него либо железобетонная, либо отсутствует нахрен вообще. Потому что, если бы я вот так «просочился» между вселенными в своём родном теле, я бы бегал кругами, орал, звал маму, бился головой об стены, и закончил бы тем, что вышел бы в окно. Но Ройс парень психически намного более устойчивый, и я в такие крайности не впал. Но всё равно не по себе.       — Жесть, — покачала головой Джулия. — Ты столько времени здесь находишься и до сих пор… такое неприятие реальности?       — Неприятие? — скривился я. — А о каком приятии может речь идти вообще?       Уокер неопределённо пожала плечами.       — Тебе трудно это понять, — сказал я, — а мне трудно объяснить… Ну, допустим… Ты веришь в древнегреческую мифологию? В богов там, кентавров?       — Верю ли я? — усмехнулась девушка. — Ройс, я с Тором знакома.       — Ну вот в этом и вся проблема, — проворчал я. — Тогда по-другому — веришь ли ты в Бога? Не в Тора и других, а в некий высший Абсолют, который, создал Вселенную, людей и прочее? Даже если веришь, всё равно мозгом понимаешь, что люди эволюционировали из обезьян, а не были слеплены из глины. И вот представь, что ты получила неопровержимое доказательство существования херувимов, демонов и вообще всего, что описано в Библии… Представь, что ты воочию встретила Люцифера, которого до вчерашнего дня считала персонажем мифологии.       Джулия со странным выражением покосилась в мою сторону.       — С тобой произойдёт одно из двух, — продолжал я. — Ты либо соглашаешься с этим и весь привычный тебе мир рухнет… либо не соглашаешься, и тогда у тебя начинает ехать крыша. Вот у меня последнее. Каких-нибудь пару недель назад я считал Человека-Паука продуктом массовой культуры, а сегодня его бабская версия утрамбовывает меня в асфальт. Мой мозг отказывается с этим работать.       — Ещё раз, — повторила Уокер, — я знакома с Тором. Я до Вторжения тоже считала его персонажем мифологии, и всё же… Я после этого уже ничему не удивляюсь и всему даю шанс на существование. Я допускаю даже твою безумную историю с «просачиванием».       — Ну вот. А я иногда не допускаю. Иногда я не могу отделаться от мысли, что я просто поехавший. Если на минуту остановиться и подумать, то это всё чушь, бред и абсурд.       — Ройс, ну сам подумай, — горячо сказала Джулия. — Человечество в своём нынешнем виде существует уже четверть миллиона лет, но лишь последние пять тысяч лет имели хоть какое-то значение. Чем мы занимались эти двести пятьдесят тысяч лет?       — Полагаю, — протянул я, — нам понадобилось целых двести пятьдесят тысяч лет, чтобы открыть, что с помощью пары мохнатых лап и деревянной палки можно производить какие-то махинации. После чего мы додумались засунуть упомянутую палку себе в задницу и обалдеть от радости. И до сих пор этим занимаемся.       — Говори за себя, — фыркнула Уокер. — Все эти тысячелетия мы сидели в пещерах. Боялись нос из них высунуть, страшась обитающих снаружи вещей, природы которых мы не понимали. Это были и огнедышащие ящерицы, и львы с головами людей… и летающие по небу обитатели других миров, как тот же Тор. Мы называли их «богами» и «демонами». Со временем просто их стало меньше, нас стало больше, и мы оборзели. Страхи пошли на убыль, а мир стал понятнее. Но не могло же всё необъяснимое исчезнуть насовсем?       Я взглянул на неё с некоторым удивлением. Не ожидал от неё такого философского подхода.       — Природа человека — адаптироваться, — закончила мысль Джулия. — Свыкаться с необъяснимым, в том числе. Оно просто есть. Иногда сама вселенная требует абсурдного и невозможного. И ты если не адаптируешься, то просто загнёшься. И действительно закончишь в комнате с мягкими стенами, как ты и говорил.       — Я бы предпочёл просто вернуть всё на круги своя. Я бы мог, конечно, свыкнуться с новой реальностью. Мог бы адаптироваться. Даже мог бы научиться жить здесь. Но приятие? О приятии и речи быть не может. Мне просто… трудно воспринимать всерьёз всё, что здесь происходит. Но это, отчасти, помогает. Всё даётся проще. Даже убийства. А, ладно, хватит об этом. Прости, что всё это на тебя вываливаю.       — Да нет, вываливай, — с лёгкой усмешкой сказала она. — Мне тоже надо знать, с кем я буду работать.       — Будем ли мы вместе работать — вопрос до сих пор открытый.       — Ох, Ройс… Скажи, ты логику игнорируешь из принципа, или у тебя к ней личная неприязнь? Ну ты же хочешь домой вернуться? Это — кратчайший путь. Ты ко мне в машину сел, потому что понимаешь это.       Я откинулся на подголовник, рассеянно уставившись куда-то в одну точку.       — Знаешь, — медленно произнёс я, — я уже не уверен, что вообще… мне это надо. Возвращаться домой.       Джулия так удивилась, что едва не съехала с полосы:       — Ты же мне все уши прожужжал, как тебе домой надо!       — Я не в этом смысле, — быстро сказал я. — Если отбросить все эмоциональные привязки и попытаться очень сухо проанализировать ситуацию… а у меня в Райкере было много свободного времени и нечем больше заняться… Я же ничего не помню. Вообще. У меня уже не осталось ничего, что тянуло бы меня в родную вселенную. И ладно бы, я хотел вернуться в какое-то конкретное место, к конкретным людям, но у меня нет и этого. Я просто… делаю это уже по инерции. Я зацепился за идею и мне надо её реализовать, потому что я боюсь, что если остановлюсь, то сразу можно будет звонить в дурку. Но если быть совсем откровенным, то причин возвращаться у меня не больше, чем причин остаться здесь.       — Ну ты определись как-то, — хмыкнула Уокер. — Потому что мы уже приехали. Ты или идёшь, или… могу отвезти тебя обратно в Райкер, посидишь там годик, как Офелий хотел.       — Ну на хер, — буркнул я. — Веди меня к нему.       Мы как раз подъехали к одному из бесчисленных Манхэттенских небоскрёбов. Этот был высоким, узким, словно торчащий из земли исполинский клинок, острым концом вонзающийся в небеса. И, казалось, этот клинок был полностью выполнен из сверкающего на солнце зеркального стекла.       Джулия свернула на подземную парковку и уже через несколько минут мы на лифте поднимались на верхний этаж.       — И что здесь, штаб-квартира «Гидры»? — спросил я, разглядывая через стеклянные стенки лифта внутреннее убранство башни.       — Ройс, на будущее, — предупредила Джулия, — постарайся не упоминать это слово вслух. Хорошо?       — Угу. Я думал, вас здесь все свои.       — Есть вещи, которые просто не надо произносить в местах, где есть уши. А здесь просто офис Офелия… один из.       Под офис Офелий, похоже, выделил целый этаж. Сразу из лифта мы попали в просторный холл, где не было ничего, кроме закрытых двойных дверей и широкого стола, похожего на стойку регистрации в отеле. За столом сидела исключительной красоты женщина, которая со своими данными даже в особняке Хью Хефнера не затерялась бы.       Секретарша, как я понял. Или, как сейчас модно говорить — ассистентка.       — Он у себя? — обратилась к ней Джулия. — Скажи ему, что я привела Ройса Харлона.       Женщина, на мгновение оторвав от компьютера сосредоточенный взгляд, кивнула и принялась что-то быстро печатать на клавиатуре.       — Он Вас ожидает, — сообщила она через неполные полминуты, уставившись на меня большими блестящими глазами, в которых, к моему удивлению, читался интеллект. Это сложно объяснить, но умные люди и взгляд имеют… особенный. Похоже, Офелий нанял её не только за выдающиеся внешние данные, как я сперва подумал. Хотя…       — Пойдём, — сказала Джулия, вырвав меня из дум, далёких от дела.       Кабинет был просторным. Даже слишком. На его площади спокойно можно было нарезать три, а то и четыре трёхкомнатные квартиры. Левая стена отсутствовала полностью, её функцию выполняли огромные окна от пола до потолка, открывавшие прекрасный вид на Центральный парк. По правой стене, отделанной чёрным мрамором, выстроились стеклянные стеллажи, на которых красовались разнообразные доспехи, мечи, глефы, винтажное огнестрельное оружие… Всё — на восточный манер.       Я старался не глазеть по сторонам, чтобы не выглядеть простаком и невежей, но осторожный осмотр выявил, что кабинет в целом стилизован под какую-нибудь Японию или Китай. Строгий минимализм местами удивительным образом сочетался с пёстрой вычурностью, но происходило это столь деликатно, что глаз не резало.       Напротив входных дверей, на дальней стене, висела исполинских размеров картина, изображавшая полуобнажённую женщину, собирающуюся изящно скинуть кимоно с тонких плеч. Картина, очевидно, тоже вышла из-под кисти художника-японофила.       Прямо под ней стоял стол, ещё более массивный и просторный, чем у секретарши. Не доходя до него, мы нос к носу столкнулись с той самой женщиной в серебристой маске и японским мечом на поясе, которую я уже встречал в банковском хранилище.       — Это Касуми Харада, — негромко сообщила Джулия. — Телохранитель Офелия. Она тебя обыщет. Таков порядок.       Касуми Харада оказалась высокой женщиной. Даже очень. Если бы я захотел издевательски чмокнуть её в маску, мне даже не пришлось бы наклоняться.       — У меня оружие в руках, — мой рот растянулся в кривой ухмылке. — В самом буквальном смысле.       — Если ты думаешь, что я здесь на что-то влияю, — с усмешкой произнёс Офелий, появляясь из-за её спины, — то ошибаешься. Если я сейчас велю ей прекратить, она меня просто проигнорирует. Моё мнение не учитывается.       — Ну понятно, — проворчал я, послушно позволяя японке делать свою работу. — Ей просто захотелось меня пощупать. Эй, а этой анимешнице говорили вообще, что Мэйдзи отменил самураев ещё до того, как культура отмены стала мейнстримом?       — Ты при ней такие вещи не говори, — серьёзно сказал Офелий, но глаза продолжали смеяться. — Расстроится — сам будешь успокаивать.       Телохранительница, наконец, закончила меня наминать, выпрямилась, в раскосых глазах обрюзглое выражение, но кивком дала понять, что всё в порядке. Офелий жестом пригласил сесть на диван, сам открыл маленький подстольный бар и выудил оттуда бутылку с какой-то тёмной, резко пахнущей жидкостью. Наверняка, очень выдержанной и дорогой.       — Будешь?       — Не пью.       — Как хочешь.       — Я вас оставлю, — сказала Джулия. — Подожду тебя снаружи, Ройс.       Пройдя мимо, она легко, почти невесомо коснулась моего плеча. Я проводил её глазами, невольно залюбовавшись зрелищем.       Джулия, будто зная, что я за ней наблюдаю, шла неторопливо, развернув плечи, грациозно ставя ноги на одну невидимую линию. Бёдра, обтянутые глянцевой кожей, соблазнительно покачивались… Уже у выхода она перехватила мой жадный взгляд, её губы раздвинулись в загадочной усмешке, которую можно было толковать как угодно.       — Так я слушаю, — голос Офелия вернул меня к действительности.       Я неохотно повернулся к нему лицом. Офелий сидел на диване напротив, в руке стакан с бурбоном, смотрит сосредоточенно, выжидающе. Теперь это я к нему пришёл, это мне что-то надо. Мне и говорить.       Я помолчал несколько мгновений, обдумывая формулировки, потом сказал:       — Прежде чем я соглашусь на твоё предложение, надо уточнить кое-какие детали.       Офелий отхлебнул из стакана и кивнул, давая понять, что он весь внимание.       — Начнём с главного. Ты говорил, мы можем друг другу многое предложить. Ты сказал, что твоя организация может гарантировать мне безопасность. А о том, что потребуешь взамен, тактично умолчал. Мне надо понимать, на что я соглашаюсь.       — Ты неверно меня понял, — ответил Саркисян. — Когда я говорил о безопасности, я имел ввиду, что у тебя появится над головой крепкая крыша и могущественная поддержка. Но, боюсь, наша работа предполагает риск для жизни, поэтому если ты о физической безопасности…       — Я не дурак, я это понимаю. Я хочу чётко осознавать, как именно мне придётся раскорячиться, чтобы всё это получить.       — «Всё это» предполагает не только защиту, разумеется, — продолжил Офелий, задумчиво постукивая двумя пальцами по виску. — Возможности нашей организации весьма обширны, а ресурсы неисчерпаемы. И то и другое будет тебе доступно в полной мере, соответствуя твоей ценности для нас.       — Очень заманчиво. В чём моя ценность-то заключается?       Офелий, глядя куда-то в сторону, снова отхлебнул из стакана.       — Харлон, — сказал он, — расскажи мне, как ты нашёл доктора Стрэндж?       — Отыскал дом на спутниковой карте, — непонимающе захлопал глазами я.       — Да, но как ты вообще пришёл к мысли обратиться за помощью к доктору Стрэндж? Откуда ты знал, что́ именно нужно искать?       — Хмф… Ну, я знал, что Стрэндж могущественная чародейка. Подумал, что она…       — Откуда ты это знал? — с нажимом повторил Саркисян. — Стрэндж не ведёт блога в соцсетях, не кричит налево и направо о том, кто она такая и чем занимается. Ты даже не представляешь себе, Харлон, насколько мало людей на свете знают о том, что она из себя представляет на самом деле. И ты — один из этих немногих. Откуда у тебя эти знания?       Я, в замешательстве, промолчал.       — Вопрос риторический, разумеется, — Офелию мой ответ и не нужен был. — Ты просто умер на шесть часов и вдруг ожил… с этими знаниями. Я не знаю, что с тобой произошло на самом деле. Действительно ли твоё сознание просочилось из параллельной реальности, действительно ли ты всё это узнал из кинокомиксов в своей вселенной, или на тебя просто какое-то озарение снизошло — это всё не важно. Факт в том, что содержимое твоей головы… знания, которыми ты обладаешь… бесценны. Это достаточно развернутый ответ, или нужны пояснения?       — Нет, — медленно произнёс я. — Я всё понял. И это всё?       — Почему у вопроса такая пренебрежительная формулировка? Это очень немало. Ты сходу догадался, что имеешь дело с засекреченной организацией, о самом существовании которой многие даже не догадываются. Ты сложил два и два, и раскрыл нас сразу же, как только получил от меня призрачный намёк. Допустим, я захотел бы узнать тайну личности Леди-Паука. Тебе она известна?       — Да.       — Ты мне её раскроешь?       — Нет.       — А если бы ты уже был частью нашей структуры?       — Нет.       — То есть, ты даже знаком с ней, — улыбнулся Офелий.       Я насупился:       — В чём вопрос?       — Это не вопрос, Харлон. Это утверждение того, что знания, которыми ты владеешь, обладают… безграничным потенциалом, если их правильно использовать. Информация — это очень могущественное оружие. И это всё, чего я от тебя хочу. Твои знания. Больше ничего. В остальном… ты можешь, скажем так, заниматься прикладной работой над другими проектами, подобно тому, как это делает Джулия и другие. Это по желанию, но будет очень щедро оплачиваться.       — А если в какой-то момент я откажусь делиться знаниями, как сейчас?       По лицу Офелия пробежало мимолётное облачно, но через мгновение оно снова стало совершенно непроницаемым.       — Давай не будем забегать вперёд, — сказал он, вновь прикладываясь к стакану.       — Давай будем.       — Харлон, — он откинулся на спинку дивана, — работа на нашу организацию — это такой же контракт, подобный тому, который ты заключаешь, устраиваясь кассиром в «Бургер Кинг». Есть перечень того, что обязуется делать работодатель, и есть перечень того, что обязуешься делать ты. Если какая-то из сторон нарушает условия контракта, то другая сторона имеет право требовать… хм-м… соблюдения условий, либо компенсации.       — Неудачный пример, — спокойно возразил я. — Я не кассиром в «Бургер Кинг» устраиваюсь, хоть ты и привёл такое сравнение. Есть, понимаешь ли, разница между пробиванием чеков и работой на «Гидру». Контракт с тобой, надо думать, никаким трудовым кодексом не регулируется. Так спрошу ещё раз — какие рестрикции ты собираешься применять, если я откажусь делиться той информацией, которую посчитаю слишком… личной?       — Тогда, видимо, придётся тебя убеждать, — сощурил глаза Офелий. — Харлон, не будь ребёнком. Конечно же, величины между «Бургер Кингом» и «Гидрой» несопоставимы, и санкции будут не в пример серьёзнее. А ты как хотел? Но, я тебе так скажу, я никогда не требую от своих людей того, чего не сделал бы сам. И я не способен зажарить и съесть на завтрак младенца, если тебя это беспокоит. И тайна личности Леди-Паука меня тоже не интересует.       — Я принял к сведенью, — сухо сказал я. — А можно чуть больше конкретики?       — Я понял, — Саркисян одним махом осушил стакан и потянулся к графину, чтобы наполнить его заново. — Ты не столько беспокоишься за свою шкуру, сколько за своих близких. Не волнуйся. Как бы ты ни косячил, все вопросы будут решаться только между нами. Мы как-нибудь договоримся и утрясём, не втягивая посторонних.       — Ой ли?       — Я, по-твоему, солгал тебе хоть раз? — прохладно отозвался мужчина. — У тебя был повод сомневаться в моей откровенности? Тебе нужны гарантии — пожалуйста. Это твоя мать.       Мои брови поползли на лоб:       — А тут не помешали бы прям подробные пояснения.       — Видишь ли, она является давней и важной частью нашей организации. И я лично ей кое-чем обязан. Твоя семья, Харлон, находится под нашей защитой, и уже давно. И это будет так независимо от любых твоих действий. Собственно, ты сам тоже под защиту подпадаешь. Когда ты исчез, твоя мать, разумеется, хотела тебя найти. Но, не имея физической возможности посвящать этому всё своё время, она просила меня обеспокоиться этим.       — Маман, значит… — задумчиво повторил я, утрамбовывая в мозгу новую информацию и распихивая её по полочкам.       — Угу, — промычал Офелий, попивая бурбон. — Именно она и привела тебя к нам пять лет назад. И под её чутким контролем ты начал делать первые шаги в нашем деле. Потом, правда, что-то пошло не так, но это совсем другая история.       — И где она сейчас? — поинтересовался я.       — С ней всё хорошо. Жива, здорова. Работает. В данный момент находится в Индонезии. Кстати, очень ждёт от меня хороших новостей, что спустя столько времени я, наконец-таки, нашёл и освободил её сы́ночку. А я всё не решаюсь послать ей весточку. Не знаю пока, о чём сообщать. То ли сказать ей, что её сына убили и запихнули в его тело разум другого человека, то ли обрадовать вестью, что её сын жив и здоров, но жутко тупит и сидит в Райкере… или всё-таки сообщить, что её сын в полном порядке и уже вернулся к работе. Как думаешь, который из трёх вариантов подойдёт больше?       — Можешь ей сообщить, — медленно сказал я, — что её сын теперь предпочитает сдельную оплату труда. Мы с тобой договоримся на одну простую сделку — я помогаю тебе с твоим… «мероприятием», чем бы оно ни было, а ты сливаешь мне Страйкер. И на этом мы расходимся.       Офелий негромко рассмеялся:       — Харлон… я с тебя не могу. Ну очевидно же, что «мероприятие» прекрасно пройдёт и без твоего участия. Это просто удобный повод и комфортный способ влиться в рабочую атмосферу. Я заинтересован в долгосрочном сотрудничестве на тех условиях, которые я озвучил ранее. Условиях взаимовыгодных, я хочу отметить. В ином случае — дверь вон там. Можешь дальше идти и носиться по городу как макака с гранатой, пока не подорвёшься. А я повременю пока писать Марине.       — Я всё понять не могу, каким таким фантастическим образом ты у себя в голове сочетаешь долгосрочное сотрудничество и помощь мне с поисками Страйкер? Ты же знаешь, зачем я её ищу, правда? Ты же знаешь, что если у меня всё получится, я просто свалю нахрен из вашей реальности и всеми этими взаимовыгодными условиями тебе останется лишь подтереться?       — Всё очень просто, — с улыбкой ответил Офелий. — Я попросту не верю в твою историю с «просачиванием». Твоя теория, прости за грубость, дырява как старый дуршлаг. Я уверен, что на деле всё намного прозаичнее, чем ты себе надумал. Естественно, я не стал бы тебе помогать с поисками Уиллы Страйкер, если бы допускал хоть малейшую вероятность успеха твоей задумки.       — Ну ясно, — проворчал я. — В конце концов, меня всё равно наебут, так или иначе.       — Ой, ладно тебе, — отмахнулся Саркисян. — По крайней мере, я откровенно предупреждаю, каким образом я собираюсь это сделать. Но я же не запрещаю тебе попробовать, правда? Я готов тебе помочь с этим. А вдруг я ошибаюсь, а ты — нет? Давай забьёмся? Победишь — ты вернёшься домой и Добби будет свободен, а я останусь с носом и разбитыми амбициями. Но если проиграешь… боюсь, ты можешь оказаться в неприятной ситуации, когда все твои планы и надежды рухнули, стремиться больше некуда, и ты не знаешь, чем в принципе дальше заниматься. И тогда ты вернёшься ко мне, а «Гидра» поможет тебе найти новую цель в жизни. Как тебе такой расклад?       — Ещё одно охренительно щедрое предложение, — поморщился я, — от которого невозможно отказаться?       — Можно отказаться, — вновь улыбнулся мужчина. — Можно. Но подвох в том, что я и на этот раз знаю, какое решение ты примешь. И сейчас, и чуть позже. Но решение это, разумеется, остаётся за тобой. Свобода воли и все дела… Ну так что? По рукам?       — По рукам, — вздохнул я.