When the music fades

      Тишину нарушил тихий стук в дверь, заставивший его вздрогнуть. Он на мгновение замешкался, прежде чем ответить: — Войдите.              Дверь со скрипом открылась и Феликс вошел внутрь, выражая обеспокоенность и замешательство. — Сынмин, мы можем поговорить?.              Сынмин удивленно поднял голову. — Что случилось?              — Я заметил, что в последнее время ты чувствуешь себя неважно.Тебя что-то тревожит? — спросил Феликс, чувствуя себя виноватым за то, что не проверил Сынмин раньше.              — Ничего такого, Феликс. Я в порядке. Нам пора идти. Менеджер скоро придет — ответил Сынмин, надевая маску и шумоподавляющую гарнитуру.              Еще несколько месяцев назад Сынмин был бы рад такому вопросу. Однако теперь все это казалось несущественным, ведь его время истекало. Он наблюдал и понимал индивидуальность каждого участника и научился ничего не предугадывать.              Феликс с грустью смотрел, как Сынмин выходит из комнаты, и ему стало еще хуже, когда он понял, что Сынмин обратился к нему не как к Ёнбоку, а как к Феликсу. Это прозвучало так официально и отстранённо.              

===

             Прибыв в аэропорт и пройдя таможню, участники группы стали ожидать своего рейса в зале ожидания. Каждый из них не сводил глаз с Сынмина, который предпочел остаться в углу с багажом, а не сидеть с другими участниками. Он не отрывал глаз от своего телефона, пытаясь отвлечься и пролистывая статьи об их группе.              Боль в животе была просто невыносимой и он чувствовал, как она усиливается с каждой минутой. Он несколько раз отлучался в туалет, надеясь, что боль утихнет. Но вместо этого она только усиливалась. В последний раз ему пришлось схватиться за раковину, чтобы не упасть. Он взглянул в зеркало и увидел, что его бледное отражение смотрит на него, не похожее на тот яркий образ, который он обычно создавал.              Когда он наклонился над унитазом, во рту появился привкус крови, и его снова вырвало. Его начало тошнить кровью уже несколько дней назад. Это не вызвало у него паники, но он быстро привел себя в порядок. Придя в себя, он умылся и заставил себя вернуться в комнату отдыха. Он крепко вцепился в перила, делая вид, что рассматривает что-то на телефоне в ожидании посадки на самолет.              Чанбин заметил, что Сынмин несколько раз отлучался в туалет, и каждый раз, когда он возвращался, выглядел бледнее, чем раньше. В какой-то момент Чанбин увидел, что Сынмин держится за перила так, будто от этого зависит его жизнь.              Когда Чанбин уже собирался обратиться к нему, менеджер попросил их встать в очередь на рейс. Сынмин выстроился позади Феликса, его зрение на мгновение затуманилось, когда он покачнулся. Чан в считанные минуты оказался рядом с ним, положив руку ему на спину, чтобы поддержать. Чанбин почувствовал некоторое облегчение от того, что их лидер поддержал младшего. Чан тоже почувствовал облегчение от того, что Сынмин не вздрогнул от его прикосновения, как это было в последние несколько месяцев.              Как только они поднялись на борт самолета, Сынмин решил сесть рядом с одним из стилистов, а не с членами группы. Это обеспокоило не только Чана, но и всех остальных. Атмосфера была тяжелой и печальной, каждый участник молча надеялся, что Сынмин впустит их и позволит помочь.              На протяжении двух часов шестнадцати минут полета боль то и дело вспыхивала, каждая волна была сильнее предыдущей. Сынмин сжал кулаки, костяшки пальцев побелели, пытаясь скрыть боль. Каждый вдох давался ему с трудом, резкая, непрекращающаяся боль в животе мешала думать, не говоря уже о том, чтобы делать вид, что все в порядке.              Он глотал обезболивающие, как конфеты, отчаянно пытаясь заглушить мучения, но они не приносили облегчения. Его руки дрожали, а на лбу выступили капельки пота, когда он заставлял себя сохранять спокойствие. Попытка сохранить видимость нормального состояния была изнурительной, и Сынмин чувствовал, что находится на грани срыва, молясь о том, чтобы полет закончился.              Ему захотелось выразить благодарность изобретателю маски и капюшона, ведь они помогли ему скрыть свое состояние от окружающих.              По мере того как болеутоляющие медленно вступали в действие, его сознание словно наполнялось сахарной ватой. Все, начиная с аэропорта Токио и заканчивая местом проведения мероприятия, превратилось в сплошное размытое пятно, его тело двигалось на автопилоте. Сынмин не мог вспомнить, как сошел с самолета, как получил багаж и как ехал на фургоне на мероприятие. Он почти не осознавал, что его окружает, и полагался только на мышечную память.              Когда они наконец прибыли на место проведения мероприятия, Сынмин почувствовал, как его захлестнула волна головокружения, заставившая прислониться к фургону для опоры. Он взглянул на свое отражение в окне и с трудом узнал бледное, измученное лицо, смотревшее на него.              Когда они отдыхали в уютной гримерке, Чонин подошел к Сынмину с небольшим деревянным подносом, украшенным множеством восхитительно ароматных блюд. — Эй, хён, я принес тебе поесть. Нам нужно поесть перед репетицией, так как после нее у нас не будет достаточно времени — сказал он заботливым голосом, в его глазах отражалось искреннее беспокойство.              Сынмин слабо улыбнулся и взял с подноса закуски и бутылку освежающего напитка, оставив нетронутой остальную часть заманчивого блюда. — Спасибо, Чонин. Я не так уж и голоден — ответил он с нотками усталости и рассеянности в голосе.              Вскоре часовой перерыв закончился, после чего участники занялись тестированием микрофонов и проверкой строя с Минхо в качестве ведущего.              В середине репетиции, после проверки строя группового танца, Хан попытался подбодрить Сынмин, предложив вместе отрепетировать новую песню.              — Сынмин, давай порепетируем новый трек, который у нас есть в запасе. Это будет веселой сменой темпа. Stay понравится — взволнованно сказал Хан, пытаясь заставить Сынмин улыбнуться.              Сынмин кивнул, но его ответ был отстраненным и формальным. — Конечно, дайте мне минутку — сказал он, попивая воду и устраиваясь перед диктофоном SKZ-TALKER.              Он механически напевал ноты, его мысли были заняты другим. Попытки Хана вызвать энтузиазм не увенчались успехом, а обычная теплота и энергия Сынмина пропали. Казалось, что он не понял искренних попыток Хана и воспринял их лишь как желание пообщаться с ним в целях записи.              Как только skijigi отвернули от них диктофон после вокальной практики, Сынмин снова ушел в свою скорлупу, держась в стороне и отдаляясь от участников.              Хан обменялся расстроенным взглядом с Хёнджином, который наблюдал за происходящим со стороны. После репетиции Хёнджин не отходил от Сынмина, хотя и держался на значительном расстоянии, понимая, что его друг равнодушен к происходящему. Он находился рядом, молча предлагая поддержку, но не подталкивая Сынмина к участию. Участники переоделись в свои сценические наряды. На Сынмине одежда снова висела свободно.              Стилист, работавший несколько месяцев назад, бросил на него обеспокоенный взгляд, поправляя наряд булавками, но Сынмин, казалось, не замечал этого и не обращал внимания. Он уже давно решил, как ему поступить.              По мере приближения времени мероприятия Феликс обменивался нервными взглядами с Минхо. Они стояли за кулисами и ждали, когда закончится видеозапись. Они заметили, что Сынмин уже давно отлучился в туалет. Феликс шепнул Минхо: — Он там слишком долго. Как думаешь, стоит его проверить?              Минхо кивнул, его беспокойство было очевидным. — Да, давай убедимся, что с ним все в порядке.              Не успели они сделать и шага, как за кулисами к ним присоединился Сынмин. Что-то в его поведении было необычным и тревожным, но у них не было времени на комментарии, так как они были наготове, а мероприятие вот-вот должно было начаться.              Когда свет погас и зазвучала вступительная музыка, Феликс и Минхо обменялись последним обеспокоенным взглядом, надеясь, что с Сынмином все будет в порядке до конца выступления.              

===

             — Нуна, не могла бы ты принести мне лекарства от кровотечения из носа от менеджера хёна? — поспешно попросил Сынмин, отлучаясь в туалет.              Он знал, что лекарство от кровотечения из носа не решит его проблему с рвотой кровью. Но ему было крайне необходимо хоть как-то облегчить свое состояние, пока он будет участвовать в фан-встрече.              Сынмин был полон решимости выступать и наслаждаться каждым моментом, не зная, может ли это быть его последняя фан-встреча.              Не обращая внимания на обеспокоенные взгляды стилиста, он быстро принял две таблетки, которые хранились наготове на случай носового кровотечения, вернувшись из туалета. Набравшись решимости, он направился за кулисы.              Взяв у работников сцены микрофон и наушники, Сынмин решил выйти на сцену вместе со своими коллегами и вспомнить былые времена.              Присоединившись к участникам на сцене, он исполнял каждую песню с энергией и энтузиазмом прежнего Сынмина, отбросив замкнутость, которую он недавно принял.              Он пел с профессионализмом, легко исполнял танцевальные паузы и игриво подшучивал над участниками. Хан был очень тронут, почти до слез, когда Сынмин обнял его, когда они прогуливались по сцене и пели вместе.              Во время фан-видео, показанного в конце фан-встречи, Феликс не смог сдержать своих эмоций. В видео были показаны трогательные моменты, когда все участники группы дурачились в различных ситуациях, а Сынмин заразительно смеялся, когда Чан щекотал его, а остальные участники игриво наваливались на него, как щенки.       Сынмин сидел рядом с Феликсом и нежно дразнил его, вызывая смех у зрителей, даже когда камера запечатлела Феликса, проливающего слезы на светодиодном экране.              Когда пришло время заключительных речей, каждый участник поделился искренними размышлениями и благодарностями. Участники выразили благодарность за неизменную поддержку фанатов и поблагодарили сотрудников за их преданность делу.              Сынмин стоял рядом с ними и ждал своей очереди. Он был последним, кто произносил заключительную речь. Его улыбка была искренней, а сердце - довольным, когда он прочувствовал все в последний раз.              — Многое произошло с момента нашего дебюта, верно, Ури Стэй?              Я хотел быть надежным другом для нашего макнэ и успокаивающим присутствием для линии 00-х.              Я хотел быть поддерживающим младшим братом для трех старших участников Stray Kids. Вот как далеко я зашел. Вот как дороги мне наши участники.              Я дорожу тем, что люблю вас всех, но я также нахожу радость в том, что даю силы другим. Видеть ваши улыбки всегда придавало мне сил. Меня огорчало, что из-за вспышки коронавируса я не мог напрямую общаться с вами последние два с половиной года.              Несмотря на расстояние, мы упорно работали над созданием контента, который вызывает улыбки на ваших лицах.              Сегодня, по причинам, которыми я не могу здесь поделиться, я нервничал.              Но я благодарен за то, что мы разделили этот момент, и обещаю беречь его.              Я не верю в "вечность", Стэй.              Я твердо убежден, что "ничто не вечно".              Но я доверяю своих участников вам. Пожалуйста, поддерживай их в трудную минуту, не осуждая".              На глазах Сынмина выступили слезы, когда он закончил свою речь. Стадион отозвался искренним "ах", и Сынмин заметил, как изменилось настроение: некоторые участники Stays начали плакать, а члены группы обменялись обеспокоенными взглядами.       Чтобы разрядить обстановку, он пошутил: — И помните, не ходите на концерты других айдолов или фанмитинги. Только Stray Kids в вашем сознании — добавил он с озорным смехом, вызвав улыбки на лицах Стэй, и участники группы рассмеялись.              Переломный момент наступил во время выхода на бис, когда зазвучала последняя песня. Яркий свет сцены, радостные возгласы фанатов, непрекращающаяся хореография - все это стало ошеломляющим.              Зрение Сынмина помутилось, а боль в животе стала невыносимой. Он споткнулся, и мир закружился вокруг него. С улыбкой на губах он смотрел на своих участников, понимая, что это может стать его последним воспоминанием.              Когда Сынмин запел припев песни "Star Lost", текст приобрел особый смысл:              "Я представляю тебя в ночном небе.              Ты, утешающая меня где-то там.              Неважно, что я теряю сейчас.              Я выдержу это, думая о тебе.              Я пойду куда угодно".              Улыбаясь, Сынмин пошел назад, к закулисным занавескам, и упал в объятия угасающей темноты, пока стадион скандировал: "Star lost, star lost" вместе с остальными участниками.              .              .              .              КОНЕЦ.                                                                                                                                                                                                                         (автор решил подшутить над нами 😀 )                                                                                                                                                                                             — Хён, где Сынмин?! — спросил Хёнджин, встревоженный тем, что не смог заметить его среди остальных участников, прыгающих по сцене.              — Не знаю. Я осмотрю ту часть сцены. А ты проверь другую сторону. Может, Сынмин общается с фанатами или со SKZoo — сказа Чанбин, стараясь сохранять спокойствие и не пугать Хёнджина.              Когда они разделились и стали искать, Хёнджин заметил, что лестница за кулисы все еще темная, что говорит о том, что персонал не ждет участников и вероятность того, что Сынмин там находится, очень мала. Но что-то в Хёнджине побуждало его все равно проверить.              Он отключил микрофон, начав поиски, и очень удачно, что Хёнджин это сделал, ведь его крик, который он издал, обнаружив Сынмин, поверг бы в панику весь стадион.              Там, у лестницы, в неестественной позе лежал Сынмин, потерявший сознание, с кровью на губах и одежде.              — Ким Сынмин, очнись! Что с тобой случилось? — Хёнджин закричал, отчаянно тряся его, но Сынмин по-прежнему оставался без сознания.              Хёнджин с паникой в голосе быстро включил микрофон. — Чан хён, Минхо хён, помогите! — закричал он, отчаянно прорываясь в эфир.              Поначалу фанаты восприняли это как часть выступления и продолжали с энтузиазмом участвовать в нем. Однако самые старшие из группы поняли всю серьезность ситуации и немедленно бросились к месту, откуда поступил сигнал бедствия.              Когда Чан и Минхо подошли к месту происшествия первыми, их лица выдавали глубокую тревогу. Чан быстро опустился на колени рядом с Сынмином и стал искать пульс, а Минхо дрожащими руками быстро связался со службой спасения.              — Он едва дышит — произнес Чан, его голос дрожал от волнения. — Нам нужно срочно доставить его в больницу.              Феликс и Хан бросились к Чану, их глаза расширились от ужаса, когда они увидели эту сцену. "Что происходит?" спросил Феликс, его голос едва превышал шепот.              — Помогите мне поднять его — настоятельно попросил Чан. — Нет времени ждать скорую помощь. Мы должны донести его до машины.       С чувством крайней необходимости они подняли Сынмина, его тело совсем обмякло и не реагировало. Почувствовав всю серьезность ситуации, сотрудники закулисной группы и менеджер тут же принялись за дело, расчищая путь и направляя их к ближайшему выходу.              Тем временем снаружи фанаты с восторгом приветствовали друг друга, совершенно не подозревая о разворачивающемся событии. Хёнджин не мог удержаться от слез, наблюдая за растерянностью и беспокойством на лицах участников группы.              — Мы должны держать это в тайне — подчеркнул Чанбин, его голос был ровным, но глаза выдавали страх. — Мы не можем позволить им увидеть его в таком состоянии. Сынмин бы этого не хотел — добавил он голосом, едва сдерживающим слезы.              Забравшись в машину, они с нежностью уложили Сынмина на заднее сиденье. Их менеджер сел за руль, ведя машину с напряженным чувством, граничащим с отчаянием, а Минхо и Чан расположились сзади, держа Сынмин за руку и шепча слова поддержки.              — Все будет хорошо, Минни — успокаивал Минхо, его голос срывался. — Просто держись. Мы уже почти приехали.       Поездка в больницу тянулась мучительно долго, каждый миг превращался в вечность. К счастью, их второй менеджер заранее позвонил в больницу, объяснил срочную ситуацию и попросил быть наготове.       По прибытии их быстро встретила команда медиков с носилками. Сынмина срочно увезли в реанимацию, а члены группы с тревогой бродили по залу ожидания, на их лицах читалось глубокое беспокойство и страх.              Часы шли как дни, и каждое тиканье часов неустанно напоминало о неопределенности, с которой они столкнулись. Наконец появилась врач с серьезным выражением лица.